Түйін: Осы мақалада қазақстан мұнайын әлемдік нарықа шығару мақсатында, Қазақстан Республикасының сыртқы саясатының өзекті мәселесі ретінде қарастырлады

Түйін: Осы мақалада қазақстан мұнайын әлемдік нарықа шығару мақсатында, Қазақстан Республикасының сыртқы саясатының өзекті мәселесі ретінде қарастырлады.

С 70-х годов прошлого века Китай увеличивает забор воды на своем 672-километровом участке Иртыша – с 1 – 1,5 до 5 кубических км в год, запланированных с выходом на проектную мощность канала Черный Иртыш – Карамай. Канал построен для орошения хлопковых и зерновых полей в СУАР, а также для нужд Карамайского нефтяного промысла. Существуют проекты строительства новых плотин, водохранилищ и ГЭС для развития западных провинций. Обмеление Иртыша уже создало проблемы с водоснабжением населения и промышленности Восточно-Казахстанской, Павлодарской и Семипалатинской областей Республики Казахстан. Специалисты прогнозируют уменьшение выработки электроэнергии Бухтарминской, Шульбинской, Усть-Каменногорской ГЭС, аридизацию климата и, как следствие, снижение урожайности сельскохозяйственных культур, деградацию пастбищ и опустынивание северо-востока Казахстана [1]. Омская область РФ также испытывает дефицит водных ресурсов. В бассейне Иртыша на российской территории из-за обмеления реки меняются климатические условия, образуются острова и отмели, снижается способность реки к самоочищению.

Россия и Казахстан объединили усилия по спасению Иртыша, заключив Соглашение о взаимодействии в области экологии и охраны окружающей среды (1992 г.) и Межправительственное соглашение о совместном использовании и охране трансграничных водных объектов (2010 г.). 20 лет работает Российско-Казахстанская комиссия по совместному использованию и охране трансграничных рек. Документы декларируют сотрудничество сторон «в духе равноправия и партнерства, в целях сохранения, защиты и восстановления ресурсов… объектов» и ответственность сторон «за обеспечение того, чтобы их деятельность не наносила ущерб трансграничным водным объектам другой Стороны» (ст.2 Соглашения 2010 г.) [2]. Предусмотрена не только необходимость информирования о любых мероприятиях, «способных привести к значительному трансграничному воздействию», но и «возмещение потерпевшей Стороне» вреда от «осуществления каких-либо мероприятий» другой стороны (ст. 8).

За время действия соглашений Россия и Казахстан многое сделали в практическом плане для сохранения Иртыша: действует мониторинг, создана единая информационная база по изучению ресурсов, в 1994 г. осуществлен проект внедрения мер по уменьшению загрязнения. С 2000 г. внедряется разработанный совместно с французскими специалистами проект «Трансграничное управление водными ресурсами бассейна реки Иртыш», который включает программу по улучшению качества воды и собственно мероприятия по управлению ресурсами. В ходе внедрения проекта были рассчитаны гидрологическая модель водного баланса отдельных участков реки и прогнозные сценарии изменения ресурсов стока с учетом планов КНР. В ходе работы специалисты двух стран неоднократно пытались наладить взаимодействие с третьим совладельцем Иртыша. Однако китайская сторона, поддерживая озабоченность экологией бассейна реки в целом, предпочитает уходить от обсуждения конкретных вопросов и отказывается от участия в переговорах в трехстороннем формате, заявляя, что «в каждом случае необходим индивидуальный подход» [3].

