Ахметжан Ашири Произведения Том II роман-эпопея идикут пройдут минуты, годы, целый век, Но, вечно жить не может человек

Баурчук Арт Текин прекрасно знал дорогу в Монголию. На всем пространстве между границами Уйгурии и Каракорумом ему оказывали всяческое уважение и обеспечили сопровождение вплоть до монгольской столицы.

Наконец, в Каракоруме его торжественно встречали Тататуна, посредством которого монголы восприняли буддизм, Борте Уджен Сечен Хатун, Чахэ, Отчегин-найон, Алтун-Бике и народный певец и сказитель, друг Чингисхана – Аргасун-хуурчи.

Воины, прибывшие из Центральной Азии, спешились и, держа своих лошадей под уздцы, стояли стройными рядами. Мусульмане, сидевшие на повозках, испугано озирались по сторонам. Вокруг была пустынная местность. Не было видно ни одного дерева. Создавалось впечатление, что местные жители были чужды растениям, садам, цветам. Нет даже маломальски красивых строений. Однако мусульмане отчетливо услышали звук гонгов и молитвенное пение монахов, раздававшиеся из буддистских храмов. Было ясно, что здесь не было мечетей. Улочки в Каракоруме были узкие, поросшие травой. По ним с трудом могли разминуться два всадника. На окрестных холмах были раскинуты белые шатры. Отсутствовали дворы, беседки, сады, и глиняные печи так привычные для мусульман Цент-ральной Азии. Между тем одетые в длинные одеяния женщины повсюду на углях пекли хлеб. В Каракоруме и его окрестностях свободно паслись овцы, козы, коровы, бычки и лошади. Повсюду были слышны возгласы пастухов, подгонявших скотину.

Небольшой степной ветерок продувал город. Наконец ожидавшие Баурчука Арт Текина, тепло приветствовали его, пожимая руку и обнимая. Борте Уджен Сечен Хатун и Чахэ всем своим обликом выказывали радость. Что касается Алтун-Бике, то она подошла к женщинам, находившимся на повозке, и о чем-то заговорила с ними. При этом она нежно гладила их по изможденным долгой дороге и неисчислимыми страданиями, лицам, грязной, выцветшей одежде, сморщенным, болезненным рукам. Алтун-Бике было жаль их, и она не скрывала этого чувства. Все вокруг заметили это. Борте Уджен Сечен Хатун не понравилось такое поведение Алтун-Бике.

− Отойди от них, дочь моя! Не престало тебе возиться с вшивыми рабами! – сказала она по-монгольски.

Сидевшие в повозке мусульманские женщины не поняли ее слов. Зато Алтун-Бике резко ответила матери по-уйгурски:

− Они такие же люди как и мы! Но ты – беспечна, а они полны горя и страданий! Вот в этом и вся разница!

Уйгурскому языку ее научил Тататуна, ибо она сама захотела говорить с Баурчуком Арт Текином на его языке. Естественно тюркоязычным мусульманам были понятны ее слова.

− Великий Каан справляется о вас, − произнес в этот момент Баурчук Арт Текин, обращаясь к Борте Уджен Сечен Хатун.

− Мы не получали никаких известий! Не было и гонца! Каково в тех краях?

− Он отправил меня. Приказал рассказать все, как есть. Нам удалось захватить Отрар, Бухару, Самарканд, Хорасан, Балх, Мерв, города, расположенные по берегам Амударьи и Сырдарьи. Они были сожжены и превратились в пепел. Жители были рассеяны, уничтожены... Уверен, что вскоре падет и Хорезм. Наместник Отрара – Яналхан был заживо сварен за непокорность и дерзость. Хорезм-шах Мухаммад, бежав к Амударье, в результате сгинул в песках в районе Каспийского моря. Джебе-найон и Суботай багатур шли за ним по пятам. Им удалось пленить мать Мухаммад-шаха – Теркен Хатун. Великий Каан отправил ее к вам. Он желает, чтобы она прислуживала вам, чтобы каждое утро мыла ваши ноги. Теркен Хатун находится на головной повозке.

− Благодарю Каана! Он выполнил свое обещание! – произнесла Борте Уджен Сечен Хатун.

Баурчук Арт Текин, повернувшись в сторону обоза, громко сказал:

− Теркен Хатун, спускайтесь с повозки! Уважаемая Борте Уджен Сечен Хатун желает видеть вас!

Теркен Хатун повиновалась. Она была значительно стройнее и выше первой супруги Каана.

