А вообще-то в Бомнаке, как и во многих местах, упадок – нет работы, а, стало быть, и перспектив. Молодежь эвенков спивается да стреляется, а местных жителей на работу старатели не берут – не доверяют

А вообще-то в Бомнаке, как и во многих местах, упадок – нет работы, а, стало быть, и перспектив. Молодежь эвенков спивается да стреляется, а местных жителей на работу старатели не берут – не доверяют.

Севернее и северо-восточнее Бомнака до революции добывали золото по рекам Сугджар, Николаевский, Михайло-Семеновский и Гарган разные компании, крупнейшими из которых были Верхне-Амурская и Средне-Амурская. Позже районом занялось Сугджарское смотрительство треста «Дальзолото». И до революции, и после места эти многократно изучались золотарями и геологами. Россыпное золото здесь берут и по сей день; большая часть долин сейчас – это перемытые на несколько раз кучи гальки и вереницы котлованов, между которыми текут грязные речки цвета какао без молока.

Недавно узнал, что по тем местам в 2004 году геологи проходили траншеи и вскрыли пологие зоны типа надвигов с березитовыми изменениями и повышенными содержаниями золота – вот вам и возможное объяснение россыпной золотоносности. На поверхности, кстати, нет никаких признаков их проявления: пологие сопки перекрыты сверху мощным покровом чужеродных отложений, и помочь в этом случае могут только «металка» и геофизика.

При переезде на Мульмугу нас угораздило забраться в такую чащу, что тяжёлый вездеход повис, покачиваясь, как птичка на древесных стволах – насилу выбрались. На Мульмуге стояли на берегу реки, и один из солнечных дней я выбрал для того, чтобы задокументировать скальные обнажения с кварцевыми жилами у кромки воды. Далее переместились в район старых вырубок и маршрутами взобрались на горный массив, самый высокий в окрестностях, откуда хорошо была видна гладь Зейского моря и Призейская равнина.

Стоял погожий денек, я подошёл к краю каменистого обрыва – и снова оказался во власти завораживающей красоты тайги и бесконечного захватывающего простора. Леса стояли в ярком осеннем одеянии, пёстрый красно-жёлто-зеленый ковер расстилался до горизонта, где менял краски на голубые и синеватые. Было тепло, лицо ласкал лёгкий ветер, выше медленно и безмятежно по голубому небу плыли облака…

Рассматривая эти пейзажи, словно приобщаешься к Святой Вечности. И тысячу, и десять тысяч лет тому назад здесь до горизонта простирались такие же леса. И также скользили выше облака. И не было, и сейчас нет дела прекрасной и бесстрастной Природе до человека и его мелких страстишек.

На старых вырубках рядом набрали брусники, кто сколько хочет, и у каждого получилось от пяти до десяти ведер.

На обратном пути в Горный наткнулись на огромный, засыпанный по крышу землёй бревенчатый зимний гараж лесопромхозовцев. Никогда бы не подумал, что в тайге можно соорудить такое циклопическое сооружение – внутри можно было бы уместить театр.

Ближе к осени переселились в палатки на Гарган, рядом с дорогой построили баньку. Места эти нельзя назвать очень весёлыми с их ущербной тайгой на невысоком плоскогорье, но ландшафт иногда приятно разнообразят сосновые рощи и покосы с буроватыми стожками. У дороги на реку Ток можно было увидеть картинку из уходящей сельской идиллии: избушку с висящими на ней хомутами и тележными колесами. Рядом пасся стреноженный красивый чёрный жеребец, а дедок, его хозяин, на поляне неподалеку мирно косил сено.

В тихий ясный осенний октябрьский денёк, присев в маршруте на отдых у края полянки, можно слышать, как о ветки тихо постукивают последние сухие листья. Где-то вдалеке приглушённо рокочет старательский полигон… Сенокосный луг мягко отливает зеленовато-жёлтым цветом. Ярко-бело, контрастно высвечиваются стволы высоких берёз у края поляны, выше в безмятежно-голубом небе видна чёрточка самолетного следа. Хорошо и покойно…

В одном месте нашли на Гарганском участке маленькое кладбище с двумя сохранившимися памятниками над могилками – очевидно, очень старыми, ещё дореволюционными. Таёжные пожары и время пощадили их. Один памятник был отлит из чугуна, с чугунным же православным фигурным крестом, на котором висел мастерски сделанный слегка тронутый ржавчиной жестяной венок с листьями и цветами; судя по надписи с «ятями и ерами», здесь была похоронена девочка-младенец. Видимо, памятник поставил какой-то служащий Верхне-Амурской компании или Токского товарищества – раньше недалеко находились их посёлочки. Другой памятник выглядел как потемневший от времени деревянный крест с простой чугунной иконкой. Уединенное место это в густом лесу навевает печальные чувства: время здесь как будто застыло в столетней тоске. Мы даже копушки под металку рядом не копали – не стали тревожить покой давно усопших.

К холодам приехали геофизики, провели в палатках свет. Впервые походил с ними на электроразведку, в качестве помощи «товарищам по оружию». В последних маршрутах в конце октября бродили в тихую ненастную погоду, когда с тусклого блекло-фиолетового неба, плавно кружась, густо сыпались крупные хлопья снега, и в пятидесяти метрах уже ничего не было видно.

жүктеу/скачать 1.39 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: