Практическая значимость работы

Основные положения монографии докладывались на кафедре уголовно-правовых дисциплин Казахского гуманитарно-юридического университета и на кафедре уголовного права и криминологии Павлодарского государственного университета имени С.Торайгырова, а также обсуждались на научно-теоретических конференциях различного уровня как региональных так и международных. По теме работы опубликованы более двадцати статей в региональных и республиканских изданиях.

Структура работы обусловлена поставленной целью и вытекающими из нее задачами. Работа состоит из введения, пяти разделов, включающих семнадцать подразделов, заключения, списка использованных источников и приложений.

Казахский народ, как известно, вел испокон веков кочевой или полукочевой образ жизни. Это было обусловлено природными и экологическими условиями. Территория Казахстана в основном представляет собой засушливые зоны с количеством атмосферных осадков менее 400 мм в год. Поэтому здесь немыслимо было говорить о полном переходе к земледельческому труду, даже при огромном желании.

Кочевники-казахи подразделялись на большие роды и подроды. Каждый род имел свой маршрут кочевки, который подразделялся на четыре «отрезка» - летнее, осеннее, зимнее и весеннее пастбища. Деление кочевников-казахов на большие роды и подроды было связано с законами биосферы. Об этом ученый историк З.Е. Кабульдинов пишет так: «Степь, ее ландшафтный комплекс не в состоянии выдержать огромного скопления скота в одном месте и, следовательно, множества людей. Сама природа предоставила возможность человеку создать социальную организацию, имя которой – род, ограниченную в своей численности. Ведь можно же было им объединиться и жить одной «артелью», ан нет: шло естественное, продиктованное скотоводческим хозяйством, дробление поселений по всей территории. Таким образом, еще поддерживалось оптимальное равновесие между составными частями триады «пастбище – скот - кочевник»: на определенное пастбище – определенное количество скота и в соответствии с этим – определенное число кочующих степняков. Иначе бы роскошная … степь превратилась в пустыню» [8, с.30].

Надо сказать, что у казахов-кочевников судебные процессы проводил бий (судья), а судебный процесс производился словесно, публично и во всех случаях допускал адвокатуру. Биями становились только те, кто хорошо знал судебные обычаи и владел ораторским искусством. Ш.Валиханов об этом пишет следующее: «Возведение в звание бия не обуславливалось у киргиз какими-либо формальным выбором со стороны народа и утверждением со стороны правящей народом власти; только глубокие познания в судебных обычаях, соединенное с ораторским искусством, давали киргизам это почетное звание» [9, с.326].

Ш.Валиханов, также отмечая еще одну особенность суда биев, пишет: «Закон родового быта, по которому члены одного рода считались как бы членами одного семейства, был причиною того, что бий - однородец в процессе своего родича с членом другого рода мог быть только адвокатом у своего однородца, но не судьей его. Понятия родства распространялись у киргиз и в отношении отдаленнейших поколений. Например, Средняя орда разделяется на шесть главных родов: аргын, кипчак, конрад, найман, увак и керей, которые находятся между собой в отношении братьев, посему истец конрадского племени в процессе с ответчиком из племени аргын имел полное право отстранить от суда всех биев области сибирских киргизов как однородцев, следовательно, и приверженцев своего ответчика, исключая биев багалинских, кипчаковских, увакских и кереевских, составляющих всего около 15-ти волостей в области. Эта особенность родового быта киргиз послужила основанием права свободного выбора со стороны тяжущихся для разбора своего дела биев из всех лиц, носящих это звание на пространстве всей Киргизской степи, чтоб доставить им полную возможность выбрать вполне беспристрастного судью» [9, с.327].

Если затронуть вопрос о наказаниях кочевников - казахов, то следует сказать, что здесь телесные наказания, лишения свободы или смертная казнь, как правило не применялись, а применялся в основном штраф, например, при убийстве виновный выплачивал кун, при совершении иных преступлений – аип.

Таким образом, мы можем сказать о том, что в казахском обществе в строительстве тюрем и подобных учреждений не было необходимости. Здесь правонарушитель, как правило, оставался на свободе, ему родичи оказывали воспитательное воздействие, то есть человека исправляли в среде его естественного обитания. Подобная практика, видимо, давала положительные результаты. Поэтому в казахском обществе идею о возможности исправления человека поддерживали многие ученые-просветители тех времен. К примеру, об этом Абай Кунанбаев писал так: «Будь в моих руках власть, я бы отрезал язык тому, кто твердит, будто человек неисправим» [10, с.211].

На территории Казахстана тюрьмы стали строиться в эпоху колониальной политики царской России. Строительство тюрем требовало больших сил и средств. Поэтому тюрьмы строились медленно и постепенно. Например, Семипалатинская тюрьма была введена в эксплуатацию в 1773 году, Уральская тюрьма в 1858 году и т.д. [11, с.10].

До строительства тюрем арестанты содержались в армейских гауптвахтах. В них условия содержания были крайне тяжелыми. К примеру, в армейской гауптвахте, расположенной в Семипалатинске, для арестантов было отведено две комнаты для мужчин и одна для женщин. Про эту гауптвахту для арестантов В. Кашляк пишет так: «Люди в них битком буквально были набиты, спали не только вповалку, но многие, сидя на корточках, так как повернуться было негде. Тут арестанты не только спали, ели, работали, но и пища варилась ими тут же, так как кухни особой при гауптвахте не было. При этом тут же стояли знаменитые «параши» [12].

В построенных царскими властями тюрьмах условия содержания заключенных мало отличались от помещений указанной армейской гауптвахты. В XVI и XVII столетиях в тюрьмах царили холод, голод и болезни [13, с.5].

Положение дел в тюрьмах Российской империи не изменилось ни в XVIII, ни в XIX столетиях, о чем свидетельствует фундаментальный труд профессора М.Н. Гернета «История царской тюрьмы», за который автор был удостоен Государственной премии [14].