У России и Казахстана есть двусторонние межправительственные соглашения с КНР о сотрудничестве в использовании трансграничных объектов. Казахстан принял такой документ в 2001 г., а Россия – в 2008 г. Кроме того, РФ и КНР подписали Меморандум о создании механизма взаимного оповещения и обмена информацией при возникновении чрезвычайных ситуаций экологического характера на трансграничных объектах, с 2006 г. действует план совместного мониторинга качества воды. Эти двусторонние соглашения декларируют принципы «взаимопонимания, справедливого и рационального использования и охраны трансграничных вод с учетом экономических, социальных и демографических факторов…» [4]. В преамбуле документа РК и КНР указаны еще «принцип взаимного уважения независимости, суверенитета и территориальной целостности.., равенства и взаимной выгоды», а также «взаимной уступчивости» [5]. Предусматривается мониторинг, обмен информацией, в том числе о возможном загрязнении, а также совместные действия по устранению аварийных ситуаций. Вместе с тем в документах отсутствуют положения о равенстве прав на общий трансграничный объект и ответственности сторон, а также об экономических санкциях в случае нанесения ущерба другой Стороне.

Здесь уместно привести оценку подобных двусторонних документов КНР с соседними странами, данную известным индийским экспертом Брахмой Челлани: «Это не соглашения о сотрудничестве в отношении общих ресурсов, а, скорее, коммерческие договоры о продаже гидрологических данных, предоставляемых странам-совладельцам пограничных рек другими странами верховий рек бесплатно» [6]. Российский эксперт С.Г. Лузянин неоднократно обращал внимание на то, что в случае с Иртышом акторы связаны между собой отношениями стратегического взаимодействия, что должно было бы способствовать решению всех вопросов; они имеют еще одно поле для трехстороннего обсуждения проблем и выработки совместных действий – ШОС [7]. Но КНР тем не менее предпочитает двусторонний формат встреч по вопросам экологии. Б. Челлани, анализируя противоречия Индии и КНР, КНР и других азиатских стран в сфере использования вод Брахмапутры, Меконга и других рек, делает вывод, что нежелание КНР вступать в многосторонние отношения – продуманная «политика безразличия» к нуждам государств-соседей.

В Соглашении о рациональном использовании и охране трансграничных вод между правительствами РФ и КНР в разделе «Содержание сотрудничества» обращает внимание провозглашенный в п.1 обмен технологиями в сфере использования и охраны рек, в п.2 – «содействие применению новых технологий», в п.14 – обмен «результатами научных исследований». Директор Института водных проблем РАН В. И. Данилов-Данильян в своих интервью неоднократно отмечал преимущества России в обладании технологиями очистки воды, которые часто не внедряются лишь из-за отсутствия средств. В то же время, практика взаимодействия РФ и КНР на дальневосточных реках показала, что Китай обладает современной техникой для мониторинга, в то время как российские специалисты измерения зачастую проводят вручную. Представляется, что Соглашение между нашими странами, заключенное в 2008 г., может быть дополнено некоторыми позициями, отражающими сегодняшний уровень технического оснащения сторон в данном вопросе.

Кроме того, со времени принятия межправительственного Соглашения появились новые обстоятельства, требующие выработки совместного подхода и решений, устраивающих обе стороны. К ним относятся практика сокрытия масштабов вредных сбросов в трансграничные реки китайских приграничных предприятий, попытки КНР без согласования с российским партнером углубить части русла рек со своей стороны, а также отвести часть стока для своих возрастающих хозяйственных нужд.

В июле 2010 г. в России из СМИ узнали, что в результате затопления складов двух химических предприятий в КНР в Сунгари (приток Амура) попали несколько тысяч контейнеров с опасными химикатами. Власти уезда Юнци провинции Цзилинь приостановили забор воды из Сунгари для нужд населения. Но местная водная компания заявила журналистам «Синьхуа», что забор воды приостановлен из-за текущего ремонта оборудования [8]. Понадобился официальный запрос Минприроды РФ с требованием предоставить подробную информацию о ЧП. При этом российское ведомство напомнило китайским властям о Меморандуме 2008 г., согласно которому китайское Министерство окружающей среды обязано информировать российского партнера в случае возникновения чрезвычайных ситуаций, угрожающих экологии соседнего государства. Не дожидаясь ответа из КНР, Минприроды отдало распоряжение подведомственным ему организациям усилить контроль за состоянием воды. Подключилось и МЧС, которое, в свою очередь, проинформировало Минприроды, что, по предварительным данным, в Сунгари оказались емкости с 510 т химических веществ, которые могут достигнуть устья реки и попасть в Амур через 6 дней.

