Ахметжан Ашири Произведения Том II роман-эпопея идикут пройдут минуты, годы, целый век, Но, вечно жить не может человек

Айкумуш Малика все еще чувствовала брезгливость к своему телу, словно бы оно не принадлежало ей. Тщательно моясь, она обратилась к служанке:

− Осмотри меня внимательно. Сегодня я предстану перед Баурчуком Арт Текином.

Девушка-служанка выполнила эту просьбу.

− Я не вижу никаких следов. У вас прекрасное тело, нежная, светлая кожа.

− Айкумуш Малика своими нежными пальцами ухватилась за ладонь служанки.

− Ты честная девушка. Да будет твоя жизнь счастливой. Я знаю, что Кусмаин любит тебя. И я довольна его выбором. Но мне кажется, что Баурчук Арт Текин об этом ничего не знает.

− А что, если узнает, госпожа? – взволновано спросила девушка.

− Идыкут – благородный человек. Думаю, что он не будет против. Я помню, как мой отец зарабатывал на хлеб тем, что продавал дрова на турфанском базаре. А мама шила тюбетейки. Как-то надев на меня обшитый бисером этот красивый уйгурский головной убор, мама говорила:

− Смотрите, на вас тюбетейка будет смотреться так же красиво, как и на моей доченьке!

Однажды базар был чем-то растревожен. Люди метались взад и вперед.

− Что случилось? – испугано подбежал тогда к нам отец. – Почему люди так взволнованы?

Вдруг мы заметили, что все кланяются какому-то юноше. Мне стало интересно, и я тоже направилась к нему. Но трое вооруженных людей отгоняли всех, пробивая ему дорогу сквозь толпу.

Я не послушалась, и продолжала идти вперед.

− Немедленно поклонись господину! – закричал охранник.

В этот момент я увидела прекрасно одетого молодого человека. Он остановился и взглянул на меня, улыбнувшись.

− Мне идет моя тюбетейка? – спросила я у него.

Люди, окружившие меня, были в недоумении.

А неизвестный юноша ответил мне.

− Очень! А сколько у вас еще таких красивых шапочек?

− Я не знаю, но можно спросить у мамы! – немного растерялась я.

Молодой человек повернулся к сопровождавшим его всадникам и произнес:

− Купите все тюбетейки, что есть у этой девушки!

Помню, как они вложили в мою руку несколько серебреных монет. Я была просто счастлива. А наутро эти трое охранников вновь появились на базаре. Они как старые знакомые взяли меня за руку и усадили в красивую повозку. Я не возражала. А мои родители от чего-то вдруг заплакали. Через некоторое время мы подъехали к огромному зданию, окруженному каменной стеной. Вокруг находилось много вооруженных людей. Открылись широкие ворота. Повозка въехала внутрь. Ворота немедленно закрылись за нами. Внезапно передо мной появился тот юноша, который скупил все мои тюбетейки. Он приветливо улыбался. Это был Правитель-Идыкут Уйгурского государства... Я жила очень счастливо... Но потом вдруг меня наказал великий Будда...

Девушка-служанка боялась услышать окончание этого рассказа. Она встревожено произнесла:

− Очень важно помнить о прошлом. Но иногда важнее бывает забыть.

− Но я не в силах выдержать душевных мук. Тем более, что навалились новые переживания. Вот и Кусмаин уехал. Ты же хорошо знаешь его натуру. А что, если, мстя за меня, он сам попадет в беду? Не так-то просто избавиться от одноглазого найона. Зря я согласилась на отъезд сына. Зря!

− Кусмаин вернется! Вот увидите! А одноглазому найону не место среди живых! Уничтожить, раздавить эту гадину, Кусмаин сумеет!

− Держитесь с Кусмаином вместе! Не следуйте по пути, который выбрал Баурчук Арт Текин. Передай эту мою просьбу сыну. Кусмаин обладает силой. Но одного клинка мало. Тебе тоже надо уметь защищаться. Но никогда не убивайте безвинных. Не привечайте врагов, не преклоняйтесь перед ними. Не бойтесь вступать в схватку за свободу и независимость родной земли! А если Кусмаин проявит робость, то твоя судьба станет похожей на мою. И пойми, что и в жизни, и в смерти, мы должны быть верными родной земле, земле уйгуров...

Разговор этот продолжался еще довольно долго. Айкумуш Малика высказывала опасения о том, что даже после смерти Чингисхана уйгуры еще долго будут испытывать на себе всю трагичность зависимого и униженного положения.

Девушка-служанка и не предполагала, что это были последние слова Айкумуш Малики. Находясь в ее покоях, она помогла Айкумуш Малике надеть ночную рубашку.

Оставшись наедине с мужем, Айкумуш Малика долго расспрашивала его о стремлении уйгуров к независимости, об их жажде свободы, о Чингисхане, Алтун-Бике.

На заре, умывшись холодной водой, Айкумуш Малика подошла к изображению Будды и начала молиться.

− Просветленный! Всевидящий! Всезнающий! Я преклоняюсь перед тобой, взываю к тебе...

Баурчук Арт Текин воспринял это как обычную молитву. Однако когда утром он вышел из спальни и вернулся через некоторое время, Айкумуш Малика все еще находилась в той неизменной позе. Баурчук Арт Текин почувствовал неладное.