Надо отметить, что царица Екатерина II хотела провести серьезную тюремную реформу и написала даже в 1781 году проект тюремного устава, в котором предполагались создание различных тюрем для разных категорий заключенных, введение обязательных работ и разобщенное содержание заключенных на ночь. Но этот проект не был узаконен, и на практике тюрьмы продолжали оставаться в прежнем состоянии.

Одной из причин неудовлетворительного состояния тюрем являлось то, что на протяжении нескольких столетий в Российской империи целями наказания считались возмездие и устрашение. Для достижения такой цели вполне достаточно было иметь в тюрьмах крепкие замки и надежную охрану. Именно поэтому в царской России на рубеже ХХ в., в отличие, к примеру, от стран Западной Европы, не было спроса на пенитенциарные знания, отсюда не сформировалась и пенитенциарная наука, не развивалась законодательная основа деятельности мест заключения.

Другой причиной плохого состояния тюрем являлся постоянный рост численности заключенных, приговоренных к тюремному заключению. К примеру, если в тюрьмах Российской империи в 1898 году содержалось 83209 человек, то их количество на 1 января 1917 года уже составило 152052 человека [15, с.21].

Изученные нами архивные материалы показывают, что на территории Казахстана к началу ХХ века функционировало 20 тюрем. В них также содержалось значительное число заключенных. Об этом свидетельствуют, к примеру, такие факты: в тюрьмах Тургайской области, рассчитанных на 300-350 мест, в конце 1915 года содержалось в 9-10 раз больше заключенных. В Верненской областной тюрьме в 1905 году содержалось 7708 человек, а в 1907 году численность заключенных уже составляла 17063 человек [16, с.57].

Практика деятельности тюрем выявила еще один существенный их недостаток: в них формировалась уголовная среда с присущими ей традициями и правилами поведения. Известный российский ученый А.И. Гуров об этом пишет так: «В России конца ХIХ столетия с организацией стабильной тюремной системы … начинается формирование иного мира преступников, деятельность которых в новых условиях нуждалась в определенной консолидации с целью обеспечения собственной безопасности. Наиболее активно этот процесс проходил в среде рецидивистов» [17, с.74].

Другой известный ученый, профессор С.В. Познышев о недостатках общих тюремных камер писал следующее: «…При нем неизбежно развивается ужасающий половой разврат…При нем неизбежно процветает арестантский «майдан» и картежная игра. …Отдельная личность откровенно порабощается группой, подчиняется тем грубым обычаям и традициям, которые складываются в арестантской среде, и утрачивает добрые черты своей индивидуальности…» [18, с.123].

Что касается стран Западной Европы, то здесь до конца XVIII столетия в борьбе с преступностью преобладали две тенденции – стремление к мести и устрашение. В этот период преимущественно применялись квалифицированные виды смертной казни и телесные наказания, а имеющиеся тюрьмы использовались как место, где преступники содержались только до определенного юридического процесса: ожидание суда, исполнения приговора к смертной казни или телесных наказаний, внесения залога или уплаты штрафа и т.д.

Однако со второй половины XVIII столетия зарождается общее гуманное движение, выступившее (Ш. Монтескье, Ч. Беккария и др.) против применения смертной казни и телесных наказаний. Они (представители классической школы уголовного права) совершенно по-новому обосновывали источники преступности, методы реагирования государства на преступления, а в качестве целей наказания вместо истязаний и мучений предложили исправление преступника и предупреждение преступности. С этого момента, с одной стороны, постепенно на лестнице наказаний вместо смертной казни главное место стало занимать лишение свободы, а с другой стороны, начался процесс создания исправительных тюрем.

Одними из первых новые тюрьмы «пенитенциарии» (лат. «раскаяние») были созданы в Северной Америке. В 20-е годы XIX века в Северной Америке в г. Оборне появилась еще одна исправительная тюрьма, получившая название «Оборнской» или «системы молчания». В 70-х годах XIX столетия в той же Северной Америке сначала в Нью-Йорке, а затем и в других штатах, стали возникать особые тюрьмы, так называемые реформатории. В 40-е годы XIX столетия появилась Английская прогрессивная система отбывания наказания. Впоследствии несколько измененные варианты Английской прогрессивной системы были созданы и в других странах, к примеру, Ирландская, Венгерская тюремная система и т.д. [18, с.124, 127].

Примерно с этого времени начинает развиваться наука «тюрьмоведение» или «пенитенциарная наука». Первый международный тюремный конгресс, где обсуждались проблемы пенитенциарной науки состоялся в 1846 году во Франкфурте-на-Майне, затем в Брюсселе в 1847 году и в 1857 году опять во Франкфурте. Заметим, что эти тюремные конгрессы носили благотворительный характер.

Затем в 1870 году в г. Цинцинатти по инициативе Нью-Йоркского тюремного общества состоялся национальный тюремный конгресс США, где был принят документ под названием «Принципы пенитенциарной науки». Этот документ состоял из 41 раздела, среди которых были такие, как «Цель наказания», «Смысл наказания», «Классификация преступников», «Работа в тюрьмах» и т.д.

Следующий, но уже международный тюремный конгресс, состоялся в 1872 году в Лондоне, затем в 1878 году в Стокгольме, 1885 г. – в Риме, в 1890 году – в Петербурге, в 1895 г.- в Париже, в 1900 г.- в Брюсселе,1905 году – в Будапеште, в 1910 году – в Вашингтоне. Все эти тюремные конгрессы проходили не на благотворительной основе, а на уровне представителей государств. Очередной международный тюремный конгресс должен был пройти в 1915 году в Лондоне, однако из-за начала первой мировой войны этот конгресс не состоялся [19, с. 9].

Надо сказать, что решения и рекомендации вышеуказанных международных тюремных конгрессов оказали серьезное влияние на состояние тюремной системы России. В конце XIX столетия под нажимом стран Западной Европы царское правительство пересматривает свою позицию и вместо устрашения и возмездия целями наказания в виде тюремного заключения признает исправление преступника.

В этой связи, царское правительство отменило для ссыльно-каторжных и ссыльно-поселенцев бритье головы, наказание розгами, плетями и приковывание к тележке, а также было введено условно-досрочное освобождение. Кроме того, царское правительство вынуждено было начать постройку новых тюрем. План тюремного строительства, составленный в 1905 году, предусматривал строительство 23 новых тюрем в губернских и 141 уездных городах [20, с.60]. Закончить эту программу помешали война и революция.

В 1917 году после февральской революции со стороны Временного правительства была попытка реформирования тюремной системы. Однако и она не была завершена, а само правительство было, как известно, свергнуто Октябрьской революцией 1917 года.

Таким образом, строительство тюрем на территории Казахстана началось в эпоху колониальной политики царского правительства, и до начала ХХ века здесь было построено 20 небольших тюрем с лимитом наполнения от 150 до 450 мест.

Существенным недостатком этих тюрем было то, что в них содержалось большое количество заключенных, превышающее лимит их наполнения в несколько раз. В силу перенаселенности в имеющихся тюрьмах царили голод, холод, болезни и высокая смертность в среде заключенных. К тому же, созданные в целях устрашения и возмездия тюрьмы Российской империи не были пригодны для решения задач исправления преступника.

После октября 1917 года руководство местами заключения было возложено на Народный комиссариат юстиции РСФСР, при котором было создано Главное управление местами заключения, переименованное в мае 1918 г. в карательный, а в 1919 году – в центральный карательный отдел. На местах при губернских (областных) комиссариатах юстиции действовали тюремные инспекции, а с 1919 года – карательные отделы [21, с.35].

В Казахстане же с образованием Казахской автономной республики в августе 1920 года в ведении НКЮ КАССР было создано ГУМЗ, которому непосредственно подчинялось 20 общих мест заключения (тюрем), функционировавших на территории республики. Кроме того, в составе НКВД КАССР имелось четыре трудовых лагеря. На октябрь 1921 года в местах заключения КАССР с учетом заключенных трудовых лагерей содержалось всего 8305 заключенных [22, с.14].

В конце марта 1921 года по решению СНК КАССР арестные дома, находившиеся в ведении милиции, и трудовые лагеря НКВД вошли в состав ГУМЗ Наркомюста КАССР. Подобное решение можно объяснить тем, что разбросанность указанных типов учреждений по разным ведомствам требовала больше сил и средств. Поэтому было целесообразно сосредоточить их в одном ведомстве.

Однако в 1922 году все места заключения РСФСР по предложению Ф.Э. Дзержинского были переданы в ведение НКВД РСФСР. Поэтому с лета 1922 года и в Казахстане все места заключения перешли в ведение НКВД КАССР.

С самого начала советского государства вопрос о целях наказания также вызвал в среде ученых и практиков большую дискуссию и споры. Одни доказывали, что уголовная политика Советского государства не должна основываться на принципах возмездия и жестокости наказания, но в то же время, признавая целью наказания самозащиту и охрану условий общежития, предлагали действовать мерами террора и изоляции. Другие отрицали возможность исправления представителей классовых врагов и предлагали поэтому руководствоваться принципами кары и возмездия. Третьи признавали целью наказания исправление преступника и т.д. [23, с.74].

Надо отметить, что глава Советского правительства В.И. Ленин считал, что места заключения в Советском государстве должны быть иными, чем царские тюрьмы, и что их главной целью должно стать исправление заключенных, и обосновал необходимость замены тюрем воспитательными учреждениями [24, с.408].

В специальной литературе указывается, что именно в первые годы Советской власти В.И. Ленин, будучи главой государства, подписал ряд декретов и постановлений Совета Народных Комиссаров, к примеру, таких как: Декрет от 18 июня 1919 года «Об учреждении распределительных комиссий при карательных отделах губернских и областных отделов юстиции»; Декрет от 21 марта 1921 года «О лишении свободы и о порядке условно-досрочного освобождения заключенных»; Декрет от 28 ноября 1921 года «Об использовании труда заключенных в местах лишения свободы РСФСР и отбывающих принудительные работы без лишения свободы» и другие [21, с.25].

Среди принятых актов важное место занимает утвержденная НКЮ РСФСР 23 июля 1918 года Временная инструкция «О лишении свободы как мере наказания и о порядке отбывания такового». В нем впервые была указана новая система мест лишения свободы, включавшая, кроме общих мест заключения (тюрем), открытые и полуоткрытые исправительные учреждения, такие как: реформаторий и земледельческие колонии, переходные исправительно-трудовые дома [25, с.65].

Эта временная инструкция НКЮ РСФСР действовала до ноября 1920 года. Затем 15 ноября 1920 года постановлением НКЮ РСФСР было утверждено «Положение об общих местах заключения», где подробно было регламентировано применение общественно полезного труда, учебно-воспитательной и культурно-просветительной работы, режима отбывания наказания и т.д. Этим постановлением была введена прогрессивная система отбывания наказания, согласно которому всех заключенных содержащихся в общих местах заключения необходимо было разделить на три категории: осужденные за некорыстные преступления; осужденные за корыстные преступления и рецидивисты. В начале всех надлежало поместить в разряд испытуемых, где осужденные за некорыстные преступления должны были находиться 1/4 срока наказания, осужденные за корыстные преступления -1/3 наказания и рецидивисты- 1/2 срока наказания, но не менее трех месяцев. Затем их следовало переводить в разряд исправившихся или в штрафной разряд. Из разряда исправившихся можно было переводить в образцовый разряд, где предусматривалась возможность условно-досрочного освобождения [26, с.56].

Однако следует заметить, что в практической деятельности общих мест заключения (тюрем) Казахстана основные требования режима содержания, предусмотренные в вышеуказанном Положении, не соблюдались. Причиной тому было то, что в это время материально-техническое обеспечение было слабым и финансовое состояние казахстанских мест заключения было крайне тяжелым, а некоторые общие места заключения находились в полуразрушенном состоянии. Например, в отчете о состоянии Павлодарского дома лишения свободы говорится: «…дальнейшее содержание заключенных в таком помещении невозможно, вся штукатурка внутри камер обваливается… внутри здания сырость, в силу того, что здание находилось более года совершенно без крыши... в камерах ежедневно производится мытье и протапливаются печи, но все это не дает никаких положительных результатов в отношении чистоты» [27, с.191].

