Министерство народного образования республики узбекистан

НАВОИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ

«До сих пор всякий, желающий говорить о Пушкине, должен, нам кажется, начать с извинения перед читателями, что он берется в том или ином отношении измерять эту неисчерпаемую глубину».

Слова эти, сказанные более ста лет назад, сохраняют свою справедливость до сих пор. И сейчас одно только ощущение неисчерпаемости этой глубины может служить извинением для всякого желающего говорить о Пушкине. Уже современники Пушкина отзывались о нем как о грандиозном, безусловном явлении. «Солнце нашей поэзии» - Россия навсегда запомнила эти слова Владимира Одоевского.

«При имени Пушкина, - сказал Н.В. Гоголь, - тотчас осеняет мысль о русском национальном поэте. В самом деле, никто из поэтов наших не выше его и не может более называться национальным; это право решительно принадлежит ему… это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится чрез двести лет» . Значение Пушкина в культуре, наверное, определяется прежде всего тем, что он глубже, свободнее, естественнее и гармоничнее всех ощущает божественную природу бытия и человека в трагическом противоречии с реальным человеческим существованием. Универсальная коллизия Пушкина — человек перед лицом высших ценностей.

В настоящее время по-новому актуальной становится проблема реального места гения в национальной истории, его роли в духовном самосознании народа, в судьбах нации, т.е. его исключительной миссии, особого исторического задания. Вслед за религиозно-философской критикой рубежа XIX-XX вв. (Д.С. Мережковский, Н.А. Бердяев, С.Л. Франк), утверждавшей мысль, что «в Духе Святом… происходит то соединение благодати и свободы, которое мы видим в творчестве Пушкина» , пушкинский феномен как философскую и методологическую категорию рассматривает в своих трудах В.С. Непомнящий. По мнению литературоведа, «чтобы гений Пушкина предстал перед нами во всей его яркости и жизненной полноте, необходимо рассматривать его… в онтологическом контексте как феномен бытия» .

При всем, почти необозримом, числе работ о творчестве A.C. Пушкина и ее многообразии, в них рассматриваются главным образом вопросы его генезиса и поэтики. В богатейшей литературе о Пушкине, пишет Белкин Д.И. «нет ни одной брошюры или монографии, где был бы специально прослежен непреходящий интерес поэта к Востоку и Западу»¹.

Работа над темой « Восточные мотивы в творчестве A.C. Пушкина » в полной мере убедила автора в справедливости столь категоричного, на первый взгляд заявления Белкина Д.И. Вся имеющаяся литература о творчестве A.C. Пушкина, в том числе и отдельные статьи об интересе поэта к Востоку, в основном посвящены жизни и творчеству поэта, характеристики отдельных его произведений, или отмечает его благотворное влияние на творчество поэтов бывших союзных республик СССР².

Из работ, посвященных теме « Пушкин и Восток », следует назвать статью Белкина Д.И. «Тема зарубежного Востока в творчестве A.C. Пушкина». «Концепция Востока в творчестве A.C. Пушкина» ставит перед собой две задачи : установить источники, из которых A.C. Пушкин почерпнул сведения об арабском Востоке и проследить проявления ориентализма в творчестве поэта.

Д.И. Белкиным были изучены и исследованы работы по интересующим его вопросам и проанализированы соответствующие произведения Пушкина. На основе скрупулезного ознакомления с работами авторов исследователь по первой поставленной задаче приходит к выводу о том, что «восточная тематика переплетается у Пушкина с фактами его собственной биографии и истории его рода», т.е. автор считает, что в формировании ориентализма в творчестве A.C. Пушкина определяющим явилось его генетическое родство с Востоком. Но чуть дальше, как бы возражая сам себе, заявляет, что «в творчестве A.C. Пушкина восточная тематика неразрывна с его поисками и апробацией стилевых и идейных возможностей романтизма . « восточный стиль», разработанный в Европе писателями-романтиками, был удачно воплощен русским поэтом в его южных поэмах ».

