Ахметжан Ашири Произведения Том II роман-эпопея идикут пройдут минуты, годы, целый век, Но, вечно жить не может человек

Кусмаин очень быстро сдружился с Джучи. Прибытие молодого уйгурского принца в завоеванные мусульманские страны, заинтересовало Джучи. Ему захотелось узнать истинную причину этого, так как он, Джучи, чувствовал, что здесь есть какая-то тайна. Кусмаин же видел в Джучи благородного храброго человека, который резко отличался от других сыновей Каана. В то время Джучи уже полностью овладел Хорезмом, который был передан Кааном ему в управление. Это было достаточно почетно, так как Хорезм славился своими историческими памятниками, в нем находились известные ученые и религиозные деятели.

− Чем занимается твой отец? – заговорил Джучи с Кусмаином.

Тот ничего не скрывая, откровенно ответил:

− Готовится к походу на Тангутию. До этого он был в Каракоруме. Доставил туда пленных и драгоценности, которых вы захватили здесь в Центральной Азии.

− Он ничего не говорил, как там моя сестренка Алтун-Бике? – вновь спросил Джучи, для которого важно было знать не о золоте и серебре, а о том как себя чувствовали Алтун-Бике и Баурчук Арт Текин.

− Наверное, все нормально. Отец что-то говорил Ангурат-найону. Разве Ангурат-найон не передавал тебе?

− Нет.

− Ангурат-найон ничего такого не говорил. И я знаю почему! Ведь это он убил в свое время жениха Алтун-Бике! Ты не знаешь, он беседовал с глазу на глаз с Кааном?

− Да, мне еще пришлось ждать его. А что, это был важный разговор?

− Держись подальше от одноглазого найона. Будь начеку, остерегайся его, понял?!

− Понятно! Но Ангурат-найон – мой наставник. Он не плохой человек. И я не особо верю твоим предостережениям, − ответил Кусмаин, стараясь скрыть свое истинное отношение к одноглазому найону. – Каан его уважает, верит ему, а ты почему-то относишься к нему с недоверием?! Ведь он хороший человек...

− Есть причина, по которой Ангурат-найон прибыл сюда. Она в том, что он должен будет убить меня.

− Нет, нет, ты ошибаешься! Ведь он честный и порядочный!

− Ну что ж, пусть будет по-твоему. Однако будь осторожен!

− Хорошо! Я постараюсь! – произнес Кусмаин, а про себя подумал, насколько же коварен и хитер Ангурат-найон, который прикидывался простым и скромным, а на самом деле являлся штатным убийцей, устранявшим неугодных Чингисхану людей.

− Но разве это возможно, чтобы отец приказал убить своего сына? – не выдержав, спросил все же Кусмаин.

− Я говорил и самому Каану и братьям – Чагатаю, Угэдэю, Толую о том, что с отцом происходит что-то неладное. Братья осуждают меня за эти мысли. Но я остаюсь при своем. Противниками избранного отцом пути являемся только мы с Алтун-Бике. Если бы Алтун-Бике не была отдана в жены Баурчуку Арт Текину, ее давно бы уже уничтожили. Она очень умна и проницательна.

Кусмаин был поражен услышаным. Поэтому он немного помолчав, вновь спросил:

− У отца есть другая жена? Почему же я не знал об этом? Почему об этом не знает мама?

− Твоя мать знает, − коротко ответил Джучи и замолчал.

Кусмаин был явно расстроен. Он счел возможным переменить тему разговора.

− Ты примешь участие в тангутском походе?

− Нет. И если Каан созовет военный совет, я не приду. Каан догадывается об этом. А потому он пытается направить меня на путь катастрофы. Специально дал мне в управление Хорезм. Но я с большим уважением отношусь к этой стране. Предоставлю значительные свободы местному населению. Восстановлю мечети и медресе. Сожженные книги найду в хранилищах городов Ирана, Ирака, Уйгурии, Кашгарии, Китая, Шама, Египта и восполню местные библиотеки. Налажу земледелие и высажу новые фруктовые сады. Но я знаю, что, даже осуществив все это, я не смогу загладить вину монголов, разоривших этот край.

− Похоже, война здесь уже завершилась. Я не смог принять в ней участие, − произнес Кусмаин, желая перевести разговор в другое русло. – Но я продолжаю учиться владеть оружием. Вместе с моим наставником.

− А почему бы тебе ни показать свое умение мне? Или ты боишься?

− Прежде мне следует показать, на что я способен Ангурат-найону. Ведь это он мой учитель. Как бы не обиделся! А мне важно научиться владеть саблей, метко пускать стрелы, управлять конем!

