Ахметжан Ашири Произведения Том II роман-эпопея идикут пройдут минуты, годы, целый век, Но, вечно жить не может человек

Баурчука Арт Текина и Чингисхана сопровождала свита, состоявшая из десяти всадников, находившихся впереди них, пятидесяти всадников – по левую сторону и пятидесяти – по правую. Долина Орхона представляла собой бескрайнюю, необозримую, прекрасную, таинственную степь! Она была покрыта густой травой и ковылем, в которых вязли копыта лошадей настолько, что лошади то и дело всхрапывали, ржали, и всадникам приходилось постоянно натягивать удила, чтобы не наткнутся на очередной кустарник. Лучи солнца золотистым светом озаряли бирюзовые долины, а ветерок прохаживался по ковылю и кустарникам, создавая бесконечные волны. Аромат разноцветия наполнил округу пахучим степным запахом.

Баурчук Арт Текин и Тора Кая согласно старой традиции поклонились земле предков. Повернувшись к солнечному диску, они девять раз приветствовали его. Затем повернувшись лицом на восток в сторону захоронений более чем двадцати пяти каганов Уйгуро-Орхонского каганата, Босат, Баянчур, Ел Текин-Боко, Айчур-Кутлук Билге, Кутлук-Ай Танрида Улук Болмиш Алп Кутлук Билге, Хазар, Хо, Кичик, Оги, Инан Текин, Танрида Кут Болмиш Текин и других, поклонились их могилам и надолго замолчали.

Чингисхан же, находясь в седле, также молчал, наблюдая за Идикутом, которому почудилось, что огромный табун лошадей приблизился к нему. Вот он ясно слышит голоса погонщиков, свист плеток, ржанье лошадей. Какой-то вооруженный человек гнал табуны, проходя как бы сквозь Идикута.

«Чей это табун? Такой большой! – спрашивал самого себя Баурчук Арт Текин. И слышал ответ:

– Мой! – отвечал молодой человек на высоком коне. – Этот скот принадлежит Уйгуро-Орхонскому каганату.

– Но кто ты такой?

– Пан Текин. Каган Уйгуро-Орхонского каганата!

– Пан Текин? Но ведь прошло уже двести лет! Ведь вы покинули Орхон, чтобы уйти на запад?! Ведь в Бешбалыке, Турфане вы создали новое Уйгурское государство!

– А ты, оказывается, знаешь... Но я не покидал Орхон! Эта земля для меня священна! Если она нужна живым, то и мертвым она также нужна!

– Но твоя могила в Турфане. А рядом лежит мой отец – Исан Томур. Так для чего же ты пришел в долину Орхона?

– Моя душа – на небе. А я здесь, чтобы увидеть тебя! Чингисхану говори правду. Помни, что земли Орхона – с давних времен принадлежали восточным тюркам! Говори об этом твердо и открыто! Именно здесь было создано государство восточных уйгуров! Не забудь, скажи об этом завоевателю! В нижнем течении Орхона издревле уйгуры занимались земледелием, выращивали пшеницу, рожь, ячмень. Используя воду Селенги, строили оросительные каналы, процветало и ремесло, уже в то время были известны ткани, паласы, ковры, изготовленные уйгурскими мастерами. Многочисленные мельницы, установленные на речных отводах, перетирали зерно, превращая ее в отменную муку. Было налажено и кузнечное дело, работали мастерские по обработке камня. Производство строительных материалов и само строительство было более развито, чем в соседних странах. Перед тобой находится столица Уйгуро-Орхонского каганата – город Ордубалык-Карабалгасун! В нем – много домов, дворцов, прекрасных каменных сооружений. Нами были основаны Байбалык и Хатунбалык, расположенные на берегу Селенги. Мы были очень сильны! Мы обладали армией в двести двадцать тысяч всадников, которые надежно защищали нас от нашествий врагов. Лично я принадлежал к союзу «Десяти племенных уйгуров». И вообще Уйгуро-Орхонский каганат занимал громадную территорию: на востоке он достигал горной системы Хинган, на севере – до Байкала и верхнего течения реки Енисей. На юге, вплоть до Великой китайской стены, на юго-западе – до гор Алтунтаг, на Западе – до Ферганской долины и Семиречья. Какое же это было великое государство! Моему предшественнику – кагану Кутлук Билге удалось объединить девятнадцать племен восточных тюрков, или уйгуров.

– Но почему же погиб Уйгуро-Орхонский каганат?

