Ахметжан Ашири Произведения Том II роман-эпопея идикут пройдут минуты, годы, целый век, Но, вечно жить не может человек

Воспользовавшись отсутствием Чингисхана, два государства – Тангутия и империя Цзинь заключили между собой соглашение о подготовке совместного нападения на Монголию. Чингисхан, узнав об этом, пришел к выводу о необходимости покинуть Центральную Азию и вернуться в родные края. С этим известием он направил к Баурчуку Арт Текину специального нарочного. Гонец сообщил, что Каан прибудет в свою ставку на реке Тола и передал приказ Баурчуку Арт Текину, в котором говорилось о необходимости обеспечить войска оружием и быть готовым к походу.

Для Баурчука Арт Текина это не было неожиданностью. Более того весть огорчила его, так как предстояло вновь участвовать в войне и проливать кровь. Он думал о ненасытности Каана, о тех страшных днях, которые предстояло пережить Уйгурии.

Сомнения и терзания овладели Баурчуком Арт Текином.

Между тем возвращаясь в Монголию, Чингисхан почувствовал себя плохо. Не придавая значения болезни, он старался не подавать виду о своем состоянии. Войска уже приближались к Бешбалыку. Навстречу Каану вышли Баурчук Арт Текин и Атай Сали. Чингисхан оставался здесь полные сутки, расположившись в своем большом Желтом шатре.

− Поручаю тебе весной двинуться на Тангутию. Мы нападем на город Хайшуй. Со всем вооружением ожидай меня на границе. Нам предстоит, вероятно, самая страшная схватка. Командовать войсками буду лично я! − говорил он Идыкуту, попивая чай. – Джебе-найон с Суботаем ведут военные действия достаточно далеко... Чагатай же назначен правителем Мавераннахра...

− А Джучи? –поинтересовался Баурчук Арт Текин.

− Он – правитель Хорезма. Наверное, устал от войны!

Помолчав, как ни в чем, ни бывало, он продолжал:

− Такие храбрецы как Джучи нужны Хорезму.

Баурчук Арт Текин воспринял эти слова с некоторой настороженностью. Но он не перебивал Каана.

− Вдвоем мы справимся с Тангутией. Не правда ли? Да и Угэдэй с Толуем всегда рядом.

Произнеся эти слова, Чингисхан украдкой взглянул на Идыкута.

− Что с тобой? Ах, да! Я тебя понимаю, ведь ты потерял супругу... Кто мог предположить, что так случится? Но вера в Будду – наша общая религия. Я знаю, что ты не отрекся от нее. Ты много испытал... К тому же, твоя супруга недолюбливала меня... Знаю! Но знай и ты, что отныне монголы покинут Уйгурию! Я испытывал тебя и убедился, что ты верен и лоялен мне.

− Есть ли живые среди уйгурских воинов? Если да, то прошу вернуть их на родину! – произнес Идыкут.

− Уйгуры остались в завоеванных странах...

Баурчук Арт Текин молчал. Чингисхан же напротив сказал открыто и резко:

− Я думаю, ты обретешь счастье с Алтун-Бике. Ведь забота о супруге, не то же самое, что мысли о родине. Имей это в виду!

Баурчук Арт Текин сопроводил Чингисхана вплоть до дальних уйгурских границ.

И вот Чингисхан достиг своей ставки на берегу Керулена. Пышная процессия во главе, которой находились Отчегин-найон и Борте Уджен Сечен Хатун, встречала его далеко в степи. Было холодно, хотя снег едва прикрывал поверхность земли.

Огромное войско Чингисхана, появившееся из-за холма, надвигалась словно ужасная грозовая туча.

Отчегин-найон и Борте Уджен Сечен Хатун тревожно переглянулись.

− Мне страшно! – проговорила Борте Уджен Сечен Хатун, лошадь, которой остановилась, почувствовав боль от натянутой сбруи. – Как я расскажу ему?

− Думаю, нужно все скрыть! Ведь мы ничего не знаем! – ответил Отчегин-найон, голос, которого также был каким-то странным. – А так, мы спасем наши жизни. Нужно только постараться доказать, что мы были в неведении относительно планов и действий Тататуны, Парикиз, Теркен Хатун, Алтун-Бике, Чахэ... Другого пути спасения я не вижу...

− Я согласна с вами, − ответила старшая жена Чингисхана.

− Аргасун-хуурчи не проболтается? Говорите как есть! Ведь мы с вами повязаны оба!

− Я ему верю... Однако полной гарантии нет. Ведь я только слушала его напевы те, которые любил и Чингисхан... И лишь потом... все получилось случайно...

− Об Аргасуне-хуурчи Каану лучше не напоминайте. Можете выдать.

− Хорошо. Договорились... А вон и сам Аргасун-хуурчи...

Чингисхан спрыгнул с коня. Вокруг него столпились телохранители.

Встречавшие также спешили и направились к Каану. Когда все склонились в приветственном поклоне, Каан хвастливо воскликнул:

− Мы победили! Остались живы! И будем побеждать всегда!

− Каан! Слава Каану! − разнеслись по степи восторженные крики воинов.

− Приветствуем и поздравляем великого Каана!

− Я рад приветствовать вас, славу и гордость монголов! – произнес Аргасун-хуурчи, приблизившись к Чингисхану, обняв его.

− Пусть победа не покидает вас никогда! – преклонив колено, воскликнул Отчегин-найон.

− Слава Монголии! Слава Каану! – продолжали разноситься крики.

Чингисхан огляделся и распорядился всем спешиться. Моментально этот приказ был продублирован полководцами, и тысячи монголов, спрыгнув с коней, наслаждались тем, что ступили на свою землю.

Утром, закутавшись в волчью шкуру, Чингисхан устроил настоящий допрос Борте Уджен Сечен Хатун. Она отвечала четко и ясно, осознавая, что иногда была просто вынуждена говорить неправду.

− Где Чахэ?

− Два года после вашего отъезда она вела себя тихо. Страдала, переживая разлуку с вами, великий Каан. Но затем не выдержала! Путалась со многими мужчинами! К словам осуждения не прислушивалась. Результат оказался плачевным – Чахэ умерла... С трудом мы нашли ее тело и похоронили...

− Тангутская сучка! Продажная девка! Поделом ей!

− Она была такой добропорядочной и честной. Лишь затем сорвалась... Ведь вас не было... А она была так молода!

− Прекрати причитать! Не напоминай мне об этой стерве!

− Повинуюсь, мой господин!

− А что Алтун-Бике? Что с ней? Куда пропала она?

− Она в долине Орхона. Уехала, несмотря на мои просьбы. Говорила, что спешит к своему любимому, который лежит там в могиле, убитый по вашему приказу. Баурчука Арт Текина она не любила, а потому сделала все по своему... Позже воины Отчегина-найона нашли ее тело...

Чингисхан был в ярости. Он обрушился на Борте Уджен Сечен Хатун так грозно, что она испугалась за свою жизнь.

