Ахметжан Ашири Произведения Том II роман-эпопея идикут пройдут минуты, годы, целый век, Но, вечно жить не может человек

Баурчук Арт Текин соскочил с коня. Он взял горсточку земли родной Уйгурии и почувствовал ее неповторимый запах. Склонив колени, поклонился родному краю.

Его сын Кусмаин значительно вырос и возмужал. Одноглазый найон проявляет беспокойство, которое заметно по его облику и поведению. Что касается Айкумуш Малики, то она осталась в Бешбалыке и не выехала навстречу мужу. Среди встречавших были не только жители Бешбалыка. Здесь находились также люди из Астаны, Караходжи. Обступив Баурчук Арт Текина, они, проявляя искренние чувства, старались дотронуться до его руки или хотя бы до краев его одежды. Некоторые, склонив колени и опустив головы, ждали, пока он проедет перед ними. При приближении Идыкута к городу, послышались веселые, радостные песни, многие пустились в озорной танец. Это все было проявлением уважения к своему Идыкуту, своему Князю! Оглядев своих подданных, видя искреннюю радость простого народа, Баурчук Арт Текин был тронут. Он, также проявляя к ним уважение, приложил руки к груди и кивал головой.

− Дорогие мои соотечественники! Я благодарен вам всей душой. Наша страна так и светится счастьем! Да защитит нас великий Будда!

− Слава нашему повелителю! – раздавались возгласы.

Помимо Идыкута люди приветствовали и Атая Сали. Они целовали полы одеяний этого буддистского первосвященника. А он, тем временем, шепнул одноглазому найону:

− Баурчук Арт Текин направляется в храм. Вы готовы встретить его там?

Хотя Ангурат-найон и не предполагал, что возвратясь из долгого и опасного похода, Баурчук Арт Текин прямиком направится в храм великого Будды, и он, тем не менее, распорядился, чтобы и там было все готово для церемонии.

− Да, все готово! – ответил он уверенно.

Так случилось, что Баурчук Арт Текин возвратился за день до ежегодного праздника Будды. К этому празднику готовились повсеместно. Особую активность проявляли жители Кочо и Турфана. Летняя резиденция Баурчука Арт Текина находилась в Бешбалыке. Находясь в Турфане, он сегодня же намеревался прибыть в Бешбалык. Поэтому он прямиком направился в монастырь Хайри-Ихсан. Народ повалил за своим правителем. Храм располагался в самом центре города. Тысячи послушников вслух читали молитвы, прославляющие Будду.

Перед ними храм посетили паломники, которые зажгли свечи и благовония. Запах адрасмана и других трав разнесся повсюду. Наставник вместе с несколькими послушниками пришли на религиозную службу. Они встретили Баурчука Арт Текина и Атая Сали у вход в храм.

− Здесь что, есть и шейхи? – спросил Идыкут у Атая Сали.

− В храме их называют по-разному. Среди наиболее распространенных наименований: послушник, шейх, жаждущий умиротворения. Главное, чтобы соблюдалась строгая дисциплина и градация.

Атай Сали попытался объяснить специфику и отличие этих служителей культа. При этом он обосновывал свои суждения, опираясь на старинные притчи и сказания.

Баурчук Арт Текин задумался. Он решил, высказать свои соображения по поводу некоторых религиозных деятелей, лишь выйдя за пределы храма.

Между тем раздались звуки барабанов и гонга, и служба началась. Подали пищу, освещенную молитвами. Затем все склонились в глубоком поклоне. В этот момент Баурчук Арт Текин и Атай Сали приблизились к месту, где молодой монах стоял, позванивая колокольчиком. Они оба склонились перед изображением Будды. Сразу несколько послушников, привлекая к себе внимание и желая отличиться перед Атаем Сали, огласили воздух звоном многочисленных колокольчиков, одновременно голосом читая молитвы. Осознав, что величайший наставник Атай Сали вернулся из Монголии вместе с Идыкутом Баурчуком Арт Текином, и будет непосредственно возглавлять буддистскую общину государства, многочисленные монахи совершали вокруг них ритуальные движения. Другая группа послушников стояла молча, опустив головы при приближении Баурчука Арт Текина и Атая Сали. Через некоторое время все были приглашены по обыкновению на большой поминальный обед.

После трапезы монахи вновь забили в барабаны и гонги.

Идыкут вдруг спросил:

− Монахи не заскучали?

− Да, Князь, чувствуется, что скука начинает одолевать их!

