Тезисы V международной конференции 25-26 ноября 2010 г. Москва − 2010 удк ббк под редакцией
Огнева Е.В. «Повести о Миньо» К. Кастело Бранко как пример саморефлексивного метаповествования
жүктеу/скачать 0.97 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Orduna, L.
Огнева Е.В.«Повести о Миньо» К. Кастело Бранко как пример саморефлексивного метаповествованияВыходившие выпусками с 1875 по 1877 годы «Повести о Миньо» Камило Кастело Бранко были адресованы не только широкому читателю. У занимательных историй о португальской глубинке были еще два адресата: сам автор, по ходу повествования формулирующий свое творческое кредо, и так называемая «новая литература», о принципах которой дискутировали участники «Коимбрского спора». Восприятие самих историй бесконечно усложняется, т.к. они включены в особый контекст. Эпиграфы, отступления и сноски создают ощущение неисчерпаемых возможностей повествования, жизни-как-материала. Способы подобного осмысления могут быть, показывает он, весьма разнообразны. В многочисленных отступлениях Кастело Бранко заявляет: распорядиться материалом другой писатель мог бы так-то и так-то, но сам он так не сделает. Вступает в силу поэтика «опровержения предшествующей литературной ситуации» (В.Б. Шкловский). Отвергается некий жанр и пародируется некий штамп. Однако ирония Кастело Бранко адресована не только бульварным писакам – здесь весьма ощутимы элементы самопародии. Писатель критически пересматривает собственные увлечения и приемы 50-х гг. В «Слепце из Ландина» автор констатирует, что живет и пишет во «времена без героев», и этот тезис становится основой его полемики с теми писателями, кто создает образы гигантов, выбирает высокие темы. В «Марии Мойзес» металитературная рефлексия передоверена двум персонажам, секретарю и богослову. Им писатель раздал маски идеалиста и циника (читай: романтика и натуралиста, ибо в конечном счете именно две эти художественные системы противоборствуют в его отступлениях). Кастело Бранко смиряется с победой секретаря, и торжествует так называемая «правда скальпеля». Размышления об эстетике скальпеля обретают в «Повестях о Миньо» звучание литературного манифеста. Разговор о «скальпеле» перекликается с тем, что говорилось в «Демократических лекциях», в частности Эсой де Кейрошем в лекции «Новая литература. Реализм как новое выражение в искусстве». Те же слова о «беспощадном» исследовании, те же образы эксгумации, – нескромной и жестокой у Камило, необходимой у Эсы. Особого накала достигает разговор о новом художественном методе в финале «Марии Мойзес». Здесь звучит филиппика против искусства, которое интересует только лишь трупная зелень, тлен и т.д. Чему же оно противопоставляется? Как следовало бы отразить художественный материал, имеющийся в тот момент в распоряжении Кастело Бранко? Он с легкостью решил подобную задачу в «Командоре», порадовав идеальную читательницу счастливым концом. В «Марии» сходная история почему-то вызывает немоту, он даже не предлагает читателю самому дописать картину счастья после взаимного узнавания отца и дочери... «Марию» предваряет посвящение поэту Томасу Рибейро, ученику романтика Кастильо, чье имя как раз связано с началом «Коимбрского спора». Оно пронизано ностальгией. Десять лет назад Рибейро и Кастильо приезжали к Кастело Бранко, читали стихи. Создается ощущение, что Камило тоскует не просто по прошедшему, по этим людям. Позади осталась эпоха – и он почти мифологизирует ее (ubi sunt?) – когда все было ясно, когда не могло быть сомнений в том, в каком ключе написать концовку повести. И в финале, в отступлении вновь возникает образ Рибейро, которому Кастело Бранко рад бы передать слово, свой художественный материал. Посвящение и отступление образуют своеобразную рамку. Однажды Камило уже попробовал «предложить» свой материал маститому романтику, королю бразильских романтиков Жозе де Аленкару. В «Слепце» это была литературная игра, принципиально и откровенно сниженный материал не вязался с экзотическими декорациями, характерными для Аленкара. И сколько выпадов потом было сделано в других отступлениях против «красивостей», против «слезливых историй», против всяческой идеализации жизни и ее закономерностей... А теперь позиция Кастело Бранко – умолчание, многоточие. Как реалист (в его понимании слова) он не хочет писать, как романтик – уже не может. Его обуревают сомнения, когда речь заходит о «главных вопросах»: об идеале, о справедливости и гармонии мироустройства, о гуманизме, о христианском милосердии, о правах любви. И завораживают различные комбинации человеческих характеров и обстоятельств: заурядный человек в необычных обстоятельствах и наоборот, заурядный в заурядных обстоятельствах, идеальная личность в утопических обстоятельствах. Все эти варианты проигрываются так и эдак, к ним примериваются различные эстетические возможности их воплощения. Металитературная рефлексия в «Повестях» отражает растерянность писателя, ощущающего себя меж двух эстетических полюсов. Он то отталкивается, то приближается к обоим попеременно. Но эта ситуация оказалась весьма плодотворной, создав возможности для вовлечения читателя в увлекательную литературную игру. Orduna, L.Resurgimiento de la lengua vascaEuskara, lengua de origen no románico, no indoeuropea, probablemente la lengua más antigua de Europa; confinada al hogar en la montaña durante largo tiempo, hoy día perdura viva. Cabe destacar la motivación de sus hablantes, gracias a los cuales