− Не верю твоим словам! Все это ложь! Алтун Бике жива!

Каан не захотел дальше говорить с ней, так как чувствовал, что вокруг него существуют какие-то тайные договоренности, которые были призваны сгладить его гнев.

Избавившись от присутствия Борте Уджен Сечен Хатун, Чингисхан вызвал Отчегина-найона.

− Благодарю за то, что сумел организовать отпор объединенным войскам Тангутии и империи Цзинь! Однако почему допустил бегство Тататуны?

− В то время, когда я находился в Каракоруме, они и шагу не могли сделать без моего ведома. Но когда мне пришлось отражать атаки Деванхана в Шачжоу и Иньчжоу, они улучили момент и скрылись. Отправив своих людей, я приказал им, во что бы то ни стало, найти беглецов. Но они словно сквозь землю провалились.

− А Теркен Хатун? Как смогла эта рабыня обмануть всех нас?

− Ума не приложу, но и она бежала. Пока от ее преследователей нет никаких вестей.

− Но ведь кто-то организовал побег?! И ты обязан был найти беглецов! Но не сделал этого! Может, ты сам причастен? Или Тататуна подкупил тебя?

− Нет! Я ничего не брал! Я бы не посмел!

− А может, вы действовали вместе с Алтун-Бике? Или с Борте Уджен Сечен? Ведь кто-то же им помогал?!

− Я находился в Тангутии. Но мы не прекращаем поиски. Думаю, мы их все равно найдем!

− Проваливай! И пускай придет Аргасун-хуурчи. Приведи его сам!

Каан находился в состоянии крайнего замешательства и ярости. С одной стороны, он не мог поверить, что беглецам оказывал помощь кто-то из близких ему людей. С другой стороны, сами они не могли сбежать. Чингисхан грешил на то, что Алтун-Бике сыграла основную роль. Однако он подумывал и об Баурчуке Арт Текине. Все-таки существовали родственные отношения между уйгурами и бежавшими мусульманами! Ведь они мусульмане, потомки тех уйгуров, которые бежали в Центральную Азию из Уйгурского каганата на Орхоне! Значит, караханиды это те же самые уйгуры! Но Чингисхан тут же отбрасывал эту мысль, так как был уверен в преданности Идыкута. Он даже считал Баурчука Арт Текина ближе, чем своего старшего сына Джучи! Но он все-таки приказал привести Аргасуна-хуурчи, так как надеялся, что тот поможет ему разгадать эту загадку...

Направляясь к Чингисхану, Аргасун-хуурчи заранее согласовал свою линию поведения с Отчегином-найоном. Было решено, что он ни в чем не признается, а будет только говорить о своем пристрастии к музыке и обучению молодых пленных мусульман. О пленниках он расскажет, что они иногда приходили послушать звуки хуура и только.

Аргасун-хуурчи так и поступил. На все вопросы Чингисхана он отвечал односложно, делая акцент на том, что кроме занятий музыкой его ничего больше не интересует. В результате Каан ничего не добился. А Аргасун-хуурчи сумел даже навязать Каану свою позицию, убедив его отвлечься и послушать сладостные мелодии хуура.

Однако Чингисхан не успокоился. Он послал еще один отряд на поимку беглецов.

Не поверив Отчегину-найону, Каан приказал схватить его и подвергнуть жестоким пыткам. И хотя Отчегин-найон старался держаться, силы покидали его очень быстро.

Отдельная группа всадников направленная по приказу Каана в долину Орхона обнаружила Алтун-Бике. Она скиталась по степи, испытав огромные трудности. Ее одежда была изорвана в клочья, на теле были ссадины и кровавые раны. Можно сказать, что она одичала и почти обезумела. Воины Чингисхана пытались схватить ее, но Алтун-Бике отчаянно сопротивляясь, улучила момент и вонзила кинжал себе в сердце.

Этот кинжал и привезли Чингисхану. Выхватив его из рук воина, Каан подбежал к связанному Отчегину-найону и показал клинок, принадлежавший Алтун-Бике. Естественно, тот сразу же узнал его.

Чингисхан же, желая показательно наказать своего полководца, осмелившегося обмануть его, приказал отрубить Отчегину-найону руки. Когда это было сделано, Отчегин-найон, проявляя огромное мужество, взглянув прямо в глаза Чингисхану, произнес:

− Знай же, что Алтун-Бике ненавидела тебя! Это ты виноват во всех ее страданиях! Но и твоя смерть близка! Как бы я хотел увидеть, как твое мертвое тело терзают хищные птицы!

− Заставь его замолчать! – приказал Каан и вышел и помещения.

Слова Отчегина-найона заставили содрогнуться Чингисхана. Он представил обезумевшую Алтун-Бике и у него сильно защемило сердце.

Вскочив на коня, Чингисхан направился в сторону храма. Войдя в монастырь, он увидел, что там было мало послушников. Тем не менее, при виде Каана Аргасун-хуурчи поспешно вывел всех, оставив в храме его одного. Чингисхан сидел молча. Аргасун-хуурчи прекрасно понимал его состояние. Поэтому он, сидя несколько в стороне, заиграл трогательную печальную мелодию. Слушая эти дивные звуки, Чингисхан воочию представил бредущую по курганам одинокую Алтун-Бике и слезы покатились из его глаз. Аргасун-хуурчи не пытался его успокоить.

− Пускай споют твои ученики! – произнес Чингисхан через некоторое время. Юноши, привезенные из Самарканда, тонкими голосами исполнили несколько песен. Каан остался доволен ими.

− После победного похода на Тангутию они будут петь для моих воинов! А пока продолжай занятия! – сказал он Аргасуну-хуурчи и вышел из монастыря.

Возвращаясь в свой шатер, он вновь подумал о Баурчуке Арт Текине. Каана не покидала мысль, что уйгуры могут быть замешены в организации этого побега. Ведь границу перейти не так-то просто! Но это удалось Теркен Хатун. И эта граница между Монголией и Уйгурией.

Прошло не так много времени и из Хорезма прибыл нарочный.

− Он кого? – строго спросил Каан.

− От Хутухе.

− В чем дело?

− Теркен Хатун прибыла в Хорезм. Джучи тайно оказывает ей помощь, пряча в своей ставке.

− Что еще? Надеюсь, ты не забыл?

− Нет! Мне велено передать вам, великий Каан, что Джучи делает это намеренно!

Чингисхан подал знак и в шатер вошел один из его телохранителей.

− Накормить гонца! – приказал он и зачем-то поднял вверх средний палец.

Немедленно перед нарочным положили вареного мяса и большую чашку с хмельным напитком бузой.

Когда он поел, его вывели из шатра. Телохранитель Чингисхана повел гонца к реке, придерживая его за плечи и приговаривая:

− Каан велик и благороден! Он щедро отблагодарит тебя за хорошие вести.

