Л. С. Мамут Макаренко В. П

щность, по ранее рассмотренным причинам, не может быть признана основательной. Медь всеобщее в социальных и политических формах буржуазного общества является иллюзией. Поэтому политическая борьба в существующих политических формах государства также иллюзорна: особые интересы, не будучи всеобщими, выступают против действительно и иллюзорно общих интересов.

Отчуждение как структурная характеристика общества тесно связана с его политической историей: «...прошлые революции (т. е. буржуазные.— 13. М.), протекавшие в условиях разделения труда, должны были приводить к новым политическим учреждениям» [1, 3, 378]. Составной частью деятельности этих учреждений, как было ранее показано, выступают государственный формализм и по­литический рассудок. Поэтому структурные и исторические характе­ристики отчуждения имеют непосредственное отношение к анализу власти и бюрократии: «Социальная сила, т. е. умноженная произво­дительная сила, возникающая благодаря обусловленной разделением труда совместной деятельности различных индивидов,— эта социаль­ная сила, вследствие того, что сама совместная деятельность возни­кает не добровольно, а стихийно, представляется данным индивидам не как их собственная объединенная сила, а как пекан чуждая, вне их стоящая власть, о происхождении и тенденциях развития которой они ничего не знают; они, следовательно, уже не могут господствовать над этой силой,— напротив, последняя проходит теперь ряд фаз и ступеней развития, не только не зависящих от воли и поведения людей, а наоборот, направляющих эту волю и это поведение» [1, 3, 33]. Это положение имеет принципиальное значение для кон­кретизации взглядов Маркса на бюрократию.

Ранее политическое отчуждение рассматривалось только как аспект бюрократических отношений. Этот аспект был обусловлен необходимостью переосмысления гегелевских представлений о суве­ренитете, воле и власти государства. В процессе критики Гегеля постепенно формировалась мысль о преодолении бюрократии как составной части преодоления политического отчуждения. В работах 1844 г. Маркс уже показал, что частная собственность образует социальную предпосылку бюрократических отношений и, следова­тельно, политического отчуждения.

Но другие предпосылки (разделение труда, кровнородственные связи, город, классы) и формы их проявления (государственные нало­ги и долги, администрация, полиция, политика в целом) в работах 1842 —1844 гг. анализировались еще недостаточно, поскольку мате­риалистическое понимание истории еще не сложилось. Формулиров­ка основных принципов этого понимания в единстве с идеей проле­тарской революции объясняют тот факт, что в работах 1845 — 1847 гг. социально-исторические характеристики бюрократии и отчуждения переплетаются. Данное переплетение и определяет конкретиза-

43

цию и развитие взглядов на бюрократию и перспективы ее преодоле­ния. Маркс и Энгельс анализируют иерархию, степень самостоятель­ности бюрократии, связь бюрократии и политических иллюзий, социально-классовые основы, способы формирования и функции бюрократии.

Ранее иерархия рассматривалась как отношение между верхами и низами управления, обусловленное отношениями частной собствен­ности. В «Немецкой идеологии» иерархия уже связывается с конкрет­ной социально-исторической формой общества: «Иерархия есть иде­альная форма феодализма; феодализм есть политическая форма средневековых отношений производства и общения» [1, 3, 164]. Проблема иерархии как составной части бюрократических отношений тем самым преобразуется из ее фиксации в социальном бытии и в политических теориях в поиск причин социально-исторической обусловленности и сохранения на различных этапах социально-исто­рического развития.

Самостоятельность бюрократии становится проблемой конкретно-исторических форм производства и общения, определяющих специ­фику политического строя. Ранее самостоятельность бюрократии просто фиксировалась. В «Немецкой идеологии» уже отмечается, что в эпоху абсолютной монархии в Германии власть в лице бюрократии приобрела чрезмерную независимость, государство стало мнимо самостоятельной силой. Степенью независимости и самостоятель­ности бюрократии и государства объясняются чиновничий образ мыслей и все иллюзии о государстве, т. е. политические иллюзии [1, 3, 183]. Ранее было показано, что бюрократические отношения, государственный формализм и политический рассудок — всеобщие формы взаимосвязи бюрократии и политики. Но специфика их прояв­ления зависит от формы политического строя. Диалектика всеобщего и особенного, таким образом, должна учитываться при изучении связи бюрократического образа мыслей с политическими иллюзиями.

