Аммиан фон Бек Хайреддин Барбаросса – легендарный османский адмирал Исторический роман
жүктеу/скачать 2.06 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- 2.Военно-морской министр трехбунчужный адмирал-паша Хайреддин Барбаросса приступает к исполнению своих обязанностей
- 3.Ортан-дениздей османского флота Бекстал пребывает по службе в городе Суэце
- 4.Великий султан, халиф и падишах Сулейман Великолепный торжественно въезжает в покоренный Багдад
Глава II. Год 15341.Великий султан Сулейман проводит военный совет в иракской деревне СулейманиеВ середине лета великий султан Сулейман Кануни ехал на громадном белом жеребце по северо-иракским горам Загросса. Впереди и позади него по узкой горной дороге ехали верхом янычары-мушкетеры, они держали свои длинные тяжелые ружья заряженными на плечах, захватив их правой рукой. В случае подозрительного шума с горных круч они были готовы немедленно открыть быструю и частую стрельбу. Здесь высоко в горах турки чувствовали себя так, словно очутились в другом времени года. Еще три дня назад, проходя маршем вдоль западных берегов соленого озера Урмия, османская армия находилась в разгаре лета – солнце, жара, пыль и начинающая блекнуть зелень вокруг ясно указывали на это. А здесь во все поднимающихся вверх горных ущельях, ложбинах и расщелинах словно только начиналась весна. Вздувающиеся водные потоки, которые приходилось преодолевать с огромным трудом, несли в своих холодных пенистых бурунах перекатывающиеся и стучащие по дну камни и куски льда. Под вечнозелеными стройными елями и разлапистым можжевельником уже обозначился дымчатый мох. Прямо к узкому горному проходу подступили расцветающие всевозможными красками калина, рябина, боярышник, терн и облепиха. Пахнет сыростью и прелыми прошлогодними, не успевшими полностью сгнить, листьями. Ночью морозец пробивает даже через утепленные кошмой боковины шатра. Да и днем здесь в горах не тепло, а прохладно. В начале сентября прошлого года отправил десятый правитель Дома Османов Сулейман Великолепный огромную армию в 140 тысяч воинов под командованием главного визиря государства, старшего военного писаря и фельдмаршала-мушира Ибрагима сюда, в Северный Ирак, против иранского шахиншаха Тахмаспа. Этому предшествовали случившиеся ранее важные события в сефевидском Ираке. Три года назад в Ираке вспыхнуло крупное восстание против правления Тахмаспа, который опирался на воинскую знать тюркских племен кызылбашей и текели. Повстанцы, большей часть арабы-сунниты и арабоязычные луры-шииты, во главе с удалым бегом Зульфикаром разгромили в горах Хамадана высланное против них 20-тысячное сефевидское войско. Под приветственные выкрики жителей повстанческая армия вступила в Багдад. Зульфикар-бег объявил о полном разрыве с сефевидским Ираном и составил большую депутацию из почтенных белобородых старейшин, чтобы отвезти ключ от Багдада и от всего Центрального и Северного Ирака османскому султану Сулейману, дабы он принял их под свою высокую руку. В багдадском монетном дворе приступили к чеканке монет с именем турецкого правителя. Однако недолго существовала власть восставшего народа. Через год огромное 80-тысячное воинство иранского шахиншаха вторглось в Ирак. Десятый правитель Дома Османов не смог тогда оказать подмогу повстанцам, поскольку сам был сильно занят войной с Австрией-Остеррейхом. Благородный Зульфикар-бег пал в бою, восстание было подавлено в крови. Наместником Ирака был назначен некий Мухаммед-хан – выходец из тюркского племени текели, он восстановил и упрочил жестокую тираническую власть Сефевидов. Османская рать, предводительствуемая главным визирем Ибрагимом, без боя заняла окрестности озера Урмия и захватила Тебриз, выбив оттуда немногочисленный иранский гарнизон. При преодолении самого высокого перевала Загроссы под названием Азмир-Даг – Медвежья гора авангардная боевая турецкая колонна встретила большую верховую делегацию жителей славного города Багдада, которые поспешали навстречу великому султану Сулейману, дабы приветствовать его восторженно как своего освободителя от жестокой власти ненавистных Сефевидов. Десятый правитель Дома Османов был тронут таким проявлением багдадскими жителями своих ликующих чувств, но не подал вида и оставался по-прежнему невозмутимым и хладнокровным. Торжество и огромная радость иракцев простерлись до того, что жители одного из крупных деревень порешили на своем сходе переименовать ее и назвать Сулеймание, в честь османского правителя – их избавителя от жестокосердного сефевидского ига. Эта деревня Сулеймание располагалась прямо при окончании спуска с протяженной горы Загросса. В этой деревне Сулеймание великого султана Сулеймана, сына Селима, с огромным трепетом ожидали: предводитель турецкого войска в Ираке главный визирь фельдмаршал-мушир Ибрагим, начальник янычар чорбаджи-ага Кудеяр и бывший иранский посол в Истанбуле, а с 1528 г. х. л. беглербег османской провинции Египет Амир Мухаммед. Десятый правитель Дома Османов сошел со своего белого коня и, стоя на деревенской площади, мощеной круглым камнем, принял подобострастные знаки внимания своих высокопоставленных подданных. Белоснежный султанский жеребец, придерживаемый под уздцы телохранителем-янычаром, бил подкованным копытом, высекая искры из каменистого покрытия площади-майдана, и зло косил левым глазом на недалекий водоем, расположенный на северной окраине майдана. Главный визирь государства Ибрагим, янычарский генерал Кудеяр и египетский беглербег Амир Мухаммед стояли в одну линию перед своим властелином на левом колене, склонив вниз непокрытые головы, головные уборы они держали в руках. Великий османский правитель дождался, пока от водоема подбежал вельможа из свиты с золотым кувшином с водой и не полил ему на руки, другой сопровождающий его сановник держал перед ним, став на колени, золотой тазик. Обмыл свои руки над посудиной из благородного металла османский султан Сулейман, вытер их о поднесенное третьим вельможей полотенце и только после этого поочередно поднял каждого из своих троих знатных встречающих с колена и поздоровался с ним по мусульманскому обычаю за правую руку: – Ассалам алейкум! Алейкум ассалам! На обеденный перерыв великий султан Сулейман направился в подготовленную для него небольшую полутемную залу невысокой крепости, возвышающейся за водоемом на северной стороне деревенской площади. Четырехугольное серое строение с полубашнями, сложенное