По указанной причине в некоторых местах заключения «…часть заключенных проживала в частных домах и квартирах, являясь только на утренние и вечерние проверки», - пишет В.З. Панасенко [22, с.13].

Таким образом, можно сказать, что в первые годы Советской власти на развитие правовых основ деятельности мест заключения огромное воздействие оказывали классическая школа уголовного права и практика деятельности пенитенциарных систем стран Западной Европы, имевшие значительный опыт в создании исправительных тюрем. В то же время социально-политическая, экономическая нестабильность в условиях гражданской войны в стране и слабая материально-техническая база системы мест заключения не позволили реализации концептуальных положений принятых правовых норм.

Как известно, после гражданской войны в 1921 году глава советского правительства В.И. Ленин предложил перейти к социализму через рыночную экономику, через государственный капитализм. Потребность в этом была обусловлена экономической отсталостью страны. Об этом В.И. Ленин, к примеру, писал следующее: «…мы предполагали без достаточного расчета – непосредственными велениями пролетарского государства наладить государственное производство и государственное распределение продуктов по-коммунистически, в мелкокрестьянской стране. Жизнь показала нашу ошибку. Потребовался ряд переходных ступеней: государственный капитализм и социализм… Так сказал нам объективный ход развития революции» [28, с.151].

Переход к рыночной экономике требовал, в первую очередь, создания правовой системы государства. В этой связи следующий 1922 год, как известно, стал годом организационно-правовой реформы. Поэтому в течение одного года были подготовлены и приняты уголовный и гражданский кодексы, новый земельный и трудовой кодексы. Принятие законов сопровождалось реформой судов. Тогда же была учреждена государственная прокуратура и регламентирована система адвокатуры. А действовавшие на протяжении гражданской войны такие судебные органы, как ревтрибуналы и административное судопроизводство, были упразднены.

В 1922 году после принятия Уголовного кодекса РСФСР был разработан и проект первого ИТК РСФСР. В течение года этот проект был обсужден во многих предприятиях и организациях, а также на первом Всероссийском съезде работников пенитенциарного дела, проходившем в 1923 году в г. Москве.

В ходе обсуждения проекта ИТК РСФСР в среде ученых и практиков вновь возникли дискуссии и споры о целях наказания. Значительное число практических работников и ученых, к примеру, А.А. Белобородов, Е.Г. Ширвиндт, Б.С. Утевский говорили о возможности и необходимости исправления преступников независимо от их социальной, классовой принадлежности. Другие, к примеру, Н.В. Крыленко, считали, что в условиях классовой борьбы главная задача - охрана устоев государства и общества путем изоляции и других мер воздействия.

В 1924 году в докладе на V съезде работников юстиции Н.В. Крыленко развил свою концепцию о невозможности исправления классовых врагов советской власти, и по его докладу в резолюции было заложено положение о том, что не могут иметь места меры исправительно-трудового воздействия в отношении лиц, совершивших преступление в силу классовой ненависти, классовой психологии или классовых навыков [23, с.77].

Несмотря на это, сторонники теории всеобщего исправления не сдавались. К примеру, профессор С.В. Познышев, отстаивая свою точку зрения, в том же 1924 году писал: «Вопрос о неисправимых должен быть снят с очереди в науке уголовного права. Уголовное право не знает неисправимых, а знает лишь неисправленных» [18, с.36].

Заметим, что профессор С.В. Познышев был советником комиссии по разработке проекта ИТК РСФСР 1924 года, и его мнение сыграло определенную роль в разработке основных положений данного кодекса. Комиссию по разработке проекта ИТК РСФСР возглавлял начальник ГУМЗ НКВД РСФСР Е.Г. Ширвиндт.

Таким образом, можно сказать, что ИТК РСФСР 1924 года был принят в ходе острых дискуссий и споров и представлял собой определенный компромисс между различными группами ученых и практиков, исповедовавших противоположные концепции о целях наказания.

ИТК РСФСР был утвержден на второй сессии ВЦИК XI созыва 16 октября 1924 года и действовал почти в течение семи лет с определенными изменениями и дополнениями [29].

Во вводной части ИТК РСФСР 1924 года были сформулированы основные прин­ципы исправительно-трудовой политики советского государства. В десяти отделах ИТК 1924 года, включавшего по несколько глав, подробно регламентировались: организация центральных и местных органов управления местами заключения; виды мест заключения и классификация заключенных; вопросы режима отбывания нака­зания; организация труда заключенных и производственно-хозяйственная деятельность мест заключения; культурно-воспитательная работа, а также дисциплинарные меры и вопросы, касающиеся побегов заключенных, применения оружия сотрудниками мест заключения. Кроме того, регламентировались вопросы принудительных работ без лишения свободы.

Следует отметить, что ИТК РСФСР 1924 года предусматривал создание закрытых типов мест заключения: дома заключения, исправительно-трудовые дома и изоляторы специального назначения.

Согласно нормам ИТК РСФСР 1924 года, дома заключения были предназначены для содержания лиц, находившихся под следствием и приговоренных к лишению свободы на срок до шести месяцев.

Исправительно-трудовые дома были предназначены для содержания приговоренных к лишению свободы от шести месяцев до десяти лет.

Изоляторы специального назначения были предназначены для содержания приговоренных к лишению свободы со строгой изоляцией трех категорий: лиц, не принадлежавших к классу трудящихся и совершивших преступление в силу классовых привычек, взглядов или интересов; лиц, принадлежавших к трудящимся, но признанных особо опасными для Республики; лиц, переведенных в порядке дисциплинарного взыскания.

Нельзя не отметить и того факта, что согласно нормам ИТК 1924 года в указанных учреждениях предусматривалось содержание заключенных покамерно, по группам.

