Глава 3. Духовенство нормандской Англии

3.2. Письма архиепископа Ланфранка

Выдающийся христианский церковный деятель, богослов, правовед и мыслитель Ланфранк оставил после себя богатое эпистолярное наследие – обширное собрание писем, из которых до нас дошло 61 послание². Это переписка с римскими папами, королем Вильгельмом Завоевателем, аббатами, епископами, архиепископом Йорка Томасом, настоятелем Бека Ансельмом, королевой Шотландии Маргарет и правителями Ирландии Готриком и Тойррделбахом О’ Брайеном, архидиаконами, и другими прелатами.

Прежде чем перейти к анализу переписки архиепископа Ланфранка, следует сделать важное замечание. На самом деле, Ланфранк был ломбардцем³, и называть его нормандцем, в общем-то, неверно. Однако после назначения главой Английской церкви в 1070 г., именно Ланфранк стал наиболее ярым выразителем нормандских настроений, а также проводником многих идей Вильгельма Завоевателя, к тому же в его письмах прослеживается первоначальное отношение к жителям Англии.

Ланфранк родился после 1000 г. (но до 1010 г.) на севере Италии в Павии. Начальное образование, по-видимому, получил там же (с юных лет был знаком с «ломбардским правом», так как его отец Ганбальд был правоведом и занимал приличную служебную должность в Павии. Очевидно, после его смерти это место унаследовал Ланфранк, который и познакомился ближе со средневековым правом. О детстве Ланфранка и его семье более подробно рассказывает Гервазий в «Истории архиепископов Кентерберийских»), затем странствовал по Италии и Франции, и, в конец концов, оказался в Нормандии, где обучался в течение определенного периода времени, после чего около 1042 г. поступил в недавно основанное местное сообщество аскетов в Беке. Примерно к середине 1040-х гг. стал настоятелем монастыря, впоследствии занялся преподаванием и основал знаменитую школу (среди его учеников были аристократы из Нормандии и других областей Франции; одним из его учеников был Ансельм, который затем станет вместо Ланфранка настоятелем аббатства в Беке). В 1063 г. Вильгельм Завоеватель назначил Ланфранка настоятелем монастыря Сент-Этьен в Кане¹ (Ордерик Виталий называет другую дату – конец июня – начало июля 1066 г.). 15 августа 1070 г. Ланфранк присягнул королю Вильгельму, а 29 августа 1070 г. (именно с этой даты ведется отсчет его архиепископата) его посвятили в должность архиепископа Кентерберийского. Умер Ланфранк во время выполнения своих обязанностей 28 мая 1089 г.

Главным образом, в письмах архиепископа Ланфранка выделяются такие темы, как «использование исторических аргументов для оправдания церковного главенства Кентербери над Британскими островами, отношение нормандцев к англосаксонским святым»² и ситуация в английской церкви в целом. История создания этих эпистоляров весьма примечательна с точки зрения изучения культурной памяти англо-нормандского духовенства, которое отвечало за сохранение, «за выбор в спектре возможных memorabilia того, что является memoranda, т. е. вещей, помнить которые должно»³.

На основании переписки можно сделать вывод об отношениях Ланфранка с римскими папами, главным образом, за счет анализа обращений к адресатам и средств языковой выразительности. Наибольший интерес представляет переписка Ланфранка с папами Александром II (понтификат 1061-1073 гг.) и Григорием VII (1073-1085 гг.)⁴: прежде всего это источник по истории взаимоотношений Римской и Английской церквей.

Письма Ланфранка содержат обычные для переписки формулы. Так, каждое послание архиепископа, «грешного и недостойного епископа» начинается со слов приветствия в адрес папы – «верховного правителя всей Святой Церкви»¹, «самого великодушного защитника всей Христианской религии»², пожеланий получения «от хорошего начала хорошего завершения»³, готовности «нести безграничную службу» и «каноническое послушание»⁴. По всем положенным правилам Ланфранк называет папу не иначе, как Ваше Святейшество и Ваше Блаженство⁵. Взаимные любезности наблюдаются и в письмах пап, адресованных Ланфранку. Так, «самый замечательный представитель средневекового папства»⁶ Григорий VII называет его «дорогим братом во Христе»⁷. Еще раз подчеркнем, что подобные конструкции в целом характерны для средневековых эпистоляров, и послания Ланфранка, составленные in optima forma, в этом плане не выделяются из общей массы средневековых писем.