− Продолжайте! Что еще передал Каан? – произнесла Борте Уджен Сечен Хатун, бросив лишь мимолетный взгляд на Теркен Хатун.

− Еще он направил дочь самаркандского имама Рукаэддина – прекрасную Парикиз. Ее отец был убит. Каан наказал отдать ее Чахэ, чтобы Парикиз была ее личной служанкой.

Баурчук Арт Текин вновь повернулся к обозу и произнес:

− Парикиз!

В тот же миг легкая, словно мотылек, девушка соскочила с по-возки.

− Спасибо! – промолвила Чахэ. – Да продлятся дни нашего Каана!

− Эта девушка правела ночь с Кааном. Он приказал сказать вам об этом.

Борте Уджен Сечен Хатун и Чахэ не обратили на эти слова никакого внимания.

Баурчук Арт Текин же, в третий раз повернувшись к обозу, воскликнул:

− Теперь, очередь детей!

После этих слов более десятка ребятишек один за другим спрыгнули с повозки.

− Аргасун-хуурчи, они ваши. Вы воспитаете их. Вам следует научить их прославлять в песнях подвиги нашего Каана. По приказу Каана они все оскоплены.

− Аргасун-хуурчи переменился лицом:

− Не может этого быть?!

− Каан пожелал, чтобы у них всю жизнь были детские голоса. И даже в старости их голоса не изменят тембр.

− Не может этого быть! – повторил Аргасун-хуурчи, покачивая головой.

Такое его поведение не понравилось Баурчук АртТекину.

− Вы что намерены возразить самому Каану? С чего это вдруг твердите одно и то же? Я выполняю приказ нашего повелителя... Или вам надоело жить? – гневно произнес он, вынимая клинок из ножен.

Заметив это, Борте Уджен Сечен Хатун воскликнула:

− Держите себя в руках, уйгурский князь!

Баурчук Арт Текин, немного помолчав, сказал:

− Остальные юноши будут пасти скот.

Между тем рядом с шатрами закипала вода в огромных казанах.

− Всем мыться! Сжечь всю одежду. Переодеться в чистые одеяния. Всем состричь волосы! – скомандовал Отчегин-найон.

− Какой позор! − воскликнула Теркен Хатун, услышав эти слова.

Немедленно несколько воинов по сигналу Отчегина-найона побежали в ее сторону. Не говоря ни слова, один из них стегнул камчой Теркен Хатун. С этого дня мать Хорезм-шаха испытала на себе побои монголов.

Из буддийского монастыря пришел цирюльник. Он обрил наголо всех мусульман без разбору. Там были и мужчины и женщины, старые и молодые. Затем им выдали монгольские одежды. Поблагодарили цирюльника. Улучив момент, Теркен Хатун обратилась к Баурчуку Арт Текину:

− Вы когда возвращаетесь?

− Завтра.

− Но ведь мы не понимаем их языка?

− Говорите на своем! Учитель Тататуна – уйгур. Все члены правящей семьи говорят по-уйгурски! Поэтому будьте спокойны! Естественно не болтайте лишнего! А Тататуна поможет вам обучиться монгольскому. А вам я советую бежать. Вы не выдержите здешних условий. Вам следует попытаться вернуться на родину.

− Спасибо за заботу и предупреждение! Я не забуду этого! А можно ли здесь совершать намаз – молиться по-мусульмански?

− Нет, они не позволят! Даже и не просите. Борте Уджен Сечен Хатун – хитрая, проницательная и коварная женщина. Если о чем-то будет спрашивать, отвечайте! Сами ничего не просите. Старайтесь угодить ей. Самое главное не падайте духом!

− Я считала вас, великий князь, своим врагом. Оказалось, что вы – не враг!

− У нас – единые предки!

Их краткий разговор прервал Отчегин-найон.

− Теркен Хатун, ступай к Борте Уджен Сечен Хатун. Она тебя ждет. Парикиз пускай идет к Чахэ Хатун. Детей в своем шатре ожидает Аргасун-хуурчи. А вы, пастухи, направляйтесь вон в тот черный шатер.

− Слушаемся, господин!

− Уже идем, господин!

Тем временем воины, прибывшие из Центральной Азии, окружив одну из повозок, стояли, охраняя ее содержимое.

− Господин Баурчук Арт Текин, эти караульные не отвечают ни на какие вопросы и не подпускают к повозке. Но ведь и они должны умыться, поесть после дальней дороги! – обратился Отчегин-найон к Идыкуту.

