Ахметжан Ашири Произведения Том II роман-эпопея идикут пройдут минуты, годы, целый век, Но, вечно жить не может человек

С отъездом Кусмаина в страну мусульман Айкумуш Малика не находила себе места. «Если этот изверг Ангурат-найон хоть что-то почувствует, то моему сыну несдобровать, − думала она. − Всемогущий Будда, защити его, − повторяла она снова и снова, прижимая к груди золотое изображение божества. – Сынок мой, я не смогла уберечь тебя! Но я верю в тебя, в твою проницательность и энергию. Твой отец, безусловно, догадывается о причинах моего состояния. Но вот уже на протяжении многих дней, он не подает виду. Скорее всего, ему меня жаль. Мы лишь украдкой смотрим друг на друга, не решаясь начать разговор. А мне с каждой минутой, с каждым мгновением становится все тяжелей, все невыносимей. Твой отец как-то даже высказал сожаление по поводу того, что согласился на охрану Уйгурии монгольскими войсками. Он сказал мне, что было бы намного лучше, если бы свою страну оберегали уйгурские войска. Сейчас он считает, что было бы достаточным, если бы уйгуры ограничились тем, что снабдили монголов лошадьми, оружием, амуницией и провиантом. Между тем Чингисхан требует того же и для похода на Тангутию. Твой отец в растерянности. Что касается меня, то я не могу простить ему того, что он допустил надругательства надо мной. А потому я решила добровольно оставить этот мир. Прошу тебя, Кусмаин, не осуждать меня за это. Дороги, степи и долины родины моей. Я не могу забыть, я не могу предать вас. Бешбалык – ты город городов и нет ничего прекрасней тебя. Моя молодость прошла здесь и я не могу забыть тебя. Ибо ты – символ моей свободной родины! А сейчас воды рек уйгурских пьют монголы. И уже несвободна земля моя. Все богатства наши у монголов. А значит, несвободна страна моя. Идыкут, Правитель, Князь свободной страны, склонивший голову, уже не является свободным! А потому Баурчук Арт Текин уже не муж мне. И я не в силах видеть это унижение. А потому я доверюсь только себе, да стальному кинжалу...».

Взяв в руки золотое изображение Будды, Айкумуш Малика направилась в сторону реки Яргул, пересекая долину Бешбалыка. Она с огромным трудом достигла цели и, держа Будду, взобравшись на окрестные скалы, взмолилась:

− Всемогущий! Благодарю тебя! Теперь я свободнее всех!

С этими словами Айкумуш Малика бросилась с высокого обрыва в бурные воды реки. Ее нежное тело с силой ударилось об острые глыбы, торчавшие из воды, отчего сама вода в тот же миг окрасилась в красный цвет.

Кусмаин продолжал поиски в течение целого месяца. Наконец он набрел в окрестностях Яргула на золотое изображение Будды.

− Где моя мама? – обратился он к статуэтки, высоко подняв ее над головой. – Скажи, где она? Ведь ты все, все знаешь! Не хочешь? Ну что ж! А ведь мама всегда молилась на тебя! Плакала, поверяла тебе свои сокровенные мысли! А ты, ты не помог ей! Ты погубил ее... И я поступлю с тобой также!

Произнеся эти слова, Кусмаин с силой бросил статуэтку Будды в ущелье Яргула. Через мгновение Будда распался на части.

Кусмаин спустился к воде и начал искать мать там. Он пробирался сквозь бурный поток, падал, но вновь вставал. Выбравшись на берег, шел через густой колючий кустарник, бурно разросшийся у самой воды. Вдруг он увидел тело матери, находившееся в воде у самого берега. Лишь ее рука, да локон иссиня-черных волос, зацепившихся за корневище огромного дерева, лежали на песке. Кусмаин подбежал к безжизненному телу. Он бережно поднял на руки мать и осторожно понес ее к берегу.

