Л. П. Прокофьева ЗВУКО-ЦВЕТОВАЯ КАРТИНА МИРА

Л. П. Прокофьева

ЗВУКО-ЦВЕТОВАЯ КАРТИНА МИРА

Мир наполнен звуками как слышимыми человеком, так и не слышимыми. Практически все видимое порождает звуки – это стороны одного и того же процесса «чувствования» мира. Говорение, звучание, звук всегда представлялись творческим началом: «язык действует не только в полном согласии с воображением, продукты которого он выражает, но он творит сам по себе так, что рядом с мифическими идеями, в которых речь следовала за воображением, есть и такие, в которых речь шла впереди, а воображение следовало по проложенному пути» [1. С.89]. Эта мысль известного антрополога Э. Тайлора приводит к идее о взаимосвязи и взаимозависимости бессознательного и подсознательного, реализуемого языком и в языке.

Многомерность мира и многомерность сознания предполагает значимость всех видов общностей, среди которых звуку соположен цвет. При подобном соотношении выявляется асимметричность сознания и бессознательного, т. к. цвет и звук для человека являются непосредственным выражением психических переживаний, которые нельзя охватить, определить или выразить при помощи интеллекта. «Чистые абстрактные формы вначале апеллируют к интеллекту, в то время как цвета и звуки апеллируют в первую очередь и прежде всего к ощущению. Интеллект определяет и ограничивает, <…> цвет же дает нам теплоту жизни, ощущения, эмоции и все неописуемые нюансы опыта (переживания), которые интеллект не способен выразить или определить» [2. С.137]. Синтез ощущений осуществляется как внутри каждой отдельной сенсорной модальности, так и на межмодальном уровне. Реальный чувственный образ обладает полимодальной природой: зрительная картина мира согласована с тактильной, кинестетической и звуковой картинами мира: звук, исходящий от предмета, локализован субъективно в том же месте, где и зрительный образ данного. В целом форма единства чувственных переживаний характеризуется сочетанием единства и множественности: это множество отдельных чувственных переживаний, данное человеку в единстве. Элементарные ощущения не просто переживаются, но «сопереживаются», даны всегда на фоне каких-то других чувственных переживаний и сами воздействуют на характер этого фона.

Рассматривая гипотезу о существовании синестетически обусловленной звуко-цветовой картины мира, мы неизбежно заметим, что в ней присутствуют все названные выше составляющие, которые особым образом организуют эту картину с учетом универсальной (бессознательной) способности человека ассоциировать звуки и цвета, национального (подсознательного) свойства отражать специфику взгляда на мир через конкретный язык в образно-логическом и эстетическом восприятии и индивидуальной (сознательно-подсознательной) переработки поступающей информации в конкретном акте речи, творчества. Обобщая и несколько упрощая, процесс восприятия можно представить следующей схемой: информация о звуке и цвете окружающего мира посредством бессознательных (физиологических и ассоциативных) и подсознательных (символических) реакций перерабатывается интеллектом, выходя на уровень сознания (рис. 1). Этот процесс в принципе не автоматизируется на последней фазе, т. к. во многом зависит от индивидуальности воспринимающего.

Одной из разновидностей ассоциативной связи, активно используемой в искусстве, является синестемия (далее – Ст), которая в отличие от собственно синестезии (ненамеренного физического опыта межчувственной ассоциации) представляет собой проявление метафорического мышления человека. По нашему мнению, Ст – это познавательный процесс сам по себе, наполняющий ментальную жизнь человека, функционально не отличающийся от любого другого когнитивного процесса. В рамках Ст выделяются две разновидности – синестемия ассоциативная и метафорическая, которые не имеют непроходимых границ, но обладают спецификой: в литературном творчестве метафорическая Ст затрагивает, в основном, лексико-семантический уровень, тогда как ассоциативная – фоносемантический. Познавательная деятельность человека не протекает с опорой лишь на одну, изолированную модальность – напротив, любое предметное восприятие системно, оно является результатом принципиально полимодальной деятельности. Совместное координированное действие органов чувств становится естественной основой для протекания синергетических процессов, а психофизиологические механизмы соотношения разных модальностей (слуха и зрения, например) составляют глубинную базу в любом языке. Так синергия и синестезия универсализируются в процессе познания роли Хаоса (беспорядка) и Космоса (порядка) в мироздании и культуре. 

