Конец формы Эрнест Хемингуэй. Прощай, оружие!

Глава десятая

В палате полевого госпиталя мне сказали, что после обеда ко мне придет

посетитель. День был жаркий, и в комнате было много мух. Мой вестовой

нарезал бумажных полос и, привязав их к палке в виде метелки, махал, отгоняя

мух. Я смотрел, как они садились на потолок. Когда он перестал махать и

заснул, они все слетели вниз, и я сдувал их и в конце концов закрыл лицо

руками и тоже заснул. Было очень жарко, и когда я проснулся, у меня зудило в

ногах. Я разбудил вестового, и он полил мне на повязки минеральной воды. От

этого постель стала сырой и прохладной. Те из нас, кто не спал,

переговаривались через всю палату. Время после обеда было самое спокойное.

Утром три санитара и врач подходили к каждой койке по очереди, поднимали

лежавшего на ней и уносили в перевязочную, чтобы можно было оправить

постель, пока ему делали перевязку. Путешествие в перевязочную было не

особенно приятно, но я тогда не знал, что можно оправить постель, не

поднимая человека. Мой вестовой вылил всю воду, и постель стала прохладная и

приятная, и я как раз говорил ему, в каком месте почесать мне подошвы, чтобы

унять зуд, когда один из врачей привел в палату Ринальди. Он вошел очень

быстро и наклонился над койкой и поцеловал меня. Я заметил, что он в

перчатках.

- Ну, как дела, бэби? Как вы себя чувствуете? Вот вам... - Он держал в

руках бутылку коньяку. Вестовой принес ему стул, и он сел. - И еще приятная

новость. Вы представлены к награде. Рассчитывайте на серебряную медаль, но,

может быть, выйдет только бронзовая.

- За что?

- Ведь вы серьезно ранены. Говорят так: если вы докажете, что совершили

подвиг, получите серебряную. А не то будет бронзовая. Расскажите мне

подробно, как было дело. Совершили подвиг?

- Нет, - сказал я. - Когда разорвалась мина, я ел сыр.

- Не дурите. Не может быть, чтоб вы не совершили какого-нибудь подвига

или до того, или после. Припомните хорошенько.

- Ничего не совершал.

- Никого не переносили на плечах, уже будучи раненным? Гордини говорит,

что вы перенесли на плечах несколько человек, но главный врач первого поста

заявил, что это невозможно. А подписать представление к награде должен он.

- Никого я не носил. Я не мог шевельнуться.

- Это не важно, - сказал Ринальди.

Он снял перчатки.

- Все-таки мы, пожалуй, добьемся серебряной. Может быть, вы отказались

принять медицинскую помощь раньше других?

- Не слишком решительно.

- Это не важно. А ваше ранение? А мужество, которое вы проявили, - ведь

вы же все время просились на передний край. К тому же операция закончилась

успешно.

- Значит, реку удалось форсировать?

- Еще как удалось! Захвачено около тысячи пленных. Так сказано в

сводке. Вы ее не видели?

- Нет.

- Я вам принесу. Это блестящий coup de main (1).

- Великолепно. Все обстоит великолепно. Все гордятся вами. Расскажите

же мне, как было дело? Я уверен, что вы получите серебряную. Ну, говорите.

Рассказывайте все по порядку. - Он помолчал, раздумывая. - Может быть, вы

еще и английскую медаль получите. Там был один англичанин. Я его повидаю,

спрошу, не согласится ли он поговорить о вас. Что-нибудь он, наверно, сумеет

сделать. Болит сильно? Выпейте. Вестовой, сходите за штопором. Посмотрели бы

вы, как я удалил одному пациенту три метра тонких кишок. Об этом стоит

написать в "Ланцет". Вы мне переведете, и я пошлю в "Ланцет". Я

совершенствуюсь с каждым днем. Бедный мой бэби, а как ваше самочувствие? Где

же этот чертов штопор? Вы такой терпеливый и тихий, что я забываю о вашей

ране. - Он хлопнул перчатками по краю кровати.

- Вот штопор, signor tenente, - сказал вестовой.

- Откупорьте бутылку. Принесите стакан. Выпейте, бэби. Как ваша голова?

Я смотрел историю болезни. Трещины нет. Этот врач первого поста просто

коновал. Я бы сделал все так, что вы бы и боли не почувствовали. У меня

никто не чувствует боли. Уж так я работаю. С каждым днем я работаю все легче

и лучше. Вы меня простите, бэби, что я так много болтаю. Я очень расстроен,

что ваша рана серьезна. Ну, пейте. Хороший коньяк. Пятнадцать лир бутылка.
---------------------------------------

(1) Выпад, удар (франц.)

