Уполномоченный по правам человека
Из протокола допроса свидетеля С. М. Поповича, секретаря Кулундинского РО НКВД
жүктеу/скачать 6.28 Mb.
|
Из протокола допроса свидетеля С. М. Поповича, секретаря Кулундинского РО НКВД [г. Барнаул] 21 февраля 1939 г. Я, нач[алъник] 2-го спецотделения УНКВД по Алт[айскому] краю, мл. лейтенант госбезопасности Храмов, допросил в качестве свидетеля Попович[а] Сергея Михайловича, 1909 года рожд[ения], уроженец] с. Алексеевское, Зайсанский уезд Семипалатинской губ., русский, гр-н СССР, из рабочих, служащий, член ВКП(б), прож[ивает] [в] с. Кулунда Кулундинского района Алт[айского] края. Вопрос: С какого времени Вы работаете в органах НКВД? Ответ: Секретарем Кулундинского РО НКВД я лично работаю с января 1936 г. Вопрос: Вы были привлечены к участию в проведении массовой операции по изъятию контрреволюционного элемента? Ответ: Я лично, как технический работник, выполнял исключительно техническую работу по оформлению следственных дел в 1938 году. Вопрос: В чем заключалась Ваша работа? Ответ: По прибытии арестованных я заполнял анкеты арестованных, карточки учета, подписывал следственные дела, оформлял документы по расходованию средств на питание арестованных и другая техническая работа. Вопрос: Расскажите, как проходило заполнение анкет арестованных? Ответ: В начале операции 1938 года, февраль-март месяцы я заполнял анкеты со слов арестованных, но врид. нач[алъника] РО НКВД по Кулундинскому району Баранов Тимофей Устинович, однажды просмотрев анкеты, запретил мне это делать, [и] указал, что «анкетные данные, кроме социального] положения, заполнять со слов арестованного, а социальное и имущественное положение писать «кулак». При этом на мои возражения, что некоторые арестованные не относятся к категории кулаков, а в действительности середняки и бедняки, Баранов мне заявил, что «Вы дело имеете с арестантом, это во-первых, а притом из сектора от нач[алъника] т. Жилкова имеется прямое указание — у всех арестованных при заполнении анкет писать, что они кулаки, и третье, вот Вы заполнили ряд анкет арестованных, указав что они бедняки и середняки, а вот посмотрите справки с[ель]советов, да и показания, и Вы убедитесь, что они кулаки». И в этом я убеждался при подшивке дел, видя справки с[ель]советов о том, что проходящие арестованные по делу все кулаки, и показания обвиняемых подтверждали это. В результате я после этого социально-имущественное положение арестованного или сразу не заполнял, дожидаясь справки с[елъ]совета, или не заполнял с его показаний о соц[иалъно]-имущественном положении. Вопрос: У Вас лично не вызывали подозрение справки, даваемые сельскими Советами? Ответ: Справки, даваемые сельскими советами о соц[иально]-иму-щественном положении, вызывали подозрения не только у меня, но и у других работников РО НКВД и РОМ. Вопрос: Кто из работников РО НКВД или РОМ брал справки в сельских Советах? Ответ: Справки о соц[иалъно]-имущественном положении арестованных больше всего привозили участковые уполномоченные РОМ. Вопрос: Всегда участковые] уполномоченные РОМ привозили справки на арестованных о том, что арестованные РО НКВД — кулаки? Ответ: Нет, иногда привозились справки из с[елъ]совета, характеризующие того или иного арестованного как бедняка, середняка или
Вопрос: Назовите фамилии председателей с[ель]советов, которые вызывались Барановым в РО НКВД для писания справок о соц[иально]-имущественном положении арестованных? Ответ: Мне известны три председателя сельских советов, вызывавшихся в РО НКВД для писания справок о соц[иально]-имущественном положении:
Вопрос: Эти председатели трех сельсоветов работают и до сих пор, или уже переизбраны? Ответ: Рихерт, председатель Звонаревокутского с[ель]сов[ета], работает до сих пор в указанном с[ель]совете. Эрнштейн осужден нарсудом по ст. 74 УК" к 2 годам заключения, который теперь отбывает в Славгородской тюрьме. Рихерт писал справки у нас в Кулун-динском РО НКВД и неоднократно вызывался в Славгород, где также писал подложные справки даже на лиц, арестованных в резиденции другого сельсовета, т. е. на лиц, арестованных в резиденции Роза-Люксембургского сельсовета. Председатель Роза-Люксембургского сельсовета, фамилии которого я не знаю, прошел по одному уголовному делу как участник контрреволюционной организации. Справку о его соц[иально]-имущественном положении давал председатель