из камня и кирпича, в которое ведут неширокие, украшенные изразцами ворота, несмотря на свой почтенный возраст (в таких укрепленных крепостцах селились первые мусульмане-завоеватели вместе с семьями, ибо в первые годы распространения ислама они, как правило, не жили вперемежку с местным населением и даже смешанные браки между пришлыми правоверными арабами и местными арабами-язычниками были строжайше запрещены), выглядело «молодо», чему способствовали беленые белой известью камни фундамента и крашеные оранжевой киноварью кирпичи его фасадной стороны. После сытного обеда из мясных, мучных и молочных блюд, которые десятый властитель Дома Османов вкушал в одиночестве на мягких пушистых коврах, там же в низкой зале, очень прохладной, несмотря на дневную летнюю жару, верховный главнокомандующий над всеми сухопутными, артиллерийскими и военно-морскими силами Османской империи великий султан Сулейман проводил военный совет с участием трех встречавших его высокопоставленных лиц государства. – Мой султан, – докладывал военно-политическую ситуацию фельдмаршал-мушир и одновременно старший военный писарь – улуг аскер язар Ибрагим, который в последние годы очень сильно располнел и раздался вширь, его постоянно бритый подбородок отсвечивал синевой в свете тонкого солнечного луча, падающего из-под потолочного полукруглого окошка, – наш прошлогодний осенний переход через горы Загроссы оказался едва ли не самым тяжелым испытанием за все время кампании. Десять дней шли холодные проливные дожди, которые порой переходили то в крупный тяжелый град, то в мелкий порошистый снежок. Наша армия терпела тогда огромные лишения, поскольку горные дороги стали скользкими и обрушившиеся со снежных вершин бешеные потоки уносили провиант, артиллерию и боезапас. Я тогда принял решение сжечь 180 артиллерийских повозок, а пушки закопать глубоко в горные склоны, дабы они при случае не попали бы в руки к врагам. Но спустившись с горных круч в благословенную долину Междуречья, мы ожидали чего угодно, но только не такой повсеместной радостной встречи населения. Местные арабы-сунниты, таким образом, не оказали нам никакого сопротивления. Однако против наших передовых полков пытались было сражаться немногочисленные воинские отряды кызылбашей и текели, но лишившись народной поддержки, они повсеместно отступали и бежали. Сейчас в Северном и Центральном Ираке нет ни одного воина-кызылбаша и воина-текели. Наместник иранского шахиншаха тюркский бег из племени текели Мухаммед-хан тайно бежал из Багдада и сейчас, по всей видимости, находится в столице Ирана Исфагане. В Багдаде восставшие сунниты перебили некоторых, наиболее ненавистных им шиитских проповедников и изгнали военный гарнизон тюркских текели. И потому эти арабы-сунниты с большим ликованием прибыли сюда, в эту небольшую деревню, и жаждут преподнести вам ключи от прославленного города Багдада. – Мой султан, – отчитывался перед своим властелином янычарский генерал Кудеяр, держа в правой руке на правой коленке свой высокий прямоугольный белый войлочный головной убор с широкой генеральской красной полосой понизу, с которого за колено ниспадал прямо на ковер длинный белый «платок Бекташа», – из шести полков, общей численностью в 30 тысяч «новых воинов», половина стоит гарнизоном в городе Эль-Кут, это 100 румийских миль от Багдада вниз по Тигру, а вторая половина рассредоточена по полполка – по 2,5 тысячи янычар – в шести городах: Багдаде, Неджефе, Кербеле, Рамади, Киркуке и Мосуле. А почему три полка расквартированы в Эль-Куте, так это потому, что именно туда ведет самая близкая дорога из иранской столицы Исфаган. И если шахиншах задумает военное предприятие против наших войск, то тогда мои янычары со своими 160 артиллерийскими орудиями первыми встанут на их пути, покуда подойдут на помощь остальные наши полки-алаи. – Я попытался достойно исполнить твое поручение, мой султан, – приступил к докладу беглербег Египта Амир Мухаммед, смуглолицый немолодой рослый мужчина, цветом кожи скорее тяготеющий к черным невольникам, чем к загорелым арабам или туркам: – Поскольку я родом из Басры, то именно туда я направил моих секретных посланников с тайным заданием готовить свержение ненавистного им правления иранского шахиншаха и его приспешников кызылбашей и текели. Некоторые мои тайные курьеры, гонцы и посыльные вернулись назад и доложили обстановку на юге Ирака. Там положение осложнилось тем, что шахиншах Тахмасп впустил на постой в Басру, Абазан и Эль-Кувейт десантные отряды испанцев и португальцев, они приплыли на 64 кораблях и число их воинов и военных матросов насчитывает около 25 тысяч при 640 снятых с боевых кораблей орудий. Эти христианские испанцы и португальцы очень хорошо укрепились в прибрежных городских фортах и взять их штурмом будет очень и очень проблематично… При произнесении негроподобным египетским беглербегом арабом Амиром Мухаммедом слова «проблематично» великий султан вздрогнул – вся неприятная истина вдруг словно обнажилась перед ним: мусульманин-шиит персидский шахиншах (шах над шахами) заключил союз с христианскими католиками – португальским и испанским королями, и этот союз направлен против него – мусульманина-суннита османского султана Сулеймана, сына Селима. Движением левой руки сверху вниз десятый правитель Дома Османов повелел бывшему персидскому послу и нынешнему беглербегу Египта прекратить доклад, долго что-то обдумывал, прищурив свои светло-голубые глаза, и наконец качнул головой и сделал движение правой рукой, как будто бы он писал в воздухе пером-каламом, обращаясь к старшему военному писарю и главному визирю Ибрагиму: – Напиши два приказа. Одним вызови сюда из Истанбула ученого Хаджи Хальфа, пусть он привезет с собой заказанный мною письменный портрет известного нам обоим человека. Во втором приказе-фетве я повелеваю жителям Ирака, суннитам и шиитам, жить дружно, религиозные святыни друг друга не портить и не ломать, а коли такие богоугодные святые места – старинные мечети, мазары и мавзолеи – были уже порушены, то их отремонтировать и сделать более краше за счет нашей, османской казны. 2.