«Что же ты натворила? Зачем это? – запричитал Кусмаин над телом матери. – Я уничтожил найона... Отомстил за тебя... Слышишь ли ты, родная? Он остался гнить на чужбине... Но почему же ты поспешила?! Родная, сердечная моя! Я расколол твоего Будду... Зачем он мне, если не сумел защитить тебя...».

Кусмаин вновь поднял тело матери и понес его в сторону Турфанского кладбища. Навстречу ему спешили Атай Сали, Тархан Билга Бука и Баурчук Арт Текин. При виде Айкумуш Малики, которую прижимая к груди, плача, нес Кусмаин, Баурчук Арт Текин вздрогнул и побледнел. Тем не менее, он соскочил с коня, и, перехватив тело супруги, склонился над ним, преклонив колени.

− Я так тебя любил. Почему же ты так поступила? – прошептал Идыкут. – Просыпайся скорее... Не спи... Я здесь, рядом с тобой...

− На нас обрушилось огромное горе, отец. Мама больше не проснется, − также тихо произнес Кусмаин.

Идыкут не слышал этих слов.

Он продолжал разговаривать с Айкумуш Маликой, словно бы она могла ему ответить.

− Ты – моя опора, единственная моя. Я постоянно вижу тебя во сне! Я искал тебя повсюду, но ты не откликалась! Я бы мог защитить тебя и сберечь, но стоны и плач мусульман заглушили мой голос, помутили мой разум. Я не смог отличить друзей от врагов и жестоко ошибся, оставив тебя на попечение одичавшего пса! А ведь ты была гордостью страны уйгуров... День и ночь тосковал по тебе я, скитаясь по просторам Бешбалыка... Все напрасно! Зачем же ты покинула нас?! Зачем я, оставив вас, убивал несчастных мусульман?! Ведь они так близки нам! И ты это знала лучше всех...

Идыкут приподнялся, и, оглядевшись, сквозь слезы произнес:

− Народ ведь мне поверил!

− Да, ибо уйгуры всегда держат свое слово.

− Значит, и я не подвел Чингисхана?

− Да, вы не обманули его, но обманулись сами!

− Нет, нет! – воскликнул Идыкут, бережно положив тело супруги на землю. – Нет! – повторил он, вознеся руки к небу. – Если меня кто-то и обманул, так это Божественный Каан! – Он встал с колен, и, сжав кулаки, продолжал:

− Уйгурский народ не подчинится никому: ни Кидани, ни Тангутии, ни Китаю, ни Монголии. Если уйгуры объединяться, мы сумеем завоевать свободу! И весь мир поразится нам!

Баурчук Арт Текин посмотрел на сына и немного успокоившись, сказал:

− Кусмаин, подбери статуэтку Будды. Мы похороним ее вместе с твоей матерью.

Погребение Айкумуш Малики состоялось в Бешбалыке. Поздно ночью Кусмаин установил у изголовья могилы надгробный камень. На нем были выбиты следующие слова: «Здесь покоится мать, ставшая жертвой монгола!». Атай Сали вместе с группой монахов, которые несли изображение Будды, пришли и расселись вокруг могилы. Послушники из Монастыря Хайри-ихсан жгли свечи и на протяжении двух дней молились за Айкумуш Малику, прося Будду вернуть ее на землю в виде перерождения в другого человека.

Странным показалось всем то, что сломанную статуэтку Будды похоронили с Айкумуш Маликой. Атай Сали хотел было упрекнуть Идыкута в этом, на его взгляд не богоугодном деле, но он, видя состояние Баурчука Арт Текина, не решился заговорить с ним. Ведь даже если это приказ Идыкута, монахи не должны были его исполнять, так как захоронить Будду, пусть и в виде статуэтки − большой грех! Многие наивные люди могли последовать этому примеру. В результате Атай Сали вынужден был начать этот трудный разговор, так как многие послушники уже начинали достаточно открыто роптать по этому поводу.