– Враг был среди нас. Между племенами Яглакар и Адиз возникли споры за обладание троном. Предателей поддержали енисейские киргизы. Именно киргизы и некоторые уйгурские роды подожгли Карабалгасун. Мы потерпели поражение от киргизов. В тот год был сильный мороз, и снег лежал толстым слоем. От этого природного бедствия начался падеж скота. Мы ничего не смогли сделать. Скот фактически весь пал... Более того, наших боевых коней угнали предатели. В 840 году Уйгуро-Орхонский каганат распался. Наш тогдашний союзник – династия Тан не оказала никакой помощи. И тогда мы – Восточные уйгуры были вынуждены перекочевать на Запад.

Племя Яглакар в 870 году создало Уйгурское государство в Кянсу. Столицей этого государства стал город Сандиби.

Другое воинственное уйгурское племя – Ягма еще в 850 году переселилось в Семиречье и Центральную Азию, основав там Уйгурское Караханидское государство.

– Ну а ты, мой мудрый предок, а ты – каган Пан Текин, куда ушел ты?

– Я повел всех оставшихся уйгуров, все племена, что жили в районе Карабалгасуна, и направился на Запад. Я возглавил это грандиозное переселение, двигаясь вдоль горных хребтов. С собой мы гнали тысячные стада. Затем я повернул на Юго-запад, и, пройдя сквозь Кумул, Карашахар, Куча, которые являлись периферией Уйгуро-Орхонского каганата, наконец-то избавился от преследования, укрывшись в межгорных долинах Танритага. В этих местах мы оставались три года. Воссоздали конное войско, пробудили национальную гордость. И тогда я сказал Боко Текину:

– Хочу создать в Турфане и Бешбалыке новое государство!

– Какое государство? – удивился он.

– Уйгурское государство!

– Задумка хорошая, однако, в Турфане обосновались тибетцы, а в Бешбалыке – киргизы. Не вытеснив их, ничего создать, будет нельзя.

– В этом-то все дело! Но ведь у нас, Боко Текин, есть войско! Просто нужно действовать!

– Через некоторое время Боко Текин изгнал тибетцев из Турфана, разгромил киргизов в Бешбалыке. Оба города перешли в руки Боко Текина и в 846 году я создал Уйгурское государство. В нем было две столицы – Турфан и Бешбалык, себя я провозгласил счастливым Уйгурским Идикутом…

– С тех пор прошло много лет... Боко Текин убил меня. Знаю, что ты убил Исан Томура. Хотя он был твоим отцом.

– А кто убьет меня? Сможешь сказать? Предок мой – Пан Текин, скажи!

– Нет. Не знаю. Но прошу, не отдавай уйгурские богатства, собранные и созданные твоими предками, мной – Боко Текином, Арслан-ханом, Ирдимин-ханом, твоим отцом – Исан Томуром Чингисхану! Мы тебе этого не простим! Мы тебе – не простим! А кто тебя убьет, я не зна-а-ю!

– Подожди, не уходи! Пан Текин! Подожди! – Баурчук Арт Текин застыл на месте, подняв руки и глядя вслед исчезающему духу.

– Уйгуры – народ, который появился в человеческой истории в период буранов и вьюг. Он зрел, набирал силу, страдал и оплакивал потери, разорялся, уменьшался и вновь возрождался... После смерти Кутлук Билге кагана, когда его сын – Баянчур Танрида Болмиш Ел Тутмиш стал правителем, уйгуры оказали неоценимую помощь династии Тан. Разбив мятежников, они освободили столицу династии Тан. В последующем, когда уйгурам было тяжело, династия Тан оказала им помощь. А Чингисхан? Веришь ли ты, что он поможет? Я – не верю! Мы – народ, который не раз создавал государство! Долгие годы уйгуры оберегали свои границы, но постепенно мы ослабевали и вынуждены были испытать влияние Государства Тангутов, Западной Кидани, а теперь вот заключили союз с Монголами. Однако Уйгурия ни к кому не присоединялась и всегда была независима! Во времена Уйгуро-Орхонского каганата, напротив, тангуты покорились уйгурам! Будь тверд, Баурчук!

– У меня есть верный защитник – это Чингисхан! Моя опора – Чингисхан! – закричал Баурчук Арт Текин. Его голос разнесся по земле Орхона.

Услышав это, Чингисхан обрадовался.

– Сын мой – Идикут! С кем это ты беседовал? Что с тобой?

– Ни с кем! – ответил Баурчук Арт Текин, не имея сил оторвать взгляд с той стороны, куда исчез дух Пан Текина.

– То, что ты считаешь меня своим защитником, радует меня. Но скажи мне, а уйгуры оказывали ли они покровительство какой либо стране?