англичанину, и он вам выхлопочет английскую медаль.

- Ее не так легко получить.

- Вы слишком скромны. Я пошлю офицера связи.

Он умеет обращаться с англичанами.

- Вы не видели мисс Баркли?

- Я ее приведу сюда. Я сейчас же пойду и приведу ее сюда.

- Не уходите, - сказал я. - Расскажите мне о Гориции. Как девочки?

- Нет девочек. Уже две недели их не сменяли.

Я больше туда и не хожу. Просто безобразие! Это уже не девочки, это

старые боевые товарищи.

- Совсем не ходите?

- Только заглядываю иногда узнать, что нового.

Так, мимоходом! Они все спрашивают про вас. Просто безобразие! Держат

их так долго, что мы становимся друзьями.

- Может быть, нет больше желающих ехать на фронт?

- Не может быть. Девочек сколько угодно. Просто скверная организация.

Придерживают их для тыловых героев.

- Бедный Ринальди! - сказал я. - Один-одинешенек на войне, и нет ему

даже новых девочек.

Ринальди налил и себе коньяку.

- Это вам не повредит, бэби. Пейте.

Я выпил коньяк и почувствовал, как по всему телу разливается тепло.

Ринальди налил еще стакан. Он немного успокоился. Он поднял свой стакан.

- За ваши доблестные раны! За серебряную медаль! Скажите-ка, бэби, все

время лежать в такую жару - это вам не действует на нервы?

- Иногда.

- Я такого даже представить не могу. Я б с ума сошел.

- Вы и так сумасшедший.

- Хоть бы вы поскорее приехали. Не с кем возвращаться домой после

ночных похождений. Некого дразнить. Не у кого занять денег. Нет моего

сожителя и названного брата. И зачем вам понадобилась эта рана?

- Вы можете дразнить священника.

- Уж этот священник! Вовсе не я его дразню. Дразнит капитан. А мне он

нравится. Если вам понадобится священник, берите нашего. Он собирается

навестить вас. Готовится к этому заблаговременно.

- Я его очень люблю.

- Это я знаю. Мне даже кажется иногда, что вы с ним немножко то самое.

Ну, вы знаете.

- Ничего вам не кажется.

- Нет, иногда кажется.

- Да ну вас к черту!

Он встал и надел перчатки.

- До чего ж я люблю вас изводить, бэби. А ведь, несмотря на вашего

священника и вашу англичанку, вы такой же, как и я, в душе.

- Ничего подобного.

- Конечно, такой же. Вы настоящий итальянец. Весь - огонь и дым, а

внутри ничего нет. Вы только прикидываетесь американцем. Мы с вами братья и

любим друг друга.

- Ну, будьте паинькой, пока меня нет, - сказал я.

- Я к вам пришлю мисс Баркли. Без меня вам с ней лучше. Вы чище и

нежнее.

- Я ее пришлю. Вашу прекрасную холодную богиню. Английскую богиню.

Господи, да что еще делать с такой женщиной, если не поклоняться ей? На что

еще может годиться англичанка?

- Вы просто невежественный брехливый даго.

- Кто?

- Макаронник. Сами вы макаронник... с мороженой рожей.

- Невежественный. Тупой. - Я видел, что это слово кольнуло его, и

продолжал: - Некультурный. Безграмотный. Безграмотный тупица.

- Ах, так? Я вот вам кое-что скажу о ваших невинных девушках. О ваших

богинях. Между невинной девушкой и женщиной разница только одна. Когда

берешь девушку, ей больно. Вот и все. - Он хлопнул перчаткой по кровати. - И

еще с девушкой никогда не знаешь, как это ей понравится.

- Не злитесь.

- Я не злюсь. Я просто говорю вам это, бэби, для вашей же пользы. Чтобы

избавить вас от лишних хлопот.

- В этом вся разница?

- Да. Но миллионы таких дураков, как вы, этого не знают.

- Очень мило с вашей стороны, что вы мне сказали.

- Не стоит ссориться, бэби. Я вас слишком люблю. Но не будьте дураком.

- Нет. Я буду таким умным, как вы.

- Не злитесь, бэби. Засмейтесь. Выпейте еще. Мне пора идти.

- Вы все-таки славный малый.

- Вот видите. В душе вы такой же, как я. Мы - братья по войне.

Поцелуйте меня на прощанье.

- Вы слюнтяй.

- Нет. Просто во мне больше крепости.

Я почувствовал его дыхание у своего лица.

- До свидания. Я скоро к вам еще приду. - Его дыхание отодвинулось. -

Не хотите целоваться, не надо. Я к вам пришлю вашу англичанку. До свидания,

бэби. Коньяк под кроватью. Поправляйтесь скорее.

Он исчез.