Бессознательное эмоциональное отражение окружающего, реакция на внешние события в сознании у каждого человека проявляется по-разному: мыслями, образами, звуками, цветом и т. д., при этом возможны различные их комбинации и формы. Так как явление внутреннего отражения действительности бессознательно, то оно не подлежит какому-либо осмыслению или оценке по факту своего проявления. Любой человек, в какой бы области творчества он бы ни работал, находится в постоянном противоречии между тем, что он реально воспринимает вокруг себя, и тем, что он интуитивно ощущает и какие образы эти ощущения вызывают в его сознании. Разница в форме представления тем не менее не скрывает общность исходной интермодальной сущности. Эту общность активно используют в прагматических целях современная реклама и PR – это и система «якорей» в нейролингвистическом программировании (НЛП), и новейшие японские синестетические разработки в области дизайна телефонов с различными ароматами. При помощи любого из указанных приемов формируется слабый условный рефлекс (на определенный звук, цвет, запах), который затем может использоваться для манипулирования (создание устойчивого положительного отношения к товару, услуге, идее и т. д.). Последствия, к сожалению, могут быть непредсказуемыми, т. к. осознанное направленное массовое бесконтрольное влияние на подсознание чревато различного рода «ответными реакциями». 

Бессознательные реакции, вызываемые звуками довольно сложно зафиксировать и еще сложнее систематизировать, но общий принцип соотношения разных уровней сознания, сформулированный на уровне восприятия цвета, может быть использован и здесь. На уровень бессознательного выходят физиологические реакции, на уровень подсознания – ассоциативные, фиксирующие древнейшие архетипические значения, на уровень сознания – сложно организованные системы, прошедшие проверку временем и культурой. Например, музыкальные произведения, колокольный звон и под. Безусловно, восприятие сложных систем многослойно, т. е. включает и бессознательные, и подсознательные реакции, но организующая роль все-таки принадлежит сознанию. Современный музыкант Хазрат Иннаят Хан образно выразил движение этих двух важнейших субстанций: «Цвет и звук являются не только языком, посредством которого человек общается с внешней жизнью, но и языком, с помощью которого он общается с жизнью внутренней. …Не только внешние звуки, но также и внутреннее состояние видимо и слышимо» [3. С.167].

По представлению язычников, звук отражал гармонию божественного творения, божественный порядок, в отличие от Хаоса, располагающегося на периферии. Эти идеи нашли отражение практически во всех религиях мира и духовных практиках. Показательны в этом отношении названия духовных практик в йоге: Рагавидья – учение о музыке и звуке как первооснове бытия; Нада-йога – путь звука; Нада брахмо – учение о звучании Абсолюта; Свара-шрути – учение о музыкальных звуках; Нама рупа – учение о проявлении мира в звуках и образах; Ахата-анахата нада – учение о временном и вечном звучании. Интересно, что концепция относительности, по утверждению Альберта Эйнштейна, родилась в его голове из вихря зрительных образов, причем «психические сущности, которые, вероятно, служат элементами мысли, – это определенные знаки и более или менее ясные образы, которые можно «произвольно» воспроизводить и комбинировать между собой… Обычные слова и другие знаки приходится мучительно изыскивать лишь на втором этапе, когда упомянутая игра ассоциаций достаточно установилась и может быть по желанию воспроизведена…» (цит. по [4. С.273]). Ср. с художественным ви́дением процесса творчества у А. Блока: «Миры, предстающие взору в свете лучезарного меча, становятся все более зовущими; уже из глубины их несутся щемящие музыкальные звуки, призывы, шепоты, почти слова. Вместе с тем, они начинают окрашиваться (здесь возникает первое глубокое знание о цветах) … начинается чудо одинокого преображения» [5. С.143].