− Сын мой, великий Князь... У меня к тебе огромная просьба, − заикаясь и робея, заговорил Атай Сали. – Я хотел спросить тебя...

− Спрашивайте, наставник! – подавленным голосом ответил Идыкут, глядя на Атая Сали.

− Речь идет об этой статуэтке Будды!

Идыкут все понял.

− Вы говорите о закопанном Будде?

− Да, сын мой... Народ не одобрит этого...

− А вы сами как думаете?

− Я тоже считаю, что Будду нельзя закапывать.

− Но ведь Будда не остановил моего врага, когда тот совершал свое черное дело. А потому отныне и он мой враг! Для меня Будда умер. Пусть лежит в земле как в могиле...

− Но, может, приказать изготовить новую статуэтку? – спросил Атай Сали, заранее предполагая, каким будет ответ.

− Нет, теперь в ставке Идыкута нет места золотому Будде! Мой Будда – это мой народ! Я буду молиться только своему народу! Я буду преклоняться перед ним! А вы, наставник, занимайтесь своим делом!

− Повинуюсь, повелитель!

Слышавший весь этот разговор Тархан Билга Бука, который был ярым буддистом, никак не ожидал таких слов от Баурчука Арт Текина. Поэтому он, немного помолчав и собравшись с духом, твердо сказал:

− Будда всегда с нами! Вы, повелитель, навлекаете на себя большую беду, отрекаясь от него!

Баурчук Арт Текин не в силах сдержать ярость от таких слов, выхватил саблю и крикнул:

− Как ты смеешь поучать меня! Защищайся! Бери свой клинок, иначе я разрублю тебя на части!

Тархан Билга Бука знал, что Идыкут не бросает слов на ветер. Однако он понимал, что если вступит в схватку с Баурчуком Арт Текином, то это приведет к непоправимым последствиям. Он не испугался Идыкута, он боялся последствий конфликта.

− Нет, я не скрещу с вами оружия! – произнес он, склонив голову. – Меня сдерживают ваши слова.

− Что ты имеешь в виду?

− Вы хотите знать правду?

− Говори!

− Вы прекрасно знаете нашу уйгурскую поговорку о том, что народ смотрит на своего лидера. А как же родина? Неужели лидер забыл о ней?!

− О чем это ты?

− Знайте, что я говорю, открыто, не лукавлю. За то, что вы позволили мне это, благодарю! Вы сказали, что хотите услышать правду. Поэтому я и сказал то, что думал! А выводы делайте сами! И тогда мы подчинимся и воспримем их. Я призываю вас еще раз подумать о судьбе родины. Ведь Будда, которого вы закопали в землю – символ многих поколений уйгурских Князей – Идыкутов! И если Чингихан, этот жестокий завоеватель, сжигал Священный Коран – символ мусульман, то вы, Баурчук Арт Текин, втоптали в землю символ наших предков – золотого Будду...

− Наверное, ты прав, − грустно произнес Баурчук Арт Текин, все более и более успокаиваясь. Он вложил клинок в ножны, и, взглянув на Атая Сали, добавил:

− Хорошо! Вскройте могилу. Достаньте статуэтку Будды и поставьте ее на свое место.

− Благодарим вас! – в один голос воскликнули Тархан Билга Бука и Атай Сали. – Да возвеличит вас великий Будда!

Утром следующего дня Атай Сали вместе с несколькими послушниками из монастыря направились на городское кладбище Бешбалыка. Они вскрыли могилу, но статуэтки Будды там не оказалось.

− Кто это сделал? Кто украл Будду? – вскричал Атай Сали.

Было очевидно, что кроме монахов на это бы никто не решился.

Атай Сали немедленно направился в монастырь Хайри-ихсан и собрал всех его обитателей.

− Кто взял закопанного Будду? – задал он единственный вопрос.

Но все молчали.

− Кто? Кто из вас?