Режим содержания заключенных основывался на положении о прогрессивной системе отбывания наказания, предусмотренной в нормах ИТК РСФСР 1924 года. Ее сущность сводилась к тому, что заключенный, отбывая наказание в местах заключения, должен был пройти несколько этапов и, в зависимости от его поведения и срока отбытия наказания, должны были меняться и условия его содержания. Так, согласно статье 100 ИТК, в местах лишения свободы требовалось создать три разряда: начальный, средний и высший. А заключенных необходимо было делить на три категории:

• 
  первая категория – лица, подлежащие лишению свободы со строгой изоляцией;
  
• 
  вторая категория – профессиональные преступники, а также заключенные, которые, не относясь к классу трудящихся, совершили преступления вследствие своих классовых привычек и взглядов или интересов;
  
• 
  третья – все остальные заключенные, которые не подлежали ни к первой, ни ко второй категории.
  

Камеры заключенных всех разрядов, за исключением высшего, полагалось запирать в течение круглых суток. А камеры заключенных высшего разряда должны были быть открыты с утра до вечерней проверки.

Условия содержания предусматривалось менять следующим образом:

1. Заключенным начального разряда предоставлялись, согласно требованиям статьи 130 ИТК, свидания и выписки один раз в две недели и передачи один раз в неделю, а также они могли распоряжаться не свыше одной трети имеющихся на их счету деньгами.

2. Заключенным среднего разряда, согласно требованиям статьи 131 ИТК, предоставлялись свидания, выписки и передачи один раз в неделю. Они могли распоряжаться двумя третями имеющихся у них на счету денег.

3. Заключенным высшего разряда разрешалось, согласно статье 132 ИТК, свободное передвижение в течение всего дня в пределах, отведенных специально для них отделений; свидания, выписка и передачи разрешались два раза в неделю, а денег - не свыше трех четвертей, имеющихся на их счету.

Кроме того, согласно статье 143 ИТК, по постановлению наблюдательной комиссии заключенным среднего и высшего разряда предусматривалось предоставление недельного и двухнедельного отпуска.

Следует также отметить, что в изоляторах специального назначения, согласно статье 167 ИТК, предусматривалось содержание заключенных лишь в одном начальном разряде. Условия содержания в изоляторах были более жесткими, по сравнению с другими местами заключения. В частности, использование заключенных на работе вне территории изолятора категорически запрещалось. Не разрешались отпуска и командировки. Свидания, выписка и передачи предоставлялись один раз в две недели, и они могли распоряжаться не свыше одной трети заработанных денег. Заключенных, находящихся в изоляторе, по постановлению распорядительной комиссии разрешалось переводить в исправительно-трудовые дома с зачислением их в средний разряд.

Вместе с тем, согласно статье 121 ИТК, независимо от вида учреждения и разряда заключенным разрешалось носить свою одежду и иметь при себе в камере необходимые предметы, если количество и наименование предметов соответствовали перечню разрешенных предметов. А колюще-режущие предметы допускались только с письменного разрешения начальника учреждения.

Также во всех учреждениях и разрядах категорически запрещались применение к заключенным кандалов, наручников, помещение их в карцер, строго-одиночное заключение, лишение пищи. Запрещалось проводить свидания заключенных через решетку, за исключением изоляторов специального назначения.

Нельзя не отметить и того, что, согласно статье 115 ИТК, заключенных женского пола и заключенных, состоящих под следствием, а также пересыльных заключенных полагалось содержать отдельно от остальных заключенных.

Согласно требованиям норм данного кодекса, заключенные во время пребывания в карантине могли пользоваться библиотекой, читать газеты, играть в шахматы и т.д. Этим кодексом также предусматривалось привлечение подследственных и подсудимых к трудовой деятельности с сохранением за ними права выбора вида деятельности.

Управление местами заключения согласно статье 11 ИТК сосредоточивалось в Главном Управлении местами заключения РСФСР, главных инспекциях и управлениях местами заключения отдельных автономных республик. Местными органами управления местами заключения в губерниях (областях) являлись губернские (областные) инспекции мест заключения. В структуре последней предусматривалось создание распределительных комиссий в составе: губернского (областного) инспектора мест заключения; члена губернского (областного) суда; представителя губернской (областной) рабоче-крестьянской инспекции; члена губернского (областного) совета профессиональных союзов; члена комитета помощи содержащимся в местах заключения и освобождаемым из них.

Наряду с аналогичной функцией, в каждом ИТУ предусматривалось создание наблюдательных комиссий в составе начальника места заключения, народного судьи и председателя бюро профессионального союза.

Надо сказать, что решение многих вопросов, возникающих по прогрессивной системе отбывания наказания, возлагалось именно на эти органы. В частности, на распределительные комиссии возлагались следующие функции:

1. 
   Распределение приговоренных к лишению свободы по местам заключения и перевод их из одного ИТУ в другое в пределах губернии (области).
   
2. 
   Перевод заключенных второй и третьей категорий из одного разряда в другой и ходатайство перед ГУМЗ о таком переводе заключенных в первую категорию.
   
3. 
   Ходатайство перед судом о продлении срока заключения в отношении несовершеннолетних заключенных, не обнаруживших достаточного исправления к концу отбытия ими срока наказания.
   
4. 
   Ходатайство перед соответствующими органами об отмене содержания под стражей тех трудящихся, в отношении которых, по мнению членов распорядительной комиссии, могли быть применены другие меры пресечения.
   
5. 
   Условное и безусловное досрочное освобождение заключенных и отбывающих принудительные работы без содержания под стражей.
   
6. 
   Применение зачета двух дней работы за три дня срока лишения свободы.
   
7. 
   Возбуждение вопросов и ходатайств, с согласия губернского (областного) исполнительного комитета, через губернскую инспекцию мест заключения перед ГУМЗ об устройстве в губернии новых ИТУ и усовершенствования уже существующих.
   

Необходимо отметить, что в это время все места заключения финансировались из республиканского или губернского бюджета. Вместе с тем, места заключения имели право на добровольных началах перейти на самоокупаемость. Подобный перевод производился по заключению комиссии в составе представителей губфинотделов, административного отдела, губернской инспекции на основании рассмотрения годового баланса. На самоокупаемость разрешалось переводить только в случае, когда места заключения были снабжены в достаточной мере инвентарем и после урожая располагали оборотными средствами и фондом, а также имели определенное штатное количество заключенных. В случае осложнения ситуации по вопросу обеспечения места заключения, губинспекция имела право ходатайствовать о снятии самоокупаемости и переводе места заключения на сметное снабжение.