− Знаю! – спокойно и твердо ответил Баурчук Арт Текин, – где Тататуна? Необходимо и ваше присутствие!

− Уважаемый господин, послать за ним?

− Да, немедленно!

− Нужно ли присутствие Борте Уджен Сечен Хатун?

− Нет, Каан не говорил о ней. Достаточно вас и Тататуны!

Очень скоро появился Тататуна.

− Пришел, братишка?! – по-уйгурски произнес Идыкут. − Я должен передать тебе кое-что важное и ценное. Ты должен все пересчитать. Сколько серег, колец, браслетов? Какой они формы, какого веса? На полное описание тебе дается один день. Ты должен составить подробную расписку с указанием ценности каждого предмета. Ее я представлю нашему Каану. Естественно на документе должна быть твоя подпись и государственная печать!

− Хорошо, брат, все будет исполнено в точности и в срок!

− А сейчас для того, чтобы не было никаких подозрений, обыщите караульных.

− Зачем? Это лишнее! Мы верим вам! – произнес было Отчегин-найон.

− Нет, делайте, что я говорю! Приступайте к обыску!

Отчегин-найон и Тататуна вынуждены были подчиниться, и начали обыскивать охранников.

Когда эта процедура была завершена, Баурчук Арт Текин выразил уйгурским и монгольским воинам большую признательность и благодарность.

− Мы с честью справились с этим важнейшим поручением нашего Каана. Воины, я доволен вами! Предоставляю вам однодневный отдых.

Тататуна же немедленно приступил к учету и описанию привезенных сокровищ. Его белый шатер был окружен воинами Отчегин-найона. Сам же Отчегин-найон пригласил в свой шатер Баурчука Арт Текина. Скатерть была заполнена всевозможной едой и напитками. Он вкратце описал ситуацию в Монголии, а затем принялся подробно расспрашивать о положении в Центральной Азии. Баурчук Арт Текин рассказал о тех погромах и разорении, которые имели место на протяжении всего похода и старался не говорить о фактах проявления настоящего геройства. Единственно, принимая во внимание то обстоятельство, что Отчегин-найон принадлежал к тому же роду что и Чингисхан, а именно к роду Алтан, он счел необходимым рассказать несколько существенных эпизодов военной кампании.

− Мы одержали победу в этой войне. Но и мы несем потери. Мусульмане оказывают яростное сопротивление. Но у них нет единства. Слабая дисциплина! Мы использовали это. Сталкиваем их между собой. Поджигаем их города, сеем панику и смерть!

Баурчук Арт Текин не стал раскрывать подробности. Он сидел, потягивая вино. Тяготы пути, когда ему пришлось фактически несколько месяцев находиться в седле, вымотали его, и он чувствовал смертельную усталость. Он уже забыл, когда сидел в последний раз в такой спокойной обстановке, в тепле и комфорте.

− А я никак не могу быть спокоен, − произнес вдруг Отчегин-найон.

− Почему? – живо заинтересовался Баурчук Арт Текин. – Беспокоят соседние страны?

− Опасность такая есть. Видя, что Чингисхан отсутствует и здесь у нас мало сил, Китай и Тангутия предпринимают кое-какие действия. Возможны провокации! Передайте это Чингисхану, господин Баурчук Арт Текин. Соседи собираются с силами.

− Обязательно передам! Они представляют угрозу Монголии?!

− По-видимому, да. Мы стараемся быть сдержанными... Но и они опасаются. Хотя и мы настроены решительно!

− То, что вы не боитесь, это хорошо! Ведь они знают, что основные силы наши далеко! Не следует забывать, что китайское царство Цзинь – серьезный враг. Как впрочем и тангутское государство Си.

Отчегин-найон был очень доволен Баурчук Арт Текином. Ему понравилось, что, говоря обо всем, он не разделяет себя от монголов и употребляет слово − мы. Он также отметил, что будучи правителем государства, Баурчук Арт Текин обладает способностью к глубокому и объективному анализу.

− Надо было еще раньше завершить разгром тангутов. У нас был по этому поводу разговор с Кааном. Он пожалел, что попался на их обман. Ведь тангуты поклялись помогать ему во всем. Когда он потребовал участия их в походе против сартаулов, они не отказались... Но во время начала военных действий тангутский Идыкут Де-ван Бурхан не выполнил приказа. Каан никогда не простит тангутского Идыкута Де-вана Бурхана за этот проступок... Я напомню Каану об этом...