Идыкут в окружении послушников заговорил об Атае Сали.

− Наш уважаемый наставник находился в Монголии. Там Атай Сали занимался распространением учения великого Будды. Родом он из Бешбалыка. Отныне он становится первосвященником буддизма во всей Уйгурии. Отныне он наш духовный лидер и наставник. Я полностью доверяю ему. Монгольский народ и великий Каан Чингисхан благодарны ему за приобщение к буддизму. Я вспоминаю наших сынов, детей Уйгурии, павших на полях сражений. Мы понесли большие жертвы. Сколько еще погибнет, знает только великий Будда. Уйгурская десятитысячная конница по призыву Чингисхана принимала участие в боевых действиях. Но нашей стране, нашей Уйгурии потребуется еще немало бойцов. Я вижу, как много у нас послушников. Необходимо отобрать из их числа здоровых и храбрых для того, чтобы они пополнили ряды нашей армии. Имейте это в виду! – произнес Идыкут, глядя на Атая Сали.

Монахи были удивлены услышанному. Между тем Баурчук Арт Текин продолжал:

− Среди паломников не может быть и мыслей об этом. Кроме молитв они ничего не знают. Но ведь нет ничего выше, чем забота о родном народе, о своей родине! А потому мы должны искать их защитников, которые смогут прославить Уйгурию и среди вас! Я вижу, что вы заскучали от безделья. Живете на готовом довольствии. Страждущие приносят пожертвования, преподносят вам еду. А вы, удобно разместившись в просторных помещениях, проводите время в комфорте, развалившись в мягкой постели. У вас нет особых забот и переживаний. Вспоминаете ли вы хотя бы тех уйгурских джигитов, которые ради Уйгурии, ради вас отправились в поход и испытывают лишения, находясь далеко от родной земли? Почему вы не молитесь за их возвращение?

Баурчук Арт Текин перевел дыхание и затем продолжил:

− Вы знаете, от кого зависит безопасность и процветание Уйгурского государства? От Чингисхана. Он никогда не нападет на нашу страну. Я прекрасно знаю, что такое нашествие, а он принимает участие в ужасной вой-не. И мы все, граждане Уйгурии, именно в такие судьбоносные моменты должны показать верность и надежность дружественному нам народу!

Идыкут обратился к своему первому советнику Тархану Билга Бука:

− Необходимо незамедлительно приступить к обучению военному делу всех молодых и среднего возраста послушников, всех монастырей и храмов Уйгурии. Они должны обучаться в военных школах Бешбалыка. Приказываю провести в Турфане крупные военные учения. Мы должны быть готовы к войне! − сделал он несколько неожиданный вывод. Повернувшись к Атаю Сали, добавил:

− С завтрашнего дня приступайте к своим обязанностям. Вы должны навести порядок в монастырях в соответствии с существующей военно-политической обстановкой.

Одноглазый найон, рассчитывая получить какое-либо поручение, высунулся из толпы монахов. Идыкут заметил его.

− На вас возлагается важнейшая обязанность. С этого момента необходимо будет наладить торговые связи Уйгурии с Монголией, Центральной Азией, Индией. Займитесь проблемой обеспечения безопасности торговых караванов.

− Слушаюсь, господин Баурчук Арт Текин! – радостно ответил Ангурат-найон.

− Я буду ждать нашего Каана здесь в Уйгурии! Мы примем участие в нашествии на Тангутию. Каан нуждается в нашей помощи и поддержке.

Баурчук Арт Текин замолчал, а затем воскликнул:

− Желаю процветания нашей родине – Уйгурии!

Идыкут в сопровождении своего первого советника Тархана Билга Бука, начальника личной охраны семьи правителя – Ангурат-найона и бойцов, которые находились с ним на протяжении его возвращения из Центральной Азии, спешил в Бешбалык.

− Мы сделали исключительно правильный выбор, когда начали сближение и дружбу с Чингисханом, мой Князь! – заговорил Тархан Билга Бука, искренне соглашаясь со словами Идыкута, высказанными перед буддистскими послушниками.

Ангурат-найон молча, следовал рядом, прислушиваясь к их разговору. Ему хотелось до конца понять, о чем думает Баурчук Арт Текин.

− О чем задумался, Ангурат-найон? И Кааном не интересуешься?

− Я вспоминаю свою жизнь, господин, − пробурчал найон.

− Уверен, что ты справился со своими обязанностями! – произнес Баурчук Арт Текин.