Никто не сознавался. Огромный монастырский комплекс был переворошен, но статуэтку так и не нашли. Перешли к поискам в окрестностях монастыря, но и они закончились безрезультатно.

Атай Сали озадаченный и озабоченный направился к Тархану Билга Бука.

− Итак, − встретил его Тархан Билга Бука, − вы принесли Будду?

− Нет, уважаемый Тархан!

− Что? Почему?

− Статуэтку кто-то украл.

− Как? Кто? Нашли?

− Нет, все перерыли, но ее нигде нет.

− Может, послушники взяли?

− Нет, я им верю. Да мы и искали у них.

− А кто же тогда взял? Не вы ли сами? Ведь Будда из чистого золота!

− Ума не приложу. Я немедленно сообщу Баурчуку Арт Текину, − растерянно произнес Атай Сали.

− Делайте, как знаете. Но снисхождения не ждите!

− Но ведь мы оба обязались вернуть Будду. Значит, предостережение касается нас обоих!

− Нам надо, во что бы то ни стало найти статуэтку. Иначе мы пропали.

− Это так! Но кто мог ее взять? Никто даже и не предполагал, что так может получиться! Как же сообщить Идыкуту, просто ума не приложу?! Что вы можете посоветовать?

− Найдите возможность сообщить сами. Ведь Идыкут вас уважает, считает своим духовным наставником! – довольно холодно ответил Тархан Билга Бука. – Но я не был на кладбище. Вы ведь это подтвердите?

− Да, это правда. Я расскажу Идыкуту все, как есть!

Тархан Билга Бука вернулся в резиденцию и сразу же вошел для доклада в покои Баурчука Арт Текина. Через некоторое время открылись двери, и, склонившись, вошел начальник дворцовой охраны.

− В чем дело? – спросил Идыкут.

− Атай Сали просит аудиенции!

− Пусть войдет!

Начальник дворцовой охраны, поклонившись, вышел. Сразу же в дверях появился Атай Сали. Идыкут даже не поднял головы. А Атай Сали, склонившись в глубоком поклоне, начал рассказывать все.

− Так где же Будда? – грубо перебил его Идыкут.

− Пропал! Вероятно, его кто-то украл.

− Как это украл? Скорее всего, это дело рук послушников!

− Вы разве не знаете, господин? Мы искали везде! Вы не слышали?

− Я знаю! Мне сообщил об этом Тархан Билга Бука.

Произнеся эти слова, Идыкут встал с трона и направился к смиренно стоящему Тархану Билга Бука.

− Какой позор! Приказываю немедленно найти статуэтку!

− Слушаюсь, господин!

Баурчук Арт Текин внимательно посмотрел в глаза Тархану Билга Бука и тот отчего-то отвел взгляд. В голове у Идыкута мелькнула мысль, что, возможно, всю эту историю с пропажей Будды организовал сам Тархан Билга Бука.

Наступила пауза. Баурчук Арт Текин все еще был раздражен. Он размышлял о том, какое же принять решение, но подозрение в отношении Тархана Билга Бука не исчезали.

− Если мне и не удастся сохранить богатства страны, то веру я сохранить обязан! – произнес Идыкут после достаточно долгого молчания. – Однако, по-видимому, среди нас есть тот, кто готов торговать верой.

Атай Сали подняв вверх худые ладони, тонким, но твердым голосом произнес:

− Не оскорбляйте подозрением наших послушников, господин Идыкут.

− Но тогда кто? Или в стране орудует враг! Кто это может быть?

− Может, кто-то из монголов? – предположил Тархан Билга Бука.

− Монголы, говоришь? – Но зачем? Нет, здесь что-то другое!

− Наверняка, монголы! Они уже, вероятно, вывезли золотого Будду! – развил свою версию Тархан Билга Бука.

Желая лучше выяснить позицию Идыкута, он задал вопрос, ответ на который был для него очень важен.

