Ахметжан Ашири Произведения Том II роман-эпопея идикут пройдут минуты, годы, целый век, Но, вечно жить не может человек

??????? ??? ????? ?????? ????, ????? ????????? ? ????? ???? ??????? ?????????? ???????, ? ??????, ???????? ????????? ?????? ?????, ????, ??????, ?????????, ??????, ???????? ? ?????? ?????????? ???????????. ??? ???????????? ????? ??? ? ???????. ?????? ????, ??? ??? ????????? ????????? ????? ?????? ? ???????????. ? ??? ????? ????????? ????????. ??? ? ????? ?????????? ??? ??????????? ???????????, ?? ???? ?????. ?????? ?? ????????? ????, ??? ???? ??? ?????? ????????, ????? ???????? ?????? ???? ?? ???????? ??????? ?????? ???? ????????. ?????? ??????? ??????? ??? ????? ????????? ? ????, ????? ??????? ??? ????? ????? ????? ???? ??????, ??????? ?? ????? ?????????? ?????. ??????? ??? ??? ?????? ??????????? ????, ??? ??? ???????, ???, ??? ??????? ????? ?? ?????, ????? ??????????? ? ??????? ?????????-???????????? ?????? ??????.

? ???, ????? ????? ????? ? ??????? ????????? ?????! ? ?????????? ??????? ??? ????? ? ??????? ????. ? ?????? ??????????. ? ???????, ??? ????? ?? ????? ?? ?? ???? ?????? ?????. ?????????? ???????? ????????? ?? ??????? ???????. ??? ????? ????? ??????? ??? ?? ??????. ?? ???-?? ? ?????????, ????? ?????-???? ????????? ?????. ? ?? ????? ????? ?????? ????? ?????:
Баурчук Арт Текин прибыл сюда, чтобы воплотить в жизнь свое желание последнего времени, а именно, посетить священные города Яргол, Кочо, Астана, Караходжа, Турфан, входящие в состав Уйгурского государства. Его сопровождали Булад Кая и Кусмаин. Идикут знал, что ему предстоит совершить поход вместе с Чингисханом. И это будет непростая прогулка. Чем и когда завершится это рискованное предприятие, не знал никто. Однако он прекрасно знал, что рано или поздно вынужден, будет оставить вместо себя на престоле Уйгурии своего сына Кусмаина. Именно поэтому Баурчук Арт Текин стремился к тому, чтобы Кусмаин как можно лучше узнал свою страну, посетил ее самые отдаленные части. Кусмаин был рад такому предложению отца, так как понимал, что, чем тратить время на охоте, лучше приобщиться к древним культурно-историческим местам родины.

− Вот, перед тобой Яргол − древний уйгурский город! – повернулся Баурчук Арт Текин в сторону сына. – Смотри хорошенько. И запомни, что Яргол не похож ни на один другой город. Яргольская крепость сооружена из особого кирпича. Эти стены долго хранили его от врагов. Но как-то в древности, племя Джучу-Анжа разрушило Яргол. В то время народ создал такую песню:

То на горы вдали посмотри.

Ну, а вечером – ярким огнем

Полыхают всполохи зари.

Скакуны заполняют весь дол,

Прославляя собою Яргол.

Путешественники на этих скакунах через Яргол продвигались к Урумчи. Яргол является одним из важнейших центров нашей буддистской религии. Посмотри, сынок, в этих комнатах-келиях находятся женщины-монашки. Яргол имеет очень древнюю историю. Здесь издавна добывали медь, строили угольные шахты.

Кусмаин, слушая отца, вдруг задумчиво произнес:

−Я не буду больше ездить на охоту.

− Почему? – спросил Булад Кая.

− Займусь лучше изучением истории родного края. Я очень хочу этого.

− Практически во всех городах, которые мы посетим, хранятся бесценные древние рукописи, − в унисон чувствам Кусмаина, произнес Булад Кая.