Известно, что «восточный стиль», разработанный писателями-романтиками Европы, был лишь формой к которой они прибегали, изображая героев, созданных их воображением. Поэтому зачастую эти образы страдают схематичностью, недостаточно правдиво передают душевные порывы людей. У Пушкина же образы всегда жизненны, т.к. взяты из реальной жизни, а изображаемые события пережиты им самим. Поэтому восточные образы Пушкина близки и понятны каждому человеку, восточному в особенности. Таков, например, образ Черкешенки из поэмы «Кавказский пленник».

Работа Д.И. Белкина, по мнению И.С. Брагинского, представляет определенную ценность, так как в ней впервые сделана попытка систематизировать материалы и библиографию вопроса.

Интересные сведения об ориентальной осведомленности A.C. Пушкина приводятся в диссертации Д.И. Белкина «Концепция Востока в творчестве Пушкина». В ней, по отзыву Н. Лобиковой, дана справедливая оценка основным критическим суждениям о восточных мотивах в творчестве A.C. Пушкина, подробно рассматривается образ прадеда Пушкина - Абрама Ганнибала и анализируется много новых материалов по исследуемой проблеме, расширяя наши представления о широте знаний Пушкина, о глубине его интереса к культуре Востока. Однако, как справедливо замечает Н. Лобикова, тема русского Востока (не говоря о Востоке в целом) в творчестве A.C. Пушкина еще не исчерпана и она требует специального, более глубокого исследования, особенно в свете сегодняшнего дня.

В «Заметках о пушкинском западно-восточном синтезе» И.С. Брагинского² анализируются ориентальные моменты в лирике A.C. Пушкина. Как утверждает сам автор «Заметок» они носят сугубо предварительный характер и охватывают лишь «некоторые строки, почерпнутые при просмотре одного лишь первого тома полного собрания сочинения A.C. Пушкина».

Поднятая И.С. Брагинским проблема западно-восточного синтеза в лирике A.C. Пушкина, по сути является новым направлением в изучении все еще недостаточно разработанной темы «Пушкин и Восток». Ученый отмечает наличие ряда сложностей в разработке этой проблемы, главными из которых по мнению автора, являются недостаточная изученность и отсутствие систематизации самого материала. В целях успешного решения проблемы автор предлагает ряд практических мер.

По И.С. Брагинскому A.C. Пушкин не сразу пришел к Востоку. Первые попытки Пушкина использовать восточные мотивы в своих произведениях проявляются в неких «ориентальных моментах»³. Развитие восточных мотивов в творчестве A.C. Пушкина ученый делит на периоды: Лицейский (1813-1817), Петербургский (1817-1820), Кавказский (1820-1824) и Михайловский (1824-1830). По мнению И.С. Брагинского в стихах Лицейского и Петербургского периодов Пушкина, «сильны отзвуки анакреонтических и эпикурейских мотивов Батюшкова, романтической музы Жуковского, увлечения языческой греко-римской античной образностью», интерес к восточной теме еще «не большой»¹. Восточные мотивы, как отмечает И.С. Брагинский возникают только с начала его ссылки на Юг (1820) под воздействием встречи с живым Востоком. Но и в этот период согласно И.С. Брагинскому отзвуки ориентализма в большей мере носят внешний характер («Бахчисарайский фонтан»). В стихотворениях последующего периода отмечает ученый, отношение Пушкина к культурному наследию в корне меняется. Поэт от внешних восприятий переходит к показу глубинных элементов его культуры.

Заметки» И.С. Брагинского содержат ценные сведения об источниках восточных мотивов в стихотворениях Пушкина. Литературоведческий анализ произведений Пушкина («Подражания Корану» и «Виноград»), выполненный И.С. Брагинским, как отмечает Нольман М.Л. «в равной мере важен и для востоковедов и для пушкинистов².

Вместе с тем, в «Заметках» И.С. Брагинского на наш взгляд, не все является бесспорным. Включая стихи первого периода к группе с некими ориентальными моментами, автор в то же время приводит примеры (строчки, двустишья) из самых разных стихотворений ( «К Наталье», «Монах», Пирующие студенты», «Тургеневу», «Орлову», «На Стурдзу») и поэма «Руслан и Людмила», которые по его же утверждению служат лишь «виньеточным украшением». Касаясь поэмы «Руслан и Людмила», учёный утверждает, что «подлинного ориентализма в ней по существу нет».