Положительным моментом являлось и то, что места заключения, финансируемые из бюджета, могли заниматься производственной деятельностью. В этом вопросе ИТК РСФСР 1924 года предоставлял местам заключения большие полномочия и привилегии. Так, согласно статье 77 ИТК, места заключения освобождались от всех общегосударственных и местных налогов и сборов. Кроме того, статья 78 ИТК предоставляла местам заключения право совершать все разрешенные законом операции, а именно:

1. 
   Заключать договоры, обязательства, соглашения по хозяйственно-производственным аспектам деятельности мест заключения.
   
2. 
   Приобретать необходимые материалы и реализовывать их продукцию.
   
3. 
   Кредитоваться в государственных и кооперативных учреждениях в целях развития производства.
   

Отметим также, что в главе 3 ИТК РСФСР 1924 года была предусмотрена организация культурно-просветительской работы в местах заключения. Так, согласно статье 82, в каждом учреждении полагалось ведение школьной и внешкольной культурно-просветительской работы с заключенными.

В целом, в ИТК РСФСР 1924 года насчитывалась всего 231 статья. Анализ показывает, что идея исправления заключенных проходила красной нитью через весь Исправительно-трудовой кодекс.

После гражданской войны была проведена определенная работа по укреплению кадрового состава мест заключения и созданию соответствующих условий для их работы. В частности, работники мест заключения на основании постановления ВЦИК и СНК от 12 июля 1924 года были приравнены к лицам, несущим действительную военную службу, вследствие чего они освобождались от подоходного налога [30, с.5].

Для регламентации вопросов службы Постановлением ВЦИК и СНК от 23 марта 1925 года был введен в действие с января 1925 года «Устав службы по местам заключения», определивший их правовое положение [31].

Данный устав состоял из общего положения и пяти глав, где подробно регламентировались права и обязанности административно-строевого состава; порядок назначения на должность; переводы и отпуска; вопросы отстранения от должности и увольнение со службы, а также система дисциплинарных взысканий.

Вследствие того, что сотрудники мест заключения были приравнены к лицам, несущим действительную военную службу, от них могла быть потребована работа, сопряженная с опасностью для жизни, они не имели права отказываться от работы в ночное время, в праздничные и выходные дни.

Кроме того, как пишет Н. Ткаченко, в том же в 1925 году была утверждена Инструкция по службе для работников административно-строевого состава, в которой были подробно изложены служебные обязанности должностных лиц, а также порядок организации службы суточного наряда [32, с.52].

Таким образом, мы можем констатировать, что после гражданской войны был разработан и принят целый пакет нормативных актов, регламентирующих деятельность ИТУ, разработанных, кстати, на основе опыта пенитенциарных систем стран Западной Европы, о чем свидетельствует, к примеру, предусмотренная в ИТК РСФСР 1924 года прогрессивная система отбывания наказания.

Возникает закономерный вопрос: что получилось и что не осуществилось в практике деятельности мест заключения Казахстана?

По архивным данным нами установлено, что в июле 1925 году аппарат управления мест заключения (УМЗ) КАССР был передислоцирован из г. Оренбурга в новую столицу Казахстана - в г. Кзыл-Орду. Затем УМЗ КССР с 1 января 1926 года было переименовано в Главную инспекцию мест заключения при НКВД КАССР, которая в конце 1928 года была передислоцирована в г. Алма-Ату - новую столицу Казахстана.

Также по архивным материалам нами установлено, что в Казахстане в период с 1924 по 1929 гг. функционировали 13 домов заключения, 9 исправительно-трудовых домов и 3 изолятора специального назначения, в том числе на острове Возрождение. Перечень и место дислокации мест заключения КАССР мы указываем в Приложении Б.

Как видно, согласно требованиям ИТК РСФСР 1924 года, ранее функционировавшие общие места заключения (тюрьмы) были преобразованы в изоляторы специального назначения, дома заключения и исправительно-трудовые дома.

Лимит наполнения указанных мест заключения был небольшим. Из штатного расписания, утвержденного приказом ГИМЗ №21 от 8 мая 1927 года, во-первых, видно, что Петропавловский исправительно-трудовой дом был рассчитан на 350 мест, Актюбинский - на 100, Джетысуйский – на 400, Кустанайский – на 200, Семипалатинский – на 450, Усть-Каменогорский – на 400, Кзыл-Ординский – на 150, Аулие-Атинский – на 150 мест.

Во-вторых, численность сотрудников указанных мест заключения также была небольшой и почти одинаковой: начальник, два его помощника, бухгалтер или счетовод, делопроизводитель, учитель-воспитатель и четыре старших надзирателя, а также, в зависимости от лимита наполнения, были от 13 до 44 младших надзирателей [33].

Что касается численности заключенных, то их можно проследить по данным, указанным в Приложении В. В этом Приложении указаны данные о применении мер уголовного наказания в Казахстане за 1922-1928 гг. [34, с. 67].

Как видно, в местах заключения Казахстана в эти годы содержалось не более 15-17 тысяч человек.

Нетрудно заметить, что применение лишения свободы с 30,6 процента в 1922 году возросло до 48,2 процента в 1928 году. Напротив, за этот период применение условного осуждения снизилось с 19,9 процента до 10,4 процента, а имущественные взыскания - с 34,2 до 14,1 процента.

Социально-демографические данные заключенных Казахстана за период 1922-1928 гг. указаны в Приложении Г [34, с. 66].

Как видно, в 1922 – 1928 гг. численность заключенных из числа рабочих составляла чуть более 7 %, доля крестьян - около 75 %, служащих - более 9 %.

Таким образом, в 20-е годы большую часть заключенных Казахстана составляли крестьяне и меньшую часть - рабочие. Эта раскладка вполне понятна, если учесть особенности экономики и социальной структуры казахстанского общества тех лет.

