Вторжение шведской армии на Гетманщину в 1708 г и Иван Мазепа

Русский поход Карла XII из Саксонии в конце лета 1707 г. на Москву не был молниеносным, но именно тогда военное могущество Швеции представлялось несокрушимым. Могло казаться, что силы вторжения обрушат обновляемую Петром Великим Россию. В 1708 г. сухопутные войска Швеции, считавшиеся лучшими в Европе (и, следовательно, в мире) насчитывали тогда 135 тыс. воинов. На Москву через Белоруссию во главе 35-тысячной армии шёл талантливый полководец Карл ХII, портреты которого в Европе распространялись с надписью: «Вот время чуда без конца, от Бога – слава храбреца». Вслед за хозяином Северной и Восточной Европы двигался 13 тыс. корпус генерала А.Л.Левенгаупта. Войска Петра I словно огромным щитом сдвигались на восток. На Петербург из Финляндии должен был идти 12 тыс. корпус генерала Г.Любекера. Не исключалось, что с юга на Украину ворвется крымский хан с 30-тыс. ордой. Захват Москвы и низложение царя открыто объявлялись в шведских листовках, отпечатанных в Амстердаме на русском языке и предназначенных для распространения в России: армия короля освободит народ от «несносного ига и ярости» московского правительства, от «иностранного тягостного утеснения и бесчеловечного мучительства» ради «свободного и вольного» избрания нового «законного и праведного государя» вместо Петра I. Как только утвердится новый государь, шведский король сложит оружие, но будет помогать всем, кто на его стороне¹. С октября 1708 г. русско-шведское единоборство переместилось на Гетманщину. Гетманщиной в XVII-XVIII вв. называлась часть входившего в состав Русского государства Левобережья Днепра, которое состояло под автономным управлением украинских гетманов, признававших протекторат Москвы. Она занимала примерно пятую часть современной Украины. Вторжение шведов на Левобережную Украину в 1708-09 гг. было одним из эпизодов Великой Северной войны 1700-21 гг. в которой против королевства Швеции, захватившей значительную часть побережья Балтики, воевали Датско-Норвежская и Польско-саксонская унии, Российское царство, королевство Пруссия-Бранденбург и курфюршество Ганновер.

Международное и военное положение России в тот период не было совсем проигрышным. Военная сила Петра I составляла около 50 тысяч (с возможностью неограниченных пополнений). Дания и Саксония не оставляли мысли о реванше, поэтому в Скандинавии шведам приходилось держать против датчан 17 тыс. войск, а против низложенного в 1706 г. короля-саксонца Августа II Сильного оставить в Великопольше 8-тысячный заслон генерала Э.Д.Крассау. В расколотой, но не побежденной Речи Посполитой - в Малой Польше, Белоруссии и на коронных землях западной Украины не складывала оружия против марионеточного короля Станислава I союзная России Сандомирская конфедерация. На землях славян шведов ждала партизанская война – в северной Мазовии, Белоруссии и Гетманской Украине. В июне 1708 г. крымский хан вместо Украины поднялся в поход на Кабарду и был разгромлен кабардинцами на горе Канжал. С Астраханским восстанием быстро расправился фельдмаршал Б.П.Шереметев, а гвардии майор В.В.Долгоруков затаптывал последние очаги мятежа донских казаков.

Русская армия к сентябрю 1708 г. подвижными отрядами, опустошением полосы вокруг наступающего противника, контрударами у с.Доброго, Раевки, сорвала марш на Москву, овладела инициативой и заставила свернуть Карла XII на Гетманщину. К моменту вторжения шведов на украинские земли кризисный период для России был уже позади. В сражении при д.Лесной 28 сентября 1708 г. . был ликвидирован корпус Левенгаупта вместе с его подвижной базой снабжения. Бесславным бегством завершился поход генерала Г.Любекера вокруг Петербурга. Шаткое положение Лещинского исключало возможность его похода на Украину.