Ангурат-найон старался не выдавать волнение, охватившее его. Но единственный глаз, поблескивая, все же выдавал его. Он не до конца осознавал, были ли слова Идыкута искренними либо, таким образом, он подтрунивал над Ангурат-найоном. Тем не менее, промолчать он не мог.

− Я делал все, что в моих силах... Ведь это было поручение Каана.

Баурчук Арт Текин резко осадил лошадь и впился глазами в Ангурат-найона.

− Что еще поручил тебе Каан?

Ангурат-найон подумал о том, что в данной ситуации нужно быть очень осторожным и лучше всего ответить, основываясь на монгольских предписаниях. Поэтому он сказал, что руководствовался «Великой Яссой».

− Понятно! – произнес Идыкут и через некоторое время вновь обратился к Ангурат-найону.

− Где ты потерял глаз? В какой стычке? Да и как ты допустил это?

Ангурат-найон счел необходимым рассказать о себе и уже затем ответить на поставленные вопросы.

− Я был в числе тех восьмидесяти воинов Кэбтэулов, которых объединил наш могучий Каан. Затем стал командовать семью десятками воинов, выполнявших специальные задания. Это была очень важная должность. Сюда входили и вопросы приграничной разведки. После этого на меня были возложены функции по охране самого Каана.

Он посмотрел на Баурчука Арт Текина всем своим видом, выражая высокомерие и надменность. Усмехнувшись и погладив по привычке свою саблю, Ангурат-найон продолжал:

− А сейчас я отвечаю за безопасность Великого Уйгурского государства, его столицы – города Бешбалыка, да и всего уйгурского народа. Для того чтобы видеть врагов достаточно и одного глаза.

Баурчук Арт Текин был согласен с тем, что Ангурат-найон заговорил о безопасности Уйгурского государства, уйгурской столицы и уйгурского народа. Тем не менее, он улыбнулся и сказал:

− Каан знает, кого назначать на ответственные должности. Каан никогда не ошибается.

− Ангурат-найон тоже повеселел и почувствовал себя значительно свободней. Ему не очень хотелось говорить о том, при каких обстоятельствах он лишился глаза, но и скрывать что-либо он тоже не желал. Он лишь подумал, что если бы этот вопрос задал кто-нибудь другой, а не Идыкут, то пожалел бы об этом, ибо немедленно лишился бы головы.

Тем не менее, Ангурат-найон немного помолчал, явственно вспомнив то, что произошло с ним достаточно давно, и произнес:

− Я не хочу ничего скрывать! Здесь замешана Алтун-Бике.

Баурчук Арт Текин вздрогнув, бросил взгляд на Ангурат-найона. Его слова показались Идыкуту несколько странными. А проницательный нойон, заметив смятение Идыкута, твердым голосом продолжал:

− Да, это Алтун-Бике, которую вы, господин, хорошо знаете. Дочь нашего Каана. В то время я находился в карауле у Желтого шатра Чингисхана. Внезапно меня вызвал Каан. Он гневался. «Немедленно приведи ко мне Алтун-Бике, а ее парня убей!», – приказал он мне. Я естественно выполнил приказ. Но юноша, защищаясь, задел кончиком клинка мой глаз, от чего он словно глоток воды покатился вниз. Но он не смог убить меня. Ему не хватило сил. Он был совершенно неопытен. Я же, разрубив его на куски, бросил в поле. А его голову, положив в мешок, понес Каану, ведя с собой и Алтун-Бике.

− Но в чем была причина того, что Каан отдал такой приказ?

− Я не знаю! Я лишь выполнил приказ великого Каана! – воскликнул Ангурат-найон и, выхватив саблю, поднял ее высоко над головой. Он сделал движение, словно бы разрубал воздух и лишь затем бросил клинок в ножны. – И если к вам, господин, Алтун-Бике относится хорошо, то меня она с тех пор просто ненавидит. Я для Алтун-Бике словно бы кость в горле! Прошу не обижаться и понять меня правильно!

Баурчук Арт Текин только сейчас начал понимать причину того, почему Алтун-Бике так не любила Каана. Он убедился также в том, что Ангурат-найон жестокий и вероломный человек.

Между тем тот вдруг спросил:

− Не такой уж и большой грех – убить человека, не правда ли, господин Идыкут?