Эти положения развиваются в работах Энгельса «Прусская кон­ституция», «Конституционный вопрос в Германии», «Протекционизм и свобода торговли». В них впервые высказывается мысль о клас­совых основах бюрократии. При абсолютной монархии власть и управ­ление удовлетворяют интересы классов, принадлежащих к различным социально-экономическим укладам: феодализму и капитализму. Одновременно бюрократия нейтрализует интересы различных классов для укрепления своей самостоятельности. Поэтому социальные функ­ции бюрократии — соединение и нейтрализация интересов различных эксплуататорских классов — обусловлены спецификой политиче­ского строя и в каждом случае должны исследоваться конкретно. При этом необходимо учитывать распределение должностей в государственном аппарате управления. В абсолютной монархии господствующий класс феодального общества (дворянство) обладает

44

монополией на высшие посты в государстве. Л средние и низшие посты в аппарате власти и управления занимает, как правило, мелкая буржуазия. Вследствие промежуточного положения этого класса, а также социальных функций бюрократии, последняя становится особым классом общества [1, 4, 471.

Тем самым социально-экономические и социально-политические характеристики мелкой буржуазии и бюрократии п е ρ е п л е τ а ю т с я. Мелкой буржуазии присущи узость интересов, отсутствие истори­ческой инициативы, сила инерции, постоянные расколы, варварство, местная ограниченность, тупость, фанатизм, преданность данному социально-политическому порядку и добропорядочность. Нетрудно понять, что эти черты мелкой буржуазии соответствуют характери­стикам чиновничества, отмеченным Марксом еще в статьях из «Рейн­ской газеты». Момент новизны состоит в описании классовой основы свойств бюрократии как особой социальной группы.

Существуют также специфически мелкобуржуазные установки в отношении внешней политики государства: «Мелкий буржуа интере­суется общей политикой своей страны лишь постольку, поскольку он хочет мира; ограниченный круг его жизненных интересов делает его неспособным наблюдать за отношениями между государствами» [1, 4, 5,9]. С учетом того, что мелкая буржуазия занимает посты на средних и низших уровнях власти и управления, а также свойств бюрократии, деполитизация управленческой сферы обусловлена про­межуточным положением мелкой буржуазии в материальном произ­водстве и классовой структуре. Если бюрократия нейтрализует инте­ресы различных эксплуататорских классов, а также интересы антаго­нистических классов, то и в отношениях между государствами она заинтересована в притуплении политических интересов различных государств и разрешении конфликтов мирными способами. Поэтому проблематика социальной природы бюрократии, прежде всего — связи всеобщих, особых и единичных интересов может использоваться также при изучении международных отношений*.

Итак, из-за распыленности интересов мелкие буржуа не в состоя­нии управлять большим государством и потому «не могут обойтись без могущественной и многочисленной бюрократии» [1, 4, 57]. Преобладание мелкой буржуазии в стране и бюрократическое управ­ление взаимосвязаны. По этой причине Энгельс в данных работах считал, что господство бюрократии может быть преодолено у ж е в рамках буржуазного способа производства. Для аргументации этого положения он исследует противоположность интересов мелкой и крупной буржуазии и отношение бюрократии к крупному промыш­ленному производству. Крупная буржуазия, в отличие от мелкой, ха-

* Эта проблема в работах 1845—1847 гг. только ставится. Ко анализ содержится и трудах Маркса и Энгельса, посвященных внешней политике различных государств в XIX в. Однако их исследование выходит за рамки данной книги.

45

рактеризуется консолидацией интересов в национальном масштабе в целях развития промышленного производства. С этой точки зрения интересы крупной буржуазии и мелкобуржуазной бюрократии про­тивоположны.

Противоположность интересов крупной буржуазии и мелкобур­жуазной бюрократии служит Энгельсу основанием для формулировки задачи преодоления бюрократии при буржуазном способе производ­ства: «...буржуазия вынуждена сломить могущество этой надменной и придирчивой бюрократии. С того момента, как управление государ­ством и законодательство переходят под контроль буржуазии, бюро­кратия перестает быть самостоятельной силой; именно с этого момен­та гонители буржуазии превращаются в ее покорных слуг. Прежние регламенты и рескрипты, служившие лишь для того, чтобы облегчить чиновникам их деятельность за счет промышленников-буржуа, усту­пают место новым регламентам, облегчающим деятельность промыш­ленников за счет чиновников» [1, 4, 57]. Речь идет о подчинении бюрократии интересам крупной буржуазии в сфере внутренней (пересмотр законодательства, административной и судебной систем) и внешней (таможенная система) политики государства. Однако опыт революции 1848—1849 гг. показал невозможность преодоления бю­рократии в рамках буржуазного способа производства. Поэтому данная задача образует составную часть преодоления отчуждения. Но этот процесс более сложен и противоречив.