− О чем ты просишь великого Будду?

− Чтобы он защитил сына моего, Кусмаина!

Баурчук Арт Текин поверил словам супруги. Он взглянул в ее глаза и затем вышел из опочивальни.

«Баурчук Арт Текин знает все. А я все еще скрываю, − подумала Айкумуш Малика. – Но, что он намерен делать? Конечно же, отдаст приказ избавиться от одноглазого найона! А когда он убьет меня? Не лучше ли сделать мне это самой...».

ПОБЕГ

Возвратившись в резиденцию, Баурчук Арт Текин вновь занял трон. Справа от него сидел Атай Сали, слева – Тархан Билга Бука. Проходил очередной военный совет. В нем принимали участие градоначальники и вельможи из крупнейших городов Уйгурии: Бешбалыка, Турфана, Кучи, Астаны, Караходжи. Предстояло обсудить степень участия уйгурских войск и уровень той помощи, которую может оказать Уйгурия в военном походе монголов против Тангутии.

Прежде всего Баурчук Арт Текин рассказал об отваге, проявленной воинами Чингисхана в Центральной Азии, которая привела к полной победе.

− Чингисхан доволен той лептой, которую внесли уйгуры в эту кампанию, − добавил он.

Никто из присутствующих не произнес ни слова. И лишь Тархан Билга Бука выразил желание выступить.

− Прошу, − спокойно сказал Идыкут.

− Уйгуры сумели освободиться от влияния Западных Киданей. Ни в что превратился и Хорезм-шах, имевший притязания к Бешбалыку. Сейчас наибольшую опасность для нас представляют тангуты и китайцы. Тангутия противостоит нашему союзнику Монголии. Считаю, что мы обязаны оказать военную помощь Чингисхану. Однако думаю, необходимо резко ограничить численность наших войск. Командование этой армией должен взять на себя наш правитель Баурчук Арт Текин!

− Согласен! – ответил Баурчук Арт Текин. – В этот раз перед нами стоят конкретные задачи. По замыслу Каана, уйгуры должны сформировать военный корпус специального назначения. Он будет обеспечивать безопасность лидеров Монголии и Уйгурии и помогать в управлении основными войсками. Это корпус будет в нашем непосредственном подчинении. При нем будут государственные знамена двух стран, а также флаг с изображением: на одной стороне трех, а на другой – шести веток, символизирующих единые корни происхождения.

Каждый уйгурский воин должен быть обеспечен амуницией, украшенной нефритом и отменным боевым конем. В первую очередь в состав этого корпуса необходимо отобрать юношей, в совершенстве владеющих как луком со стрелами, так и копьем.

− Полностью поддерживаем ваши слова и обязуемся обеспечить из Турфанской долины тысячу всадников.

Услышав эти слова представителя Турфана, градоначальник города Кочо Тограл Янак-бек воскликнул:

− Мы тоже подготовим войско в тысячу человек!

− Буддистские монастыри могут предоставить сто тысяч послушников, − вступил в разговор Атай Сали.

Услышав это, Баурчук Арт Текин всем своим видом выказал явное удовлетворение.

− Мы, уйгуры – противники всякого насилия и жестокости, − продолжал между тем Атай Сали. – Ни перед кем мы не кичимся своей силой. Не претендуем ни на чьи земли, ни на кого не нападаем. В этот раз заключили соглашение с Чингисханом и примкнули к нему. Ради этого мы пошли даже на столкновение со своими братьями. Ведь подданные Хорезм-шаха − те же уйгуры, только мусульмане! А мы, уйгуры-буддисты! Разница только в этом. И из-за этого мы понесли такие потери. Тела уйгурских воинов лежат далеко отсюда. А ведь мы могли бы всегда противостоять любому нашествию и отстоять свою независимость! Вероятно, в прошлый раз мы приняли не совсем верное решение. И дело тут не в нашем правителе Баурчуке Арт Текине. Я прекрасно понимаю его. Вопрос в другом! Должен ли быть предел, определенный рубеж нашей помощи? Не подвергнемся ли мы обману? Не попадем ли в зависимость? Сможем ли отстоять родную Уйгурию? Сейчас Чингисхан просит поддержки. Мы ее предоставляем, выделяем войска. Но что он может потребовать от нас завтра? Ведь так мы можем лишиться всего! И, в конце концов, можем погибнуть от собственной доброты. От Чингисхана можно ожидать всего! И я думаю от его наследников тоже! Прошу простить за резкость, мой Идыкут! Если я заслуживаю, то готов к любому наказанию!

Наступила тяжелая гнетущая тишина. Идыкут Баурчук Арт Текин внимательно и сурово взглянул на Атая Сали. Однако он и сам осознавал, что Атай Сали был прав.

* * *

В Каракорум пришла зима. И хотя не было холодно, выпал плотный слой снега, который резко затруднил всяческие передвижения. Особенно много снега выпало в долине Орхона. Алтун-Бике было обидно, что она не может выехать к Орхону. Но она не оставляла попыток добраться до этого священного места, где в свое время жили уйгуры. Отчегин-найон не догадывался о причине этого ее желания, однако очень внимательно контролировал ее шаги.

− Мой жених родился на Орхоне... И он мне снится почти каждую ночь.

− Но ведь вы являетесь супругой Уйгурского правителя Баурчук Арт Текина?