Как нам представляется, здесь в мыслях автора просматривается некоторое противоречие. Если первый период отличается «ориентальными моментами» и они подтверждаются соответствующими примерами, то как можно утверждать, что приведённые примеры не являются ориентальными. Автор «Заметок» был прав, характеризуя стихотворения первого периода творчества Пушкина как произведения периода «ориентальных моментов». Было бы точнее если бы этот период охарактеризовать как «притяжение к Востоку. Восточная орнаментика». Тогда приведённые примеры уместно выступили бы в качестве восточных орнаментов. Следующее противоречие в мыслях автора «Заметок» в том, что приводя довольно пространные свидетельства о знакомстве Пушкина с творчеством Гёте, автор всё же сомневается был ли знаком Пушкин с «Западно-восточным диваном» Гёте. По этому поводу учёный Нольман М. Л. В статье «Западно-восточный синтез в произведениях Пушкина и его реалистическая основа» приводит неопровержимые аргументы, свидетельствующие о том, что Пушкин с «Диваном» Гёте был хорошо знаком. В частности, автор подчёркивает, что выход в свет «Дивана» Гете (1819) во всей Европе, в том числе и в России, вызвал широкий интерес. В России Кюхельбекер на основе этого «Дивана» составлял конспекты исторических данных об арабской и персидской поэзии, а Пушкин выступил с критическими статьями, в одной из которых он писал: «С дивною лёгкостью Гёте переносится из века в век, из одной части света в другую. в «Диване», сколько возможно, европейцу, никогда не бывавшему в Азии, - (он) персиянин»¹. И несмотря на это, И.С. Брагинский поддерживает самостоятельный приход Пушкина к западно-восточному синтезу: «Каждому свое, и у каждого великого поэта западно-восточный синтез выступает в неповторимо индивидуальном обличье»².

Работа Н. М. Лобиковой «Пушкин и Восток»³ посвящена специальному прослеживанию «непреходящего интереса поэта к Востоку, его народам и культуре». На сегодня это единственная брошюра, в которой исследуется тема «ориентализма» в творчестве А. С. Пушкина. Она написана в виде очерка и посвящена анализу поэмы «Руслан и Людмила», «Бахчисарайский фонтан», «Подражания Корану».

Лобикова Н.М., вслед за И.С. Брагинским считает, что «эта интереснейшая проблема до сих пор не достаточно изучена пушкиноведением»⁴. При разработке «этой интереснейшей проблемы» автором выполнена большая работа. Проанализирован большой объём литературы, собран огромный фактический материал, изучены истоки притяжения Пушкина к Востоку, составлена богатая библиография и сделан анализ трёх выше названных главных произведений Пушкина из его восточного цикла.

К достоинствам работы Н.М.Лобиковой следует отнести то, что она замечание И.С.Брагинского об отсутствии ориентализма в поэме «Руслан и Людмила», считает «слишком категоричным». В подтверждении этого автор, на примере сопоставления поэмы «Руслан и Людмила» и сказок из «1001 ночи», наглядно демонстрирует наличие влияния арабских сказок на поэму Пушкина. Еще больше элементов «ориентализма» обнаруживается в поэме «Руслан и Людмила» при ее сопоставлении с поэмой «Бой Рустама с белым дивом» из знаменитой поэмы «Шах-наме» Абулькасыма Фирдоуси.

Работа Н.М. Лобиковой вместе с тем не лишена некоторых недостатков: это непоследовательность автора в отдельных высказываниях. Признавая за основу интереса Пушкина к Востоку «биографические предпосылки»¹ и указывая на то, что его прадед Абрам Петрович Ганнибал был выходцем из Северной Африки, принадлежал к знатному роду, автор однако не раскрывает, в чем проявилась его генетическая связь с Черной Африкой, не показывает каким образом его восточные корни повлияли на формирование его характера, образа мышления и становления как поэта. Имеет место также и искажения содержания мусульманского предания о ночном путешествии Мухаммеда на небо-«Миърадж», недостатком работы является и то, что при рассмотрении поэмы Пушкина «Руслан и Людмила» автор не прибегает к сопоставлению ее с ссответствующей поэмой «Шах-наме» Фирдавси. То же характерно и для анализа цикла стихотворения «Подражание Корану».