− Но Уйгурскому государству нужны воины, владеющие саблей, копьем, луком, готовые проявить мужество при обороне отчизны, при защите справедливости. Нужно, чтобы было побольше таких джигитов, как ты, − произнес Баурчук Арт Текин. – Разумеется, тебе необходимо знать историю своего народа. Видишь вон ту гору. Она называется Ялкунтаг или Кумтаг. В самую жару ее вершина, словно бы накаляется и приобретает красно-пламенный цвет. Это настоящее природное чудо уйгурской земли. А вон ту гору вдали, на которой не растет трава, люди назвали Айгирдаг.

Это название рассмешило Кусмаина. А отец продолжал говорить:

− Вскоре мы достигнем возвышенности, которая называется Сингим. Раньше там были сосредоточены уйгурские войска. Но много воинов погибло.

− Булад Кая, а вы чего бы желали? – серьезно спросил Кусмаин.

− Я?

− Да, вы, − не отступал принц.

− Да, Булад Кая, отвечай! – произнес он, еле заметно улыбнувшись.

Булад Кая несколько призадумался. Он был близким сподвижником Баурчука Арт Текина, его советником. Баурчук Арт Текин знает его очень хорошо. Тем не менее, Идикут принял сторону сына. И это смущало Булад Кая. Он подумал о том, что, может быть, Кусмаин не случайно задал ему этот вопрос. Может быть, это Идикут надоумил сына. Тем не менее, Булад Кая всегда чувствовал себя свободным человеком, и потому решил отвечать открыто и правдиво.

− Я хотел бы, чтобы во главе Уйгурского государства всегда был справедливый, гуманный правитель. Я хотел бы, чтобы всякая несправедливость, преступления и насилие были бы наказаны!

Слова Булада Кая привлекли внимание Баурчука Арт Текина. Они ему нравились своей смелостью и принципиальностью.

− Ты, верно говоришь, − произнес он, − продолжай!

− Нужно, чтобы наши государственные служащие были честны. У нас еще есть люди, склонные к преступлениям. Надо очистить общество от них. Я желал бы, чтобы Уйгурское государство крепло и усиливалось за счет умных, талантливых людей. Чтобы все время увеличивалось число храбрых, любящих родную землю воинов. Чтобы наши лидеры всегда находили поддержку и помощь земляков в решении сложных судьбоносных вопросов. Сегодня мы видим, что Монгольское государство сильнее государства Уйгурского. Но, вы, Идикут Баурчук Арт Текин, сумели найти общий язык с нашими врагами. И сделано это во благо родного народа, во благо безопасности государства. Вот этого я и желал и желаю теперь, мой принц!

Кусмаин был в некотором замешательстве. Поэтому он честно сказал:

− Знаете, уважаемый Булад Кая, я не совсем понял вас.

− В его словах есть большой смысл, − вновь вступил в разговор Баурчук Арт Текин. – Но я не согласен с тем, что Чингисхан считается нашим врагом. Совсем нет! Более того, он наш покровитель и защитник. Ведь он предлагает назначать образованных уйгуров руководителями целых регионов своей империи. Когда я ездил к нему в ставку на берега реки Керулен, он сам попросил направить к нему уйгура для того, чтобы назначить его губернатором страны Джурджитов! Разве это не признак большого уважения по отношению к уйгурам?

− Прошу прощения, господин, − склонив голову, произнес Булад Кая.

Баурчук Арт Текин промолчал. Кусмаин же встал на сторону Булада Кая.

− Но, если в Бешбалыке по приказу Чингисхана останутся монгольские воины, я вступлю с ними в схватку. Буду биться до конца.

− Вот ты какой! – воскликнул Баурчук Арт Текин. – Оказывается, ты герой! И я смело могу передать тебе управление государством! А я думал, что тебя интересуют только скачки, да охота. Видать, я ошибался в тебе, сынок! Но, знай, что впереди тебя ждет тернистый путь! Да хранит тебя Будда на этом пути!

− Кусмаину свойственно высокое чувство свободы! – вполголоса произнес Булад Кая, обращаясь к Баурчуку Арт Текину.

Они еще долго осматривали достопримечательности Турфана, молельни Астаны и Караходжи.