В этот момент один из караульных приоткрыл входную дверцу в шатер. Он подошел к Отчегину-найону и прошептал что-то тому на ухо. Тот кивнул, а затем внимательно посмотрев на Баурчука Арт Текина, чуть заметно улыбнулся. Караульный вышел. Отчегин-найон не стал сразу же делиться вестью. Он еще раз предложил Баурчуку Арт Текину отведать блюда, которые в изобилии находились на скатерти. Баурчук Арт Текин же, то ли от усталости, то ли от обильной пищи особо не прислушивался к шепоту вошедшего охранника и продолжал спокойно сидеть, лишь время от времени прикрывая глаза своими длинными ресницами.

− Господин Баурчук Арт Текин, вас ожидает дочь Каана – Алтун-Бике, − по прошествии определенного времени, произнес Отчегин-найон. – Что вы на это скажете?

− Сначала пригласите сюда Атая Сали – первосвященника Уйгурии. И хочу сообщить вам, что я заберу его с собой на родину.

− Каан знает?

− Да! Я спросил у него разрешения.

− Если так, то я готов выполнить вашу просьбу, − произнес Отчегин-найон и трижды дернул за веревочку звонка.

− Сразу же в шатер вошел караульный, стоявший у входа.

− Пускай сюда придет уважаемый Атай Сали! – распорядился Отчегин-найон.

Очень скоро в шатер вошел Атай Сали, приветствуя Идыкута.

− Наставник, вы не соскучились по Уйгурии? – спросил его Баурчук Арт Текин. – У вас здесь есть подготовленные ученики?

Атай Сали подумал о том, может ли он говорить откровенно при находящемся здесь же Отчегин-найоне.

− Не стесняйтесь!

− Я приобщил к буддизму представителей правящего рода Алтан. Они восприняли ее очень хорошо. А я действительно скучаю по родному Бешбалыку...

− В таком случае соберите в храме всех послушников и попрощайтесь с ними. Я тоже приду.

− Хорошо, господин Идыкут. Я готов!

Произнеся эти слова, Атай Сали вышел из шатра.

− В вашу честь я приказал установить отдельный шатер! – произнес Отчегин-найон.

− Хорошо, я немного отдохну! – ответил Баурчук Арт Текин, поднимаясь с места. Он чувствовал боль и ломоту во всем теле. – Благодарю за гостеприимство и уважение!

− Доброй вам ночи и удачи во всем!

Они оба вышли из шатра. Алтун-Бике не было видно.

− Счастливого вам отдыха, − произнес Отчигин-найон, сопровождая Баурчука Арт Текина до белого шатра установленного неподалеку. Он даже приоткрыл входную дверь, чтобы пропустить Идыкута.

− Особо благодарю вас за службу! – сказал Баурчук Арт Текин, оглядывая ладный и аккуратный шатер. «Наконец-то, мне удастся выспаться в нормальной постели, не слыша ржанья коня, плача детей и женщин, отодвинув в сторону саблю», – подумал он в этот момент.

− Спокойной ночи!

− Спокойной ночи и вам, Отчегин-найон!

Внутри шатра было чисто и уютно. На стенах висели чучела птиц, конская утварь, выделанные шкуры различных животных. На полу – многочисленные войлочные паласы, плотно соприкасавшиеся с отлично отделанным мехом. Было слышно стрекотание кузнечика. Баурчук Арт Текин вышел из шатра и немного прогулялся на свежем воздухе. Затем вернувшись в шатер, разделся и лег на одеяла, раскинутые на медвежьей и волчьей шкурах. Он даже не вспомнил об Алтун-Бике.

− Кто это? Стой! – воскликнул караульный, направив копье на приближавшуюся к шатру женщину. – Вы куда?

− Я дочь Каана – Алтун-Бике. Я войду в шатер Баурчука Арт Текина.

Охранник растерялся. Он имел приказ никого не пропускать, но ведь перед ним стояла дочь самого Каана!

− Подождите немного, госпожа. Я пошлю кого-нибудь за Отчегин-найоном. Нет, лучше я схожу сам. Я добьюсь разрешения для вас! – пролепетал караульный, и, оставив вместо себя другого охранника, побежал к шатру Отчигина-найона.

Новый охранник оказался еще более упрямым.

− Я знаю вас, госпожа, но таков порядок! Мы – гвардия великого Каана... Я обязан обыскать вас.

− Алтун-Бике начинала сердиться. Она уже подумывала возвращаться назад и сделала несколько шагов, как перед ней предстал первый охранник.