Из работ современных авторов, специально посвященных теме «Пушкин и Восток», можно прежде всего назвать статью Вали Самада «Хофиз ва Пушкин» («Хафиз и Пушкин»)². Автор хоть и не анализирует конкретных произведений Пушкина, написанных им в духе Хафиза, но некоторые факты, которые он приводит представляют большую ценность в определении источников притяжения (прямых и косвенных)

Пушкина к Востоку, в частности к поэзии Саади и Хафиза. Интересно в этом плане сообщение автора о встрече Пушкина на большой Грузинской дороге с азербайджанским поэтом Фазылханом .(из Табриза), известным под псевдонимом Шайдо. Беседа Пушкина с Фазылханом длится долго, Пушкин, узнав о том, что Фазылхан тоже поэт задает много вопросов о Хафизе, Саади и о специфике и особенностях персидской поэзии. На прощание Фазылхан в качестве дара преподносит Пушкину подлинник дивана Хафиза. Между Пушкиным и Фазылханом завязывается переписка. Будучи в Петербурге Фазылхан всегда навещал Пушкина на дому. По сообщению отца Пушкина Сергея Львовича, поэт всегда встречал его как давнего и близкого друга. Автор статьи также сообщает о том, что Пушкин во время вторичного пребывания на Кавказе, в Тифлисе, знакомится с членами литературного кружка «Девони хикмат» («Философский диван»), куда входили поклонники поэзии Саади, Хафиза и Пушкина - Аббас Кулихан Бакиханов, Мирзо Шафеъ Возех, Мирза Фатали Ахундов (Литературный псевдоним Сабухи), армянский поэт Хачатур Абовян, немецкий поэт Ф. Бодэнштедт, поэт из Польши Тадеуш Ладозаблюцкий (1809-1847), русские поэты В. Полонский, П.Я. Петров и другие. Объектом обсуждения кружковцев были произведения Саади, Хафиза, Физули, Гете и Пушкина.

Примечательно приводимое автором высказывание одного из членов этой литературной группы Ф. Бодэнштедта: «Горячие и частые споры, возникавшие между Бакихановым, Полонским и Мирзо Шафет, приводили их в радостное возбуждение. Каждый из них, приводя примеры из Саади, Хафиза,Физули и Пушкина, старался доказать другому, что эти корифеи литературы являются живым олицетворением всей мудрости на земле».

Небезынтересно и другое сообщение автора о том, что член названного кружка русский поэт П.Я. Петров был известен под восточным псевдонимом «Ошик» («Влюбленный») и переводил лучшие газели Хафиза с подлинника. В одном из своих писем В.Г. Белинскому П.Я. Петров сообщал, что им переведены «Анвори Сухайли» и газели Хафиза и в подражании им написаны стихи на русском языке.

Имеются две статьи армянских ученых К.В. Айвазян и С.А. Гуллакян. Статья К.В. Айвазяна «Путешествие в Арзрум» Пушкина¹ по своей форме напоминает путевой очерк. В ней автор хронологически прослеживает путешествие A.C. Пушкина в Арзрум, сообщает об источниках знаний Пушкина об Армении, о его знакомстве с грузинскими поэтами Александром Чавчавадзе и Григорием Орбелиани, о поездке Пушкина из Тифлиса в Каре, его прибытии в село Перники (Парни), в город (лагерь) русских Каре и о трудностях его перехода.

Статья интересна тем, что в ней приведены достоверные факты о том, что Пушкин в своем путешествии в Арзрум не был посторонним наблюдателем войны русских с турками, а активно участвовал в ней. Он с оружием в руках принимал непосредственное участие в сражении 14 июня и только по настоянию майора Семичева, посланного генералом Раевским, он насильно был выведен из передовой цепи казаков. Автор статьи сообщает также и о том, что Пушкин в составе сводного уланского полка принимал участие в преследовании отступающего противника. Очень важны сведения автора о встрече Пушкина с сослаными декабристами Сухоруковым В.Д. и Коновнициным П.П. и проявлении заботы о них. Из этой статьи становится известным, что Пушкин свое участие в сражениях против турков запечатлел в рисунке, где изобразил себя на коне с копьем в руке, в круглом шлеме и бурке. Участие в боевых действиях поэт описал в стихотворении «Делибаш».