Звуко-цветовая картина мира, по нашему мнению, представляет собой универсальное образование, обладающее ярко выраженными национальными особенностями, внутри которых выделяются относительно равнозначимые в данном культурном контексте проявления. «Смысл культуры цвета и причинность его многовекового существования стали вопросом ХХI века», – пишет известный исследователь хроматизма Н. В. Серов [6. С.17]. Нам близка его точка зрения, сформулированная в фундаментальной монографии «Цвет культуры», что в хроматизме интеллект подразделяется на определенные компоненты согласно его основным функциям: биологическое (бессознание), психологическое (подсознание) и социальное (сознание). Рассматривая гипотезу о существовании синестетически обусловленной звуко-цветовой картины мира, мы неизбежно заметим, что в ней присутствуют все названные составляющие, которые особым образом организуют эту картину с учетом универсальной (бессознательной) способности человека ассоциировать звуки и цвета, национального (подсознательного) свойства отражать специфику взгляда на мир через конкретный язык в образно-логическом и эстетическом восприятии и индивидуальной (сознательно-подсознательной) переработке поступающей информации в конкретном акте речи, творчества. Ответить на эти вопросы стало возможным, получив результаты экспериментов по звуко-цветовому ассоциированию в различных языках и проверив гипотезу практическими методиками анализа художественного текста разных авторов с одновременными аудиторскими экспериментами по восприятию этих текстов [7]. 

Экспериментальное исследование схожими методами звуко-цветовой ассоциативности (далее – ЗЦА) в двух неблизкородственных языках позволило составить национальные матрицы для русского и английского языков. Значительные совпадения в оценках одних и тех же графонов, далеко выходящие за пределы случайных, а также устойчивость в сохранении ассоциаций в течение длительного времени (3 серии экспериментов 1985, 1995, 2005 гг.) свидетельствует об их реальной системности и повторяемости в рамках сообщества, говорящего на одном языке. При этом обнаружено, что не все графемы в языке имеют одинаковые ассоциативные возможности и что это связано не столько с особенностями языка, сколько с особенностями деятельности мозга человека. Отмечено, что названия цветов, безусловно, оказывают существенное влияние на ассоциирование графонов, но это влияние абсолютным не является: 58% в русском языке, 54% в английском. Максимальной активности русские речевые межмодальные ассоциации достигают к старшему подростковому, раннему и среднему юношескому возрасту, гендерный признак (в отличие от случаев истинной синестезии) существенного значения не имеет.

Любой язык обладает глубинной цветовой матрицей, зафиксированной в национальной протосистеме ЗЦА, причем набор ведущих цветов не только социально и культурно детерминирован, но и отражает картину мира на уровне фоносемантики. Цвет как одно из важнейших ощущений восприятия образует своеобразное поле, в которое наряду с визуальными представлениями входят синестетически мотивированные аудиальные. Ядро поля русского языка составляют 25 графонов (А, Б, В, Е, Е, Ж, З, И, Й, К, М, Н, О, П, Р, С, Т, У, Х, Ц, Ч, Ш, Ы, Ю, Я), периферию – 6 (Г, Д, Л, Ф, Щ, Э); ядро английского – 11 графонов (A, B, D, G, I, M, O, R, X, Y, Z), периферию – 15 (C, E, F, H, J, K, L, N, P, Q, S, T, V, U, W). Таким образом, ЗЦА палитра русского языка, зафиксированная на фоносемантическом уровне тяготеет к черно-белой, синей и красной гамме, а английского – к красно-желто-зеленой. По гипотезе Э. Сэпира и С. Цуру, национально обусловлены лишь цветовые ассоциации согласных, тогда как фоносемантический потенциал гласных позволяет относить их ассоциативность к универсальным феноменам. Результаты наших экспериментов не подтверждают это положение: лишь ЗЦА графонов А и О с высокой степенью вероятности представляет универсальное явление, тогда как система ЗЦА остальных гласных и согласных в большей степени национально обусловлена.

1. 
   Тайлор Э. Б. Первобытная культура. – М.: Политиздат, 1989. – 573 с.
   
2. 
   Говинда лама Анагарика Основы тибетского мистицизма согласно эзотерическому учению великой мантры Ом Мани Падме Хум. – СПб.: Изд-во «Андреев и сыновья», 1993. – 317 с.
   