Преодоление отчуждения прослеживается Марксом и Энгельсом на основе противопоставления человеческой и политической эманси­пации, пролетариата и буржуазии, теоретического (диалектико-материалистического) и идеологического (объективно-идеалистиче­ского или субъективно-идеалистического) отражения действитель­ности. В основных чертах это противопоставление сложилось в

46

работах 1844 г. И публикациях 1845—1847 гг. преодоление отчужде­ния рассматривается уже на основе материалистического понимании истории, объясняющего гнет материальных интересов над полити­ческими формами и формами сознания. Правда, противоположные классы — буржуазия и пролетариат — рассматриваются еще как модификации человеческого самоотчуждения. По и по этому осно­ванию можно обнаружить противоположность социально-политических интересов и всемирно-исторических целей буржуазии и пролетариата.

Буржуазия удовлетворена человеческим самоотчуждением, воспринимает его как свидетельство собственного могущества, обла­дает видимостью человеческого существования, представляет консер­вативную сторону социально-исторического развития и потому разви­вает отношения собственности как бессознательно-объективные. По всем этим основаниям пролетариат противостоит буржуазии. Он не может быть удовлетворен самоотчуждением человека и воспринимает отчуждение как свидетельство своей слабости, объективной характе­ристикой которой является нищета. Пролетариат не обладает даже видимостью человеческого существования, представляет прогрессив­ную— революционную —сторону социально-исторического процесса и потому развивает отношения собственности как разумные и свободные. Речь идет о таких отношениях собственности, в которых преодо­лены характеристики человеческого самоотчуждения, в том числе —-политического.

Необходимым условием такого преодоления является тот факт, что в пролетариате человек «обрел теоретическое сознание» отчуждения и самоотчуждения [1, 2, 40]. Если в работах 1844 г. Маркс считал, что тяга к теории характерна преимущественно для немецких рабочих, то в сочинениях 1845 — 1847 гг. подчеркивается, что у английских и французских рабочих не менее сильны тяга к науке, жажда знаний, нравственная энергия и неутомимое стремле­ние к саморазвитию. Этим определяется человеческое — разумное, свободное и всеобщее — благородство пролетарского движения [1, 2, 92]. Другими словами, материальные, нравственные и познаватель­ные характеристики пролетариата переплетаются. Тем самым подрывается основа грязно-торгашеских форм практики и соответ­ствующих им рассудочных, идеалистически-идеологических форм сознания. Эти формы — продукты отчуждения труда и самоотчужде­ния человека. С другой стороны, только пролетариат в целом, без национальных различий,— единственный из классов, самими усло­виями своего существования заинтересованный в теории. Так ре­шается проблема взаимосвязи разума и интереса.

Эта теория противостоит идеологическому изображению противо­речий истории и современности и определяет задачи коммунистиче­ских писателей — теоретиков пролетариата: объективный анализ

47

всей системы отношений социального бытия, порождающих антаго­низм между теорией и практикой и обусловливающих идеологи­ческое восприятие действительности, и том числе — бюрократиче­ские стандарты мысли. Критика существующего общества становится действительной основой и главной задачей всякого исследования социальных вопросов [1, 2, 581]. Поэтому критика бюрократии обра­зует составную часть диалектико-материалистического анализа общества. Речь идет о выявлении социальных основ всеобщей (бур­жуазной) духовной пустоты, рассудочности и лености мысли, поверх­ностности и самодовольства. Критике должна быть подвергнута вся система социальных отношений, порождающая эти качества человека и закрепляющая их в определенных социальных формах, в том числе — в государственном формализме и политическом рассудке.

Преодоление разрыва между теорией и практикой, бюрократи­ческого восприятия действительности и отчуждения — это элементы одного и того же земного социализма, который «...отвергает эманси­пацию исключительно в сфере теории как иллюзию и требует для действительной свободы, кроме идеалистической «воли», еще весьма осязательных, весьма материальных условий» [1, 2, 104]. Следует особо подчеркнуть, что Марксова критика воли как панацеи для разрешения социальных противоречий непосредственно вытекает из анализа бюрократической воли, гегелевской концепции власти как волевого отношения и воли как элемента политического рассудка. Тем самым проблематика, намеченная на предшествующих стадиях изучения бюрократии, сохраняет свою значимость при исследовании идеалистически-идеологических форм мысли.