− Если так, то продемонстрируй это сейчас! – войдя в азарт, воскликнул Джучи и приказал найти Ангурат-найона.

Прискакав, Ангурат-найон огляделся. Он увидел, что здесь находились только Джучи и Кусмаин. Причем Кусмаин был в хорошем настроении и стоял, улыбавшись. Одноглазый найон приветствовал его. При этом он пытался понять, что здесь делает Кусмаин и с какой целью его вызвал Джучи?

− Твой ученик желает сразиться с тобой! – объявил Джучи. – Для этого тебя и вызвали. Ты что, удивлен?! Приступайте, но смотрите, чтобы дело не приняло опасный оборот!

Ангурат-найон чувствовал легкое беспокойство. «Вероятно, это идея Джучи? – подумал он. – Быть может, он о чем-то догадывается? Но ведь я все тщательно скрывал! Джучи очень проницателен! А, может, о моем разговоре с Чингисханом ему рассказал Кусмаин? Скорее всего! А Джучи сразу же подумал, что Чингисхан не зря вызвал меня из Уйгурии. Однако они быстро спелись! И сейчас, наверное, хотят испытать меня?! Но я раскусил их! Свое истинное умение я покажу не сейчас, а тогда, когда столкнусь с Джучи!».

− В вашем подчинении огромный Хорезм! Неужели для этих занятий не нашлось нескольких мусульман? – усмехнувшись, произнес Ангурат-найон, обращаясь к Джучи.

− Как скажете! Но прежде вы начните с Кусмаином, а затем я прикажу привести мусульман.

− Это мудрые слова! – сказал Ангурат-найон, прикладывая руки к груди. – Кусмаин – сын уйгурского правителя. Пускай же он лишит жизни тех мусульман, которых не успел убить его отец!

Ангурат-найон надел кольчугу и шлем. В левую руку он взял щит, в правую – саблю.

− Что ж, нападай на меня! – обратился он к Кусмаину. – Не бойся, я не буду рубить тебя саблей. Лишь только дотронусь концом копья. Но обороняйся так, как только сможешь! Ты готов?

− Да, учитель! – холодно ответил Кусмаин.

− Тогда начали. Запомни, перед тобой не учитель, а враг! Дерись как с настоящим врагом!

− Но ты и на самом деле враг, − улыбнулся Кусмаин

Они сошлись в схватке.

− Защищайся щитом! Чему я тебя учил? – раздраженно восклицал Ангурат-найон.

Кусмаин же сражался легко и уверенно. Одноглазый найон не ожидал этого.

− Молодец! Бей! Напирай на врага! И помни, враг очень силен!

Подбадривая Кусмаина подобными возгласами, Ангурат-найон забыл о собственной защите. Кусмаин же все более и более впадая в азарт схватки, улучил момент и обрушил сильный удар на одноглазого найона. Тот выпустил из рук клинок, расколовшийся надвое, а сам упал как скошенный. Ангурат-найон и не предполагал, что Кусмаин может обладать такой силой.

Он попытался улыбнуться, расхваливая Кусмаина. Однако тот, отодвинув носком сапога клинок к Ангурат-найону, сурово произнес:

− Вставай! И бери в руки копье!

Одноглазый найон был растерян. Тем не менее, он тяжело поднялся и взял в руки короткую пику.

− Продолжим! Ты меня тоже не жалей. Я – твой враг! Наступай, если можешь! Я тебя не боюсь! А вот тебя заставлю бояться! – воскликнул Кусмаин.

Он снова нанес удар на этот раз уже копьем и пробил щит Ангурат-найона. Тот отступил и, почувствовав опасность, произнес:

− Успокойся! Будь внимателен!

− Спокойствия больше нет! Оно улетучилось! А ты попался в мои руки, грязная скотина!

− Не гневи меня, Кусмаин!

− Спокойствие закончилось! Ты мой смертельный враг!

− Ну, тогда и у меня закончилось, − воскликнул одноглазый найон и с силой оттолкнул наседавшего Кусмаина, упершись своим копьем в его щит. – Довольно, давай прекратим. Мы начинаем переходить грань дозволенного.

Кусмаин не слушая его, продолжал наносить удары. И вот оружие Ангурат-найона выбито, щит расколот. Джучи почувствовал, что юноша на этом не успокоится! Он жаждет большего! Так и произошло!

− Ты – убийца, настоящий палач! И знай, что твоя жизнь в моих руках! – твердо произнес Кусмаин, нанеся колющий удар, который пришелся в живот одноглазого найона.

