Учебное пособие Павлодар (574+470. 4/. 5+571. 1)(075. 8) Ббк 63. 3(5Каз+2Рос)5я73 з 38

Литература

2. Иванов И.С. Джангер, хан внутренней Киргизской орды. – Астрахань, 1895. В сб. «Букеевской орде 200 лет. Т.2. – А.:»Олке»,2001, с.11.

3. .Михайлова С.М. Формирование и развитие просветительство среди татар Поволжья (1800-1861).- Казань: изд. КГУ, 1972.- 227 с.

4. Потанин Г.Н. Биографические сведения о Чокане Валиханове. В кн. Валиханов Ч.Ч.Собр. соч. Т.4. –А., 1968, с. 304.

5. Валиханов Ч.Ч.Собр. соч. Т.4. –А., 1968, с. 119

6. Ханбиков Я.И. Русские педагоги Татарии и их роль в развитии просвещения и педагогической мысли татарского народа. - Казань.- 1968.

7. Москва, 12-го сентября // Московские ведомости, 1874, 13 сент.

8. В.П. Из Саратова. Духовно-просветительный союз. // Московские ведомости, 1879, 4 ноября.

9. Спасский Н.А. Просветитель инородцев Казанского края Н.И. Ильминский.- Самара.- 1900.- 374 с.

10. Устав Братства св. Гурия.- Казань.- Б/м., б\г.

11. Эфиров А. Система русификаторства Ильминского // Советская педагогика, 1937, № 2.

12. Потанин Г.Н. Воспоминания // Лит.наследство Сибири. Т.6.- Новосибирск; З.- Сиб. кн.изд-во.- 1983

13. Ильминский Н.И. Записка об устройстве учебных заведений. – Казань.- 1904.

14. Сборник документов и статей по вопросу об образовании инородцев.- СПб.-1869.

15. Каталог книг, изданных в Казани или находящихся на складев книжном магазине А.А. Дубровина. – Казань, 1889.

16. Чехов Н.В. Народное образование в России с 60-х годов XIX в.- Н.- 1912.

17. Шалгынбаева Ж. Миссионерская политика царизма в Казахстане // Абай, 1998, №1.

18. Климович Л. Ислам в царской России. - М.- 1936.

19. Смирнов И.Н. Обрусение инородцев // Абай,2000, №1.

20. О Казанской воскресной школе. Внутреннее обозрение //Современник, 1861, т. 85, стр.355.

21. Ик-в А. /А.И.Иконников/. Литературно-музыкальный вечер в Березове и несколько слов, сказанных к публике одним из учредителей вечера //Тобольские губ. ведомости, 1863, № 33.

22. Монастырский В.А. Заметка по поводу открытия литературных чтений в г. Барнауле //Томские губ. ведомости, 1865, № 5 (12 мая).

23. Вайнерман В. Достоевский и Омск. – Омск,1991, с. 74-75.

24. Преподаватели, учившиеся и служившие в императорском Казанском университете (1804-1904 гг.). Собр. А.И.Михайловский. – Казань, 1904, ч. 1, вып. 1, с. 353, 396.

25. Бушканец Е.Г. Неизвестный памятник агитационной поэзии1850-х годов //Исторический архив, 1960, № 2, с.

26. Виноградов А.А. Воспоминания о Казанской духовной академии, относящиеся к 1852-1856 гг. //Иркутские епархиальные ведомости, 1890, № 10.

27. Слепцова М. Штурманы грядущей бури. – Звенья. Сб. материалов и документов…- М.- Л., 1933, т. 2, с. 434.

28. ГАОО, ф. 3, оп. 15, к. 1077, д. 18762, л. 16 об.

29. НБ ТГУ, арх. Г.Н. Потанина, инв.№ 148/2, лл. 6971-6972.

30. Жиренчин А.М. Из истории казахской книги. – А.,1987, с. 97-98.

31. Галиев В.З. Библиотечное дело в Казахстане (вторая пол. Х1Х – начало ХХ веков). – А., 1998.

32. Зиманов С.З., Идрисов К.З. Общественно-политические взгляды Мухамеджана Сералина. С. 64.

33. История Казахстана. Т.3, с. 701-702.

34. Гаспринский И.Б. Русское мусульманство: мысли, заметки, наблюдения //Этнографмческое обозрение – 1992, № 5, с. 93.

35. Сембаев А.И., Храпченко Г.М. Очерки по истории школ Казахстана (1900-1917гг.).- А., 1972, с. 79.

36. Сегизбаев О.А. Казахская философия 15 начала 20 века. – А.: «Галым», 1996, с.360.

Дворянский этап общественного движения проявился в регионе деятельностью кружка декабристского типа в Оренбурге, о чем уже упоминалось ранее, участием отдельных уроженцев Сибири (например, Г.С.Батеньков) в декабристских организациях центра России. Оренбургский кружок возник на рубеже 1820-1830 – х гг. на основе имевшихся в губернии антицаристских настроений. В состав его, по данным Р.Галиева, входили А.Алексеев, Ахметьев, Бобылев, Бубновы, А.П.Величко, П.Е.Величко (руководитель общества), Ветошников В.В., Ф.И.Герман, М.Дементович, Х.М.Дружинин, В.С.Дыньков, Егоров, Иванов, Ильин, Ишимов, Г.С.Карелин, В.П.Колесников, Котов, Крутиков, П.М.Кудряшов, А.Л.Кучевский, Половоротов, Родионов, Самарин, П.Сергевнин, А.Соколов, И.Соколов, И.М.Старков, Суханов, Сычугов, Д.П.Таптыков, Федоров, Н.Филиппович,А.Г.Шестаков, Л.Шиманский, Юрьев[1].

Из 25 участников общества, о которых имеются данные, 12 человек были военнослужащими пехоты, 5 – казачьих частей, 1 – из другой части. Всего военнослужащих насчитывалось 18 человек (72 %). Это соответствует представлению о декабристах, как представителях, прежде всего, военного сословия. Но в Оренбурге в состав общества, во первых, входили нижние чины, люди незнатных фамилий, во вторых, казачьи офицеры, по происхождению вовсе не дворяне. 28 % членов общества были чиновниками. В целом можно сделать вывод о более демократическом составе Оренбургского общества.