− А вы сами, что думаете по поводу монголов, господин Идыкут?

− Я не верю в это! Монголы – наши союзники. Если до Каана дойдут эти слухи, он наверняка рассердится!

Ответив, таким образом, Идыкут все больше и больше стал подозревать Тархана Билга Бука. Его насторожил сам вопрос. Ведь Тархан Билга Бука задал его не случайно. Идыкут думал над тем, как проверить свои подозрения. Почему-то он вспомнил Кусмаина.

Наконец, Идыкут отдал приказ, во что бы то ни стало, найти пропажу.

− Ищите везде! Отправляйте гонцов во все уголки государства! Если надо, пусть уйгурские и монгольские воины достигнут Турфана, Каракорума, Кашгара, Хотана, Отрара, Самарканда, Бухары! Специального вестового направьте к Чингисхану! Живого или мертвого найдите мне вора! Если не сумеете, то пеняйте на себя! Ибо это не просто вор! Он желает внести раздор в нашу дружбу с Чингисханом...

Тархан Билга Бука понуро выходил из резиденции, когда его вновь вызвал Идыкут.

− Каковы ваши отношения с монгольскими гвардейцами, охранявшими Бешбалык? Кусмаина вы не встречали?

− Кусмаина не видел! Что касается монголов, то я им не верю! − ответил Тархан, заметно волнуясь.

− Кому конкретно?

− Одноглазому найону. Он не подчинялся мне, вел себя нагло и вызывающе...

Тархан не стал вдаваться в долгие разъяснения и при первой же возможности вышел. Практически сразу же вызвав пятерых верных ему монгольских всадников, он приказал им разыскать принца Кусмаина, где бы он ни был, а обнаружив, убить его.

Кивнув в знак повиновения, монголы скрылись из виду.

Тархан Билга Бука решился на такой шаг, так как не видел иного выхода. Он опасался, что Кусмаин выследил верного ему монгола, которого он направил с золотым Буддой в ставку Чингисхана. Тархан Билга Бука резонно боялся, что монгол его выдаст Кусмаину.

Внезапно у Тархана Билга Бука возникло желание посетить кладбище. Не спеша пешком он направился к могиле Айкумуш Малики. Действительно, еще были видны следы недавно раскопанной земли. Это было дело рук монахов, пришедших с Атаем Сали. Они и вправду вскрывали могилу. Тархан Билга Бука присутствовал при погребении Айкумуш Малики. Он вспомнил тот момент и решил обойти могилу. Неожиданно он увидел памятный камень. На нем была выбита надпись. Нагнувшись, Тархан Билга Бука прочел ее. «Здесь покоится мать, ставшая жертвой монгола!», – гласила она.

Внезапно у Тархана Билга Бука возникла мысль, что можно было бы обвинить в воровстве того, кто установил камень, того, кто сделал эту дерзкую надпись.

Вернувшись с кладбища, Тархан Билга Бука обратился к Атаю Сали:

− Скажите, когда вы пришли за Буддой, на могиле был памятный камень?

− Да, камень, по-моему, был. Но он был вкопан в землю, и надписи я не заметил. У вас какие-то сомнения?

− Я думаю, что статуэтку украл тот, кто сделал надпись на камне. Ведь там выбиты опасные слова: «Здесь покоится мать, ставшая жертвой монгола!».

− Необходимо немедленно вызвать известного Бешбалыкского гравера и каменщика Хусана Мубарака.

− Согласен! Иначе наш правитель может обвинить во всем нас.

Тархан Билга Бука, направив нарочного, приказал ему привести Хусана Мубарака.

Это был высокий худой молодой человек. У него были усы и борода, густые, черные волосы. Он держался спокойно и уверенно.

Тархан Билга Бука и Атай Сали ожидали Хусана Мубарака на городском кладбище. Вскоре появился всадник, перед которым пешком шел человек. Войдя на территорию кладбища, Хусан Мубарак взял горсть земли, поднес ее к лицу, приложил к глазам и затем вновь рассыпал ее. Только после этого он приветствовал высокопоставленных вельмож.