Теперь уже всем стало ясно, что Кусмаин не шутил, а действовал осознанно и уверенно.

− Остановите бой, господин Джучи! – воскликнул Ангурат-найон, зажимая рану рукой. – Это мальчишество. Он не понимает последствий!

Джучи поймал себя на мысли, что Ангурат-найону нужна не смерть Кусмаина, а его, Джучи, смерть! И, тем не менее, он чувствовал, что и у Кусмаина есть какая-то тайна, что и Кусмаин хочет отомстить одноглазому найону. Поэтому он, стараясь держаться спокойно, ответил:

− Но ведь это лишь тренировочный бой. А значит, нужно еще провести стрельбы! Нельзя допустить, чтобы Кусмаин обиделся. Да и Каан, если узнает, может обвинить вас.

− В чем? Почему?

− Кусмаин находится здесь в заложниках. Его отец Баурчук Арт Текин – пятый сын Каана! Если что-то случится с Кусмаином, то неизбежно произойдет разрыв уйгуров с монголами. А потому лучше продолжить сос-
тязание. Как я вижу, ты воспитал хорошего ученика! Он храбрый и настойчивый!

Слова Джучи еще больше встревожили Ангурат-найона. Он даже подумал, что тот специально все это подстроил. Однако, стараясь держать себя в руках, Ангурат-найон сказал:

− Да, он достойный юноша! В будущем сможет командовать войсками Уйгурии!

Кусмаин же никак не мог успокоиться:

− Ты – убийца, палач! Не имеющий, ни чести, ни совести! Ты – не учитель мне!

С этими словами он схватил лук.

− Ты видишь это? Нет? Так запомни, что это – боевой лук! Он достался мне от моего предка – великого Огуз-хана! И знай, что я убью тебя так, как убивал своих врагов Огуз-хан!

С этими словами Кусмаин накинул лук на шею Ангурат-найону таким образом, что тетива впилась в горло. После нескольких оборотов лука, Ангурат-найон начал задыхаться.

− Отпусти! − прохрипел он.

− Нет! Никогда! Так убивал своих врагов Огуз-хан, так убью тебя и я!

Ангурат-найон из последних сил еле слышно произнес:

− Отпусти, не убивай меня... Не надо...

Кусмаин затянул петлю так сильно, что голова Ангурат-найона склонилась в одну сторону. Он перестал дышать, и его безжизненное тело грузно опустилось к ногам Кусмаина.

Только теперь Джучи спросил:

− Почему ты сделал это?

− Он надругался над моей матерью... унизил, оскорбил ее... взял ее силой... Я лишь отомстил за нее! Можешь сказать Каану, что это сделал я. Ради матери я готов на все. Я всего лишь отомстил...

Кусмаин отбросил лук от застывшего тела Ангурат-найона.

− Ты храбрый юноша! – произнес Джучи. – Он пришел, чтобы убить меня. И хотя его недолюбливал и Каан, он приказал ему сделать это. Ты же сумел сохранить мне жизнь. Не знаю, на долго ли?...

− Запомни, что в следующий раз Чингисхан не совершит оплошности...

Кусмаин подошел к Джучи и сел рядом с ним.

Ночь, когда совершили побег Отчегин-найон, Хасар, Теркен Хатун, Парикиз и Тататуна, стала для Алтун-Бике настоящим кошмаром. Она прогуливалась по берегу Керулена вдоль аккуратных белых шатров. Подошла к шатру Чахэ, но ее не было. «Наверное, тешится в объятиях очередного любовника? Пользуется тем, что Отчегин-найона нет!», – подумала Алтун-Бике. Она побрела дальше и приблизилась к шатру Борте Уджен Сечен Хатун. Звуков хуура не было слышно, хотя всем было ясно, что Аргасун-хуурчи вечером был приглашен. «Вечно поучаешь нас, как себя вести, а сама-то наставляешь рога Каану, старая сволочь! – выругала Алтун-Бике свою мать. – А ведь это ты виновата в том, что Джучи ненавидит отца. Ведь ты могла бы уладить их конфликт, но не хочешь!». Алтун-Бике не выдержала и тихонько приоткрыла дверь. Она увидела Аргасуна-хуурчи, лежащего рядом с Борте Уджен Сечен Хатун. Услышав скрип двери, Борте вздрогнула и отпрянула к стене. Аргасун-хуурчи накрыл ее одеялом, а сам вскочил и набросился на Алтун-Бике. Он буквально вытолкнул ее наружу, прикрикивая:

− Бесстыжая! Тебе все нипочем! Ни стыда, ни совести! Ступай прочь!