− Да, это так. Баурчук Арт Текин мой супруг. Я его жена. Но мне не ведомо, когда я смогу постоянно быть с ним.

− Вам не гоже говорить такие слова. Ведь вы принадлежали ему. Или это не в счет?

− Вы оскорбляете меня! Запомните, я никому не принадлежала! – произнесла Алтун-Бике и вдруг громко засмеялась. – Если бы следом за Баурчуком вошли вы, я бы не возражала. Но вы в тот момент были в объятиях Чахэ! Что, если я расскажу об этом Борте Уджен Сечен Хатун...

− Не надо, прошу вас. Иначе меня ждет неминуемая смерть! Да и вас я тогда не оставлю живой!

− Глупец, вы ведь нуждаетесь во мне.

Отчегин-найон понял, что попал в затруднительное положение. Следуя за Алтун-Бике, он попросил:

− Вы сможете сделать так, чтобы Чахэ молчала?

Алтун-Бике напротив еще больше стала стращать Отчегин-найона.

− Чахэ настроена решительно. Она грозилась по приезду Чингисхана, немедленно добиться вашей казни. Она не скрывает того, что Чингисхан весело проводит время с мусульманскими женщинами, позабыв про нее. А себя она хочет представить одинокой и страдающей. Поэтому вы становитесь совершенно ненужным...

− Но ведь Чахэ сама приказала мне?

− Откуда мне знать! Я говорю лишь то, что слышала от Чахэ.

− Болтливая сучка! Если бы я знал, тут же нашел бы способ, как заставить ее замолчать!

− Нет, вы ничего бы не смогли сделать! Или вы забыли о тех обещаниях, которые дали ей?

− Госпожа, я исполню все, что вы не пожелаете, − взмолился Отчегин-найон, − только никому не говорите об этом!

− Вот теперь другой разговор. Но имейте в виду, что о ваших похождениях знает и Тататуна, − еще более заострила ситуацию Алтун-Бике.

− А откуда он-то знает?

− Об этом вы спросите у него самого!

− Вот так коварная сучка! Ну, я тебе покажу! – пробурчал Отчегин-найон.

− С Чахэ разбирайтесь сами, когда останетесь один!

− О чем вы, я вас не понимаю?!

− Прежде всего, вы отпустите меня на Орхон. Дадите хорошую лошадь!

− Мой конь вас устроит?

− Да, конечно.

− Тогда берите его!

− Спасибо! Что касается Тататуны, то он сам найдет вас. Советую выполнить все, о чем он попросит. И тогда можете быть уверены в том, что мы ничего не видели, ничего не знаем! И вы будете действовать по своему усмотрению.

− Но, что я должен сделать для Тататуны?

− Что он попросит, то и исполните. Вы богаты?

− Откуда?

− А хотите разбогатеть?

− А кто не хочет?

− У меня есть золотые слитки.

− Золото? – насторожился Отчегин-найон. – Откуда? Откуда у вас золото? Не верю! Ведь вся сокровищница в руках у Тататуны.

Алтун-Бике загадочно улыбнулась. Отчегин-найон насторожился еще больше.

− Что с вами? Вы можете мне объяснить? – осторожно спросил он.

− Тататуна желал бы вместе с Парикиз отправиться в Кашгар. Я тоже не намерена оставаться здесь. Надоело! Нужно освободить Теркен Хатун. Это сумеете сделать только вы! Переправите ее через границу в Уйгурию. Золотую пайцзу предоставит Тататуна. Непосредственно сопровождать Теркен Хатун в Уйгурии будет священник Атай Сали. Баурчук Арт Текин в курсе этого. После нашего отъезда поднимите тревогу. Охранники будут также предупреждены. Пускай не ищут слишком тщательно. Смотрите, а вот и Тататуна.

− Я приветствую вас, господин найон! – произнес Тататуна. – Вы уже все знаете?

− Да! Осведомлен!

− Хорошо, если так!

С этими словами Тататуна положил на землю какой-то сверток и, оглядевшись по сторонам, развернул его.

Все увидели большой слиток золота.

− Это мне? Вы это отдадите мне?

− Да, господин найон. За те услуги, которые вы нам окажете.

− Неужели все это мое?! – позабыв обо всем на свете, воскликнул Отчегин-найон. Он тут же схватил слиток и сунул себе за пазуху. – Говорите, я готов на все!

− Хорошо, хорошо, но не надо спешить. А вот это – охранникам.

Тататуна вынул из кармана горсть серебра и сунул Отчегин-найону.

− Теперь мы все повязаны в единую цепь, − предупредил он.

− Да, это так! – согласился Отчегин-найон. – Когда вы будете готовы?

− Завтра ночью.

− Что ж, я готов.

− Мы надеемся на вас, господин найон! – произнесла Алтун-Бике, довольная удачной сделкой. – Наверное, мы уже больше не увидимся.

− Увидимся мы или нет, об этом знает только всемогущий Будда.

− Во всяком случае, мы никогда не забудем вашу доброту и участие.

− Алтун-Бике, вы очень умная и проницательная девушка. Я чувствовал, что вы способны на многое. Сегодня я убедился в этом. А что будет со мной, то будущее покажет. Но я сдержу свое слово. А сейчас я оставлю вас. Мне нужно подготовиться к завтрашнему дню.