Как уже отмечалось, политическая эмансипация, осуществленная буржуазными революциями, только увеличивает человеческое самоот­чуждение. Ведь сущность политической эмансипации совпадает с сущностью буржуазного государства, в котором политические формы детерминированы грязно-торгашескими, т. е. частнособственниче­скими формами практики. С этой точки зрения буржуазия и проле­тариат противоположны по отношению к практике.

Дело в том, что со стороны повседневной, материальной, практи­ческой жизни низшие классы испытывают сопротивление. Оно каждодневно подвергает их изменению. Поэтому сознание пролета­риата более динамично, нежели сознание буржуазии: «...низшие классы народа умеют поднимать себя на более высокую ступень ду­ховного развития...» [1, 2, 150]. Полемизируя с различными формами феодально-христианского и мелкобуржуазного социализма, выдви­гающего благотворительно-патерналистские программы материаль­ного обеспечения рабочих, Маркс особо отмечал, что «...для проле­тариата смелость, сознание собственного достоинства, чувство гордо­сти и независимости — важнее хлеба» [1, 4, 205]. Таким образом, практические интересы и стремление к теории у пролетариата совпа-

48

дают. В этом — еще одно условие преодолении отчуждения и самоотчуждения человека.

Для этого необходимо устранить противоречие между всеобщими, особыми и единичными интересами, устранить социальные формы и формы общения, которые способствуют затвердению интересов, мыслей и воли людей. Речь идет о частной собственности, разделении труда, кровнородственных связях, классах, противоположности между городом и деревней, государственных налогах и долгах, поли­ции, бюрократии и политике в целом. Следует также устранить моно­полию государства на всеобщий интерес. Эта монополия свидетель­ствует только о частичности интереса и бюрократической, рассудочно-политической форме ее выражения: «...коммунистическая револю­ция, уничтожающая разделение труда, в конечном счете устраняет политические учреждения... коммунистическая революция будет сообразовываться не с «общественными учреждениями, созданными изобретательностью социальных талантов» (как считал М. Штирнер и другие представители мелкобуржуазного социализма. — В. M.), a с производительными силами» [1, 3, 378\. В коммунистическом обществе преодолевается противоречие интересов, и потому полиция, администрация, юстиция и армия становятся излишними [1, 2, 5ЯН\. Преодоление противоречий между интересами и устранение особого аппарата управления обществом тем самым образуют стороны одного и того же процесса — преодоления отчуждения, исходным пунктом которого является пролетарская революция.

Кроме того, в работах Маркса и Энгельса 1845—1847 гг. выска­зывается идея упрощения функции управления обществом. В классо­вом обществе аппарат управления необходим для ограждения обще­ства от преступлений и требует «...безмерной затраты человеческих сил. В коммунистическом обществе это тоже будет бесконечно упро­щено, и именно потому,— как это ни кажется странным,— именно потому, что в этом обществе управлению придется ведать не только

49

отдельными сторонами общественной жизни, но и всей общественной жизнью во всех ее отдельных проявлениях, во всех направлениях» [ 1, 2. 537]. Разграничение управления отдельными сторонами общест­венной жизни и обществом в целом взаимосвязано с преодолением отчуждения. Если отдельные стороны представляют особые интересы, обусловленные социально-историческими характеристиками отчуж­дения, которые придают общественной жизни частичный характер в сфере отношении, деятельности и сознания, то управление не гаран­тировано от бюрократических отношений, государственного форма­лизма и политического рассудка.

Изучение работ Маркса и Энгельса в период формирования фило­софии марксизма дает основание заключить, что в это время были выработаны основные философско-методологические принципы ана­лиза социальной природы бюрократии: материалистический монизм, целостность и конкретность. Эти принципы совпадают с конкретными предметами исследования и целью их преобразования в ходе проле­тарской революции. Главный из данных принципов — целостность. В ходе его применения любой социальный объект изучается на уровне отношений, деятельности и сознания. Марксовы категории — «бюрократическое отношение», «государственный формализм» и «по­литический рассудок»— позволяют детально исследовать связь бюро­кратии с материальными, политическими и идеологическими отно­шениями и структурами общества. Такая установка дает возможность связать изучение и критику бюрократии с теорией революционного преобразования буржуазного общества, без разработки которой анализ бюрократии превращается в разновидность обыденной или рафиниро­ванной апологетики существующего социального и политического порядка и форм сознания.