Ничего неподозревающий гонец был рад услышать такие слова. Вдруг он почувствовал какой-то толчок в правый бок и от неожиданности упал. Он хотел было приподняться, но получил второй удар ножом, и кровь темной мощной струей потекла из раны.

− За что? Почему? – произнес гонец. – Запомни, что Хутухе убьет Джучи! А ты по-сле-дуешь те-перь за мной...

Убийца обыскал бедного гонца, и, обнаружив небольшой золотой слиток, переложил его в свой карман.

Но не успел он сделать и двух шагов, как упал замертво, сраженный стрелой, вонзившейся ему под лопатку.

Человек, пустивший стрелу, вытащил слиток и взял его себе. Затем он вошел в шатер к Чингисхану.

− Какие у тебя новости? – спросил Каан, ожидавший его.

− Ваш приказ исполнен, великий повелитель!

− Он что-то сказал?

Молодой человек весь напрягся, но все же переборол страх и промолвил:

− Хутухе хочет убить Джучи. Нужно предупредить Джучи об опасности, великий Каан!

Чингисхан промолчал. Не подавая виду, он приказал:

− Ступай к Отчегину-найону!

Ничего не подозревавший молодой человек вошел в помещение, где находился все еще связанный Отчегин-найон. Следом за ним вошел Чингисхан. Он с силой ударил молодого человека сзади по голове и связал ему руки. Приказав караульному удалиться, он решил похоронить тайну о том, что Хутухе намерен убить Джучи. Это было не так уж и трудно, так как кроме Чингисхана и самого Хутухе об этом знали только эти двое, лежащие сейчас связанными перед Чингисханом.

Понимая, что у них безвыходное положение, Отчегин-найон и молодой лучник попытались кричать. Однако Чингисхан выхватил из-за пояса кинжал и быстрыми движениями отрезал язык сначала Отчегин-найону, а затем и второму пленнику.

Тем временем из Уйгурии прибыл специальный посол. Он вручил Чингисхану послание от Баурчука Арт Текина. В нем сообщалось, что Тататуна и Парикиз нигде не обнаружены. Одновременно в послании говорилось о том, что подготовка к походу на Тангутию идет полным ходом.

Чингисхан подумал о том, что настало время все усилия направить на войну с Тангутией. Остальное будет видно потом!

С этими мыслями он отпустил посла.

Каан всячески стремится запугать и морально сломить правителя Тангутии – Деванну. Он даже направил специального посла, который от имени Чингисхана потребовал сына Деванну в заложники. Однако Деванна отверг эти претензии, дерзко заявив, что он заключил союз с империей Цзинь.

− У нас хватит сил противостоять вам! И мне не следует торопиться отправлять вам моего единственного сына! – заявил он.

Помимо этого Деванна тепло принял у себя Куняна, сына найманского правителя Чилахэяня, который являлся заклятым врагом Чингисхана. Это явилось неприкрытой демонстрацией своего пренебрежения монголами.

В это же время из Каракорума в Бешбалык вернулся посол, направленный Баурчуком Арт Текином. Слова Чингисхана о том, что все тайны раскроются после покорения Тангутии, заставили задуматься Идыкута. Он думал о том, что сейчас виноватым остается Отчегин-найон, но нет никакой гарантии, что позже острие гнева Чингисхана не обрушится на него, Баурчука Арт Текина. Ведь кто знает, что будет дальше. «Во всяком случае, даже если я и погибну, перед Теркен Хатун моя совесть чиста, − рассуждал Баурчук Арт Текин. – Я сдержал свое слово... Где же она сейчас, жива ли? Я советовал ей направиться к Джучи, добралась ли она? Говорят, что к Джучи приставлен Хутухе. И это не к добру. Ведь его направил сам Каан! Если Теркен Хатун в Хорезме, то Хутухе немедленно сообщит Джучи. Странно, но почему-то гонец направленный Хутухе был убит Чингисханом. Очевидно, что он унес с собой какую-то тайну! Не зря я направил к Джучи своего гонца. Думаю, Джучи надо знать все, что произошло в ставке Чингисхана».

Идыкут с нетерпением ожидал своего гонца, направленного в Хорезм к Джучи. Однако тот не возвращался. Баурчук Арт Текин чувствовал, что произошло что-то неладное. Возможно, его гонец был убит выследившими его людьми Каана.

Одновременно Баурчук Арт Текин направил нарочных в Кашгар к Тататуне. На предостережение Идыкута о необходимости бежать из Кашгара и скрыться от ищеек Чингисхана, Тататуна, который чувствовал себя прекрасно в этих краях, ответил:

− Отсюда я никуда не уйду. Передайте моему старшему брату Баурчуку Арт Текину, чтобы он не беспокоился обо мне...

Между тем и Каан направил в Кашгар своих воинов, перед которыми стояла задача найти и схватить Тататуну. Однако местные жители не выдали его.

Погрузив вооружение и амуницию на верблюдов и сформировав огромный караван, Баурчук Арт Текин вместе со своими отрядами направился в направлении Тангутии. Его целью был город Хайшуй. В этот раз он не устраивал пышных проводов, а попрощался лишь с Кусмаином и Атаем Сали.

− Известно, что Тангутия отнюдь не слаба. Но мы – сильнее... И, тем не менее, никто не знает, сколько будет продолжаться война. А потому старайтесь поддерживать отношения со всеми дружественными нам государствами. Командующим основными вооруженными силами Уйгурии будет Кусмаин! Приказываю продолжать формирование армии и производство оружия. Вместо меня Идыкутом остается Кусмаин!

− Нет, отец! – пытался было возразить Кусмаин. – Ведь Идыкут у нас есть!

− Кусмаин прав! – поддержал его Атай Сали. – У нас есть Идыкут, и это вы – господин!

− Хорошо, пусть будет так! – согласился Баурчук Арт Текин.

Кусмаин и Атай Сали еще долго смотрели вслед удаляющемуся каравану и сопровождавшему его уйгурскому войску, во главе которого находился Идыкут – Правитель государства Уйгурия Баурчук Арт Текин.

Несколько ранее этих событий, в одиннадцатый месяц года петуха, перед тем как пойти на завоевании Тангутии или государства Си-Ся, Чингисхан направил ее правителю Деванну специальное послание. В нем говорилось: «Ты клялся мне в верности! Говорил, что поддержишь меня во всех начинаниях. Когда же я вступил в войну с сартаулами, ты, и твое государство отвернулись от меня, нарушив наш союз! Потому я напоминаю тебе, что ты дерзок, непостоянен и труслив! Разгромив таких же дерзких сартаулов, я намерен обратить свой взор в сторону Тангутии и напомнив тебе о твоем недостойном поведении, сокрушить и твое государство!».

Таким образом, под непосредственным командованием Каана монгольские войска вторглись в пределы тангутского государства Си-Ся.

За день до начала этого вторжения Баурчук АртТекин прибыл к городу Хайшую и ожидал Чингисхана там. Встреча была теплой и искренней. Каан ничего не спросил об Уйгурии.