– Великий ученый, мой предок – Махмут Кашгари в своем знаменитом труде – «Словаре тюркских наречий», писал так: «Напали мы на тангутские войска. Разгромили страну. Мужчин уничтожили, женщин пленили. Тангуты покорились. Это была победа Уйгуро-Орхонской армии. И эта победа зафиксирована письменно!».

– Однако уйгуры не до конца рассеяли тангутов! – произнес Чингисхан, внимательно слушавший Идикута. – Тангуты – враги нам обоим! – добавил он, как бы говоря, что нужно предпринимать в дальнейшем.

– Сабля в ножнах, стрелы в колчанах, пора их доставать! – как бы читая мысли Чингисхана, произнес Баурчук Арт Текин.

– Пусть пока еще поживут. Но я им уже копаю могилу. Глубокую могилу. Все туда поместятся! – гневно произнес Чингисхан. – Сначала на очереди мусульмане Центральной Азии, а уж потом – тангуты!

– Но ведь там всегда жили уйгуры из племени Ягма. Кроме того, переселившиеся из Уйгуро-Орхонского каганата уйгуры осели и там.

Чингисхан, натянув удила, заставил лошадь повернуть голову и остановиться.

– Вера – ведь другая!

– Язык не другой! «Девятиплеменные уйгуры», «десятиплеменные уйгуры», «уйгуры-огузы» – кровные братья. Да там есть и другие родственные тюркские племена.

Чингисхан нахмурился. Он молчал, чтобы выслушать Идикута до конца.

– У уйгуров и верований много, но и врагов тоже много... Но и богатств много!

– Я не против веры! Но мне нужна мусульманская казна! Нужна земля мусульман!

– Но надо испытать силу и возможности Караханидов, Великих Сельджукидов, Газневидов. Смогут ли они противостоять натиску Каана?

– Не смогут! – засмеялся Чингисхан. – Войска Идикута и монголов обрушатся на них словно ураган... А сейчас поедем в Карабалгасун и посмотрим на памятный каганский камень, воздвигнутый в честь «девятиплеменного союза уйгуров».

Они огрели плетьми своих коней, и упитанные, сильные лошади, несмотря на высокую траву, резво поскакали в сторону Карабалгасуна.

− Вот он – большой, памятный камень...

Они продвигались уже вдоль Селенги, и недалеко от озера Шиниосу подскакали к «памятному камню Баянчура». Этот памятник был посвящен сыну кагана Кутлук Билге, кагану Баянчур Танрида Болмиш Ел Тутмиш Билге. Идикут Баурчук Арт Текин, конечно же, слышал о наличии таких исторических памятников, но теперь, воочию увидев их, прикоснувшись к ним, он был безмерно горд тем, что он тоже – уйгур!

− Эта наша письменность! – воскликнул он, протирая ладонью пыль с каменной поверхности. – Всего-то сорок девять строк выбито. Этот памятник был посвящен кагану Баянчуру и был поставлен его сыном, каганом Боко Ай Танрида Кут Болмиш Ел Тутмиш Куч Кутлук Билге. Текст возвещал о торжественном вступлении Баянчура на каганский трон, о его времени, о новых указах, о границах государства, о битвах Баянчура с соседними племенами.

Известен и памятный камень, находящийся в долине реки Тас, так называемый «Тасский камень». Надпись на нем оставил также Бого каган.

Идикут Баурчук Арт Текин попытался прочесть надписи, увиденные им на этих памятных камнях.

− И что там написано? – спросил Чингисхан.

− Здесь написано, мой Каан, что в этих местах народ «Десяти племенных уйгуров» и « Девяти племенных огузов», оставался более ста лет! Я глубоко благодарен вам за то, что вы привезли меня в эти земли, что дали возможность соприкоснуться с памятью моих предков! Да поддержат вас святые духи великих каганов, да хранит вас шаманизм и манихейство, которые были почитаемы в Уйгуро-Орхонском государстве.

− Ты мудр и правдив! Запомни же, что мы оба войдем в историю!

Неожиданно небо над Орхоном заволокла черная туча. Пошел сильный дождь и все, кто был в широкой степи, промокли до нитки. Чингисхан, глядя на небо, протянул вверх руки и с тревогой произнес:

− Спаси меня, о Небо! − взмолился он, спешившись и обняв шею лошади. Внезапно он задрожал всем телом. В тот же миг с неба посыпал град, который заставил тело Каана трястись еще больше.

− О Небо! Сохрани, обереги меня! − еще громче взмолился Чингисхан.

Идикут Баурчук Арт Текин, спрыгнул с коня, приблизился к Чингисхану и обнял его за плечи.

− Что случилось, мой Каан? – спросил он с тревогой.