По мере формирования основных принципов материалистического понимания истории в работах 1845—1847 гг. эта общая установка развивалась и конкретизировалась.

Проблема связи интереса и категории «всеобщее» дополнилась анализом различных форм существования общих интересов, мате­риальных потребностей, разделения труда, классов, различий между интересами, целями и энтузиазмом индивидов и классов, способов смешивания классовых и общечеловеческих интересов в социальных революциях.

Проблема отчуждения дополнилась анализом социальных форм (частная собственность, разделение труда, кровнородственные связи, город, классы, буржуазные революции), способствующих закрепле­нию отношений, деятельности и сознания. Эти формы являются пред­посылками политического отчуждения, приобретающего тотальный

50

характер. Оно выражается в буржуазном государстве как иллюзор­ной форме человеческой общности и политических иллюзиях. Струк­турные и исторические характеристики отчуждении используются для исследования власти и бюрократии.

Проблема самостоятельности бюрократии связывается с конкрет­но-историческими, национально-государственными формами произ­водства и общения, определяющими связь бюрократии и политики производно от специфики политического строя. С, учетом специфики категориального аппарата на данном этапе формирования марксизма (категория формы общения впоследствии была заменена категорией производственные отношения) можно сказать, что в работах 1845 — 1847 гг. первоначально формулируется идея об изучении бюрократии во взаимосвязи с производительными силами и производственными отношениями.

Одним из наиболее важных новых моментов работ Маркса и Энгельса 1845 — 1847 гг. является формулировка идеи о классовых основах бюрократии. Это позволяет исследовать социальные функции бюрократии, распределение должностей в аппарате власти и управле­ния в зависимости от принадлежности к определенному классу, связь классовых характеристик бюрократии с ее установками в сфере внутренней и внешней политики, отношение к развитию крупного промышленного производства и количественный рост бюрократии производно от специфики политической формы общества.

Не менее важный момент — выявление противоречий между бюрократией и крупной буржуазией и требование подчинить бюро­кратию интересам буржуазии в сфере внутренней и внешней поли­тики. Конкретно-историческое и теоретико-методологическое значе­ние этого требования не может быть определено без анализа опыта буржуазных революций XIX в. и развития капиталистического спо­соба производства в целом. Такой анализ был осуществлен в более поздних трудах классиков марксизма.

В трудах 1845 — 1847 гг. преодоление бюрократии связывается с преодолением отчуждения. Материалистическое понимание истории используется для объяснения противоположности социально-поли­тических интересов и всемирно-исторических целей буржуазии и пролетариата и указания следующих предпосылок преодоления от­чуждения: развитие теоретического сознания пролетариата; перепле­тение материальных, моральных и познавательных интересов в проле­тарском движении; противоположность буржуазии и пролетариата по

51

отношению к практике. Эти предпосылки необходимы для преодо­ления бюрократии в пролетарской революции, устраняющей антаго­низм всеобщих, особых и единичных интересов, а также государство, закрепляющее этот антагонизм в деятельности и социальных функ­циях бюрократии.

Развитие проблематики исследования бюрократии на всем протя­жении теоретической и политической деятельности Маркса и Энгель­са, прежде всего на опыте революций XIX в., представляет особую проблему, анализ которой выходит за рамки нашей работы. Подчерк­нем, однако, что квалификация бюрократии в классических произве­дениях марксизма как организма-паразита в значительной степени является развитием методологии, основные принципы которой сло­жились в период формирования марксизма. Развитию и обогащению В. И. Лениным этой общей теоретико-методологической установки в специфических условиях России посвящены следующие главы.

52

Г л а в а 2

СОЦИАЛЬНАЯ ПРИРОДА И ПОЛИТИЧЕСКАЯ СУЩНОСТЬ БЮРОКРАТИИ

В. И. Ленин изучал бюрократию с первых шагов своей теоретической и политической деятельности. Это исследование неразрывно связано с его борьбой против народничества и легального марксизма. Во­прос о применимости теории Маркса к специфиче­ским условиям России конца XIX —начала XX в. вызывал ожесточенную полемику среди отечествен­ной и эмигрантской, народнической и социал-демокра­тической интеллигенции и был тесно связан с выра­боткой стратегии и тактики политической борьбы рабочего класса с самодержавием, а также с идейным размежеванием внутри политических движений, выступающих против абсолютизма. Поэтому марк­систский анализ бюрократии не был чисто научной или чисто политической проблемой. Использование марксизма для исследования социального бытия уже само по себе — акт научного, политического и идей­ного размежевания с другими познавательными, по­литическими и идейными ориентациями.