В то время как Кусмаин и Булад Кая несколько отдалились, восхищаясь красотами Турфана, Баурчук Арт Текин погрузился в глубокие раздумья. Он, обращаясь к Будде, просил всего хорошего и доброго для уйгуров, не скрывая, открыто говорил с ним о своем участии в большом походе Чингисхана.

Всякий раз, обозревая удивительные творения рук уйгурских мастеров, оставивших великолепные росписи буддистских пещер, он восхищался ими. Они пробивали залы, комнаты, долбя гранитные скалы, расписывали стены неувядающими красками, создавая сюжеты, раскрывающие жизнь как простого народа, так и дворцовых приемов. «В этих залах и комнатах расставлены статуи Будды, но от кого их прятали? – задавал себе вопрос Баурчук Арт Текин. – Выходит, весь этот титанический труд посвящен самому Будде! Весь этот комплекс, состоящий из тысячи пещер, в каждом из которых возвышается статуя Будды – священен! Весь этот ансамбль из гранита – это священный храм Будды! Точно также как мусульмане называют мечеть – домом Аллаха!».

Глядя на статуи Будды с благоговением, дотрагиваясь до них с трепетной дрожью в пальцах, он мысленно повторял пожелание: «И да сохранитесь вы от острых мечей врагов, от их стрел, от безбожников и варваров!». Всматриваясь в скульптурные изображения Будды, в их умиротворенно спокойные лица, таящие в себе глубинное таинство, он ощущал на себе взгляд вечности, нет, не пугающей, но успокаивающий, завораживающий, притягивающий как звездное небо. Глядя на лики Будды, он мысленно беседовал с ними. «Почему же вы молчите? Почему вы все смотрите на меня неотрывно и пристально? – спрашивал Баурчук Арт Текин, обходя пятую, шестую, седьмую скальные пещеры. – Что вы хотите у меня спросить? Я расскажу вам! Спрашивайте! – он долго стоял в раздумье перед статуями. – Да, я подчинился Чингисхану! – говорил он, прислушиваясь и приглядываясь к изображениям Будды. – Или то, что я сделал –ошибка? Я знаю, вы все говорите, что сейчас Баурчук Арт Текин вместе с Чингисханом. Да, я понимаю, что вы считаете, что у Уйгурии нет обратной дороги. Да, это так! Но, вы говорите, что у меня нет воли! Нет, неправда! Воля есть! Есть! Но, мы с Чингисханом стали друзьями. И ничего нельзя было поделать! Не вините меня! Я не видел другого пути! Если вы знаете, покажите мне! И я пойду той дорогой, на которую вы укажите!».

Уйгурский правитель бродил по залам и разговаривал с изображениями Будды, ничего от них не скрывая. Но статуи и рисунки были в безмолвной задумчивости. Их задумчивость передалась Идикуту, и через некоторое мгновение он тоже замолчал. Переходя из одной комнаты-пещеры в другую, он, то медленно поднимался, то спускался вниз. Так он все шел и шел в безмолвном одиночестве. При виде изображений Будды, Баурчука Арт Текин почувствовал какую-то особую теплоту в теле. Он ускорил шаги, и очень скоро оказался на вершине холма. Здесь его ожидали Булад Кая и Кусмаин.

– Пойдемте! – произнес Баурчук Арт Текин.

И вот они снова в Бешбалыке. Айкумуш Малика уже достаточно долго не видела мужа Баурчука Арт Текина и сына Кусмаина. Естественно, она была рада тому, что отец и сын находились вместе. Ночами она часто стала видеть сны. И все искала момент, чтобы попросить мужа растолковать ей их смысл. Но в последнее время жизнь супруга была несколько сумбурная, и это тревожило ее.

– Недавно я видела сон. Не объясните ли его значение? – спросила Айкумуш Малика, стараясь быть приветливой.

– Что ж, попробую, рассказывай! – ответил Баурчук Арт Текин просто, словно бы он не был Идикутом, а был, всего лишь, простым человеком.

– Во сне я видела правителя. Что это означает?

− Это значит, что обретешь счастье.

− А если приснится черная большая птица?

− Будет достаток.

− А еще я видела вас на худой больной лошади?

Идикут не сразу дал ответ, и тревожно спросил:

− Кто-нибудь был со мной рядом? Где?