Послание, адресованное кардиналу Гуго (составлено в период с 1080 по 1085 гг.), проливает свет на отношения Ланфранка с Григорием VII. Это ответ архиепископа на письмо кардинала, которое вызвало у Ланфранка «недовольство»: «Я не одобряю брани в адрес Папы Григория, я не позволю называть его Гильдебрандом… ты столь поспешно превозносишь Климента столь многими и великими хвалами… Я не рекомендую тебе появляться в Англии до тех пор, пока ты не получишь разрешения короля англичан»⁸. По мнению П. Хили, несмотря на то, что антипапа Климент III (именно о нем идет речь в упомянутом письме) «написал Ланфранку три раболепных письма, ни один из ответов последнего не был приветливым. Позиция нейтралитета, которую занял Ланфранк в вопросе о схизме, может быть и политической позицией, она предоставила Ланфранку определенную свободу действий в неясной ситуации, однако она также может быть выведена из подлинных религиозных взглядов»¹.

Александр II также высоко ценил Ланфранка, о чем можно судить, исходя из его слов в одном из писем Вильгельму Завоевателю: «наш брат Ланфранк, архиепископ Кентербери; наш самый благоразумный советчик, один из выдающихся сынов Римской Церкви», «наш возлюбленный брат Ланфранк, который является самым преданным вашим слугой»². Э. ван Хоутс называет Александра II не иначе, как «другом Ланфранка по школьным годам в северной Италии»³.

Любопытен один случай, который характеризует взаимоотношения Вильгельма, Ланфранка и римского папы. Летом 1080 г. Григорий VII прислал на имя Вильгельма жалобу о несвоевременной выплате ему денария святого Петра (налога с жилых домов и церквей в пользу Папы Римского), и потребовал признать себя сюзереном. Вильгельм немедленно погасил задолженность, однако от второго требования отказался наотрез, объясняя это тем, что подобной клятвы не давал ни один из его предков и не даст он, и что он не считает папу своим сюзереном. Папа, не желая идти на конфликт с королем Англии, смирился. Также Вильгельм запретил без его разрешения публиковать папские буллы, отлучать от церкви и т.д., что свидетельствует о его стремлении проводить собственную независимую церковную политику.

Ланфранк, обладавший широкими полномочиями, активно участвовал и в политической жизни страны. Приведем два письма Ланфранка своему «прославленному господину»⁴ Вильгельму I. Оба эпистоляра датируются 1075 г. В это время Вильгельм находился в своем герцогстве и был вовлечен в малоуспешные Нормандские войны (1072-1084 гг.), которые сильно отвлекали его от управления Английским королевством. В 1075 г. именно Ланфранк фактически исполнял обязанности вице-короля Англии и сыграл значимую роль в подавлении «мятежа трех графов», убедив Вальтеофа, одного из его лидеров, отказаться от выступления и сдаться на милость короля¹. В обоих письмах Ланфранк информирует Вильгельма о ситуации на Английских островах, которая сложилась в результате восстания непокорных вассалов. Проявляя беспокойство и заботу о делах Вильгельма в Нормандии, архиепископ Кентерберийский просит его «не пересекать море в данный момент», ибо в этом нет необходимости (хватало и своих сил), а помощь короля «в подчинении этих бандитов-клятвопреступников» будет расценена как «большое оскорбление»². Демонстрируя свою решительность, управленческие и воинские способности, Ланфранк заверяет, что «наши войска преследуют их [силы графа Ральфа³] неисчислимым войском из французов и англичан, и в течение нескольких дней (как сообщили мне наши военачальники) либо клятвопреступники исчезнут с твоей земли по морю, либо возьмут их живыми или мертвыми»⁴. Ланфранк называет Вильгельма королем англичан (Anglorum regi), в тексте послания также встречаются этнонимы, описывающие французов (Francigenarum) и англичан (Anglorum), при этом перед нами в очередной раз соподчинение последних первым.