Казачья старшина на Левобережье, хотя не называла себя ни шляхтой, ни дворянством, но, присвоив права шляхты, владела имениями, судилась по шляхетским правам, выбирала из своей среды управителей на все административные должности, не платила налогов и не несла общих повинностей. Дети старшины пользовались преимуществами по службе. Общество Гетманщины расслоилось на привилегированных и зависимых. Она управлялась классом, наделённым теми же привилегиями, против которых боролся народ с 1648 г. ⁸. Как писал классик украинской историографии М.Грушевский, старшина «превращалась в помещичий класс, захватывала земли свободные перед тем или считавшиеся войсковыми; закрепощала крестьян и казаков и верно служила московскому правительству за содействие в этих делах… В руках старшины собралась огромная масса земель… Новая панщина сильно раздражала крестьянство»⁹. Часть старшинской верхушки, в отличие от рядового казачества и крестьянства, стремилась к такой же независимости от центра, как польская шляхта и поддерживала идею Мазепы перевести Гетманщину в вассальную зависимость от Швеции и Польской Короны, где можно было обрести такую же «золотую вольность». Среди другой части старшины не было желания присоединяться к Польше, ибо с приходом поляков возникала угроза лишиться имений, но она могла иметь единство взглядов против России и петровских реформ на Украине¹⁰. О судьбе украинского крестьянства под деспотической властью польской шляхты старшина не задумывалась, хотя у неё были планы присоединения Правобережья к Гетманщине.

В 1687-1708 гг. гетманская автономия в самодержавной России стояла как никогда высоко. Мазепа имел безоговорочную поддержку Москвы. Как «гаранту стабильности» на юге, 14 июня 1708 г. ему вынесли благодарность за участие малороссийских полков в подавлении бунтовщиков-булавинцев¹¹. «Пресветлейшего и державнейшего Великого Государя Его Царского Священнейшего Величества Войск Запорожских гетман славного чину святого апостола Андрея и Белого Орла кавалер Иоанн Мазепа» пользовался уважением всего русского правительства. Высшие чины царства именовали его «сиятельнейшим и превосходительнейшим господином гетманом и кавалером, милостивым благодетелем»¹².

Программой всех правителей России (со времён Ивана Калиты и особенно с Ивана III), считавших себя преемниками древнерусских князей, было восстановление исторической справедливости и собирание утраченного древнерусского наследства от Невы и Карпат до Волги. С конца XV в. к этому прибавилась программа выхода к Балтике, с середины XVI в. - к Каспию и Черному морю, а с XVIII в., вслед за мировыми европейскими державами, и поиск путей в Индию через Кавказ, Среднюю Азию, Дальний Восток или Мадагаскар. Начиная с Великого посольства Петра I, русская дипломатия стремилась охватить все страны Европы.

Региональная гетманская программа в антипольском и антиосманском аспекте хорошо вписывалась в русскую. Идея «соборной Украины» состояла в том, чтобы собрать воедино как можно больше украинских земель, прежде всего Правобережье Днепра, Запорожье и при возможности, русскую территорию, заселенную украинцами (земли Белгородского разряда -«Слобожанщину») при максимальном расширении автономии в составе России. Войны России с Турцией и Крымским ханством приветствовались, как средство предотвращения угона рабов. Совместные походы малороссийского и великороссийского войска в Причерноморье, на Азов и турецкие форты на нижнем Днепре не считались «бичом» для Украины, как ныне пишет украинская историография. Самостоятельное завоевание причерноморских степей и выхода к Чёрному морю, распространение гетманской власти на западно-украинские земли (Волынь, Галичину и др.) в конце XVII в. превышало возможности гетманов и таких целей они не ставили. Балтийская политика Петра I, начатая в 1700 г. в союзе с католической Речью Посполитой, а также протестантскими Саксонией и Данией, не нашла на Украине отклика. Никакого смысла для себя в пробивании «окна в Европу» старшина не видела.

Известно, что основная тяжесть Северной войны легла на великорусские земли, из которых беспощадно выдавливались деньги, кровь и пот. Тяжким бременем были рекрутские наборы в армию и флот, где служба была крайне тяжелой, в отличие от службы казаков в нерегулярных городовых полках. На галерные корабли, где условия были схожи с каторжными, украинцев не посылали. И несмотря на это, подключение украинского казачества для обычной казацкой службы - набегов, конвоя и сообщений на северном театре военных действий старшиной воспринималось болезненно («московским ярмом»)¹³.