− Был Чингисхан. Где-то в чужой стране. Вы участвуете в битве.

Идикут не стал ничего скрывать и дал объяснение и этому сну.

− Меня ждет серьезное испытание. Что ты еще видела во сне?

В его голосе чувствовалась тревога.

Айкумуш Малика не пожелала дальше говорить о снах, так как резонно подумала, что может взволновать мужа и доставить ему неприятности.

Идикут, в свою очередь, был несколько удивлен тем, что супруга вдруг замолчала.

Они еще долго беседовали, но уже не касались этой темы.

− Как проходит подготовка к встрече Чингисхана? – вдруг спросила Айкумуш Малика. – Я все рассказала Кусмаину.

− Я знаю. Кусмаин мне сказал.

Идикута удивил этот вопрос супруги.

− Почему ты спрашиваешь об этом? Пусть тебя это не беспокоит! Все распоряжения и поручения розданы. И они выполняются. Так почему тебе это интересно?

Айкумуш Малика помолчала, а потом ответила, глубоко вздохнув:

− Когда вы уедете, как же мы здесь будем без вас? Может, подобно сизому волку – символу наших предков, мне поехать вместе с вами?

Произнеся эти слова, она не сдержалась и заплакала.

СПЕЦИАЛЬНОЕ ПОСЛАНИЕ

Караван центрально-азиатских торговцев, в основном мусульман, выехавших из Монгольского ханства, осуществил первую остановку в городе Отрар. Это было время утренней молитвы. Узкие улочки Отрара с утра были заполнены повозками, запряженными лошадьми и ослами, наполненными различными товарами первой необходимости, овощами, изделиями ремесленников и даже дровами. Они все спешили на базар. Кое-кто, остановившись у деревьев, вдоль городской стены, спешно расстилал молитвенные коврики и готовился к совершению намаза. Мусульмане с высокими чалмами на головах, спешили в город, постукивая своими посохами-тросточками. Сегодня – пятница, и поэтому люди стремились успеть к мечети, расположенной около базара. Махмут Ялавач остановил свой караван недалеко от мечети.

− Благополучно добрались. Давайте вместе помолимся. А уже потом, не спеша, двинемся дальше к большому крытому базару Отрара и уже там разгрузим наши товары.

Четыреста пятьдесят человек, совершив омовение, приступили к молитве. Едва они успели совершить намаз, как их караван окружили люди Яналхана – правителя Отрара, прискакавшие на резвых лошадях. Верблюды, напуганные ржанием лошадей, перемешанными с возгласами людей, вскочили и стали сбиваться в кучу. Мусульмане спешно свертывали свои молитвенные коврики, пряча их в переметные сумки-хурджуны.

Предводитель вооруженной группы всадников выкрикнул:

− Это караван Ахмета Ходжанди и Ахмета Балчича?

− Да, − вежливо ответил Махмут Ялавач.

− Кто из вас Ахмет Ходжанди и Ахмет Балчич? – спросил молодой всадник на гарцевавшем жеребце. В его голосе чувствовались властные нотки. – Так кто же? – вновь спросил он.

− Зачем? – специально спросил Махмут Ялавач.

− О них спрашивает великий правитель, звезда государства − Мухаммад. Так есть эти люди?

− Нет! − резко ответил Махмут Ялавач. – Они уехали в Китай. Почему? Зачем? Никто не знает.

Молодой всадник произнес:

− А вы кто будете? Как ваше имя?

− Я предводитель каравана, прибывшего из Монголии. Зовут меня Махмут. Посол Чингисхана, по прозвищу Ялавач. У меня есть специальное послание от Чингисхана падишаху этой страны.

Молодой человек немедленно отдал приказ воинам, окружившим караван:

− Если побегут – убейте их! Никого никуда не отпускать. Я сейчас вернусь, – с этими словами он галопом поскакал в город.

