Ахметжан Ашири Произведения Том II роман-эпопея идикут пройдут минуты, годы, целый век, Но, вечно жить не может человек

Государственный Совет проходил в прекрасном просторном зале, в ставке Идикута. Среди присутствующих – постоянные члены Совета – крупные государственные деятели, военачальники.

Точно в назначенное время открылась внутренняя дверь, и в зал вошел Баурчук Арт Текин – Идикут Уйгурского государства. Все присутствующие встали и встретили его овациями. Следом за Идикутом вошли его ближайшие советники – Тора Кая, Булад Кая, Тархан Билга Бука.

− Я приветствую вас, уважаемые мои соотечественники! – произнес Идикут, когда овации стихли.

− Слава Идикуту! − послышались возгласы.

Идикут поднял руку, призывая, собравшихся сесть и успокоиться, и одновременно выражая благодарность.

− Соотечественники! Я пригласил вас сегодня на это заседание с одной лишь целью – рассказать о моей поездке, которая, безусловно, сыграет важную роль в судьбе нашего государства и народа. Вам известно, что сейчас, то есть в 1210 году, по приглашению монгольского Каана – Чингисхана, которое он направил через своих послов, я побывал в Монгольской империи. В этой поездке меня сопровождал наш известный полководец Тора Кая. Суть этого визита в том, что отныне мы порываем всяческие связи с государством Западная Кидань, в чьей зависимости находились долгое время, и сближаемся с Монгольским государством! Чингисхан настолько силен, что способен покорить весь мир! И мы обязаны следовать ему в его походах на Центральную Азию, точнее, в Хорезм, Бухару, Фергану, Самарканд, Отрар, Балх, Мерв, Нишапур, в целом – Маверанахр и Хорасан.

После этих слов, собравшиеся зашумели. Многие недоуменно переглядывались, другие сидели, насупившись.

Видя такой настрой, Идикут сказал:

− В нашем государстве каждый может высказываться свободно! Если кому-то есть, что сказать, прошу вас!

Прошло несколько тягостных мгновений, и вот с места поднялся человек по имени Алмас.

− Великий Идикут! В тех городах и странах, которые вы перечислили, проживают и Западные Караханиды! Но ведь они – уйгуры, как и мы! Разве государство Караханидов не создали наши предки – уйгуры Уйгуро-Орхонского каганата? Как мы можем пойти на них войной? Если Чингисхан осуществит свои походы – это его дело! Но нам не следует воевать с единокровными братьями! Простите мою смелость, но я так думаю!

Идикут оглядел присутствующих.

− Кто еще хочет высказаться?

В зале стояла тишина.

− Чингисхан – мой названный отец! Я – его пятый сын! Сын должен поступать так, как велит ему отец! Откровенно говоря, у меня не было выбора. Либо мы должны были признать могущество Чингисхана, либо мы пожертвовали бы своим государством. Поэтому мы исполним свои обязательства, записанные в Договоре, и будем участвовать в походах монгольского Каана. Отныне уйгуры и монголы будут тесно взаимодействовать. Многие уйгуры займут крупные должности в Монгольской администрации. Уже сейчас наш соотечественник – бешбалыкский уйгур занимает пост Государственного секретаря и хранителя печати. Существует договоренность назначить Булад Кая губернатором, в завоеванном Чингисханом Джурджитском государстве. Необходимо разъяснить все это нашему народу!

На заседании Государственного Совета присутствовали известные торговцы и крупные мастера-ремесленники не только из Турфана и Бешбалыка, но и из периферийных районов государства. Обращаясь в большей степени к ним, Идикут продолжал:

− Считаю, что уже здесь мы должны определить пути реализации тех обязательств, которые записаны в Договоре. Так, мы заверили Чингисхана, что все отличительные знаки, печати, штампы будут изготавливаться в Уйгурии. В качестве материалов мы определили золото, серебро, медь, олово, дерево. Эту работу я поручаю мастеру Кабулу!

− Благодарю за доверие, мой господин! – сказал Кабул, привстав с места.

− Для монгольских воинов в большом количестве потребуется одежда и амуниция. Пошить и подготовить ее, я прошу Салуна.

− Я готов! – встав с места и приложив руку к груди, ответил Салун.

− Следующее наше обязательство – оружие и осадные приспособления. Они должны быть отменного качества и в большом количестве. За организацией этой работы должен проследить Узун Килич Орунж!

− Слушаюсь, мой господин!

− Большая работа предстоит по изготовлению седел, уздечек, стремян, попон, а также большого количества подстилок из белой кошмы. Это я поручаю Домбилак Кожигару.

− Будет исполнено! – тонким голосом ответил Домбилак Кожигар.

− Мастерам по дереву предстоит изготовить двести арб и повозок, в которые можно будет запрячь буйволов и верблюдов. Это на себя возьмет Сумбат Нолин.

− Уверен, что Чингисхан и вы, мой Идикут, будете довольны! − сказал Сумбат Нолин, и, положа обе руки на грудь, наклонил голову.

− На границах Бешбалыка и Турфана будут организованы перевалочные пункты. Там постоянно будут находиться до тридцати человек в каждом. Монгольские гонцы, курьеры, передвигаясь на значительные расстояния, должны беспрепятственно останавливаться в этих пунктах. У них на руках будут специальные знаки-пропуска. В зависимости от должности и степени важности, они будут изготовлены из разных материалов – от золота до дерева. Кроме того, через эти пункты будут перевозиться богатства, вывозимые из Центральной Азии. Следовательно, необходимо постоянно иметь целый косяк свежих лошадей, чтобы осуществлять их замену. Для прибывающих и останавливающихся на отдых, необходимо организовать питание и ночлег. Все эту работу я поручаю Томур Чокмаку!

− Приказ будет выполнен!

− В Бешбалыке силами наших зодчих пусть будет сооружено великолепное здание в национальном стиле. Оно будет резиденцией Каана. Я думаю, с этой задачей справится наш Токти Каригай!

− Слушаюсь, мой господин! Здание будет прекрасней цветка!

− Для воинов и свиты Каана будет зарезано достаточное количество скота. Готовить еду я поручаю мастеру Бокен Шамшару!

− Монгол попробует блюда, которые он в жизни не ел! − ответил известный повар.

− Церемонию официальной встречи поручаю Торгул Лачину. Порядок подачи вина, напитков и блюд будет происходить, согласно существующего придворного церемониала... Когда прибудет Чингисхан, необходимо, чтобы государственные флаги Уйгурии и Монгольской империи развевались над ставкой. За это отвечает Тархан Билга Бука...

− Музыкальное сопровождение приема, а также организацию исполнения национальной музыки, я думаю, в свои руки возьмет наш непревзойденный музыкант Бугра Гунк...

− Таким образом, мои соотечественники, двадцать восьмой день шестого месяца 1211 года явится для нас всех, для нашей родины, днем знаменательным, днем, когда мы приняли судьбоносное решение.

Заседание государственного Совета было объявлено закрытым. Все присутствующие были приглашены на банкет. Зазвучала музыка, исполняемая на гунке и пипа. Люди находились в приподнятом состоянии духа, лишь Тархан Билга Бука с опаской думал о том моменте, когда Идикут покарает его за то, что он преследовал Тататуну, ведь Тархан Билга Бука был уверен, что Тататуна погиб в стране Каракитаев.

* * *

Сам Кусмаин накануне пришел с охоты уставший, голодный, весь обгоревший на солнце, поцарапанный и в разорванной одежде. Он поцеловал мать и заявил, что смертельно голоден. Айкумуш Малика отругала его за долгое пребывание вне дома, и посоветовала быстрее привести себя в порядок, а затем нормально поужинать.

− Если ты соскучился по отцу, то поспеши, так как он вернулся, и скоро будет дома. Еще утром он направился в ставку, но спрашивал о тебе!

Упоминание об отце моментально изменило Кусмаина. Он быстренько умылся, переоделся, и к приходу отца, успел уже и перекусить.

Баурчук Арт Текин обнял сына! Он очень любил его и возлагал на него большие надежды. Прохаживаясь из стороны в сторону, Идикут о чем-то размышлял. Айкумуш Малика чувствовала, что он хочет серьезно поговорить с сыном, но не вмешивалась. Наконец, Баурчук Арт Текин заговорил:

− Сынок, − начал он, − ты уже совсем взрослый. Ты прожил семнадцать лет, а это значит, что ты достиг совершеннолетия. Ты, вероятно, уже знаешь, что я заключил Договор с Чингисханом, и намерен беспрекословно исполнять его. Согласно этому Договору, я буду сопровождать Чингисхана в его походах в Центральную Азию!

Идикут замолчал на мгновение, а Кусмаин подумал о том, что, может быть, и не следовало отцу идти за Кааном. Может быть, было бы достаточно обеспечить его амуницией, продовольствием и боевыми лошадьми, а самому оставаться в Уйгурии. Но, он только подумал об этом, не смея перебивать отца.

Между тем, Идикут, словно читая его мысли, продолжал:

− Я не могу оставаться в Уйгурии! Я обязан следовать с Чингисханом. Вместо меня здесь, останешься ты! Вместе с Тарханом Билга Бука, вы будете править государством! Ты понимаешь меня?

− Да, отец! Я справлюсь!

− «А обо мне не подумал! Меня оставляет одну!», − мелькнула мысль у Айкумуш Малики. – «Чингисхану нужны земли, богатства, женщины! А вам это зачем? Всего этого хватает в Уйгурии!».

Она обиделась на мужа, и до глубокой ночи не произнесла ни слова. И лишь лежа в постели, Айкумуш Малика прижалась к нему и прошептала:

− Я поеду с вами!

Естественно, он возразил.

Айкумуш Малика не стала спорить, понимая, что это бесполезно. Вскоре она уснула. А Баурчук Арт Текин еще долго не мог уснуть. Его мучила мысль о том, что хоть он и пятый сын Потрясателя Вселенной, но он ему, все равно, чужой.

ТРАГЕДИЯ, СЛУЧИВШАЯСЯ С КАРАВАНОМ

Договор, заключенный с Баурчуком Арт Текином, еще больше вдохновил Чингисхана. Он прогуливался по берегу Керулена, и обдумывал свои дальнейшие действия. Телохранители Каана, не мешая ему, четко исполняли свои обязанности, находясь несколько в стороне.

С самого детства Чингисхан был человеком алчным и ненасытным к завоеваниям. Вот и сейчас он намеревался обрушиться на Государство Хорезм-шахов. Да и было на что позариться! Хорезм-шах Мухаммад владел громадными территориями. Его государство занимало значительную часть Азии, весь Афганистан, Иран, территорию от Аральского моря до верховьев Сырдарьи, от Персидского залива до Памира, от Соломоновых гор до горной системы Загрос!

− «Но какой силой обладает Мухаммад? Мне это неизвестно! Каковы взаимоотношения между Шахом и его окружением? Что думает народ? Наконец, какова военная мощь государства?» – думал Чингисхан.

Каан обладал особенностью – натравливать одних на других, использовать шантаж, всевозможные интриги. Для этого ему необходимо было знать реальное состояние того или иного государства. Во всяком случае, Чингисхан был уверен, что столкновение с Хорезмом было неизбежно. Однако прежде необходимо было сокрушить Восточный Китай.

Поэтому, пока Чингисхан стремился накапливать сведения о Хорезме. Для этого он использовал двоих хорезмских перебежчиков. Одного звали Данишман Хаджиб, а второго – Бадирдин Амат. Этот был из Отрара, и его отца казнил в свое время Хорезм-шах Мухаммад.

Оба были достаточно известными людьми, обладавшими авторитетом и богатством.

Естественно, Чингисхан, прежде чем переговорить с ними, попытался проверить, не являются ли они людьми шаха Мухаммада, специально направленными в ставку Каана.

Попивая кумыс, Чингисхан учинил им настоящий допрос.

− Ваши жизни в моих руках! А потому, если вы посмеете говорить неправду, вас ждет мученическая смерть! А теперь, скажите-ка мне, пользуется ли уважением в народе шах Мухаммад?

− Нет, господин! – ответил бывший советник правителя Отрара Бадирдин Амат. – Он – убийца и палач! Он никого не пощадит! Так, жестокой смерти он предал Маджита Багдади!

− Кто такой?

− Маджит Багдади – известный религиозный деятель, образованнейший и авторитетнейший человек!

− А каково внешнее положение дел?

− Плачевно!

− Почему?

− Хорезм-шах пошел войной на халифа Аббасидского халифата – Насыра, и потерпел поражение.

− Хорошо! Что еще знаешь?

− Мухаммад-шах бесславно осуществил поход на Багдад.

− Говорят, что найманский правитель бежал в Хорезм?

− Да, но Кучлук-хан очень слаб! Его влияние ничтожно!

− Как зовут мать Мухаммад-шаха?

− Туркан Хатун. Очень умная, энергичная женщина. Но враждует с сыном.

− Почему?

− Она сама хочет править страной!

− У нее есть союзники?

− Тюркские племена Кипчаков и Канглы. Это совершенно точно!

− А на кого опирается Мухаммад?

− На Туркменские племена.

− Кто является правителем Отрара?

− Янал-хан. Говорят, что и Кадыр-хан.

− Это кто?

− Родственник Туркан Хатун. Они и между собой родственники.

− Братья?

− Да!

Чингисхан внимательно выслушав Бадирдина Амата, задумался. Никто не знал, какие он сделал выводы. Немного помолчав, он продолжил.

− Пятьдесят тысяч бойцов, − ответил, молчавший до этого Данишман Хаджиб. – Мухаммад-шах не готов к войне. Войска разбросаны.

− А сколько воинов у Янал-хана? – спросил Чингисхан исподлобья.

− Двадцать тысяч, господин, − ответил Бадирдин Амат. − Я это точно знаю! Да и оборона города налажена хорошо.

− А в Самарканде?

− Самарканд хотели оградить мощной крепостной стеной. Для этого увеличили земельный налог. Но не смогли собрать его. Одним словом, у Хорезм-шаха много проблем. Да и сам он многого опасается!

− Как это понимать?

− Если до него дойдет весть, что Чингисхан намеревается, напасть на Хорезм, он впадет в панику. Вместо того чтобы собрать все силы, он может и отступить. Возможно, уйдет за Джейхун-Амударью. Может и рассредоточить войска по городам. Те, кто советовали ему вести активные действия, а не уходить в оборону, поплатились за это жизнями. Так, он казнил имама Шихаббадина Хиваки...

Чингисхан был доволен ответами перебежчиков.

− Вы останетесь у меня. Возможно, со временем к вам добавятся и другие. Ничего не бойтесь! Если будете верны мне, вас никто не тронет!

Он замолчал, а потом вдруг раздраженно сказал:

− Необходимо наладить караванную дорогу из Центральной Азии в Китай через Монголию. Важно улучшить торговлю. Я предлагал Мухаммад-шаху организовать это, но от него ответа не последовало... Что ж, попробую еще раз...

Мусульманские перебежчики восприняли эти слова Каана как его искренние намерения.

* * *

Перед тем как отправиться в путь, оба предводителя получили конкретные указания от самого Шаха.

Мухаммад-шах, прохаживаясь по великолепному залу приемов своего дворца, говорил:

− Караван ваш – торговый. Поэтому, привезите побольше китайских товаров. Но имейте в виду, что основная ваша цель – иная! Помните, что нас покинуло много врагов-перебежчиков. Они осели в шаманских, буддистских, христианских странах − Тангуте, Уйгурии, Монголии, Китае. Возможно, среди них есть и Бадридин Амат вместе с Данишман Хаджибом. Они очень опасны! Поэтому при встрече их необходимо уничтожить. Просто подсыпьте им этот порошок.

И, нагруженный всевозможными товарами: от сушеных фруктов до изделий ремесленников, караван тронулся в путь. Пройдя через горные хребты Алитага, Джунгарских гор, Танритага, караван вышел на широкие просторы азиатской степи. Заслышав звон колокольчика на шее головного верблюда, навстречу каравану тут же прискакали кочевники из племен Кипчак и Канглы. Они весело приветствовали медленно бредущий караван, и рассыпались впереди него.

Хорезмский караван без особых проблем прошел через монгольскую границу и двигался к городу Каракорум.

Чингисхан моментально получил донесение об этом караване. Это известие ему сообщил один из полководцев, отвечавший за пограничную службу – небезызвестный Ангурат-найон. Он вошел в Белый шатер Каана, установленный на берегу Керулена, и, склонившись в поклоне, произнес:

− Прибыл большой караван, мой повелитель!

Чингисхан стоял, устремив свой взгляд в даль. На нем был белый монгольский шерстяной халат прекрасной отделки.

− Сколько человек? – спросил он.

− Четыреста пятьдесят.

− Узнал имя главного?

− Да. Их там двое.

− Кто такие?

− Один – сын Эмира Хусейна – Ахмед Ходженди. Второй – Ахмед Балчич. Оба – бородатые, истинные мусульмане! Молитвы читают!

− Не принимать их в обычном караван-сарае!

− Слушаюсь, мой повелитель!

− Этих двоих разместить в Белом шатре. Остальных – в специальных шатрах. Скажи им, что мы возьмем все их товары.

− Будет исполнено, мой господин!

Ангурат-найон попятился, чтобы выйти, но Чингисхан остановил его.

− Подожди, − сказал он тихим голосом, − как ты думаешь, кто они? Пойдут ли они дальше в Китай?

− Нет, мой повелитель! Караван пришел в Монголию! Отсюда они намереваются вернуться.

− Так ты думаешь, что они – торговцы?

Ангурат-найон задумался, он понял, что Чингисхан не зря задал этот вопрос именно ему.

− Я узнаю!

− Проверь!

− Да, мой господин!

− Ступай! Приведи этих мусульман ко мне. Подожди! Для главного караванщика найди женщину. Да смотри, проследи сам...

− Будет исполнено!

− Если мои подозрения подтвердятся, Ахмеда Ходженди и Ахмеда Балчича придется убить. А женщину не ищи. Ведь есть Чахэ!

− Чахэ? – удивился Ангурат-найон.

− Да, Чахэ! Я сам все ей объясню. Будь спокоен! А Ахмеда Ходжанди и Ахмеда Балчича убьешь ты!

− Повинуюсь, мой Каан!

Ангурат-найон стоял, ожидая других указаний. И они последовали.

− Передай моим сыновьям, чтобы подготовили несколько человек, которые отправятся с этим караваном в Хорезм. Они научатся торговле и привезут прекрасные товары из этой страны.

Чингисхан не стал распространяться о том, что он задумал поручить этим людям и другие задания, а лишь приподнял руку, давая понять Ангурат-найону, что тот свободен.

Центрально-азиатских купцов Ангурат-найон встретил лично, когда он приблизился к каравану, то, ехавшие впереди на прекрасных жеребцах Ахмед Ходжанди и Ахмед Балчич, остановились и спешились. И тут же погонщики принялись укладывать верблюдов.

Ахмед Ходжанди оказался светлолицым молодым человеком. У него как и Ахмед Ходжанди были красивые черные усы и борода.

− Ассалам алейкум ва рахматулахи баракатуху! – поздоровались они по мусульмански, прижимая руку к груди.

− Добро пожаловать, дорогие гости! − ответил начальник охраны. – Вас ожидает Небесный Каан!

− Мы тоже жаждем с ним встречи!

Ангурат-найон повел их в ставку Чингисхана, который с нетерпением ожидал мусульман.

Ахмед Ходжанди и Ахмед Балчич, войдя в шатер, сразу же направились к тому месту, где сидел Чингисхан и поздоровались с ним по-мусульмански, приложив руку к сердцу.

− Мир вам и благополучие!

Чингисхан еле заметно кивнул головой, но вспомнив что-то, он тут же переменился в настроении и ответил более доброжелательно:

− Рад вашему прибытию. Можете находиться на монгольской земле, совершать свои молитвы и на все ваши товары мы найдем покупателей.

− Благодарим Вас! – ответил Ахмед Ходжанди. – Да благословит вас Аллах!

Ахмед Балчич со словами: – «Аллах велик!» – согласно мусульманской традиции, провел руками по щекам.

Между тем, и мусульмане, и Чингисхан думали не том, о чем вели беседу. Ахмед Ходжанди думал о том, что Чингисхан заслуживает проклятия за свои деяния, а Чингисхан размышлял о том, что, как бы то ни было, оба этих мусульманина – в его руках, и он уже определил их судьбу.

− Если позволите, мы дадим распоряжение разгружать верблюдов, − произнес Ахмед Ходжанди, вновь приложив руку к груди.

− Пусть будет так! – ответил Чингисхан. – Доверьте ваших животных моим найонам. Сочной травы здесь много! А ты побудь с гостями, помоги им! – взглянул он на Ангурат-найона.

− Слушаюсь, мой повелитель! – ответил Ангурат-найона,

когда хорезмские купцы вышли из шатра. Рядом, груженные поклажей лежали верблюды похожие на огромные валуны. Увидев их, Ахмед Ходжанди тут же приказал разгрузить их.