Ныне Мазепа считается одним из величайших национальных героев, титаническое величие которого сочеталось с феноменально-телескопическим предвидением судьбы Украины. «Имя великого гетмана навечно вписано золотыми буквами в украинском пантеоне самоотверженных борцов за свободу родной Отчизны». Мазепа возведен в ранг героя Украины потому, что вопреки стремлению украинцев XVIII в. к сближению с Россией, он один под конец жизни призывал казаков к походу на Москву вместе со шведами и возглавил «антимосковскую революцию». «Свободолюбивый» гетман-просветитель, оратор, поэт и музыкант, стоял выше сумасшедшего-«блазня» Петра I, который своим тиранством с неистовством одержимого вытаскивал боярскую Московию на европейский путь¹⁴.

Несомненно, Мазепа обладал умом, дипломатическими способностями и широким политическим кругозором. С 1687 г. гетман был первостатейным экспертом и информатором для русского правительства по украинским, польским, молдавским и крымским делам, активно укрепляя Россию на юго-восточных рубежах. В Москве ценили его опыт и смотрели его глазами на Балканы, Крым, Турцию, Украину и Речь Посполитую. Под русским протекторатом за 21 год любимец Петра I, «благодаря щедрым дарам царя собрал около 20 тыс. имений и стал одним из самых богатых феодалов Европы». «Мазепа долго владел этим богатым краем, где он имел власть чуть меньшую, чем суверенный принц и где собрал огромное состояние». Значительная часть богатств была сосредоточена в Батурине¹⁵. На Гетманщине в его руках было 5 волостей с 19654 дворами и несколькими десятками тысяч душ мужского пола. В Севском уезде России ему принадлежало две волости тоже с несколькими тысячами крестьян. Доходы гетмана превышали 200 тыс. рублей в год¹⁶. Ища поддержки у духовенства, часть выжатых из народа денег Мазепа тратил на строительство церквей и монастырей, наделял церковников вкладами и сёлами и собрал огромную личную казну.

По твёрдости воли, мужеству, энергии и полководческому дару Мазепу нельзя поставить в ряд с европейскими героями, открыто бросавшими вызов угнетателям и не жалея себя, боровшихся с ними - русским князем Дмитрием Донским ( в 1378-1380), чехом Яном Жижкой (в 1419-1424), албанцем Георгом Скандербегом (в 1444-1468), молдаванином Стефаном III Великим (в1457-1504), венграми Яношем Хуньяди (в1439-1456), Матьяшем Хуньяди-Корвиным (в 1456-1490), Ференцем II Ракоци (в 1703-11) и украинцем Богданом Хмельницким (в 1648-57) гг. Его роль в истории можно сопоставить лишь с господарями Валахии и Молдавии - К. Брынковяну (1654-1714) и Д. Кантемиром (1673—1723), тоже скопивших значительные богатства и развернувших культурное строительство.

Верность Мазепа не считал верхом добродетели. Внимательно следя за политической конъюнктурой и страстно желая пробиться наверх, он семь раз менял хозяев и неоднократно изменял «украинской идее». В 1654 г. его отец Степан вместе с киевлянами давал присягу на верность царю Алексею Михайловичу, который объявил войну Польше. Около 1655 г. православный 16-летний Мазепа в первый раз изменил Украине и России, когда те вели борьбу с поляками. После Киево-Могилянской Академии он прошел курс наук в Иезуитской коллегии в Варшаве¹⁷. В качестве «королевского покоёвого» (камергера) он посвятил себя служению королю-католику Яну II Казимиру (1609-1672). Заметив его рвение, король за свой счёт послал его в Европу на три года «шлифовать образование».

В тяжёлый 1660 год русских поражений Мазепа приложил руку к переходу гетмана Юрия Хмельницкого на сторону ляхов. В 1661 г. как писал в своих мемуарах шляхтич Ян Хризостом Пасек (ок.1636-1701) Мазепа предал его, обвинив в том, что он якобы пытался поднять литовское войско против короля¹⁸. В то время польская культура считалась образцом для России и Украины. Насквозь пропитанный ею Мазепа перенял идеи польской мегаломании и мессионизма, которые широко распространялись с конца XVI в.¹⁹. Как и поляки, он считал в глубине души русских «варварами-схизматиками» и обрел стойкое отторжение к ним²⁰..Вполне лояльный к своей второй родине и метивший на высокие места в католическом государстве, Мазепа возможно, и дальше всей душой служил бы ему, но как второсортный «схизматик», недавно принятый в состав шляхты, выдавливался польской спесью. Однажды в приёмной короля после издевательского приветствия Паском: «Челом, пан есаул!» и ответа «Челом, пан капрал», Мазепа получил удар кулаком по лицу. Оба схватились за сабли, их разняли. «Ни один придворный за него не вступился; его не жаловали, так как он был слегка мошенник, а к тому же казак, недавно получивший нобилитацию… Из приёмной Мазепа уходил едва не плача»²¹. Публичное унижение должно было сильно резануть амбициозного человека.