Махмут Хорезми Ялавач прохаживался вдоль каравана. Его охватили грустные мысли: «Значит, Ахмет Ходжанди и Ахмет Балчич – люди шаха Мухаммада. Их нет. Погибли. А мы пришли. Кого могут обвинить в их смерти? Вместо мертвых пришел я. Да, положение сложное! Нас всех могут обвинить в том, что мы соглядатаи Чингисхана! Могут и убить! Необходимо предупредить Омар ходжу Отрари, Юсупа Отрари, Алиходжу Бухари, Джама Мараги, Пахриддина, Жизаки Бухари, Аминаддина Хереви».

С этими мыслями он приблизился к группе молодых людей, которые были в составе каравана со специальным заданием от Чингисхана.

− Джигиты, скорее всего, сейчас нас арестуют. Будут допрашивать, пытать. Возможно, мы не выживем. Попытайтесь бежать! Что касается меня, безусловно, я подвергнусь допросу. Тот, кто спасется, обязан достигнуть Монгольского государства и все рассказать нашему правителю Чингисхану, − твердо приказал он.

Между тем, молодой человек докладывал о караване Наибу Отрара.

Тот внимательно выслушал и быстро произнес:

− Немедленно привести всех! Не просто привести, а бросить в темницу! Допрашивать будем по одному! Если потребуется, будем пытать! Это не простой караван! Скорее, смотри, чтобы не сбежали, не теряй время!

Молодой воин вышел быстрым шагом, вскочил на коня и направил его в ту сторону, где находился караван.

Яналхан был сыном старшего брата правителя Хорезма – Мухаммада. Он был наибом Отрара. Его отличительными качествами были: амбициозность, жадность, подозрительность. Караван еще не отправился в путь, а Яналхан уже знал, что и как нужно было сделать. В его планы входило присвоить все те богатства, которые находились в караванных тюках, а сам караван он предполагал уничтожить, доведя до сведения шаха Мухаммада информацию о том, что в составе каравана есть лазутчики Чингисхана.

По прибытии торгового каравана во главе с Махмутом Ялавачем в Отрар, он был задержан наибом Отрара – Яналханом. Сняв с верблюдов тюки из белого войлока, которые были накрепко перевязаны бечевкой, он приказал отнести их в отдельное складское помещение. Пересчитав груз, он приставил к нему охрану. Затем поспешил направить к шаху Хорезма специального человека.

− Немедленно отправляйся в Хорезм, − приказал он молодому человеку, − сообщи шаху о прибытии каравана. Скажи также, что я приказал арестовать всех, кто прибыл с этим караваном. И передай вот это письмо лично в руки нашему господину.

Письмо, которое Яналхан передал вестовому, было следующего содержания: «Мой господин, прибывшие из Монголии в Отрар люди, называют себя торговцами. Однако они не купцы. Им нет дела до торговли. Их цель – проникнуть в гущу народа и узнать о состоянии дел в государстве. Их намерения – проводить в многолюдных местах, в частности, на базарах, в мечетях, пропаганду и агитацию. Вы недооцениваете всей опасности положения. Очень скоро могут наступить страшные события. И никто не сможет остановить надвигающийся ураган. Повсюду будут убийства, пытки, насилие. Вероятно, что и в Вашем Великом государстве есть те, кто являются сторонниками таких изменений. Обо всем этом я и хотел сообщить Вам, величайший правитель – Мухаммад-шах, и, склонив голову, жду Ваших приказаний, чтобы воплотить в жизнь Ваши решения. Хочу еще добавить, что предводитель каравана – Махмут Хорезми, которого называют Ялавач, и который является специальным посланником Чингисхана, высказал надежду на встречу с Вами».

* * *

− Кто ты такой?

− Я начальник личной гвардии правителя Отрара – Яналхана. Зовут меня Джейхун Лачин.

− С какой целью ты прибыл сюда?

−У меня есть специальное послание.

− От кого?

− От Яналхана.

Караульный закрыл ворота дворца изнутри, и сам исчез в здании. Через некоторое время он доложил советнику:

− Из Отрара пришла весть! Яналхан направил его Величеству Шаху письмо!

− Немедленно впустить вестового! Немедленно!

Караульный обыскал прибывшего молодого человека, и лишь затем впустил его внутрь дворца. Там он передал его другому караульному, а сам вернулся на свой пост. Второй караульный также обыскал Джейхун Лачина, и затем сказал:

− Как войдешь, сразу же преклони колени и поклонись. Пока тебе не скажут, не приподнимайся.