− Вам разрешено войти, госпожа Алтун-Бике! Темуге-Отчегин разрешил. Простите меня, я на службе. Если бы я пропустил вас сразу, то меня могли очень сурово наказать. Еще раз прошу прощения! – произнес он, виновато глядя вслед Алтун-Бике, удаляющейся в направлении шатра Баурчука Арт Текина.

Баурчук Арт Текин безмятежно спал. Алтун-Бике разделась и лишь после этого разбудила его. Увидев нагую Алтун-Бике, Баурчук Арт Текин растерялся.

− Кто пропустил? Отчегин? Или это затея Борте Уджен Сечен Хатун?

− Нет, не Отчегини и не мать. Я сама. Я решилась на это сама! А вы боитесь их? Бесполезно! Даже если я сейчас уйду, разнесутся слухи, что мы были вместе. Все равно меня обвинят в распутстве... Но ведь и уйгуры должны увеличиваться числом!

Алтун-Бике гладила Баурчук Арт Текина, целуя и лаская, нежно снимала с него одежду.

− Я не спрашиваю, что вы делали в стране мусульман, потому как все знаю... Хочу лишь спросить о моем брате Джучи?

− Он часто вспоминает вас. Знает о наших отношениях. Да и с ним мы сблизились, сдружились. Он мне как родной братишка. Мы часто откровенно беседовали с ним. Он против массовых убийств, сторонником которых является Каан. Но сам Джучи – благороден и храбр. Не участвует в грабежах и насилии. Он устал от войны и мечтает в будущем заняться наукой.

Джучи ни о чем не спрашивал вас?

− Он просил, чтобы я привез ему турфанского зеленого киш-миша – сушеного винограда.

− А еще?

− Вы встречались со своей старшей супругой?

− Нет. Не удалось...

− Знайте, что Ангурат-найон – ужасный человек. Каан специально оставил его в Уйгурии. В его правилах оставлять верных ему людей. Таким образом, Каан проверяет вас... А вы изменились. Не зря говорят, что сын дракона – это тоже дракон...

Вдруг Алтун-Бике встревожилась, словно бы ее сердце пронзила игла.

− Сумеет ли осуществить свою мечту мой дорогой брат Джучи? − грустно прошептала она. Затем повысив голос, добавила:

− Я не пророк и не святая, но я чувствую, что не увижу вас более. Вы живой, а всякому живому нужно жить, добиваться славы, признания, счастья... Я бы хотела, чтобы вы пришли ко мне в качестве независимого правителя Уйгурии. Но мне жаль вас, ибо таких, как вы на земле мало. Но есть два ужасных человека: один из них – Чингисхан, а второй вы – предатель Баурчук Арт Текин! Уйгур-предатель!

− Замолчи! – воскликнул Баурчук Арт Текин, вскакивая с постели. – Чингисхан – великий человек! Он мой друг и наша дружба передастся нашим потомкам!

− Простите, Баурчук Арт Текин! – обняла Идыкута Алтун-Бике. – Вот и вы обижаетесь на меня. Но ведь я два года молчала, ни с кем не делясь своими мыслями. Но ведь я не немая и не сумасшедшая. Просто два года я думала только о вас. А вы ведь даже и не вспомнили обо мне!

− Да, это так, − ответил Баурчук Арт Текин, увидев слезы, навернувшиеся на глаза Алтун-Бике.

− Все смеются надо мной. Я все знаю, но молчу. Ибо меня лишь понимают небо, звезды, вода, трава, ветер, цветы... Я беседую лишь с ними. Я слишком горделива, ибо меня таким создало Небо! Но вас я полюбила... Вы в моем сердце, мыслях, в самой моей сути. Свидетелем этого является сама природа. И я с нетерпением ожидала вашего приезда в Каракорум. Само Небо послало мне вас. И если вам сейчас все равно, то когда-нибудь вы все же вспомните обо мне... Но не придете, не увидите меня... Не станете искать мою могилу. Но все равно вы хороший... Мой уйгурский супруг, с которым мне суждено было провести лишь одну ночь! И вы убедились в моей чистоте и невинности...

− Я тоже буду скучать по тебе! Я увезу тебя в Уйгурию! В последнее время мне все больше снятся пески беспроглядной пустыни...

Говоря эти слова, Баурчук Арт Текин не мог знать, что к его следующему приезду в Каракорум Алтун-Бике исчезнет на священных просторах Орхона.

В тот же вечер Борте Уджен Сечен Хатун вызвала к себе Теркен Хатун. Заставив встать на колени, она перечислила пленнице ее обязанности.