§ 1

Бюрократия и способ производства

Уже в работе «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?» Ленин отмечает слабую исследованность бюрократии вообще и русской прежде всей, «Особенно внушительным реакционным учреждением, которое срав-

53

нительно мало обращало на себя внимание наших революционеров, является отечественная бюрократия, которая de facto и правит госу­дарством российским. Пополняемая, главным образом, из разночин­цев, эта бюрократия является и по источнику своего происхождения, и по назначению и характеру деятельности глубоко буржуазной, но абсолютизм и громадные политические привилегии благородных по­мещиков придали ей особенно вредные качества. Это — постоянный флюгер, полагающий высшую свою задачу в сочетании интересов помещика и буржуа. Это — иудушка, который пользуется своими крепостническими симпатиями и связями для надувания рабочих и крестьян, проводя под видом «охраны экономически слабого» и «опеки» над ним в защиту от кулака и ростовщика такие мероприя­тия, которые низводят трудящихся в положение «подлой черни», отдавая их головой крепостнику-помещику и делая тем более безза­щитными против буржуазии. Это — опаснейший лицемер, который умудрен опытом западноевропейских мастеров реакции и искусно прячет свои аракчеевские вожделения под фиговые листочки народолюбивых фраз» [2, 1, 301].

Ленинская характеристика бюрократии включает в себя широкую и дифференцированную проблематику и позволяет избежать упро­щенной трактовки данного социального явления. Вместе с тем эта широта и дифференцированность знаний о бюрократии соответствует интересам рабочего класса. Ведь анализ бюрократии — не самоцель, а средство политической борьбы пролетариата с буржуазией. Поэтому обнаружение связи бюрократии с буржуазией — основная методо­логическая процедура и непосредственная политическая задача партии рабочего класса.

Эта связь всегда существует в исторически определенной форме. Ее обнаружение зависит от политической и теоретической установки исследователя, которая позволяет более или менее конкретно, научно и политически достоверно отражать социальную природу бюрокра­тии во множестве ее связей и посредований. В этом случае характери­стики буржуазии, содержащиеся в «Манифесте Коммунистической партии» и других классических произведениях марксизма, примени-

54

мы для анализа социальной природы бюрократии. Речь идет об изуче­нии связей бюрократии с исторически определенными способами производства и соответствующей им социальной структурой общества, производительными силами и производственными отношениями различных этапов общественного развития. Критерий прогрессив­ности или реакционности бюрократии производен от того, насколько адекватно она отражает интересы исторически последнего эксплуа­таторского класса — буржуазии. Бюрократия прогрессивна до тех пор, пока она отражает интересы революционных отрядов буржуазии. Если же бюрократия какой либо страны η какой либо период времени, соответствующий буржуазной общественно-экономической форма­ции, выражает интересы классов, сложившихся на докапиталисти­ческой стадии развития, или же сочетает интересы эксплуататорских классов различных формаций,— это предопределяет ее реакцион­ность.

Научный анализ бюрократии должен исходить из того, что в ка­питалистическом обществе буржуазия выполняет важные обществен­ные функции. Прежде всего она руководит экономикой. В этом смысле «...буржуазия действительно несет с собой экономический, точнее сказать, технический прогресс» [2, 1, 371]. Наряду с идеологами (публицистами, ораторами, учеными), бюрократия входит в «гене­ральный штаб» буржуазии [2, 1, 374]. Тем самым складывается реальная основа для связи управленческих и идеологических функ­ций буржуазии. Отрицание этой связи влечет за собой неадекватное изображение конкретного этапа социально-экономического развития. Народнические представления о государстве как организации поряд­ка, а также о том, что государство должно становиться на нравствен­ную точку зрения,— пример подобной неадекватности.

В обществе, расколотом на противоположные классы, неизбежен раскол нравственных и политических идей: «...государство должно становиться на точку зрения той нравственности, которая мила высшей буржуазии, должно потому, что таково распределение со-

55

циальной силы между наличными классами общества» [2, 1, 404]. Отметим, что государство выражает интересы и становится на точку зрения не всей, а только высшей буржуазии. Этим объясняются мелкобуржуазные иллюзии о государстве как носителе порядка и нравственности и его идеализация. Эта идеализация соответствует уже интересам всей буржуазии, поскольку она направлена против марксистского понимания государства как продукта классовой борь­бы. Кроме того, при такой идеализации связь бюрократии с социаль­ной структурой общества практически исключается из сферы анализа.