Город Хайшуй был прекрасен. Он был, как бы окружен частоколом из высоких статных деревьев. Через сам город протекала река Эдзин-гол.

− Расправляйтесь с тангутами по своему усмотрению! Никого не оставлять в живых! Их лидеров – Сали, Тэлэ, Чиминя, уничтожить в первую очередь! В плен никого не брать! – приказал Чингисхан.

− Повинуемся, великий Каан! – закричали монголы.

В этот раз Чингисхан направил Баурчука Арт Текина в самое пекло сражения. Он уже не оберегал его как раньше.

Десятитысячный тангутский гарнизон города Хайшуя первым испытал на себе мощь объединенной уйгуро-монгольской армии. После того как город пал, Каан и Баурчук Арт Текин рассекли оставшихся бойцов государства Си-Ся на две части, и продвигаясь вдоль берегов реки, убивали всех, кто им попадался на пути.

− Окрестные горы идеально подходят для летней резиденции, великий Каан! – произнес Баурчук Арт Текин, вглядываясь в даль. – Тангутия как на ладони! Можно совершать вылазки и возвращаться на отдых именно сюда!

Каан согласился с Идыкутом.

− Да, место хорошее! – ответил он и тут же приказал перегруппировать войска, чтобы двигаться к следующему населенному пункту.

Таким стоящим на их пути был крупный город Сучжоу. Однако его взять с ходу не удалось. Тангуты оказали монголам яростное ожесточенное сопротивление. Осада продолжалась целый месяц.

− Что происходит? Почему не удается захватить город?

− Слишком сильное сопротивление. У нас значительные потери.

− После взятия Сучжоу обезглавить всех его жителей! – приказал Чингисхан.

Баурчук Арт Текин выполнил этот приказ. В живых специально оставили лишь около ста семей. Остальных уничтожили, город подожгли. Очень скоро огромный процветающий город превратился в груду развалин. В этот раз Баурчук Арт Текин уже не переживал, видя разрушения, видя страдания людей. Он не испытывал абсолютно никаких чувств, а действовал хладнокровно и четко. Он был лишь удивлен тем, что правитель Тангутии Деванн не сумел распознать неминуемого поражения и предпринять меры к его предотвращению. «Если бы я был на его месте, то нашел бы способ не допустить трагедии и подчинился завоевателю! – размышлял он. – Не думаю, что Деванн такой глупец и тупица. Просто он надеялся на то, что сумеет отстоять свободу. Ведь каждый тангут, имеющий оружие, не выпустит его до тех пор, пока не упадет бездыханным! Мусульмане Центральной Азии не смогли организовать достойного сопротивления. Разбежались в разные стороны. А тангуты, напротив, сражались самоотверженно и стойко, защищая своих детей, стариков, свою землю. К несчастью, это не спасло их. И народ был здесь не при чем. Просто правитель Тангутии Деванн не сумел собрать равносильное монголам войско. Он никак не мог понять, что процветания своей стране, своему народу, можно было добиться, лишь сокрушив Монгольскую империю».

Идыкут же, вступив в схватку с тангутским государством Си-Ся, все это прекрасно понимал. И, тем не менее, склонялся к мысли, что, чем убивать несчастных тангутов, находясь в зависимости от монголов, лучше было бы противостоять врагу с оружием в руках, зная, что все равно будешь убит.

Монголы уже во второй раз осуществляли полномасштабное наступление на центральные районы Тангутии, расположенные в долине реки Хуанхэ. Крупное столкновение имело место за крепостью Урахай в долине Алашан. Тангуты проявляли стойкость. Однако монгольские войска, усилив напор, постепенно смяли ряды противника. Задумав полностью уничтожить тангутов, Чингисхан, воспользовавшись моментом, окружил их группировку. Попав в окружение, был пленен командующий тангутскими войсками, генерал Гао-лин-гун. Также монголы сумели схватить военного коменданта города Валахай, полководца по имени Сиби.

После этих значительных успехов монголы двинулись на столицу тангутского государства Си-Ся. Они перешли через перевал Алашан, как неожиданно в районе Имын столкнулись с пятидесятитысячной армией тангутов. Атаковав монголов, тангутские войска под командованием Лин-гуна, нанесли им ощутимое поражение. Монголы были вынуждены отступить. Собравшись с силами, они вновь двинулись вперед.

Таким образом, монголо-тангутская война продолжалась более двух месяцев. В результате применив проверенную коварную тактику, монголы сумели расколоть и сокрушить тангутов. Армия была разгромлена, а военачальники попали в плен.

На протяжении всей этой кампании Баурчука Арт Текин задавал себе вопрос, ответ на который он не находил. «Совершили ли тангуты величайшую глупость или они поступили мудро и благоразумно, приняв вызов монголов? – думал он. – Их мужество действительно поразительно! Они беззаветно любят свою родину, свою землю! И будет огромным преступлением, если уничтожить их за это! Такой любви к своему народу нужно бы и поучиться!».

Правителю Уйгурии вдруг захотелось защитить несчастную Тангутию. Но он знал, что сейчас нельзя было ничего сделать. И даже если бы война продолжалась два года, все равно Каан поставил своей целью стереть Тангутию с лица земли. К несчастью для тангутов, они не прекращали сопротивление. С целью проверки лояльности Идыкута, Каан приказал ему навести порядок в городе Ганьчжоу, что находился на западе Тангутии. Баурчук Арт Текин сразу же понял, что Чингисхан испытывает его.

− Уничтожишь всех жителей города. Город сравняешь с землей! – произнес Каан, глядя прямо в глаза Идыкуту.

Очевидно, что Каан чувствовал состояние Идыкута. И если его подозрения подтвердятся, то Баурчуку Арт Текину придется туго, так как его судьба полностью находилась в руках Чингисхана.

В то же время судьба жителей Ганьчжоу зависела от Идыкута. Он понимал, что если выполнит приказ и уничтожит город, то развеет все подозрения Каана. Если же ослушается и пощадит единоверцев, то тогда Каан не пощадит его.

Баурчук Арт Текину предстоял трудный выбор, тем более, что он уже много раз пожалел о том, что участвовал в уничтожении завоеванных мусульман.

Между тем монгольские воины, взявшие Ганьчжоу в осаду, надменно объезжали его, продвигаясь вдоль городской стены.

Сам город был прекрасно спланирован, с широкими улицами, по сторонам которых росли высокие деревья. Многочисленные сады и цветники придавали особую красоту Ганьчжоу. На четырех основных улицах были установлены статуи Будды. Но людей не было видно. Лишь изредка перебегали улицы пожилые женщины, прижимая к груди своих внуков и тут же исчезая в подворотне.

Баурчук Арт Текин все еще не решался отдать приказ о решающем штурме. Он напряженно искал выход, как бы спасти город, не дать погибнуть его населению, не сжигать прекрасные строения. Напряженно всматриваясь в Ганьчжоу, он все еще сомневался.