la lengua se sobrepone a todas las dificultades. En este resumen trataré los esfuerzos colectivos llevados a cabo a favor de la lengua por iniciativa popular a partir de 1964, previa contextualización histórica. Contexto anterior a la situación de la lengua de 1964 Lengua e identidad Ya en los siglos XVIII y XIX fue sufriendo un retroceso considerable en cuanto al número de hablantes y al área donde se hablaba. Además el uso de la lengua vasca quedó relegado solamente al ámbito del hogar, de la vida social y de algunas celebraciones religiosas. La derrota de las guerras carlistas y la consiguiente pérdida de sus leyes propias, encauzaron los sentimientos de pertenencia al pueblo hacia su lengua, único lazo de unión entre todos. Principios del siglo XX Con el fin de introducir el euskara en la enseñanza, en 1914 se abrió la primera ikastola en lengua vasca para niños. También surgieron publicaciones de información general, de investigación, literarias, programas de radio y asociaciones impulsadas por este mismo afán: En 1918 fue fundada Eusko Ikaskuntza (Sociedad de Estudios Vascos) por las Diputaciones de los Gobiernos de la Comunidad Autónoma Vasca y Navarra para dar continuidad a la labor de los investigadores vascófilos. Su presidente fue Arturo Campión. En 1919 fue fundada Euskaltzaindia (Real Academia de la Lengua Vasca) por las mismas diputaciones. Su objetivo era el estudio, la promoción y la normativización de la lengua. Con el transcurso de la historia el euskara había quedado fragmentado en dialectos demasiado diferentes entre sí, que implicaban dificultades en la comunicación entre los hablantes. La academia abogó por una variante unificada comprensible para todos los hablantes, que pudiera transmitir conocimientos por escrito y pudiera tratar registros formales.
El régimen del dictador Franco se caracterizó por su fuerte represión; reconoció el castellano como única lengua oficial del estado y declaró ilegal hablar en vasco en público. Desmanteló todas las instituciones creadas: Tanto Eusko Ikaskuntza como Euskaltzaindia tuvieron que cesar su actividad y como consencuencia, muchos de sus miembros exiliaron, y también se cerraron las Ikastolas. Varias décadas más tarde el número de hablantes se había reducido considerablemente y en ciertas zonas desapareció completamente. Renacimiento de la lengua a partir de 1964 A partir de 1964 la sociedad protagonizó un cambio de actitud, renunciando a avergonzarse por hablar euskara. Las artes fueron el medio de ruptura con la represión sufrida hasta entonces. La libertad se convirtió en motivo central de obras literarias y musicales. Un grupo de artistas formó “Ez dok hamahiru”, que se dedicó a recuperar la castigada cultura vasca. Además de cantar temas tradicionales, compusieron canciones modernas de estilos actuales que autores extranjeros cantaban en la radio y la televisión. El movimiento fue denominado “la nueva canción vasca” (Mikel Laboa, Benito Lertxundi, Pantxoa eta Peio…) En 1968 con motivo del aniversario de Euskaltzaindia, lingüistas y vascófilos se reunieron en Arantzazu y establecieron las primeras normas de la lengua unificada o euskara batua, basada en los dialectalos de Navarra, Guipúzcoa y Labourd por considerarse más fáciles de entender para todos, por poseer el mayor número de hablantes y también por contar con una tradición literaria que sería tomada como referencia. Se establecieron las pautas lexicográficas y morfológicas: Se definió el alfabeto para que el euskara pudiera ser también una lengua de cultura escrita. Los préstamos tomados de otras lenguas ya enraizados permanecerían, mientras que se crearían neologismos que permitieran que la lengua tratara temas de actualidad. La nueva variante posibilitaría que el uso de la lengua se ampliara a las funciones de la vida diaria que anteriormente habían desempeñado sólo el español o el francés. Mediante los medios de comunicación y la enseñanza se extendería su conocimiento a todos los. Podría existir una comunicación escrita, tanto de temas informales como formales. En los años 70 se organizaron Gau Eskolak (escuelas nocturnas) para la alfabetización de adultos ya vascoparlantes por jóvenes universitarios. Por otra parte, se crearon por iniciativa ciudadana Euskaltegis para la enseñanza de euskara a adultos castellanohablantes. Por último, las Ikastolas educaban en euskara a niños. Todas estas clases se impartían clandestinamente en sótanos y locales cedidos por la iglesia y contaban con libros publicados en extranjero. Tras la muerte de Franco en 1975 la prohibición de hablar vasco fue revocada. En 1976 se reconoció la oficialidad de Euskaltzaindia. Gau Eskolak, Euskaltegis e Ikastolas dejaron de ser ilegales. En 1978 Eusko Ikaskuntza retomó su labor de investigación. En 1982 se aprobó la “Ley de normalización del uso del euskara” que posibilitó el desarrollo de iniciativas de planificación lingüística. La normalización de la lengua consiste en posibilitar que la lengua sea apta para su uso en la vida cotidiana en todos los ámbitos; no sólo en el hogar y en la vida social, sino también en la enseñanza, en los medios de comunicación, en la administración y también en el ámbito socioeconómico (el gobierno, la tecnología y el mundo laboral). Este es el principal reto que la lengua vasca encuentra en su situación actual.
жүктеу/скачать 0.97 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|