Такая реакция объяснялась, во-первых, памятным всем ЧП 2005 г., когда в Амур через Сунгари из той же провинции попало 100 т бензола и его производных. Во-вторых, тем, что за месяц до аварии министры природных ресурсов РФ и КНР подписали в Хабаровске Протокол о дальнейшем взаимодействии двух стран в сфере окружающей среды, водных трансграничных объектов. На встрече министры с удовлетворением констатировали, что за последние годы РФ и КНР увеличили финансирование природоохранных мероприятий, договорились ориентироваться на более жесткие нормы, касающиеся загрязнения и введенные в одной из стран, пока не согласованы общие нормативы. Было обращено внимание на сохранение биоресурсов рек, популяции животных и птиц, обитающих в их бассейнах. И снова была отмечена важность «предупреждения чрезвычайных ситуаций и информирования о чрезвычайных ситуациях» [9].

Другая проблема, не до конца четко прописанная в официальных документах, которая беспокоит российскую сторону, - углубление китайской стороной своих участков общего русла реки, что приводит к обмелению реки у соседнего берега и к возможному изменению линии границы. В 2010 г. китайская сторона без согласования с российской приступила к углублению русла реки Уссури на своем участке. Пограничное управление ФСБ РФ по Хабаровскому краю и ЕАО сделало заявление, в котором говорилось, что «шесть судов и буксируемых ими барж с грейфером на борту, две самоходные баржи с гидронасосами ведут добычу грунта на четырех участках реки Уссури» [10]. На этих участках расположены российские населенные пункты Шереметьево, Козловка, Покровка, Васильевка, значит, можно говорить о значительной величине участка Уссури. Кроме того, что нарушалось биологическое равновесие реки, из которой извлекался грунт, работы могли привести к изменению русла реки и смещению границы в сторону российского берега. Однако из КНР последовало официальное отрицание заявления российского ведомства. Газета «Хуаньцю шибао» вышла с заявлением представителя китайской погранслужбы, в котором говорилось, что «в находящемся в его ведении районе не обнаружено проведения работ, которые могли бы привести к изменению русла реки Уссури». А эксперт, привлеченный газетой, заметил: «Если происходит изменение русла или фарватера, обе стороны должны сесть за стол переговоров» [11].

Объяснение такой реакции китайской стороны содержится в формулировках межгосударственных документов. Ст.11 раздела IV Соглашения между правительством РФ и правительством КНР о режиме российско-китайской государственной границы регламентирует подобные случаи. П.1 гласит: «Компетентные власти принимают необходимые меры в целях предупреждения разрушения берегов пограничных рек и изменения положения русел пограничных рек...», они «обязаны исключать негативное влияние этих работ на берег государства другой Стороны и до их начала информировать о них компетентные власти другой Стороны». «Компетентные власти разрешают вопросы инженерного укрепления берегов… путем консультаций, основываясь на принципах равноправия и взаимной выгоды» [12]. П.2 гласит: «Если компетентные власти одной Стороны сочтут необходимым, они производят дноуглубительные работы и расчистку русел и фарватеров пограничных рек по согласованию с компетентными властями другой Стороны» [13]. Здесь говорится о «руслах рек» и не упоминается о возможности чистки части русла. Многозначность формулировок, дающая возможность различной трактовки, характерна для многих российско-китайских документов. И китайская сторона пользуется такой возможностью.

