Алексей литвин

КАРТИНА ПЕРВАЯ

/Замок Атоса, близ Берри. Столовая. Солнечное утро. Атос берет уже вскрытое письмо и читает еще раз. п а у з а. Входит Портос./

АТОС: Что стряслось?

ПОРТОС: Я только что от Де Тревиля.

АТОС: Ну?

ПОРТОС: К нам пожаловал… Кто?
АТОС: Ну, рожай!
ПОРТОС: Бэкингем!! /п а у з а/

АТОС: Очень люблю слушать пение утренних птиц,

ПОРТОС: Атос! Ты что? Ты меня слышишь?
АТОС: Слышу. Очень красиво поют. Значит, Винтер его не остановил.
ПОРТОС: Ты полагаешь, что он опять?
АТОС: Опять?! Ла-Манш это не расстояние для разгоряченного сердца. Очень красиво поют эти птички. И что сказал Де Тревиль?
ПОРТОС: Он полагает, что надо действовать. Ришелье знает, что Бэкингем будет искать встречи с Королевой.
АТОС: Осел!

ПОРТОС: Кто? Ришелье?

АТОС: Де Тревиль! Он полагает! Каждой свинье известно, кто у них королева.
ПОРТОС: В общем, да.
АТОС: Что еще сказало это ржавое шило?
ПОРТОС: Мы должны обезвредить людей Кардинала.
АТОС: Опять. Опять эта нудная песня улаживает с Бастилией?
ПОРТОС: Сам Де Тревиль.
АТОС: Плохо. Все очень плохо. Когда в государстве один умный человек, и тот никогда не станет королем, – тогда все очень плохо.
ПОРТОС: Кого ты имеешь в виду?
АТОС: Того же, кого и ты, – Ришелье. /п а у з а) Где и когда?
ПОРТОС: Сегодня ночью, в таверне, у дороги, на выезде в Ла-Рошель.
АТОС: Понятно. Надо полагать, что снова будет война.

ПОРТОС: Из-за Ла-Рошели?

АТОС: Из-за любви, Портос, из-за любви. Все войны всегда начинались из-за любви. Только любовь способна породить в человеке такую ненависть, чтобы он стал нанизывать сердца себе подобных на раскаленную шпагу. А где Арамис?
ПОРТОС: Вероятно, там же где всегда – охмуряет какую-нибудь монашку.
АТОС: Странная все же это страсть – ты не находишь?
ПОРТОС: Нахожу. Но видимо острота ощущений перебивает все.
АТОС: Да, Без него будет трудно.
ПОРТОС: Ну я думаю, что до вечера мне удастся его разыскать.
АТОС: Хорошо. Скажи, ты случайно ничего не слышал о некоей Шарлотте Баксон?
ПОРТОС: Нет. А что такое?

АТОС: Я тут получил предуведомление, как лицо, в чьих владениях имеется приход. Эта самая Шарлотта Баксон, в недавнем прошлом – послушница Темплемарского монастыря бенедиктинок, что под Лиллем, объявлена государственным преступником. Настоятельно рекомендуется присмотреться к возможным изменениям контингента во всех церковных институтах.
ПОРТОС: Да, Арамис сейчас был бы кстати.
АТОС: Возможно, ее появление в обществе молодого человека. Дальше следует полное описание внешности.
ПОРТОС: Я думаю, специально этим заниматься не стоит. Так при случае...
АТОС: Ты думаешь? А мне кажется это весьма любопытным: женщина, монашка, – и государственный преступник. Это случается не каждый день.
ПОРТОС: А что она натворила?
АТОС: Здесь не сказано. Но я думаю, что что-то весьма серьезное, если даже я получил послание.
ПОРТОС: Что же это может быть?
АТОС: Любовь, дорогой Портос. Все та же любовь. Если женщина идет на преступление, – это только любовь.
ПОРТОС: Интересно. Скажи, Атос, а ты бы мог полюбить женщину – убийцу или женщину – вора?
АТОС: Это романтично, но весьма глупо с точки зрения , здравого смысла.
ПОРТОС: Ну а если такая любовь, что просто глотку спирает?
АТОС: Мы уже об этом говорили, дорогой Портос. Тогда прямое объявление войны.
ПОРТОС: Кому?
АТОС: Миру. И по-другому быть не может. /Входит АРАМИС./
АРАМИС: Так я и знал, что успею к завтраку.

АТОС: Садись, дорогой Арамис.