Телохранители окружили Чингисхана, и, упав на колени, поднимая плетки, зажатые в ладонях, принялись кричать:

− Мы погибли! Мы погибли!

Трясущийся от страха Чингисхан повернулся всем телом к Баурчуку Арт Текину. Тот, не понимая причины, произошедшей перемены в Каане, стоял озадаченный. И тут со страшным треском сверкнула молния, полоснув по туче, и, разрубая ее на две части. Загремел гром.

− Нет! Нет! О Небо, пожалей меня! Не пугай! Не пугай! Я склоняюсь перед тобой! О Небо!

Идикут только сейчас понял, что Чингисхан − сторонник шаманизма, страшно боялся такого природного явления как гроза. Между тем, ужасающие раскаты грома повторялись, сверкала молния зелено-голубым озарением, освещая мокрую степь, разрывая небо в клочья. Но, через короткое время небо прояснилось, и теперь уже ошеломляющая тишина, повисла над степью. Каан тихо взобрался на лошадь. За ним последовали и все остальные.

− Гром и молния перестали! Слава великому Небу! – облегченно вздохнул Каан.

− Да, перестали!

− Слава Небу!

Оказалось, что Чингисхан, этот прославленный герой боялся лишь обыкновенной грозы!

Когда они немного отъехали, то где-то сзади послышались задушевные каганские песни периода Уйгурского государства на Орхоне. Баурчук Арт Текин остановил лошадь, слез с нее и стал слушать. Чингисхан и другие также остановились.
Я много ел и много пил,

Я много видел битв и войн!

Стрел сотни во врага пустил,

Со мной всегда мой верный конь!

В руках оружье, жезл, и щит!

За счастьем мчимся мы в погоню,

Наш символ – волк пред нами мчит!

Железное копье – защита и опора,

Азарт и страсть покрыли лица!

И реки бурные, и полноводно море,

И небо солнцем озарится!

− Здравствуй, Орхон! Полюбуйся на внуков твоих хозяев! Здесь Баурчук Арт Текин! Здесь я – Чингисхан!

Голос Каана, пронесясь по широкой степи, по ее просторам, замер в горах, возвышавшихся на горизонте. А сам он, повернувшись к Идикуту, произнес:

− Я часто прихожу в эти края. Твои отважные, мудрые предки знали, где жить, как жить, как создавать государство! Покидая эти земли, они передали нам свое душевное богатство, свою душевную теплоту! Слава уйгурам, обладающим такими благородными чертами характера! Я никогда не преклонял колени. Но земля Орхона – моя сила, моя мощь! В этих местах живут души монгольских и уйгурских святых предков! А потому я преклоняюсь перед седым древним Орхоном!

Баурчук Арт Текин и Тора Кая, затаив дыхание, слушали эти искренние признания Чингисхана.

Как только Каан замолчал, Баурчук Арт Текин воскликнул:

− Мои святые предки! Вас нет, вы ушли. А передо мной лишь громадные черные камни. Но мои мысли сейчас о живых, о том, как бы сохранить уйгуров Уйгурии!

Эти слова Идикута, безусловно, услышал Чингисхан. Таким образом, они оба выказали те сокровенные чувства, которые хранились в их сердцах на протяжении долгого времени. Они вновь вскочили в седла, и принялись, кружить вокруг этих вечных, памятных камней, которые находились на берегу Орхона. И камни не разрушились при виде этих грозных правителей, они продолжали стоять, как бы, обдумывая услышанные слова.

− Сын мой! − прервал тишину Чингисхан, ты, должно быть, доволен тем, что эти памятные камни сохранились. Это благодаря тому, что они находятся здесь под моим покровительством!

− Конечно, мой Каан! И я глубоко благодарен вам за то, что вы помните прошлое, и почитаете уйгуров! Но, известно ли вам, что в этих местах жили именно восточные уйгуры?

− Да, это так. И, когда правители Уйгуро-Орхонского каганата перекочевали в Центральную Азию и Европу, они захватили с собой весь скот, оставив землю и многочисленные постройки в разрушенном Карабалгасуне. Все это имущество в дальнейшем досталось мне.