Отношение к графу Ральфу и его сторонникам прослеживается в другом письме Ланфранка Вильгельму Завоевателю. Во второй половине 1075 г., отмечает архиепископ, милостью Бога «твое королевство было очищено» от «бретонской нечисти» (spurcicia Britonum)¹. Описывая дальнейшее развитие событий², Ланфранк заключает: «Милостью Бога всякий жалобный крик о войне на Английской земле утих»³, то есть мятеж был подавлен. Неизвестно, что ответил Вильгельм на эти архиепископские послания-сообщения о status causae в Англии, однако есть все основания предполагать, что он был доволен окончанием англосаксонского сопротивления в своем королевстве, а также тем, как архиепископ Кентерберийский разрешил эту сложную ситуацию, исполняя свой политический долг. Любопытно, что для обозначения Англии Ланфранк дважды использует одну и ту же конструкцию «Английская земля» (Anglica terra)⁴.

К периоду пребывания Ланфранка в должности архиепископа Кентерберийского также относится его письмо королеве Маргарет⁵, супруге шотландского короля Малькольма III⁶. После 1066 г. этнополитические и социальные процессы в Шотландии претерпели значительные изменения, с Англией были установлены относительно добрососедские отношения. Есть все основания считать, что переписка Ланфранка с Маргарет была довольно интенсивной, а это послание – лишь одно из частей сложной системы англо-шотландских переговоров 1070-х – 1080-х гг. Выдержанное в дружеском тоне и, будучи весьма эмоциональным, оно затрагивает такие существенные вопросы как духовное наставничество Ланфранка над Маргарет, следование добродетели Христа, перманентное служение Богу и соблюдение молитв, а также обсуждение текущего состояния английских монахов в Шотландии. После получения очередного письма сердце архиепископа «наполнилось радостью и восторгом» и он восклицает: «О, королева, возлюбленная Богом»⁷. В следующих строках Ланфранк проявляет себя как тонкий психолог, подчеркивая: «Я убежден, что все, что ты написала, было сказано не тобой, но через тебя», «Я не тот, за кого ты меня принимаешь, но могу им стать, если ты думаешь так», а утверждение, что «твоими устами истины говорил тот, кто учил своих учеников: «и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем» (Мат., 11:29)¹ свидетельствует о глубоком уважении, которое питал Ланфранк к Маргарет. Уместная цитата-аллюзия из Евангелия от Матфея объясняет то, почему «ты выбираешь меня твоим отцом» и «просишь меня принять тебя как свою духовную дочь»². При этом характеристика, которую дает себе Ланфранк – «грубый чужестранец простого происхождения»³ – важна с точки зрения его самовосприятия в иноэтнической среде.

За последующими просьбами о взаимных молитвах Господу следует событийная часть письма – архиепископ Кентерберийский вежливо обращается к королеве и ее супругу с просьбой вернуть «наших монахов обратно, так как те должности, что они занимали, являются действительно важными для нашей церкви»⁴, однако решать этот вопрос целиком позволяет Маргарет: «Каким бы ни было твое решение, … мы желаем тебе повиноваться»⁵. Вполне вероятно, что уже в начале переписки (1070-1072 гг.) с Ланфранком у королевы Маргарет родилась идея провести преобразования в местной церкви по тому образцу, который демонстрировал архиепископ в своем кафедральном приорате. С этой целью она основала в 1072 г. в Данфермлине¹ религиозную общину (будущее Данфермлинское аббатство, первый бенедиктинский монастырь в Шотландии²) и пригласила туда монахов-бенедиктинцев из Кентербери. Также она уговорила Малькольма III созвать собор высшего духовенства Шотландии, на котором председательствовала лично. В результате ее активной религиозной деятельности в шотландской церкви были устранены некоторые нарушения и восстановлена монашеская дисциплина. Таким образом, можно предположить, что Ланфранк довольно тепло относился к Маргарет, как и она к нему, однако делать такой вывод на основании всего одного письма было бы неверно.