Международно-правовые документы указывают на необходимость «международного сотрудничества и добрососедских отношений» как главного принципа использования трансграничных водных объектов, на то, что «право использовать водоток… включает обязанность сотрудничать в его защите и освоении» [14]. Конвенция ООН о праве несудоходных видов использования международных водотоков 1997 г. (ст.5) указывает на обязательства стран-совладельцев водотоков «принимать все надлежащие меры для предотвращения нанесения значительного ущерба другим государствам водотока». Ст. 7 декларирует «обсуждение вопроса о компенсации» в случае нанесения ущерба. Китай не подписал ни одного международно-правового документа, касающегося многостороннего использования трансграничных водных объектов. Как упоминалось выше, он предпочитает двусторонний формат переговоров и выработку документов с учетом своих представлений о своих правах «развивающейся страны», климатических особенностях и демографии.

Именно эти соображения легли в основу около ста запланированных китайских программ и проектов, задачами которых российский эколог, координатор международной организации «Реки без границ» Е. А. Симонов считает обеспечение страны продовольствием, электроэнергией и контролем над водными ресурсами в виду ожидаемых климатических изменений [15]. Задачу сохранения пресноводного озера Далай (Далайнор) в автономном районе Внутренняя Монголия, прекращения начавшегося здесь опустынивания земель, обеспечения водой медно-молибденового месторождения Умунугэтушань, а также местного курорта решает отведение вод реки Аргунь (Хайлар) по каналу в озеро Далай [16]. Аргунь является притоком Амура, 669 км – от своего истока – течет по территории КНР, на протяжении 951 км она явлется пограничной рекой, собственно по территории России она проходит меньшее расстояние. Ее пойма является источником водных ресурсов для Забайкальского края. Кроме того, пойма и долина Аргуни признана международным сообществом как место, имеющее глобальную природную ценность из-за обитания здесь многих видов птиц, занесенных в Красную книгу (среди них – японский и даурский журавли), а также как место остановки совершающих ежегодные перелеты около 2 млн птиц.

В 2007 г. Россия официально выразила беспокойство по поводу проекта КНР, обеспечивающего строительством канала переброску части водного стока из верховьев Аргуни. Тем не менее КНР начала строить канал и закрыла всю информацию о нем. Снимки, полученные с российских и американских спутников, зафиксировали все фазы строительства, а также возведения водовода мощностью 30 млн м³ в год к медно-молибденовому руднику. До 2010 г. российская сторона не получала от КНР подробной информации, хотя вопрос поднимался в ходе переговорах на разных уровнях в течение 2007 – 2010 гг.

Лишь в июне 2011 г. российские специалисты были допущены на китайскую территорию для ознакомления с возведенными водохозяйственными объектами. Сопровождавший делегацию эксперт Е. А. Симонов выложил в Интернете отчет о командировке [17]. Среди выводов, сделанных на основе знакомства с проектом, главный – о нецелесообразности наполнения озера Далай водами Аргуни, т.к. это приведет «к концентрации загрязнения в озере, нарушению естественного цикла колебаний водности», что повлияет на рыбный промысел, продуктивность водоема, превращению его в искусственное водохранилище, а также отразится на здоровье людей, употребляющих воду из озера. Регулирование стока реки нарушит цикл паводков, что приведет к осушению болот, где гнездятся и останавливаются при перелете птицы, нарушится обводнение почв, сократятся пастбища, сенокосы, пашня. Жители приграничных районов России и Китая из-за снижения уровня воды в реке и увеличения объемов загрязняющих веществ вынуждены будут рыть более глубокие колодцы или переселяться в другие места [18].

Проблема с Аргунью не решена, на подходе – осуществление подобного же проекта по отводу части стока Сунгари на юг для спасения реки Ляохэ. В конечном итоге все это отразится на Амуре, в зимнее время он уже становится мелководным, а загрязненность продолжает расти. Хотя Китай с каждым годом выделяет все более значительные средства на природоохранные мероприятия, они касаются в основном улучшения положения на китайской территории. В статье «拯救北方第一大湖：水面10年萎缩520平方公里» («Сохраним крупнейшее озеро на севере Китая: за 10 лет площадь его водной поверхности уменьшилась на 520 км²») приводятся слова заместителя начальника управления природоохранной зоной озера Далай Лю Сунтао: «Независимо от того, что думает Россия по поводу этого проекта, мы должны думать о том, будет ли питьевая вода у китайских граждан и их скота, проживающих вниз по течению, а также о других жизненных проблемах» [19].