Он ненадолго замолчал, а потом продолжил:

− Будь уверен, я завоюю весь мир! Захвачу богатство всех владык! Однако вечно удержать эти земли, наверное, не смогу! Но земля Уйгурии – навечно принадлежит уйгурам! Это земля Баурчук Арт Текина! Поэтому, не думай о плохом! Сегодняшнее Уйгурское государство не повторит судьбы Уйгурского государства на Орхоне! Не слушай того, что тебе говорят предки! Слушай меня, живого и сильного! Двести лет процветал Уйгуро-Орхонский каганат. А затем распался! Но его разрушили не монголы. В этом виноваты вы сами – уйгуры, обратившиеся за помощью к киргизам. Вы подставили свою страну под удары их сабель. Ты знаешь, что это правда! И после этого вы разделились. Возможно, через несколько лет ты увидишь вновь уйгуров, встретишься с теми, чьи предки ушли тогда в Центральную Азию. Об этом еще напишут в хрониках и летописях! Представь себе, ты ведь человек образованный.

− Знаю! − сказал Баурчук Арт Текин. − Знаю, что двести лет процветал свободный и независимый Уйгуро-Орхонский каганат. Но в результате катастрофы уйгуры разделились. Один из принцев – Пан Текин повел пятнадцать племен на запад. Они пришли на земли Бешбалыка, Урумчи, Турфана, Карашахара, Кучи, и соединились с Западными уйгурами, жившими всегда в этих местах.

Другая часть уйгуров Уйгуро-Орхонского каганата, то есть Восточные уйгуры, откочевали в Арганум – Семиречье и в окрестности Кашгара. В единстве с кровными братьями, ядром которых было племя Ягма, они создали Уйгурское государство Караханидов.

Чингисхан молча, слушал рассказ Идикута. Он не высказал своего отношения к этим историческим фактам, а только произнес:

− Я знаю Уйгурию! Знаю уйгура Баурчук Арт Текина! И Идикут будет жить вечно! И я буду вечен!

В словах Чингисхана можно было четко уловить мысль о том, что он всячески будет оберегать Уйгурское государство, и способствовать тому, чтобы знамя этой страны с изображением головы волка, высоко веяло над своей землей.

Баурчук Арт Текин понял смысл сказанного, и был глубоко благодарен Каану.

− Я счастлив, что я узнал вас, ваши намерения! Вы – величайший лидер и правитель монгольского народа! Вы – славный сын Монголии! Я всегда буду рядом с вами!

Тора Кая, желая подчеркнуть, что мысли и намерения двух правителей волнуют и его, сказал:

− Да услышит создатель ваши стремления и чаяния! Да не пропадут даром ваши заботы о родине и народе!

Оба правителя рассмеялись. Однако, Тора Кая не услышал ни единого слова, ни от Чингисхана, ни от Баурчука Арт Текина. Тора Кая понял, что они, тем самым, выразили свое недовольство его вмешательством в разговор. Эта мысль нашла свое подтверждение в том, что Баурчук Арт Текин бросил на Тора Кая хмурый взгляд. Но, Тора Кая понял, что это не опасно, а даже наоборот. Так как, таким образом, Идикут лишь подчеркивал взаимную, его с Кааном, искренность.

Оба правителя двигались несколько впереди Тора Кая. Он же, посчитав, что Чингисхан желает поговорить с Баурчук Арт Текином наедине, чуть попридержал лошадь.

− Караханиды – мусульмане?

− Да, мой Каан! Караханиды – мусульмане! Кровь у нас одна! Они тоже из тюрков! Корни едины! Религия другая!

− Я привык говорить все, как есть! Никак не могу понять, почему же все тюрки не такие, как уйгуры? Ведь у уйгуров – богатая культура, лояльность, благородство! Почему?

− К сожалению, тюрки разделились. Потому и такие различия.

− Так кто же из тюрков велик? − специально спросил Чингисхан.

Баурчук Арт Текин резко остановил коня и спрыгнул на землю. Чингисхан потянул за уздечку и остановился. Телохранители и охрана, в недоумении поглядывая друг на друга, также остановились.

Баурчук Арт Текин взял пыль Орхона в две ладони. Показал Чингисхану.

− Вот пыль! Пылинки не отличаются друг от друга.

Идикут пересыпал пыль из ладони в ладонь, и стал смешивать ее.

− Все равно – пыль! Отличия нет. И мы также, словно кучка пыли. Пыль – это племена тюркского народа! Центральная Азия и Арганум – исконные земли тюркских племен.

− И вера похожа?

− Мы – уйгуры Уйгурии – буддисты! Преклоняемся Будде!

Каан решил еще раз испытать Баурчука Арт Текина.

− Но, если религия другая, то и характеры разные! − сказал он, намерено разделяя единый тюркский народ надвое.

− «О, великий Будда, что же это за дотошный человек», − подумал Баурчук Арт Текин, ловя себя на мысли, что никогда не задумывался о том, насколько различен характер тюркских племен. Поэтому он промолчал, сделав вид, что не расслышал слов Чингисхана.