Джейхун Лачин вошел в приемную и сразу же увидел Тархана правой руки. Он растерялся, сердце у него лихорадочно забилось, но он все-таки преклонил колени и склонился.

Тархан правой руки был одет в длинный белый, легкий чапан, на голове у него была намотана чалма. Это был чернобровый, светлолицый, высокий молодой человек.

Не вставая, он произнес:

− Итак, в чем дело?

Вестовой из Отрара выпрямился, достал из-за пазухи письмо, и на два шага приблизился к Тархану. Передавая письмо, он успел отметить про себя, что у Тархана были большие умные глаза. Тот взял письмо, и, не произнеся ни слова, встал и направился к огромной двери. Затем он бесшумно открыл ее и исчез за ней. Вестовой не решился последовать за ним в покои правителя Хорезма – Великого шаха Мухаммада. Он только подошел к этой двери и принялся ждать.

Мухаммад что-то писал. В какой-то момент он поднял голову. На ней красовалась корона, а пальцы шаха были сплошь в перстнях, отделанных драгоценными камнями.

− Слушаю! – только и произнес шах Мухаммад.

Тархан правой руки как-то странно заулыбался, и, не разгибаясь, протянул письмо.

− От Яналхана! – сказал он.

Мухаммад молча, развернул письмо. Моментально лицо его исказилось. Не владея собой, он разорвал письмо на мелкие кусочки.

«Что же случилось с Ахметом Ходжанди и Ахметом Балчичем? Здесь что-то неладное. Может, их уничтожил Чингисхан? Или они позарились на золото? А может, переметнулись на службу монголам? Неужели мои мусульмане – предатели? Да и Махмут – мусульманин, хорезмиец, а ведь посол Чингисхана! Странно все это!», – подумал Мухаммад.

− Махмута Ялавача ко мне! – грозно повелел он. – Передайте Яналхану, чтобы допросил их всех! А Махмута приведите ко мне!

Тархан поклонился и вышел. Тут же он передал приказ Мухаммад-шаха отрарскому вестовому.

− Допросить каждого торговца из каравана! Узнать цель приезда!

− Слушаюсь, господин! – ответил вестовой.

− Махмута Ялавача перевести из Отрара в Хорезм! Немедленно!

− Повинуюсь!

После получения этого приказа Джейхун Лачин немедля поскакал в сторону Отрара. Его сопровождали два телохранителя из личной охраны шаха. У них на руках был приказ, повелевающий не чинить им препятствий на всем пути следования. Кроме того, отмечалось, что из Отрара к ним присоединится еще один человек, и их всех следовало не задерживать. Так повелевал шах Мухаммад!

Трое всадников беспрепятственно достигли Отрара. Вестовой немедленно передал Яналхану приказ шаха.

Яналхан распорядился, чтобы к нему привели Махмута Ялавача. Представшему перед ним Махмуту, он без обиняков сказал, что имеется приказ, доставить его к самому Хорезм-шаху Мухаммаду.

Махмут выглядел уставшим и обросшим. Яналхан приказал цирюльнику подстричь пленника. Затем ему передали чистую одежду. На голову ему надели тюбетейку, поверх которой спешно намотали чалму. Вернули также и сапоги.

− Ну, все, достаточно! – провозгласил Яналхан.

− Нет, господин! – твердо сказал Махмут Ялавач, глядя прямо на Яналхана. – Верните ценности, направленные Чингисханом в качестве подарков Хорезм-шаху!

− Не знаю, не брал! – надменно ответил Яналхан.

Махмут Ялавач пригрозил, что все расскажет шаху.

Помявшись, Яналхан решил вернуть ценности.

− Все?

− Нет, верните мои золотые палочки!

− Еще свидимся, − произнес Махмут сквозь зубы.

Махмут Ялавач в окружении телохранителей из личной гвардии Мухаммад-шаха направился в город Хорезм.
* * *

Получив приказ от Мухаммад-шаха, Яналхан приступил теперь к допросу торговцев. Он спустился в темницу. Привели подозреваемых, и допрос начался. Прежде всего, всех пленников раздели донага. Затем Яналхан начал задавать свои вопросы.