Между различными эксплуататорскими классами возможны эко­номические и политические соглашения и компромиссы, возможна консолидация экономических и политических интересов. Аналогично другим эксплуататорским классам, буржуазия представляет свой интерес как всеобщий. Орудия экономического (частная собствен­ность на средства производства), политического (государство) и идейного (представления о государстве как организации порядка и нравственной силе) господства призваны замаскировать частичность этого интереса и связь бюрократии с буржуазией.

Социальным механизмом, маскирующим эту частичность и связь, является способ рекрутирования бюрократии. На первый взгляд, доступ в нее открыт всему народу. На деле он открыт только буржуаз­ным выходцам из народа. Поэтому бюрократия связана с буржуазией «тысячами крепчайших нитей» [2, 1, 440]. Нормы буржуазного об­щества (эгоизм, своекорыстие, формальное равенство граждан перед законом, частная собственность, свобода предпринимательства) пре­тендуют на ранг всеобщих идеалов. На этой основе и возникает иллюзия, что нормы и идеалы буржуазии являются всеобщими и что она представляет интересы общества в целом. С этой точки зрения буржуазное государство, доступ на управленческие посты в котором формально открыт для всех, выражает всеобщие интересы.

Но эта точка зрения — типично буржуазная иллюзия. Однако данная иллюзия разделялась народниками, отстаивающими копцеп-

56

цию особого, небуржуазного пути развития России и се особой миссии в человечестве. Народники квалифицировали государство и бюрокра­тию как одно из основных средств воцарения всеобщего благоден­ствия: «...российские народники... понятия не имеют о том, что всякая бюрократия и по своему историческому происхождению, и но своему современному источнику, и по своему назначению представляет из себя чисто и исключительно буржуазное учреждение, обращаться к которому с точки зрения интересов производителя только и в состоянии идеологи мелкой буржуазии» [2, 1, 440].

Как же проявляется связь буржуазии с бюрократией? Ленин показал, что если даже формой государства является абсолютная монархия и власть царя неограниченна,— все же государство явно или тайно поддерживает интересы капиталистов. Они обладают сред­ствами влияния на выработку и проведение государственной поли­тики. Что это за средства?

«Свои дела,— пишет Ленин,— они могут обсуждать в газетах, ибо как ни стесняет правительство печать своей цензурой, но отнять у имущих классов право обсуждать свои дела оно и думать не смеет. Они имеют всяческие ходы и доступы к высшим представителям государственной власти и легче могут обсуждать произвол низших чиновников, легко могут добиться отмены особенно стеснительных за­конов и правил. И если ни в одной стране в мире нет такого множества законов и правил, такой беспримерной полицейской опеки правитель­ства, предусматривающей всякие мелочи и обезличивающей всякое живое дело — то ни в одной стране в мире не нарушаются так легко эти буржуазные правила и так легко не обходят эти полицейские за­коны по одному милостивому соизволению высшего начальства. А в этом милостивом соизволении никогда не отказывают» [2, 2, 101].

Совокупность указанных способов влияния буржуазии на госу­дарственные дела (газеты, выражающие интересы буржуазии; связь представителей буржуазии с высшей государственной властью; воз­можность обсуждать произвол низших чиновников; возможность изменять, нарушать или обходить существующие законы) приводит к тому, что независимо от специфики политических форм общества государство отражает интересы буржуа. Поэтому Ленин считал, что обнаружение связи буржуазии с бюрократией — задача партии рабо­чего класса.

Решение этой задачи осложнялось тем, что монархия как полити­ческая форма скрывает влияние буржуазии на экономику и политику. Существует два способа влияния буржуазии на государственную политику: прямое, открытое и косвенное, прикрытое [2, 2, 109].

57

Первый способ характерен для демократии, второй — для монархии. При монархии влияние буржуазии па государственные дела осущест­вляется через бюрократию. Политическое содержание такого влияния пропорционально уровню управленческой иерархии и увеличивается по мере восхождения от низшего к высшему.