Кружковцы разрабатывали план восстания, установили связи с декабристами Н.Кожевниковым, М.Н.Новиковым, ссыльными поляками Т.Заном и др. Велась агитационная работа среди казачества Оренбургской и Уральской линий, которое должно было примкнуть к восстанию после его начала. Имеются некоторые сведения о стремлении общества привлечь к выступлению казахов и об имевшихся на этот счет переговорах с ними. Общество не сумело разработать ни программы, ни плана выступления вследствие доносов и разгрома. Тем не менее, уже его появление говорит о существовании глубоких антикрепостнических, антидеспотических настроений в провинциях, в среде той части населения, которая занимала место между «верхами» и «низами».

Но значительно большее воздействие на Сибирь, Северный Казахстан оказали декабристы, сосланные на каторгу и поселение. При этом их влияние сказалось не только на развитии культуры региона, о чем также уже говорилось, но и на развитии общественно-политических взглядов уроженцев Сибири, Северного Казахстана. Об этом важно упомянуть потому, что в сибирской ссылке происходила переоценка идей декабризма самими участниками движения и уроженцами региона, ставшими друзьями изгнанников.

В период после восстания, находясь под следствием и в ссылке, декабристы переосмыслили многие фундаментальные проблемы своего движения. Прежде всего, большинству из них стала ясна несостоятельность тактики военной революции (братья Бестужевы, Борисовы, Лунин, Якушкин, Волконский Пущин и др.), хотя в период следствия они и не заявляли об этом так открыто и откровенно, как это сделали Рылеев и Каховский («Намерения мои были чисты, но в способах, вижу, я заблуждался»[2].

«Раскаяние» декабристов, о котором трубили Николай 1 и его приближенные, состояло именно в этом горьком открытии (братья Бестужевы, Барятинский, Горбачевский) - «не сумели затеянное сделать»[3]. Розен писал, что в следственных материалах были преднамеренно помещены слова Рылеева о «раскаянии» и о «совершенной перемене мыслей». Но, продолжает он, перемена образа мыслей Рылеева относилась «к употребленным средствам и орудиям, к принятым мерам» и не содержала «в себе осуждения всего предприятия»[4].

В Сибири, анализируя причины своего поражения, декабристы отметили и неявку на площадь Трубецкого, и отсутствие корректив, которых требовала обстановка, и отказ части членов Общества (Каховский, Якубович и др.) от выполнения данных им революционных поручений, и упущенную редкую возможность без кровопролития захватить Зимний дворец и императора со всей его семьей, Петропавловскую крепость, не принятые меры по привлечению правительственных войск на свою сторону, захвату пушек и пр., и пр.[5].

Но не это все было самым ценным. Наиболее вдумчивая часть декабристов (братья Бестужевы, Горбачевский, Борисов, Поджио, Лунин, Якушкин, Волконский, Завалишин и др.) сделала главный вывод - в ходе восстания не были использованы огромные силы народа России. Это военные поселяне, крепостные крестьяне[6].

Сожалея о том, что не использовали силы народа в перевороте, декабристы с различными оговорками и даже тревогой и недоверием допускали мысль об участии «непросвещенного» народа в восстании. Участвовать мог «просвещенный» народ, как обязательное условие успеха. Но это - дело отдаленного будущего. Их же дело теперь – просвещение, повышение культурного уровня народа, воспитание нового поколения, способного претворить в жизнь их идеи.

Часть декабристов (Беляев, Оболенский, Трубецкой, Фаленберг, Фролов, Якубович и др.) в силу ряда причин отказалась от тактики революционной борьбы, перешла на позиции умеренного либерализма. «...Только с каменным сердцем и духом зла, ослепленным умом, можно смотреть хладнокровно на падающие невинные жертвы и на все бедствия и страдания, с ними сопряженные», - каялся А.Беляев [7]. У декабристов были, наконец, и выводы, перечеркивавшие прошлое. Якубович, писал 14 декабря 1843 г.: «Как перед богом, по совести говорю после 19 лет лишения свободы, что в этот день 1825 года я был прав по чувству, но совершенно не знал черни и народа русского, который долго, очень долго должен быть в опеке правительства; его разврат, пороки, изуверие, невежество требуют сильной централизации правления, и одно самодержавие может управиться с этим Амахоном»[8].

В ссылке изменилось отношение декабристов к народу не только как к участнику исторических изменений, но и как к субъекту истории. «До сих пор, - отмечал Н. Бестужев, - история писала только о царях и героях; политика принимала в рассуждение выгоды одних кабинетов; науки государственные относились только к управлению и умножению финансов—но о народе, его нуждах, о его щчастии или бедствиях, мы ничего не ведали и .потому наружный блеск дворов мы принимали за истинное щчастие государств, обширность торговли, богатство купечества и банков за благосостояние целого народа»[9]. Судя по различным документам, этот вывод Н. Бестужева разделяли М. Бестужев, Горбачевский, Лунин, Поджио, Завалишин, Якушкин, Пущин. Завалишин утверждал, что без истинного понимания народности, в которую он вкладывал прежде всего нужды, потребности, стремления крестьянства, «…не только не понятен смысл исторических явлений, но и вся та наука, которую называют историей, представляет невообразимую путаницу»[10].

Однако декабристы все-таки говорили о народе вообще, смотрели на него не как на постоянную движущую силу исторического процесса, а как на объект, подвергающийся несправедливому грабежу и насилию. Они признавали роль народных масс только в критические моменты истории.

Новое время, наблюдения в Сибири, развитие социалистических идей в общественных науках позволили некоторым декабристам сделать вывод, что для справедливого решения аграрного вопроса землю нужно распределить между крестьянами и передать ее в общинное владение. «Распределение поземельной собственности между крестьянами,— писал Якушкин, - и общинное владение ею составляют у нас основные начала, из которых со временем должно развиться все гражданское устройство нашего государства»[11]. Фонвизин, несмотря на ряд оговорок, глубоко симпатизировал социалистическим и коммунистическим теориям, верил, что «основная идея социализма есть истина, и грядущее этой идее принадлежит»[12]. При этом он отмечал, что, несмотря на существующее рабство, главный элемент социалистических и коммунистических теорий - общинное владение землей – находится в России. Его нужно дополнить совершенствованием самоуправления крестьян.

Н. Бестужев еще в период подготовки восстания стоял за освобождение крестьян с землею, а в Сибири пришел к выводу о необходимости уничтожения феодальной собственности. При этом «Земля не должна принадлежать никому, она есть собственность государства, народа, в этом отношении Россия счастлива тем, что пролетарии в ней невозможны». Если к этому добавить закон, не позволяющий в общинах ни продавать, ни закладывать участков, учредить запасные магазины, то это будет чистый социализм, коммунизм.