Быстроногие кони скакали, словно летели. Всадники мчались в сторону Керулена, в направлении ставки Каана. По дороге Чингисхан подумал о том, что не вызвать ли Идикута на народное монгольское состязание-борьбу, и не помять ли ему бока.

Баурчук Арт Текин, хотя и не знал, о чем думал Чингисхан, но, заметив улыбку на его лице, напрягся, так как предполагал, что от того можно ожидать всего. Он был готов ко всему, и потому решительно подстегнул коня. Эти действия Идикута не остались незамеченными телохранителями.

− Прощай, Священный Орхон! − прокричал Баурчук Арт Текин.

− Вот и Керулен... Высокий Белый шатер... Желтый шатер... Черное знамя... Но есть и знамя Уйгурии – стяг с изображением головы волка...

У шатров стояли Бортэ Уджен Сечен Хатун, Чахэ, сыновья Чингисхана – Джучи, Чагатай, Угэдэй, Толуй, военоначальники – Суботай, Мухали. Они все вышли встречать прибывших. Суботай-багатур выдвинулся несколько вперед, ведя на привязи живого волка, морда которого была обвязана тесьмой. Волк в злобе скалился, показывая острые клыки.

Идикут Баурчук Арт Текин, увидев сизого волка, почувствовал во всем теле сладостное движение. Ведь перед ним было близкое сердцу существо. Но вдруг, он словно бы чего-то испугался.

− «Разве это не волк моего предка Огуз-хана? Ведь волк – символ всех уйгуров-тюрков! Почему он здесь? Как его поймали? Может, он спустился с небес? Или вышел из-под земли? Нет, это не тот волк! Тот давно умер, но его дух хранится в сердцах всех уйгуров! Да и тот, уйгурский волк – сильный, крупный, могучий! Его глаза сверкали, как уголья, а шерсть была нежной и густой, переливаясь синим оттенком. А этот какой-то злой, худосочный, с потухшим взглядом. И почему он здесь? Может, сейчас его отпустят и он набросится на меня?».

И действительно, то ли волк вырвался, то ли его специально отпустили, но он стремглав бросился прямо в сторону Баурчук Арт Текина. Тот, сидя на лошади, не растерялся. Он спокойно отстегнул от сбруи, инкрустированную серебром и драгоценными камнями уздечку, и ударил, что было силы, ею по голове волка. В одно мгновение волк упал и из пасти у него пошла кровь. Он был мертв.

− Ну что, похож он на вашего уйгуро-тюркского легендарного голубого волка? − засмеялся Чингисхан.

− Нет! − гневно ответил Идикут. − Абсолютно не похож. Этот – дохлый! У вас на Керулене много таких?

С этими словами он бросил уздечку прямо на спину, лежащему неподвижно волку. Конец уздечки окунулся в кровь животного.

Поняв, что Идикут обиделся, Чингисхан поспешил переложить всю вину на найона, которому Суботай-багатур передал в последний момент волка, и из рук которого он вырвался. Это был невысокого роста человек, лет тридцати от роду.

− Эй, ты! − закричал он. − Как ты посмел обидеть моих гостей? Почему не смог удержать зверя? По обычаю наших предков тебя необходимо наказать сотней ударов плеткой! Ангурат-найон! Закопать его вместе с волком!

Бедный воин взмолился:

− Но я выполнял ваш приказ! За что меня наказывать?

Он подбежал к Каану и стал целовать полу его халата.

− Я хочу жить! Вы же сами сказали, чтобы я вышел навстречу гостям с волком, и ждал.

Чингисхан подал знак Ангурат-найону. Тот, подбежав, оттащил воина, и быстро, еле заметным движением, перерезал ему горло. Пять найонов вскочили на коней и поволокли по полю тело убитого соплеменника и волка.

− Да, мой сын, он не похож на голубого волка уйгуро-тюрков. Хорошо, что ты убил его! И прости за то, что найон оказался предателем!

Каан попытался таким образом согреть застывшее в холодной оторопи сердце Идикута.

− Я знаю, что и твои предки, да и ты сам, высоко почитаете волка! Он для вас – священный символ! А ты – настоящий герой!

− Я бы пожелал, чтобы и в вашей стране был такой же символ, − все еще с обидой в голосе ответил Баурчук Арт Текин.

Чингисхан говорил с Идикутом искренне и открыто, но в душе все же лелеял тайную мысль, еще раз испытать его. И вот, наконец, он объявил об этом открыто.

− Завтра нас встретит вся моя армия. Посмотрим на бойцовские забавы, − произнес он с улыбкой.

− Благодарю, мой Каан!

− А сейчас отдыхайте. Мои личные телохранители-гвардейцы будут охранять Белый шатер. Поэтому будьте спокойны!