Весь товар перенесли на землю. Караванщики столпились вокруг Ахмеда Ходжанди и Ахмеда Балчича. Теплая встреча Чингисхана их обрадовала и подняла им настроение.

− Если Аллах захочет, все будет хорошо! Каан пообещал нам найти покупателей на весь товар. Мы здесь – гости, а потому соблюдайте порядок и выказывайте уважение!

Вечером того же дня в огромном шатре, развернутом специально для них, караванщики устроили большое застолье.

Товары, привезенные Ахметом Ходжанди и Ахметом Балчичем, были переданы главному казначею Тататуне. Взамен купцы получили шерсть и шерстяные одежды. Монголы снабдили их еще богатством своей земли – шкурами различных животных, в изобилии пасущихся на вольных просторах. Хотя обмен и был произведен, торговцы не спешили возвращаться в Хорезм. Ахмета Ходжанди не покидала мысль о том, что тех предателей в этих краях нет.

Уже почти месяц, как они находятся на берегах Селенги и Орхона. Побывали в городах Карабалгасун и Каракорум. Однако тех двух предателей – перебежчиков нигде не встретили, нигде не видели.

«Скажу шаху, как есть – ведь, действительно, их нигде нет! − подумал Ахмет Ходжанди. – Никаких сигналов. Или среди нас есть предатель? Как бы ни оказалось, что на службе у этого калмыка есть и хорезмские мусульмане?! А может, наш разговор с Ахметом Балчичем о Данишман Хаджипе и Бадирдине Амате кто-либо подслушал? Но если так, то Чингисхан давно бы устроил нам встречу! Они бы воспользовались этим. Ведь для них родина – ничто...».

Ахмет Ходжанди, тихо подойдя к Ахмету Балчичу, зашептал тому на ухо, посмотрев предварительно по сторонам:

− Мне пришла в голову важная мысль, − сказал он, погладив бороду.

− Что за мысль?

− С караваном пришло четыреста пятьдесят человек, не правда ли?

− Да, это так!

− А кто они? Проверяли? Может, некоторые и раньше бывали у Чингисхана?

Ахмет Балчич немного подумав, ответил:

− Такие люди есть. Побывав ранее в Китае и Монголии, они пришли вместе с нами.

− Так, так, − приблизился Ахмет Ходжанди к Ахмету Балчичу. – Напишите их имена!

Ахмет Балчич вынул из кармана ворох бумаг, на которых были записаны имена людей, состоявших при караване. Указательным пальцем стал водить по спискам, отмечая тех, кто бывал ранее в Китае, Уйгурии, Монголии, и тех кто посещал города, Турфан, Бешбалык, Каракорум. Это были: Махмут Ялавач, Али ходжа Бухари, Юсуп Отрари, Хасан ходжа, Омар ходжа Отрари, Джамал Мараги, Пахриддин, Дизаки Бухари, а также Аминадин Хереви из Герата.

− Они встречались с Чингисханом?

− Не знаю, не видел!

− И я не видел. И не увидим, не покажут. Но Махмут Ялавач, например, съездив в Монголию, разбогател?!

− А он знает, что нас напутствовал Мухаммад-шах, как вы думаете, хаджи?

− Кто, Махмут? Нет! Не знает, однако... Наверняка, у Чингисхана есть мусульмане из Хорезма. И нам необходимо узнать о них. Но нам не надо паниковать, ведь все прояснится в Хорезме, − сказал Ахмет Ходжанди, полный душевной озабоченности. – Но, может, он предупредил Чингисхана? Что вы думаете по этому поводу, хаджи?

− Я заметил, что когда Махмут Ялавач сгружал тюки, рядом с ним находился Ангурат-найон.

− Мне показалось, что Ангурат-найон следит за нами. Явно, что он выполняет приказ Чингисхана. Возможно, он уже получил от Махмута какую-то весть?!

Каждый из них потерял надежду встретить Данишмана Хаджипа и Бадирдина Амата. Поэтому они пришли к мысли, что их тут нет. Когда же они готовились к молитве, откуда ни возьмись, к ним подошла красивая женщина с кувшином воды. Наклонившись, и поставив кувшин, она, молча, повернулась и вышла.

Совершив омовение, и, постелив молитвенные коврики, Ахмет Ходжанди и Ахмет Балчич начали полуденную молитву.

− Все-таки, это странно, – сказал Ахмет Ходжанди Ахмету Балчичу по окончании молитвы, откуда же Чингисхан знает мусульманские обряды? Ведь эта страна не мусульманская! Но нам принесли воду для омовения, значит, знают все обряды, необходимые для совершения молитвы?!

− Я согласен, − задохнувшись от внутренней тревоги, ответил Ахмет Балчич, − но, не будем спешить, посмотрим, что же будет дальше.

− Безусловно, это распоряжение человека знающего. В ставке Чингисхана есть мусульмане!

− Но кто они? – воскликнул Ахмет Балчич. – И, почему от нас утаили?

− Может – предатели Данишман Хаджип и Бадирдин Амат?

− Возможно! Я почти уверен в этом!

− Осторожно, мне кажется, монголы прислушиваются к нам.

− Да, и, наверняка, они готовят какую-то подлость.

− Что же именно? Может, они хотят убить нас?

− Нам надо быть готовыми ко всему!

− Сегодня, после вечерней молитвы пригласим их на торжественный ужин. Скажем об этом Ангурат-найону. Уверен, он все сообщит Чингис-хану.

− Очень мудрое предложение!

Немедленно они рассказали об этом Ангурат-найону.

− Ну, что ты высмотрел, узнал? – спросил Чингисхан у Ангурат-найона.

− Мне кажется, они кого-то пытаются найти!

− Молодец! Они, действительно, ищут Данишмана Хаджипа и Бадирдина Амата. Возможно, они захотят убить этих двух перебежчиков и затем скрыться. Запомни, Данишман Хаджип и Бадирдин Амат должны встретиться с Ахметом Ходжанди. Я должен знать весь разговор... Возможно, будут важные новости...

Между тем, они приняли приглашение к торжественному ужину.

− Узнай у Ахмета Ходжанди, во сколько начало торжества, − приказал Чингисхан Ангурат-найону.

− Слушаюсь, мой Небесный Каан! – ответил тот, пятясь к выходу.

Чингисхан же, выйдя следом за ним, вскочил на коня и направился к отдаленно стоявшему белому шатру. В нем находились Данишман Хаджип и Бадирдин Амат.

Чингисхан повелел им встретиться со своими земляками-мусульма-нами.

− Мы? – удивленно переспросили Данишман Хаджип и Бадирдин Амат.

− Да, оба. Вы знакомы с Ахметом Ходжанди и Ахметом Балчичем?

− Один из них – советник Хорезм-шаха, − моментально ответил Бадирдин Амат, − второго не знаю.

− Я должен знать все, о чем вы будете говорить с ними. Но, будьте осторожны. По-видимому, они не остановятся перед тем, чтобы отравить вас.

С этими словами Чингисхан вышел из шатра и направился к Чахэ.