− Да, конечно. Да и нам надо предупредить Теркен Хатун и Парикиз.

− Договорились!

Все трое, владеющие одной тайной, разошлись в разные стороны.

Отчегин-найон начал свои дела с охранника по имени Хасар. Тот преклонялся перед Отчегин-найоном как наиболее верным полководцем Чингисхана. С отъездом Чингисхана именно Отчегин-найон занимался охраной семьи Каана и был командующим теми войсками, которые оставались в Монголии. Естественно именно он отражал провокационные натиски тангутов. Хасар же был наиболее верным, наиболее дисциплинированным среди подчиненных Отчегина-найона. Он был сдержанным, собранным, волевым юношей. Он еще не успел жениться, и был единственным сыном у своей матери. Хасар происходил из племени кереитов. Неоднократно Отчегин-найон отправлял Хасара в тыл тангутских войск, и, опираясь на добытые им сведения, предпринимал успешные контратаки. Хасар беспрекословно выполнял все приказы своего командира. «Как же ему предложить серебро? Ведь может и не взять! Ведь он в курсе, что Каан много раз, таким образом, испытывал своих воинов. Те, кто соглашался на мзду, лишался жизни. Их обвиняли в предательстве и убивали. Хасар прекрасно знал об этом, а потому его очень трудно убедить, что это не провокация, − думал Отчегин-найон. – С другой стороны, Хасар надеялся хоть немного заработать на войне и купить корову своей нуждающейся матери. Опять же ему надо было жениться, а у него был физический недостаток, полученный в одном из боев. Дело в том, что раненный в бедро он заметно прихрамывал, и это было кроме бедности еще одним препятствием к его женитьбе».

Учитывая все это, Отчегин-найон вызвал к себе Хасара. Тот, прихрамывая, вошел в шатер. Отчегин-найон долго внимательно смотрел на Хасара. Наконец тот не выдержав, спросил:

− Я допустил какую-то оплошность? Можно узнать, в чем она?

− Я думаю, что ты уже, вероятно, не сможешь служить в войсках Монгольского государства, − тяжело вздохнул Отчегин-найон.

− Но почему? Отчего? – преклонив колено, вновь спросил Хасар, пытаясь заглянуть в глаза Отчегин-найону.

− Ты ведь не глупый. Сам, наверное, догадываешься.

Хасар понял, о чем идет речь. Но не захотел сам говорить об этом. Он был явно расстроен, а потому склонившись еще ниже, он с дрожью в голосе произнес:

− Каан прислушивается к вам. Прошу вас, не выгоняйте меня со службы.

Ситуация была на руку Отчегин-найону. И он решил действовать немедленно без всяких вступлений.

− Хорошо, успокойся, я сумею заступиться за тебя!

Хасар приподнялся, сделал один только шаг, затем вновь упал на колени и поцеловал руку Отчегин-найона.

− Я надеюсь на вас и благодарю!

− Послушай, что я тебе скажу. Нам предстоит сделать важное дело. О нем будем знать только мы вдвоем. Никому не говори и возьми вот это серебро! Позже дам еще!

− Нет, нет, вы, вероятно, проверяете меня! Я не возьму!

− Бери, не бойся! Я тоже взял! Мы оба довольствуемся тем, что верхом врываемся в гущу сражений, не имея в карманах ни золота, ни серебра. Но такие же воины как мы, отправившиеся в дальние страны, разбогатели. А потому не вынуждай меня много болтать! Если уж суждено нам умереть, то умрем вместе. Все равно они не остановятся и сбегут!

− Кто это?

− Теркен Хатун, Алтун-Бике, Тататуна, Парикиз!

− Но это невозможно!

− Возможно, если мы поможем им!

− Что ж, если так...

− А теперь слушай внимательно. Мы доставим Теркен Хатун и Парикиз к границам Уйгурии. Их дальнейшее продвижение нас не касается. По словам Алтун-Бике на границе Теркен Хатун встретит Атай Сали. Надо осуществить это до возвращения Каана. Скорее всего, она будет скрываться в Семиречье. Тататуну же турфанские монахи сопроводят до Кашгара, где также живут уйгуры. Идыкут Баурчук Арт Текин знает обо всем этом. Что касается Алтун-Бике, то она после нашего отъезда направится в долину реки Орхон.

− Но, как организовать побег?

− Алтун-Бике знает. Она сама все устроит, а затем обратится к нам, чтобы мы преследовали беглецов. Естественно мы отправимся в погоню. Настигнем их, уничтожим и вернемся.

Хасар ухмыльнулся:

− Теперь мне все понятно.

− Мы должны доложить Борте Уджен Сечен Хатун, Чахэ и Аргасун-хуурчи о том, что приказ исполнен и беглецы убиты. То же самое мы повторим и Каану. Если выгорит и другое дело, то взвалим всю вину на нее.

− Это вы о ком?

− Об Алтун-Бике! Она направляется в долину Орхона, чтобы умереть там. Так вот, мы скажем, что это она организовала побег.

− А если она не умрет?

− Она ничего не ждет от этой жизни. Каракорум для Алтун-Бике словно бы могила. А Каан для нее – не отец, а настоящий кровожадный дракон!