И действительно, люди из охраны проводили Идикута до места его ночлега.

В тот вечер Баурчук Арт Текин не мог уснуть. Он все еще находился под впечатлением истории с волком. «Неужели он хотел посмеяться над всеми тюрками? Ведь он знал, что волк – наш символ! Может, специально велел поймать волка в степях Керулена, а точнее, волчицу, и устроил это представление, чтобы посмотреть, как поведу себя я? И зачем на моих глазах казнил найона? Ведь ясно, что тот не виноват! Все дело в Чингисхане! Может, он хотел этим сказать, что подобно волку, он уничтожит все тюркские племена и народы? Но это невозможно! Арслан-хан, Бугра-хан, Караханиды, Идикуты, правители и принцы – не сдадутся просто так, они будут бороться! И даже если тебе удастся физически уничтожить уйгуров-тюрков, ты не сможешь убить наш дух, наш символ – Голубого Волка! Знай же, Каан, что я – потомок Огуз-хана. И я живу тем, что помню заветы предков, помню свой символ – голубого волка! Мне ясно, что ты испытываешь меня, и ради уйгурского народа, ради Уйгурского государства, я готов вынести все! И ты, скорее всего, тоже об этом догадываешься...».

− С нами наш тотем – голубой волк Огуз-хана! И он нас не оставит! − проговорил Тора Кая, также не сомкнувший глаз.

− Ты прав, друг мой! Наш Волк ведет нас по прямой дороге, а посредством той волчицы, нас пытались направить на извилистую тропинку.

Но, Чингисхан говорил о каких-то военных игрищах? У монголов есть игры или состязания?

− У уйгуров есть, − ответил Тора Кая.

− Но, возможно, и у монголов есть скачки. Другие конные состязания...

− Может быть, он хочет показать игры с оружием или единоборство?

− Скорее всего! Но вступят ли они в единоборство между собой? Или посостязаются в стрельбе из лука? Неужели будут стрелять друг в друга?

− А что тут такого! Если погибнет, так ведь монгол! Нам-то какое дело!

Произнеся эти слова, Тора Кая вдруг побледнел. Ему в голову пришла мысль, от которой ему стало нехорошо.

Заметив это, Баурчук Арт Текин произнес:

− Что с тобой, друг мой?

Помолчав, Тора Кая ответил:

− Даже язык не поворачивается сказать такое… А что, если эта смертельная игра...

− Говори, не тяни!

− А что, если он задумал устроить состязание между двумя героями. Он против вас!

Идикут вдруг четко осознал, что так оно и будет.

− Да, и повод-то какой нашел!

Тора Кая с тревогой поклонился Идикуту и как-то неуверенно сказал:

− Может, вам не принимать вызов?

− Почему? Или ты не считаешь меня героем?

− Нет, но от Каана можно ждать всего...

− Успокойся! Я в себе уверен! Если же он хочет испытать меня, то пусть попытается!

Чингисхан вышел из шатра, чтобы насладиться ночной прохладой. Задумавшись, он направился вдоль реки. Его телохранители не были готовы к такой прогулке. Но очень быстро они, незаметно от него самого, расположились впереди и сзади Каана, зорко глядя по сторонам. Безмолвные блики луны на поверхности реки, будто игриво перешептываясь, покорно и ласково проникали в душу, вызывая неясные, рассеянные думы. Чингисхан шел размеренно, задумчиво. Вокруг все было погружено в безмолвие. И в этой неиссякаемой тишине, в глубинах которой, казалось, притаилась сама смерть, Чингисхан почувствовал облегчение и умиротворенность.

− Ах, Керулен! − вырвалось у Чингисхана. − Ты свидетель моей радости и славы. А теперь узнай же мои тревоги и переживания. Завтра я буду биться с Баурчук Арт Текином... Если что-то случится, то поплачь. Ведь ты – мудрая река! Ты прекрасна, даже когда ты в печали... А если останусь жив, то пусть твои волны бурлят и пенятся!

Он долго стоял, глядя на воду. Вдруг тихо, как тень в длинном белом платье появилась тангутская принцесса Чахэ. Она прислонилась к Каану и дрожащим голосом, со слезами произнесла:

− Опять убегаете от меня...!

Чахэ нежными, теплыми губами, напоминающими лепесток цветка, приникла к губам Чингисхана.

А он, слегка отстранившись от Чахэ, медленно побрел вдоль реки. Чахэ осталась одна, содрогаясь в тихом плаче...

* * *

− Создатель! − говорил он. − У тебя есть молнии, острее сабли! Покарай же меня! Пусть я сгорю в твоем огне!