3. 
   Хан Хазрат Иннаят. Мистицизм звука. – М.: Сфера, 1998. – 329 с.
   
4. 
   Демидов В. Е. Как мы видим то, что видим. – М.: Знание, 1987, – 273 с.
   
5. 
   Блок А. А. Собр. соч. в 6 тт. – М.: «Прогресс», 1982. 
   
6. 
   Серов Н. В. Цвет культуры: психология, культурология, физиология. – СПб.: Изд-во «Речь», 2004. – 672 с.
   
7. 
   Прокофьева Л. П. Звуко-цветовая ассоциативность: универсальное, национальное, индивидуальное. – Саратов: Изд-во Сарат. мед. ун-та, 2007. – 280 с.
   

Смена общенаучных метафор, о которой говорила А. А. Залевская в ходе лекционного курса в Уфе, (см. также: [1]), оказала влияние на анализ языковых явлений и в частности на решение проблем лексической семантики. 

Оформление новейшей общенаучной метафоры «живого знания» означает, что интегративный подход к языку, к которому призывают психолингвисты, становится неизбежен. Мировая наука приходит к признанию «невозможности более не замечать различий между значением, описываемым с позиций логико-рационального подхода, и значением, реально функционирующим у человека» [1. С.26]. 

Продуктом интегративного подхода не может считаться перечисление и механическое сложение результатов исследований в ряде наук, подобно тому «как значение высказывания не является простой суммой значений, составляющих его слов, но «магически» возникает как итог сложного взаимодействия того, что лежит за словами в сознании и подсознании воспринимающего это высказывание индивида» [1. С.32]. 

Динамические аспекты значения слова начинают входить в круг наиважнейших составляющих современной психолингвистики. Исследование семантического развития предполагает анализ тех семантических изменений, которые происходят со словом по мере общепсихического развития индивида. Актуальной становится проблема построения новой теории, способной объяснить разнообразные и порой разрозненные данные о динамических закономерностях функционирования слова. 

В рамках данной статьи остановимся на некоторых исследованиях, которые вносят в названную проблему определенный вклад и способствуют созданию такой теории. Все эти исследования ведутся на кафедре языковой коммуникации и психолингвистики в УГАТУ.

Сегодня хорошо известны работы, направленные на изучение семантической динамики у детей и взрослых, но в отечественной психолингвистике практически нет исследований развития значения слова у пожилых людей. 

В то же время можно отметить, что зарубежные исследователи стали уделять этой проблеме пристальное внимание, особенно в последние годы. В работах анализируются эмпирические данные о развитии концептуальных знаний, рассматриваются репрезентационные структуры знаний, процессы воспроизведения значений, содержащихся в семантической памяти пожилого человека [2; 3; 4; 5]. 

Предположения о том, что именно интеллектуальная активность является одним из факторов, которые тормозят темпы нарастания возрастных изменений психики на поздних этапах онтогенеза [6. С.172], придают изучению данной проблемы особую актуальность. 

В работах Т. Ю. Касаткиной [7, 8, 9, 10] исследуется специфика развития значения у лиц пожилого и старческого возраста. Автор проводит сопоставительное исследование, которое позволяет выявить универсальные и специфические особенности, обусловленные психофизиологическими и интеллектуальными изменениями в семантической структуре памяти; зафиксировать смещение идентификационных опор с семантических на формальные, что, по мнению автора, связано с динамикой интеллектуальных способностей престарелых людей. 

Т. Ю. Касаткина, опираясь на полученные в ходе свободного ассоциативного эксперимента материалы, делает вывод о том, что характер опознаваемого слова, возрастные и интеллектуальные особенности пожилых людей влияют на соотношение и вступление в действие процессов, лежащих в основе динамических изменений в семантике слова: генерализации, дифференциации, типизации, а также характеризующее – определительного сдвига в семантике слова. Это определяет специфику семантического развития внутри выявленных групп реакций. Специфика развития у лиц пожилого возраста отчетливо выявляется при сопоставлении с данными, полученными от школьников и взрослых испытуемых, у которых процесс развития семантики слова, представленный спиралевидной моделью [11], аналогичен постепенному восхождению по спирали с увеличивающимися по мере восхождения диаметрами витков. 