Дело в том, что Ангурат-найон был свидетелем того, как Идыкут преподнес Чингисхану голову Шаукима – посла Западной Кидани в Уйгурии. Он предполагал также, что немало было пролито и мусульманской крови. Таким образом, Ангурат-найон пытался хоть как-то обелить себя.

− Ведь и вы выполнили приказ Каана, не правда ли?

− Это было сделано ради свободы моей родины, − только и ответил Баурчук Арт Текин.

− Но ведь есть вещи сильнее смерти!

− Что это?

− Например, клевета! Или честь!

− Моя честь чиста. Ни на кого я не клеветал, да и не буду. Но знай, что и я выполню любой приказ Чингисхана! А тебя хочу обрадовать!

− Слушаю, господин?

− Наш Небесный Каан призывает тебя к себе. Он поручил мне передать этот приказ.

Ангурат-найон не был рад такому известию. Он побледнел, словно бы только что совершил очередное убийство.

− Повезешь важные бумаги! – продолжал Баурчук Арт Текин, вглядываясь в единственный глаз найона. – Благополучно доберешься и сообщишь Каану последние новости. Думаю, он успокоится. На словах передашь все, что я сообщу тебе. Слушай внимательно. Наверное, и ты соскучился по Монголии? Так знай, что там все хорошо.

− Благодарю, уйгурский правитель! Конечно, скучаю! А разве есть кто-то, кто не думает о своей родине?

− Итак, слушай. Прежде всего, скажешь, что сокровища доставлены в Монголию. Есть расписка о том, что драгоценности сданы. На ней стоит золотая государственная печать. Борте Уджен Сечен Хатун с нетерпением ожидает возвращения с победой нашего Каана. Чахэ также страдает и плачет, безмерно скучая по Каану. Все центральноазиатские пленники во главе с Теркен Хатун переданы Борте Уджен Сечен Хатун и Отчегину-найону. Дети отданы на воспитание Аргасун-хуурчи. Отчегин-найон время от времени сталкивается с отрядами тангутов и джурджитов. Однако, зная об отсутствии основных монгольских сил во главе с Кааном, Тангутия и государство Джурджитов усиливают натиск. Если мусульманские страны покорены, то желательно, чтобы Каан незамедлительно вернулся в Каракорум. Я верю в его могущество и силу. Тангуты – враги Каана, как и мои враги. Я же займусь формированием и подготовкой армии в Бешбалыке. Также займусь изготовлением оружия. Вне всякого сомнения, Уйгурские войска примут участие в походе на Тангутию. Алак-найон, сопровождавший меня в пути, был убит мною, уличенный в воровстве драгоценностей.

Идыкут замолчал и затем продолжил:

− Не забудь об этом! Отчегин-найон в курсе...

Ангурат-найон почему-то на мгновение вырвался вперед и, повернув коня к Баурчук Арт Текину, закряхтел и засмеялся:

− Все будет исполнено, господин уйгурский правитель?

На следующий день новый командующий гарнизоном – Хутухи-найон, которого направил в Уйгурию Отчегин-найон, предстал перед Баурчук Арт Текином в окрестностях Бешбалыка. Он сообщил, что, прибыв, незамедлительно приступил к своим обязанностям. Первым делом он приказал, чтобы воины, несшие службу в Бешбалыке при Ангурат-найоне, возвращались в Каракорум в распоряжение Отчегина-найона. С этого момента в караул заступали исключительно те, кто прибыл с Хутуху-найоном.

Простые люди восторженно встречали приближение Баурчука Арт Текина в Бешбалык.

Они устремились к воротам города с радостными, полными уважения и гордости возгласами:

− Идык-кут! Баур-ч-у-ук! Да продлится вечно твоя жизнь!

Баурчук Арт Текин также был переполнен светлыми радостными чувствами.

− Дорогие мои уйгуры! Мой единый цветущий край! Вы поверили мне, а я поверил Чингисхану. Мы заключили союз. Уйгурия продолжает жить! И за это я склоняю голову перед вами!

Народ, видя как Баурчук Арт Текин, преклонил колени и склонил голову, огласил округу громогласными криками.

− Ты наш герой! Наша гордость! Надежда и опора государства!

− На руки, на руки выше Баурчука Арт Текина!

С этими возгласами толпа подхватила Идыкута и на руках понесла его в Бешбалык.

− Ты наше солнце! Ты наша гордость!

− В тебе – слава наших предков!

− Ты наш великий правитель, великий Идыкут!

− Твое геройство будет воспето в веках!

− Да здравствует великий сын Бешбалыка!