В 1663 г. Мазепа принял участие в дипломатической подготовке польского похода на Левобережную Украину²². Тогда же Ян Казимир, отправил Мазепу вручать знаки власти правобережному гетману Павлу Тетере. Мазепа бросил королевскую службу и остался у Тетери. По-видимому, это случилось из-за его скандального адюльтера с женой магната пана Фальбовского и последовавшего после этого позора. В 1666 г. Мазепа перекинулся на службу восставшего против поляков гетмана Петра Дорошенко. При нём он возглавлял его личную охрану и получил чин войскового писаря. Вместе с Дорошенко Мазепа с 1669 г. состоял под турецким протекторатом и радел на сей раз великой исламской державе, включившей в свои владения украинские земли от Днестра и Каменца-Подольского до Чигирина.

В 1674 г. Мазепу, как подданного Османской империи, захватили и едва не убили запорожцы, но выдали врагу Дорошенко – левобережному гетману И.Самойловичу, который отправил его в Москву. Мазепа, сменив обличье, стал служить православному государю и Самойловичу, поднявшему его до чина генерального есаула. Вместе с Самойловичем Мазепа побуждал Москву воевать не против османов, а против поляков. Но тогда это шло вразрез с политикой России, стремившейся закрепить за собой Левобережную Украину путем мирного соглашения с Речью Посполитой. Самойлович же пытался объединить оба украинских берега Днепра и порицал русско-польский Вечный мир 1686 г. Такая позиция гетмана не устраивала царевну Софью и «канцлера» князя В.В.Голицына. Мазепа, вопреки «украинской идее» Самойловича, поддержал их «пропольскую» политику. Неудачу Крымского похода 1687 г. свалили на Самойловича и в извете старшины подпись генерального есаула стояла четвёртой. Так, благодаря В.В.Голицыну и смене очередного покровителя, 25 июля 1687 г. Мазепа (и старшина) торжественно в шатровой церкви на р. Коломаке дал присягу и обещание «пред святым Евагелием Господу Богу Всемогущему в Троице Святой Единому на том, что быти… у их царского величества у их государских наследников в вечном подданстве верно и постоянно». После присяги ему были вручены гетманская булава, бунчук и царская хоругвь.

8 августа 1689 г в Москве начался переворот, который привёл к власти клан Нарышкиных и Петра I. 10 и 11 августа царевна Софья и Голицын устроили торжественный прием Мазепе и нескольким сотням казаков, надеясь использовать украинскую поддержку против Нарышкиных²³. Однако Мазепа отрёкся от благодетелей и совершил пятый кульбит – на сей раз к ногам 17-летнего Петра I. В октябре 1708 г. гетман совершил шестое предательство - теперь уже в отношении Петра и в очередной раз предал украинскую идею, предложив шведской марионетке Лещинскому принять Украину как «наследие своё». Увидев плачевное состояние Шведской армии, гетман попытался в седьмой раз совершить измену и в обмен за прощение при условии гарантии европейских держав выдать Петру I голову Карла XII и снова вернуться под протекторат России (см. ниже).

Нельзя не признать, что Мазепа, как мастер скрытных действий и тонкий психолог, обладал виртуозным, почти гипнотическим даром внушать свои идеи и чувства. Собственный политический опыт и ум он ставил выше, чем у всей старшины вместе взятой («Я по милости Божьей имею разум больший, чем вы все»). Среднего роста Мазепа, согласно строкам одной неизданной рукописи Вольтера, выглядел «довольно неприглядным, более или менее таким, как изображают в римской истории Великого Манлия»²⁴. Однако вкрадчивый с тонкими и белыми, как у женщины руками, гетман был способен привести в восхищение нужных лиц (в том числе и женщин) «искренней обаятельностью», остроумием и бодрой весёлостью. Он понравился королю Яну Казимиру, Дорошенко, Самойловичу, Голицыну, стал почти другом Петра I и произвёл очень хорошее впечатление на Карла XII.