Алтун-Бике вернулась в шатер.

− Я все расскажу отцу! Ты не мать мне больше! Отец узнает обо всем! Расскажу и об Аргасуне-хуурчи! Вы узнаете, каков отец в гневе! – произнесла она, и отчего-то, разрыдалась. Не в силах победить истерику, она крикнула матери:

− Проси прощения! Целуй мне ноги!

Борте, зная характер Алтун-Бике, взмолилась:

− Хорошо, доченька, хорошо, только не погуби меня!

− А теперь, целуй мои руки!

− Ладно, доченька, пожалей только меня!

− Раздевайся донага!

− Хорошо, доченька. Я раздеваюсь. Только не рассказывай никому, не позорь меня!

− А теперь сожги всю одежду!

Борте Уджен Сечен Хатун повиновалась, и вскоре вся ее одежда сгорела в очаге. При этом Борте Уджен Сечен Хатун не переставала причитать и просить дочь, не рассказывать ничего отцу.

− Гони прочь Аргасуна-Хуурчи.

− Иди, иди отсюда! Быстрей, быстрей!

Однако Аргасун-хуурчи и не думал уходить. Он бросил взгляд на Борте Уджен Сечен Хатун, а потом уставился на Алтун-Бике и прикрикнул:

− Эй ты, сучка! Ты чего разоралась? Ведь это твоя мать! Имей совесть!

− Это я бессовестная? Я все расскажу отцу!

− Говори! Я не боюсь его! Ведь столько лет твоя мать одинока...

− Нет, нет, доченька, не говори ничего отцу! – продолжала просить Борте Уджен Сечен Хатун. – А ты, убирайся!

− Что ж! Я уйду, но вернусь, как только пожелаете, − сказал Аргасун-хуурчи и как был раздетый, так и направился к себе. Он жил в небольшой келье внутри буддистского храма. У него никого не было, только его хуур, оставаясь наедине с которым, Аргасун-хуурчи сочинял прекрасную музыку. Он шел к себе, и внутри него накапливалась обида на Борте Уджен Сечен Хатун и ее дочь.

Между тем Алтун Бике немного успокоилась и раскрыла матери свою тайну.

− Меня не ищите! Я ухожу в долину Орхона к своему любимому.

− Что значит, не ищите? Почему? – все еще переживая за произошедшее, плача, спросила Борте Уджен Сечен Хатун. – Был бы здесь Каан, все было бы по-другому. Неужели ему недоставало своей земли? А сейчас удача отвернулась от нас. Еще и ты хочешь уйти... Не покидай нас, доченька! А твой любимый, твой муж, разве не уйгур Баурчук Арт Текин?

− Нет, мама. Мой настоящий супруг – монгол из племени кереитов. Каждую ночь я вижу его во сне. Он зовет меня. Его образ всегда со мной. Я не хочу видеть отца. Он погряз в грехе, всех нас, да и бедных уйгуров тянет за собой в пропасть... Обещай, что не будете разыскивать меня. Если нет, то тогда я дождусь возвращения отца...

− Хорошо, доченька, лишь бы ты оставалась живой...

− Мое тело будет покоиться в долине Орхона. Мой любимый уже там. А потому даже не пытайтесь искать меня! Когда-то нам было хорошо. Но отец решил, что ему этого мало и отправился на завоевания. Его враги стали и нашими, твоими и моими врагами. Ты не смогла удержать отца. Бог войны Сельде не послушался тебя. А я не такая. Я не признаю бога войны. Мой бог – это просветленный великий Будда!

Алтун-Бике вдруг захотелось извиниться перед матерью. Она вспомнила свои детские годы, и дочерние чувства пробудились в ней. Она обняла мать и расплакалась.

− Прости меня, мама! Не держи зла! Прости! Я так сильно обидела тебя.

Борте Уджен Сечен Хатун также не в силах сдержаться, разрыдалась. Она плакала долго и наконец сквозь слезы проговорила:

− Почему ты совсем не думаешь обо мне? Ведь я тебе не чужая! Ведь ты моя кровинушка! Конечно же, я прощаю тебя! Но прошу, не уезжай! Не бросай меня! Не заставляй меня страдать!

− Нет, нет! Прощай, прощай, мама!

Алтун-Бике вскочила, и словно бы кто-то издалека притягивал ее к себе, вышла из шатра.

− Алтун-Бике, доченька! Не оставляй меня! – вырвалось из груди Борте Уджен Сечен Хатун, которая чувствовала такую слабость, что без сил упала на войлочный ковер.