− Кто из вас посылал за мной? – спросил он, выказывая всем своим видом независимость и смелость.

Не услышав ответа, он стал озираться, словно бы что-то искал. Догадываясь о чем-то, Тархан Билга Бука и Атай Сали, переглянулись. Затем Тархан Билга Бука скомандовал:

− Свяжи ему руки!

Однако Хусан Мубарак не позволил этого всаднику. Он резко повернулся и несколькими молниеносными ударами заставил монгола отпрянуть, хотя тот все еще был в седле.

− Не подходи!

Но и монгол не унимался. Он стал наезжать на Хусана Мубарака. Тот увернулся, и с силой уцепившись во всадника, так потянул его на себя, что монгол не удержался и свалился с лошади. Не растерявшись, он схватил горсть земли и кинул ее в лицо своему противнику. Пока Хусан Мубарак протирал глаза, монгол вцепился в него. Видя, что охранник не может справиться с гравером, Тархан Билга Бука выхватил саблю и закричал

− Довольно, прекратить! Зарублю!

− За что? – огрызнулся Хусан Мубарак, все еще не выпуская монгола из своих крепких рук. – Мы еще с тобой поквитаемся! Из-за вас, монголов, умерла мать нашего принца! А надпись сделал я! Ведь она причина того, что я нахожусь здесь? Я догадался. А что, плохая надпись? Или она кому-то не нравится? Может, я не то написал? Но ведь так делали и наши предки. Уйгуры Орхона всегда ставили камни и писали на них! В этих надписях – великая мудрость! Мы должны помнить надписи нашего предка великого Баянчура! А этот наш новоиспеченный друг рыжебородый Чингисхан даже и не взглянул, как следует на выстроенное в его честь монументальное здание! Впервые вижу человека, который бы не восхитился такой великолепной отделкой...

Видать, для Чингисхана важнее не искусство, а топот конских копыт, шатер, раскинутый в степи, оружие, несущее смерть...

Ответь мне, Тархан Билга Бука, разве я не прав?! Ведь мы оба с тобой уйгуры, оба родились в Бешбалыке. Ты – главный советник великого князя, а я – простой мастер по камню...

− Довольно! Замолчи! – оборвал его Тархан Билга Бука. – Где Кус-маин?

− Кусмаин? Не знаю! А что произошло?

− Вы вдвоем устанавливали камень на могиле? – вступил в разговор Атай Сали, подойдя поближе и внимательно взглянув в глаза мастера. – Ты веришь в Создателя? Или нет?

− Я преклоняюсь перед великим Буддой. Я изготовил огромное количество его изображений, статуэток для послушников монастырей. Ведь вы об этом прекрасно осведомлены!

Действительно, Атай Сали был в курсе того, что Хусан Мубарак занимался внутренней отделкой буддийского храма Хайри-ихсан. Однако ситуация требовала того, чтобы об этом сейчас не вспоминали.

− Да, мы были вдвоем! – добавил, между тем, Хусан Мубарак.

− Но золотой Будда пропал! С вами больше никого не было?

− Нет, неужели до сих пор не нашли?

− Не нашли. И даже не знаем, где искать!

Мастер, полностью оправившись от стычки с караульным, рассказал:

− Когда мы закончили выбивать надпись на камне и уже возвращались, то увидели, как какой-то всадник приблизился к могиле. В темноте мы не видели его лицо, но четко видели силуэт. Вскоре исчез и он, и лишь лошадь понуро стояла недалеко. Было ясно, что эта лошадь ждала своего хозяина.

Помню, как Кусмаин тронул меня за рукав:

− Не за статуэткой ли Будды явился этот человек? Ведь чужак здесь не появится! Скорее всего, он решил откопать Будду...

− Может, поймаем его? – предложил я.