Серебропольского с[ель]совета Эрнштейн. Вопрос: Какими документами Вы можете подтвердить, что в протоколах допроса записывались неправильные данные о соц[иально]-имущественном положении арестованных; что справки, выдаваемые сельскими Советами, также не соответствовали действительности? Ответ: У меня в канцелярии сохранились 45 дел арестованных, которые освобождены из-под стражи. Вопрос: Ознакомившись с документами, представленными Вами о 45 арестованных, видно, что большинство освобожденных по их показаниям значатся кулаки. Скажите, по чьему указанию они были освобождены и действительно ли освобождены кулаки? Ответ: Указанные 45 человек, дела на которых я представил, освобождены по личному распоряжению нач[альника] Славгородского сектора т. Жилкова, который лично приехал к нам в Кулундинское РО НКВД и при мне давал распоряжение нач[альнику] Кулундинского РО НКВД Фокину (хотя быв[ший] нач[альник] РО НКВД Баранов был еще здесь в Кулунде), чтобы он произвел освобождение по списку, который также могу вручить для приобщения к делу. При этом нач[альник] сектора Жилков говорил Фокину: «Вы собрали всех ребятишек, а сейчас посевная кампания встала, нужно всех их освободить, так как они по делам все равно не пойдут». Вопрос: А разве эти 45 человек молодежи и стариков были арестованы без наличия на них каких-либо компрометирующих материалов об их контрреволюционной деятельности? Ответ: Компрометирующих контрреволюционных материалов на указанных 45 человек в Кулундинском РО НКВД я лично не видел. Вопрос: А на основании чего же они были арестованы? Ответ: Я не знаю, и на этот вопрос ответит нач[альник] РО НКВД. Я лично знаю, что при посылке работников РО НКВД и РОМ, как Фокин, а раньше его Баранов, давали списки, на основании которых и производились аресты. Вопрос: На основании чего составлялись списки на арест? Ответ: Я не знаю. Нач[альник] РО НКВД Баранов и после Фокин выезжали в Славгородский сектор к начальнику] сектора Жилкову, и там получали соответствующие указания. На практике было так: после того, как нач[алъник] РО НКВД Баранов или Фокин получали распоряжение, преимущественно по телефону из сектора от Жилкова, сразу же вызывали участковых уполномоченных РОМ, давали им задания собрать «компрометирующие материалы» на лиц, занимающихся контрреволюционной деятельностью, и по возвращении нач[альника] РО НКВД из сектора НКВД (из Славгорода), а участковых уполномоченных РОМ из района, составлялись списки на арест, после чего посылались люди для ареста в села. <...>'
мл[адший] лейтенант госбезопасности Храмов Верно: ст. следователь следотделения УКГБ при СМ СССР по Алт[айскому] краю, капитан (подпись неразборчива) Опущены показания свидетеля о проведении в районе «немецкой» операции летом 1938 г. ОСД УАДАК. Ф. Р-2. Оп. 7. Д. 9748. Л. 150-155; Д. 9433. Л. 249-253; Д. 7281. Л. 308-312. Машинописная заверенная копия. Полностью опубликовано: Этноконфессия в советском государстве. Мен-нониты Сибири в 1920-1980-е годы. Аннотированный перечень архивных документов и материалов. Избранные документы / Сост. А. И. Савин. Новосибирск; СПб., 2006. С. 439-444. № 184
[г. Барнаул] с 11 марта 1939 г. От исключенного из ВКП(б) сотрудника 2-го отдела УГБ УНКВД А[лтайского] к[рая], сержанта государственной] безопасности] Б. Дорогой товарищ Сталин, мне очень больно, когда л, в жизни не думая, чтобы мог быть исключенным из кандидатов в ВКП... И вот, в этот момент, т. е. сегодня у меня не стало кандидатской карточки и быть может, пока это заявление идет к Вам, не станет на свободе и меня. Товарищ Сталин, меня исключили из партии за то, что незаконно арестовал как спецконтингент —150 человек немцев, которых в районе на сегодняшний день 4700 человек. Арест этого количества немцев проходил в июне месяце 1938 года. Я в это время работал помощником оперуполномоченного РО НКВД, начальником этого же райотделения с 1 мая 1938 года был и сейчас он там — тов. Ф., прибывший из Краевого управления НКВД Алт[айского] края. До его приезда я в районе находился один, начальника РО, несмотря на мои просьбы перед бывшим командованием Краевого управления — не поступало. Таким путем вся массовая операция по изъятию кулацкого контрреволюционного элемента проводилась мной, т. к. бывший нач[альник] РО Т. в вопросе активной борьбы с к-р элементом проявил бездеятельность и с сентября его сняли с работы