Далеко не все декабристы придерживались подобных взглядов, но подавляющее большинство выступало за справедливое освобождение крестьян, против грабительства одного сословия другим, что намечалось при подготовке реформы 1861 г. Из такого отношения вытекала и критика проектов реформы даже либерально настроенных декабристов.

Таким образом, ссыльные декабристы не только продолжили разработку проблем социального развития России, но они вплотную подошли к идеям разночинцев-демократов, явились их непосредственной предтечей. Особенно это важно для Сибири, Северного Казахстана, где декабристы в 1840-1850 гг. сыграли для местного населения роль, близкую к роли раннего Герцена, Чернышевского. Именно это обстоятельство в определенной степени объясняет тот факт, что среди уроженцев Сибири в 1840-1850-е гг. появились люди, в короткий срок выдвинувшиеся в ряды крупных деятелей разночинского движения (Г.З.Елисеев, Н.А.Белоголовый, А.П.Щапов, Н.М.Ядринцев, В.Вагин и др.). Во многом благодаря им, формировалось последующее, более многочисленное поколение разночинцев-демократов.
6.2 Уроженцы Сибири, Северного Казахстана в разночинно-демократическом движении Поволжья, Приуралья

Разночинно-демократический этап освободительного движения в России принято начинать примерно с начала 1860-х гг. Заканчивается он приблизительно в середине 1890-х гг. Название этапу дано как по социальной принадлежности основных участников его, так и по содержанию программы их деятельности. «Пробуждение» разночинцев, т.е. осознание ими своего места, роли и задач в обществе начинается значительно раньше 1860-х гг. «Служение» - участие в общественном движении с целью реализации своих целей и задач – идет почти параллельно с пробуждением, при участии в жизни общества других общественных сил, прежде всего передового дворянства. С 1860-х гг. разночинец становится основной массовой фигурой освободительной борьбы.

До 1863 г. уроженцы восточных регионов России активно участвовали в общерусском движении, одним из центров которого являлась Казань. Прежде и чаще всего разночинцы объединялись в легальные и полулегальные кружки в учебных заведениях. На это обстоятельство обратили внимание как лидеры демократии в России, так и зарубежные участники, наблюдатели. С учащейся молодежью, прежде всего со студенчеством, связывали они надежды на обновление страны. К этой молодежи, прежде всего, относилось появившееся понятие «молодая Россия».

Первой формой объединения являлись кружки – образования, не имевшие ни четкой структуры, ни общей программы, ни постоянного состава. В основе сближения лежала общность умственных, духовных интересов, политическая направленность. Для разночинских студенческих кружков середины 1850-х гг. в Казани ясно обозначилась антиправительственная направленность. Символично, что гимном одного из них стали превращенные в песню стихи Плещеева, отбывавшего ссылку в Оренбурге:

«По чувствам братья мы с тобой,

Мы в искупленье верим оба,

И будем мы питать до гроба

Вражду к бичам страны родной».

Уже тот факт, что слова нелегального стихотворения распространяются в Казани, говорит о том, что познакомить с ними студентов могли, прежде всего, уроженцы Оренбуржья. Другие многочисленные факты, о которых уже шла речь раньше, свидетельствуют о том, что выходцы из районов, смежных с Северным Казахстаном, играли заметную роль с студенческом разночинском движении. Так было в пробуждающемся студенчестве духовной академии, так было и в университете.

Для определения характера и роли уроженцев Востока России в жизни студенчества Казани уместно привести конкретно-персональные данные.

-Иваницкий Ал-р (1853 г. поступления) - отмечается инспектором за недовольство, непослушание, неповиновение, свободомыслие, холодность к религии, самовольное и дерзкое ходатайство за исключенного И.Умнова. Грозило исключение, оставлен в университете с предупреждением.

- Капустин Семен Яков.(1848) – активно интересуется экономическими проблемами развития России в духе неприемлемости крепостничества. Ученик либерального профессора Бабста, главы экономического общества в Казани. Публикует в «Трудах» общества статьи в обозначенном направлении. В дальнейшем – чиновник Главного управления Западной Сибири, глава просветительского кружка в Омске, единомышленник Д.Кузнецова, член «Земли и Воли», революционной нелегальной организации 1860-х гг.

- Кремлев Николай Александрович (1851) – адъюнкт, профессор римского права КУ, участник земляческих «пирушек», на которых велись антиправительственные разговоры.

- Мещерин Ал-р, Милованов Лев, Орлов Александр (1852) – отмечаются инспектором за недовольство, непослушание, неповиновение.

- Никонов Апполон Александрович (1851) – лучший учитель Иркутской гимназии, участник кружка Петрашевского. Внес основной вклад в «пробуждение» гимназистов. В 1861-1862 гг. – и.д. адъюнкта КУ по рекомендации Григоровича.

- Соколов Николай (1854?) – пансионер Оренбургского края. В 1854 – 1857 гг. отмечено равнодушие к религии, не исполнение требований инспектора, протест против плохого питания, против исключения И.Умнова. По отзыву инспектора «неблагонадежен», «вредно влияет» на товарищей. Видимо через него казанские студенты познакомились с нелегальным творчеством Плещеева.

- Сретенский Семен (1852) – протест против порядков в ун-те, близок к И.Умнову, «самовольно и дерзко» ходатайство за оставление его в университете. В 1856 г. исключен.

- Тыжнов Федор, Яновский Апполон (1853) - отмечаются инспектором за недовольство, непослушание, неповиновение, самовольное и дерзкое ходатайство за исключенного И.Умнова. Грозило исключение, оставлены в университете с предупреждением в виде исключения за хорошие способности и успехи в учебе.

- Чугунов Андрей Кириллович (1849) – стал профессором КУ, возглавлял официально воскресные школы Казани. Нелегально посещает в Лондоне А.И.Герцена. В 1863-1865 гг. – инспектор студентов КУ.

- Виноградов Афан.Ал-р (1852) –соученик Щапова по семинарии, читал нелгальную литературу. Иркутский кафедральный протоирей. Осуждал в годы успешной церковной службы Щапова за увлечение демократическими идеями, делами.

- Загоскин Мих.Вас. (1848)- автор стихов, разоблачающих мракобесие в академии, крупнейший общественный деятель в Иркутске, просветитель семинаристов, гимназистов, участник кружков Петрашевского, Н.А.Белоголового, организации Потанина-Ядринцева, кружка А.Нестерова, редактор первых газет в Иркутске и т.д.