− Нет, ведь если Будда не у него, то он без труда оправдается.

− Может это один из послушников?

− Не думаю! Если бы это было так, то за статуэткой пришел бы сам Атай Сали. Нельзя не терять ни секунды! Нужно проследить за этим человеком!

− Я пойду с тобой!

− Нет, я сам. Интересно, куда он направится? – задумчиво произнес Кусмаин.

Я не посмел перечить принцу и вернулся домой. Утром попытался разыскать Кусмаина, но его не оказалось в Бешбалыке.

− Если Кусмаин пошел следом, то он не упустит этого человека. Он упрямый и умный! – произнес Атай Сали. – А вас благодарим за помощь!

С этими словами он сам развязал руки Хусана Мубарака и добавил:

− Я желал бы, чтобы в Бешбалыке было много таких мастеров-камнетесов, как вы!

Между тем Тархан Билга Бука переменился в лице, услышав рассказ Хусана Мубарака. Он переживал о том, что монгол, у которого находилась статуэтка Будды, мог все рассказать Кусмаину, если бы тот настиг его и как следует прижал.

Возвращаясь с кладбища, Тархан Билга Бука, Атай Сали, мастер Хусан Мубарак думали о Кусмаине.

Атай Сали понимал, что уйгуры отходят от буддизма. Вот и закопали статуэтку Будды. Это был первый признак того, что уйгуры Уйгурии подумывают принять ислам. В этом случае они могли и отказаться от военной помощи монголам в походе на тангутов. Следовательно, этому можно было помешать, если отправить расколотую статуэтку Чингисхану!

Атай Сали лишь думал об этом, в то время как Тархан Билга Бука уже предпринял в этом направлении конкретные шаги.

− Скорее всего, Кусмаин настиг вора, − предположил Хусан Мубарак. – Он упрямый. От своего не отступится! Да он и понимает, какую роль в судьбе Уйгурии может сыграть этот Будда... Будем же надеяться на лучшее!

− Нужно, чтобы и другие искали вора! – произнес Атай Сали.

− В таком случае, я пойду! – вызвался Хусан Мубарак и направил по берегу реки, протекающей недалеко от Бешбалыка.

Атай Сали не стал возражать.

Тем временем согласно приказу Идыкута монгольские воины, разбившись на группы по пять-десять человек, направились в Турфан, Хотан, Кашгар, Тангутию, Джурджитию, Хорезм, Бухару, Самарканд, Отрар, Балх. У них был та же самая цель – найти вора.

Баурчук Арт Текин переживал за сына. «Лишь бы он только вернулся живым!», – повторял он ежеминутно. Вместе с тем, он пытался анализировать развитие ситуации и в случае, если вор сумеет доставить сломанную статуэтку золотого Будды Чингисхану. Идыкут был уверен, что это станет косвенным подтверждением перехода уйгуров в ислам. Однако он знал, что и в этом случае уйгуры останутся верными союзниками монголов. Тем не менее, следовало поймать вора.

Прошел месяц. Обнадеживающих вестей не поступало. Тархан Билга Бука и Атай Сали начали, уже было паниковать. Однако Баурчук Арт Текин твердо советовал им набраться терпения и дождаться возвращения тех, кто направился по следам вора.

− Прежде всего, следует дождаться Кусмаина! – согласился Атай Сали.

− Я верю, что он добьется своего! – уверенно произнес Баурчук Арт Текин. – И тогда мы узнаем истину: замешан ли здесь монгол или уйгур!

Прошло еще некоторое время и вдруг неожиданно появился Кусмаин. Он заметно похудел и осунулся. Тархан Билга Бука и Атай Сали, словно бы потеряв дар речи, тупо глядели на него. Идыкут же, сойдя с престола, быстро подошел к сыну и крепко обнял его. На глаза Баурчука Арт Текина навернулись слезы.

− Сынок, ты жив! – произнес он. − Где же ты пропадал?