В одном из ранних писем прослеживается первоначальное отношение Ланфранка к Англии и ее жителям: «В мое оправдание я не знал языка, и местные народы были варварскими (курсив мой – С.Х.)… Словом, я согласился, я приехал, я вступил в должность. И сейчас я каждый день испытываю столько трудностей, притеснений и духовных страданий… Я постоянно слышу, вижу и чувствую беспокойство среди разных людей, несчастья и оскорбления, жестокость, скупость, лживость, падение Святой Церкви, что я утомился от моей подобной жизни и весьма глубоко опечален тем, что живу в такие времена»⁴. Недовольство и неудовлетворенность Ланфранка увиденным выражаются в просьбе к папе, близкой к мольбе, освободить его «от рабской зависимости,… сбросить оковы с этой обязанности и позволить… вернуться к монашеской жизни, которую я люблю более чем что бы то ни было»⁵. При этом одним из аргументов со стороны архиепископа является «верное служение [папе] в прошлом»⁶. В данном случае особого внимания заслуживает фраза “gentiumque barbararum”, которая выражает отношение к англичанам не только не любившего Англию⁷ Ланфранка, но Ансельма и Иво Шартрского. К тому же «не стоит преувеличивать ту частотность, с которой в пронормандских и континентальных источниках встречаются эти характеристики, наоборот, они вполне обоснованны, чтобы начинать говорить, по меньшей мере, о зарождающихся стереотипах»¹. Именно эти стереотипы дадут о себе знать тогда, когда Ланфранк начнет проводить масштабные реформы в английской церкви по нормандскому образцу, о чем аббат Вестминстера Гилберт Криспин впоследствии (в начале XII в.) скажет: «он запретил мирянам всю суетность и все разговоры, связанные с бесполезными варварскими ритуалами, и предписал наставлять людей в истинной вере и правильном образе жизни»². Отношение Ланфранка к жителям Англии наиболее точно, на наш взгляд, выражено Эадмером в «Житии святого Ансельма». Описывая дискуссию, которая состоялась между Ланфранком и Ансельмом около 1080 г. по поводу святости Эльфхега³, Эадмер отмечает, что однажды Ланфранк сказал: «Эти англичане, среди которых мы живем…»⁴.

Крайне любопытно одно из ранних посланий Ланфранка папе Александру II, в котором прослеживается своеобразная «этнонимическая эволюция» титулатуры Вильгельма I. В начале эпистоляра Вильгельм назван «принцепсом нормандцев» (что примечательно, не герцогом) и лишь в самой его концовке фигурирует формула «мой господин король англичан»⁵. Добавим, что римские папы обращались к Вильгельму исключительно как к «королю англичан»⁶, тогда как Вильгельм в письме Григорию VII назвал себя «милостью Божьей королем англичан и герцогом нормандцев»⁷.

В посланиях римских пап, а также архиепископа Йорка Томаса, адресованных Ланфранку, помимо традиционных любезностей неизменно встречаются указания на его должность «архиепископа Кентебери»¹, что, в целом, не характерно для писем самого Ланфранка. В нашем распоряжении имеются всего несколько посланий главы Английской церкви, в которых он именует себя подобным образом², хотя в еще более раннем эпистоляре он обозначен как «недостойный епископ англичан» (снова – топос самоуничижения)³. В обращениях к архиепископам и епископам Ланфранк использует шаблонную формулу: имя священнослужителя и его территориальная принадлежность⁴, что, в целом, характерно для многих средневековых писем.

Немалый интерес вызывает одно из первых писем Ланфранка, в котором он называет себя “novus Anglus”⁵, что можно перевести как «новый», «новоиспеченный» англичанин. Эадмер в «Житии святого Ансельма»⁶ и Вильгельм Мальмсберийский в «Деяниях английских королей»⁷ характеризуют его как “rudis Anglus”, то есть «грубый», «неученый», «невежественный», подчеркивая тем самым первоначальную некомпетентность архиепископа в английских делах. Эадмер добавляет, что Ланфранк со временем стал воспринимать себя как «нового жителя Англии»⁸, к тому же он «был все еще недостаточно осведомлен, и некоторые традиции, с которыми он столкнулся в Англии, не нашли признания у него, поэтому он изменил многие из них»⁹. Также есть вероятность того, что в сочинении Вильгельма Мальмсберийского эпитет “rudis”, является синонимом “novus”¹⁰.