− Сегодня ночью, как только эти мусульмане – Ахмет Ходжанди и Ахмет Балчич лягут спать, ты тихо войдешь к ним в шатер. Дверь будет открыта.

− Я?

У входа в шатер стоял Ангурат-найон.

− Мусульмане сообщили, что на торжественный прием-ужин они приглашают всех, кого пожелаем мы сами.

− В таком случае, предупреди сыновей, Борте Уджен Сечен Хатун, ну и военачальников. А сейчас пришли ко мне моих телохранителей, да Тататуну. Скажи ему, что есть разговор. И сам тоже будь!

− Слушаюсь, мой Каан!

Ангурат-найон выполнил поручение Чингисхана, и через некоторое время в дверях появился Тататуна.

− Вы вызывали меня, мой Каан!

− С мусульманами встречался? – спросил Чингисхан, заранее зная об этом.

− Да. Взял товары у Ахмета Ходжанди и Ахмета Балчича. Все сдал в казну. Обменял на шерсть, шерстяные одежды, шкуры. Все записал.

− Немедленно иди в шатер к Данишман Хаджипу и Бадирдину Амату, и передай им, чтобы поспешили на торжественный ужин, который организовывают мусульманские торговцы. Сам тоже подходи к шатрам, где расположился караван!

− Слушаюсь, Небесный Каан! – произнес Тататуна, подумав про себя о том, что, возможно, Чингисхан допускает большую ошибку.

В большом Белом шатре было многолюдно и шумно. Мусульмане, беседуя между собой, шутили в ожидании Чингисхана.

Как только Чингисхан и Борте Уджен Сечен Хатун заняли почетные места, стали рассаживаться и все остальные. Запаздывали лишь Данишман Хаджип, Бадирдин Амат и Тататуна. Ахмет Ходжанди и Ахмет Балчич стали тихо перешептываться.

− По-видимому, гости все. Что ж, начнем, − произнес ответственный распорядитель, и торжественный ужин начался.

Скатерть была усыпана всевозможной снедью из ягод и фруктов. Здесь был гранатовый сок, сухофрукты, различные орехи, кишмиш, сотовый мед, сладости. Многие монголы раньше не видели таких продуктов, и потому они в некотором замешательстве и недоумении разглядывали их.

Но вот, наконец, в шатер вошли Данишман Хаджип, главный советник правителя Отрара – Бадирдин Амат и Тататуна.

− Ассаламу алейкум ва рахматуллахи ва баракатуху! – по – мусульмански поздоровался Бадирдин Амат.

Многие из сидевших, увидев этих мусульман, встали.

− Ассаламу алейкум ва рахматуллахи ва баракатуху! – произнес Данишман Хаджип.

Как ни старался держать себя в руках Ахмет Ходжанди, но все же он не смог совладать с волнением, и удержать четки, находившиеся у него в руке. Никто даже не посмел, взглянуть на рассыпавшиеся четки, и лишь Бадирдин Амат подошел к Ахмету Ходжанди, передал ему новые четки, и быстро произнес:

− Успокойтесь, на вас смотрит сам Чингисхан!

Ахмет Ходжанди взял себя в руки, и громко сказал:

− Уважаемые гости, прошу вас, проходите!

Кивая головами, вновь прибывшие выразили благодарность.

Ахмет Балчич освободил два места возле Ахмета Ходжанди и повел туда опоздавших.

− Пожалуйста, чувствуйте себя свободно!

Наконец, все расселись.

И беглецы, и главные караванщики сразу же узнали друг друга.

Чингисхан на правах хозяина повелел начинать торжественный ужин.

Ахмет Ходжанди, приблизившись к Данишман Хаджипу и Бадирдину Амату, произнес:

− Пожалуйста, выпейте чаю. Это чай из Хорезма. Попробуйте сушеного винограда, орехов. Чтобы выказать вам свое почтение, я сам заварю свежего душистого чая.

С этими словами он направился к тому месту, где закипала вода.

Заварив чай, Ахмет Ходжанди подумал, что более удобного случая больше не представится, незаметно всыпал в чайник щепотку яда. Затем он, как ни в чем, ни бывало, подошел к гостям и поставил чайник прямо перед ними.

− Это очень хороший душистый и ароматный чай. Я привез его из Индии в прошлогоднее свое путешествие.

В маленькие фарфоровые чашечки Ахмат Ходжанди разлил чай себе и двоим гостям.

Данишман Хаджип вспомнил предупреждение Чингисхана и взглянул на него. Каан также неотрывно и внимательно глядел на мусульман. Он еле заметно покачал головой, однако мусульмане его не поняли. В этот момент Тататуна, сидевший недалеко от Чингисхана, встал, подошел к Ахмету Ходжанди и Ахмету Балчичу и что-то сказал им. Ахмет Ходжанди, вынужденный отлучиться, обращаясь к Данишман Хаджипу и Бадирдину Амату, произнес:

− Поговорим после ужина, если не возражаете!

− Хорошо! – ответил Данишман Хаджип.

− Согласен! – вторил ему Бадирдин Амат.

Данишман Хаджип обратился к сидевшему рядом с ним купцу:

− Не желаете, ли попробовать чая? Он такой ароматный!

Однако никто не изъявил желания, испить из чайника, специально заваренного Ахметом Ходжанди.

Вскоре Тататуна вновь вернулся, и на этот раз пригласил к Чингисхану Данишмана Хаджипа и Бадирдина Амата. А Ахмет Ходжанди и Ахмет Балчич вернулись на свои места. Их Чингисхан специально приглашал для того, чтобы познакомить с беглецами, которых они искали. Видя, что к чаю даже не притронулись, Ахмет Ходжанди и Ахмет Балчич поняли, что кто-то предупредил Данишмана Хаджипа и Бадирдина Амата. Они немедленно вынесли чайник с ядом и вылили его содержимое в траву.

Все это не ускользнуло от взгляда Чингисхана.

− Видели? – спросил он у мусульман.

– Я же говорил!

− Да, видели. Видели, как он вылил чай!

Выполняя обещанное, Чингисхан представил Данишмана Хаджипа и Бадирдина Амата присутствовавшим мусульманам.

− Эй, мусульмане, слушайте! – произнес Чингисхан. – Я хочу вас познакомить с людьми, сидящими по левую сторону от меня. Вот он – Данишман Хаджип. А этот – Бадирдин Амат. Мои знакомые. Они учат монголов искусству торговли. Здесь живут, ночуют. Как и вы – мусульмане. Эти люди много путешествовали, видели много городов. Прекрасно знают, где торговля процветает, а где нет. Если пожелаете, можете переговорить с ними.

Каан не стал говорить долго и пространно, а потому многое утаил.

− Мы глубоко благодарны вам, господин! – сказал Ахмет Ходжанди, обращаясь к Чингисхану. – Мы, хорезмские торговцы, нашли в вашей стране прекрасный прием. Мы желали бы, чтобы дальнейшее развитие и укрепление торговли способствовало бы дружбе между Хорезм-шахом и монгольским Кааном. Пускай благополучие не покидает два народа! Крепкого здоровья Шаху Хорезма – Мухаммаду и Каану Монголии – Чингисхану, открывшим нам дорогу общения.