Подведем итог. Использование КНР трансграничных водных объектов отражает гидрополитику Китая по отношению к сопредельным странам, в международных договорах с которыми Китай декларирует принцип добрососедства. Но такая политика противоречит принципам дружбы и добрососедства и неизбежно ведет к возникновению конфликтных ситуаций, межэтнических и территориальных проблем. В конечном счете в регионе идет реальное повышение градуса антикитайских настроений.

Гидрополитика России должна более активно защищать интересы страны. В отношениях с КНР имеет смысл частично пересмотреть имеющиеся соглашения по использованию трансграничных рек, внести пункты об обоюдной ответственности сторон за их рациональное использование и возмещении ущерба в случае его нанесения. При этом поправки и новые документы должны проходить многоступенчатую экспертизу и соответствовать требованиям Стратегии социально-экономического развития Дальнего Востока и Байкальского региона на период до 2025 г.
Использованная литература

1. Фортыгина Е.А. Водный кризис в Китае и крупные гидротехнические проекты // Региональная политика: опыт России и Китая. М., 2007. С. 196 – 198.

2. Соглашение между Правительством РФ и Правительством РК о совместном использовании и охране трансграничных водных объектов (2010 г.) http://voda.mnr.gov.ru/part/?act=more&id=5975&pid=961 (дата обращения: 22.03.2012)

3. Ревский А. Фактор воды: эгоизм Китая грозит Казахстану экологической катастрофой. http://www.apn.kz/publications/article5569.htm (дата обращения: 20.03.2012)

4. Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Китайской Народной Республики о рациональном использовании и охране трансграничных вод (2008 г.). http://voda.mnr.gov.ru/part/?act=more&id=3072&pid=961 (дата обращения: 22.03.2012)

5. Соглашение между Правительством Республики Казахстан и Правительством Китайской Народной Республики о сотрудничестве в сфере использования и охраны трансграничных рек (2001 г.). http://www.ca-econet.info/dogovory/103.htm (дата обращения: 22.03.2012).

6. Челлани Б. Водная гегемония. http://www.project-syndicate.org/commentary/the-water-hegemon/russian (дата обращения: 18.04.2012).

7. Лузянин С.Г. Экологические проблемы трансграничных рек КНР. http://arguncrisis.ru/documents/dokumenty-2011/neo-luzyanin/ (дата обращения: 20.03.2012).

8. К ситуации с загрязнением вод реки Сунгари // Вестник Азия ИТАР-ТАСС. 2010. 30 июля.

9. Протокол об охране окружающей среды между РФ и КНР // Вестник Азия ИТАР-ТАСС. 2010. 23 июня.

10. О заборе грунта на пограничной реке Уссури // Вестник Азия ИТАР-ТАСС. 2010. 10 июня.

11. Там же.

12. Соглашение между правительством РФ и правительством КНР о режиме российско-китайской государственной границы 9 ноября 2006 г. // Сборник российско-китайских документов. 1999-2007. М.: Олма-Медиа Групп, 2007. С. 446.

13. Там же.

14. Конвенция ООН о праве несудоходных видов использования международных водотоков. http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/watercrs.shtml (дата обращения: 30.03.2012)

15. Водные процедуры для соседей Поднебесной. http://arguncrisis.ru/vodnye-procedury-dlya-sosedej-podnebesnoj/ (дата обращения: 10.04.2012)

16. 拯救北方第一大湖：水面10年萎缩520平方公里. (Сохраним крупнейшее озеро на севере Китая: за 10 лет площадь его водной поверхности уменьшилась на 520 км²). http://green.sina.com.cn/news/roll/2011-01-24/112721865817.shtml (дата обращения: 10.04.2012).