Как отмечает Т. Ю. Касаткина, у пожилых людей 60-75 лет нормальное протекание процессов генерализации и дифференциации прослеживается при идентификации слова в большинстве случаев по линии смысловых признаков. В более позднем старческом возрасте (80–90 лет) происходит постепенное изменение доли участия того или иного процесса семантического развития, что проявляется у испытуемых в обращении к единицам поверхностного яруса лексикона. Наблюдается ослабление смысловых связей между словами. Итогом проведенного исследования стала модель, описывающая существенные свойства развития значения слова в индивидуальном сознании пожилого человека. Графически модель семантического развития в старости представлена автором в виде спирали с постепенно сужающимися диаметрами витков [9; 10]. 

Результаты ассоциативного эксперимента показали, что сила семантических связей постепенно ослабевает, что согласуется с данными, полученными зарубежными коллегами, по мнению которых семантические процессы пожилых людей отличаются меньшей глубиной, сложностью, что приводит к выявлению возрастных дифференциаций.

Полученные результаты позволили Т. Ю. Касаткиной предположить, что, несмотря на сохранность семантической структуры памяти, «семантическое пространство» в старости теряет свою «плотность», становясь более разреженным. Но и в период поздней взрослости, по мнению автора, идет процесс развития значения слова. Различные изменения в пожилом возрасте направлены на актуализацию и использование потенциальных, резервных возможностей, накопленных в период роста и формирующихся в геронтегенезе. «Старение не может рассматриваться как простая инволюция, угасание или регресс. Это продолжающееся развитие, включающее многие приспособительные и компенсаторные механизмы» [10. С.163]. 

Масштаб рассматриваемой проблемы обязывает обращаться к полярным условиям интеллектуальной деятельности человека. Работы Р. Н. Гариповой [12; 13; 14] посвящены сопоставительному изучению закономерностей семантического развития в индивидуальном сознании нормального и анормального человека. Р. Н. Гарипова исследует семантическую динамику у умственно отсталых испытуемых разных возрастов. Такой вариант психического дизонтогенеза был выбран автором не случайно. Анормальные испытуемые, несмотря на недостаточность высших и базальных психических функций, владеют определенной оценкой конкретной ситуации, ориентируются в простых практических вопросах, и поэтому способны воспринять и правильно выполнять инструкцию экспериментатора [14. С.11]. 

Испытуемые владеют фразовой речью, не подвергаются воздействию психотропных средств в отличие от испытуемых с другими вариантами психических отклонений. Дети с дефицитом интеллекта обучаются в специальных (коррекционных) школах, профессиональных училищах или содержатся в психоневрологических интернатах. Последний фактор позволяет провести эксперимент с количеством испытуемых, достаточном для получения достоверных данных. 

Для анализа перестройки ассоциативного поля анормального испытуемого автор вводит понятие ассоциативного массива слова. Под ассоциативным массивом понимается совокупность реакций, увязанных с лексико-семантическим вариантом (ЛСВ), которые актуализируются во всех группах испытуемых. Структура массива остается неизменной на всех этапах развития анормального человека [14. С.18]. Автор устанавливает внутри массива по количественным показателям актуальности доминирующие и вспомогательные ЛСВ. Формальные реакции были также включены Р. Н. Гариповой в массив, поскольку они явились неотъемлемой частью ассоциативного реагирования.

Исследователь предлагает модель семантического развития слова в условиях патологии. Графически это ограниченная рамками юлообразная спираль [14. С.20]. Ассоциативный массив характеризуется устойчивостью и ограниченностью; расширение и сужение спирали представляют специфику семантического развития слова в условиях патологии.

Работы С.Г. Абабковой посвящены изучению специфики развития значения слова в условиях разных типов одаренности [15; 16; 17]. В проведенных ею ассоциативных экспериментах приняли участие музыкально и художественно одаренные, а также математически одаренные дети.