- Залесский Петр Матвеевич (1854) - не был сибиряком, но посещал беседы Щапова и выбрал для службы Сибирь, Казахстан. До 1864 г. преподавал в Тобольской семинарии, ушел из духовенства. Был губернским казначеем, председателем Тобольского губернского правления, членом Главного управления Западной Сибири в Омске. С образованием Степного генерал – губернаторства – член-консультант по управлению Акмолинской областью.

- Знаменский Николай (1854?) – бывал у Щапова, дружил с А.И.Иконниковым, видным просветителем на Урале, в Западной Сибири. Порвал с духовенством, служил в Тобольске губернским уголовных дел стряпчим, вел просветительскую работу [13].

- Кузнецов Ал-р Семен. (1854) – посещал беседы у Щапова [14]. Учитель не богословских предметов в семинарии. В 1860 г. уволился из духовного ведомства, стал письмоводителем полицейского управления в Иркутске. Вскоре умер.

- Кузнецов Дм. Львович (1854) – уроженец Оренбургского края, в 1858-1861 гг. – преподаватель Томской семинарии, с 1861 г. – преподает словесность в гимназии. С 1859 по 1865 гг. первый редактор неофициальной части «Томских губ ведомостей», органа «сепаратистов». Привлекался к делу о них. Вел переписку с Аристовым, кругом друзей Щапова в Петербурге, с С.Капустиным в Омске. Создал разночинно-демократический кружок учащихся, открыл первую публичную библиотеку, центр и прикрытие нелегального кружка. В 1866 г. переведен в Омск, вскоре умер.

- Павлов Ал-й Степанович (1854) – Работал учителем в Казани. У него учился Д.Корсаков, будущий администратор КУ. Часто бывал на беседах у Щапова.

- Цветков Ал-р Степанович (1852) – смотритель Омского духовного уч-ща, в 1865 г. отстранен от должности, ушел из духовного ведомства, до 1869 г. – законоучитель в Омском кадетском корпусе.

- Щапов А.П. (1852) – оставлен преподавателем, работает над историей раскола, областнической концепцией. Вырабатывает оригинальные революционно-демократические взгляды. У него с 1856 г. собираются на беседы, где обсуждаются проблемы развития России в духе революционно-демократических идей, студенты академии и университета. В 1860г. переходит преподавателем в университет.

Таким образом, на первом этапе развития разночинно-демократического движения в Казани из 43 студентов-сибиряков, по меньшей мере, 17 активнейшим образом проявили себя в общественной жизни, в протестных выступлениях. 8 человек были исключены или находились на грани исключения. Все они были близки И.Умнову, который выдвигается в лидеры студенческого движения.

На втором этапе движения, когда студенты от защиты своего человеческого достоинства переходят к коллективным действиям по улучшению идейной направленности жизни учебного заведения, когда организуются кружки более четкого политического направления, начинается объединение студентов для общих действий, активность сибиряков не уменьшается.

- Булыгин Павел (1857), Попов Эраст (1859) – участвовали в демонстративных аплодисментах Н.Буличу (сент. 1859 г.). Исключены из университета «за неуважение к начальству».

- Ефремов Николай (1856) –один из организаторов «Сибирской библиотеки» в Казани, вел переписку с сибиряками ПУ. Участвовал в демонстративных аплодисментах Н.Буличу (сент. 1859 г.). Исключен из университета «за неуважение к начальству».

- Копиченко Николай Вас. (1856) – уроженец Оренбурга, окончил Тобольскую гимназию, участвовал в демонстративных аплодисментах Н.Буличу (сент. 1859 г.), в октябре 1859 г. исключен «за неисполнение распоряжения начальства». Активный участник студенческих «историй», кружков, в том числе, нелегальных. Участник революционного движения в Поволжье, член «Земли и воли», руководитель Шижегородского комитета организации. Привлекался к делу о «казанском заговоре». Пересылал материальную помощь исключенным из университета Попову, Любославову в Иркутск, Серебрякову в Омск.

- Павлинов Дмитрий Н.(1858) – брат Николая. В сер.1861 г. перешел в ПУ, в марте 1862 г. вновь зачислен в КУ. В Иркутске выступал с демократических позиций по вопросам просветительской работы.

- Павлинов Николай Н.(1857) – участвует в работе воскресных школ вместе с Н.Копиченко, за участие в демонстративных аплодисментах Буличу ему грозит опасность исключения. В 1860 г. переводится в ПУ.

- Худяков Иван Ал-р. (1858 /59/) – родился в 1842 г. в Кургане в семье мелкого чиновника, через землячество знакомится с нелегальной литературой, формирует библиотечку из этих произведений. Участвует в студенческих «историях». В 1859 г. переводится в Московский университет. В 1861 г. перевелся в Петербургский университет. Жил на одной квартире с членами ядра землячества, позже – с Г.З.Елисеевым. Не прерывая связи с землячеством, сближается с политическими кружками иных направлений, налаживает связи с московским кружком Ишутина при посредничестве Г.З.Елисеева, создает отделение этой организации. В 1861 г. издал «Великорусские загадки»/ М./, в 1860 – 1862 гг. – «Великорусские сказки» /вып 1-3, М.-СПб., 1860-1862/, «Русскую книжку» /СПб.,1863/, «Самоучитель для начинающих обучаться грамоте»/СПБ.,1865/, «Рассказы о великих людях средних и новых времен»/СПб., 1865/, «Древняя Русь»/СПб., 1867/. В июне 1865 г. презжает в Москву и лично знакомится с Ишутиным. В 1865 г. едет за границу, знакомится с революционными международными организациями. В 1866 г арестован, осужден на каторгу в Сибирь, где и умер в 1876 г. В 1876 г завершил написание воспоминаний в Верхоянске, которые попали в руки властей. Изъяты Садовниковым, переданы Потанину, тот передал их Елисееву. Григорий Захарович в 1881 г. уехал не несколько лет за границу. Вместе с П.Лавровым в Вольной русской типографии в Женеве опубликовал в 1882 г. воспоминания под названием «Опыт автобиографии».

- Евстропов Константин Ник. (1860) – до 1878 г. преп. Томской семинарии и одновременно мужской и женской гимназий. В 1878 г. ушел из духовенства.