Военно-морской министр трехбунчужный адмирал-паша Хайреддин Барбаросса приступает к исполнению своих обязанностейВ прошлом году, после того как беглербег провинции Алжир, командующий Западным османским флотом и двухбунчужный адмирал паша, а ныне военно-морской министр – денизаскервизирь, главный шеф-адмирал – улуг адмирал-бакан Адмиралтейства – Денизлиманреислика и новоиспеченный трехбунчужный адмирал-паша Хайреддин Рыжебородый несколько обустроился в прославленном городе Истанбуле, сняв для себя небольшой двухэтажный дом для жилья, то он снова был приглашен на прием к великому султану Сулейману Кануни для обстоятельной и долгой беседы. Но на этот раз приему предшествовал совместный завтрак. Утихомирив свою гордыню, внезапно возникшую из-за созерцания своего огромного белоснежного парадного тюрбана с тремя продольными широкими адмиральскими полосами, смиренно и покойно входил новоявленный ючбюнчюадмирал-паша – трехбунчужный адмирал-паша (второй в истории Турецкой державы после выдающегося флотоводца Реиса Али-паши, который одержал в своей 63-летней жизни множество блистательных побед над мамлюкским, ливанским, ливийским и тунисским флотами, после чего государства – обладатели этих флотов перестали существовать, а сам знаменитый первый трехбунчужный адмирал запросился на покой из-за своих открывшихся внутренних хворей) и новоиспеченный денизаскервизирь Блистательной Порты Хайреддин Барбаросса в приемную залу Палаты аудиенций. Обоим собеседникам – 38-летнему великому султану Сулейману, сыну Селима, и 57-летнему улуг адмирал-бакану Хайреддину, сыну Джакуба, – подали исконно османский завтрак: чечевичный суп с куриным мясом, шиш-кебаб с зеленью и холодный айран. Только в конце еды на десерт были поданы на серебряных блюдах непонятные темно-красные плоды, размером со среднее яблоко, под названием «доматес». Как поведал десятый правитель Дома Османов, это были не плоды, а овощи, они растут на низких кустах, это однолетнее растение, оно произрастает весной из семян, их следует есть, разрезав пополам и посыпав мелкой солью, такие овощи привезены из-за далеких морей-океанов, из новых земель, где пока еще хозяйничают испанцы и португальцы. Денизаскервизирь попробовал этот диковинный овощ «томат-доматес» и ему понравился его вкус, особенно с солью. Османский повелитель начал свой разговор после того, как убрали фарфоровые чашечки с китайским черным байховым чаем. Он обстоятельно расспросил улуг адмирал-бакана о состоянии дел в Алжире: как там действует турецкая администрация, как ведут себя люди – местное арабское население, переселившиеся туда из Испании мусульмане-мориски, стоящие там гарнизонами османские войска, – какая существует угроза со стороны ближних туда христианских государств Испании и Португалии и еще о многом другом. Со своей стороны, он поведал своему главному морскому начальнику – улуг бакану Адмиралтейства – Денизлиманреислика об общей ситуации на сегодня на водных границах Великой Порты. В ближней Адриатике сегодня вовсю хозяйничает венецианский флот; австрийцы строят свои корабли на северо-востоке Адриатики; на западном Средиземноморье огромную угрозу для османов представляют испанцы, португальцы, а также и французы, хотя последние и не находятся в неприязненных отношениях с турецким государством, но от них можно ожидать всего; в Красном море, Персидском заливе и в Аравийском море – на южных рубежах державы выказывает свое превосходство в многочисленности эскадр Португалия; а как известно, Португалия и Испания – это христианские государства-близнецы, они имеют схожий язык, единые обряды и традиции и одинаковые законы; дело дошло до того, что оба этих государства сорок лет тому назад в 1494 году христианского летоисчисления заключили между собой в городе Тордесильясси соглашение (Тордесильясский договор), освященный и утвержденный тогдашним главой всей христианской католической церкви Папой Римским Александром XI, о том, что оба этих королевства делят все новые, открытые и пока еще не открытые земли в мире на две половины: все, что лежит к западу от иберийских берегов, является зоной интересов Испании и, следовательно, должно принадлежать ей, а все, что находится на восток от Иберийского полуострова, есть зона интересов Португалии, а значит, должна войти в состав Португальского королевства на правах подчиненных и вассальных колоний. – Вот такая дележка всего мира и всей земли… – задумчиво закончил свое страстное повествование великий султан Сулейман Великолепный и добавил тихо: – Нам же, османам и мусульманам, в этом дележе места нет, нас не считают ни за партнеров, ни за противников, – и вскинув гордо вверх свою голову, сверкнул голубыми глазами, подул шумно снизу вверх на свои недлинные светловатые усы и сказал негромко, но уверенно и твердо: – Мой адмирал, вы и только вы поможете мне в том, чтобы эти заносчивые испанцы, португальцы и прочие франки-европейцы, изменили о нас свое мнение и стали бы считаться с нами при дележе морей и земель. Новый денизаскервизирь Хайреддин Барбаросса изучающее смотрел на великого султана Сулеймана Кануни и чувствовал всеми фибрами своей души, что его царственный собеседник ожидает от него немедленных многочисленных просьб для исполнения нелегких обязанностей военно-морского министра огромной Османской морской державы, но улуг адмирал-бакан молчал, он не требовал от своего правителя, доверившего ему в тяжелые времена такой высокий государственный пост, ни новых рекрутов-новобранцев, ни увеличения денежного и материального содержания флота, ни новых галеонов, галер и шебекк – и вообще ничего. В конце аудиенции десятый турецкий властитель вопросил, опять-таки шумно подув снизу вверх на свои усы, и на бритом его подбородке отразился блеск утренних солнечных лучей, падающих сквозь срединные стеклянные четырехугольники большого, покрытого разноцветным орнаментом окна в южной стене залы: – И почему вы, мой бравый и храбрый скиталец морей, ничего не требуете от меня? – Мой наиболее могущественный из всех существующих повелителей суши, - в тон ему ответствовал безбоязненный трехбунчужный адмирал, – у меня пока нет просьб, нет требований и нет претензий. Я имею к вашему величеству лишь одно пожелание: чтобы вы доверили мне, Хайреддину, сыну Джакуба, единоличное управление флотом, с тем чтобы впоследствии вы могли спросить с меня по всей строгости наших законов. – Да будет так, – согласился без никаких раздумий великий турецкий властитель, владетель огромных стран, земель и территорий в Азии, Европе и Африке. В соответствии с таким султанским разрешением новый военно-морской министр – денизаскервизирь, главный шеф-адмирал – улуг адмирал-бакан Адмиралтейства – Денизлиманреислика, ючбюнчюадмирал – трехбунчужный адмирал-паша Хайреддин Барбаросса получил право на издание приказов-буюруков под своей собственной подписью. Первый приказ, который он подписал, был о его заместителе. На эту немалую должность он назначил бывшего старшего шебекки-баши, нынешнего эскадренного капутан-пашу 35-летнего коренного анатолийского османа Тургута Реиса. На также немалый пост начальника учетно-картографического ведомства при Денизлиманреислике по его буюруку был утвержден бывший флагман-штурман Западного османского флота на Ак денизе, а ныне главный флагман-штурман Адмиралтейства 45-летний исконный румелийский турок Насин Калкан. На освобожденное им же самим высокую должность командующего Западно-турецким средиземноморским флотом денизаскервизирь Хайреддин Барбаросса назначил своим приказом-буюруком бывшего эскадренного капутан-пашу, а ныне главного эскадренного капутан-пашу 49-летнего неприродного турка Сидик-Али, некогда являвшегося алеманом-датчанином. И совсем недавно, в начале весны, военно-морской министр империи был приглашен к главному визирю Ибрагиму, который по поручению великого султана Сулеймана, отбывшего в Восточную Анатолию и далее на театр военных действий, на турецко-иранский фронт в Северном Ираке, испросил у него совета: кого порекомендовать османскому правителю на очень ответственную должность беглербега провинции Алжир, которую некогда занимал сам досточтимый денизаскервизирь Барбаросса? Прямой в решении подобных щекотливых вопросов, улуг адмирал-бакан Хайреддин отвечал, что он не видит более лучшей кандидатуры, нежели кандидатура бега-правителя и наместника-каймакама островов Керкенны 37-летнего некоренного турка Хасана, происхождением из северо-кавказского мусульманского народа карачай, он храбр, понятлив, настойчив, тверд, стоек и решителен, имеет хорошее образование – закончил некогда Османскую школу мусульманского права в городе Сивасе. В этом году новоиспеченный главный шеф-адмирал Адмиралтейства и военно-морской министр Блистательной Порты не терял времени даром, он в сопровождении нового начальника-бакана учетно-картографического ведомства при Денизлиманреислике Насина Калкана объехал по суше и сплавал по морю в течение пяти месяцев во все военно-морские учебные заведения Турецкой державы, посетил Высшую мореходную школу в Измире, мореходные школы в Трабзоне, Бургасе, Самсуне, Констанце и в Афинах, а также Особую янычарскую морскую школу в Измите. В Высшей мореходной школе Измира и в прочих средних мореходных школах изучали курсы наук: вождение судов (устройство корабля, работа с мачтами и парусами, ориентирование в море по компасу, астролябии и по звездам), управление судовыми экипажами (командование над палубными матросами и матросами-гребцами, работа с мачтами, парусами, ориентирование по звездам), штурманское дело (работа с компасом, астролябией, составление морских карт и ориентирование по звездам), а также корабельное артиллерийское дело (устройство орудий-топов и действие их механизмов, командование над канонирами-топджи и ориентирование по звездам). Только одна Особая янычарская морская школа в Измите имела отдельную программу, специализирующуюся лишь на подготовке младших янычарских офицеров – аджемогланов корабельной артиллерии, которые, разумеется, могли служить офицерами-топджи и в сухопутных войсках. Надолго, на десять дней, задержался денизаскервизирь Хайреддин Барбаросса в Афинах, где он некогда в годы своей юности проучился почти два года, но в силу, однако, некоторых причин не закончил свое обучение, а основная причина состояла в том, что старший брат Урудж соблазнил его бросить мореходку и идти в морской поход на остров Кипр, где можно было, якобы, взять невиданную добычу; и в самом деле, они тогда захватили хорошие трофеи, но все же не такие, какими искушал его, а также еще двух его 17-летних сокурсников старший брат Урудж. Но после этого кратковременного похода на Кипр молодой курсант и двое его сотоварищей не пожелали продолжать учебу в душных классах во влажных и знойных Афинах. Поскольку Афины были последним пунктом остановки в его маршруте, он все дни нахождения в этом городе вместе со своим помощником, грамотным главным флагман-штурманом Денизлиманреислика Насином Калканом, писал письменный отчет великому султану Сулейману о состоянии дел в военно-морских учебных заведениях государства и о качестве подготовки морских офицеров по судовождению, по командованию над корабельными экипажами, по штурманскому делу и по артиллерийскому делу. Четырнадцать широких бумажных листов, исписанных на османладжи витиеватым арабским алфавитом, содержали одну рекомендацию – выделить вдвое большее финансирование на содержание военно-морских учебных заведений. В шести обычных морских и одной Особой янычарской мореходной школе учились в общей сложности около 10 тысяч юных курсантов, а содержание на них выделялось недостаточное, особенно на обмундирование, на постельные принадлежности и на учебное оружие. Но следует иметь в виду, что стоимость амуниции и экипировки за последние годы возросла, да и к тому же снаряжение и обмундирование некогда были рассчитаны на три года употребления и носки, в то время как несколько лет назад все военно-морские школы Османской империи перешли на 4-летние программы. По возвращению в Истанбул военно-морской министр Хайреддин Барбаросса передал свою докладную записку главному визирю Ибрагиму, и тот дал ответ через несколько дней, что этот вопрос уже находится в стадии разрешения, поскольку главный казначей – улуг казнаджи и министр финансов – акджевизирь достопочтенный Мустафа-паша уже изыскивает необходимые деньги, сокращая другие, «мирные» статьи запланированного на следующий год бюджета. 3.