Специфика модели семантического развития в условиях одаренности, по мнению С.Г. Абабковой, определяется протеканием процессов генерализации, дифференциации, типизации и характеризующе-определительного сдвига, соотношение и вступление в действие которых зависят как от характера опознаваемого слова-стимула, так и возрастных и интеллектуальных особенностей индивида. Графически модель представлена в виде конуса с расширяющейся поверхностью пересечения кругов, которые обозначают четыре выше названных процесса. Развитие значения слова в условиях одаренности – это увеличивающаяся поверхность пересечения и взаимодействия процессов генерализации, дифференциации, типизации и характеризующе-определительного сдвига [17. С.5]. Доля участия основных процессов развития зависит как от характера опознаваемого слова, так и возрастных и интеллектуальных особенностей человека. 

Ценность исследований С.Г. Абабковой заключается еще и в том, что автор рассматривает полученные результаты в ряду аналогичных процессов, реализованных в условиях «нормы» и «не нормы». Сопоставляя данные, полученные от нормальных (материалы Т. М. Рогожниковой), анормальных (материалы Р. Н. Гариповой) и одаренных испытуемых, С.Г. Абабкова приходит к выводу о том, что процессы генерализации и дифференциации, определяющие семантическое развитие у разных типов испытуемых, протекают с разной скоростью. Автор обнаруживает смещение ассоциативного поиска, обусловленное разными возрастными и интеллектуальными возможностями человека. 

Л. В. Газизова [18; 19; 20] исследует стратегии идентификации слова с позиции динамических закономерностей функционирования семантики. Автор делает вывод о том, что стратегии идентификации слова как достояния пользующегося им индивида являются результатом эволюции основных путей семантического развития, выявленных и описанных в работе [11]. Динамические закономерности функционирования семантики, проявившиеся в различных направлениях изменения семантического пространства, не утрачиваются с возрастом и, как считает автор, составляют основу идентификационных стратегий в условиях зрелого интеллекта. Исследования Л. В. Газизовой построены на материале разносистемных языков. Анализу подвергнуты 7200 ассоциативных реакций на татарском и башкирском языках, для межъязыкового сопоставительного анализа были использованы экспериментальные материалы на русском языке. 

Поиску оптимальных путей исследования проблемы идентификации слова посвящены работы Н. М. Ткаченко [21; 22; 23]. Автор изучает идентификационные стратегии через незнакомое слово, так как «именно незнакомое слово, точнее – лишенное предметной отнесенности псевдослово, способно замедлить идентификационный процесс настолько, что становится возможным выявление базовых опор и установление исходных универсальных стратегий идентификации слова» [23. С.3]. 

Феномен псевдослова, специфика его функционирования в индивидуальном сознании носителя языка изучены мало. Данная проблема пока скорее ставится, чем решается. Это связано с трудностями экспликации идентификационных стратегий и опор, полный перечень которых до сих пор не установлен, а вопрос об их универсальности открыт. 

Н. М. Ткаченко попыталась смоделировать «идеальную» экспериментальную ситуацию, основной характеристикой которой является возможность изучения не только изолированного псевдослова, но также анализ его функционирования в вербальном контексте, состоящем также только из псевдослов.

Признавая стратегическую природу процесса идентификации, автор выделила стратегию идентификации через формальные мотивирующее элементы как основную в условиях внеконтекстного эксперимента; в качестве основной в контекстном варианте эксперимента была выявлена стратегия идентификации через внешний вербальный контекст. 

Перечисленные выше исследования можно отнести к разряду уже состоявшихся, поскольку авторы защитили свои результаты на уровне кандидатских диссертаций и апробировали их на многих конференциях различного уровня. Коротко хотелось бы остановиться на некоторых промежуточных результатах тех авторов, которые пока не завершили свои исследования, но уже выявили интересные тенденции. 

В работах Р. А. Даминовой [24; 25; 26] излагаются результаты исследования фонетического значения единиц ядра языкового сознания индивида. Автор анализирует эти наиболее стабильные образования, обладающие большим количеством связей, и их ассоциативное окружение с целью выявления их взаимосвязи и взаимодействия. Используя инструментарий фоносемантики, психосемантики, Р. А. Даминова делает вывод о том, что большинство слов, входящих в ядро языкового сознания носителей русского языка, имеют положительную фоносемантическую оценку (73% единиц ядра). Фоносемантические факторы позволяют по-новому подойти к вопросу создания экологически благополучных вербальных продуктов. По сути речь идет о способах сохранения экологии коммуникации и об алгоритмах создания благовоздействующих вербальных моделей. 