и его осудили на 5 лет. Славгородский сектор с момента начала массового ареста находился в большем прорыве, т. к. ив секторе и на местах, т. е. врайот-делениях столкнулись с фактором, когда арестованные не сознавались и не давали показаний. Начальником этого оперативного] сектора в это время был тов. К, который, вызвав начальников РО НКВД с оформленными следственными делами на доклад в тройке, но все дела разбираться не стали и их отправили обратно, т. к. болъшинст во арестованных не сознались в своих к-р преступлениях. В сентябре 1937 года в нашем РО НКВД было 60 человек арестованных, в других РО НКВД — еще больше — 100 и 200. В результате прорыва в Славго-род из краевого управления приехали оперативные] работники, которые дали прямые установки — писать показания арестованных, вызывать и [заставлять] подписывать. <...> С организацией Алтайского края в конце 1937 года, нам на край еще спустили лимит на определенное количество по изъятию кулацкого элемента. Если в первую операцию протоколы допросов арестованных велись с наличия действительных фактов подрывной работы — как в таком то колхозе вывел из строя столько то тракторов и прочего с/х инвентаря, то в следующие операции эти же диверсии, поджоги — вписывались в протоколы допросов других арестованных. Директивы из края шли прямые, одиночек-дел не давать, а давать в начале было группы, а после целые контрреволюционные организации, причем если практической деятельности — взрывы, поджоги, поломки в делах не были установлены, то такие дела тройкой не рассматривались, но в большинстве они до слушания на тройке не доходили, а возвращались обратно оперативным] сектором. Так, например, в октябре, ноябре месяцах 1937 года, докладчик В. (уволен из органов), когда писал т. н. повестки, то говорил, что в дела нужен террор и диверсии, только тогда дело может быть надежным, т. е. дело не возвратится. Если в районе попадала фигура троцкиста эсера, то вместо того, чтобы вскрывать действительное троцкистское подполье этих фигур просто оформляли на тройку, дадут ему группу кулаков, подчас которых он и не знал. Слово «троцкист» или «троцкистская» на время массовой операции в оперативных] секторах вообще вышло из лексикона, а если где и попадалось, то вычеркивалось или протокол переделывался, чтобы с троцкистом не возиться, т. к. их разбирали только на военной коллегии, а оформление туда требовалось гораздо сложнее. В самом Алткрайуправлении зимой 1937 года — декабрь-январь была вскрыта эсеровская подпольная контрреволюционная организация, участники которой были почти в каждом районе, но т. к. их оформили на тройку, то в некоторых районах Славгородского куста остались хвосты. <...>' Вот та обстановка, методы следствия, правда упрощенного, такое руководство нами, рядовыми работниками на периферии и привели, как это установлено, к слепым, грубым извращениям действи- Здесь и далее сокращены фрагменты документа, посвященные описанию проведения в районе «немецкой» операции весной-летом 1938 г. тельной карательной политики, вместо настоящей агентурно-следственной работы. Если в самом краевом управлении были прямые сигналы о неблагополучии в вопросах арестов, отрыв оперативных] работников от партии, то это же положение было и на периферии. Начальники] оперативных] секторов прямо некоторым начальникам] РО заявили, чтобы на заседания райкомов не ходить, а посылать работников милиции, «заседать не наше дело». В течении десятков месяцев не приходилось даже почитать газеты, не говоря о партийной учебе. Все внимание было направлено на то, чтобы больше посадить. И только после того, как вышло постановление за Вашей подписью и подписью товарища Молотова, дальше — приказа нашего нового наркома товарища Берии все спохватились, но поздно. Революционная законность нарушена и нами и главным образом прокуратурой. Товарищ Сталин, Вы спросите почему не заявлено об этом раньше, а потому, что начальник Управления НКВД, будучи членом правительства, при малейшем сигнале, если заикнешься на неправильность отдельных действий, то будешь включен в целый ряд показаний каких-либо участников правотроцкистской контрреволюционной организации, а там попробуй докажи кто прав. Такая постановка вопроса тоже неправильная, основная причина случившегося — это политическая безграмотность, а возможно и преступление классовой бдительности, о чем Вы, каждого