17. Симонов Е. А. Отчет о результатах командировки на реку Хайлар, канал переброски и озеро Далайнор в июне 2011 года. http://www.dauriarivers.org/pdf/2011_Report-on-visit-to%20canal_Simonov.pdf. (дата обращения: 10.04.2012).

18. Там же.

19. 拯救北方第一大湖：水面10年萎缩520平方公里. (Сохраним крупнейшее озеро на севере Китая: за 10 лет площадь его водной поверхности уменьшилась на 520 км²). http://green.sina.com.cn/news/roll/2011-01-24/112721865817.shtml (дата обращения: 10.04.2012).

Для раскрытия основных аспектов информационного противостояния США и Ирака использовались основные документы внешней политики США, а также резолюции СБ ООН. Важное значение для раскрытия темы имели научно-аналитические работы В. Павлова и Т. Шмелева, а также различные интернет-источники, содержащие важную информацию для написания статьи.

Цель статьи – проанализировать информационно-психологические инструменты американо-иракской войны 2003 года.

Открытое информационно-психологическое противостояние между основными действующими сторонами конфликта, – Вашингтоном и Багдадом, – перешло в практическую плоскость после принятия резолюции Совета Безопасности ООН № 1441. США и их союзники, для которых после 11 сентября 2001 года борьба с терроризмом стала заданием номер один, назвали Ирак основным элементом второй фазы противостояния Белого дома с «мировым злом». Соединенные Штаты приложили огромные усилия, чтобы убедить международное содружество в необходимости использования военной силы против Ирака. Багдад обвиняли в том, что, несмотря на все «лживые заявления» иракского правительства, он действительно владеет оружием массового уничтожения (далее - ОМУ), а также продолжает разработку специальных программ по созданию биологического и химического оружия. Подчеркивалась и связь Багдада с террористической группировкой «Аль-Каида» [1].

Более того, обвинительные выступления высокопоставленных чиновников США в адрес режима С. Хусейна способствовали нагнетанию обстановки в регионе. Опираясь на материалы американской разведки и спецслужб, чиновники пафосно разоблачали «преступный и антидемократический режим» С.Хусейна, обвиняя его в коварстве, цинизме и антигуманизме [2, c.88].

В свою очередь, иракское руководство всячески стремилось задекларировать добрую волю и желание в полной мере сотрудничать с международными инспекторами ООН, демонстрируя «безоговорочное соблюдение» резолюции № 1441 СБ ООН. Багдад отбрасывал все обвинения касательно наличия у него ОМУ, стремясь представить США в роли «агрессоров» и «поджигателей войны», цель которых, – создать повод для военной агрессии против Ирака» [3].

Синхронно к противостоянию США и Ирака на дипломатическом уровне присоединились СМИ обеих государств. Развернулась широкоформатная информационная война за внимание и доверие мирового сообщества, основными элементами которой стали: дезинформация путем предоставления сознательно ошибочных сведений и фактов, а также появление в СМИ разного рода «компрометирующих материалов», нацеленных на подрыв позиций оппонента, заведомо искривленное представление событий и их последствий.

Обеими сторонами конфликта активно использовалась технология «утечки информации», а также умышленный «заброс» в СМИ сфабрикованных или ложных данных. Накануне антииракской компании пресса сфокусировала внимание на окружении С. Хусейна и его 20-летнем президентстве. Появилась эксклюзивная информация о «нравах» и «образе жизни» семьи С. Хусейна, о его преступлениях против иракского народа, частыми гостями в ток-шоу стали иракские диссиденты, красочно повествующие о тюрьмах и пытках. К тому же Пентагон опубликовал специальный отчет, в котором подтверждались тесные связи Багдада с террористической группировкой «Аль-Каидой» (а также не подтвержденные сведения о связи с движениями ХАМАС и «Исламский Джихад») и значилась информация о финансировании и поставках Ираком оружия палестинским террористическим группировкам [4].