Подражая «европейским стандартам», гетман освоил немецкий и итальянский язык, на латыни говорил не хуже иезуитов, выписывал французские и голландские газеты, собирал коллекцию оружия, картины и библиотеку. В отношении Москвы тактика Мазепы, как пишут сейчас украинские историки, состояла в том, чтобы не «дрочити москаля», но делать всё по-своему. С последним трудно согласиться - русское правительство щедро награждало гетмана за его реальные промосковские действия. Контакты с поляками прикрывались пересылкой в Москву почти всей гетманской корреспонденции и даже выдачей подсылаемых к нему агентов. На самом видном месте в батуринском замке, где устраивались щедрые застолья для старшин, гетман вывесил портрет Петра I²⁵.

В отличие от Петра I знакомство с Европой не вдохновило его на военные и административные преобразования. Реформировать малороссийское войско в регулярное он не мог, зная казачество, которое стремилось, подобно русским стрельцам, сохранить свою консервативную корпоративность. Мазепа был заинтересован в распространении слухов, что царь якобы собирается перевести казаков в солдаты и учить их строевой подготовке, чтобы «скорей народ привести до шатости и измены»²⁶.

Взросший на польской закваске «шляхтич и сын коронный» (так он называл себя) был глух к народному чувству православной солидарности и не мог черпать силу из украинской земли. К старости, когда шляхетская Польша расползалась по швам, его ум не мог отрешиться от прежнего стереотипа польского доминирования на востоке. В Малой России народ «не мыслил быть под иноверной властью лядской, которую их предки не сносили и не терпели», «Бiй, винищуй лядську кров, нехай в Руських краях дощенту зникне i пам’ять про неï, щоб iï духу русинський нiс i не чув». («Бей, уничтожай польскую кровь, пусть в Русских краях навсегда исчезнет и память о ней, чтоб её духу русинский нос не чуял»)²⁷. «Ляхолюбец» (так писал о нем Ф.Прокопович) в приватных и застольных разговорах открыто заявлял, что Гетманщине быть «под ляхами» или по доброй воле, или после завоевания. Не зафиксированного ни одного его высказывания о бессилии тогдашней Речи Посполитой.

Мазепа не был ни народным пассионарием, ни «батьком» для казачества, как Семён Палий. Поднять восстание, как Палий и Кондратий Булавин, он не мог, не хотел и не был способен. Оценивая всех по своей мерке, он не доверял никому и говорил, что «никогда не имел уверенности в своей безопасности и всегда ждал удара, как вол обуха». Вся его жизнь прошла в страхе за должность, власть и богатство. Поэтому он такое внимание уделял своим десяти наемным полкам, а в личной охране вместо «природных казаков» держал московских стрельцов, драгун и калмыков²⁸.

Хотя гетман и говорил в 1699 г., что за 12 лет участвовал в 11 походах, но ни в одном не отличился. Героизма в нем не было ни капли. Понимая, что не обладает даром полководца, Мазепа никогда не рвался в бой и за ним не числилось ни одного подвига. Малодушие гетман скрывал за напускной суровостью.

Моральных ограничений гетман не знал. Сильная похотливость, перекрывала в нём христианскую нравственность. Как указывалось, за блуд с замужней пани Фальбовской он был опозорен её мужем в 1663 г.²⁹. Будучи на седьмом десятке, он не постыдился плотского вожделения к Мотре Кочубей, которая была его крёстной дочерью и младше на полвека! (Издатели, публикующие через 300 лет любовные записки старца, считают их образцом якобы возвышенно-искреннего чувства).

Вслед за шведским историком Енсеном можно повторить, что при своём вероломстве, хитрости и «ненасытном эгоизме эпохи Руины» он не был ни украинским державником, ни исторической личностью³⁰. В русскую историю и в народную память украинцев он вошел как «крестоотступник» и символ предательства.