коммуниста ставили и ставите в известность постоянно. Я не отрицаю своей вины в том, что я и нач[альник] РО НКВД тов. Ф., о также и другие товарищи допустили такое искривление действительной политики и партии и Советской власти, но это бессознательно, не предвидя последствий. Товарищ Сталин, перед концом своего заявления я хочу сказать только одно, что, помня Ваши слова о капиталистическом окружении — я и другие исходили при аресте контрреволюционного элемента именно только вокруг этого — т. е. изъять не только активный вражеский контингент, но и базу для [н]его, которой у нас являются немцы, поляки, харбинцы и прочая сволочь, еще притаившаяся, но готовая в любую минуту взять оружие в руки и выступить против страны социализма. Эмиграция немцев за границу, как это уже доказано, явилась результатом ненависти к Советской] власти. Тех, кого освободили они и не думают быть советскими — продолжают свою работу и дальше, хотя и по соцположению средняки или бедняки. Они обозлены, что закрылись их национальные школы — рассадник и воспитанник фашизма. Но это нужно вскрывать агентурой, а после следствием. Вот чем я и руководствовался, когда вопрос стоял об аресте немцев. Если я не правильно думаю, то прошу меня поправить, а не исключать из партии. Я не ожидал, что такое действие, как арест немцев явится для меня и тов. Ф. контрреволюционным преступлением. Я не враг и не могу им быть. <...> Товарищ Сталин, я прошу только одно — это решить вопрос — враг ли я и дать мне возможность, если не будучи в партии, то просить на свободе честно и добросовестно работать, т. к. труд в нашей стране, как Вы сказали — «Дело чести, доблести и геройства». Исключенный из кандидатов в ВКП(б) (подпись) ЦХАФ АК. Ф. П-1. On. 1. Д. 241. Л. 8-14. Рукописный подлинник. № 185 Из протокола допроса бывшего сотрудника УГБ УНКВД по Алтайскому краю Т. У. Баранова [г. Барнаул] 26 декабря 1939 г. Я, младший следователь следчасти УНКВД по Алтайскому краю сержант Лыхин, с соблюдением ст. ст. 135-139 УК РСФСР произвел дополнительный допрос Баранову Тимофею Устиновичу. Допрос начат в 11 ч. 15 мин., окончен в 13 ч. 55 мин. Допрошенный по существу дела дополнительно показал следующее: Вопрос: Вы вчера, т. е. 25/ХП-[19]39 г. показали, что Вы занимались фальсификацией следственных дел. Расскажите, когда, кому и какие давали указания на фальсификацию следственных дел? Ответ: Я такие задания никому не давал. Вопрос: Вам предъявляются показания свидетеля Дмитриенко Андрея Ивановича от 16/ХИ-[19]39 г. Вы их подтверждаете? Ответ: Показания Дмитриенко я не подтверждаю. Вопрос: Вам предъявляются показания свидетеля Шишко Семена Васильевича от 16/ХП-[19]39 г. Вы их подтверждаете? Ответ: Показания свидетеля Шишко подтверждаю, такие я ему указания давал в период изъятия кулачества, а также такие указания давались остальным. Вопрос: С какого времени Вы встали на путь нарушения революционной] законности? Ответ: С момента ареста я понял, что нарушения революционной] законности производились с момента изъятия кулачества, т. е. с
Вопрос: Что заставило Вас встать на путь нарушения революционной] законности? Ответ: На путь преступления и нарушения революционной законности меня заставили встать директивы и указания из оперсектора. Вопрос: От кого, когда и какие Вы получали указания, направленные на нарушение революционной] законности? Ответ: Примерно в сентябре или октябре месяце 1937 г. в Славго-родский оперативный сектор были вызваны все начальники РО НКВД и оперуполномоченные, входящие в Славгородский оперсектор, где было созвано оперативное совещание, на котором присутствовал председатель IV отдела УНКВД по ЗСК Волков", который дал указание производить допрос обвиняемых упрощенным путем ввиду сокращенных сроков следствия, т. е. обвиняемых не допрашивать, а писать их протоколы допроса. В разрезе этого указания Волкова была вскоре спущена директива из УНКВД, в которой говорилось, чтобы на тройку дела посылались не одиночные, а групповые. Из этого выходило, что нужно создавать организации, вернее фальсифицировать дела, и вскоре после чего Жилков и Васильев давали указания, обвиняемых не допрашивать, а только писать протоколы допроса обвиняемых, то есть выдумывать. Эти указания давались по изъятию кулачества, но при изъятии спецконтингента, немцев и др., применялись эти же самые методы следствия. <...>""