АРАМИС: Спасибо, друзья. Я чертовски проголодался.
ПОРТОС: Если так, то видимо настоятельницы вновь остались ДОВОЛЬНЫ.
АРАМИС: Должен вас огорчить, дорогой Портос, но ваша шутка прошла мимо адреса. Сегодня ночью я был в совершенно другом месте.
ПОРТОС: Где же это?
АРАМИС: В доме одного нашего хорошего знакомого, а именно Лорда Винтера.
АТОС: Винтера?
ПОРТОС: И как вы туда попали?
АРАМИС: Моя новая знакомая была приглашена на бал, и – она решила меня взять с собой,

поскольку ей одной идти было скучно.

АТОС: Этот Винтер стал слишком часто проступать в нашей жизни. Признаться, мне это не очень нравится.
АРАМИС: Я думаю, вы его переоцениваете, дорогой Атос.
АТОС: Мне хотелось бы так думать, но... Год назад в его доме произошла какая-то странная история со смертью хозяйки, а потом и хозяина. Затем, Его Преосвященство резко приближает его к себе, а он еще при этом, является доверенным лицом Бекингзма. Все это весьма странно. Ну, хорошо. Продолжай, Арамис.

АРАМИС: Так вот. Там на балу поверите ли вы мне или нет, я встретил чудо природы. Меня будто пробила молния. И я нехотя, обидел свою новую знакомую, поскольку не уделил ей достаточного внимания. Она осталась ни с чем, и поклялась уйти в монастырь.
ПОРТОС: Ну, там-то вы ее успокоите всегда.
АТОС: Погодите, Портос! Так, что это за чудо природы?
АРАМИС: Новая прислужница в доме Винтера. Семнадцать лет, рыжие густые длинные волосы, серебряные глаза в пол лица, а все остальное... Ой, мама моя, Королева Анна! Чтоб мне всю жизнь быть слугой у Дю Трамбле! (П а у з а/) Не понял? Что вы так на меня смотрите?
АТОС: Понимаете, мой друг, Серый Кардинал слишком ревностно относится к радостям своих слуг. Так что, убереги вас бог, от таких заклинаний. Скажите, вы случайно не поинтересовались, как зовут ваш новый предмет увлечения?
АРАМИС: Вы меня недооцениваете! Как же я могу общаться с дамой, не узнав, как ее зовут?
ПОРТОС: Ну, иногда, такое встречается.
АРАМИС: Дорогой Портос, ее зовут Анна Де Бейль.
АТОС: (смотрит в письмо.) Забавно. Все очень забавно.

АРАМИС: Что забавно? Что за розыгрыш?

АТОС: Я надеюсь, Арамис, что лорд Винтер не обрежет вам уши, когда вы станете добиваться Анны... Как вы сказали?
ПОРТОС: Де Бейль.
АТОС: Вот именно, Анны Де Бейль. А пока мы должны вас огорчить: сегодня ночью вам придется отложить свои любовные похождения.
АРАМИС: Вы можете мне, наконец, объяснить что произошло?
АТОС: Вы ешьте, ешьте... Дело в тои, что Бекингэм вновь пожаловал в гости. /п а у з а/
АРАМИС: Значит, это правда.
ПОРТОС: Ты уже знаешь? Но откуда? Во всей Франции об этом знают четыре человека: Ришелье, Де- Тревиль и мы с Атосом.
АРАМИС: Пять.

ПОРТОС: Кто еще?

АРАМИС: Сам Бекингэм!
АТОС: Не хочешь ли ты сказать, что ты просто встретился с Бекингэмом?
АРАМИС: Нет. Но вчера на балу, упорно ходил слух, что Бекингэм находится в доме Винтера.
АТОС: Что же это за тайная любовь? Но ничего особенного, что подтвердило бы его присутствие, вы не заметили?
АРАМИС: Вы же знаете, что хорошо придуманные костюмы, изменяют человека до неузнаваемости. Великий театр современной истории.
АТОС: Да. С этим трудно спорить.
АРАМИС: Так что сегодня ночью?
АТОС: На выезде в Ла-Рошель будет засада.
АРАМИС: Кардинал?
АТОС: Кардинал. Но вот разогнать засаду, или помочь ей, – об этом надо будет еще хорошо подумать.
АРАМИС: А что есть сомнения?
АТОС: Сомнения есть всегда, иначе бы наша жизнь, стал бы скучной и невыносимой. Для начала, надо будет ненавязчиво встретиться с многоуважаемым Лордом Винтером. Есть у меня подозрения, что Бекингэм приехал не на один день. И Де Трувиль располагает как всегда, поверхностной информацией.
АРАМИС: Как ты себе это представляешь?
АТОС: Я еще не знаю, но думаю, что это должно быть красиво.
ПОРТОС: Выпьем!
АТОС: Выпьем. Бургундское – единственный слуга, который служит своим хозяевам верой и правдой.

