В век просвещения
жүктеу/скачать 1.93 Mb.
|
12 и философии, восходящих к учениям язычников Платона и Аристотеля, Василий Суражский опирался на сочинения Максима Грека против латинян. Но в отличие от Василия Суражского, который предпочитал стойкость в вере и простоту «нововымышленным силлогизмам», логике и философии, автор «Разсуждения» уже иначе оценивает простоту. Она бывает двоякой, говорит он, одна есть добродетель терпения и непамятозлобия, другая же — «невежество, рекше неучение». Эта простота для человека, наделенного свободой воли, по выбору которой он может учиться или не учиться, есть зло, достойное вечной муки. Поэтому, утверждает автор, «праведно неучение тма, ослепляющая умныя очи. . . Учение же ясная луча есть, ею же невежества тма разрушается и естественная человеческаго разума очеса просвещаются, и есть великое благо» з. Но учение он рассматривает как «свет путеводя-щий к богопознанию», а неучение — как «невежество божьего закона». Как видно из текста, автор склоняется к пониманию учения, мудрости как божественного света, истины, данной в откровении, что было характерно и для предшествующего периода. Божественная и человеческая или «внешняя» и «естественная» мудрость, учение, разум различаются им как истина и неистина. Однако он признает, что и деятельность человеческого разума может быть полезной, если она открыта восприятию божественной истины и освещается ею. Исходящие от бога эмманативные, придающие смысл зримому потоки логоса и свет человеческого разума, естества встречаются на каком-то отрезке гносеологического ряда или цикла, соединяющего существо-бога и естество-человека. Хотя автор и не признает еще самостоятельности и самоценности деятельности человеческого разума, он уже идет навстречу им, говоря о соучастии разума в поучении и разрушении тьмы невежества. В рассматриваемый период, когда различные типы европейских культур обнаружили тенденцию к сближению и взаимодействию, когда Россия стала играть все более активную роль в международной жизни, воззрения, подобные изложенным в сочинениях «Довод вкратце» и «Разсуждение», не могли не вызвать серьезной критики. Эти сочинения исходили от церковных кругов и были направлены на консервацию, сохранение старого общественного уклада и присущего ему церковно-теологического мировоззрения, в котором знание и вера, философия и богословие еще не были отделены друг от друга. От них все более отдалялись носители идей идущего к абсолютизму государства, которое стремилось полнее подчинить церковь своей власти и для своего функционирования все более нуждалось в светской культуре, науке и философии. Между тем в Греции, к которой адресовали русское общество противники «латинствующих», после того как она попала под турецкое иго, науки и образование стали приходить 3 Там же. С. VII 13 в упадок. Нужно было искать другой путь. Для того чтобы при живить результаты, полученные представителями иных вероиспо веданий на отечественной почве, «латинствующие» должны были представить, что одно и то же знание может служить людям разных конфессий, т. е. сделать шаг в направлении отделения знания от веры. При этом сами они не были противниками ни веры, ни благочестия. В качестве аргумента необходимости введе ния преподавания философии и светских наук с учетом достиже ний Запада они выдвигали_по.л©же41ие о том, что благодаря этому православные овладеют'оружием'•противника и смогут лучше с ним бороться. ^ В проектируемом уставе будущей академии «латинствующи-ми» предусматривалось преподавание «всех свободных учений мудрости», начиная от грамматики, поэтики, риторики до рациональной, натуральной и моральной философии, богословия, церковного и гражданского права, а также языков — славянского, греческого, латинского и польского. В этом уставе, написанном Полоцким и многократно переделываемом, говорилось, что «училище свободных наук устраивается для поддержания православия». Против лиц, замеченных в чтении и хранении астрологических, гадательных и других «богохульных и богоненавистных книг», предусматривались самые жестокие меры, вплоть до сожжения. И все же рассматриваемый устав академии разрешал для ее студентов изучение сочинений и античных, языческих авторов, писателей и ученых католического, протестантского и иных вероисповеданий. Это был шаг, ведущий не только к религиозной терпимости, но и к овладению огромными богатствами знаний, выработанными всем человечеством. К числу сочинений, созданных «латинствующими», принадлежит послание, направленное Гавриилом Домецким новгородскому митрополиту Иову. В нем он специально доказывает необходимость для россиян знакомиться с книгами, написанными в разные века выдающимися учеными, каких бы они не были исповеданий. Вспомним, говорит Г. Домецкий, «Иоанна Златоустаго, иже с еретических оригеновых книг писал, а наук филосовских у неверных афинов учился, такоже и Василий Великий и Григорий; вси тии училися в афинах, обаче они веры христианския не оставили, но еще учительства вселенского сподобишася» 4. Для подтверждения правильности своего мнения автор ссылается на пример студентов Киево-Могилянской академии, которые учатся риторике и философии, читают по-латыни и по-польски, и ни один из них не прельщается западным папежским учением, но «писма-ми и дыспутациями» веру свою защищают. «Не вредят нам пол-ския, ни латинския книги, — писал Домецкий, — но еще и разум подают» 5.
14 Однако к моменту открытия Славяно-греко-латинской академии позиции церкви были еще очень сильны, а положение носителей государственной власти вследствие борьбы различных политических группировок являлось недостаточно устойчивым. Победили сторонники греческой ориентации преподавания в академии. Этому способствовал и приезд в Россию двух ученых греков — братьев Иоанникия и Софрония Лихудов. Именно с их именами связано начало систематического преподавания в России философии как дисциплины, имеющей свой особый предмет и свои методы его изучения. История преподавания философии в Славяно-греко-латинской академии отражает обычный для мировой истории философии путь распространения и трансформации способов философского мышления, определенных идей и направлений. Сначала они вырабатываются представителями философской интеллигенции одного народа или региона. Далее через приезжих иностранцев они становятся известными и в других странах. Следующий шаг состоит в усвоении и распространении их более широким кругом представителей интеллигенции данного народа или государства, получивших образование за границей. Наконец, они усваиваются, переосмысливаются и трансформируются духовной культурой данного народа, становясь ее достоянием. Однако последнее, как правило, происходит тогда, когда отечественная почва уже подготовлена к их восприятию и переосмысливанию, когда она уже сама идет навстречу выработке и формированию подобных идей. В этом случае эти идеи значительно ускоряют имманентное развитие духовной культуры данного народа. Историк Славяно-латинской академии С. К. Смирнов различает в ее деятельности три периода. В первом из них преобладало греческое влияние, связанное с преподаванием Лихудов, продолжался этот период с 1685 до 1700 г. Во втором периоде усиливается латинское влияние, большинство преподавателей в этот период были из Киева, продолжался он с 1700 до 1775 г. Третий период, начавшийся уже после открытия Московского университета, характеризуется усилением влияния церкви на направленность преподавания в академии и окончательным превращением ее в 1814 г. в духовное учебное заведение. Этот период связан с деятельностью Платона Левшина 6. Лихуды прибыли в Москву с рекомендациями вселенских патриархов и сразу включились в идейную борьбу против «латинству-ющих», защищая церковь и православие от влияния католицизма, протестантизма, вольнодумства. Очень скоро они стали основными теоретиками в кругах, примыкающих к патриарху Иоакиму, а потом и к патриарху Адриану. Их перу принадлежат многие полемические произведения: «Акос», «Показание истины», «Диалог грека учителя к некоему иезуиту», «Мечец духовный», «По-
15 казание и обличение ересей Лютера и Кальвина», «Обличение на гаждителей Библии» и др. Одновременно они произносят ряд речей, приветствующих Петра I и одержанные им победы, отзывающихся на другие события общественной жизни России. Некоторые из них представляют значительный интерес для истории русской философской мысли, особенно «Слово о Софии премудрости» и «Поучение в пятую неделю святой четыредесятницы о предопределении». В этих сочинениях излагалось их понимание философии, ее отношение к логосу, божественной премудрости, а также фило-софско-богословское учение о свободе воли и предопределении; последнее сопровождалось критикой и протестантской и католической интерпретаций. Авторы решительно защищали свободу воли, хотя и считали, что реализации воли в добрых поступках способствует божественная поддержка и благоволение. Предопределение они рассматривают скорее как божественное предвидение, т. е. предшествующее человеческим поступкам знание бога о их совершении и результатах. Хотя Лихуды начали преподавание в Славяно-греко-латинской академии в 1685 г., для того чтобы подготовить студентов к слушанию философии, они прочли им курс грамматики, поэтики, риторики. Философский курс Лихуды начали читать в марте 1690 г. и закончили в августе 1691 г. На его содержание существенное влияние оказали как те цели, которые были поставлены перед ними руководством русской церкви и вселенскими патриархами, так и полученное ими философское образование и сложившиеся у них воззрения. В период жизни Лихудов в Константинопольской патриаршей школе, основанной еще Геннадием Схоларием, философия преподавалась в форме комментариев к сочинениям Аристотеля. Это было учение Стагирита, приспособленное к православию, но в его изложении слышались отзвуки идей гуманистов-неоплатоников, которые ранее работали в этой школе — Иоанна Зигомалы, Леонарда Миндония, Эммануила Маргуния. Они комментировали Гесиода, Аммония, Гермогена, сообщали своим слушателям немало сведений из области натурфилософии. В XVII в. учение неоаристотелизма, испытавшего на себе влияние идей гуманизма и представлявшего в значительной мере синтез идей Стагирита и неоплатонизма, излагал Теофил Коридале. Он выступал за отделение философии от теологии, считал, что философия, особенно аристотелевская, существенно расходится с теологией в решении многих вопросов и поэтому не может служить основанием догматов веры. Греческий неоаристо-телизм имел антикатолическую направленность и использовался в преподавании философии среди других народов православного мира, в том числе он был известен в Молдавии, братских школах Украины и Белоруссии, а также и в Киево-Могилянской академии. Лихуды познакомились с ним еще на родном острове Кефалонии, находившемся во владениях Венецианской республики. После захвата Греции турками в Италию переселилось немало грече- 16 ских гуманистов, они способствовали развитию итальянского гуманизма, их воззрения были известны в диаспорах православного греческого населения, в том числе и на Кефалонии. Дальнейшее изучение философии Лихуды продолжили в самой Венеции, где они занимались у Герасима Влаха. После этого они еще девять лет учились в Падуе, слушая лекции Арсения Калуди в Коттонианской академии и получили там докторские дипломы. В основе их философского образования лежала греческая традиция, но они были знакомы и с западными учениями. До приезда в Россию Лихуды уже имели опыт преподавания философии и богословия среди греков и южных славян. Читаемый ими в Москве философский курс был еще насыщен богословием, проникавшим и в мотивировку постановки философских проблем, и в их решение, и в способы доказательства, в которых использовались ссылки на Библию и сочинения отцов церкви. Но все же в отличие от предшествующей философской мысли России, развивавшейся внутри духовной культуры, сращенной с теологией, здесь, хотя предмет философии еще не отделился полностью от богословия, этот процесс уже начался. Философия все более становилась светской мудростью, отличной от божественной. Вместе с тем вопреки древнерусской традиции она уже выходила за пределы «жизни в истине» и была уже таким синтезом духовно-практического освоения мира, который предполагал профессиональную философскую деятельность. Определенная самостоятельность философии в курсе Лихудов, привлечение к ее изложению проблем, связанных с познанием природы и человеческого мышления, давала возможность включать в преподаваемый курс знания, добытые за пределами православной конфессии. Еще достаточно редко Лихуды обращались к языческой древности7 и позднейшим западноевропейским мыслителям, однако примеры таких обращений уже были. Сама логика существования философии отдельно от теологии вынуждала их идти не всегда тем путем, который предусматривал московский патриарх Иоаким и вселенские патриархи. Свое недовольство по поводу того, что Лихуды начали преподавать философию и не только греческий, но и латинский язык, неоднократно выражал иерусалимский патриарх Досифей в посланиях к Петру и патриарху Адриану. Философский курс Лихудов по своей структуре состоял из Двух частей — логики и натурфилософии, или физики. В предшествующей традиции русской философской мысли эти направления не были ведущими, на первый план в ней выдвигалась историософия, проблемы нравственного и социального мира человека. Интерес к логике и натурфилософии удовлетворялся преимущественно переводными сочинениями. С этого времени изложение этих дисциплин и их разработка прочно входят в традицию русской школы преподавания философии. См.: Там же. С. 54—55.
Логика Софрония Лихуда, названная им «Яснейшее изложение всего логического действования», представляет собою «комментарий на логику Аристотеля и на введение в логику Порфи-рия»8. Во многом Лихуд сокращал и переделывал то, «что у оного несравненного мужа изложено слишком обширно», и остерегался «всякого мудрования, несогласного с религией и православием»9. Стагирит был только основой. Лихуду были «известны комментарии на Аристотеля, он ссылается на Иоанна Грамматика, Евстратия, Фемистия, Аммония, Александра Афродизийского, Филопона, Аверроэса, иногда не соглашается с их толкованием и приводит собственное» 10. Широко использует он и прослушанные лекции Герасима Влаха. Логическому курсу предпослано С. Лихудом обширное введение, состоящее из трех частей в соответствии с тремя действиями ума. Начинается оно с учения о терминах как основаниях предложения. Определяя термин как звук, имеющий условное значение, Лихуд сравнивает его с межевыми метками, расставленными на полях. Он рассматривает составные части и виды терминов, их деление, качество и количество. При изложении учения о предложении автор курса ссылается на сочинение Аристотеля «Об истолковании». Здесь он говорит о составных частях предложения, имени, глаголе и речи, предложениях категорических, их противоположении и равнозначности, об их превращении, о предложениях сложных и условных, о разделении и его видах. Излагая учение об умозаключении, он ссылается на «Аналитики» Аристотеля и рассматривает четыре вида силлогизма, например энтимему. В основной части Лихуд излагает вопрос о предмете логики, о значении ее как знания и ее разделении. Определяя логику как 8 Семенцовский М. Указ. соч. С. 75. 9 Там же. С. 76. 10 Смирнов С. К. Указ. соч. С. 59. 18 науку теоретическую, Лихуд вместе с тем подразделяет ее на дидактическую и прикладную. Предлагая «объяснение и вопросы на „Введение" Порфирия», автор курса считает его полезным не только для понимания «Категорий» Аристотеля, но и всей философии. Значительное место в логике Софрония Лихуда уделено проблеме соотношения теоретического и нормативного, правильности и истинности, анализа и синтеза доказательности знания и вере, методу. Не только по широте объема, но и по уровню теоретического рассмотрения курс Лихудов значительно превосходил «Диалектику» Иоанна Дамаскина, известную ранее русскому читателю по многочисленным спискам, в том числе и по переводу ее на славяно-русский язык, выполненному в ученом кружке князя Андрея Курбского в XVI в. Он ориентировал слушателей на более глубокое рассмотрение операций абстрактного мышления, способствовал утверждению принципов рационализма. Свод знаний, излагавшихся в нем, был не меньшим, чем в аналогичных курсах, читаемых в других европейских учебных заведениях XVI—XVII вв. Курс натуральной философии, или физики, прочел Иоанникий Лихуд. Она представляет собою комментарий на физику Аристотеля. В ней рассматривается вопрос о предмете натуральной философии, об отношении физики и метафизики, природы и искусства, о началах физических тел — материи, форме — по Аристотелю и по учению других древних мыслителей. Далее излагаются проблемы причинности, движения, действия и страдания. «В основу своих суждений, — отмечал С. К. Смирнов, — наставник часто берет Св. Писание и сим оружием поражает древних физиков и атомистов — Фалеса, Анаксагора, Демокрита, Эпикура и позднейших толкователей Аристотеля» и. Так при изложении учения о началах физических тел И. Лихуд полемизирует против взглядов по этому вопросу Т. Кампанеллы: «Кампанелла допускает четыре начала вещей: теплоту, холод, сухость и влажность. Он учит, что бог вначале сотворил нечто целое несовершенное или какую-то необразованную массу с упомянутыми качествами, находившимися во взаимной борьбе. Теплота утончила и очистила эту массу и, расширяя ее кругообразно, произвела небо; холод, сжав грубую часть массы, образовал землю. Некоторую часть массы взяла влажность и произвела воду, от разрушения воды силою тепла произошли испарения и от сего образовался воздух. . . Против сего учения, — продолжает Лихуд, — которое скорее представляется баснею поэтов, чем философским мнением, восстают все православные христианские философы, которые, основываясь на Св. Писании, утверждают, что небо и стихии непосредственно сотворены богом, да и сам Кампанелла, составив умозаключение против Аристотеля, противоречит себе» 12. Однако есть в курсе физики Иоанникия Лихуда и такие места, где он ' Цит. по: Там же. С. 62.
1ам же.
2 * 19 прибегал к аллегорическому толкованию текстов отцов церкви, когда ему казалось, что они противоречат данным науки. Так, настаивая на том, что материя пребывает в единстве с формой, в том числе и первая материя, он заявлял: «Посему, когда у некоторых святых отцов читаем, что бог вначале мира сотворил некоторую бесформенную материю, то под именем сей материи не должно разуметь первой материи, лишенной всякой формы, но надобно разуметь землю, не имеющую еще красоты, света, трав и цветов» 'а. Земля, по его мнению, есть физическое тело, относящееся к объектам, изучаемым натуральной философией. Этот объект, рассматриваемый «в становлении, есть троякий: материя, форма, лишение, в фактическом же бытии — двоякий: материя и форма» |4. Приобретшая форму материя становится физическим телом, или субстанцией, которая для своего изменения должна предварительно лишиться одной формы, чтобы приобрести другую, для этого и вводится принцип лишения. Первоматерия есть понятие, обозначающее пребывание материи в изменяющихся физических телах, для этого она должна рассматриваться как лишенная всех определенностей, в том числе и формы: «Первоматерия не есть что-то, не является ни количеством, ни качеством, ни чем-то иным, с помощью которого определяется сущее, как и не представляет собой отрицание этих определений. Материя — это то, относительно чего все предицируется. Первоматерия не является ни одним из наиболее общих свойств и не содержит никакой формы, ни акцидентальной, ни субстанциональной». Она есть «субъект всех форм, относительно которого формы определяются в иное. Поэтому из этого определения следует, что материя — это первичная потенция, лишенная всякой формы как субстанциональной, так и акцидентальной»|5. Поскольку материя является субъектом, по отношению к которому все определяется, ей принадлежит приоритет среди принципов физического тела — форма и лишение без нее не имеют никакого значения. Лишаясь каждой данной формы, материя приобретает другую, становится иным телом. «Под первоматерией мы понимаем такое неполное, или потенциальное, сущее, — писал Лихуд, — которое из одного состояния переходит в иное»16. Поскольку материя пребывает в превращающихся друг в друга телах, переходит от одного к другому, Лихуд пришел к выводу, что созданная богом материя далее не рождается из самой себя и не уничтожается. Рассматривая материю как субъект и субстрат изменяющихся физических тел, Лихуд считал первоначальной причиной и создателем их движения бога. Среди разнообразных видов движе- 13 Там же. С. 62—63. 14 In octo libros Phisicorum seu de naturali auscultatione Ioannikii Lichu е)ае//Отд. рукоп. ГБЛ. Ин. 2133. Ф. 316. Л. 22. (Пер. с лат. Я. М. Стратий.) is Там же. Л. 26. ie Там же. Л. 26, об. 20 ния он наибольшее внимание уделяет перемещению. В связи с изложением проблемы движения Лихуд обращается к разъяснению сущности пространства и времени. Пространство он принимал еще преимущественно как место, подразделяя его на внешнее и внутреннее. При этом Лихуд отходит от аристотелевского представления о месте как о соприкосновении поверхностей различных тел и более склоняется к теории пространства, понимаемого как «ubi» («где»), разработанной в позднем средневековье Дунсом Скотом. «Локальное движение, — пишет Лихуд, — представляет собой переход движимого с места на место, так как оно еще не является местом какого-либо тела, представляющего предел локального движения. Пределом же локального движения является «ubi». Это «ubi» и будет местом тела, т. е. местом не является множественная поверхность тела» |7. Теория «ubi» рассматривала его как имманентную определенность тела, не нуждающуюся для своей фиксации в существовании второго тела, окружающего первое своей неподвижной поверхностью. Но она вместе с тем становилась на путь овеществления абстракций, так как принимали «ubi» за некую особую реальность, существующую наряду с телами, хотя и неотделимую от них. Между тем наука в период, когда читался курс Лихудов, уже подошла к пониманию пространства как протяженности самих тел, может быть поэтому в этом курсе чувствуется в некоторых местах недостаточность теории «ubi» и неудовлетворенность ею. Что касается времени, то в соответствии с аристотелевской традицией Лихуд говорил о нем как о «мере самого движения», как о «числе движения относительно предыдущего и последующего». «Время, — утверждал он, — это или длительность вещей в соответствии с их изменением или последовательность [следование]» is событий. В преподаваемом им курсе детально излагалась также проблема причинности. Рассматривая бога как первопричину, он во многих случаях пытается объяснить явления природы на основании их собственных причин и законов. Лихуды были отстранены от преподавания в академии до того, как они закончили полное изложение философского курса. Но ими, именно Иоанникием, был написан и обычно включаемый в курс натурфилософии трактат о душе — толкование книг Аристотеля о душе, составленное на основе комментариев к ним, написанных Фомою Аквинским. Значительное расширение Лихудами сферы преподаваемого философского знания, привлечение ими к чтению курса сочинений выдающихся представителей мировой философской мысли, изложение, хотя и критическое, материалистических учений древности, деистических и пантеистических идей эпохи Возрождения оказало существенное влияние на дальнейшее развитие философской мысли России. Однако они же существенно и ограничили возможности этого развития тем, что подчинили изложение философии
жүктеу/скачать 1.93 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|