и мною прочитан Баранов Допросил: мл[адший] следователь следчасти УНКВД по А[лтайскому] к[раю], сержант госбезопасности Лыхин Верно: пом[ощник] прокурора [подпись неразборчива] ОСД УАДАК. Ф. Р-2. Оп. 7. Д. П-9923. Л. 96-97. Машинописная заверенная копия. Полностью опубликовано: Этноконфессия в советском государстве. Меннониты Сибири в 1920-1980-е годы. Аннотированный перечень архивных документов и материалов. Избранные документы / Сост. А. И. Савин. Новосибирск; СПб., 2006. С. 464-466. Следует: представитель. ** Имеется в виду начальник отделения КРО УНКВД ЗСК А. М. Волков. Опущены показания обвиняемого о проведении других «массовых операций». № 186 Заявление осужденного К., бывшего секретного сотрудника Краюшкинского РО НКВД, в УНКВД по Алтайскому краю 2 июня 1939 г. Начальнику НКВД Алтайского края, гор. Барнаул от з/к ЮжЛага НКВД 1-го отделения 34-й колонны К., сужден тройкой НКВД Алтайского края по ст. 58-10 срок 9 л. В 1934 году был приглашен работником райНКВД [работать] чекистом, и я на это дело был согласен. Работал чекистом в Краюшкин-ском райУНКВД в Белоярском м[ол]с[овхозе] № 224. За мое время работы были неоднократно поданы материалы для привлечения виновных к ответственности. 1.3.1935 г. уполномоченный райНКВД был переброшен в другое место, а меня прикрепили к другому опытному чекисту, где непосредственно я через него передавал все материалы уполномоченному райНКВД. В 1937 г. был подан мной материал в райНКВД непосредственно через чекиста Г. о том, что на ферме № 2 Белоярского м[ол]с[овхоза] № 224 было загноено овса в количестве 600 центнеров, где я указывал виновников, виновные были управ[ляющий] фермы №2 В. и завхоз Е. По получении этого материала райНКВД поручило участковому милиционеру, который выезжал и установил факт этой вредительской деятельности, и также при установке фактов участвовал начальник раймилиции Б. и инспектор В. Виновники сразу не были арестованы, где тут же завхоз Е. сбежал, а управ[ляющий] фермы В. этим случаем воспользовался, что завхоз сбежал, и был как член партии, был в хороших отношения с секретарем райкома, это дело сумел замазать, т. е. закрыто, и так это управ [ляющий ] фермы В. остался работать на месте. Апрель м-ц 1937 г. я был премирован путевкой «туриста» на экскурсию в Москву, где по прибытии с Москвы я тут же был переброшен на другую ферму. В июле м-це 1937 г. состоялось при политическом] отделе совещание работников животноводства, где я критику навел на управ[ляющего] фермы №2 В. за порчу овса и так[же[ряд других недостатков, творившихся на ферме. И так [же] наводил критику [на] управ[ляющего] фермы. № 5 Т. заразные недостатки в работе фермы. Из-за чего было сильное обоз ление на меня со стороны управ[ляющего] фермы № 5, где стал всячески ко мне придираться в работе, а я, так как работал по животноводству, на него меньше обращал внимания и стахановские темпы работы не спускал. За это время стала усиленная изоляция, и подобрав ложный материал, управ[ляющий] фермы № 5 Т. и подав в райНКВД, где меня арестовывают и после арестовали 4 ноября 1937 г. и предъявили обвинение по ст. 58-10. 1. Якобы я говорил первого мая, что скоро придет японец и будет хорошая жизнь. 2. Якобы я говорил о том, что не нужно выбирать в Президиум Верх[овного] Совета Калинина и Сталина, а нужно выбрать Рыкова. Выше предъявленное мне обвинения я пытался доказать, но это все было бесполезно, потому что начальник уголовного] розыска Ф. принял самые серьезные меры и потребовал от меня ложную подпись. Я спросил у Ф., зачем мне пишите эту ложь и обвиняете в том, что совершенно не думал и не мечтал это никогда. Тов. Ф., если тебе это не приписать, то и не посадить, а поэтому так требуется партии правительства. И я был вынужден подписать этот на себя ложный материал и отбывать безвинное наказание. Работаю в настоящее время на общих работах и выполняю не ниже, как на 150 % ежемесячно план. В настоящий момент я сделал самую крепкую закалку по этой отрасли, [в] которой работал на воле в 1934 г., а поэтому прошу вас, если можно, пересмотреть мое личное дело и дать возможность мне освободиться из-под стражи. Буду работать и в дальнейшем еще крепче, чем работал до этой закалки. К сему (подпись) ОСД УАДАК. Ф. Р-2. Оп. 7. Д. 11411. Л. 21-23. Рукописный подлинник. № 187 жүктеу/скачать 6.28 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|