Ортан-дениздей османского флота Бекстал пребывает по службе в городе СуэцеОколо года прошло с тех пор, как старший шебекки-баши Бекстал находился со своей семьей и домочадцами на побывке в далекой северо-африканской османской провинции Алжир, у своих родителей. И когда его отца, алжирского беглербега, командующего Западным турецким флотом на Ак денизе и двухбунчужного адмирал-пашу Хайреддина Барбароссу совершенно нежданно-негаданно вызвали в благословенную столицу Истанбул, то они – ортан-дей Египетского османского флота Бекстал, сын Хайреддина, и его чернокожий боцман ючюнджу-капутан Асым Баштуг, которому недавно купили белокожую жену-кадын, – были вынуждены оставить свои семьи в городе Алжире и идти в составе эскадры командующего Западно-османским ак-денизским флотом Барбароссы скорым морским ходом в метрополию. В прославленном городе Истанбуле великий султан Сулейман Кануни добавил двухбунчужному адмирал-паше еще одну адмиральскую красную полосу на белую чалму, один бунчук на мачту флагмана и назначил новоиспеченного трехбунчужного адмирал-пашу Хайреддина, сына Джакуба, на самые высокие государственные военно-морские посты – военно-морского министра и главного шеф-адмирала Адмиралтейства. Около месяца пробыл в прошлом году старший шебекки-баши Бекстал в благородном Истанбуле, дожидаясь оказии для отправки морем назад в далекий Алжир своего темнокожего боцмана. Последний должен был забрать там обе их семьи и также на попутных кораблях переправить их в египетский портовый город Аль-Искандарию, где размещалась база Египетского османского флота. Отправив на небольшой попутной эскадре из 5 кораблей своего верного помощника-боцмана, сам старший шебекки-баши на уходящем назад в Александрию караване (состоящем из семи больших транспортных барж, доставивших в благословленную турецкую столицу отменное египетское зерно, и трех османских военных галер сопровождения) отбыл прямиком на место своей службы – на военно-морскую базу в Александрию – Аль-Искандарию. Он привез своему непосредственному начальнику, командующему Египетским османским флотом, однобунчужному адмирал-паше 46-летнему иудею Зенону запечатанный воском круглый свиток с приказом от нового военно-морского министра империи, трехбунчужного адмирал-паши Хайреддина Барбароссы. Командующий флотом – адмирал Зенон долго читал распечатанный свиток, потом вызвал своего заместителя, главного эскадренного капутан-пашу 44-летнего коренного османа Назыма Арслана и в присутствии старшего шебекки-баши Бекстала объявил ему, что они вдвоем: он, старший морской офицер – улуг-дениздей Назым Арслан, и его помощник, средний морской офицер-ортан-дениздей Бекстал – получают от него, однобунчужного адмирал-паши Зенона, распоряжение: в течение месяца выбрать из состава служащих на кораблях Египетского турецкого флота унтер-офицеров – старшин 24 толковых помощников капитана корабля – боцманов, умеющих стрелять из пушек, и годных для работы в качестве шебекки-баши, или кайик-баши, плыть с ними в Порт-Саид, откуда сухопутным караванным путем на верблюдах добираться до Суэца – там недалеко, чуть больше 100 румийских миль – и приступить к комплектованию судовых экипажей для 24 шебекк и сайков; в настоящий момент беглербег Египта Амир Мухаммед находится там и наблюдает за постройкой новых судов для будущего Красноморского османского флота. И вот уже более полугода старший шебекки-баши Бекстал находится в Суэце, оживленном городе на северном побережье одноименного залива, из которого через Красное море – Шап дениз можно попасть в Аравийское – Араб дениз и далее во все моря, существующие к югу от Аравии – Арабистана. 24 толковых и расторопных молодых бывших боцманов – унтер офицеров, донельзя гордые тем, что их избрали и назначили на должность командира корабля – шебекки-баши и произвели в первое офицерское звание, хотя и младшего ранга, – кичик-дениздея, работали усердно со своими новонабранными экипажами из числа местных арабов, немного знакомых с морским делом, муштровали их старательно на снятии и установке парусов и креплении морских канатов, тренировали их рьяно на развертывании, заряжании и прицельной стрельбе из пушек-топов, то есть обучали их самому основному и неотложному, что может быть чрезвычайно нужным в суровом морском бою. Главный эскадренный капутан-паша Назым Арслан, большой телом и с до черноты жгучими волосами, несмотря на свой 46-летний возраст еще никак не тронутые сединой, немногословный и характером строгий исконный турок из приморского города Анталья, придирчиво наблюдал и изредка давал поучения новоукомплектованным судовым командам, особенно при маневрировании на середине залива при помощи парусов и весел одновременно. Этот сердитый улуг капутан-паша стоял крепко на широко расставленных ногах на юте и лишь указательным пальцем правой руки указывал на очередность того паруса и той мачты, с которой следовало работать для правильного и скорого разворота судна при совершении того или иного маневра. Также этот коренной анталийский осман Назым Арслан в эти полгода ездил верхом в неблизкий Каир, главный город турецкой провинции Египет, где встречался с беглербегом Амиром Мухаммедом, который после их, Бекстала и Назыма Арслана, приезда в Суэц сразу же уехал отсюда в свою резиденцию в Каир, чтобы и дальше исполнять свои прямые обязанности провинциального наместника-правителя. Главный эскадренный капутан-паша требовал от египетского беглербега строевой лес и парусину, пеньку и смолу, медные астролябии и долговечные металлические корабельные пушки и все требуемое получал вовремя. Эти материалы, очень необходимые для завершения строительства 6 шебекк арабской конструкции и 6 турецких сайков, привозили в Суэц на размеренно шествующих верблюжьих караванах. Не очень долговечные бронзовые пушки (обычно облегченные фальконеты, устанавливаемые на верхних палубах для поражения неприятельских матросов в ближнем абордажном бою) отливали в больших мастерских здесь же в Суэце. Ответственным за установку корабельных орудий различных калибров: тяжелых дальнобойных бомбард, пробивающих борта удаленных на полторы-две румийские мили неприятельских кораблей, средних мортир, кидающих свои разрывные ядра на вражеские палубы сверху по навесной траектории, и легких фальконетов и кулеврин, бьющих в упор по вражеским воинам в ближнем бою при схождении сражающихся кораблей борт о борт, – был ортан-дениздей Бекстал, некогда окончивший Высшую мореходную школу в Измире по двум специальностям: судовождение и артиллерийское дело. Будучи с ранней юности отлично знакомым с пушечным делом, к тому же не раз принимавший участие в морских сражениях на кораблях Западного османского ак-денизского флота в качестве рядового канонира-топджи, и имея воинское звание младшего офицера – кичик-дея артиллерии, старший шебекки-баши Бекстал почти ежедневно посещал различные металлические заводы и большие литейные мастерские, в которых выполнялся имперский заказ на изготовление металлических и бронзовых пушек. В огромной мастерской на северной окраине Суэца, которую сегодня посетил ортан-дениздей и