− Отныне ты будешь моей личной служанкой. Тебе понятно?

− Да, благородная Борте Уджен Сечен Хатун!

− Каждый вечер будешь мыть мне ноги теплой водой.

− Слушаюсь, госпожа.

− Будешь стирать мои вещи.

− Хорошо!

− Каждые три дня, вскипятив воду в большом казане, будешь меня мыть. Ты не должна притрагиваться к игле или шилу. Всякий раз, прежде чем войти ко мне, подвергнешься обыску со стороны Отчегин-найона. Предупреждаю, лишь только подумаешь о покушении на меня, в тот же миг лишишься жизни! Слушай внимательно! Будешь питаться остатками моей еды. Намаз совершать не будешь. Спать будешь вместе с Парикиз. Ступай в свою нору!

Когда Теркен Хатун вошла в чистую аккуратно прибранную комнатенку, Парикиз там не было. Ее вызвала Чахэ. Теркен Хатун не выдержала испытанных ее унижений и заплакала.

Беспечная Чахэ точно так же как и Борте Уджен Сечен Хатун приказала девушке встать на колени. Она настойчиво задавала пленнице один и тот же вопрос:

− Это правда, что ты была с Кааном?

Парикиз было очень больно вспоминать эту ужасную ночь, но она не смела, ослушаться и отвечала:

− Да, госпожа, он насильно взял меня... Я была без сознания.

− Сколько дней это продолжалось?

− Всего одну ночь!

− Тебя тянет к мужчинам?

− Нет. Я боюсь их. Наутро Чингисхан передал меня Алак-найону. А он, разорвав на мне одежду, словно животное набросился и опозорил прилюдно... Затем на моих глазах убил моего отца Рукаэддина и брата Садырдина...

Чахэ рассмеялась.

− Но ведь так хорошо находиться в объятиях мужчины. Я вот уже два года как не видела мужа и страдаю от этого страшно. Даже сон пропадает. Послушай, ты знаешь этих мужчин, что прибыли с вами.

− Да, они все из Самарканда.

− Хорошо! – произнесла Чахэ, схватив ее за плечи и повернув к себе. – Послушай, скажи им, чтобы каждую ночь по одному приходили ко мне в шатер.

− Вы что? Больная?

− Да, наверное, больная? Я не могу жить без мужчины! Если ты мне поможешь, то и от меня можешь ожидать поблажек. И тебе я позволю встречаться с парнями. Вот, например, Тататуна. Он и со мной заигрывает. Борте Уджен Сечен Хатун все высматривает, по ночам не спит! А мне не нужно никакого богатства кроме мужчины! Мне нужен мужчина! Ты слышишь меня?

− Да, слышу! Я исполню ваше пожелание!

Парикиз сдержала свое слово. Она устроила так, что каждую ночь в покои Чахэ незаметно проходил один из самаркандцев. Соответственно довольная Чахэ по-другому стала относиться к своей служанке, предоставляя ей все большую свободу действий.

Со временем мусульманам стало позволительно отлучаться на довольно большие расстояния, где они, пася скот, могли оставаться по несколько дней... Чахэ не придавала особого значения предупреждению Борте Уджен Сечен или Отчегина-найона, которые, конечно же, догадывались о ее поведении. Она даже стала готовить еду для слуг, продолжая делить с ними ложе.

Что касается Парикиз, то она сблизилась с Тататуной. У них завязались доверительные отношения, постепенно переросшие в любовь.

В первый же день приезда в Каракорум Баурчук Арт Текин сказал Тататуне:

− Обрати внимания на эту девушку! Не думай о том, что она – пленница и раба! Возможно, это твоя судьба. И не позволяй, чтобы Парикиз попалась в лапы Отчегина-найона!

− Хорошо, брат мой! – отвечал Тататуна.

− Давай пройдемся до монастыря, − говорил тогда Баурчук Арт Текин Тататуне. Ведь Атай Сали сегодня прощается с послушниками. Да и я вот уже два года как не преклонял колени перед великим Буддой. Я увезу Атая Сали с собой в Бешбалык. К тебе же у меня есть просьба: устрой побег Теркен Хатун. Помоги ей. Ведь она благородная, гордая женщина!

− Это очень трудно. Начальник приграничного корпуса Кокдай и его заместитель Агат-найон исключительно опасные люди. Они найдут ее и могут уничтожить. Не лучше ли ей пока не думать о побеге?

