Кристиан Штрайт Вермахт и советские военнопленные в 1941-1945 гг

Уже при анализе сложившихся до 22 июня 1941 г. условий для участи советских военнопленных указывалось на то, что вопрос питания советских пленных может быть решён только при учёте последствий, которые вытекали из мотивированных внутренней политикой целей немецкого руководства и расово обусловленной цели частичного уничтожения советского населения для ведения войны против Совет­ского Союза.

ОКХ к началу войны на Востоке кроме общего указания о питании пленных, -использовать как можно меньшее количество продовольствия, - не дало никаких конкретных распоряжений. Насколько удалось установить, до середины августа командующие армиями регулировали снабжение пленных по своему усмотрению. При этом размеры рационов были различны; однако, сохранившиеся примеры поз­воляют предположить, что общая цель - давать советским пленным «только самое необходимое питание» - непременно осуществлялась⁷³. Примеры по тыловому району группы армий «Центр» уже были приведены. Эти рационы, максимальная калорийность которых составляла 700 калорий и которые в течение нескольких не­дель неминуемо должны были привести пленных к смерти от голода, отнюдь не были вызваны недостатком продовольствия. Полномочный квартирмейстер в своём отчёте за июль записал, что

вследствие больших запасов в стране пшена, гречихи и муки [...] питание [плен­ных], несмотря на неравномерный подвоз продовольствия не [вызывало] особых трудностей⁷⁴.

В других войсковых тылах пленным полагались более высокие рационы. Так, в зоне 11-й армии пленные «в зависимости от наличия продовольствия» должны были получать в неделю до 300 г мяса, 3000 г хлеба, 300 г бобов и 100 г мармелада, а при «полной занятости на работах» - несколько больше; во время переходов продолжительностью более 8 часов им следовало выдавать до 500 г хлеба и 100 г сыра, колбасы или сала⁷⁵. Но даже и эти рационы, содержащие в лучшем случае 1300 калорий - при использовании на работах - и 2035 калорий⁷⁶ - при совершении пеших маршей - были существенно ниже необходимого для существования мини­мума. В этой зоне снабжение пленных также «не представляло трудностей»; правда, здесь оно зависело «от оперативности служб», так как занимавшиеся снабжением пленных инстанции полагались лишь на трофейные склады⁷⁷. Армейские склады ничего им не выдавали, - вопреки приказу 11-й армии, согласно которому «заявки службы сбора военнопленных на продовольствие во всех случаях должны удовле­творяться из армейских складов»⁷⁸. Здесь проявляется ещё один важный фактор, на который уже указывалось в другой связи и о котором ещё часто будет идти речь, а именно: приказ и послушание там, где речь шла об обращении с советскими военнопленными, более не считались неограниченными; подчинённые инстанции уклонялись от выполнения приказов, если те не соответствовали вытекавшим из национал-социалистского расового учения выводам; и вышестоящие инстанции в таких случаях проявляли мало склонности к тому, чтобы заставить их выполнять эти приказы.

На территории рейха, как показывает пример от июля 1941 г., рационы были не выше: в стационарном лагере II В Хаммерштейн (Померания) пленные в сере­дине июля получали в день 200 г хлеба, эрзац-кофе и овощной суп⁷⁹, - рацион, пи­тательность которого якобы составляла 1000 калорий.

6 августа 1941 г. по приказу военно-административного отдела ОКХ, подчиняв­шегося начальнику вооружения сухопутных сил и командующему армией резерва, питание советских военнопленных было впервые единообразно урегулировано во всей зоне ответственности ОКВ и ОКХ⁸⁰. При этом определяющее значение имела цель, к которой стремилось как политическое, так и военное руководство, а

VII. Массовая смертность советских..

11 165

именно - предоставить пленным «только самое необходимое питание», чтобы не «перегрузить немецкий продовольственный баланс» и не поставить под угрозу «мо­ральный дух» немецкого населения. Одной из основных целей войны на Востоке являлось как раз расширение немецкой продовольственной базы, и при пла­нировании экономического использования оккупированных восточных территорий с самого начала было решено, что оно должно осуществляться за счёт покорённо­го населения.

Во введении к приказу в качестве обоснования было указано, что «Советский Союз [...] не присоединился к соглашению об обращении с военнопленными от 27 июля 1929 г.»:

Вследствие этого не существует обязательств обеспечивать советских военноплен­ных количеством и качеством продовольствия, соответствующим этому договору⁸¹. Пленные получали «с учётом общего положения со снабжением⁸² по оценке врачей достаточные рационы питания» - рационы, которые для узников «в лагерях для военнопленных (без определённой работы)» по питательности соответствовали 2040 калориям, а для пленных, «занятых на работах», - примерно 2200 калориям⁸³. Эти размеры, правда, были выше размеров, названных по примерам из зоны от­ветственности ОКВ и прифронтовой зоны, но и они, в случае их применения на практике, должны были привести к истощению. Прежде чем перейти к вопросу, на­сколько это имело место в действительности, необходимо сначала показать даль­нейшее развитие рационов питания, установленных немецким руководством.