Переговорив еще немного с Отчегин-найоном, Хасар вышел. Отчегин-найон же остался в шатре. Вдруг вошла Чахэ. Она была нарумянена и гладко причесана, но пуговицы на ее одежде были сорваны, а жилетка распахнута и измята.

Не успел Отчегин-найон произнести и слова, как Чахэ разгорячено заговорила сама:

− Сцепилась с Борте Уджен Сечен Хатун! Высказала ей все! Свалила и ударила ее ногами! Она посмела обозвать меня гулящей! Знала бы лучше себя! Каждый день приглашает Аргасуна-хуурчи и говорит, что якобы слушает его музыку. И еще намекает на то, что и Каан любил его слушать. Почему же нам не слышна его мелодия? Так я ей и высказала, что она не музыку слушает, а занимается чем-то другим с музыкантом! Вот она и кинулась на меня. Ну и я не осталась в долгу! Схватила ее за волосы, да как оттолкну! А потом уже и сама ушла. Повернулась и вижу, как Аргасун-хуурчи подбежал к ней, поднял и понес эту старуху в свой шатер. А я пришла вот к тебе. Ведь только ты можешь доставить мне истинное наслаждение! Остальные не по мне. Они слабы и неопытны... Иди же ко мне, мой богатырь. Лишь познав твою мужскую силу, я ощущаю свою женскую слабость... Мне никто не нужен, даже Каан... Мне нужен только ты...

Отчегин-найон уже давно чувствовал, что Чахэ не в себе, что она какая-то странная.

− Если не вижу тебя, то начинаю болеть! − произнесла между тем Чахэ и ее рука заскользила по бедру Отчегин-найона.

Не в силах устоять, он притянул Чахэ к себе.

Он понял, что в поисках наслаждений она готова была на все.

Уже подходя к выходу, Чахэ игриво произнесла:

− Мой Каан – это ты! Пускай знают все! Ты мой герой, мое богатство, мой неутомимый богатырь! Завтра вечером я приду вновь!

Отчегин-найон выбежал за ней. Оглядевшись по сторонам, он ударил ее по щеке:

− Не сходи с ума, убью! Сучка! – гневно воскликнул он, тряся Чахэ за плечи. А она как ни в чем не бывало, обняла его и укусила в шею.

− Повелитель мой, хочешь, я поделюсь своим секретом? – сказала Чахэ и глаза ее наполнились слезами.

Отчегин-найон промолчал, давая понять, что он слушает ее.

− Я какая-то ненасытная. Словно болезнь овладела мной. С кем только я ни была, даже с твоими воинами. Во сне часто вижу обнаженного мужчину. Он зовет меня, а я не могу его поймать. И от этого страдаю. Плачу, рыдаю. И просыпаюсь, когда мимо меня течет что-то вонючее.

Она сделала шаг назад.

− Не бойся. О нас с тобой я никому не скажу, − добавила совсем тихо. – А если я исчезну, меня не ищи. Я болею. Наверное, заразной болезнью...

Отчегин-найон посмотрел вслед удаляющейся Чахэ и его охватила тревога.

На следующий день Чахэ вызвала Парикиз. Когда девушка вошла, Чахэ почему-то стала просить у нее прощения:

− Не я превратила тебя в рабыню. Это сделал Каан. Не я заставила тебя прислуживать мне. Это сделал Каан. Наши судьбы с тобой даже чем-то похожи. Ведь нас обоих пленил Каан. Я знаю, что ты встретила в Каракоруме свое счастье. А мне не довелось. И моя родная земля так далека отсюда. Если даже и отправлюсь на ее поиски, не смогу найти. Да и твоя родина далеко. Но у тебя есть Тататуна, который сумеет доставить тебя туда. А у меня никого нет. Ты прости меня. Я освобождаю и отпускаю тебя. Ко мне не возвращайся, а доверившись Тататуне, ступай с ним. А я посижу на берегу Керулена, ведь он так тянет меня к себе.

Ближе к вечеру Чахэ направилась к реке и долго сидела на берегу, глядя на движущуюся воду.

Уже стемнело, когда ей показалось, что река зовет ее. Чахэ встала и зашагала к воде. Она долго шла вдоль реки, как бы беседуя с ней. Выбившись из сил от долгой ходьбы, Чахэ решила окунуться в бурный поток. Рядом пробежало несколько куланов. Камни, потревоженные их копытами, сорвались с обрыва и с шумом падали в воду. Один из них задел своим краешком голову Чахэ. Она вздохнула воздуха и, потеряв сознание, погрузилась в воды Керулена. Ее никто не искал, надеясь, что она вернется. Между тем, голодные волки, наткнувшись на ее бездыханное тело, не прошли мимо.

Алтун-Бике намеревалась встретиться с Теркен Хатун. Она застала ее за стиркой вещей Борте Уджен Сечен Хатун. Вернее, постирав вещи в огромном казане, Теркен Хатун уже развешивала белье.

− Эй, мусульманка, Теркен Хатун, сегодня ночью тебе предстоит бежать. Видишь вон тот холм? У его подножья ты найдешь лошадей. Смотри, не опоздай!

После такой новости глаза Теркен Хатун наполнились слезами.

− Да продлит Всевышний твои дни, доченька! – произнесла она, прижимая мокрые руки к груди в благодарном поклоне. – Я не опоздаю, обязательно побегу! А Тататуна? А Парикиз?

− Вы будете все вместе!