После этих слов мусульмане зашептали молитвы и провели ладонями по щекам в знак ритуального мусульманского действа. Эту краткую молитву завершили слова:

− Аминь! Аллаху акбар – Аллах велик!

Чингисхан ясно видел, что у Ахмета Ходжанди совсем иные мысли. И потому, слыша эти пожелания, полные лжи и коварства, он изменился в лице, кипя гневом и яростью. Нахмурившись, он встал с места, и, словно бык, перед которым трудно устоять, втянув в себя голову, не попрощавшись, переваливаясь с ноги на ногу, вышел вон. Следом за ним поспешили Борте Уджен Сечен Хатун и Тататуна. Чингисхан направился прямо в свою ставку. Борте Уджен Сечен Хатун сопроводил до ее шатра один из телохранителей. Тататуна, словно бы предчувствуя, что его сейчас вызовут, вошел к Чингисхану.

− Слушаю, мой Каан!

− Завтра пригласи ко мне тех наших людей, кто поедет с караваном. Сегодня же дождись окончания торжественного ужина и вызови ко мне Махмута Ялавача. Только без шума...

− Слушаюсь, мой господин!

Из огромного шатра, расположенного на берегу Керулена, где проходило торжество, группами выходили люди. Они неторопливо прошлись вдоль реки, обозревая серебристую от сияния луны поверхность воды, и, набираясь сил для завтрашнего путешествия. Вскоре они разбрелись по своим шатрам. Ахмет Ходжанди и Ахмет Балчич также вернулись в отдельный, специально для них установленный шатер, но еще долго не могли уснуть. Их не покидало чувство опасности и тревоги.

Между тем, к Чингисхану первым вошел Махмут Ялавач.

− Ты уже два года, как служишь мне, − без долгих предисловий обратился к нему Каан. – Много важных сведений о государстве Хорезм-шахов узнал я, благодаря тебе! Знаю, что ты мне верен. А потому будешь главным в караване. Кроме того, на тебя возлагаются обязанности монгольского посла.

− А Ахмет Ходжанди? А Ахмет Балчич?

− Не твоя забота. Делай, что сказано! Знай свое место! Данишман Хаджип и Бадирдин Амат мне еще нужны. Твоя основная задача − направить в города государства Хорезм-шаха наших людей. В их числе будут Омар ходжа Отрари, Хасан ходжа, Юсуп Отрари, Джамал Марагини, Пахриддин, Дизаки Бухари, Алиходжа Бухари, Аминаддин Хереви. Их необходимо отправить в Бухару, Самарканд, Кабул, Газни, Сигнак, Янгикент, Гурган. Кто продастся врагу, окажется предателем, − прикажи убить! Если попадется с поличным, пускай убьет себя сам. Смерть всегда нужна, важна, необходима. Ты понял?

На Махмута навалилось очень сложное и деликатное поручение.

− У тебя все получится, − продолжал Чингисхан. − Ты пользуешься большим авторитетом. И знай, что мы оценим твою службу!

С этими словами он вручил Махмуту золотые палочки для еды, принесенные заранее Тататуной из казны государства.

− Ну, что доволен?

− Да, да, Небесный Каан! – увидев золотые палочки, заулыбался Махмут. – Все сделаю, исполню, мой господин. Будьте спокойны!

− Но, что ты скажешь насчет Ахмета Ходжанди и Ахмета Балчича, когда прибудете в Хорезм? – спросил Чингисхан, еще раз испытывая сообразительность Махмута.

− Скажу, что остались у монголов. Согласились служить Чингисхану.

− Можно и так сказать, но знай, что шах Мухаммад обязательно спросит о них! А что, если он не поверит?

− Пусть спрашивает. Отвечу именно так! Меня больше тревожит правитель Отрара – Яналхан. Очень жестокий, коварный и кровожадный человек.

− Потому-то и будьте осторожны!

К окончанию их разговора вошел Тататуна с какими-то бумагами в руках. Это было письмо-послание Чингисхана. Взяв его в руки, Чингисхан произнес:

− Отдашь правителю государства Хорезм-шахов – Мухаммаду. Моя цель ясна! Я призываю, наладить торговлю между двумя странами. Увеличить количество караванов и подумать об их безопасном прохождении. Хорезм-шаха я называю своим сыном!

Махмут Ялавач с почтением взял важное письмо и спрятал его во внутренний карман.

− Теперь ступай. Завтра встретимся снова, − сказал Чингисхан, глядя на Махмута. Хотя он ему и пересказал суть письма, в голове у Каана были совершенно другие мысли. Он искал лишь повод, чтобы осложнить отношения с Хорезм-шахом. Важно было всю вину и ответственность за противостояние двух государств, возложить именно на шаха Мухаммада. Война казалась Чингисхану неизбежной!

Да и Махмут Ялавач давно уже понимал, что Чингисхан вынашивает планы нападения на Центральную Азию.

Следом за Махмутом Ялавачем из шатра Чингисхана вышел и Тататуна.

Тататуна еще издали заметил, что Данишман Хаджип и Бадирдин Амат торопливо направлялись в сторону шатра, где располагались Ахмет Ходжанди и Ахмет Балчич. Вскоре оба предателя уже находились в красивом шатре, установленном недалеко от места расположения каравана.

Четверо мусульман вначале очень вежливо, искренне справились о здоровье каждого. Затем долго вспоминали родных, знакомых. Лишь после этого Ахмет Ходжанди и Ахмет Балчич, желая напугать земляков, либо понимая важность проблемы, достаточно открыто заговорили.

− Вы знаете, что шах Мухаммад разыскивает вас? – сказал Ахмет Ходжанди.

− Он и вам отдал такое приказание? – тут же спросил Данишман Хаджип, не растерявшись.

− Да, не будем утаивать. Вас объявили предателями. Это правда, что вы решили остаться здесь?

− Правда! Но мы еще отомстим Мухаммаду.

− Вы уверены в себе?

− Конечно!

− А может, Чингисхан отомстит за вас? Может, калмык готовится напасть на Хорезм?

Это был вопрос с важным подтекстом. Данишман Хаджип и Бадирдин Амат сразу же смекнули, в чем его суть.

− Нет, мы сами найдем возможность отомстить за себя! Но, все-таки, отомстим! Да поможет нам Аллах! – воскликнул Бадирдин Амат.

− Мухаммад-шах тоже не вечен! Когда-нибудь и он покинет этот мир! Все в руках Аллаха! – добавил Данишман Хаджип.

Они оба находились в возбужденном состоянии, что в большей степени было заметно у Бадирдина Амата. Он начинал кипятиться, и в пылу эмоций произнес:

− Монголы думают, что вы – торговцы и послы доброй воли, а вы пытаетесь пугать нас! А что, если мы сообщим Чингисхану о ваших искренних намерениях и целях?

Ахмет Ходжанди и Ахмет Балчич почувствовали страх. Чтобы хоть как-то сгладить ситуацию, Ахмет Ходжанди тихо заговорил:

− Не говори так. Ведь у нас – один язык, одна вера! Ведь мы же мусульмане! – он даже привстал. – Аллах не одобрит, если мы на чужбине будем говорить такие слова в отношении друг друга! Ведь мы же братья!