В свою очередь, режим С.Хусейна умело использовал противоречия между США и ЕС по иракскому вопросу. Багдад настаивал, на обсуждении всех проблемных вопросов только в Совете Безопасности ООН, декларировал готовность к сотрудничеству. В такой ситуации у США не было явных причин для начала силовой операции, более того европейские партнеры по НАТО (Германия, Франция, Испания) высказывали сомнения насчет уровня опасности иракской угрозы.

Как отмечают аналитики, Пентагон держал руководство Ирака в постоянном напряжении, периодически указывая в прессе новые «точные сроки» начала военных действий (то «в конце января 2003 года», то «меньше чем через три недели после доклада госсекретаря США К.Пауэлла по Ираку» и т.д.). Администрация Дж.Буша-младшего регулярно выдвигала публичные ультиматумы режиму С. Хусейна «немедленно разоружиться» и «предоставить международным инспекторам ООН доступ к определенным объектам, возможным производителям биологического и химического оружия» [6].

Иракская сторона в рамках информационной войны атаковала США явно преувеличенными данными о своем военном потенциале, о количестве шахидов-смертников и добровольцев, которые «по первому призыву готовы ринуться в бой, чтобы защитить Ирак и Саддама». Также высокопоставленные чиновники заявляли о готовности использовать элементы оружия массового поражения в случае нападения на Ирак.

В этот период всевозможные научно-исследовательские институты и аналитические центры прогнозировали возможные масштабы боевых действий в зоне Залива, а также их катастрофические последствия для экологии региона. В частности, иракские СМИ активно цитировали доклад группы британских ученых-медиков (ноябрь 2002г.), прогнозировавших человеческие потери в ходе возможного трехмесячного конфликта в Персидском Заливе - 260 тысяч убитыми (для всех сторон конфликта), около 200 тысяч погибшими вследствие голода и болезни после конфликта и еще 20 тысяч жертв в результате гражданской войны в Ираке. В случае применения Багдадом ОМУ против Израиля и Кувейта число погибших оценивалось почти в 4 млн. чел. [8]. Иракские власти, ссылаясь на данный прогноз, регулярно раздавали населению антидоты и противогазы. Бесспорно, что подобные акции иракских властей – это, прежде всего, средство манипуляции и давления на мировое общественное мнение.

По сообщениям американских СМИ сотрудники ЦРУ и военной разведки успешно наладить контакты со многими «ключевыми» фигурами в правительстве и иракской армии. Информационно-психологическое давление на них осуществлялось разными способами: высшему командному руководству навязывалась мысль, что на них лично будет возложена ответственность за «выполнение преступных приказов» иракского лидера (особенно это касалось возможного приказа С.Хусейна, относительно применения оружия массового уничтожения), и что подобные действия будут расцениваться как военное преступление со всеми вытекающими последствиями. В то же время иракским офицерам высокого ранга со стороны военного командования США были обещаны гарантии личной безопасности и солидное вознаграждение за неповиновение приказам С. Хусейна и переход на сторону Соединенных Штатов. При этом, основным инструментом морально-психологического давления на иракских военачальников стала детальная осведомленность об их семейных делах, личных привычках, интимных подробностях жизни, создавалось впечатление, что они и члены их семьи постоянно «находятся под колпаком» у спецслужб США [8].

В январе-феврале 2003 года режим С.Хусейна, понимая неизбежность антииракской компании, использовал технологии визуально-психологического давления. В частности, по телевидению транслировались обращения С.Хусейна к народу, а также заседания иракской правящей верхушки, причем это происходило, как сообщали иракские СМИ, в режиме реального времени . На подобных открытых заседаниях горячо обсуждалась судьба простых иракцев, на повестке дня стояли социальные и гуманитарные проблемы, освещался процесс строительства дополнительных бомбоубежищ, обсуждались вопросы суверенитета страны. Демонстративная «забота» саддамовского режима о простых иракцах и государственной независимости порождали в массах восприятие США и их союзников исключительно как агрессоров [7].