кичик-дей топджи Бекстал, чтобы посмотреть, как исполняется государственный заказ, стояло около 30 чанов и наковален. Трудилось здесь свыше 100 рабочих, мастеров и подмастерьев: литейщики, формовщики, плавильщики, шлифовщики и кузнецы. Сырьем для получения бронзы служили медь, свинец и олово. В ярко пышущих горнах жгли черный древесный уголь, пережженный угольщиками из плодовых деревьев. Разнообразные формы для литья изготавливали из черного песка с добавлением огнестойких вяжущих материалов. Из особой илистой светло-коричневой глины делали круглые большие ковши с длинными ручками. Эти обожженные ковши, наполненные смесью различных легких металлов, ставились в горн, и вся эта смесь переплавлялась в желтоватую бронзу. На наковальнях, на которых мастера перестукивали молотками, и металлических столах, на которых подмастерья обтачивали детали, доводились до нужной кондиции полуфабрикаты орудийных стволов и механизмов. В мастерской было светло: огромные проемы всегда открытых настежь окон со вставленной в рамы промасленной тонкой, просвечивающейся козьей кожей пропускали вдосталь дневной свет и солнечные лучи. Но, несмотря на постоянный сквозняк, внутри рабочего помещения было жарко, работники ходили по пояс голые среди обрезков металла, медных опилок, газа и пыли и дышали тяжелым металлическо-смрадным воздухом. Сопровождаемый в качестве почетной охраны тремя вооруженными воинами-башибузуками в сине-оранжевой униформе, 32-летний молодой ортан-дей Бекстал зашел после литейной матерской в приличную таверну на центральной площади – бедестане Суэца, чтобы угоститься на обед традиционным местным блюдом «бамия», которое представляло собой маленькие голубцы в виноградных листьях, начиненные рисом, изюмом, очищенными фисташками и мелко рубленым бараньим мясом. Это блюдо бамия, к которому с недавних пор пристрастился османский шебекки-баши, подавалось в остром овощном, сильно перченом соусе. Вместившись вдвоем со старшим башибузуком – молодым ээрбаши во внутренней комнатке для особых гостей (а у дверей в общем зале остались сидеть за столом и также обедать двое рядовых башибузуков), османский офицер Бекстал приступил к трапезе, которую запивал холодным виноградным соком за неимением здесь, в арабском Суэце, кислого молока-айрана. Словоохотливый унтер-офицер – башибузук из некоренных турков, из балканских боснийцев, перешедших в ислам, рассказывал своему начальнику о необычной находке в водах залива, о которой он слышал сегодня утром в своей казарме. За завтраком ему рассказывал другой унтер-офицер, который ежедневно сопровождает эфенди-бея Назыма Арслана, улуг капутан-пашу, в его учебных плаваниях по заливу. Там около приморского селения Судре на восточном берегу залива, говорят, выловили живую русалку. Эта пойманная суукадын – морская женщина очень красива собой, имеет белые длинные распущенные волосы, крепкие торчащие груди и поверху до пояса ничем не отличается от белотелых женщин, ежедневно продаваемых в жены на истанбульском невольничьем рынке. – А я слыхал, что эта суукадын до безобразия некрасива – заросла длинной шерстью, имеет отвислые, как у глубокой старухи, заросшие волосами груди, а лицо у нее как у обезьяны, которых здесь водят на веревочках уличные шуты, – поддержал разговор своего охранного молодого унтер-офицера – ээрбаши ортан-дениздей Бекстал, – а руки она имеет не человеческие, а собачьи лапы. – Нет, мой дей, – убежденно заговорил некоренной турок – бывший босниец, – это не так. Сказывают, эта суукадын – писаная красавица, только в верхней части туловища. А понизу она выглядит как большая рыба, имеет хвост и чешую. Также сказывают, эти суукадынки заманивают молодых мужчин в воду и вступают с ними в связь, как жена с мужем, – но как и каким образом они это делают, никто не знает, ведь они в нижней части тела подобны холодной рыбе. Потом они защекочивают мужчин до смерти, топят и уносят их на дно моря, где они имеют дом, там они оживляют мужчину и живут с ним, как жена с мужем. Говорят, там на морском дне у этой суукадынки в доме удивительная роскошь – золото, серебро и драгоценные каменья. А в суукадынки попадают девочки, народившиеся мертвыми, или же утопленницы-самоубийцы, на дневном свете на поверхности воды волосы суукадынок выглядят золотисто-белыми, в воде они приобретают зеленоватый окрас. И часто такие суукадынки сидят на выступающей из воды скале, расчесывают свои бело-золотистые волосы гребнем из рыбьих хребтов и поют удивительные манящие песни, услышав которые капитан и вахтенные матросы бросаются в воду и плывут к ним, чтобы быть защекоченными насмерть. – И ожить под водой, и зажить в роскоши, – засмеялся шебекки-баши Бекстал. – Я плаваю по различным морям свыше половины своей жизни, но до сих пор никак не встречал никакой суукадынки, а может быть, такой водяной женщины просто не существует в природе – табиате? – Нет, существует, – твердо отвечал молодой ээрбаши. – А то, что она тебе никак не повстречалась на твоем морском пути, так это твое счастье, а не то ты также был бы очарован ее чудным волнительным пением и ушел бы за ней на дно. Тебя, мой дей, бережет наш всевышний бог Аллах. И благодарность ему за это. А еще рассказывают, что от тела этих суукадынок идет сильный и страстный аромат, да такой притягательности, что подплывший на расстояние 100 шагов к ней мужчина теряет рассудок и способность контролировать свои действия, им овладевает сильнейшее чувство похоти, он стремится приблизиться к этой суукадынке и в конце концов становится ее подводным мужем. Все было бы ничего, если бы вечером за совместным ужином в нижней гостиной большого полутораэтажного дома рядом с бедестаном, в котором квартировали оба османских капутана, главный эскадренный капутан-паша Назым Арслан не молвил бы так промежду прочим: – Сегодня в заливе рыбаки поймали в сети мальчика с рыбьим хвостом. Я осмотрел его, это пренеприятное зрелище. У мальчика-рыбы все тело покрыто чешуей, рот без губ – просто разрез, ушей нет, вместо носа две дырочки, кожа на животе, где нет чешуи, тонкая и красноватого оттенка, а в остальном он как человеческое дитя лет семи-восьми: голова, два глаза, плечи, две руки, только вместо ладоней лягушечьи лапы, грудь, но внизу рыбий хвост. – А откуда ведомо, что это мальчик? – поинтересовался ортан-дениздей Бекстал. – А у него впереди торчит то, что положено иметь мальчикам, – ответствовал улуг-дениздей Назым Арслан. 