Но ничего такого не произошло, приняв это как добрый знак, Каан оделся, и затем уже продолжил свои молитвы. Он разговаривал с Небом, как с живым человеком, он просил у небесного божества защиты и благосклонности. Чингисхан даже высказал ему свое сожаление по поводу того, что вызвал на поединок Идикута.

− О Небо! − говорил он, − может быть, зря я предложил Идикуту продемонстрировать свое искусство владения оружием? А что, если завтра не я, а он окажется сильнее? А может нам сразиться на копьях? Или лучше попытать счастья в стрельбе из лука? Я явно поторопился, ведь он – моложе меня! Неужели, о Небо, ты допустишь, чтобы Идикут сразил Каана? Нет! Нет! Я скину его с лошади и разрублю на части!

Разгорячась и распаляясь, Чингисхан вдруг осознал, что он в душе не хотел того, о чем только что сказал, он постепенно пришел в себя, успокоился и начал говорить уже не так агрессивно.

− О Небо! Пускай победит сильнейший! Если завтра суждено будет погибнуть мне, то – такова Твоя воля! А если нам с Идикутом обоим удасться остаться невредимыми, то и в этом мы признаем веление небес!

С этими словами он медленно вышел из храма и посмотрел в небо. Ему показалось, что небесное божество наблюдает за ним, и он еще раз обратил к нему свои мольбы, подняв руки в покорном приветствии.

Его взгляд привлек Керулен, воды которого пили несметные стада Уйгуро-Орхонских каганов – Моюнчура, Баянчура, Боко Текина, Пан Текина. Его тихое журчание, мягкие всплески, смягчили сердце Чингисхана. Для монголов – Керулен – священная река. Ведь согласно их поверьям, небесное божество по ночам купается в водах реки. Именно поэтому монголы и организовали свою ставку в этом месте, установив в огромном количестве Белые шатры. Здесь же размещался и Желтый шатер Каана. Ежегодно тысячи воинов занимаются очисткой русла реки, чтобы воды ее были чисты и прозрачны.

Чингисхан вдруг подумал о Бортэ Уджен Сечен Хатун. Он подумал, что сейчас пойдет в ее шатер, но решил искупаться. Он скинул одежду и бросился в реку. Каан плавал с огромным наслаждением, время от времени, заплывая далеко от берега, чем тревожил свою охрану.

Ангурат-найон, заметив приближение Бортэ Уджен Сечен Хатун, предупредительно сообщил ей, что Каан купается в реке.

Бортэ Уджен Сечен подождала, пока Чингисхан выйдет на берег, и сама подала ему одежду.

− Что ты здесь делаешь? – удивленно спросил он.

− Я почувствовала, что должна быть с вами рядом. А вы, куда ходили ночью? Неужели в храм Шапаат?

− От тебя ничего не скроешь! Да, я молился Великому Небу, чтобы он дал мне сил, ведь завтра мне предстоит серьезное испытание. Думаю, я останусь жив, знаешь, а я ведь хотел сам пойти к тебе.Только ты можешь дать мне добрый совет...

Бортэ Уджен Сечен была польщена. Она благодарно наклонила голову и сказала:

− Мой повелитель! Я уверена, что Небо всегда будет защищать вас! Большая ответственность – жить на этой земле! Человек слаб физически, но он велик тем, что умеет мыслить! Таких людей очень мало, но вы – один из них! Вы – гроза для врагов, но для тех, кто с вами – опора и защита! Вы – несокрушимая волна Керулена, Селенги, Орхона!

Они возвращались в ставку. Бортэ Уджен Сечен некоторое время шла впереди, но затем Чингисхан догнал ее и, обняв, продолжал идти рядом.

Шатер Бортэ Уджен Сечен был чист и опрятен. Супруги долго лежали на волчьих и медвежьих шкурах. Вдруг Чингисхан, словно воспрянув, сел, не в силах избавиться от гнетущих его мыслей.

− Что происходит, мой Каан? – нежно спросила Бортэ Уджен Сечен.

− Завтра я сойдусь в битве с Идикутом. Меня тревожит исход этого поединка!

− Да! Я тоже думаю об этом.

− Но что ты мне посоветуешь?

− Вы прекрасно владеете всеми видами оружия. Но, все равно, борьба есть борьба! В лучшем случае можно получить ранение, а в худшем – смерть! Но нужно найти какой-то выход. Он должен быть!

− Не тяни! Говори конкретней! Что же мне предпринять?

− Подождите, дайте мне немного подумать!

− Нет времени на раздумья! Нужно решать! Говори, что же мне делать?