- Писарев Евграф Яковлевич (1858) – после окончания академии был смотрителем духовного училища, затем перешел в светские учебные заведения в Иркутске: Смотритель уездного училища, преподаватель женской гимназии, воспитатель в мужской, учитель в юнкерском училище. Был одним из лучших педагогов, одушевленных чистыми стремлениями 1860-х гг. [15].

- Тютюков Иван Петрович (1856) – Поклонник Щапова, настраивал студентов университета благожелательно встретить лекции его. Участвовал в университетском политическом кружке сибиряка Малинина. Был в Красноярске с Шашковым основателем общества для распространения грамотности, вместе же с Шашковым и Лазаревым открыл частную школу для мальчиков и девочек. В 1866 г вышел из духовного сословия [16].

- Христофоров И.Я. (1858) – до 1865 г. преподавал словесность в Тобольской семинарии, а с 1864 г и в гимназии. Ушел из духовенства, в 1890-е гг. стал инспектором Астраханской классической гимназии.

- Шавров Егор Алексеевич (1856) – посещал беседы у Щапова. Помощник ректора Иркутской семинарии, преподаватель, инспектор Томской семинарии. Награжден тремя орденами.

- Шашков Серафим Серафимович (1859) – в качестве земляка близко сошелся со Щаповым, постоянный участник бесед, сибирского землячества, студенческих кружков в университете. За участие в организации «Бездненской панихиде» исключен из академии.

- Щапов А.П.- после избрания профессором университета в 1860 г. особенно сближается с передовым студенчеством университета, объединявшегося в различные кружки.

Как видно на этом этапе, помимо студентов, принятых в университет ранее, проявили свои прогрессивные взгляды 13 студентов. Из среды студентов и выпускников вузов, уроженцев восточных регионов выдвигаются ведущие деятели разночинского движения в Казани. Вокруг Щапова объединяется лучшая часть студентов духовной академии, его идеи стали ведущими среди студентов, увлекая не только сибиряков. Не смогли устоять против их влияния и временные, как оказалось впоследствии, попутчики. Можно сказать, что в этот период академия переживала высший свой подъем. С переходом в университет Щапов становится консолидирующим центром для всего студенчества.

В число лидеров студенческого движения входит также Н.Копиченко, вставший во главе многих начинаний демократического характера. Именно он практически возглавлял работу по созданию, развитию воскресных школ, которые рассматривались как средство воспитания и сближения с крестьянством (официально во главе воскресных школ был назначен Чугунов). Движение за создание воскресных школ, проведение литературных вечеров, открытие библиотек охватило всю России, было основной частью просветительской деятельности разночинцев.

В этот период студенты добились негласного права вмешиваться в жизнь университета в самых ее устоях – влиять на содержание преподавания, на то, с какими взглядами, идеями покинут университет его выпускники, что они понесут в отдаленные уголки восточной части России. Были изгнаны профессора с устаревшими представлениями (Берви, Ведров), что способствовало обновлению состава преподавателей и приглашению, в частности, А.П.Щапова.

На третьем этапе – 1861 –1865 гг. – совершается переход студентов от борьбы за решение академических вопросов к общегражданским. В событиях этого периода проявили себя студенты:

- Балакшин Ал-р Николаевич (1860) – исключен в октябре 1861 г. за участие в «студенческих беспорядках».

- Виноградский Владимир Николаевич (1862) – брат Николая, астроном – наблюдатель в КУ, автор воспоминаний. Некоторое время после поступления жил на одной квартире с И.Я.Орловым. Был в курсе ряда событий в жизни товарища. Работал директором Астраханского реального училища, женской гимназии.

- Виноградский Николай Никол. (1858) – брат Владимира, входил в «Сибирский кружок», вел переписку с исключенными сибиряками. В мае 1862 г. участвует в протесте против ареста И.Золотова, длительного содержания в тюрьме за обнаруженные нелегальные издания. После окончания ун-та (1862 г.) предполагалась командировка за границу для приготовления к профессорскому званию, но «не состоялась». В 1863-1868 гг. Виноградский служит чиновником в Восточной Сибири, старшим учителем Иркутской гимназии. Лишь в 1871 г. состоялась командировка. Через два года Николай Николаевич становится приват-доцентом Казанского университета.

- Горяев Петр (1862) – некоторое время жил на одной квартире с В.Виноградским и И.Я.Орловым. В 1863 г. перешел в Московский университет.

- Добродеев Василий (1860) – исключен в начале 1861 г. за участие в студенческих волнениях. Участвовал в разночинно-демократическом кружке в Тобольске, затем – Европейской части России.

- Кудрин А. (1861) – исключен за участие в волнениях 1861г.

- Курбаковский Ал-й Никол. (1861) – исключен в 1861 г. за участие в «студенческих беспорядках». Был заведующим студенческой кассой в Тобольском кружке бывших студентов.

- Любославов Модест (1861) – исключен в 1861 г. за участие в студенческих «беспорядках». Выслан на родину. Входил в узкий политический «Сибирский кружок», вел переписку с ним для возвращения в университет, в Казань.

- Муратов Петр (1863?) – в письме В.Гурьеву, законоучителю Томской гимназии, излагает ярко - демократические взгляда. Участник кружка Д.Л.Кузнецова [17].

- Орлов Иван Яковлевич (1860) – активный участник землячества, различных студенческих кружков, в том числе и основного нелегального. Входил в «Сибирский кружок», вел переписку с исключенными сибиряками. Библиотекарь «новой читальной комнаты», она же - «Студенческий клуб», легальная оболочка и прикрытие Казанского отделения «Земли и воли». Размещалась все это в отдельном домике, где жил Орлов. Был исключен в 1863 г. по делу о т.н. «Казанском заговоре» и приговорен к расстрелу, замененному пятнадцатилетней каторгой. Позже работал фельдшером, помещал короткие заметки демократического содержания в областнических изданиях.

- Пешков Д., Пешков Н.(1861)- исключены за участие в «беспорядках» 1861 г.

- Попов Феофан Всильев.(1859) – в ноябре 1861 г. исключен за участие в студенческих «беспорядках». Входил в узкий политический кружок внутри сибирского землячества («Сибирский кружок»), вел переписку с земляками в Казани с целью возвращения в университет, в Казань для участия в разночинно-демократическом движении.

- Семенов Н. (1860) - исключен за участие в волнениях 1861 г.

- Серебряков А. (1860?) – исключен весной 1861 г. за участие в «Бездненской панихиде». Выслан в Омск на родину, работал в Главном управлении Западной Сибири. Видимо общался с С.Капустиным, поддерживал связи с казанскими товарищами В 1862 г. ему пересылает материальную помощь Н.Копиченко.