Шведская сила выбила немало крупных фигур из Северного союза и нарушение верности малороссийским гетманом стояло в череде таких же перемен в Речи Посполитой, произошедших в 1706-1707 гг.. Польский король Август II Сильный, узнав, что Карл XII собирается оккупировать Саксонию, 5 (16) августа 1706 г. в тайне от русского союзника дал полномочия своим дипломатам добиться сепаратного мира с Карлом XII и 13 (24) сентября принял «мерзостный и поносный от всего света мир» (так позже квалифицировала его русская дипломатия). Под угрозой штыков к марионеточному королю Станиславу I Лещинскому откачнулись магнаты Любомирские, великий канцлер литовский Кароль Станислав Радзивилл, воевода русский Ян Станислав Яблоновский, литовский подканцлер Станислав Щука. После отречения Августа II от польской короны на шведскую сторону перешел командовавший саксонцами генерал-лейтенант М. Брандт. Генерал-майор Адам Шмигельский («польский Гектор»), уходя к шведам, пытался в качестве трофея захватить А.Д.Меншикова, но вместо него пленил генерал-лейтенанта русской службы Г. Пфлюга (тот позже сумел освободиться).

Великий литовский гетман князь М.Вишневецкий, который знал о намерениях Мазепы, с января 1707 г. вёл переговоры о переходе к Лещинскому. Об этом в феврале 1707 г. предупреждал русское правительство польный литовский гетман Григорий Огинский. Как и Мазепа, Вишневецкий медлил с открытым выступлением, звал на помощь генерала А.Л. Левенгаупта из Риги и одновременно уверял царя в своей верности. Русский резидент А.И.Дашков, несмотря на то, что слышал антироссийские высказывания в окружении великого литовского гетмана и зная, что в Вильно появлялись шведские офицеры, слепо верил Вишневецкому и убеждал русское правительство, что тот никогда не отойдет от союзных отношений с Россией. Приняв русские деньги на литовское войско, Вишневецкий переметнулся к шведам. Другие польские гетманы, магнаты и шляхтичи, под угрозой шведских расправ заводя переговоры с Лещинским, пытались сохранить свои должности и имения и лишь непримиримость Карла XII вынуждала их оставаться верными русско-польскому союзу 1704 г.³¹.

Нещадно эксплуатируя великороссов, Петр стремился подключить к несению тягот Северной войны и окраины. Следствием были бунты и выступления против царской власти в Астрахани, Башкирии, на Дону и Гетманщине. В июне 1708 г. восставшие булавинцы, в поле зрения которых не попали шведы, собравшись отложиться от России, посылали к ногайцам и кубанцам «держать особной мир» и сообщали, что если «великий государь не пожалует, как жили отцы их, они де от него отложатца и станут служить турскому султану». Также, как позже и Мазепа, они провоцировали против царя Османскую империю, сообщая, чтобы султан не верил великому государю, потому что он многие земли за мирным состоянием разорил и готовит корабли и каторги и иные воинские суды и всякой воинской снаряд³².

Слухи о предстоящей измене Мазепы с 1707 г. широко распространились не только по Гетманщине и Польше, но и во Франции и Швеции и это сильно тревожило гетмана. 22 ноября 1707 г. Лещинский призвал Мазепу «скинуть чуждое ярмо и вернуться под опёку найяснейших польских королей», обещал «сыновьям одной нераздельной Отчизны», навечно сохранить все права и вольности и осведомлял, что Карл XII через Литву пойдёт на Москву, а он, Лещинский с татарской ордой на Киев, что казакам можно не опасаться шведов, которые не готовятся идти против них³³.

Вопреки безоговорочной поддержке Москвы, которая сделала его пожизненным гетманом, Мазепа не пользовался любовью на Украине. Об этом свидетельствуют два десятка доносов на него. «Откровенная и последовательная поддержка [Мазепой] старшины вызывала всеобщее недовольство среди народных масс и настроенных против старшины запорожцев»³⁴. Но благодаря искусному лицедейству он нейтрализовал слухи об измене. Все изветы на гетмана русское правительство переправляло в его руки. В начале 1702 г. русский священник И.Лукьянов отметил, что Мазепа «есть стрельцами то и крепок, а то бы его хохлы давно уходили, да стрельцов боятся»³⁵. Из-за своей слабости на Украине гетман не мог занять независимую позицию ни в отношении России, ни Речи Посполитой.