КАРТИНА ВТОРАЯ

/Пристройка к храму. Келья Жана и Шарлотты. Вечер./

ВИНТЕР: Когда это случилось?
ЖАН: Сразу же, как вы уехали. Вечером она не вернулась домой.
ВИНТЕР: То есть – три дня. Черт! Я же чувствовал, что мне нельзя ехать. Ах, Милорд! Милорд!!! Что же так все не кстати? Так. Что-то надо предпринимать! У вас есть подозрения – кто бы это мог сделать?
ЖАН: Понятия не имею. Хотя... на последних вечерних службах я видел людей мне не известных.

ВИНТЕР: Мушкетеры?

ЖАН: Не знаю. Их костюмы скрывали плащи.
ВИНТЕР: Понятно. В любом случае, мне кажется, я понимаю, кто это сделал.
ЖАН: Кто?
ВИНТЕР: Люди Короля.
ЖАН: Зачем?
ВИНТЕР: Понимаете, Жан, большая политика, смешанная с человеческими чувствами, поражает в душах смятение и хаос. Они теряют самообладание, или, проще говоря, наглеют.
ЖАН: Можно надеяться на то, что она жива?
ВИНТЕР: Гарантировать этого нельзя, но надеяться, мой друг, нужно всегда.
ЖАН: Что же делать?
ВИНТЕР: Вы еще кому-нибудь говорили о ее исчезновении?
ЖАН: За эти три дня я столько передумал, что от отчаянья написал в Лилль письмо отцу ее подруги.
ВИНТЕР: Отцу Франциски?
ЖАН: Откуда вы знаете?
ВИНТЕР: Не важно… Больше никому?
ЖАН: Нет.
ВИНТЕР: Хорошо. /п а у з а)
ЖАН: Ну что-то надо делать! Нельзя же так сидеть!
ВИНТЕР: Спокойней, Жан, спокойней! Вы когда-нибудь держали шпагу в руках?
ЖАН: Нет. Я держал в руках только дирижерскую палочку. Но если это необходимо, то я готов.
ВИНТЕР: Нет, нет.… Тогда лучше не надо.
ЖАН: Но почему?
ВИНТЕР: Поймите, юноша, мы живем в такое время, когда человеческая жизнь ничего не стоит. Вас просто приколют как бабочку к дереву, и глядя на ваши трепыхания, ни у кого не дрогнет ни одна прожилочка на лице.
ЖАН: А я всегда считал, что любое время в истории – время, когда человеческая жизнь ничего не стоит.
ВИНТЕР: Где это вы прочитали?
ЖАН: Это написано во всех философских трудах, но только между строк.
ВИНТЕР: Это красиво. Но все же не надо горячиться. /Входят ПОРТОС и АРАМИС./ Ну вот. Кажется, я оказался прав
ПОРТОС: Мы вас разыскиваем, Винтер. У нас к вам важный разговор.
ВИНТЕР: Говорите. Этому молодому человеку и доверию.
ПОРТОС: Ну, насколько этому молодому человеку можно доверять, мы тоже знаем. Хорошо, если вы настаиваете. Ответьте на один вопрос: понимаете ли вы, что снова преступили закон.
ВИНТЕР: Что вы имеете в виду?
ПОРТОС: Винтер, мы серьезные люди. Играя большую игру, следует прикидываться человеком, который следит не за картами, а за свечным нагаром. Вы прекрасно понимаете, мы имеем в виду. Бекингэм вновь посетил Лувр, и вновь – не без вашей помощи.
ВИНТЕР: Господа мушкетеры! Вы видимо немного оторвались от столичной жизни и большую часть времени уделяете чему-то другому. Дело в том, что при удачном стечении обстоятельств, Герцог Бекингэм может стать послом Английской державы во Франции. Так вот именно я сопровождал его в Лувр для этой цели. И Король, и Кардинал – в курсе дела. Вот и все. Поэтому ваши обвинения не имеют под собой никаких оснований. Что еще?
ПОРТОС: Вы, отчаянный человек, Винтер. Держать приближенных слуг Короля за полных идиотов, – для этого надо быть очень смелым человеком. Хорошо, мы вернемся к этому разговору чуть позже.
ВИНТЕР: Когда вы будете в полном составе? /п а у з а/
ПОРТОС: Люблю в тишине слушать пение птиц. У нас к вам маленький сюрприз. Донья Уррака, прошу вас. /Входят Донья Уррака и Немой. П а у з а/
ДОНЬЯ УРРАКА: Добрый вечер, капеллан.
ЖАН: Аббатиса? Вы здесь?
ДОНЬЯ УРРАКА: Как видите, Жан. Прежде чем вернуться в Лилль, мне очень захотелось еще раз встретиться с вами. Как поживаете? Что-то я не вижу с вами Шарлотты? Или как там теперь вы ее называете? (п а у з а)