Вдруг в его сторону стала приближаться группа всадников. Баурчук Арт Текин повернул голову на стук копыт и увидел известного полководца Чаханя, который скакал галопом в окружении своей свиты. Осадив коня, который покрылся крупным потом, Чахань предстал перед Идыкутом весь красный от бешеной скачки и какого-то внутреннего волнения.

− Что случилось? Ты кого-то ищешь, Чахань? И вообще, что ты тут делаешь? – удивленно спросил Баурчук Арт Текин.

− Вас, господин! – соскочив с коня и преклонив колени, ответил Чахань. – Но об этом не знает наш Каан.

− Зачем же я тебе понадобился?

− Прошу не гневаться и выслушать меня.

− Хорошо! Говори!

− Благодарю вас, правитель уйгуров! Я – тангут. Верю в Будду. Мой отец был правителем города Ганьчжоу. А я служу в войсках монгольского Каана. Участвовал в походах на мусульман.

− Где конкретно?

− В Самарканде. Много слышал о вас. Знаю, что Каан доверяет вам.

− Что ты этим хочешь сказать? – спросил Идыкут, почувствовав, что у Чаханя есть какая-то просьба.

− В этом городе находятся моя мать, бабушка, моя невеста. Неужели им суждено сгореть заживо? Ведь это зависит только от вас! Только вы можете спасти моих родных, моих земляков, мой город! − произнес Чахань с дрожью в голосе.

Его слова заставили Баурчука Арт Текина задуматься еще больше.

− Но ведь такова воля Каана. Я могу лишь попытаться уговорить его изменить приказ.

− Вы это сможете! Спасите город!

Баурчук Арт Текин подумал о том, что сейчас появилась возможность и ему проверить истинность дружбы Каана. Он прискакал в ставку и доложил о просьбе Чаханя. При этом Баурчук Арт Текин не скрывал и своего отношения к судьбе Ганьчжоу.

− Великий Каан, прошу вас не подвергать город разрушению! Ведь это родина вашего верного полководца Чаханя. Он смиренно молит вас об этом.

− Что ж, если просит Чахань, то ладно. Снять осаду с Ганьчжоу!

Баурчук Арт Текин был несказанно рад такому решению. Что касается Чаханя, то он был просто счастлив.

Однако война продолжалась, и наряду с другими тангутскими городами позже подвергся разрушению и Ганьчжоу.

Не выдержав этого, Чахань намеренно на полном скаку бросился в охваченное пламенем здание и сгорел заживо.

Видя весь этот ужас, Баурчук Арт Текин и Чингисхан подъехали к обгоревшему трупу Чаханя.

− Вот еще один вражеский отпрыск! – надменно произнес Чингисхан. – А ты не переживай, ведь Тангутия наш общий недруг. Сколько лет уже воюем, а она все еще не покорилась. Но им недолго осталось.

− Чахань был известным военачальником! – в полголоса сказал Баурчук Арт Текин. – И он был вашим последователем!

− Чахань допустил ошибку. Он пожалел тангутов. Такой полководец мне не нужен!

Тангутская кампания позволяла и Каану, и Идыкуту лучше узнать друг друга. Они видели промахи и ошибки друг друга, что вызывало обоих на откровенность.

− Моя болезнь прогрессирует, но я думаю, что поправлюсь! – произнес вдруг Чингисхан.

− Конечно, мой Каан! Но почему вы заговорили об этом?

Каан всем телом повернулся в сторону Идыкута.

− Не хотел я трогать этот вопрос, но видно придется! Я заболел в стране мусульман на западе. Сейчас воюю на востоке. И молюсь о том, чтобы тангуты не узнали о моей болезни.

− Да продлит Будда дни ваши!

− Спасибо! Но, мой уйгурский друг, нам необходимо поскорее разгромить тангутов!

− Тангутия еле держится. Еще чуть-чуть и она покорится.

Монгольские войска захватили город Цзиши, расположенный на границе Тибета и Тангутии. Баурчук Арт Текин в то же время покорил город Шачжоу, находившийся в северной части страны. Однако армия Идыкута понесла здесь серьезные потери. Подоспевшие тангутские войска попытались даже окружить уйгуров, но они вырвались из окружения и отступили.

Чингисхан, узнав об этом, поразился военно-тактическому искусству уйгурского Идыкута, сумевшего вывести своих людей из окружения значительно превосходящих сил противника.

После Шачжоу монгольским войскам удалось захватить все крупнейшие тангутские населенные пункты. Оставалась лишь столица Тангутии. На ее подступах происходили ожесточенные стычки. Повсюду виднелись груды трупов. Однако вступление победителей в город откладывалось. Разливы рек, жара и дожди не позволяли осуществить последний решающий натиск.

В один из таких жарких летних дней Чингисхан почувствовал обострение болезни.

В то же самое время тангутский правитель направил Каану послание, в котором сообщалось, что он готов сложить оружие и прекратить всякое сопротивление, если монгольский Каан признает его своим сыном и сохранит жизнь ему и его народу.

Чингисхан, получив это послание, решил прекратить войну и принять суверенитет над Тангутией. Он выполнил свое обещание.

Чингисхан в полудремоте восседал на шелковых и шерстяных одеялах, шкурах сибирских медведей и тигров, верблюдов и барсов. Два человека, стоявшие по бокам, овевали его огромными опахалами. Появившийся в дверях караульный, неслышно подошел на полусогнутых ногах и произнес:

− Вы вызывали меня, великий Каан?

− Позови правителя уйгуров!

− Слушаюсь, небесный Каан!

Он спиной вышел из шатра, и, вскочив на коня, помчался в сторону войск. У подножия горы Люпаньшань Баурчук Арт Текин ожидал покорившегося правителя Тангутии. Едва лишь услышав приказ, он немедленно направился в ставку Чингисхана. Все дорогу пока Идыкут скакал к Каану, его не покидало чувство тревоги.

− Я желаю умереть не в постели, а на поле боя! – слабым голосом заявил Чингисхан, едва только Баурчук Арт Текин вошел в шатер и подойдя к нему, склонил голову.

− Да, смерть в бою – удел героев!

− При виде тебя боль вроде и уменьшилась, − улыбнулся Каан. Не желаешь попить со мной чаю? Завари его сам, мой уйгурский сын!

− Конечно! Я счастлив, находится рядом с вами!

Чингисхан отдавал предпочтение чаю с молоком.

− Добавь в чай соли! Попробуй! Ну как? Привыкай! В такую жару чай уменьшает жажду, − внимательно глядя на Баурчука Арт Текина, поучал его Чингисхан.

− Мы издревле употребляем чай! Для меня он привычен. Уйгуры Орхона передали нам, западным уйгурам, традицию чаепития!

− Чай − напиток друзей, напиток дружбы! – произнес Чингисхан и вдруг сильно раскашлялся.