Статья С.А. Гуланяна «К вопросу об источниках Гаврилиады»¹ проливает свет на тот факт, что при написании этой поэмы Пушкин воспользовался армянским преданием, о существовании которого долгое время пушкиноведы не знали. Автор показывает, как «армянское предание охватывает целый комплекс явлений, куда входит и оригинальное апокрифическое сказание, и своеобразная литературная интерпретация темы и наряду с ними - определенная живописная традиция отразившаяся в миниатюре»².

Становится очевидным то, что все последователи, чьи работы были предметом нашего изучения, признают наличие «западно-восточного синтеза» в творчестве Пушкина, и каждый из них в той или иной степени рассматривает аспекты этой очень большой и сложной, но весьма важной литературоведческой проблемы.

Понятно и то, что до настоящего времени разработка проблемы «Пушкин и Восток» или по выражению И.С. Брагинского «западно-восточный синтез» в творчестве A.C. Пушкина еще не завершена и ждет все новых исследователей. Все это и определило актуальность выбора данной темы. В настоящее время по-новому актуальной становится проблема реального места гения в национальной истории, его роли в духовном самосознании народа, в судьбах нации, т.е. его исключительной миссии, особого исторического задания

Поставленной целью определяется и необходимость решения следующих задач:

-- обоснование причины, побудившие поэта обратиться к Востоку и Западу — культуре и литературе Востока и Запада;

-- критический анализ работ, посвященных теме «Пушкин и Восток» или «западно-восточный синтез в творчестве A.C. Пушкина»;

-- изучение влияния современников и восточных поэтов на восприятие и развитие восточной и западной тематики в творчестве A.C. Пушкина;

-- определение функции восточных мотивов, текстов, аятов и сур Корана в цикле стихотворений «Подражания Корану».

Новый научный обиход «восточно-западный синтез» и дополнительные сопоставимые сведения о наличии восточного духа в произведениях A.C. Пушкина могут быть использованы как дополнения к комментариям соответствующих произведений поэта.

Настоящая диссертация посвящена исследованию вопроса «Восточные и Западные мотивы в творчестве А.С.Пушкина». Она охватывает «ориентальные» моменты в лирике A.C. Пушкина (выборочно); восточные мотивы в произведениях кавказского периода (выборочно); приход Пушкина к реализму; восточные основы сказок A.C. Пушкина.

При составлении плана диссертации и установления периодов творчества A.C. Пушкина диссертант исходил из определения, введенного И.С. Брагинским и наших соответствующих дополнений.

Структура работы обусловлена задачами исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы

2  августа  1831 года  Пушкин пишет  свою  знаменитую оду  «Клеветникам России», ставшую ключевым моментом в осмыслении взаимоотношений  России  и Запада.  Это  стихотворение вместе с «Бородинской годовщиной» имело большее значение для национального самосознания России. В них  Пушкин  не дает ответов на те вопросы, которые он ставит. Здесь,  как  и  везде, он остается художником, роль  которого, в отличие от философа, заключается в том, чтобы с предельной ясностью поставить вопрос. А отвечать на этот  вопрос каждый потом  будет в меру своего разумения.

Ода «Клеветникам России» непосредственно обращена, как это видно уже из ее  названия, к западным политикам, переменившим свое отношение к России через двадцать лет после разгрома наполеоновской армии и враждебно  относившимся к России. За несколько месяцев до смерти Пушкин писал         кн. Голицыну, сделавшему перевод стихотворения на французский язык: «Тысячу раз благодарю вас, милый князь, за ваш несравненный перевод моего стихотворения,  направленного  против недругов нашей страны». «Отчего вы не перевели эту пьесу в свое время – я бы послал ее во Францию, чтобы  щелкнуть по носу всех этих крикунов из Палаты Депутатов». Здесь подразумеваются дерзкие и угрожающие, по мнению Пушкина, выступления депутатов во французской Палате по поводу поведения России в Польше.  

Пушкин воспринимает их как прямой призыв к вооруженному нашествию Запада на Россию, и в памяти его сразу же неизбежно возникает жуткий призрак 1812 года. Пушкин и  начинает свою  оду  с  прямого обращения к этим «крикунам из Палаты Депутатов»:

            О чем шумите вы, народные витии?