− Омар ходжа Отрари, ты родился здесь?

− Да, в Отраре.

− Чингисхана видел?

− Видел.

− Никакого. Я – торговец! Больше ничего не знаю.

− Не морочь мне голову. Ты не торговец.

− Купец. Уже три года. Езжу в Монголию, Китай.

− Врешь! Когда приступим к настоящему допросу, все скажешь.

Яналхан повернулся к громилам огромного роста и произнес:

− Начинайте!

Моментально сильный удар в лицо опрокинул Омара ходжу. Потекла кровь, и на землю выпало два зуба. Но, он, ни произнес, ни слова. Схватив его за волосы, один из палачей резкими движениями отрезал ему оба уха. И после этого Омар ходжа молчал. Из ран струилась кровь, а мучители не останавливаясь, последовательно переломали ему пальцы на руках. Когда они начали ломать ноги Омара ходжи, раздался ужасный скрежет.

− Так, кто ты такой, отвечай?! – вскричал Яналхан.

В ответ не последовало ни звука.

Тогда Омару хаджи отрезали язык, и серебряными спицами выкололи глаза. Затем выволокли тело из пыточной и бросили в яму.

Та же участь ожидала Юсупа Отрари, Али ходжу Бухари, Хасана ходжу, Джамала Мараги, Пахриддина, Жизаки Бухари, Аминаддина Хереви. Но, и они лишь твердили, что являются торговцами и купцами.

− Закапать их всех! – приказал Яналхан. – Немедленно! Закапать живыми!

Приняв мученическую смерть, мусульмане не пошли на предательство. Они все унесли в себе.

Яналхан пожалел, что поспешил их казнить. И, хотя он присвоил все их богатства, на душе у него было скверно. После полуденной молитвы, он призадумался.

− Всемогущий Аллах, − шептал Яналхан, − почему же они ничего не сказали? Неужели и вправду Чингисхан обладает такой притягательной силой, что люди идут на смерть ради него?! Неужели легенды, слагаемые о Чингисхане, на самом деле верны?

* * *

В огромном зале своего великолепного дворца Хорезм-шах Мухаммад принял хорезмийца Махмута, являвшегося послом Чингисхана.

− Мир и вам, − ответил шах Мухаммад.

После такого приветствия Махмут передал Хорезм-шаху послание и подарки от Чингисхана.

В послании отмечалось, что Монгольское государство, завоевав такие страны и народы, как Северный Китай, тангутов, каракитаев, джурджитов, тюрков, Уйгурское государство, стремится установить длительные торговые связи с Хорезмом, и потому предлагает заключить Договор о мире и добрососедстве. В послании также отмечалось, что Чингисхан «считает Хорезм-шаха ближе, чем собственных детей».

Было совершенно ясно, что, ставя правителя огромного государства на один уровень со своими детьми, Чингисхан намеревался унизить Хорезм-шаха, придать ему статус вассала.

Между тем, принесли чай. Звучала прекрасная мелодия, сочетаясь с песней. Танцовщицы демонстрировали свое мастерство. Настроение Махмута улучшилось. Но в какой-то момент, получив еле заметный сигнал, все покинули зал. Остались лишь шах и посол.

Первым заговорил Хорезм-шах.

− Ты – хорезмиец, и я тоже хорезмиец! Ведь это так?

− Да, повелитель!

− Призываю тебя подчиниться! И сослужить службу!

− Какую службу, господин?

− У Чингисхана, в Уйгурии, в Китае, у меня нет ни представителей, ни соглядатаев. Будь моим человеком в этих странах. Сообщай о войске Чингисхана, его мощи, его планах! Можешь оставаться торговцем, но...

Махмут Хорезми слушал молча. Хорезм-шах снял с пальца перстень с огромным драгоценным камнем и протянул Махмуту.

− Возьми это, но скажи мне правду!

− Повинуюсь, − ответил Махмут. – Что вы желаете знать?

− Правда, что Монголы покорили тангутов, джурджитов, Китай?