Баурчук Арт Текин, заварив уйгурский аткян чай с солью и молоком, немного остудил его и затем пригубил. Видя состояние Каана, он заговорил откровенно:

− Мы не можем противостоять судьбе. В конце концов, теряем и надежду.

− И эти слова ты говоришь мне?! Я думал, что ты успокоишь меня!

− Жизнь нельзя продлить, но ее нельзя и остановить.

− Что ты хочешь этим сказать?

− Только то, что все мы смертны, только то, что смерть – это тоже предначертание судьбы! Смерть придет ко всем: и мусульманам, и буддистам. Сейчас она встретилась с тюрками-мусульманами. Но придет и к монголам... Но вы еще крепки. Еще твердо держите оружие. Да и воинов способны зажечь своей пламенной речью.

После побега Теркен Хатун и Тататуны Чингисхан вынашивал идею наказать Баурчука Арт Текина. Он даже планировал казнить его, как только победоносно завершится тангутская военная кампания. Баурчук Арт Текин догадывался об этом. Резкие слова, произнесенные им Чингисхану, казалось, только усиливали гнев последнего и приближали наказание. Однако Каан тяжело болел, и это обстоятельство отодвигало все остальное на второй план.

− Что еще скажет мой уйгурский мудрец? – насмешливо спросил Каан.

− Эта война не была так необходима! – твердо ответил Идыкут.

− Для меня она необходима! Я не простой правитель! Я – Чингисхан! Я превзошел всех, кто был до меня... А ты мне не близок, так как у нас нет родственных связей, − произнес он, перемешивая слова с нахлынувшим на него кашлем.

− Я знаю, Каан!

Однако Чингисхан гневно перебил его.

− Нет, не знаешь! Ведь я много раз совершал кровавые походы в разные страны, в том числе и на землю уйгуров. И везде я убивал, жег, грабил, разрушал, но только не на земле уйгуров! Так как считал вас близкими по духу, по культуре, по истории. Да, уйгуры погибли в сражениях, но это были воины, а не мирные жители. Мои войска прошли мимо ваших городов, полей, садов, оставив их нетронутыми. И вы продолжаете процветать... Разве это не правда? Так что ты пойми суть. Я – монгол! И я никому не дам в обиду монгольский народ! И даже ты повиновался мне. Знай же, что и мои дети не свернут с намеченного пути...

Но придет время и тюрки-мусульмане, неизмеримо окрепнув, те тюрки-караханиды, которых мы побеждали на всем пространстве Центральной Азии, вступят в пределы твоей страны. Они низвергнут твою религию, уничтожат изваяния Будды. Они сотрут надписи с памятных камней твоих предков. И тогда твои потомки вспомнят меня, ибо буддистская кровь потечет под натиском мусульман. Пощады не будет ни старикам, ни младенцам...

А еще ты не знаешь того, что если я справлюсь с недугом, то уничтожу тебя. Я сам убью тебя! Ведь ты в свое время, чтобы завладеть престолом, убил своего отца – Иан Томура! Я отомщу за него. Ступай... Если же умру... ты избежишь смерти! Но с тангутами борись до конца! Я знаю, ты не страшишься войны... А я – покоритель мира, такой же гость в нем, этом мире, как и все. Но все равно нет никого величественней меня! Нет никого могущественней! И потому я буду жить вечно. И возвеличат меня не монголы, а другие народы. Они увековечат мое имя.

− Знаю, что вы спасли мой народ от порабощения и гибели, − произнес Баурчук Арт Текин, касаясь холодеющих рук Каана и заглядывая в его гаснущие глаза. – И я всегда буду рядом с вами.

− Не пытайся меня успокоить! – твердо сказал Чингисхан.

В этот момент открылась входная дверь в шатер, и, склонившись, вошел начальник караула.

− Прошу разрешения говорить, великий Каан!

− Говори!

− Из покоренных мусульманских земель прибыл ваш представитель – Махмуд Ялавач. Просит разрешения войти.

− Махмуд Ялавач? – переспросил Каан радостно. – Пускай войдет!

Махмуд Ялавач был одет в длинный мусульманский халат, на голове у него была намотана высокая чалма. Войдя в шатер, он поклонился Чингисхану до самой земли.

− Как Чагатай? Справляется ли с правлением? – с усилием спросил Каан. – Чем занимаются уйгурские наместники?

− Чагатай следует вашим поручениям. Ха-ла-и-ха-чи, Цюэ-ли бе-ва-чи, Коркоз желают вам долгих лет жизни.

− Каково состояние дел у Джучи?

Услышав о Джучи, Махмуд Ялавач молчал, не смея произнести ни слова.

− Что же ты молчишь? Что-то случилось?

− Да, великий Каан! Это случилось на охоте... Такая трагедия... Джучи погиб... Великий Каан, примите соболезнования...

− Что, что ты говоришь? Ты уверен? – нарушив гнетущую тишину, наступившую после этих слов, произнес Баурчук Арт Текин. – Убийца пойман? Кто сообщил первым?

Махмуд Ялавач молчал, не смея отвечать без разрешения Каана.

А тот воспринял это известие более чем спокойно. Он лишь подумал о том, что Хутухе немного поторопился.

− Такого храброго полководца как Джучи у монголов больше нет, − резко произнес между тем Баурчук Арт Текин и на его глаза надвинулась тяжелая слеза. – Он был умным и благородным человеком. Необходимо во что бы то ни стало, наказать убийцу, великий Каан. Прошу направить меня в Хорезм, чтобы исполнить правосудие!

Каан словно бы и не слышал его.

− Кто остался правителем Хорезма?

− Ваш внук Батый, сын Джучи.

− Батый? – поразился Каан.

Заметив это, Баурчук Арт Текин понял, что Чингисхан был непосредственно замешан в смерти Джучи.

− Батый поклялся завоевать Европу и осуществить вашу давнюю мечту, − произнес Махмуд Ялавач.

Пропустив эти слова мимо ушей, Каан слабеющим, но еще суровым голосом сказал Идыкуту:

− Я не нуждаюсь в мертвом Джучи!

Однако Баурчук Арт Текин решил настоять на своем. Но видя, что состояние Каана резко ухудшилось, он распорядился вызвать Угэдэя и Толуя. Каан, приподняв голову, повелел Махмуду Ялавачу удалиться. Одновременно начальнику охраны был отдан приказ вдвое увеличить число караульных.

− Тангутия все еще не покорилась? Наньпинь Вансянь еще не вывел людей из города? – обратился Чингисхан к Угэдэю.

− До окончания ультиматума еще есть один день. Ждем!

− Отсутствуют Чагатай и Джучи, − произнес Каан, не говоря присутствующим о том, что Джучи уже нет в живых. – Но здесь есть мой верный уйгур Баурчук Арт Текин. Я сам вызвал его. Приказываю всем вам, о моей смерти не сообщать! Не предаваться скорби и трауру! Враг не должен узнать об этом. После того как тангуты оставят свои города, немедленно расправьтесь с их лидерами. Важно лишить их предводителей!