В более поздних посланиях Ланфранка фигурирует выражение “nos Anglos”¹ («мы англичане»). Разница в написании писем составляет примерно десять лет (1071 и 1081 гг. соответственно), идентификация себя как прежнего нормандца и «нового англичанина» постепенно изменяется и Ланфранк начинает отождествлять себя с этнической категорией «англичане». Тем не менее, надо полагать, что архиепископ Кентерберийский по своему мировоззрению и мировосприятию до конца жизни останется именно «нормандцем»², и эта линия в его поведении будет ярко выражена (к примеру, отношение к местным святым). Э. Фримен считает, что «Ланфранк никогда бы и не стал англичанином», так как его характер, а также «преданность интересам, выходящим за пределы острова Британии» мешали ему занять четкую «национальную позицию. Судьбой ему суждено было стать сначала нормандцем, а затем англичанином, хотя полностью ему было неприемлемо ни то, ни другое»³, поскольку он всегда помнил, что был ломбардцем, и предпочел оставаться им до конца своих дней. По мнению Х. Томаса, «ломбардец Ланфранк и бургундец Ансельм служили своего рода мостом между англичанами и нормандцами потому, что они точно не принадлежали ни к одной из групп», однако «такие люди являются как раз таки пионерами в сфере принятия новых идентичностей»⁴. Соответственно, конфликт англичан и нормандцев – это, прежде всего, противостояние английской и нормандской идентичностей, которое «стало основным в первые годы после Завоевания»⁵. При этом «коллективные нормандские идентичности теоретически могли поглотить не-нормандцев и их местные идентичности, и именно подобное этническое разнообразие среди завоевателей в значительной степени ослабляло нормандскую идентичность», что кажется вполне логичным, когда идет речь о нормандской идентичность после 1066 г.¹

Самовосприятие Ланфранка оказало влияние и на его церковную деятельность. Он «привел английскую и нормандскую церкви к довольно близкому уровню, таким образом, стимулируя культурную ассимиляцию. В некотором смысле Ланфранк идентифицировал себя как англичанин², он заявил о своей готовности, по меньшей мере, уважать некоторые местные традиции, но также он, по меньшей мере, отчасти идентифицировал себя с завоеванными, и практически бесспорно решил провести свои реформы в более привлекательном свете – так было проще заручиться поддержкой и лояльностью со стороны местных священнослужителей»³.

Следует обратить внимание на неоднозначные трактовки идентичности Ланфранка в период его пребывания в должности архиепископа Кентерберийского. Несмотря на самоидентификацию как англичанина (“Anglus”), его деятельность в качестве главы Английской церкви будет подчинена устоявшимся взглядам, тем ценностным и мировоззренческим установкам, которые сложились у Ланфранка до 1070 г. (это и проведение реформ в Английской церкви по нормандским образцам, и отношение к культам местных святых). Многие хронисты называют Ланфранка «новым» (“novus”) англичанином, так как хотят подчеркнуть различия между англосаксами (англичанами) и нормандцами («новыми англичанами»).

Таким образом, письма архиепископа Ланфранка дают любопытный материал. Они содержат разнообразные этнические маркеры, которыми Ланфранк наделяет себя и своих адресатов, однако гораздо важнее то, в каком контексте встречаются те или иные пассажи. Отношение представителя другой народности к народам, населявших Британию, как к «варварским» вполне понятно и объяснимо, и, если можно понять его идентификацию как «новый англичанин», то более поздний этноним «англичане» («мы – англичане», без пояснений) вызывает определенное удивление. Вопросы, связанные с тем, как Ланфранк воспринимал самого себя, нами были рассмотрены на материале его писем, а именно вступительной и содержательной частей эпистоляров. На основании проведенного анализа, мы можем сказать, что наиболее полная информация представлена именно в «теле» письма, а не его преамбуле, где содержатся стандартные клишированные выражения, которые, тем не менее, являются важным элементом при изучении идентичности средневекового человека. Однако для того, чтобы сделать более обстоятельные выводы, мы считаем нужным рассмотреть корпус писем еще одного крупного церковного деятеля конца XI в. – архиепископа Кентерберийского Ансельма.