- Соколов Ксанфий Вас. (1860) - в мае 1862 г. участвует в протесте против ареста И.Золотова, длительного содержания в тюрьме за обнаруженные нелегальные издания. Входил в «Сибирский кружок», вел переписку с исключенными сибиряками.

- Соколов Павел Васильев.(1861) – в октябре 1861 г. исключен за участие в студенческих «беспорядках». Восстановлен в апреле 1863 г., уволился по прошению в августе 1864 г.

- Топорков Ф.(1861) – исключен за участие в волнениях этого года.

- Тутолмин Петр (1856) – исключен весной 1861 г. за участие в организации «Бездненской панихиды» [18].

- Тюменцев Гавриил (1861) – в мае 1862 г. участвует в протесте против ареста И.Золотова, длительного содержания в тюрьме за обнаруженные нелегальные издания.

Приведенные материалы свидетельствуют о том, что в рассматриваемый период в поле зрения карательных органов царизма оказалось 20 новых имен уроженцев восточных регионов.

В Петрбурге в общественном движении участвовали:

- Березовский Вениамин Михайлович – из Иркутской Губ.(!), окончил ОКК

(1854?, 1858?)/19/,участвовал в студенческих волнениях 1861 г., помещен в крепость[20], в конце обучения в ун-те уехал за границу.

- Дудоладов Александр Е.(?) (1865?) – студент университета, уроженец Баян Аула, сблизился с ишутинцами, видимо, с кружком И.Худякова. Был под следствием по нечаевскому делу, оправдан по суду, но в 1871 г. выслан под надзором 111 отделения на родину. Вел активную научную работу как член ЗСОИРГО [21].

- Кузнецов Илья – из Енисейск. Губ.,участвовал в студенческих волнениях 1861 г., заключен в Петропавловскую крепость[22].

- Лосев Александр – участвовал в студенческих волнениях 1861 г., был помещен в Петропавловскую крепость, в документах назван «бывшим студентом»[22, л.4 об.]

- Лукин Иван Алексеевич (1860) – уроженец Казахстана, из сибирских казаков, близкий товарищ Потанина, его доверенное лицо, кассир «сибирского кружка» [23]. Устанавливает связи с Москвой, пересылает материальную помощь сибирскому кружку.

- Миротворцев В. (1858) – студент духовной академии, распространял среди товарищей нелегальную литературу, общался со Щаповым, пытался привлечь его к участию в сходках землячества, в 1863 г. возвратился в Сибирь.

- Песков Михаил Иванович (1855) – студент академии художеств, одно время жил вместе с Н.Щукиным. Мечтал возвратиться в Сибирь, участник протеста 1863 г. в академии, один из инициаторов создания общества художников – передвижников. Оставил великолепный портрет одного из родоначальников идеи федерализма Н. Костомарова. Умер в 1864 г.

- Потанин Г.Н. (1859) – участник различных студенческих кружков, публикуется в демократической печати, в «Колоколе». Участник студенческих волнений 1861 г., за что исключен из университета, но под поручительство остался в Петербурге. Каждое лето в период пребывания в Петербурге совершал путешествия «по апостольскому хождению» Член «Земли и воли».

- Сорокин Николай Вас. (1859)– из Иркутска, родители переехали в Семипалатинск. В документах пишет о себе - «из Семипалатинской области». Учился на разряде математических наук, т.е. вместе с Сидоровым. В сентябре 1861 г. был заключен в Петропавловскую крепость за участие в «студенческих беспорядках» [24].

- Усов Федор Никол.(1860) – слушатель академии Генерального штаба, уроженец Павлодарского уезда, товарищ Потанина по Омскому кадетскому корпусу, Участник кружка при доме Капустиных, где воспринял демократические взгляды. Переписывался с казачьим кружком в Омске, сближается с кружком Сераковского – Домбровского.

- Чуйко Владимир Викторович (1857) – учился в Омском кадетском корпусе (?), в 1858 г. уходит из университета. Учился в Париже, сблизился с международными революционными кругами. Член «Земли и воли», привлекался к следствию по делу «Молодой России», ишутинцев [25].

- Шайтанов А.Д.(1860) – уроженец Казахстана, из сибирских казаков, вольнослушатель, поддерживал тесную постоянную связь с кружком в Омске. Участник студенческих волнений, в землячестве сторонник Потанина. Перешел в МУ. В переписке с товарищами из Омска – революционные взгляды. Привлекался к делу «сепаратистов», сослан в Пинегу. После ссылки жил в Казахстане, занимался культурно-просветительной работой.

- Шац Эммануил – родился во Владимирской губ., отец – инженер - подполковник в Иркутске. Участвовал в студенческих волнениях 1861 г., был заключен в Петропавловскую крепость[20, л.401].

- Шешуков Андрей К. – в 1873 г. по персональному списку ему лично высылается, о чем беспокоится Потанин, «Камско-Волжская газета» в Тюмень[26].

- Щербаков Алексей – из почетных граждан Тобольской губ., участвовал в студенческих волнениях 1861 г., заключен в Петропавловскую крепость[20, л.401 об.].

- Щукин Николай Семенович (1856) – студент Главного педагогического института, товарищ Н.А.Добролюбова по учебному заведению. Не терял связи с ним и после закрытия института, перехода в университет. Один из организаторов первого землячества в Петербурге. В 1859 г. уезжает в Сибирь. Пропагандой демократических идей произвел переворот в кружках молодежи Томска, установил связи с исключенными студентами КУ, занимается просветительской работой в Иркутске, входит в местный разночинский кружок. Был привлечен в качестве одного из главных обвиняемых к делу о т.н. «сибирских сепаратистах». На следствии впал в депрессию, христианское раскаяние, обнаружились признаки душевного расстройства. Умер в ссылке.

- Ядринцев Н.М. (1860) – не окончив гимназии, вследствие пропаганды Щукина приезжает в Петербург, поступает вольнослушателем в университет, входит в землячество, сходки которого проходят у него на квартире. После утраты наследства отца, живет в одной квартире с Потаниным, Куклиным, Худяковым, Наумовым, Усовым. Участвует в студенческих волнениях 1861 г., уходит из университета, отказавшись принять «матрикулы». Тесно сближается с редакцией «Искры», публикует статьи в демократической печати.