Цель - в интересах немецкого населения использовать для питания советских пленных лишь самые минимальные средства - оставалась и далее определяющей. Сначала даже существовала тенденция к дальнейшему сокращению рационов, несмотря на то, что обозначилась возрастающая смертность среди пленных и от учреждений, занимавшихся военнопленными, поступили заявки на повышение рационов⁸⁴. В начале сентября считалось необходимым «во избежание эпидемий и с целью восстановления работоспособности» разрешить добавки к рационам⁸⁵. Однако 21 октября 1941 г. в прифронтовой зоне, а также зоне ответственности ОКВ, за исключением территории рейха, рационы для пленных были резко сокращены⁸⁶, хотя самое позднее к этому времени стало известно, что «массовую смертность сре­ди военнопленных уже нельзя остановить»⁸⁷. Хотя хлебный рацион оставался равен 1500 г, «неработающие» пленные теперь вообще не получали никакого мяса; ра­цион жира был снижен на 36%, картофеля - на 44%. К тому же картофель должен был в возможно большей мере заменяться брюквой, а хлеб «при всех обстоятель­ствах» - на пшено и гречиху. Питательная ценность рациона была тем самым сни­жена до 1490 калорий (на 27%), содержание белков - на 46%, животные белки от­сутствовали почти полностью⁸⁸. Рационы работающих пленных были снижены не­значительно (до 2175 калорий)⁸⁹. Эти рационы получали теперь также лагерные ремесленники (сапожники, портные) и санитары. Кроме того, для пленных, заня­тых на тяжёлых работах, была предусмотрена добавка (236 калорий в день), одна­ко на её разрешение налагались «особо строгие требования»:

Начальники подразделений должны сознавать, что любой продукт питания, ко­торый выдаётся военнопленному не по праву или в слишком больших количе­ствах, должен быть отнят у их родственников на родине или у немецких солдат⁹⁰.

То, что эти рационы даже по мнению ОКХ представляли абсолютный мини­мум, следует из распоряжения о том, чтобы в случае отсутствия предписанных продуктов они заменялись другими продуктами, имеющими одинаковую питатель­ность. Однако продукты питания следовало принципиально добывать «на месте»; только в исключительных случаях можно было получать продукты «самого низкого качества» от учреждений, ведавших снабжением сухопутных сил, а из армейских запасов - только с разрешения соответствующей армии. Однако «в каждом отдель­ном случае следовало докладывать об этом через штаб армии генерал-квартир­мейстеру генерального штаба сухопутных сил»⁹¹. Следует констатировать, что ОКВ здесь настойчиво защищало важнейшее положение национал-социалистов о том, что выдача советским пленным рационов больших, чем эти из захваченных на оккупированных советских территориях запасов, является воровством у собст­венного народа и предприняло меры по контролю путём введения обязательного доклада о таких случаях.

Размер рационов опять-таки обосновывался тем, что в отношении Советского Союза, мол, не существует никаких международно-правовых обязательств:

Рационы питания представляют собой максимум того, что может быть отдано в виде долгосрочного снабжения исходя из ситуации с продовольствием в рейхе и восточных областях. Они даже частично перекрывают нормы снабжения, которые могут быть выданы работающему русскому гражданскому населению. Предусмот­ренные ОКВ добавки для восстановления работоспособности военнопленных в прифронтовой зоне рейха также не могут быть предоставлены⁹².

Принципиальное решение об этом снижении рационов было принято уже ме­сяц назад 16 сентября 1941 г. на заседании под председательством Геринга, в кото­ром наряду с Баке, бывшим фактически министром продовольствия, приняли участие также представители генерал-квартирмейстера⁹³.

1. 
   Господин рейхсмаршал приказал, чтобы рационы на родине нигде и ни при ка­ких обстоятельствах не снижались.
   
2. 
   Он никогда этого не потерпит, так как настроение родины во время войны является существенным фактором обороны рейха. Противник знает совершенно точно, что в военном отношении разбить немецкий народ он не может. У него есть только одна надежда, а именно: ему, возможно, удастся разрушить фронт родины, нанеся удар по её моральному духу. Это следует из всех его мероприятий. Он пы­тается путём длительного воздействия авианалётов вызвать неуверенность и беспокойство; далее, он, отступая, пытается подстрекать население оккупирован­ных территорий к тому, чтобы оно требовало всё большего и большего, особенно в области продовольственного снабжения, чтобы тем самым создать соответ­ствующие трудности. Кроме того, он пытается оказывать на родину чисто пропа­гандистское воздействие. Поэтому следует сделать всё, чтобы этому помешать и нельзя допустить ничего, что хотя бы в малейшей степени способствовало этим устремлениям. Фронт родины держится потому, что по сравнению с мировой вой­ной следует отметить:
   

1. 
   Небольшие потери;
   
2. 
   Постоянный уровень жизни.