Не слушая просьбу Баурчука Арт Текина о том, чтобы его опустили на землю, толпа продолжала нести его. Они уже прошли городские ворота и продвигались к дворцу, как вдруг навстречу им вышли Кусмаин и Айкумуш Малика. Кусмаин был одет в военную форму, а в руках у Айкумуш Малики виднелась небольшая скульптура Будды. Увидев это изображение, все стали складывать руки на груди и кланяться ему. Это был Будда, хранившийся в резиденции Баурчука Арт Текина. В свое время скульптура перешла Идыкуту от его отца Иан Томура.

Баурчук Арт Текин отчетливо видел лучи бешбалыкского солнца, переливавшиеся на лице и в волосах Айкумуш Малики. Он также заметил, что она несколько осунулась. Когда супруга приблизилась, ее руки, державшие Будду, охватила мелкая дрожь. По щекам текли слезы. Айкумуш Малика не могла перебороть страдания и разлуку, а потому вышла навстречу мужу. Баурчук Арт Текин подошел к супруге. Она передала ему золотого Будду и произнесла:

− Баурчук... Вот и суждено нам встретиться... Это чудо произошло благодаря всесильному Будде... Ведь я так просила его... И вот вы в Бешбалыке... Я счастлива, видеть вас, мой господин!

С этими словами она девять раз поклонилась мужу, дотронувшись до его руки, одежды и обуви.

Баурчук Арт Текин, придерживая левой рукой золотого Будду, правой нежно обняв супругу, помог ей подняться. Затем улыбнувшись, сказал:

− Ну, вот я и в Бешбалыке! Для меня большое счастье снова увидеть родную землю, реки и озера. А чувства так переменчивы!

С этими словами он попытался успокоить Айкумуш Малику.

− Вы правы, мой господин! Я действительно не могу справиться со своими чувствами. Слава великому Будде, что вы живы на благо народа, на мое счастье! И днем и ночью я молилась за вас. Свидетелем этого является золотой Будда!

− Я знаю, дорогая! Пойдем же скорее!

Айкумуш Малика подумала о том, что она выдала свое одиночество, свою безысходную тоску. Ей показалось, что Баурчук Арт Текин ничего этого не заметил. Ей было больно от того, что он вернулся с войны, делая все, чтобы сберечь родную Уйгурию, а она... Он не давал в обиду земляков, жителей Бешбалыка, Турфана, Кучи, а она... Она мучилась, считая себя недостойной супруга, в то время как находящиеся вокруг люди выражали именно ей огромное уважение, низко склонив головы.

Баурчук Арт Текин заметил это и его сердце наполнилось гордостью за супругу.

Не прерывая слова матери, Кусмаин держал себя сдержанно и мужественно. Он не кинулся целовать отца, а по-мужски крепко обнял его.

− Ты уехал, обманув меня! – произнес он серьезно.

Баурчук Арт Текин улыбнулся.

−Это правда, что я не попрощался с тобой.

− Честно говоря, меня вернул с полдороги командир гарнизона, одноглазый Ангурат-найон. Подлый, грязный человек... Как-то он забрал мою саблю, и ни с того, ни с сего поломал ее пополам.

− А зачем тебе оружие?

− Я набросился на него со словами, что этот клинок подарил мне отец... Пришлось мне пойти к кузнецу, чтобы он выковал новый клинок. Но этот монгольский найон снова сломал его... Теперь ты вернулся, я думаю, он не посмеет больше так поступать. А сломанные клинки я сохранил.

− Ну что ж, я прикажу, чтобы тебе выковали новую саблю! – сказал Баурчук Арт Текин, задумавшись над действиями Ангурат-найона.

− Мастер-кузнец изготовил для меня такое вооружение, что ему нет равных. Например, щит способный отразить любой удар. К несчастью, этот мастер недавно умер. И хотя ему никто ничего не заказывал, он изготовил столько сабель и копий, что просто удивляешься, что это мог сделать один человек. Да ты сам все увидишь, отец! Ты знаешь, что он мне ответил, когда я спросил его: зачем ему столько оружия? Этот старый мастер просто сказал, что это оружие потребуется в борьбе за свободу Уйгурии! Ты знаешь отец, я так любил этого кузнеца.

− Вот я и выберу саблю, изготовленную им!

− Нет, не возьму.

− Тогда я подарю тебе клинок твоего деда – Иан Томура. Он висит в приемной дворца прямо за троном.