Алтун-Бике не обращая внимания на возгласы матери, вскочила в седло и, ударив лошадь камчой, исчезла из виду.

− Ор-хон! – на скаку кричала Алтун-Бике, − Ор-хон! – пронзал ее голос ночную степь.

Это был ее прощальный возглас, ибо Алтун-Бике неслась навстречу вечности.

Как только Отчегин-найон и Хасар вернулись из Уйгурии, Борте Уджен Сечен Хатун, вызвав Отчегин-найона, строго прикрикнула:

− Где ты пропадаешь? Никакого порядка, никакой дисциплины! Или тебя Каан оставил здесь не для охраны его семьи, не в качестве военного коменданта? Ты забыл о своих обязанностях! Что ты молчишь? Где Теркен Хатун? Где Парикиз? Где они?

Отчегин-найон был готов к тому, что Борте Уджен Сечен Хатун разгневается. Он предполагал, что она начнет кричать, обвинять и попрекать его. Поэтому он выждал, пока она выплеснет весь свой гнев и лишь затем, стараясь держать себя в руках, спокойно ответил:

− Я ничего не забыл и помню о своих обязанностях. Они сбежали. Мы бросились в погоню, но, к сожалению, не нашли их.

− Как? Как сбежали?

− Да, им это удалось. Мы пошли по следу вплоть до границы с Уйгурией. Опросили бойцов пограничной стражи. Они никого не видели. Мы подумали, что Тататуна мог подкупить их. Однако они отрицают это. Утверждают, что никого не видели.

− А может, они подкупили тебя? – впившись взглядом в Отчегин-найона, проговорила Борте Уджен Сечен Хатун. – Может, ты сам организовал побег? И сопроводил их до Уйгурии?! Если не ты, то кто же?

Отчегин-найон стараясь не проговориться, немного подумал и твердо ответил:

− Нет, я не сопровождал их. И не организовывал побега. Золота ни у кого не брал. А ваши слова считаю оскорблением. Но я знаю почти наверняка, кто все это мог организовать!

Борте Уджен Сечен Хатун нахмурилась еще больше.

− Так кто же? Кто? – процедила она сквозь зубы, еле сдерживая ярость. – Говори, не смей скрывать имя этого преступника.

− Но вы мне все равно не поверите.

− Это почему? Напротив наказание будет ужасным!

− Если так, то знайте, что это дело рук Алтун-Бике! Она здесь замешана!

Борте Уджен Сечен Хатун этого никак не ожидала. Она замолкла, не в силах произнести ни слова.

А Отчегин-найон добавил:

− Вызовите дочь, спросим непосредственно у нее.

Вены на висках Борте Уджен Сечен Хатун забились, готовые разорваться. Она почувствовала резкую боль в сердце, как если бы оно остановилось и вновь застучало. В этот момент она вспомнила слова дочери о том, чтобы ее даже и не пытались искать.

− Если это сделала Алтун-Бике, то не ищи ее. Не отдавай даже такого приказа. Ибо тебе не удастся найти не только Алтун-Бике, но и ее мертвое тело. Пусть все они умрут, исчезнут! Станут пищей волкам!

Услышав эти слова, Отчегин-найон успокоился и почувствовал себя легко и свободно.

− А где она, Алтун-Бике? Вы виделись с ней?

− Я же сказала, не ищи ее...

− Слушаюсь, госпожа!

− Займись лучше поисками Чахэ. Она тоже пропала. Но она уж, наверняка, не бежала к своим найманам. Она где-то здесь. Но где именно?

− Хорошо!

− И вот, что еще. Необходимо найти золотую государственную печать. Не думаю, чтобы Тататуна забрал ее с собой. Он где-то ее спрятал!

− Мы вместе с Хасаром обыщем шатер Тататуны.

− Ладно, но чтобы нашли печать! Не найдешь, ответишь перед Кааном!

− Слушаюсь! – вновь произнес Отчегин-найон и вышел от Борте Уджен Сечен Хатун. Немедленно он направился к шатру Тататуны.

Через некоторое время Отчегин-найон достав из собственного кармана государственную печать, понес ее к Борте Уджен Сечен Хатун.

− Вот она! Тататуна оставил ее в шатре.

− Давай сюда, теперь я отвечаю за ее сохранность. Как и за сокровищницу Каана.

Отчегин-найон, отдавая печать, был и сам несказанно рад.

− Позвольте мне уйти, я отправлюсь на поиски Чахэ, − поклонился он Борте Уджен Сечен Хатун.

− Хорошо, − холодно ответила она.