4.Великий султан, халиф и падишах Сулейман Великолепный торжественно въезжает в покоренный БагдадГосподин-эфенди Хаджи Хальф, 58 лет, был известным в мусульманском мире ученым, он постигал различные важные науки в лучших учебных заведениях своего времени: в Эдирне в Высшей османской школе управления, в Каире в Высшей богословской школе – медресе, в Афинах в Философско-логической академии, в Аль-Искандарии в Высшей эллинской школе изящных искусств и даже в далеком Самарканде в Высшем светско-теологическом медресе, – где слушал курсы лекций, углублял и совершенствовал свои познания в области литературы и стихосложения, истории и географии, исламского богословия и философии, астрономии и астрологии. И этот выдающийся знаток многих схоластических наук, основанных на отвлеченных логических рассуждениях, и несхоластических знаний, которые можно проверить человеческим опытом, был приглашен в прошлом году десятым правителем Дома Османов Сулейманом Законодателем в благословенную столицу Истанбул. Одаренный большим кожаным кошелем с золотыми монетами – алтын акдже и семью новыми бархатными, парчовыми и шелковыми халатами с султанского плеча, благо роста этот знаменитый ученый был не низкого, хотя и на полголовы пониже великого султана, и благодарный за такое внимательно-уважительное отношение к нему, этот философ и литератор, историк и географ, богослов и астроном Хаджи Хальф согласился, недолго раздумывая, записывать в качестве имперского летописца самые важные события и происшествия, явления и вещи, происходящие и наблюдаемые в Богохранимой Порте, и в своих записях-летописях, разумеется, он, Хаджи Хальф, должен был значительное место уделять деяниям великого десятого султана Дома Османов, четвертого правителя в Истанбуле Сулеймана Кануни, сына Селима Явуза. Но этот новый государственный летописец оговорил, что начнет работу только через три месяца, после того, как завершит кое-какие свои начатые изыскания. Из исторических записей ученого, литератора и философа Хаджи Хальфа: «Благодарение великому Аллаху и всевышним Небесам, что мне, скромному летописцу Хаджи Хальфу, выпала такая приятная и благодарная обязанность начать нанизывать строки моих тетрадей-дефтеров красивейшим на свете арабским алфавитом справа налево с победных сообщений из африканской страны Тунис, находящейся на южном берегу протяженных вод Ак дениза: наши доблестные денизээры на 80 боевых кораблях под водительством однобунчужного адмирала Ахмеда Кылыча изгнали из этой мусульманской страны отряды неверных-христиан. Стоявшие гарнизоном в городе Тунисе испанские войска были частью разгромлены, частью бежали на своих судах на Мальту. В Денизлиманреислике мне достоверно поведали, что умелый и неудержимый морской воин адмирал Ахмед Кылыч, имея на бортах своих кораблей 28 тысяч моряков и десантников, и среди них 4 тысячи янычар, одержал не только морскую победу над испанским флотом, но и сухопутную, наголову разбив в битве около тунисского местечка Кай-Руана объединенные отряды христиан-испанцев и духовно заблудших, по неведению присоединившихся к ним бедуинов, последние являлись частью мусульманами, частью язычниками. А до возвращения Туниса в содружество мусульманских стран, возглавляемых Богохранимым Османским государством, турецкий флот под командованием этого смелого и разумного адмирала Ахмеда Кылыча прошел Мессинский пролив и обрушился на прибрежные порты города-государства Неаполь – вассала Испанского королевства и его короля Карла V Габсбурга. В недалеком Риме возникла жуткая паника, но десантные османские отряды погрузились на корабли; воспользовавшись сильным попутным ветром, оставили за собой Тирренское море и молниеносно появились 13 августа на рейде Бизерты. Тамошнее население и повстанцы радостно приветствовали их, изгнали местного хафсидского правителя, запятнавшего свое имя сотрудничеством с пришлыми оккупантами – испанцами и португальцами, и провозгласили в городе власть османского султана. Испанцы, засевшие в Ла-Гулетте (Хальк аль Вади) – в морской крепости столицы Туниса, прикрывавшей вход в тунисскую лагуну, – оказывали сопротивление только одну неделю; 20 августа они ночью тайно отплыли на Мальту под прикрытием кромешной темени. Что же касается меня лично, то окрыленный, как знаменитый древнеосманский конь Тулпар, я отбыл на почтовом корабле из Истанбула в неблизкий Бейрут, куда прибыл через долгие пять недель плавания, обусловленные обязательным его заходом в большие порты в пути для передачи государственных бумаг и свитков местным правителям и наместникам – каймакамам. В конце осени я уже находился в Багдаде, для чего пересек с попутным караваном протяженную Сирийскую пустыню. Можно считать, что Иранское шахиншахство уже повержено, поскольку летом этого года наши доблестные османские войска заняли столицу Ирана – Тебриз, а в середине осени захватили и шахиншахскую ставку в главном городе Ирака – Багдаде. И теперь, вне всякого сомнения, великий султан Сулейман Великолепный, называемый также Сулейманом Победоносным, присоединит к своим титулам и названия двух стольных градов – Тебриза и Багдада – и будет отныне и до скончания веков именоваться: Властитель трех стран света и четырех морей, покровитель Мекки и Медины, обладатель Истанбула, Эдирне, Бурсы, Кипра, Родоса, Дамаска, Каира, Халеба, Белграда, Тебриза и Багдада. В Багдаде готовятся к торжественному въезду великого османского правителя, народолюбивого и человеколюбивого освободителя простого люда от несправедливости и зла Сулеймана Великолепного. Торжество планируется в ближайшее время, в конце осени или начале зимы. Пребывание в этом священном мусульманском городе Багдаде, который знаменит: величайшим качеством обучения в Высшем богословско-философском медресе Мустансирия, великолепной архитектурой мавзолея святого праведника Зубайды и чудной ажурной отделкой бронзовых двойных западных ворот Баб аль-Вастани, – вкладывает в мое сознание некие возвышенные мысли и одухотворенные ассоциации о величии и вечности бренной нашей земли и о преходящем характере нашего человеческого существования и бытия (да смилостивится Аллах, если этот тезис не полностью соответствует какой-либо суре и какому-либо аяту священного Корана – все мы ходим под Богом-Танри!). По утрам меня, поселившегося в приличном караван-сарае за западными воротами Баб аль-Вастани в ухоженном багдадском предместье Кадима, отвлекают