В Московском университете приобщились к передовым идеям:

- Белоголовый Николай Андреевич (1850-1857) – медфак. Возвратившись в Иркутск, организовал небольшой культурно-просветительский кружок. В нем замыслы об обществе врачей, о создании частной газеты и пр. Устанавливает связь с Герценом. После переезда в Петербург налаживает хорошие отношения с лидерами демократического движения. Был личным врачом Некрасова.

- Белоголовый Андрей Андреевич (1848 – 1853?) - брат Н.А. Возвратившись в Иркутск, участвует в кружке брата. После смерти отца, оставшись без средств, уезжает в Китай [27].

- Большаков – посещал собрания у Туполева, где обсуждались результаты поездки в Петербург (дважды), Тобольск. Имел связь с кружком бывших студентов в этом городе.

- Доброхотов – посещал собрания у Туполева.

- Крыжановский - перешел из КУ(?).Посещал собрания у Туполева, поддерживал связь с кружком бывших студентов в Тобольске.

- Маслеников – в группе с Крыжановским, связи с кружком в Тобольске.

- Садовников Н.В. – в 1865 г. найдена нелегальная литература [28]. В 1870-х гг. изъял рукопись автобиографии Худякова из Иркутского губернского правления, передал Потанину, тот - Елисееву, который увез ее за границу[29].

- Самойлов, Соболев (?) - отношения с Крыжановским, связи с кружком в Тобольске.

- Туполев Николай (?) – Кишкин (?) на допросе показал, что в 1864 и в декабре 1865 г. Туполев приезжал в Петербург, Тобольск, после этого - собирал Доброхотова, Крижановского, Большакова.

- Шайтанов Д. – брат А.Ш., переписка с Усовым, снабжение литературой омского кружка. Перешел в Московский университет (1864?), получал указания в письме Ядринцева возвращаться в Сибирь, читал это Н.Садавникову, Мордвинову, Борсук[28,д.18489,л.237 об.]

Наиболее значимыми акциями третьего периода студенческого движения являются т.н. «Бездненская панихида», волнения осени 1861 г., т.н. «Казанский заговор». Все перечисленные события связаны так или иначе с возникшим в Казанском университете центральным политическим Кружком, на основе которого формируется Казанское отделение «Земли и воли».

Кружок возник в конце 1860 г. на основе сложившегося к этому времени ядра, куда, по мнению Г.Н.Вульфсона, входили П.А.Аристов, С.А.Клаус, П.П.Княгининский, Н.В.Копиченко, В.Ф.Макавеев, И.К.Олигер, П.А.Песков, А.В.Петров, Д.И.Петров, А.И.Темников, И.Н.Умнов и А.Х.Христофоров. Как видно, в состав ядра вошел упоминавшийся уже уроженец Оренбурга Копиченко и очень дружный с сибиряками в предшествующие годы И.Умнов. Треть перечисленных студентов исключалась и восстанавливалась в университете, это были студенты опытные и авторитетные. Формирование Кружка ускорило вхождение в его ядро участников Харьковско-Киевского и Московского революционных кружков В.О.Португалова и В.А.Манассеина, а также Щапова. Во главе Кружка стоял выборный президент из студентов, занимавшийся организационной работой, и идейный руководитель. С осени (ноябрь-декабрь) 1860 до апреля 1861 г. им был Щапов, а затем А.В.Петров.

Кружок устанавливает связи с духовной академией, гимназистами Казани,создает сеть корреспондентов в других городах для обмена информацией, определенной координации деятельности.. Одним из активнейших корреспондентов, подсказавшим кружковцам немало ценных идей, в том числе и идею самой зашифрованной письменной сыязи, был М.Д.Муравский, сосланный член Харьковско-Киевского революционного общества, отбывавший ссылку сначала в Бирске, а затем – в Оренбурге.

С образованием кружка борьба за академические цели оказалась узкой с неоправданно большими потерями для студенчества и Кружка. Щапов выступил против «кастального» характера студенческих выступлений, за то, «…что нужно расширить рамы движения и повести борьбу не за интересы университетские, а народные» [30]. Щапов же написал и программу, в которой определялась цель: «распространение революционных идей в обществе и, более всего, возбуждение восстания в народе»[30].

В программу кружка, видимо, вошли рекомендованные Муравским направления деятельности:

- сближение с академией, духовной семинарией, гимназиями с целью распространения в низ «университетского духа»;

- издание рукописных журналов в них и в университете, создание студенческих касс;

- организация воскресных школ, литературных вечеров;

- подготовка студентов, особенно академии и семинарии к распространению цивилизации среди коренных народов восточных регионов;

- подготовка уездных учителей и попов в качестве агентов Кружка, способных нести «университетское дело» в деревни.

Кружок для работы этих агентов предполагал создавать литературу, приобрести шрифты, литографские станки. На расстрел крестьян села Бездна, не принявших уловия грабительской реформы, Кружок ответил проведением 16 апрел демонстрации-панихиды. В подготовке и проведении ее приняли непосредственное участие сибиряки Щапов, Шашков, священник Яхонтов, П.Тутолмин, А.Серебряков,Н.Копиченко и др. Смысл панихиды – демонстрация против правительства, возбуждение восстания в народе. Этот смысл был ярко выражен в речи Щапова, завершавшейся выражением надежды на народное восстание за землю, свободу.

Летом 1861 г. члены кружка под видом сбора этнографических, лингвистических и т.п. материалов, поездок домой начали «апостольское движение» для выяснения настроения крестьян. «Апостольские хождения» были предприняты и в других университетских центрах, в частности Потаниным, Худяковым. Они, как и другие наблюдения показали, что надежды на немедленное крестьянское восстание нет, что его нужно готовить длительное время, сближаясь с народом, воздействуя на него прокламациями. А для этого вредны открытые демонстрации, манифестации, нужна подпольная скрытая работа.

Кружок не принял участия в организации студенческих волнений осени 1861 г., хотя эти волнения были протестом против реакционного изменения порядков в университетах, усиления в них полицейского надзора. Но часть студентов, особенно младших курсов, гордившаяся прежними достижениями в «академической» борьбе, во многом стихийно, пошла на это выступление, которое И.Умнов назвал «мальчишеством».