Ахмет Балчич, будучи умнее Ахмета Ходжанди сказал так:

− Живите там, где вам хочется. Ведь вся земля принадлежит Аллаху. Возможно, если ситуация изменится, сможете вернуться и в Отрар. Если нет, оставайтесь здесь. Договоримся, что мы не встречались! Мы вас понимаем, но и вы должны понять нас, братья мои!

Было ясно, что Ахмет Балчич не одобрял напрямую, высказанную мысль Ахмета Ходжанди о том, что беглецы были объявлены на родине предателями. Он сделал упор на том, что все они – люди подневольные.

Между тем, Данишман Хаджип почувствовал слабость и безволие Ахмета Ходжанди, а потому спросил у него достаточно открыто:

− Хорезм-шах Мухаммад готовится к войне?

− Абсолютно нет!

− Есть ли в Китае шпионы Мухаммада?

− Нет!

− Нет!

− Туркан Хатун вызывает проблемы. Враждует со своим сыном. Борется за престол.

− Ну что ж, братья, мы с вами не встречались.

− Да, мы не видели друг друга.

С этими словами они расстались, и Данишман Хаджип вместе с Бадирдином Аматом вышли из шатра.

− Каан ожидает вестей. Нужно немедленно сообщить ему все, что мы узнали, − сказал Данишман Хаджип.

Бадирдин Амат, понимая, что, если не зайти к ожидавшему их Чингисхану − это будет смертельной ошибкой, как-то неохотно сказал:

− Да, пойдем и расскажем все как есть.

Подходя к Белому шатру Чингисхана, они увидели выходившую Чахэ.

Охрана внимательно взглянула на мусульман, и разрешила им войти.

Действительно, Чингисхан ожидал их. Перебежчики, не спеша, подробно и обстоятельно стали рассказывать о том, что они услышали от торговцев, возглавлявших караван.

* * *

Охранники издали увидели Чахэ. Однако они не решились спросить ее о том, почему среди ночи она направлялась к шатру приезжих мусульман. Младшая жена Чингисхана, задыхаясь от волнения и страха, на какое-то мгновение задержалась у входа в шатер. Она задумалась, но тут же, вспомнив слова мужа о том, что ей ничего не грозит, решительно вошла внутрь. У порога она скинула с себя одежду, и совершенно нагая прильнула к засыпавшему Ахмету Ходжанди. Почувствовав чье-то прикосновение, Ахмет Ходжанди вздрогнул, и испуганно произнес:

− Что это? Что такое?

Быстрым движением он отстранился от прильнувшего к нему человека, и, разглядев, что это совершенно голая женщина с длинными распущенными волосами, проговорил:

− Уйди, уйди отсюда!

Однако в этот момент голос Чахэ вырвался наружу.

− Помогите, спасите меня! – закричала она.

Ожидавший этого крика Ангурат-найон, немедленно появился в

Потянув Чахэ за руку, он поднял ее. Чахэ, быстро одевшись, словно летящая стрела, стремглав выскочила наружу. Она бежала к своему шатру и отдышалась лишь тогда, когда вошла внутрь. Некоторое время она ждала Чингисхана, надеясь, что муж обязательно появится. Однако его не было, и вскоре она совершенно успокоилась и уснула.

Между тем, вбежавший в шатер мусульман с огромным ножом в руке Ангурат-найон, намеревался вспороть животы Ахмету Ходжанди и Ахмету Балчичу. Но не тут-то было. Наученные опытом опасных путешествий, оба мусульманина держали под подушками холодное оружие. Выхватив кинжалы, они принялись яростно сопротивляться. В связи с тем, что их было двое, и, кроме того, Ахмет Балчич был крупнее и моложе Ангурат-найона, мусульмане сумели оттеснить нападавшего к выходу из шатра. Изловчившись, Ахмет Балчич ударил ногой в лицо Ангурат-найона. Тот потерял равновесие и упал на ковер. Изо рта и ушей у него потекла кровь.

− Прикончим его? – спросил Ахмет Ходжанди.

Ахмет Балчич не ответил, но, отбросив кинжал, принялся бить Ангурат-найона руками и ногами.

От этих ударов у Ангурат-найона потемнело в глазах.

− Все равно не спасетесь, − сказал он, немного придя в себя. – Никому не позволено кидаться на жену Чингисхана!

− Жена Чингисхана, говоришь? – удивился Ахмет Ходжанди.

-Это специально подстроено! – догадался умный Ахмет Балчич. – Разговорил тех двоих, и жену свою заставил залезть к нам в постель. Этот калмык – очень страшный человек! И замыслы у него коварные, ужасные!

− Но для чего он это делает? – спросил Ахмет Ходжанди.

− Значит, ему это надо! И наверное, в нашем караване у него есть свой человек!

− Но, кто бы это мог быть?

Махмут Хорезми. Точно! Махмут Ялавач!

− Махмут Хорезми? – еще больше удивился Ахмет Ходжанди.

− Да, и мы представляем для Чингисхана большую опасность. Махмут, Данишман Хаджип, Бадирдин Амат, Омар ходжа, Пахриддин, Джамал Мараги, Жизаки Бухари, Алиходжа Бухари, Аминаддин Хереви, Юсуп Отрари, все они – люди Чингисхана. Они сотрудничают с Чингисханом. Хорезмские мусульмане, предавшие свою страну, ради материальных благ. Они не оставят нас в покое, все равно убьют...

Ахмет Балчич, произнеся эти слова, указал на Ангурат-найона.

-А этот должен умереть. Если не сдохнет, я отрежу ему голову!

Ахмет Ходжанди подошел к лежавшему без сознания Ангурат-найону и пнул его в живот. Тот не пошевелился.

− Умер! Бежим! Нам нельзя здесь оставаться! Необходимо все рассказать Хорезм-шаху. Скорее! Скорее! Поспешим! Вон, вдали виднеются лошади. Людей не видно! Скорее!

С этими словами Ахмет Ходжанди потянул к выходу, застывшего в раздумье Ахмета Балчича.

− Мы спасемся! Спасемся! Аллах нам поможет! Аллах нас защитит!

Эти слова отчетливо услышал Ангурат-найон. Он открыл глаза и увидел, как, собрав кое-какие пожитки, оба торговца намеревались выйти из шатра.

Уже у самого выхода Ахмет Балчич оглянулся, и, вернувшись к лежащему Ангурат-найону, обрушил на него еще несколько ударов. Найон вновь потерял сознание.

Ахмет Ходжанди и Ахмет Балчич вышли наружу и осмотрелись. Людей не было видно. Причиной этому было распоряжение Чингисхана, который убрал даже охрану, не желая того, чтобы посторонние видели кровавую драму. Следуя друг за другом, торговцы побежали вдоль берега по течению реки. Они не знали в какую сторону им следует двигаться. Сейчас их целью было уйти подальше от шатра, в котором они проводили ночь.

− Скорей, скорей! – торопил друга Ахмет Ходжанди.