Отчегин-найон часто приходил вместе с Чахэ к Керулену, где они купались в теплых водах реки. Они провели здесь многие ночи, наслаждаясь природой и друг другом. Поэтому Отчегин-найон не теряя времени, направил коня к знакомому месту у реки. Он думал, что сейчас застанет там Чахэ, которая по обыкновению опустив ноги в воду, ждет его, сидя под густыми ветвями плакучей ивы. Спрыгнув с лошади, он подбежал к иве, раздвинул ветви и никого не увидев, стал громко звать Чахэ.

Его голос был слышен по всей долине Керулена. Ведя под уздцы коня, Отчегин-найон пошел вдоль берега у самой кромки воды. Начинало темнеть, а Чахэ все еще нигде не было видно.

Уставший Отчегин-найон зачерпнул воды, чтобы ополоснуть лицо и вдруг заметил, что в его пальцах запутался длинный черный волос. Это был волос Чахэ. Отчегин-найон узнал его. Он выхватил волос из реки и всмотрелся в потоки журчащей воды. Его охватила уверенность, что этот волос принадлежит именно Чахэ.

Он был опечален тем, что Чахэ умерла. Но в то же время он обрадовался этому, так как теперь никто не узнает об их тесных взаимоотношениях. Отчегин-найон медленно продвигался по берегу против течения реки. Вскоре он обнаружил украшения Чахэ, которые она оставила на суше, недалеко от воды. Саму Чахэ он не нашел, но был почти уверен, что либо она утонула и ее отнесло течением далеко вниз, либо ее труп нашли волки и растащили по кускам.

Вернувшись к Борте Уджен Сечен Хатун, Отчегин-найон передал ей найденный волос, а также серьги, кольцо, браслет и ожерелье Чахэ.

− Вот что я нашел. Самой Чахэ нигде нет.

− Положи все это в мешочек! Когда вернется Каан, я покажу его ему. Иначе он не поверит!

С этими словами Борте Уджен Сечен Хатун протянула Отчегину-найону маленький, красивый, матерчатый мешочек.

Отчегин-найон исполнил все в точности. Он вложил найденные предметы в мешочек и затем вернул его Борте Уджен Сечен Хатун.

− Вот все, что осталось от Чахэ...

− Ступай, занимайся своим делом! – грубо оборвала его Борте Уджен Сечен Хатун. Сжав мешочек, она добавила:

− А ведь Каан слишком баловал ее!

Когда Отчегин-найон вышел из шатра Борте Уджен Сечен Хатун, она повесила мешочек на рог марала, прикрепленный к стене, и еще долго грустно смотрела на него.

− Ведь ты была такая веселая, открытая, чистая! Почему же ты решилась на смерть? Ведь могла же открыться мне!

Борте Уджен Сечен Хатун почувствовала такую сильную жалость к Чахэ, что ее глаза наполнились слезами.

Чингисхан направил гонца и вызвал Кусмаина в свою Самаркандскую ставку. Джучи знал, что зря в ставку Каана вызывать никого не будут, а потому сильно беспокоился за своего молодого друга. Он старался понять, что же хочет Чингисхан от Кусмаина? И еще его волновало, как воспримет Каан то, что этот уйгур уничтожил верного его слугу Ангурат-найона? А может, он начинает сомневаться в преданности Баурчука Арт Текина? Или просто захотел узнать обстановку в Уйгурии. Во всяком случае, Джучи понимал, что Чингисхан хранит какую-то тайну.

Кусмаин уже сидел на коне, когда подскакал Джучи и поспешно выпалил:

− Не соглашайся отправляться на войну в Тангутию. Если только не пойдешь туда с отцом Баурчук Арт Текином. В противном случае, монголы постараются отомстить тебе за одноглазого найона.

− С чего это ты взял?

− Но ведь это ты убил Ангурат-найона! Все об этом знают! Обязательно появится кто-то, кто захочет отомстить. Правда, Каан думает, что его убил я. Но это даже к лучшему! А тебя я прошу, оставайся в Уйгурии! Будь рядом со своей матерью! Во всем слушайся Баурчука Арт Текина! Обещаешь мне это?

− Будь по твоему! – ответил Кусмаин. – А ты сам? Отправишься в Тангутию?

− Нет! Смерти ведь все равно! А по мне так лучше умереть на земле мусульман, чем в Тангутии. Прощай же! Скорее всего, это наша последняя встреча...

Кусмаин спрыгнул с коня, и словно старшего брата крепко обняв Джучи, разрыдался у него на плече.

− Успокойся, возьми себя в руки! – произнес Джучи, который и сам не смог сдержать крупные слезы, катившиеся по его щекам. – Это судьба! Твой отец – великий человек! Скажи ему, чтобы был осторожен! Прощай же, брат мой!