Чингисхан замолчал, а затем продолжил:

− Джучи убит. После моей смерти золотой монгольский трон займет Угэдэй.

Эти его слова явились для всех огромной новостью.

− Но пока еще я жив! – добавил он почти шепотом.

− Но как же так случилось, что погиб Джучи? – воскликнул Толуй и заплакал.

− Он дерзил тебе, отец! – провозгласил Угэдэй. – Не исполнил твой приказ. Тот, кто перечит Каану, должен был погибнуть...

Всем стало ясно, что Угэдэй желал угодить Чингисхану в возможно последние минуты его жизни.

− Какое несчастье! – не выдержал Баурчук Арт Текин. – Ведь он был нашим братом. У меня не было никого ближе, чем он! Огромное горе обрушилось на меня...

− Что случилось, то случилось, − безразлично произнес Угэдэй. – А то, что вы дружили, так мне это известно...

− Такого как Джучи больше нет! Потеря невосполнима. Нам необходимо похоронить его на родине, в Монголии! – воскликнул Баурчук Арт Текин.

Толуй, сдерживаясь, тихо сказал:

− Я поддерживаю тебя, брат мой!

− Я скорблю вместе с тобой, Толуй, братишка!

Между тем состояние Каана резко ухудшилось. Ему стало трудно дышать, он с трудом поднял веки. О Джучи он больше не произнес ни слова, так как наверняка знал, что очень скоро не Джучи, а его самого придется везти в Монголию.

Собравшись с силами, Чингисхан в полголоса произнес:

− Не оставляйте меня в покоренной Тангутии. Я хочу лежать в земле родной Монголии... Угэдэй, посмотри, не сдаются ли враги?

− Угэдэй выбежал из шатра. В этот же момент приблизились два всадника.

− Господин, тангуты оставили город и сдаются!

− Угэдэй немедленно сообщил эту весть Чингисхану. Тот долго молчал, и наконец, из последних сил прошептал:

− Уничтожьте всех! Никого не оставляйте в живых! Баурчук Арт Текин, Толуй, вынесите меня из шатра. Я хочу видеть, как будут умирать тангуты...

Исполняя волю Каана, его бережно подняли и понесли. Шатер был раскинут на высоком холме Люпаньшань. Отсюда раскрывался прекрасный вид на долину, по которой продвигались тангуты... Но Чингисхану не суждено было увидеть побоище. Его сердце остановилось навсегда.

Был 1227 год, год кабана. Тангутия была окончательно разгромлена. Вместе с гибелью Тангутии умер и Чингисхан. Его тело положили на высокую повозку и повезли на родину, в Монголию. На протяжении всего пути были убиты все, кто имел несчастье повстречаться процессии.

В Каракоруме тело Каана встречали Борте Уджен Сечен Хатун, Аргасун-хуурчи, мусульманские пленные юноши, полководцы и вельможи. Баурчук Арт Текин выразил соболезнование Борте Уджен Сечен Хатун.

Затем к матери подошел Угэдэй.

− Как будем хоронить отца? – спросил он.

− Каан прибыл на свою землю. Он очень любил женщин. И по нашим обычаям сорок монгольских красавиц ждут того, чтобы быть похороненными вместе со своим повелителем. Но я не допущу этого! С ним рядом буду только я!

− Нет, мама, этого не будет!

− Не перечь мне, сынок! Мне мог возражать только твой отец, великий Каан! А ты всего лишь один из моих сыновей!

− Нет, мама! Теперь, я – Каан! Так пожелал отец!

− Если так, то я подчиняюсь Каану. Приказывай!

− Ты будешь моим ближайшим советчиком! И я не допущу твоей смерти!

Мать была вынуждена повиноваться.

− Приказываю в могилу великого Каана опустить все те богатства, всю ту сокровищницу, которые он собрал в результате завоевания Бухары, Хорезма, Отрара, Самарканда, Хорасана, Нишапура, Балха, Цзинь-Чина, Уйгурии, Тангутии, Кидани. А священную землю эту мы будем защищать из поколения в поколение...

Церемония похорон прошла без всяких слов и речей. Но уже после, на протяжении целого месяца, Борте Уджен Сечен Хатун приходила на могилу, и, обняв ее, безутешно плакала. Ежедневно Аргасун-хуурчи наигрывал на могиле любимую мелодию Чингисхана. А мусульманские юноши напевали песни, прославляющие Каана. При этом они лили слезы, но не по Чингисхану, а по своей родине, по своим родным, с которыми они были так жестоко разлучены.

При виде Баурчука Арт Текина они умоляли его вернуть их в родные края, попрекая тем, что именно он привез их в Монголию.

Баурчуку Арт Текину было жаль этих несчастных, но он ничего не мог поделать, так как он всего лишь исполнил в свое время приказ Чингисхана. И теперь если на то будет воля нового Каана – Угэдэя, то Баурчук Арт Текин с охотой вернул бы мусульманских юношей домой. К сожалению, пока Угэдэй молчал.

Между тем Баурчук Арт Текин тепло приветствовал и поздравил Угэдэя с занятием им каанского престола.

− Я выполню обещание отца, − провозгласил Угэдэй. – К несчастью, Алтун-Бике умерла. Но я отдам тебе в жены мою другую сестренку – Аладжи-Бике.

Баурчук Арт Текин ничего не ответил. Однако он почувствовал неприязнь со стороны Угэдэя. И это заставило его задуматься над тем, какими же будут взаимоотношения при новом Каане между Монголией и Уйгурией?

− Ты останешься управлять Уйгурией! – провозгласил Угэдэй, всем своим видом демонстрируя снисхождение. – Я же долго рассчитываю оставаться на престоле! И не забудь, что Уйгурия – пятый улус великой Монгольской империи.

− Я ничего не забуду! Да это и невозможно, великий Каан! – ответил Баурчук Арт Текин, внимательно взглянув в глаза Угэдэя.

− Уйгуров в беде не оставлю! Они оказывают нам хорошую услугу. Я же продолжу военные походы. Необходимо расширить монгольские земли... Ты будешь моей опорой в этом деле!

− Если так пожелает всемогущий Будда! Желаю вам достичь своих целей!

− У тебя есть какие-то просьбы?

− Да. Если можно, я хотел бы увести с собой в Бешбалык тех уйгурских воинов, которые участвовали еще в походах покойного Каана.

Баурчук Арт Текин спокойно ожидал ответа. Угэдэй задумался. Он считал, что это одно из проявлений раскола, а потому всеми способами старался избежать его.

− Я не могу следовать твоим прихотям. В войсках еще есть уйгуры. Но они находятся на службе в монгольской армии. Тебя же до Бешбалыка сопроводят мои гвардейцы.

− Но ведь уйгуры участвовали во всех войнах. Они заслужили отдыха! – настаивал Идыкут.

− Есть еще просьбы?