− Пока рассветет, успеем уйти подальше, − ответил Ахмет Балчич. – Найти бы лошадей, сумели бы добраться до гор монгольского Алтая. А там скрылись бы в лощинах. А дальше, нас бы уже не достали, ведь там – Уйгурия, Бешбалык, Семиречье − Арганум. За ними – родной Хорезм.

− Как бы ищейки Чингисхана не пустились в погоню, − с тревогой в голосе сказал Ахмет Ходжанди. – Да и куда нам следовать, в каком направлении?

− Сейчас главное – уйти подальше, − ответил Ахмет Балчич.

Подбадривая, таким образом, друг друга, они спустились по склону холма в широкое ущелье.

Глубокой ночью Ангурат-найон пришел в себя. Открыв глаза, он увидел, что мусульман в шатре не было. С огромным усилием он приподнялся и встал на ноги.

− Каан, вероятно, ждет от меня вестей! – прошептал он, спекшимися губами, и все его тело пронзила дрожь. Покачиваясь, Ангурат-найон вышел наружу. Он огляделся. В темноте никого не было видно. Подойдя к Керулену, он зачерпнул воды и принялся смывать засохшую кровь с лица и головы. Набирая в ладони холодную воду, он пил и пил ее большими глотками.

− Не спасетесь! Ваш Аллах не убережет вас, − шептал он, все более и более раздражаясь. – Уничтожу, растерзаю ваши тела! Не будет вам прощения, не будет и жалости...

Он знал, где паслись лошади, и направился в ту сторону. Это было не так далеко. Пробираясь по высокому, густому кустарнику, Ангурат-найон не раз падал и вновь вставал. Среди лошадей он заметил статного, фыркающего, вороного коня. Чтобы не вспугнуть лошадей, Ангурат-найон, вытянув руки, стал медленно приближаться к ним. Он стал подзывать своего коня. Лошадь, узнав голос хозяина, заржала, сотрясая ночную тишину, но стояла, не шелохнувшись, пока он не подошел. Обвив шею коня, он что-то зашептал, словно бы жалуясь животному.

Ангурат-найон, сев на лошадь, словно он сложил крылья, заставив коня попятиться, а затем выхватил камчу.

Согласно монгольскому обычаю, он пытался напасть на след беглецов. Поэтому спешившись, Ангурат-найон распластался на земле, прижав ухо и прислушиваясь к малейшим шорохам. Затем он вновь садился на коня, и, проехав определенное расстояние, вновь прикладывал ухо к земле. Продвигаясь, таким образом, он удалялся все дальше и дальше от ставки монголов, переходя холмы и углубляясь в межгорные ущелья.

Мусульмане же бежали, не выбирая дороги, надеясь с рассветом, определиться с направлением. Они и не заметили, как оказались в широком ущелье, из которого было трудно выбраться и при дневном свете. Кроме того, они и не подозревали, что, даже добравшись до приграничных территорий, не могли бы уйти, так как по их одежде и общему виду для любого монгольского воина было ясно, что они – хорезмские купцы, а потому их неминуемо бы задержали.

− Как же мы перейдем границу? – устало и обречено спросил Ахмет Балчич.

− Лишь бы добраться до нее. А там – положись на меня. У меня есть золото, и еще никто от него не отказывался! – достаточно уверенно ответил Ахмет Ходжанди.

Они, вероятно, полагая, что опасность миновала, шли, особо не таясь, и переговариваясь достаточно громко. Ангурат-найон, настигший их, обогнул стороной и оказался впереди. Оставив лошадь несколько в стороне, он спрятался. Когда беглецы приблизились, Ангурат-найон, чтобы привлечь их внимание, завыл по-волчьи.

Мусульмане остановились.

−Где-то недалеко волк.

− Откуда он появился?

−Не знаю, но это волчий вой.

Ангурат-найон никак не ожидал, что мусульмане так обманутся. Они остановились на месте, и этого было достаточно, чтобы он ловко бросил аркан. Часто, таким образом, монголы накидывали веревку на шею лошадей. Ангурат-найон имел в этом деле большой опыт. Поэтому мусульмане не смогли понять, что происходит, как были опутаны веревкой таким образом, что не могли и пошевелить руками.

Только оказавшись на земле, беглецы увидели представшего перед ними Ангурат-найона. Поистине, что предначертано, то и должно свершиться.

Ахмет Ходжанди попытался предложить выкуп:

−У меня есть золото. Возьми его. Его тебе хватит до скончания твоих дней. Но отпусти нас. Не убивай!

Ангурат-найон молча, отправился за своей лошадью. Воспользовавшись этим моментом, и, осознав, что их все равно убьют, Ахмет Ходжанди с огромным усилием вынул свое золото и носком сапога толкнул его в гущу кустарника.

− Если мы умрем, то пускай хотя бы ему не достанется наше золото, − сказал он достаточно громко.

Ангурат-найон вскочил на коня. Конец аркана он привязал к седлу. Затем повернувшись к пленникам, зло сказал:

− Вы не просто умрете! Я заставлю вас помучиться!

С этими словами он ударил коня, и тот поскакал по холмам и буеракам, волоча за собой два связанных тела. Очень скоро они превратились в два окровавленных месива, изуродованных сучьями и ветками кустарников. Остановившись, Ангурат-найон слез с коня и подошел к мертвым мусульманам.

− Слава моему повелителю, Небесному Каану! – громко воскликнул он. Затем наклонившись, срезал веревку с изуродованных тел, и тут же справил нужду.

На рассвете он предстал перед Чингисханом.

− Ваш приказ выполнен, мой господин! Убил обоих!

− Тебе надо еще поучиться убивать! – ответил недовольно Чингисхан.

− Хорошо, мой повелитель, научусь!

Вероятно, Чингисхану не понравилось, что Ангурат-найон был сам изрядно помят.

− Ступай! – холодно сказал Чингисхан.

Такое обращение было равносильно смерти. Ангурат-найон это понимал. Однако в связи с тем, что Чингисхан сам взрастил Ангурат-найона и возвел его до уровня одного из своих полководцев, он смилостивился, и добавил:

− Твоя смерть еще впереди! А пока занимайся своим делом!

Ангурат-найон был рад тому, что все обернулось таким образом.

* * *

Возглавляемый Махмутом Ялавачем, торговый караван направился из Монголии в Центральную Азию. Всем, кто спрашивал об Ахмете Ходжанди и Ахмете Балчиче, Махмут отвечал, что они сбежали в Китай.

Подобно тому, как соловей поющей свои песни, добиваясь благосклонности цветка, внезапно засыпает в тот момент, когда цветок раскрывается, так и Чахэ, ожидая прихода Чингисхана, уснула именно перед тем, как он появился. В связи с тем, что все произошло так, как намечал Каан, он не пошел провожать караван. Вместо этого, он вошел в шатер Чахэ. Однако она спала, и Чингисхан приоткрыл атласное покрывало, которым укрывалась жена, и поразился белизне и совершенству ее тела. Желание пробудилось в нем, и он резко сорвал покрывало. Чахэ вздрогнула и проснулась.