Вместе с тем, стоит обратить внимание на то, что если за эти годы численность заключенных европейцев с 78,3% в 1922 году сократилась до 62,9% в 1928 году, то численность заключенных казахов за это время возросла с 17,6% до 30,7% в 1928 году.

Вышеуказанные тенденции мы объясняем следующим образом. Во-первых, правовая реформа, проводимая новой властью, была направлена, в первую очередь, на разрушение обычного права казахов-кочевников. Именно в эти годы уплата куна за пролитую кровь близким родственникам или всему роду убитого, барымта, калым, многоженство и другие подобные явления были признаны вредными и стали уголовно наказуемым деянием.

Во-вторых, проводимая новой властью реформа судебной системы была направлена на разрушение системы суда биев казахов-кочевников. Суд биев, суд аксакалов был запрещен под страхом уголовной ответственности. Вместо них ускоренно стали создаваться народные суды, работавшие на основе советских законов.

Надо сказать, что при рассмотрении «уголовных дел» казахов-кочевников советские народные суды не могли им назначать условное осуждение или принудительные работы в силу постоянного их перемещения с одного места в другое, причем на значительное расстояние. Поэтому судам приходилось применять к ним наказание в виде лишения свободы. Этим и объясняется увеличение численности заключенных казахов и уменьшение доли условного осуждения и принудительных работ.

Что касается уменьшения доли имущественных взысканий до 14,1 процента в 1928 году, то это было связано, видимо, с тем, что новая власть в применении имущественных взысканий особо не нуждалась, так как началась конфискация так называемых «байских хозяйств». Всех тех, кто оказывал сопротивление, привлекали к уголовной ответственности.

Таким образом, в 1928 году общая доля лишения свободы в системе наказаний составила 48,2 процента, а численность заключенных в местах лишения свободы достигла 15133 заключенных.

Необходимо отметить, что увеличение численности заключенных в местах заключения Казахстана сверх лимита их наполнения вызвала ряд проблем, в особенности в вопросах обеспечения заключенных питанием.

Положение с размещением заключенных усугублялось и тем, что, согласно требованиям норм ИТК РСФСР 1924 года, подследственные и лишенные свободы до шести месяцев должны были содержаться в домах заключения. Однако на огромной территории Казахстана в это время функционировало всего несколько домов заключения. С экономической точки зрения доставка таких заключенных в дома заключения, которые находились на значительном расстоянии, была невыгодной: заключенные, прибыв в дома заключения, буквально через два-три месяца освобождались по сроку или досрочно, в связи с чем многие из них обращались к администрации мест заключения за пособием для проезда обратно. Были также неоправданные расходы по перевозкам и по сопровождению таких заключенных. Поэтому в некоторых регионах Казахстана подследственные и лишенные свободы до шести месяцев содержались в исправительно-трудовых домах, что и являлось грубым нарушением требования статьи 47 ИТК РСФСР.

Правда, были попытки исправить сложившуюся ситуацию со стороны лиц прокурорского надзора, которые требовали перевода тех или иных категорий заключенных в соответствующие места заключения. Однако такие попытки, как правило, пресекались со стороны руководства ГИМЗ КАССР. Об этом свидетельст­вует приказ начальника ГИМЗ № 78 от 5 декабря 1926 года, где говорится следующее: «Ввиду того, что переводы срочно заключенных возложены лишь по распоряжениям распредкомиссий Губинспекций мест заключения и Главинспекций мест заключения КАССР, губинспекторам и начальникам мест заключе­ния вменяется в обязанность впредь строго придерживаться существующих правил, незаконные же требования о переводе срочно заклю­ченных со стороны лиц прокурорского надзора …оставлять без исполне­ния, доведя об этом в каждом случае до сведения ГИМЗ КАССР» [35].

В это время все дома заключения и исправительно-трудовые дома финансировались из губернского (областного) бюджета. Однако в середине 20-х годов не было единых законодательных основ норм финансирования для союзных и автономных республик. А местные органы постоянно сокращали средства на содержание мест заключения. Об этом, к примеру, в циркуляре № 259 ГУМЗ НКВД РСФСР от 13 мая 1925 года говорится, что по местному бюджету кредитов на содержание ИТУ выделяется по минимуму и в этой связи «…места заключения лишены какой-либо возможности осуществлять даже наиболее важные принципы Советской политики в области исправительно-трудового дела» [36].

Из-за недостатка средств места заключения Казахстана своевременно не обеспечивались литературой для профессионального обучения заключенных, не были созданы соответствующие мастерские, отсутствовали и программы по обучению и воспитанию заключенных. Заметим, что Положение по проведению профессионального обучения в местах заключения, состоящее из 9 пунктов, было выслано из ГУМЗ на места только 6 января 1926 года.

В целом, анализ архивных материалов позволяет нам утверждать и то, что предусмотренная в исправительно-трудовом ко­дексе 1924 года прогрессивная система отбывания наказания не получила своего развития. В архивных материалах данных о делении заключенных, содержавшихся в исправительно-трудовых домах и иных местах заключения по категориям и разрядам, мы не нашли. Отсутствие квалифицированных кадров, слабая материально-техническая база и недостаточность средств, а также перелимит заключенных сыграли определенную роль, сужая диапазон необходимых условий для применения прогрессивной системы отбывания наказания до минимума.

В эти годы положительной стороной деятельности мест заключения было то, что здесь применялся и зачет рабочих дней, т.е. два дня работы считались за три дня срока лишения свободы. Причем зачет рабочих дней зависел не столько от вида работ, сколько от общих социально-психологических свойств личности заключенного. Во всяком случае, руководство ГУМЗ НКВД КАССР в своем приказе №84 от 10 августа 1925 г. указывает, что основанием для зачета рабочих дней является не вид выполняемой работы и не сама работа, а «…признание заключенного переставшим быть социально опасным…» [37].

Как положительный аспект отметим и то, что в период полевых работ заключенным предоставлялись отпуска сроком до трех месяцев, согласно постановлению ВЦИК СССР от 21 апреля 1925 года [38]. Заметим, что по возвращении заключенный должен был предоставить удостоверение о том, что он действительно работал на сельхозработе. В случае отсутствия подобного удостоверения распорядительная комиссия могла не засчитать срок времени отпуска.