Правительство С. Хусейна использовало исламскую риторику: был объявлен джихад «американским агрессорам и их союзникам». Накануне войны радиостанция «Аш-шабаб» передала обращение Удея, старшего сына С.Хусейна, к иракскому народу, в котором говорилось, что «иракцам нечего бояться, поскольку Аллах находится на их стороне, и они непременно получат победу» [6, c.31].

Во время иракского конфликта впервые проявился один из современных феноменов – виртуальная коалиция. Силы «информационного сопротивления», представленные антиглобалистами, перед началом боевых действий в Ираке провели спам-компанию по разоблачению пиар-приемов западного телевидения. Против американской агрессии неожиданно выступила православная церковь. Патриарх Александрийский и всей Африки Петр VІІ, второй по значимости сана иерарх православной церкви, предупредил, что вторжение в Ирак будет расцениваться как «объявление войны исламу» и в конечном итоге приведет к крайне нежелательным, разрушительным последствиям [9].

По окончанию иракской компании и проведенному расследования стало понятно, что баасистское правительство не разрабатывало и, тем более, не имело оружия массового уничтожения. Суд над Саддамом Хусейном превратился в фарс – ему инкриминировали жестокое обращение с военнопленными во время ирако-иранской и ирако-кувейтской войны, репрессии относительно курдов, недемократичность режима и тому подобное. И в тоже время отсутствовали доказательства относительно разработки биологического и химического оружия, а также остались недоказанными связи С. Хусейна с мировым террористом Усамой Бен Ладеном. Ведь именно наличие в Ираке ОМУ и связь с террористом №1 были определены американским правительством как главные причины к силовому вторжению в Ирак.

Информационная политика США в послевоенном Ираке потерпела поражение вследствие отсутствия плана заполнения информационного вакуума после свержения режима С.Хусейна, а также полного игнорирования идей джихада. С целью осуществления информационного влияния на население послевоенного Ирака была создана так званная Иракская информационная сеть, финансированная США, в составе телекомпаний Аl-Iraqiya и двух радиостанций. Сигнал телеканала доступен 85% населения, однако численность реальной аудитории намного меньше. Учитывая высокий рейтинг антиамериканских СМИ, в частности, Al-Jazeera и Al-Arabiya, которым 63% иракцев отдавали предпочтение, временная администрация в июне 2003 года обнародовала указ «О запрете информационной деятельности». Согласно указу была закрыта газета Аl-Mustakilla, частично запрещена деятельность телеканалов Al-Jazeera и Al-Arabiya (определенные политические шоу были объявлены вне закона). Активность США наряду с успешной информационной деятельностью иракских повстанцев спровоцировали череду негативных последствий для коалиции – антиамериканское настроение населения, растущая популярность радикальных СМИ, переход антиамериканских медиа на нелегальное положение, что существенно усложнило процесс контроля за последними [10].

Телевакуум в стране заполнило новое радикальное телевидение. В октябре 2006 года бойцы джихада открыли канал «Голос халифата», освещающий проблемы создания исламского государства в Ираке [11]. Телеканал Al-Zaura, созданный в августе 2006 года суннитским экс-парламентарием М. Джибури, специализируется на освещении борьбы иракских повстанцев с американскими силами, многие видео сопровождаются комментарием на английском языке. В результате канал стал одним из самых популярных не только среди суннитов, но и среди большей части шиитских граждан [12].

Таким образом, на сегодняшний день информационные войны нового поколения стали эффективным инструментом внешней политики. Целью любой информационной войны является невооруженное покорение общества с помощью технологий информационно-психологического влияния на сознание граждан. Ярким подтверждением чего стала пиар-компания, сопровождавшая военные действия в Ираке, формат и характер которой способствовал построению нужной тональности мирового общественного мнения.