            Зачем анафемой грозите вы России?

            Что возмутило вас? волнения Литвы?

            Оставьте: это спор славян между собою,

            Домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою,

            Вопрос, которого не разрешите вы.

За месяц до написания этих строк Пушкин высказывал ту же мысль в письме Вяземскому: «Для нас мятеж Польши есть дело семейственное, старинная, наследственная распря, мы не можем судить ее по впечатлениям европейским».

            За что ж? ответствуйте: за то ли,

            Что на развалинах пылающей Москвы

            Мы не признали наглой воли

            Того, под кем дрожали вы?

            За то ль, что в бездну повалили

            Мы тяготеющий над царствами кумир

            И нашей кровью искупили

            Европы вольность, честь и мир?

«Европа в отношении России всегда была столь же невежественна, как и неблагодарна», – так считал Пушкин. Напоминая Западу о том, что Россия сокрушила Наполеона  и избавила мир от  тирании, он тем самым окончательно отходит от своего более раннего наполеоновского культа. Теперь Пушкин   мыслит исторически: великие личности по-прежнему привлекают его  поэтическое внимание, но мысль его занята поиском неких подспудных  закономерностей мировой истории, которые проявляют себя через этих  выдающихся деятелей. А закономерность здесь заключалась в том, что на Западе время от времени появляются завоеватели, которые объединяют его полностью или частично, после чего вторгаются в Россию или вмешиваются в ее внутренние дела.

Отношение Пушкина к Польше и полякам сформировалось рано и уже не претерпевало особых изменений до конца жизни. В сентябре 1812 года лицеисты провожают войска петербургского ополчения, проходящие через Царское Село, а в 1836 году, за  полгода  до смерти, Пушкин пишет, обращаясь к лицейским товарищам:

            Вы помните: текла за ратью рать,

            Со старшими мы братьями прощались

            И в сень наук с досадой возвращались,

            Завидуя тому, кто умирать шел мимо нас...

Наполеон отводил Варшавскому княжеству особую роль в войне против России; оно  было  «передовым  форпостом»  на этом  рубеже.  Поляки  же  тут преследовали собственные цели, надеясь отвоевать обратно свои литовские, белорусские  и украинские  земли и восстановить  Польшу  «от моря  до моря».

Отношения России с Польшей Пушкин считал только внутренним делом России и занял непримиримую позицию во время польского восстания в 1830 году. Однако этот умнейший человек и великий гуманист пишет в одном из своих писем: «мы можем только жалеть поляков, мы слишком могущественны, чтобы их ненавидеть».

Это  изречение – неплохой пример  знаменитой  пушкинской  лаконичности, сочетающейся  с  глубиной мысли. Это замечание о жалости к полякам совсем не было чем-то случайным, вызванным мимолетным настроением. Пушкин не питал никаких польских симпатий и твердо считал независимость Польши угрозой для русской государственности, но это не мешало ему при случае выражать свое сочувствие и сострадание к полякам. Особенно это стало заметно  после  того, как  Варшава уже была взята русскими войсками, и можно было наконец проявить «милость к падшим»:

            В боренье падший невредим;

            Врагов мы в прахе не топтали;

            Мы не напомним ныне им

            Того, что старые скрижали

            Хранят в преданиях немых;

            Мы не сожжем Варшавы их.

Пушкин мечтает о добровольном воссоединении славянских государств во главе с Россией, заслужившей эту роль ценой неимоверных потерь и страданий, спасая Европу от покорителей:

            Уже давно между собою

            Враждуют эти племена;

            Не раз клонилась под грозою,

            То их, то наша сторона.

            Кто устоит в неравном споре:

            Кичливый лях иль верный росс?

            Славянские ль ручьи сольются в русском море?

            Оно ль иссякнет? вот вопрос.

Глубокое государственное мышление зрелого Пушкина отмечали многие современники. Мицкевич писал об этом: «слушая его рассуждения об  иностранной  или внутренней  политике его страны,  можно  было  принять  его  за человека, поседевшего в трудах на общественном поприще и ежедневно  читающего отчеты всех парламентов».