Особенности развития значения слова в индивидуальном сознании людей, принадлежащих к разным психологическим типам, интересуют С. В. Закорко [27, 28]. Автор пытается разобраться в стратегиях ассоциирования, преломляющихся через различную психологическую установку: интровертированный тип vs экстравертированный, при этом учитывается гендерный аспект проблемы. 

Эскизно изложенные результаты изучения динамических аспектов семантики слова свидетельствуют о сложном взаимодействии того, что лежит за словом в сознании и подсознании человека. За рамками статьи остались концепции телесного ощущения значения, анализ соматических корней в структуре значения слова, изучение семантики цветового значения и символической потенциальности цвета и многие другие вопросы, которые позволяют говорить о значении слова как о живом знании и рассматривать язык как достояние пользующегося им индивида.

1. 
   Залевская А. А. Общенаучная метафора «живое знание» и проблема значения слова // Вестник Тверского гос. ун-та – 2007. – Серия «Филология». – Вып. 7 «Лингвистика и межкультурная коммуникация». – С.18–33.
   
2. 
   Burke D. M., Peters L. Word association in old age: Evidence for consistency in semantic encoding during adulthood // Psychology and aging. 1986. – Vol. 1. – № 4. – Pp. 283–292. 
   
3. 
   Burke D. M., Mackay D. G., James L. E. Theoretical approaches to language and aging // T. Perfect and E Maylor (Eds.). Models of cognitive aging. – Oxford, U. K.: Oxford Unir. Press, 2000. – Pp. 204–205. 
   
4. 
   Beier M. E., Ackerman P. L. Current – events knowledge in adults: an investigation of age? Intelligence, and nonability determinants // Psychology and Aging. – 2001. – Vol. 16. – Pp. 615–628. 
   
5. 
   Verhaegen P. Aging and vocabulary score: a meta – analysis // Psychology and Aging. – 2003. – Vol. 18. – Pp. 332–339.
   
6. 
   Холодная М. А., Маньковский Н. Б. Своеобразие уровневых, структурных и стилевых характеристик интеллекта в пожилом возрасте // Психология старости и старения: Хрестоматия. – М.: Академия, 2003. – 416 с.
   
7. 
   Касаткина Т. Ю. Интеллект и его особенности в старости // Актуальные проблемы лингвистики и методики преподавания иностранных языков. – Ижевск: Издательский дом «Удмуртский университет», 2005. – С.195–200. 
   
8. 
   Касаткина Т. Ю. Процессы ассоциирования у пожилых людей // Вопросы обучения иностранным языкам: методика лингвистика, психология. – Уфа: Уфимск. гос. авиац. техн. ун-т, 2006. – С.154–159.
   
9. 
   Касаткина Т. Ю. Идентификация значения слова пожилыми людьми в ходе ассоциативного эксперимента // Языковое бытие человека и этноса: психолингвистический и когнитивный аспекты. – Вестник МГЛУ. – М.: МГЛУ, 2007 а – Вып. 541. – С.125–131.
   
10. 
    Касаткина Т. Ю. Специфика развития значения слова в геронтегенезе: Дис. … канд. филол. наук. – Ижевск, 2007 б. – 184 с.
    
11. 
    Рогожникова Т. М. Психолингвистическое исследование функционирования многозначного слова. – Уфа: Уфимск. гос. авиац. техн. ун-т, 2000. – 242 с.
    
12. 
    Гарипова Р. Н. Экспериментальное исследование специфики семантического развития слова в условиях патологии: предварительные результаты // Человек. Язык. Культура. – Курск: Курск. гос. ун-т, 2005. – Вып. 5. – С.13–22.
    
13. 
    Гарипова Р. Н. Особенности ассоциирования в условиях патологи // Вестник УГАТУ. – Уфа: Уфимск. гос. авиац. техн. ун-т, 2006. – Т. 8 № 1 (17). – С.152–160.
    
14. 
    Гарипова Р. Н. Специфика развития значения слова в индивидуальном сознании в условиях нормы и патологии: Автореф. дис. … канд. филол. наук. – Уфа, 2007. – 22 с.
    
15. 
    Абабкова С. Г. Некоторые вопросы идентификации одаренности в психолингвистическом исследовании семантики слова // Человек. Язык. Культура. – Курск: Курск. гос. ун-т, 2005. – Вып. 5 – С.3–7.
    
16. 
    Абабкова С.Г. Моделирование процессов идентификации слова в условиях разных типов одаренности // Вестник УГАТУ. – Уфа: Уфимск. гос. авиац. техн. ун-т, 2006. – Т. 8. № 1 (17). – С.148–151.
    
17. 
    Абабкова С.Г Развитие значения слова в индивидуальном сознании в условиях разных типов одаренности: Автореф. дис. … канд. филол. наук. – Уфа, 2007. – 22 с.
    
18. 
    Газизова Л. В Об особенностях ассоциирования носителей татарского языка // Слово и текст: психолингвистический подход: Сб. науч. тр. – Тверь: Твер. гос. ун-т, 2004. – Вып. 2. – С.31–37.
    
19. 
    Газизова Л. В. Вопросы исследования процессов идентификации слова // Слово и текст: психолингвистический подход: Сб. науч. тр. – Тверь: Твер. гос. ун-т, 2005. – Вып. 5. – С.28–36.
    
20. 
    Газизова Л. В. Интеграция опор в процессе идентификации слова // Вопросы обучения иностранным языкам: методика, лингвистика, психология. Материалы конференции. – Уфа: Уфимск. гос. авиац. техн. ун-т, 2006. – С.57–60. 
    
21. 
    Ткаченко Н. М. Роль контекста в определении значения слова // Вопросы обучения иностранным языкам, методика, лингвистика, психология. Материалы конференции. – Уфа: Уфимск. гос. авиац. техн. ун-т, 2005. – С.282–284.
    
22. 
    Ткаченко Н. М. Исследование психологической структуры значения псевдослова // Языковое бытие человека и этноса: психолингвистический и когнитивные аспекты. – Вестник МГЛУ. – М.: МГЛУ, 2007 а – Вып. 541. – С.274–277. 
    
23. 
    Ткаченко Н. М. Исследование стратегий идентификации значения псевдослова: Автореф. дис. … канд. филол. наук. – Ижевск, 2007 б. – 20 с.
    
24. 
    Даминова Р. А. Вопросы исследования фонетического значения слова // Слово и текст: психолингвистический подход: Сб. науч. тр. / Под общ. ред. А. А. Залевской. – Тверь: Твер. гос. ун-т, 2005. – Вып. 5. – С.43–49. 
    
25. 
    Даминова Р. А. Результаты фоносемантического анализа ассоциативного окружения единиц ядра ментального лексикона // Вопросы обучения иностранным языкам: методика, лингвистика, психология. Материалы конференции. – Уфа: Уфимск. гос. авиац. техн. ун-т, 2006. – С.93–97. 
    
26. 
    Даминова Р. А. О некоторых исследованиях в фоносемантике // Вопросы обучения иностранным языкам: методика, лингвистика, психология. Материалы конференции. – Уфа: Уфимск. гос. авиац. техн. ун-т, 2007. – С.101–108. 
    
27. 
    Закорко С.В. Структура семантики слова и разные психологические типы: история вопроса // Вопросы обучения иностранным языкам: методика, лингвистика, психология. Материалы конференции. – Уфа: Уфимск. гос. авиац. техн. ун-т, 2006. – С.119–122. 
    
28. 
    Закорко С.В. Свободный ассоциативный эксперимент в исследовании семантики слова: предварительные результаты // Языковое существование человека и этноса: психолингвистический и когнитивный аспекты. Материалы IV Международных Березинских чтений. Вып. 14. – М.: ИНИОН РАН, МГЛУ, 2008. – С. 84–91.