− Мне необходимо съездить в долину Орхона!

− Хорошо, но Алтун-Бике все равно не найдешь там...

Произнеся эти слова, Угэдэй приказал начальнику своей личной охраны:

− Подготовь сотню всадников, которые будут сопровождать господина Идыкута на Орхон.

Баурчук Арт Текин долго искал Алтун-Бике. Не нашел. Печально сидел он на берегу Селенги. Вдруг достал мешочек, который ему передал Кусмаин. В нем была земля Уйгурии. Баурчук Арт Текин взял горсть земли с долины Орхона и Селенги, и не спеша перемешал ее с землей Уйгурии. Затем поднялся и разбросал ее окрест. После этого он взял еще одну горсть земли и бережно положил ее в опустевший мешочек. Все это время он думал об Алтун-Бике и не заметил, как произнес:

− Прощай, нежная, прекрасная моя! Не суждено было нам быть вместе, но я буду молить всемогущего Будду о том, чтобы он не оставил тебя в другой жизни...

Эти слова слышали воины, сопровождавшие его.

− Прощай же, любовь моя! Ведь всем сердцем я любил тебя, моя Алтун-Бике... А ты действительно оказалась прозорливой. Все произошло так, как ты и говорила. Уйгуры будут бороться за свободу и независимость. Прощай же, прощай... Я никогда не забуду тебя, ведь это невозможно... Твоя душа чиста как воды Толы, Онона, Селенги... Прощай монголка, которую любил уйгур!

Баурчук Арт Текин вскочил на коня. Он взмахнул камчей и отпустил удила. Встав на дыбы, конь заржал и с места поскакал галопом. Идыкут двигался в сторону Бешбалыка. Окружив его со всех сторон, вместе с ним скакали монгольские воины.

В Бешбалыке сопровождавшие Идыкута всадники наскоро передохнули и вскоре отправились в обратный путь. Тем временем местные жители устроили повсеместную встречу своему правителю. Сначала его приветствовали в Турфане, затем в Бешбалыке. Торжественную церемонию организовали Атай Сали и Кусмаин. На улицах Бешбалыка были устроены народные гуляния. Повсюду была слышна музыка, звучали песни.

Однако Баурчук Арт Текин первым делом направился на могилу Айкумуш Малики. Спрыгнув с коня, он прильнул к теплой земле, под которой лежала его Айкумуш Малика. Люди, следовавшие за ним, молча, опустились вокруг могилы. Баурчук Арт Текин достал мешочек, развязал его, и взяв правой рукой горсть земли, произнес:

− Эта земля с тех мест, где когда-то было Уйгуро-Орхонское государство! Я привез его, что рассыпать здесь, в Уйгурии!

С этими словами он раздвинул пальцы, и священная земля рассыпалась по могиле Айкумуш Малики.

На следующий день на площади перед дворцом люди ожидали выхода Баурчука Арт Текина. Он появился не в военных латах, а в одежде присущей главе государства.

− Тангутия разгромлена. Монгольский Каан умер. Вместо него императорский престол занял Угэдэй. Но он – непредсказуем!

Идыкут не стал больше ничего говорить относительно монголов, а заговорил, напротив, об Уйгурии.

− Нам необходимо усилить обороноспособность. Накапливать вооружение. Взращивать боевых коней. Укреплять границы государства. Готовить настоящих воинов. Запомните: лучше умереть, защищая свою землю, чем сгинуть в чужой стране! Защита наших границ – обязанность каждого уйгура! И мы преклоняемся перед теми нашими соотечественниками, кто погиб на чужбине!

Осенний ветер с шумом проносился по всей Уйгурии. Кусмаин, обнажив саблю, поклялся, что приложит все силы к тому, чтобы воплотить в жизнь эти слова отца.

Ветер промчался, оставив после себя буйный листопад. Шелестя на ветках деревьев, листья падали в полноводные арыки.

Баурчук Арт Текин, находясь в своей резиденции, молился Будде. Вошел Кусмаин, и, встав по правую руку от отца, присоединился к нему. Завершив молитву, Баурчук Арт Текин взглянул на Кусмаина и произнес:

− В народе говорят, что туда, куда не смог доскакать боевой конь, доскачет жеребенок. То, чего не смог достичь я, обязательно добьешься ты, сынок! Да сопутствует тебе в жизни удача, да исполнятся твои желания!

В тот день небо над Бешбалыком заволокли вечно кочующие облака.
1995 – 2003 годы.
Содержание
Баурчук Арт Текин 4

НА ЗЕМЛЕ КИДАНИ 10

ТАЙНОЕ ВОЙСКО 19

СКРЫТОЕ ГОРЕ 23

БЕШБАЛЫК 31

БУДДИСТСКИЙ ПРАЗДНИК 35

ПОСОЛЬСТВО 39

ГОЛОВА КИДАНЬЦА 54

МОНГОЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ 63

СВЯЩЕННЫЙ ОРХОН 92

ТАТАТУНА 105

ДОГОВОР 119

КЛЯТВЕННЫЙ ХОЛМ 121

ТАЙНЫ АЛТУН-БИКЕ 126

ПРОЩАЙ, КЕРУЛЕН 128

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СОВЕТ 131

ТРАГЕДИЯ, СЛУЧИВШАЯСЯ С КАРАВАНОМ 135

БУДДЫ ТЫСЯЧИ ПЕЩЕР 152

СПЕЦИАЛЬНОЕ ПОСЛАНИЕ 156

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СЕКРЕТАРЬ 164

ВЕСТЬ ИЗ ЖЕЛТОГО ШАТРА 170

УЙГУРСКОЕ ГОСТЕПРИИМСТВО 178

ГОРЕЧЬ ПРОЩАНИЯ 191

НАЧАЛО ПОХОДА 199

ПОГАСШАЯ ЗВЕЗДА ОТРАРА 209

СЫРДАРЬЯ НЕ ОБАГРИТСЯ КРОВЬЮ! 235

БУХАРСКАЯ МЕЧЕТЬ «БАЙТУЛЛА» 239

ТРЕВОГИ КААНА 247

СОКРОВИЩА МУСУЛЬМАН 255

ОДНОГЛАЗЫЙ НАЙОН 266

КАРАКОРУМ И ИДЫКУТ 282

ЗЕМЛЯ РОДИНЫ 295

СЛЕЗЫ АЙКУМУШ МАЛИКИ 304

НА ЗЕМЛЕ СРАЖЕНИЙ 307

ТРАГИЧЕСКОЕ РЕШЕНИЕ 314

ПОБЕГ 316

ОРУЖИЕ ОГУЗ-ХАНА 330

МОГИЛЫ ОРХОНА 334

РАЗДУМЬЯ ДРАКОНА 339

ЗАКОПАННЫЙ БУДДА 343

ТИГР ВЫШЕЛ НА ОХОТУ 354

БОГ ВОЙНЫ – СЕЛЬДЕ 360