от моих внутренних созерцательных мыслей нелюбезные крики бродячих торговцев и ремесленников. Резкие голоса погонщиков ослов «жахаша» (прочь с дороги!) заглушаются пронзительными и протяжными выкриками разносчиков буйволовых сливок и коровьего молока «халиб, халиб» (молоко, молоко) и «халяйб» (молочко). Их крики перемежаются с настойчивыми призывами бродячих мастеровых; эти бедные ремесленники, большей частью не принадлежащие к почетному ремесленному цеху, а потому получающие за свой труд только половину от платы квалифицированного «цехового» мастера, соглашаются выполнить любую мелкую работу: отремонтировать сломавшуюся мебель, запаять прохудившуюся посуду, починить старую домашнюю утварь, а также наносить поливной воды из ближайшего водоема для опрыскивания двора, или же наколоть и напилить дров. После продавцов различных товаров и мастеровых, согласных на всякую работу, старьевщики зычным голосом возвещают, что они берут износившиеся рубахи и старые зипуны. И вот наступил этот день – 2 аралыка2 912 года Хиджры3. В этот памятный день великий султан Сулейман торжественно въезжал в Багдад через западные ворота Баб аль-Вастани. Это было незабываемое зрелище! По мощеной мостовой, устланной зелеными шелковыми материями, вначале проехал авангардный конный конвой из одной тысячи мушкетеров-янычар в высоких белых колпаках, затем проследовали 100 артиллерийских парадных расчетов с гнедыми лошадьми и тяжелыми бомбардами на удлиненных передках, после чего в город вступили вооруженные пехотинцы – йолдаши в нарядной фиолетово-красной униформе. И только после того как прошли семь пехотных полков, на молочно-белом высоком жеребце в ворота Баб аль-Вастани въехал в праздничных зеленых одеяниях, в объемном и высоком воздушном тюрбане на голове, десятый султан – освободитель простого народа от неправедных начальников, сыраскер-главнокомандующий всеми войсками великой Османской империи халиф Сулейман Великолепный. Огромные бриллианты спереди его тюрбана отсвечивали зимние солнечные лучи. За султаном-сыраскером проследовали 100 пеших вооруженных камергеров, а также прочие султанские службы во главе со своими руководителями – агами: сокольничья, курьерская, псовая, конюшенная, столово-кухонная и другие. После султанских дворцовых служб провели 3 тысячи лошадей различных пород: анатолийской, румелийской, македонской, фракийской, албанской, алеманской, караманской, курдской, арабской, туркменской, текелинской, персидской, согдийской и эллинской. Перед султаном пронесли 7 черных конских бунчуков, после него – 7 бархатных военных знамен. 100 трубачей и 100 барабанщиков старались так, что уши зрителей в многотысячной толпе встречающих и зевак, казалось, вот-вот лопнут от рева и грохота. Прошла тысяча роскошно обмундированных конных воинов личной охраны султана. До послеобеденного времени двигались янычарские орудия на конной и верблюжьей тяге, тысячи вьючных лошадей, мулов и верблюдов, сопровождаемые отменно вооруженными и прекрасно экипированными османскими воинами: конными сипахами и тимарджи, пешими азапами, йолдашами и башибузуками, – которые громко пели османский боевой гимн: «Вставайте, османы, возьмите оружие, Свободна Анатолия, свободна Румелия! Да здравствуют турки – победители зла!
Город Истанбул стал османским, Да здравствуют турки – победители зла!
Султанский приказ для нас закон, Да здравствуют турки – победители зла!» Воистину великолепное зрелище, да и к тому же сопровождаемое послеобеденной бесплатной раздачей зерна и масла, устроил для ликующих жителей главного города новой османской провинции Ирак – Багдада Сулейман Великолепный! В этот торжественный день я, скромный труженик пера-калама, тростниковой бумаги и телячьего пергамента, был принят в огромном чудном, лазоревой расцветки шелковом шатре самым величайшим из земных правителей многих времен и многих народов – султаном, халифом и падишахом Сулейманом Великолепным, сыном Селима Грозного. Ярко-розовые покрывала (крашеные не каким-либо простым красильным веществом, а дорогой карминовой краской – киноварью, от которой в нос бьет легкий и приятный запах морских волн) на длинных столах, где навалены кучи всякой вкусной снеди и лакомой еды, много расхаживающего на ногах народа, по такому важному и радостному случаю распивающему черный байховый, пахучий китайский чай, держа фарфоровые чашки в руках, и среди них сам рослый, нарядный и торжественно-веселый султан с большой чашей, в которой дымится доселе никем не виданный и не испробованный царский напиток темного цвета под названием «кофе». – Мой дорогой ученый, – сказал громко султан-падишах, обращаясь ко мне, – выполнил ли ты мою просьбу и написал ли ты для меня письменный портрет – характеристику на моего «заклятого друга» Карла V, короля испанского и императора алеманского? – Да, мой повелитель, – ответил я, преклонив колено перед великим османским властелином, – я исполнил ваше задание на 12 страницах большеформатного бумажного листа. И на султанское пожелание охарактеризовать этого Карла V в нескольких предложениях (а весь текст он прочитает сам позже) я устно набросал ему образ этого христианского короля: – Карл V Габсбург, 38 лет, король Испании с 1516 г. х. л., император Священной Римской империи алеманской нации с 1519 г. х. л., телосложением крепок, духом и волей тверд, высоко образован, знает языки: алеманский, испанский, голландский, итальянский и франкский. Имеет в своем подчинении 200-тысячное разноплеменное войско и до 650-700 боевых судов на всех морях. Из Новых земель получает много золота и потому его казна всегда полна. Вся Европа, кроме Французско-франкского королевства, покорилась ему, его ближайший союзник и вассал – его родной младший брат, король алеманской Австрии Фердинанд. Португальское королевство, где сейчас междуцарствие и безвременье за отсутствием законного короля, в сущности, является большой провинцией Испании. И самое главное – этот монарх Карл V Габсбург, как человек твердый и решительный, жаждет создать мировую христианскую католическую державу, для чего в настоящее время готовится сокрушить своих же, христианских, еретиков-протестантов. К моим последним словам великий из мусульманских государей Сулейман Великолепный добавил тихо и задумчиво: – А также он мечтает разгромить нашу Османскую империю на море и на суше».
жүктеу/скачать 2.06 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|