− Попытайся сделать, как я прошу. В твоих руках несметные богатства. Подкупи Кокдая и Агат-найона. Все те военачальники, кто отправился на войну, обогатились. А эти прозябают в нищете! Думаю, они не откажутся. Возможно, можно будет сунуть и Отчегину-найону. И они будут тебе благодарны. Договорились?

− Я попытаюсь! Сделаю все, что смогу!

− Ну, вот и прекрасно! Я сегодня провел беспокойную ночь. Пошли скорее в храм. Атай Сали уже, вероятно, приступил к проповеди.

В буддистском храме собралось много народа. Здесь были и высокопоставленные монгольские чиновники со своими детьми и родственниками, и гвардейцы из рода Алтан, охранявшие покои Чингисхана и высших должностных лиц. Среди присутствовавших находились и Кокдай с Агат-найоном. Пришли также жены Чингисхана Борте Уджен Сечен Хатун и Чахэ Хатун. Они вошли в храм одновременно с Баурчуком Арт Текином. Среди приглашенных находилось много уйгурских и монгольских военных. Не было видно лишь Алтун-Бике. В честь Атая Сали монахи стали бить в барабаны и гонги. В просторном помещении храма зажгли заранее приготовленные благовония и свечи. Свыше десяти послушников в голос осуществляли моление. Присутствующие, опустившись на колени, кланялись изображению Будды, прося благополучия Атаю Сали. Затем Атай Сали вместе со всеми прочитал молитву о прощении. После нескольких земных поклонов зажгли специальную бумагу. Монахи стали приглашать на поминальный обед. В конце церемонии Атай Сали тепло попрощался с монголами.

Баурчук Арт Текин пересчитал телохранителей, прибывших с ним. Лишь после этого он вскочил на лошадь и отдал приказ трогаться в путь.

− Мы будем сопровождать вас, господин, вплоть до границ Уйгурии! – провозгласил Отчегин-найон. – Вместе с вами отправится Агат-найон, а командующий пограничным корпусом Кокдай прикажет развести костры, возвещающие о вашем возвращении на родину.

− Благодарю! Надеюсь, мы еще увидимся! – ответил Баурчук Арт Текин и направил поводья коня в сторону родной Уйгурии. – Прощай, Каракорум!

Они скакали вдоль подножья высокого холма и вдруг на его вершине увидели Алтун-Бике, одетую в длинное белое платье и внимательно наблюдавшую за ними.

− Смотрите, Алтун-Бике! Вон стоит Алтун-Бике! – наперебой заговорили воины.

Баурчук Арт Текин резко натянул поводья и заставил коня, скакавшего галопом, остановиться. Все остальные последовали его примеру. Однако Алтун-Бике, словно бы не замечая его, повернулась и пошла прочь. И Баурчук Арт Текин не последовал за ней.

− Вперед! Вперед! – лишь скомандовал он и поскакал во весь опор, словно бы убегая от кого-то.

− Мы подали сигнал, мы зажгли костры! – радостно сообщил Кокдай. – Теперь в Уйгурии очень скоро узнают о том, что вы вышли в дорогу. Наверное, Ангурат-найон уже ждет вас.

− Хорошо, что вы организовали сообщение! – ответил Баурчук Арт Текин довольный действиями Кокдая.

Сам же он вдруг почувствовал, словно бы невидимые крылья несут его домой в родные края.

На границе Уйгурии Агат-найон и Кокдай тепло попрощались с Идыкутом.

− Пусть всегда победа сопутствует вам! – произнес Агат-найон. – Да расширятся земли наших стран!

− Пускай мы услышим только хорошие вести! Да здравствует наш Каан! Надеюсь на встречу с вами! − добавил Кокдай.

Пожимая им руки, Идыкут произнес:

− Прощайте, мои монгольские друзья!

− Прощайте, уйгурский правитель!

Уже через мгновение уйгуры и монголы разделились, и две группы всадников поскакали в противоположные стороны. Одна группа направила коней в столицу Уйгурии − Бешбалык, другая – в Каракорум.

* * *

Чингисхан находился в огромном Желтом шатре близ города Хорезма, глубоко задумавшись над создавшимся положением. Над шатром развивались белые и черные стяги. Сам шатер надежно охранялся представителями личной гвардии Каана. Военные успехи монгольских войск были очевидны, но Чингисхана беспокоило то, что от Баурчука Арт Текина не было никаких вестей. «Что случилось? Достиг ли он Каракорума? Передал ли в руки Тататуне бесценные сокровища, увезенные в обозе? Надежна ли была охрана, сопровождавшая его в пути? Смог ли он дать отпор встречным разбойникам и грабителям? И почему я собственно так беспокоюсь? Ведь я верю своему пятому сыну!», – задавал он себе эти вопросы. Правдой было то, что, отправив Баурчука Арт Текина в Каракорум, Чингисхан таким образом устроил тому очередную проверку. Однако Баурчук Арт Текин, свое-временно поняв это, действовал открыто и честно.