− Да!

− Но кто он такой, тот, кто смеет называть меня своим сыном? Какова численность его войска?

− Численность войск Чингисхана значительно уступает армии Хорезм-шаха. У монголов воинов мало, − слукавил Махмут.

Поверив в это, шах Мухаммад был готов заключить Договор с Чингисханом. Однако он не переставал возмущаться тем обстоятельством, что мусульмане переходили на службу какому-то неверному монголу! Кроме того, как же Чингисхан может называть его своим сыном, то есть, фактически унижать его, имея такое малочисленное войско?

Хорезм-шах не обладал сведениями об империи Чингисхана. Естественно, ему хотелось бы знать многое и о самом Каане. Поэтому он возлагал большие надежды на Махмута. Тот, в свою очередь, был согласен сослужить такого рода службу. Однако, узнав о трагической судьбе своих соплеменников, казненных Яналханом, явно с согласия Хорезм-шаха, он возненавидел их обоих. Махмут думал о том, как бы сообщить эту печальную весть Чингисхану. Сейчас вернуться в Монголию разрешалось только Махмуту. Поэтому, воспользовавшись предложением Мухаммад-шаха, он, сообщив, что считает важным поездку в Монголию, стал готовиться к отъезду. Шах Мухаммад, собрав в два дня торговцев, повелел Махмуту отправляться в путь.

* * *

Изначально Чингисхан понятия не имел о слабых сторонах Хорезм-шаха. Готовясь к войне, он предполагал, что тот обладает огромной армией. Постепенно, принимая у себя в Белом шатре мусульманских купцов, осуществлявших торговлю с Китаем и Монголией, а также с перебежчиками из Центральной Азии, Чингисхан все лучше и лучше узнавал истинное состояние дел. Он уже знал не просто общее состояние дел Хорезма, но и был посвящен в детали противостояния различных политических сил внутри этой мусульманской страны. В частности, Чингисхан знал о соперничестве, имевшем место между шахом Мухаммадом и его матерью – Теркен Хатун.

− Я остался жив, но все остальные ваши верные слуги были подло и жестоко умерщвлены правителем Отрара – Яналханом, − с горечью в голосе произнес Махмут. − Это были хорошие люди. Я знал их на протяжении многих лет.

Чингисхан вызвал Тататуну.

− Пиши! – произнес он твердо и уверенно. – Пиши новое послание Мухаммад-шаху!

Тататуна еле заметно наклонил голову и стал записывать то, что говорил Чингисхан: «Высокочтимый шах Мухаммад. Вы нанесли мне глубокое оскорбление и обиду! Вашим родственником Яналханом были убиты мои торговые посланники. Все их имущество и товары были конфискованы. Все это произошло с вашего ведома. Требую выдачи мне правителя Отрара – Яналхана. Требую по-хорошему».

− Позвольте мне доставить это послание? – попросил Махмут.

− Нет, не ты. Отвезет другой человек.

Чингисхан принял такое решение в связи с тем, что у него в отношении Махмута Ялавача возникли некоторые сомнения.

* * *

Это событие произошло в 1218 году, в первых числах года вепря. Новый вестовой Чингисхана вручил послание Хорезм-шаху. Тот сразу же прочел его. Грозное требование о выдаче Яналхана сильно встревожило шаха. «Это невозможно – подумал он, − как же я выдам своего родственника, да еще имеющего под командованием двадцать тысяч бойцов. Нет, это невозможно!».

Осознавая все это, Мухаммад-шах отдал приказ казнить гонца, доставившего послание. Он не был сторонником смерти посла, но, осознавая сложившееся положение, решил показать, что прекрасно понимает искренние намерения Чингисхана.

Через короткое время Хорезм-шах Мухаммад начал концентрировать свои войска на границе. Одновременно он отдал приказ укреплять крепостные стены Самарканда, Бухары, Хорезма.

Таким образом, справедливыми и достоверными оказались те сообщения, о которых в свое время предупреждали Чингисхана перебежчики Данишман Хаджип и Бадирдин Амат относительно военно-оборонительных приготовлений Хорезм-шаха.