Ленин аргументировал эту мысль в работе «Задачи русских со­циал-демократов»: «Сильны только те борцы, которые опираются на сознанные реальные интересы известных классов, и всякое затушевы­вание этих классовых интересов, играющих уже доминирующую роль в современном обществе, только ослабит борцов. Это во-1-х. A BO-2-X, в борьбе против абсолютизма рабочий класс должен выде­лять себя, ибо только он является до конца последовательным и безу­словным врагом абсолютизма, только между ним и абсолютизмом невозможны компромиссы, только в рабочем классе демократизм может найти сторонника без оговорок, без нерешительности, без оглядки назад» [2, 2, 453 — 454]. Следовательно, для уяснения со­циальной природы бюрократии недостаточно только зафиксировать ее связь с буржуазией. Необходимо выявить противоположность интере­сов пролетариата и буржуазии в отношении конкретной политической

* «Поэтому долой вер, что прикрывает теперешнее влияние класса капиталистов, по­этому поддержка всех и всяких представителей буржуазии, выступающих против чиновничества, чиновничьего управления, против неограниченного правительства!» 12, 2, г091.

58

формы. Эта противоположность позволяет показать связи бюрократии с другими классами и слоями общества.

Мелкая буржуазия по своей классовой и политической природе двойственна: она тяготеет к пролетариату, а значит, и демократизму и в то же время — к реакционным классам, «...пытается задержать историю, способна поддаться на эксперименты и заигрывания абсо­лютизма... способна заключить союз с правящими классами против пролетариата ради укрепления своего положения как мелких соб­ственников» [2, 2, 454].

Интеллигенция, отмечал Ленин, способна восставать против дико­го полицейского гнета абсолютизма, который травил мысль и знание. Но она связана с буржуазией (класс) и монархией (форма полити­ческого строя) материальными интересами. Поэтому интеллигенция непоследовательна в своем политическом действии и мышлении, продает «...свой революционный и оппозиционный пыл за казенное жалованье или за участие в прибылях или дивидендах» [2, 2, 454].

Демократические элементы угнетенных народностей и пресле­дуемых царизмом вероучений к началу XX в. в России уже не были способны к политической борьбе с абсолютизмом, ибо «...классовые противоречия внутри этих категорий населения гораздо глубже и сильнее, чем солидарность всех классов подобной категории против абсолютизма и за демократические учреждения» [2, 2, 454].

Итак, крупная и мелкая буржуазия, интеллигенция могут быть связаны с формой политического строя материальными интересами. Следовательно, бюрократия, присущая конкретной политической форме, в той или иной степени учитывает интересы данных классов и слоев общества. Тем самым складываются основы для бюрокра­тизации действия и мышления указанных элементов социальной структуры.

И лишь пролетариат является передовым борцом за демократию, так как «...на пролетариате политический гнет отражается всего силь­нее, не находя никаких коррективов в положении этого класса, не имеющего ни доступа к верховной власти, ни даже доступа к чиновни­кам, ни влияния на общественное мнение» [2, 2, 454 — 455]. Доступ к верховной власти и бюрократии, а также способность влиять на

59

общественное мнение через легальную печать, таким образом, сглажи­вают и притупляют классовые интересы. Эти способы смягчения политического гнета зависят от специфики политических форм общества. Доступ к власти и бюрократии может, в частности, служить паллиативом политической свободы. Поэтому ясность и отчетливость классового сознания зависит от отсутствия каких бы то ни было связей класса или слоя с бюрократией: «Против всевластного, безот­ветственного, подкупного, дикого, невежественного и тунеядствующе­го русского чиновничества восстановлены весьма многочисленные и самые разнообразные слои русского народа. Но кроме пролетариата ни один из этих слоев не допустил бы полной демократизации чинов­ничества, потому что у всех других слоев (буржуазии, мелкой буржуазии, «интеллигенции» вообще) есть нити, связывающие его с чиновничеством, потому что все эти слои — родня русскому чинов­ничеству. Кто не знает, как легко совершается на святой Руси превра­щение интеллигента-радикала, интеллигента-социалиста в чиновника императорского правительства,— чиновника, утешающегося тем, что он приносит «пользу» в пределах канцелярской рутины.-—чинов­ника, оправдывающего этой «пользой» свой политический индиффе­рентизм, свое лакейство перед правительством кнута и нагайки? Только пролетариат безусловно враждебен абсолютизму и русскому чиновничеству, только у пролетариата нет никаких нитей, связываю­щих его с этими органами дворянско-буржуазного общества, только пролетариат способен на непримиримую вражду и решительную борьбу с ними» [2, 2, 456].