1. Происхождение философии и ее отношение к другим формам познания Греки и Восток -
«Любовью к мудрости является философия. Любовь же представляет собой нечто такое, что коренится не просто в рассудке и в разуме, но во всей человеческой душе, во всем человеческом характере.... Должен быть захвачен весь человек, ко- гда он занимается философией. Но ведь нельзя же любить в истинном смысле слова то, что является простой теорией, сухой и холодной. Если философия является любовью к мудрости, то это предполагает у тех, кто переживает философию подобным образом, отношение к этой Софии, к этой мудрости как к достойному
любви, как к чему-то действительному, существенному, чье бытие не нужно дока- зывать». «Человеческая конституция грека была такова, что он чувство вал, переживал в своем эф. организме. И когда он так напрягал эф. организм, так приводил его в действие, как это делают с физ. организмом, например, во время дыхания или смотрения, то в эф. человеке возникала философия». И как не сом- неваются в истинности дыхания, так не сомневался грек в пережитой им в фило- софии мудрости. «Ибо он осознавал свое эф. тело. Он осознавал, что философ- ствование происходит в его эф. теле; ему это было ясно.... И если философия сно- ва должна ощущаться как действительность, то сначала должно прийти знание эф. человека. Затем в этом знании сможет снова возникнуть правильное философ- ское переживание. Посредником в этом познании эф. человека на первых шагах должна быть Антропософия». 215 (1)
116а. «Древняя восточная философия происходит из древнего ясновидения, в то время как греческая целиком выросла из материального. Изречение Фалеса: «Все
происходит из воды» стало постепенно пониматься только материально. О духов- ном, пребывающем за водой, забыли». 266-1, с. 481
-
«В имагинативном познании человек обозревает собственные силы роста и жизни. Но переживаемый в этом случае эф., или жизненный, организм не отде- лен строго от эфирного внешнего мира, как в чувственном созерцании отделено субъективное от объективного... Что человек теперь переживает через слияние собственного эф. организма с эфирным тканием, движением в космосе - это он в состоянии ввести в строго очерченные образные представления и затем облечь в человеческую речь, выразить это так, что оно может явиться в человеческой речи. Таким образом можно вырабатывать новую философию». 215 (2)
-
«Ветхозаветное воззрение произвело то изменение, что на место опыта поста- вило учение, религиозное учение. Египтяне времен древнего Озириса... говорили: истинный человек впервые возникает тогда, когда во мне наступает зрелость, когда я воспринимаю то, что ранее я видел в имагинациях. Воздух передал мне истинного человека. («Через мои глаза, мои уши, - так говорили себе эти люди, - я связан с тем, что приносит день. Через глубокие, заложенные внутри силы человека я связан с совсем другим, с тайной воздуха, которая воспринимаема только в имагинативных переживаниях»), В ветхозаветном учении это было преобразовано в воззрение: Элоим, или Ягве, вдунул дыхание, или воздух, в человека. - Так была извлечена эссенция из непосредственного живого опыта и стала теорией, учением». 180 (9)
-
«Характерной чертой древнееврейского пророчества было то, что оно оттес- нило хаотические силы сивилл и выявило то, что могло говорить через челове- ческое «я»». 149 (5)
-
«Индийский народ был подготовлен для признания, что человек из себя рож- дает дхарму, закон души. Древнееврейский народ был задержан в том состоянии, когда он должен был повиноваться закону, даваемому ему извне. Но благодаря этому еврейский народ дал удивительное завершение тому, что Заратустра сде- лал для своей и всех других культур».
Для учения Заратустры характерно то, что оно видело во внешнем мире борьбу Ормузда с Ангра-Манью. В этом учении не было пронизывающего душу морально-
го тепла. Человек рассматривался как арена борьбы духов. И если видели злого человека, то считали, что он одержим злым духом, и не подчеркивали его челове- ческой в том вины. Древнееврейское учение потому представляет собой завершение учения Заратустры, что к его космологии, открывающейся извне, оно добавляет мора- льный элемент, вводит понятие вины человека: он не исполняет закон. 114 (6)
-
«Философия есть любовь к мудрости. Древняя мудрость не была философи- ей, ибо древняя мудрость рождена не любовью, а откровением. Нет восточной философии, а есть восточная мудрость. Философия как мудрость пришла в мир со Христом.... Мы должны теперь импульс любви обратить на саму мудрость».
143 (12)
-
«Что Кришна говорит о йоге, то Павел, только в более конкретной форме, назы- вает верой.... Веды вновь, но теперь уже конкретно, вступают в историческое развитие в самом Существе Христа... Санкхья выражается в древнееврейском возвеще- нии закона во всем, что является моисеизмом. И когда Павел указывает, с одной стороны, на закон еврейской древности, то он указывает на философию Санкхья». 142 (1)
-
«В том смысле, как теперь говорят о философии, в Бхагават-Гите ее вообще нельзя искать.... Мы совершаем несправедливость по отношению к духовной жизни Востока вообще, когда сближаем ее с тем, что Запад знает как философию». 146 (6)
124. «Если бы воскресли создатели Вед, основатели философии Санкхья... сам Шанкарачарья пережил в XIX в. творения Соловьева, Гегеля, Фихте, то все они сказали бы: то, к чему мы стремились, на что мы надеялись, когда оно являлось нам в дарах нашего ясновидения, это совершили в XIX в. Соловьев, Гегель, Фихте через способность своего собственного духа. Философия Веданты была тем, к чему стремились как к высшему, а теперь это сошло до обычного сознания.... Что теперь можно, что называется, найти на улице (впрочем, только для таких умов, как Соловьев, Фихте, Гегель) - это было тем, чего там достигали, применяя всю остроту ума Санкхья и углубленность йоги. Этого достигали всей силой души, всем возвышением духа». 146 (8)
Достарыңызбен бөлісу: |