− А если поймают? – встревожилась Теркен Хатун.

− Не бойся, сам Отчегин-найон будет сопровождать вас.

− Слава Аллаху, успокоила ты меня!

− Готовься!

Алтун-Бике не стала искать Тататуну, так как он уже все знал.

А Теркен Хатун, подумав о том, что Баурчук Арт Текин сдержал свое слово и сумел организовать ее побег, шепотом пожелала ему долгой жизни, и, оглядевшись по сторонам за все время пребывания в Монголии впервые по мусульманской традиции, сложив ладони и подняв их к лицу, прошептала несколько сур из Священного Корана. Она сделала это, не опасаясь появления охранников Борте Уджен Сечен Хатун.

Отчегин-найон опасался Борте Уджен Сечен Хатун. Он был уверен, что если она что-то узнает, то задуманному не суждено будет сбыться. Поэтому он особо предупредил на этот счет Алтун-Бике.

Тем временем Парикиз как обычно, приготовила воду для умывания и вошла в шатер Чахэ. Однако она моментально вышла, так как в шатре никого не было. «Ее до сих пор нет. Что же случилось? Лишь бы она не вернулась в тот момент, когда мы побежим! Если ее накормить, напоить, то тогда уж до самого утра она меня не хватится!», – думала Парикиз, находясь недалеко от шатра Чахэ.

Теркен Хатун же занималась наведением красоты Борте Уджен Сечен Хатун. Она выщипывала и подкрашивала ей брови, подводила ресницы. Вымыла ноги, значительно пополневшей Борте Уджен Сечен Хатун, подстригла ей ногти, помогла переодеться и надела на нее всевозможные украшения. Теркен Хатун была вся в напряжении и у нее еле заметно дрожали руки. Хитрая Борте Уджен Сечен Хатун почувствовала что-то неладное.

− Кто это к тебе подходил? С кем это ты разговаривала? Говори правду! Почему у тебя дрожат руки? Ты какая-то сама не своя!

− Величайшая госпожа, премудрая Хатун, я не с кем не встречалась и не разговаривала.

− Замолчи! Видно настало время пощекотать тебя плетью!

С этими словами она обрушила удары на бедную Теркен Хатун.

Страдая от боли, Теркен Хатун запричитала по-тюркски:

− Всемогущий Аллах! Почему же я не послушалась моего сына – Мухаммада? Возможно, я бы избежала этих мук! Где же ты, мой отважный внук Джалалидин? Я так страдаю...

Борте Уджен Сечен Хатун ее не понимала. Однако она, зацепив кончиком камчи одежду Теркен Хатун, провозгласила:

− Тебе нужен мужчина! Я найду тебе его! Если женщину не ублажать, она становится плаксивой!

С этими словами она кинула одежду Теркен Хатун. Но, не дав ей одеться, тронула плетью ее упругие как у молодой девушки груди и завистливо продолжила:

− Думаю, ты сможешь стать хорошей наложницей для моего супруга, великого Каана!

Через некоторое время она приказала:

− Позови Аргасун-хуурчи. Если его нет в Баруун-Хуре, то наверняка он в Эрдени-дзу. Что-то мне захотелось послушать звуки хуура.

Когда Теркен Хатун вышла из шатра, начинало темнеть. Алтун-Бике, переживая за Теркен Хатун, приблизилась к ней.

− Что случилось? – спросила Алтун-Бике, озираясь по сторонам. – Все ждут только тебя.

− Подождите.

− Почему? Ты отказалась?

− Не приведи Аллах! Я пойду со всеми.

− Если так, то поспеши!

− Мне надо быть в монастыре Баруун-Хуре.

− Зачем? – раздраженно спросила Алтун-Бике. – Или моя мать велела?

− Да, именно так! Она приказала найти Аргасун-хуура. А где я его найду? Твоя мать думает, что он или в Баруун-Хуре, либо в Эрдени-дзу.

− Но я его сегодня видела. Он занимается пением с теми детьми, которых прислал Каан Аргасун-хууру в монастыре Эрдени-дзу. Не так далеко отсюда. Иди скорей. Я тебя буду ждать здесь.

При приближении Теркен Хатун к монастырю из ворот вышел послушник с зажженными благовонными травами. Он сразу же узнал Теркен Хатун.

− А, это вы? Прислужница Борте Уджен Сечен Хатун. Все спокойно?

− Да, это я. Все спокойно. Моя госпожа чувствует себя хорошо.

− Ну и хорошо. Вы по какому делу? Кто вам нужен?

− Мне необходимо поговорить с господином Аргасун-хуурчи!

− Если так, то я сейчас сообщу ему о вашем приходе! – произнес послушник и скрылся за воротами монастыря.

Через некоторое время он появился вновь, так же держа в руках пучок дымящихся благовоний. Не спеша, он окурил ими Теркен Хатун и прошептал молитву, прославляющую Будду. Лишь после этого произнес, вглядываясь в лицо Теркен Хатун:

− Входите, Аргасун-хуурчи ожидает вас.

Теркен Хатун вошла в монастырь, в котором она уже была неоднократно. Аргасун-хуурчи находился в приподнятом настроении. Отпустив ребят, которые тут же разбежались, он, словно близкую родственницу приветствовал Теркен Хатун.

− Моя госпожа послала меня за вами! – произнесла Теркен Хатун.

Аргасун-хуур чуточку помолчав, ответил:

− Передай, что я сейчас приду.

Торопясь, Теркен Хатун вернулась к Борте Уджен Сечен Хатун.

− Аргасун-хуурчи сказал, что вскоре придет, − промолвила Теркен Хатун, стоя у порога.

− Сегодня ты мне больше не нужна. Ложись пораньше спать! – усмехнулась Борте Уджен Сечен Хатун.

Теркен Хатун молча, пятясь, вышла из шатра. Она даже не сочла необходимым зайти в свою комнатенку, а намеревалась немедленно бежать. Ей было невыносимо оставаться здесь даже несколько лишних минут. Она проклинала все вокруг, и думала лишь о том в какую сторону ей бежать.

Вдруг прямо перед ней возникла Алтун-Бике.

− Иди сюда! – произнесла она и потянула Теркен Хатун за собой.

У подножья высокого холма их ожидали Отчегин-найон, Тататуна, Парикиз и Хасар. Они уже начинали волноваться. Теркен Хатун поздоровалась со всеми.

− Наконец-то! Вот лошадь! Садитесь скорее! – произнес Отчегин-найон, резонно опасаясь чьих-то непрошеных глаз.

Как только Теркен Хатун взобралась на лошадь, Отчегин-найон скомандовал:

− Вперед! Следуйте строго за мной. Останавливаться будем лишь там, где укажу я!

К несчастью Теркен Хатун было трудно усидеть в седле. Всем было невдомек, что ее тело было рассечено ударами плетки.

Между тем настало время прощаться с Алтун-Бике. Теркен Хатун это сделала первой.

− Большое вам спасибо за всю ту доброту, что вы сделали. Если получится, обязательно посетите мой прекрасный край – неповторимый Хорезм!

− Приезжай и в Кашгар. Попробуешь тамошнего винограда, дынь, гранат, − улыбнулся Тататуна. – Да смотри, не забывай нас!

− Я от всей души благодарю вас. Желаю и вам встретить свое счастье, − произнесла Парикиз тонким нежным голосом.

− Я всегда буду помнить вас. Вы – не слуги Каана, вы – краса и гордость своей родины! Отчегин-найон, Тататуна, передавайте от меня привет Баурчуку Арт Текину. Скажите ему, что пускай не ищет меня в Каракоруме, в этой ужасной могиле. Если пожелает, он найдет меня на Орхоне. Каракорум для меня – это пустырь, это пустыня и развалины. Я глубоко уважаю Баурчука Арт Текина. Он – великий человек! Я уважаю, но не люблю его. А потому я не смогу стать его супругой. В долине Орхона покоятся предки его. И среди этих великих уйгурских могил найдется и мне местечко... Баурчук Арт Текин знает о моем к нему отношении. Как и знаю я, что он прибыл из Бешбалыка не ради меня, а ради монгольского Каана... Пусть ищет меня на древней родине уйгуров – в долине Орхона...

Алтун-Бике не в силах сдержаться, заплакала.

Отчигин-найон, подхлестнув лошадей, направил всю группу в сторону Уйгурии. Через несколько мгновений уже не было видно ни людей, ни лошадей.

Приблизившись к монгольской границе, Отчегин-найон, натянув поводья, остановил лошадь.

− Тататуна, у вас есть пропуск? Если есть, передайте эту бумагу мне!

− Есть! Вот она, − ответил Тататуна и достал из внутреннего кармана заверенное золотой печатью разрешение.

Отчегин-найон пробежался по нему глазами и отдал Хасару.

− До границы осталось совсем немного. Ты с этим документом ступай впереди нас.

− Слушаюсь!

Произнеся это, Хасар немедленно пришпорил коня и скрылся из виду.

Группа всадников, в обязанности которых входило патрулировать этот участок границы, остановила Хасара. Один из них приблизился к нему и строго спросил:

− Кто такой? Куда?

− Я Хасар из гвардии Отчегина-найона!

− Да, я тебя узнал! Разрешение есть?

− Я сопровождаю людей, приближенных к Каану. Никто из посторонних не должен их видеть! Мне приказано находиться здесь и обеспечить им благополучное пересечение границы. Вот разрешение, заверенное Государственной печатью. Вот бумага Каана! − ответил Хасар. − Освободите дорогу! Это важное и секретное дело!

С этими словами он попытался оттеснить всадников с тем, чтобы они образовали проход, по которому проскочили бы беглецы.

Так оно и получилось. Отчегин-найон со своими спутниками не останавливаясь, галопом промчались мимо изумленных бойцов пограничной службы.

Последним поскакал Хасар, бросив на ходу:

− Все! Мои люди прошли! Продолжайте стеречь границу!

Когда они прибыли в Турфан, Тататуна вдруг сказал:

− Мы остаемся здесь. В Кашгар направимся отсюда немного позднее!

Затем он обратился к Отчегину-найону с просьбой:

− Возьмите эту золотую печать. Храните ее как зеницу ока! И еще. Я нарисовал портрет Каана. Он находится в том помещении, где хранится сокровищница. Прошу вас, передайте этот портрет Борте Уджен Сечен Хатун. А богатства возьмите под свой контроль.

− Хорошо, где печать? – произнес Отчегин-найон. – Если же вы решили остаться здесь, то так тому и быть!

Настало время вновь прощаться. Парикиз улыбнулась своей очаровательной улыбкой и, тронув свою лошадь по холке, приблизилась к Теркен Хатун. Поцеловав ей руку, Парикиз промолвила:

− Прощайте!

− Прощай, доченька! Будь счастлива!

Тататуна и Парикиз остались, а остальные поскакали дальше. Приближаясь к Бешбалыку, они увидели наставника Атая Сали, который, как было условленно, ожидал их. Отчегин-найон передал Теркен Хатун под покровительство Атая Сали.

− Я выполнил приказ Баурчука Арт Текина!

− А мы уже заждались. Господин Идыкут поручил мне встретить вас! Идемте, отдохнете с дороги!

− Спасибо! Нам надо спешить! Ситуация сложная, нас могут хватиться! Хочу передать вам слова Алтун-Бике, которая говорила, что намерена уехать в долину Орхона. Она просила передать, что господин Баурчук Арт Текин сможет найти ее там! Прошу вас, передайте это Идыкуту! Подробности вам расскажет Теркен Хатун.

Произнеся эти слова, Отчегин-найон повернулся к Теркен Хатун:

− Прощайте! Я рад, что вы смогли вырваться на свободу!

Он уже повернул коня и намеревался огреть его плетью, как Теркен Хатун остановила его словами:

− Подожди! Я буду молить всемогущего Аллаха, чтобы оберегал тебя, чтобы дал тебе сил и мужества. Спасибо тебе за помощь! Прощай! Спасибо и тебе, Хасар!

Отчегин-найон молча, выслушал эти слова и, затем резко рванув с места, пустил коня галопом, ни разу не оглянувшись назад.

А Теркен Хатун тайно привезли в загородный домик Баурчука Арт Текина, находившийся на берегу горной речушки. Через три дня, когда она уже заметно отдохнула и набралась сил, появился Атай Сали:

− Сегодня вы должны покинуть эти места! – произнес он учтиво.

− Хорошо, господин, хорошо! Я сама... – тихим дрожащим голосом промолвила Теркен Хатун. – Где же мне предстоит теперь скитаться? Я молю Аллаха только о том, чтобы умереть на родной земле...

Она говорила это и слезы текли, не переставая по ее щекам. Ей было необходимо высказаться, ибо страшная тоска и горе переполняли ее.

− Я сама виновата во всем! – заговорила вновь Теркен Хатун, справедливо видя в Атае Сали человека, которому можно излить свою душу. – А потому и страдаю. Но ничего нельзя вернуть. Я − причина смерти моего сына Мухаммад-шаха, внука Джалалидина, мусульман Хорезма. Только сейчас я поняла, что престол − это живые люди, живая земля, вода, живые города! Если бы мы объединились, то не произошла бы эта трагедия, и не погибло бы столько мусульман! Наша наивность привела к тому, что нас уничтожили нашим же оружием. И если наш первый враг – это Чингисхан, то второй не менее страшный – это наша наивность и доверчивость!

Молча слушавший ее Атай Сали, вдруг сказал:

− Уверенность в себе – это большая ценность!

− Да, это правда. Но мы потеряли все, так как не были уверены в себе и друг в друге! А теперь все превратилось в прах. Хорезм, Самарканд, Бухара разрушены, бесценные книги и рукописи, и даже Священный Коран сожжены! Все погибло, а я еще жива! И думаю вернуться в родной край. Да могу ли я называть его родным? Нет! Ведь никто не встретит меня, никто не пожалеет, никто не поймет... И все же, пускай проклянут меня, пускай убьют, но я должна умереть на родной земле!

− Вы благополучно вернетесь. Ведь самое правильное решение, это решение народа! А как он решит, вы увидите очень скоро! А потому поспешите!

− Что ж! Мертвых не оживишь, а для живых − я хоть и песчинка, но песчинка родины... Я только хотела узнать, нельзя ли мне свидеться с Баурчуком Арт Текином?

− Он очень занят! Готовится к войне с Тангутией. Формирует войска.

Атай Сали не захотел говорить об истинных причинах того, почему Идыкут не сможет встретиться с Теркен Хатун.

− Если нет, значит − нет! Пускай Аллах оберегает его! Да будет процветать Уйгурское государство под его руководством! Пусть народ ваш не знает горя! Да не преклониться ни перед кем Уйгурия! Да хранит Аллах уйгурскую землю, уйгурские просторы, уйгурские стяги! Аминь!

Атай Сали приказал сопровождать Теркен Хатун до ближайшего крупного города Семиречья, относившегося к государству Восточных Караханидов.

Они пересекли реку Или и через некоторое время остановили коней.

− Мы должны возвращаться, а вы двигайтесь прямо. Здесь относительно безопасно. Впереди мусульманская земля, − произнес старший, обращаясь к Теркен Хатун.

− Хорошо! Пусть я и умру, моя душа будет витать над Уйгурией! Пусть я и превращусь в прах, но и он долетит до Уйгурии. Пусть моя земля и лишилась свободы, всем своим сердцем я желаю ее Уйгурии! Прощайте, прощайте мои уйгурские братья!

На берегах священной реки Или разошлись их дороги. Люди одной крови, одного языка, но разных религий поскакали в разные стороны. И это расстование произошло навсегда.