− Можно спросить вас, наш отец и муж?

− Спра-ши-вай! – весело ответил Чингисхан.

− Правда, что некоторые спасают свои жизни, отдавая драгоценности?

− Да, это так!

− Но, ведь мы отдаем нечто большее, чем золото? Неужели этого мало, чтобы спасти нас от смерти?

− Вы свободны! – рассмеялся он. – Убирайтесь, чтобы я больше не видел вас!

Таким образом, при помощи своей молодости и красоты девушки спаслись из монгольского плена. Но их уход обернулся пользой и для Каана. Он стал приходить в себя от бесконечных бессонных ночей и вскоре вновь обрел бодрость и подтянутость.

Чингисхан вспомнил все прошедшие сражения. Перед его глазами промчались подвиги его найонов, его великих военачальников.

Что касается Джучи, то ему очень не хватало его уйгурского брата Баурчука Арт Текина, посланного отцом в Каракорум. Проявив храбрость при взятии Хорезма, он вновь выказал несогласие с массовыми убийствами мирных жителей. Эту свою позицию он пытался объяснить всем подчиненным ему найонам.

В конце концов, Джучи добился того, чтобы Чингисхан выслушал его. И вот перед Кааном стоял ни кто-нибудь, кто покорно ожидал своей смерти, а отличавшийся от других монгольских полководцев своей храбростью, рассудительностью и благородством его старший сын Джучи.

− Почему ты занимаешься пропагандой отличной от моей военной доктрины? – сурово спросил Чингисхан сына. – Ты кто? И где ты находишься? Ты осознаешь, кто такой я?

Джучи отвечал спокойно и обстоятельно.

− Отец, я монгольский воин Джучи-найон. Сын великого Каана. По происхождению я, как и Каан – монгол. Моя религия, религия Каана – буддизм. Моя мать – Борте Уджен Сечен Хатун. Родился я в Каракоруме. Пил я чистую воду Мисая, Селенги, Керулена и Орхона. Ел я пищу, которую давал мне Каан. Учился я тому, чему учил меня Каан. Однако думаю я самостоятельно... Это мое богатство... А потому у меня есть свой характер, свое мнение, свои мысли... Я всегда открыто говорю то, что думаю. И я вижу, что война длится уже три года. Мы одерживаем победу за победой. Это важно и нужно. Но мы уничтожаем и безвинных, безоружных людей. Мы сеем смерть и убийства. Когда это прекратится? Мусульмане покорились тебе. Разве этого недостаточно? Ведь нельзя уничтожать тех, кто признал твою власть. Мы говорим пленным, что лишь посчитаем их, а сами выводим в поле и уничтожаем! Так не должно быть! Большая ошибка и даже преступление – уничтожать целый народ!

− Нет! Я так жил, так и умру. Я пока еще не уничтожил всех мусульман. Да и не уничтожу! Но ты еще не видел настоящей жестокости. Это еще впереди. Ты убедишься, что я не оставлю живым ни одного тангута. И никто не сможет мне помешать!

С этими словами он громко рассмеялся.

− Мне противно слышать это!

− А мне абсолютно нет!

− Но ведь люди проклянут нас, отец!

− Пускай, я от этого не пострадаю. То, чего добьемся мы, никто и никогда не сможет добиться! Пускай попробуют! И что плохого, если каждый из вас будет править на огромной части Европы или Азии? Разве плохо, если наша земля будет неуклонно разрастаться, если казна будет полна сокровищ? Монголы были разобщены, разбросаны по степи. Никто не воспринимал нас всерьез. Я же сумел объединить их. Разве это плохо? И разве монголы не гибнут в боях? А мало ли погибает уйгуров? Ты прекрасно знаешь, сколько храбрейших бойцов осталось лежать в чужой земле. Это так печально. Мы ведь тоже испытываем горечь утраты. Ведь это правда?! А кто их убил, если не мусульмане? Почему ты не спрашиваешь об этом?

Отец и сын не соглашались друг с другом, так как их позиции кардинально расходились.

Разговор был прерван.