− Мне не нужно оружие мертвых. Я нуждаюсь в оружие живых. Ты можешь мне отдать свою саблю? Или тебе трудно с ней расстаться?

− Нет, я отдам ее тебе!

− В таком случае отдай сейчас же!

− Баурчук Арт Текин снял с пояса саблю вместе с ножнами. Кусмаин тут же надел отцовский подарок и откровенно сказал:

− Этот клинок был обагрен кровью мусульман. Эта сталь – свидетель кровавой трагедии Отрара, Самарканда, Бухары, Балха, Нишапура. Он причастен к смерти мулл, имамов, муфтиев. Он превращал людей в калек, он способствовал сбору несметных богатств.

Кровавая сабля висела на поясе у Кусмаина, касаясь его синего сапога. Сам Кусмаин стоял подбоченившись, всем своим видом желая показать, что с этим оружием ему не страшен никакой враг.

Идыкут, тем временем, громогласно объявил, что он остается в Уйгурии и не вернется на поля сражений в Центральную Азию. Однако это не означает, что война для уйгуров закончилась. Он сообщил, что в скором времени Чингисхан, завершив завоевание Хорезма, осуществит завоевание Тангутии, и уйгуры должны подготовить для этого похода вооружение и боевых лошадей.

Народ Уйгурии осознавал, что до тех пор, пока не закончатся военные походы Чингисхана, его широкомасштабные грабительские действия, Уйгурии не быть до конца свободной, а ее правителю не проводить свою собственную независимую политику.

− Сынок! – заговорил вдруг вышедший из толпы старик, на голове которого красовалась красная круглая тюбетейка, − я хочу спросить тебя. Ты молод, годишься мне в сыновья. И мы видели, как трудно было тебе принимать решение. Но скажи, живы ли те ребята, которых ты увел из Уйгурии в составе войск Чингисхана?

Идыкут не стал ничего скрывать.

− Они погибли. Вышедший родом из Кашгара – Арслан-хан встретил смерть в Самарканде. Тора Кая также погиб. Оставшиеся в живых уйгурские бойцы, были распределены по армиям Угэдэя, Джучи, Чагатая. Есть уйгуры и в войске Суботай багатура.

Старик немного подумал, а затем снова спросил:

− А у монголов большие жертвы?

− Нет, не очень! Уйгуры наступали в первых рядах. Уже за нами шли монголы, неся боевые знамена.

− Говорят, что этот хитрый лис Чингисхан обращался за помощью к тангутам? Но они вроде отказались. Почему же ты не отказался?

− С Чингисханом шутить нельзя! Он мстит очень жестоко. Правитель Хорезма – Мухаммад-шах не захотел подчиниться. Он бежал и погиб в изгнании. Страна его была разорена до основания. То же самое ожидает и Тангутию. А мы не воспротивились Каану!

− Боевые лошади тоже, наверное, пали?

− Да! Они стали пищей для страждущих. Да еще волки полакомились их мясом.

− Говорят еще, что Чингисхан поделил все завоеванные города и регионы между своими сыновьями? А тебе что-то досталось? Ведь и ты один из его сыновей! Какую территорию получил ты?

− Мне он дал Уйгурию.

− Что ж... Спасибо и за это. Но все, кто участвовал в войне, обогатились. Наверное, и ты получил свою долю сокровищ?

Баурчук Арт Текин, опустив руку в карман, вытащил какую-то вещь. Она была завернута в тряпицу. Он развернул тряпицу и показал всему народу то, что было в ней.

− Вот мое богатство. Персиковые и гранатовые косточки. Они есть и у нас, но мне захотелось, чтобы в Уйгурии выросли деревья, плодоносящие в мусульманских странах.

Но самая большая моя сокровищница – это вы... И я богат тем, что вижу процветающую уйгурскую землю!

− Но не обманет ли тебя Чингисхан? – вновь спросил старик.

− Нет, отец, не обманет.

− Он доверяет своим сыновьям?

− Не знаю. На этот счет ничего не могу сказать.

− В том то и дело, что и я не знаю. И никто не знает. Наверное, в Тангутию нужно направить не молодежь, а вот таких стариков как я. Ведь мы свое прожили, ничего не боимся!

− Но опытные мудрые люди нужны ведь и в Уйгурии, отец! – произнес Баурчук Арт Текин. – И я рад, что мы смогли поговорить откровенно, так как я уверен: судьба страны никому из нас не безразлична!