Как показали последующие события, линия Кружка была наиболее продуманной, взвешенной. Но не все среди участников революционно-демократического движения разделяли и понимали ее. В Петербурге в волнениях приняли участие и опытные студенты, в том числе лидеры студенческого движения Н.Утин, Л.Пантелеев, Г.Потанин и др. Видимо, среди студенческих лидеров утвердилось мнение, что не время заниматься учебой, что даже исключение из университета не является потерей. Думается, именно поэтому Потанин, исключенный из университета, но добившийся возможности остаться в Петербурге, уже не посещает учебное заведение и даже не думает в перспективе завершить образование. Ядринцев, не привлеченный к ответственности за участие в «беспорядках», демонстративно отказывается принять «матрикулы», обязывающие подчиниться новым правилам и покидает университет. Усов прекращает занятия в Академии генерального штаба, сближается с организацией польских офицеров, готовивших восстание, а затем уезжает в Сибирь.

Судя по последующим событиям, в Петербурге была надежда поднять на восстание массы, возбудить их прокламационной компанией, «апостольскими хождениями». Можно предположить, что для приближения восстания выбирался наиболее острый вопрос, волновавший ту или иную социальную группу, тот или иной регион. На наш взгляд, в этом лежит смысл и «казачьего эпизода в жизни Потанина, и начало составления уже в Петербурге прокламации для сибиряков. Такой же смысл часть участников событий пыталась придать и «Казанскому заговору».

В Казани некоторые члены Кружока также пытаются уже в конце 1861 г. создать прокламации для крестьян («Бью челом народу православному…»). Но она не распространялась, так как призывала крестьян к выступлению, а линия Чернышевского, Грцена в прокламациях была на подготовку крестьян к выступлению. Линию Центра, который приступил к объединению революционных сил, формированию «Земли и воли» в Казани проводил прибывший в начале 1862 г. П.А.Ровинский. Его усилиями из состава ядра Кружка создается Казанский комитет «Земли и воли». В него вошли А.Петров, И.Умнов, Г Иловайский, Н.Шатилов, Ф.И.Бургер, В.Полиновский[30, стр. 274].

Выражая тактическую линию Центра Казанский комитет И.Умнов создал и распространил прокламацию «Долго лавили Вас, братцы..», Центром которой стал Нижегородский комитет и личнл Н.Копиченко. В ней крестьяне призывались вступать между собой «в согласие», искать людей «знающих», которые помогут и советом, и руководством, и деньгами, «и жизнью». Для прикрытия Комитета и подготовки, проверки кандидатов в «Землю и волю» был создан «Студенческий клуб» или новая читальная комната (осенью 1862 г.). Вступление в него было по рекомендации нескольких членов, со вступительным взносом в три рубля, клуб имел выработанные направление и цель, в 1862-1863 учебном году в нем было 62 человека. Заведовал библиотекой клуба сибиряк И.Орлов. Через председателей (Ф.Бургер и А.В.Петров) и секретаря (В.Полиновский) клуб был связан с комитетом «Земли и воли». Зимой 1862 – весной 1863 г. Комитет через членов Студенческого клуба предпринял новый этап апостольских хождений. По определенным маршрутам студенты должны были распространить ограниченное количество прокламаций и проверить, что будут о них говорить крестьяне. На основе этого можно было уточнить планы дальнейших действий.

Эта акция совпала с приездом весной 1863 г. в Казань Черняка, представителя польских революционеров, для того, чтобы договориться с местными революционными силами об организации выступления крестьян в поддержку польского восстания. Поднять крестьян предполагалось с помощью подложного царского манифеста о даровании им всей земли и полной воли. Центральный комитет «Земли и воли» план поляков отклонил, Казанский комитет не вступил в переговоры, а поручил их Студенческому клубу (Полиновский). Выяснив все обстоятельства и предприняв меры для того, чтобы предотвратить самостоятельные авантюрные действия польских эмиссаров, Казанский комитет, не раскрыв себя, через Студенческий клуб отказался участвовать в акции.

Тем не менее, вследствие неосторожности и предательства сведения о переговорах стали известны властям. Последовали аресты, обыски, следствие, допросы, в результате которых была парализована работа клуба, а затем разгромлен и основной его состав. Арестом Н.Копиченко, Н.Михайлова, В.Берви-Флеровского были обезглавлены Нижегородский и Астраханский комитеты «Земли и воли». Казанский комитет уцелел, но в определенной степени был обессилен. Все это явилось одной из причин решения «Земли и воли» о приостановлении своей деятельности.

Установленные нами факты позволяют сделать несколько обобщений и выводов. Прежде всего, отметим высокую общественную протестную активность студентов восточных регионов России.

Таблица. Число студентов (чел.):

Приведенные данные могут быть с течением времени по мере накопления, уточнения материалов несколько изменены, но это изменение вряд ли будет качественным. Поэтому можно сказать, что цифры наглядно подтверждают наиболее высокую активность студентов Казани, что объясняется обстоятельствами, изложенными в третьей части пособия. Более трети из них проявили свои революционно-демократические взгляды. В целом, каждый четвертый студент отличался подобными взглядами.

Низкие показатели Москва объясняются ранее изложенными обстоятельствами. К тому же по Москве данные за первые два периода могут быть расширены, так как нами обнаружены были не все данные. На третьем этапе, в связи с тем, что в Петербурге, Казани были осуществлены по отношению к студенчеству репрессивные меры, значительная часть студентов переводится в Москву и ситуация здесь приближается к средней.

Уроженцы Сибири Северного Казахстана, Южного Урала не были статистами в развернувшихся событиях. Они принимали участие во всех крупнейших событиях разночинно-демократического движения рассматриваемой эпохи. Из их среды выдвинулись видные деятели, руководители разночинно-демократического движения.

Уроженцы названных регионов не только внесли вклад в борьбу с крепостническими порядками, но и приобрели опыт, навыки владения различными приемами и формами борьбы, которые затем применяются и у себя на родине. Совместные действия представителей разных регионов содействовали установлению и сохранению впредь личных связей, что содействовало превращению общественной борьбы в общероссийское дело, взаимосвязям, взаимодействию регионов.

По крайней мере, 20 студентов из числа названных в этой части пособия, были в той или иной степени связаны с Казахстаном, смежными с ним регионами. Безусловно, эта цифра в абсолютном значении очень невелика, но для того времени она была значимой, тем более, что на чиновничьих должностях в Омске, Оренбурге служило значительно больше выпускников даже одного лишь Казанского университета. Если же сравнить данное количество с числом всех студентов, открыто проявивших революционно-демократические взгляды, то окажется, что 20 человек составляли 26 %. И это совсем неплохо. Не безынтересно, что трое из этих 20 были уроженцами Павлодарского уезда.