− Успокойся, отец. И знай, враг среди нас! Он все рассчитал! Что касается меня, то я вместе с мастером Хусаном Мубараком уеду в горы. Мне так хочется поохотиться!

− Хорошо, хорошо, сынок. Конечно, отдохни, приди в себя! Но преж-де, расскажи нам все!

С этими словами он усадил сына на специальную тахту, стоявшую вдоль стены в зале приемов, а сам в нетерпении прохаживаясь, настроился выслушать историю о поисках золотого Будды.

Однако Кусмаин не стал говорить все. Он лишь рассказал самое важное.

− Будду забрал монгольский воин. Один из тех, кто нес службу на границах Уйгурии. Он отдал сломанную статуэтку лично Чингисхану. Следом за ним в шатер Каана впустили и меня. Я слышал, как вор говорил Чингисхану:

− Уйгурский правитель расколол золотого Будду. Он приказал закапать статуэтку в землю! Уйгуры намереваются перейти в ислам. Во главе этого грандиозного действа стоит Баурчук Арт Текин. Именно он баламутит народ. Они не хотят участвовать в походе против Тангутии. Идыкут призывает людей не подчиняться Каану!

− Где Будда? – холодно спросил Чингисхан.

Вор достал из переметной сумы-хурджуна расколотую статуэтку.

− Если у тебя личные просьбы? – вновь спросил Каан.

− Я младший брат Ангурат-найона. Мне хотелось бы встретиться с братом.

Чингисхан лежал на огромном троне словно бы в берлоге. Он лишь медленно перевернулся на другой бок.

− Ангурат-найон уже давно сгнил. Знаешь ли ты, что он предатель? Как, впрочем, и ты! Говори, кто направил тебя ко мне? Кто приказал тебе взять золотого Будду?

− Это был приказ Тархана Билга Бука.

− Знай же, что я никогда не оттолкну уйгуров! Судьба монголов связана с их судьбой. Баурчук Арт Текин держит свое слово. Возможно, он и отходит от учения Будды, но насколько я знаю, у него есть веская причина для этого...

Произнеся эти слова, Чингисхан поднял вверх средний палец. Моментально два телохранителя схватили вора, выволокли из шатра и тут же расправились с ним.

− Ты слышал, что это Тархан Билга Бука! – обратился Чингисхан уже ко мне. – Передай это отцу. Для меня же он остается моим пятым сыном! Передай также, чтобы Идыкут всех монголов, находящихся на границе Уйгурии, отправил в Каракорум. Отныне границы своей страны должны охранять сами уйгуры. И пусть продолжает подготовку к походу на тангутов! Таков мой приказ!

− Немедленно я вышел в дорогу. Меня сопровождали монгольские воины. А Будду я привез назад.

С этими словами Кусмаин вытащил из хурджуна статуэтку и поставил ее перед Идыкутом.

− Чингисхан приказал, чтобы этот Будда находился в резиденции уйгурского Идыкута, а не в темной могиле. Он также повелел, чтобы перед тем как отправиться в поход на Тангутию, уйгурский Идыкут помолился бы этому Будде... А сейчас отпусти меня, отец! Мы с Хусан Мубараком хотим отправиться к маминой могиле...

− Хорошо, сынок, иди.

Кусмаин вышел из приемной и вместе с поджидавшим его Хусаном Мубараком галопом помчался к памятному камню, на котором была такая смелая надпись.

Между тем Идыкут приказал Атаю Сали немедленно собрать всех монголов в Турфане и направить их походным маршем в Каракорум. Вместо них охрану Уйгурии предписывалось осуществлять воинам-уйгурам. Кроме того было отдано поручение возобновить производство оружия, которое вполне могло пригодиться при возможном походе на Тангутию.

В тот же вечер Тархан Билга Бука был казнен. Его привязали за ноги к хвосту коня, которого подхлестывая, погнали в степь.