ЖАН: Вы позволите ине собрать вещи?

ДОНЬЯ УРРАКА: Зачем?
ЖАН: Ну я так понимаю, что мы сейчас отправляемся в Лилль?
ДОНЬЯ УРРАКА: Нет, Жан. Вы ошибаетесь. Зачем нам ехать в Лилль, если вы ни в чем не виноваты?
ЖАН: То есть?
ДОНЬЯ УРРАКА: Просто я хочу на прощанье дать вам всего один совет. Так случилось, что вы связали свою жизнь с женщиной, которая решила пойти против Бога. Вы только вдумайтесь в эти слова. Конечно, в истории случались подобные новеллы, но все они, – как вы, конечно, знаете – заканчивались плачевно, а именно – смертью. Стремительной смертью. Поэтому, милый юноша, мне действительно очень грустно. Я вас очень люблю и говорю вам правду: забудьте ее, вернитесь к вашей великой музыке, к вашей любимой философии. Вам не стоило вмешиваться в жизнь, законы которой, сокрыты от чистых сердец. Забудьте ее, и ваши дальнейшие дни потекут в мире и покое. Я очень хочу верить в то, что вы меня услышите, и поступите именно так, как я говорю. А теперь, если вам нечего мне сказать, я говорю вам – прощайте. Если вы появитесь в Лилле, буду рада вас видеть.
ЖАН: Постойте! Вы знаете, где она?
ДОНЬЯ УРРАКА: Юноша, юноша,… Что вам сказать?
ЖАН: Она в тюрьме?
ДОНЬЯ УРРАКА: Нет. Она не в тюрьме. Но мой вам совет, не пытайтесь ее искать. Ее дело окончено.
ЖАН: То есть как?
ДОНЬЯ УРРАКА: Я думаю, – если она образумится, то у вас есть все шансы увидеться. Вы поняли меня?

ЖАН: Прощайте…

ДОНЬЯ УРРАКА: /Портосу и Арамису/ Простите, друзья, если отняла у вас больше положенного времени. Передайте Графу Де Ла Фер мои лучшие пожелания. /Донья Уррака и Немой уходят/
ВИНТЕР: Ну что вы ждете?
ПОРТОС: Сбросьте вашу агрессивность, Винтер. Она сейчас не уместна. Поверить вашим словам относительно Бекингэма, все равно, что поверить в то, что этот молодой человек – брат Шарлотты Баксон. И тем более Анны Де Бейль. Итак! Мы, Винтер, служим его Величеству Королю Людовику Тринадцатому, вы же – его Преосвященству Кардиналу Ришелье, который по-прежнему закрывает глаза на интимные связи нашей Королевы Анны. Это происходит по одной простой причине: кардинал – сам к ней не равнодушен. Понимаете, у нас нет под руками такого меча, который смог бы разрубить этот Гордиев узел. Но есть узелок, который можно, как нам кажется, распутать кончиком шпаги.
ВИНТЕР: Скажите, уважаемый Портос, все мушкетеры так любят изъясняться загадками?
ПОРТОС: Нет, Винтер. Просто мушкетеры, как нормальные люди, больше любят интеллектуальные бои, нежели реальные. Арамис, задайте наш последний вопрос.
АРАМИС: Охотно, мой друг. Скажите, Винтер, а чем заслужили Шарлотта Баксон и этот юный монах, ваше расположение и покровительство?
ПОРТОС: Только не врите опять, лорд! МЫ с вами серьезные люди. Итак, мы вас слушаем.
ВИНТЕР: Пока вы не скажите, где Шарлотта, и что с ней, я ни о чем говорить не буду.
АРАМИС: С ней ничего страшного не произошло. Пока. Но может так случиться, что не вы и не этот юноша, – ее больше никогда не увидите. У вас еще есть вопросы?
ВИНТЕР: Когда-нибудь я убью вас.
ПОРТОС: Забавно. Рискните прямо сейчас! (берется за шпагу) Зачем откладывать? Ну?
ВИНТЕР: Я сказал – когда-нибудь. Спрячьте шпагу. /пауза/Я просто люблю эту женщину – вот и все.