Что касается деятельности Краевого изолятора специального назначения на острове Возрождение, то следует сказать, что этот изолятор был создан согласно постановлению коллегии НКВД ТАССР (Туркестанская Автономная Советская Социалистическая Республика) № 47 от 16 октября 1924 года и ликвидирован 1 октября 1926 г.

В отчете начальника изолятора говорится, что этот остров, находящийся почти на середине Аральского моря, удобный как для рыболовства, так и для занятия скотоводством, так как почва имеет хороший корм для пастбища скота. Здесь до революции 1917 года, как местные жители, так и промышленники занимались рыболовством, охотой, добывали соль с трех соленых озер и вывозили саксаул на материк и т.д. После революции промысел был национализирован. Потом вместо него было организовано советское хозяйство, однако оно было убыточным, нерентабельным и по этой причине было ликвидировано. Поэтому к началу 1924 года на острове проживало всего лишь 4-5 киргизских (казахских – С.Б.) семей и имелось несколько помещений, оставленных из прошлого [39].

Таким образом, для организации изолятора на острове Возрождения имелось все необходимое, а с учетом имеющихся условий для организации труда заключенных (рыболовство), можно сказать, что остров представлял собой идеальное место для содержания особо опасных преступников.

В самом начале на остров Возрождения для отбывания наказания было направлено 45 заключенных. Анализ списочного состава заключенных показывает, что в основном эти лица были осуждены за бандитизм, разбой и убийства. Средний срок лишения свободы на душу составил 7,5 лет [40].

Небольшой срок лишения свободы был связан с тем, что в 20-х гг. применение больших сроков считалось нецелесообразным с точки зрения воспитания и исправления преступников.

С наступлением весны в этот изолятор прибыло еще 150 заключенных. Об этом составе заключенных начальник изолятора пишет следующее: «…набор заключенных был произведен, по всей вероятности, с особой целью, т.е. избавиться одному изолятору от отъявленных преступников и сдать их другому как бы для изоляции от мира вообще» [41].

Таким образом, можно сказать, что в этом краевом изоляторе специального назначения содержалась именно та категория преступников, которая указана в пункте 4 статьи 47 ИТК 1924 г.

Необходимо отметить, что в это время все изоляторы специального назначения обеспечивались всем необходимым за счет республиканского бюджета. По данным, имеющимся в архиве, заключенные не голодали. К примеру, в отчетном докладе начальника изолятора указывается, что заключенным ежедневно выдавалась следующая норма довольствия: хлеб - 1 кг, мясо 3 раза в неделю - 0,105 кг, рыба взамен мяса 4 раза - 0,800 кг, пшено - 0,65 кг, картофель первые два месяца - 0,200 кг, масло - 0,28, лук - 0,8, чай - 1-5 грамм, капуста - 0,119, соль - 0,25, перец по вкусу. Кроме того, заключенные дополнительно получали и другие продукты питания: мясо, рыбу, муку и т.д. [42].

Наряду с этим, на питание заключенным было заколото два быка, две коровы с годовалыми телятами. В последующем из 40 крупно- и средне рогатого скота было израсходовано на питание заключенных – 13 [42].

Конечно, сегодня, по истечении большого промежутка времени, невозможно установить, действительно ли скот и продукты были израсходованы по назначению. Нужно отметить, что дополнительное питание законом не запрещалось. В частности, в статье 75 ИТК указывается: «Пища работающим заключенным увеличивается в соответствии с количеством затрачиваемой ими энергии».

Что касается кадрового обеспечения, то следует сказать, что по штатному расписанию численность личного состава служащих и надзирателей должна была составлять 40 человек, однако к осени 1925 г. фактически работало всего 29 человек. Все служащие, кроме начальника изолятора, были неграмотными. Из 29 человек 14 были беспартийными, а 15 надзирателей являлись членами партии [43].

По национальности все служащие, как указано в отчете начальника изолятора, являлись представителями европейской национальности. В этой связи, начальник изолятора просил НКВД КАССР на вакантные должности присылать мусульман. В результате целенаправленного подбора кадров в начале 1926 г. одна треть состава служа­щих состояла из лиц местного населения.

Этот изолятор был ликвидирован 1 октября 1926 года. На наш взгляд, данный изолятор был ликвидирован в силу отдаленности его от материка, а природно-климатические условия не позволяли поддерживать связь с изолятором круглый год. Нельзя сбрасывать со счетов необеспеченность изолятора рыболовными снастями; отсутствие опыта работы заключенных; примитивный способ рыболовства; кустарные промыслы сравнительно с ничтожной пропускной способностью; отсутствие подсобных хозяйств, а также слабое кадровое обеспечение.

После ликвидации изолятора специального назначения на острове Возрождения Уральский изолятор специального назначения стал изолятором краевого значения, с лимитом наполнения 400 человек. Однако и его постигла та же участь: в 1929-1930 гг. все изоляторы специального назначения по всей территории страны были ликвидированы, как не отвечающие требованиям нового времени. Дело в том, что к концу 20-х годов ХХ века ускоряется маховик репрессивной машины, увеличивается численность заключенных, которая поставила вопрос о реорганизации системы мест заключения. С этого момента вместо изоляторов специального назначения стали создаваться концентрационные лагеря ОГПУ.

Таким образом, можно сказать, что, несмотря на созданную законодательную основу, в 20-е годы не удалось превратить тюрьмы в исправительные учреждения. Несмотря на их названия (дома заключения, исправительно-трудовые дома, изоляторы специального назначения), они по своей сути оставались тюрьмами, где заключенные, как во времена царской России, содержались в общих тюремных камерах. Заметим, что в последующее советское время мы не обращались к опыту пенитенциарных систем стран Западной Европы и США, а создали советскую систему мест заключения, где тюрьмы стали придатком и составным элементом системы исправительно-трудовых лагерей, затем – исправительно-трудовых колоний.