С огромным усилием Кусмаин смог оторваться от Джучи, и шатаясь, обессилев от тягостного прощания, с трудом взобрался на коня. Гонец Чингисхана ожидал его все это время в некотором отдалении.

− Нам надо спешить! – наконец произнес гонец, и когда лошадь Кусмаина приблизилась к нему, дважды хлестнул ее камчой по крупу.

Кусмаин, возмущенный такими действиями гонца, начал хлестать того самого.

− Убью, если еще раз позволишь себе такое! – гневно произнес он при этом.

Гонец не знал, что и сказать. Он замолчал, двигаясь несколько позади.

− Что замолчал?!

− Мне нельзя вступать с вами в разговор.

– Боишься Каана?

− Да, боюсь! Мой старший брат был гонцом. Однажды его лошадь, споткнувшись, поранила ногу. Брат в связи с этим не смог прибыть вовремя. Так, его за это убили. Я это видел сам, так как служил в это время в войсках Угэдэя. Скорей всего, по его распоряжению. А теперь я гонец вместо брата.

− Так в чем же была его вина?

− Об этом знает только Каан. Говорят, что бог войны Сельде часто беседует с Кааном. И он непобедим, бессмертен! Его все боятся! Вот и ваш правитель Баурчук Арт Текин от страха делает все, что ни прикажет Каан. Скажете, что это не так? Нет, не скажете, потому что это правда!

Кусмаин молчал.

− Вот видите, вам нечего сказать. Но вы еще слишком молоды, а потому у вас все еще впереди. Сейчас еще не ваше время, а время вашего отца. Вам же я хочу сказать, что в любом случае отвечайте на вопроса Каана открыто и твердо, без спеси и хвастовства.

Кусмаин почувствовал, что гонец говорит искренне и старается, как может, оградить его от излишних неприятностей.

− Джучи говорит дело. Нужно бы прислушаться к его словам! – продолжал между тем гонец. – Джучи – великий полководец! Даже Угэдэй уступает ему в военном мастерстве. И лишь Джучи может спорить с Кааном. Знаете ли вы, что ваш отец однажды спас его от смерти, несмотря на гнев Каана?

− Так ты видел моего отца?

− Да, видел! А однажды Угэдэй, напившись бозы, задевал Баурчука Арт Текина. Он говорил что-то оскорбительное относительно уйгурских женщин. Баурчук Арт Текин оттолкнул его тогда с такой силой, что Угэдэй отлетел на значительное расстояние. Однако, поднявшись на ноги, он выхватил саблю и хотел уже было наброситься на Баурчука Арт Текина. К счастью, это увидел Чингисхан. Он моментально успокоил Угэдэя, сказав, что отныне Баурчук Арт Текин – его названный сын и стало быть брат Угэдэя, так как он женат на сестре Угэдэя − Алтун-Бике. После этих слов Угэдэй моментально протрезвел. Правда, позже Чингисхан предупредил и Баурчука Арт Текина, сказав ему, чтобы впредь он не унижал своих названных братьев в присутствии воинов.

Обычно молчаливый гонец и не заметил, как вдруг разговорился и повеселел. Кусмаин же понял, что гонец недолюбливал Угэдэя.

− Когда же ты отомстишь за брата? – спросил он напрямую.

− Сейчас я не смогу! У меня просто не хватит сил, − ответил тот также откровенно. Ведь охрана ни на миг не покидает его. Вокруг много телохранителей. Да и Каан возлагает на Угэдэя большие надежды.

− Младший брат моего отца! – негромко произнес Кусмаин.

Они оба поняли друг друга, и, подстегнув коней, приблизились к ставке Каана. Увидев их, стоявший у входа в шатер караульный, в руках которого была обоюдоострая секира, быстро вошел и произнес:

− Прибыли, великий Каан!

− Пусть войдут!

Кусмаин несколько взволнованный поклонился Чингисхану.

− Я счастлив, что имею возможность вновь увидеть великого Небесного Каана! – произнес он.

Каан показался ему не в настроении. Он сидел набычившись, готовый словно тигр наброситься на свою добычу.

− Дай мне свою саблю! – произнес он сухо, но, не протянув руку.

Кусмаин старался держаться спокойно. Он взял стальной клинок и не спеша передал его Каану. Тот взглянул на саблю и улыбнулся, ибо это оружие показалось ему не блестящим и светлым, а кроваво-красным.

− Тебе приходилось раньше убивать людей? – рассматривая саблю, спросил Каан.

− Нет, мой господин!

− Это случилось впервые?

− Да, великий Каан, впервые.

− Почему?

− Я отомстил за насилие, совершенное над моей матерью Айкумуш Маликой.

Каан удивленно поднял голову и впился взглядом в Кусмаина, не до конца веря ему.

− Ты говоришь правду?

− Да, я отомстил за мать!

− Жены правителей – священны! Баурчук Арт Текин – мой благородный сын. Он знает?

− Мне об этом ничего не известно!

Каан вернул саблю Кусмаину.

− Ты поступил правильно. Я виноват перед Баурчук Арт Текином, так как догадывался о проступках Ангурат-найона.

Тебе же приказываю вернуться в Бешбалык в сопровождении тридцати воинов! Отцу передай, что я побуду здесь еще некоторое время. Затем вернусь в свою ставку на Керулене. Баурчук Арт Текин прибудет в мою монгольскую ставку, собрав людей, лошадей, оружие. Уйгуры из состава войск Баурчука Арт Текина, Арслан-хана, Али Бахши продолжат службу в Центральной Азии и приграничных районах... Сейчас я не особо нуждаюсь в войсках Баурчука Арт Текина. В походе на Тангутию я задействую силы, находящиеся в подчинении Отчегина-найона. Повторяю, с тобой пойдут тридцать всадников...

Кусмаин приближался к Семиречью. Он погрузился в глубокие раздумья, так как его мучил целый ряд вопросов. «Почему Каан ни слова не сказал о Джучи? Почему Джучи уверен, что в этот раз Каан не просчитается и непременно пошлет к нему убийцу? Почему уйгурские войска не возвратятся домой, а останутся в завоеванных странах? С какой целью уйгуры назначаются наместниками монголов в мусульманских провинциях? Неужели Чингисхан не доверяет монголам? Или среди них нет грамотных и образованных людей? До каких пор уйгуры будут снабжать монголов лошадьми, оружием и провиантом? Неужели Ангурат-найон был оставлен в Уйгурии, чтобы не защищать ее, а надзирать за ней? Каково настроение среди уйгуров? Как они относятся к военным походам Чингисхана? Вероятно, все это хотел знать Каан, а потому и вызвал Ангурат-найона! И еще очевидно есть какая-то тайна в том, что Ангурат-найон всячески препятствовал прохождению торговых караванов через Турфан и Бешбалык! Возможно, монголы опасались, что это может повлиять на их взаимоотношения с уйгурами?», − ломал голову Кусмаин.

Через несколько дней пути показалась и столица Уйгурии.

Кусмаин приказал остановиться на перевалочном пункте, отдал команду накормить воинов и поменять уставших лошадей на свежих. Переночевав там же, воины на следующее утро отправились в обратный путь в Самарканд.

А Кусмаин, встретившись с отцом, начал серьезный разговор, который проходил с глазу на глаз.

− Сынок! – заговорил Баурчук Арт Текин, − расскажи подробно, каково состояние дел в войсках Чингисхана.

− Джучи находится в Хорезме. Ему так не хватает тебя, отец! Он часто говорил о тебе!

− Хорошо, дальше!

− Все уйгурские бойцы останутся там. Каан приказал тебе собирать людей, лошадей и оружие. О тебе он отзывался с большим уважением.

Баурчук Арт Текин сохранял спокойствие. Он помолчал, а затем спросил:

− К кому из полководцев определил тебя Каан? К Джучи? Угэдэю? Чагатаю? Или к Толую?

− К Джучи. С остальными я даже не знаком. Куда направили уйгура Коркоза мне также неизвестно. Нас двоих с Ангурат-найоном направили к Джучи. В боях я не участвовал. Похоже, что война окончилась. Если у тебя больше нет вопросов, то позволь, я отправлюсь к маме. Я очень соскучился по ней!

− Подожди, сынок! Я хочу еще спросить тебя кое о чем. Одноглазый найон жив?

− Нет, я убил его.

− Каан знает, что он совершил?

− Да. Я не стал скрывать причину. Как мама?

− Ее нигде нет. Весь день мы ее ищем. Странно, но она словно бы испарилась.

− Может, ты обидел ее, отец?

− Нет! Ничего не сказав, она, взяв с собой золотое изображение Будды, ушла из резиденции.

− Ее не нашли? Теперь она не вернется, − со слезами на глазах произнес Кусмаин и выбежал из комнаты.

Кусмаин бросился на поиски матери. «Если бы Уйгурию охраняли уйгурские войска, такого горя бы не произошло...», − с горечью подумал он.