ПОРТОС: Вот теперь все встало на свои места.

ЖАН: Что?
ВИНТЕР: Да, Жан, да. Простите меня. Я скрывал от вас этот факт. Но этого требовали обстоятельства.
ЖАН: Какие обстоятельства?
ВИНТЕР: Какие? Спуститесь на землю! Вы что забыли, как спаслись от тюрьмы? Как приехали сюда с десятью пистолями?!
ЖАН: Так значит, все это была ложь? Значит, вы это делали не из-за добра к нам, а из-за холодной корысти?!
ВИНТЕР: Жан!!
ЖАН: Нет, постойте! Так это все… Боже мой! А я верил вам. А вы взяли ее на службу к себе в дом, чтобы просто ей пользоваться, когда вам этого захочется? Так? Только поэтому???
ВИНТЕР: Да послушайте же вы!!! Я бы мог вас просто посадить в тюрьму, и навсегда решить этот вопрос однозначно! Но я не сделал этого, потому что она любит вас, капеллан, вас, и никого больше! Постарайтесь это понять и больше ничего не выяснять.
ПОРТОС: Действительно, Жан, успокойтесь. Ваш покровитель сейчас сказал правду, чему мы бесконечно рады.
ВИНТЕР: Воздержитесь от комментариев, сударь. Мне кажется, теперь ваша очередь отвечать на вопросы.
ПОРТОС: С удовольствием. Я думаю, что на днях, узнаете о дальнейшей участи вашей общей возлюбленной.
ВИНТЕР: Из чьих уст позвольте узнать?
ПОРТОС: Из ее собственных.
ВИНТЕР: А если ваши надежды не оправдаются?
ПОРТОС: Винтер, сколько можно вам повторять, что мы не той породы людей, которые любят попусту играть словами. А теперь, пришло время расстаться.

ВИНТЕР: Благодарим за беспокойство!

АРАМИС: Да, передайте Милорду, что в этот приезд, с нашей стороны не последует никаких неожиданностей, в его адрес. Вы поняли?
ВИНТЕР: Почему я должен этому верить.
АРАМИС: А, правда, Портос, почему?
ПОРТОС: Все очень просто: Лувр и Версаль принадлежат вечности, а их непосредственные хозяева – иногда вынуждены меняться.
ВИНТЕР: Заговор?


ПОРТОС: Извините, Винтер, нам пора! Прощайте!
АРАМИС: Простите за вторжение.
ВИНТЕР: Я надеюсь, что вы не будете испытывать наше терпение слишком долго.
ПОРТОС: Не волнуйтесь, Винтер. (Портос и Арамис уходят. ПАУЗА. Кричит кукушка.)

ВИНТЕР: Все правильно.
ЖАН: Что?
ВИНТЕР: А? Нет, так.… О чем ты думаешь?
ЖАН: Я вдруг вспомнил, как впервые вошел через ворота Темплемарского монастыря, чтобы дать ей первые уроки. Изумленный, опьяненный, очарованный, я дал себе волю глядеть на нее, пока внезапно не дрогнул от ужаса: я почувствовал себя во власти ее чар. Два месяца я пытался как-то удержаться, но все оказалось тщетным. Она была сверхчеловечески прекрасна. Она была Ангелом, освещенным изнутри мерцающим огнем любви.
ВИНТЕР: Почему ты говоришь, была?
ЖАН: Потому, что чувствую, – мир, как дикая птица, оторвал ее от меня и унес на своих когтях ее и куски моего нищего сердца. Я перестал существовать, я уже себе не принадлежу.
ВИНТЕР: Ты любишь ее.
ЖАН: Да, но это, увы, ничего не может изменить. Время опять потекло мимо нас.

жүктеу/скачать 312 Kb.

Достарыңызбен бөлісу: