Библиотека научного социализма под общей редакцией д. Рязанова
жүктеу/скачать 2.08 Mb.
|
|
256 ние Шмидта, Бебель прибавил, что, согласно Евангелию, на небе больше радуются одному покаявшемуся грешнику, чем девяносто девяти праведникам. На эту шутку Шмидт возразил тоже шуткой: он признал, что действительно принадлежал когда-то к «молодым» и питал смелое намерение «внушить товарищу Бебелю более революционное настроение». А в настоящее время он, Роберт Шмидт, более чем удовлетворен тем успехом, который имели его тогдашние усилия. Этот обмен шуток, возбудивший громкую веселость съезда, завершился серьезным и очень характерным за-явлением Бебеля. Он сказал в своем заключительном слове: «Роберт Шмидт, шутя, признался, что его радует то благодетельное влияние, которое он имел в свое время на меня и на Зингера в смысле сообщения нам более радикальных взглядов. Это была недурная шутка, но — только шутка. Зингер и я не радикальнее теперь, чем были пятнадцать лет тому назад. Этим я, во всяком случае, отличаюсь от многих таких товарищей, которые, подобно Роберту Шмидту, некогда были ультра-радикальными, а теперь принадлежат к самым умеренным. Старый опыт показывает, что ультра-радикалы чаще всего переживают внезапные превращения». (Живое одобрение со стороны съезда.) «Если бы я хотел касаться личностей, я мог бы указать таких, которые говорят теперь очень радикально, но за будущий радикализм которых я не могу поручиться». (Смех.) Все это было как нельзя более справедливо. На глазах Бебеля совершилось много удивительнейших превращений. Люди, некогда обвинявшие его в непозволительной умеренности, начинали обвинять его в излишнем радикализме, а он оставался все тем же Бебелем и прямо шел к своей цели, руководясь твердо установленными и глубоко продуманными принципами. К тому, чем отличается он, по его словам, от людей, внезапно перелетевших с крайнего левого крыла партии на крайнее правое, он мог бы еще прибавить, что они подчинялись изменчивым настроениям, а он следовал неизменным принципам. IV. Я уже указал, в чем состояла природа этих принципов. Они представляли собою лишь практические выводы из той основной теоремы материализма, что не сознание определяет собою бытие, а бытие определяет собою сознание. Держась этой теоремы, можно было с полной уверенностью утверждать, что пролетариат, — как и всякий другой 257 класс, — непременно будет тяготеть к таким политическим взглядам, которые соответствуют его положению и его нуждам. А так как его положение и его нужды определяются ходом экономического развития общества, то его политическому представителю надо принять этот ход развития за точку отправления во всех своих программных построениях и во всех своих тактических соображениях. Но ход экономического развития всякого данного общества не зависит от воли отдельных лиц или отдельных групп лиц. Следовательно, от их воли не зависит и тактика, которой они могут разумно держаться в каждое данное время. Тот тактический прием, который хорош при одних условиях, становится дурным при других. Все зависит от обстоятельств. Благодаря перемене обстоятельств, разум становится безумием, благодеяние — мучением. Таким образом, высшим критерием тактических приемов становится их целесообразность. Бебель сделался великим политиком именно благодаря тому, что умел найти наиболее целесообразную для данного времени тактику. Я уже обращал внимание читателя на ту ловкость, с которой он умел проходить между Сциллой утопического радикализма и Харибдой близорукого оппортунизма. Он знал, что тактика зависит от условий времени и места. Однако он считался с условиями не только настоящего, но также и будущего времени. В этом заключалась вся тайна его великого тактического превосходства как над утопическими радикалами, так и над близорукими оппортунистами. В своем заключительном слове к докладу Иенскому партийному съезду о массовой стачке Бебель говорит: «Для нас, социал-демократов, понятие «революционный» определяется не средствами, а целями. Но никогда еще ни одно движение во всемирной истории не отличалось таким ясным сознанием своей цели, какое свойственно современному движению пролетариата. Участники этого движения своей сознательностью далеко превосходят участников тех движений, которые совершались в прежние исторические эпохи». Тут же Бебель рассказал, как удивляли его некогда своей политической незрелостью буржуазные представители революционного движения 1848—1849 гг. Люди, постоянно толковавшие о революции и тираноубийстве, крайне плохо разбирались в политических вопросах. Бебель был вне себя от удивления, убеждаясь в том, что «старики», боровшиеся во время революции, просидевшие в каторжной тюрьме четыре — пять лет и более, оставались в полном неведении и в полной неясности насчет того, что касалось государства и правительства. Следует думать, что подобные впечатления сильно укрепляли недоверие Бебеля к револю- 258 ционной фразе. «В массе сознательных рабочих дело обстоит иначе», - с гордостью прибавлял вожак немецкого пролетариата. Он имел право прибавить это. Сознательные немецкие рабочие, действительно, хорошо понимают конечную цель своей борьбы, равно как и средства к ее достижению. Но самое это обстоятельство представляет собою новый, никогда небывалый факт. «С тех пор, как свершаются революции во всемирной истории, никогда еще не было такого народного движения, — говорит Бебель, — великая масса участников которого была бы так просвещена, так осведомлена, так хорошо знала бы сущность государства и общества и законы, ими управляющие, как это знают участники современного социалистического движения. Это единственное в мире явление». Освободительное движение рабочего класса было бы самым революционным изо всех происходивших в истории движений даже и в том случае, если бы оно протекало самым мирным образом. Оно все-таки привело бы к такому коренному переустройству общества какого еще не знала история. Последователей научного социализма, учеников Маркса и Энгельса часто обвиняли в том, что они проповедовали фатализм. Но ведь Бебель был один из самых убежденных и самых последовательных марксистов а между тем в его взглядах нельзя было найти ни одного атома фатализма. Тот совсем не похож на фаталиста, кто больше всего ценит в современном рабочем движении сознательность его участников. Сознательность личности — высший признак ее развития. А фаталист не заботится о развитии личности. Не сознание определяет собой бытие, а бытие определяет собою сознание. Это так. Но из этого отнюдь не следует, что сознанию нет теста в историческом движении человечества. Будучи определено бытием, сознание, с своей стороны, влияет на дальнейшее развитие бытия. И когда речь заходит о таком перевороте в общественном бытии, который на языке науки называется устранением капиталистических отношений производства, тогда становится как нельзя более ясным, что он предполагает чрезвычайно высокую степень сознательности производителей. Бебель превосходно понимал это. Оттого и радовала его сознательность германского пролетариата. Но если это так, то перед нами является новая черта его тактики. Хорошо было в его глазах все то, что было целесообразно, а целесообразно было все то, что содействовало развитию самосознания рабочего класса. Поэтому, обсуждая целесообразность данного тактического приема, Бебель раньше всего спрашивал себя, как повлияет он на указанное 259 самосознание: если он ускорит его развитие, то он хорош; если он замедлит его, то он дурен. Фейербах говорил когда-то: «что такое теория? что такое практика? Теория — то, что остается только в моей голове; практика — то, что из моей головы переходит в головы ближних». Самым практичным делом нашего времени является именно содействие переходу освободительных идей из «моей» головы в головы тех «моих» ближних, которые по самым условиям своего бытия не могут не приняться за их проведение в общественную жизнь. Это наиболее практичное дело есть в то же время и величайшая политическая мудрость. Бебель неизменно следовал ее указаниям. Для него даже верный политический принцип, т. е. такой принцип, который служил верным теоретическим выражением существующей в действительности тенденции общественного развития, — даже он в его глазах приобретал наибольшую ценность тогда, когда начинал проникать в сознание рабочей массы. Ввиду этого становится понятным, что людям, не сумевшим отделаться от утопического образа мыслей, Бебель не мог не казаться подчас очень умеренным. Взять хоть вопрос о массовой стачке. У Бебеля были зоркие глаза. Он ясно видел, по крайней мере, в последние годы своей жизни, что в Германии близится такое время, когда массовая стачка может оказаться совершенно неизбежной для пролетариата. И то, что видел, он высказал в своем докладе Иенскому партийному съезду. Но разговоры о массовой стачке вызвали тревогу в профессиональных союзах, как сказано выше, поглощенных тогда вопросами своей организации. И вот, в следующем году, в своем докладе партийному съезду в Маннгейме, Бебель старается успокоить эти союзы. Он поясняет, что резолюция, принятая в Иене, отнюдь не хочет побудить рабочих к немедленному массовому прекращению работы, а, напротив, рекомендует им предварительную работу организации своих сил. Те маленькие утописты, мнившие себе большими радикалами, которые поняли иенскую резолюцию именно как непосредственное приглашение рабочей массы к стачке, были очень недовольны и очень смущены тем, что во время своего маннгеймского доклада Бебель обращался, — как сказал один из них, — «главным образом, направо». Мне случилось быть на этом съезде, и я тогда же сказал порицателям Бебеля: «Вы были бы правы, если бы могли указать средство сделать массовую стачку без участия в ней организованной в профессиональные союзы рабочей массы». Такого средства мне не указали, да, разумеется, и не в состоянии были указать. Я уехал из Маннгейма в том твердом убеждении, что настоящий радикализм тогда, как и прежде, был представлен 260
именно Бебелем и его ближайшими единомышленниками. Пока рабочая масса еще не освоилась с данным, хотя бы и превосходным, тактическим приемом, истинный радикализм заключается совсем не в том, чтобы навязывать ей этот прием, а в том, чтобы, нимало не скрывая от нее своего взгляда на него, подготовить ее к его усвоению. V Сознательный пролетариат непременно должен организовать свои силы. Он организует их в двух областях: в области непосредственной экономической борьбы с предпринимателями (профессиональные союзы) и в области борьбы политической (рабочая партия). Вопрос об отношении профессиональных союзов рабочих к рабочей партии издавна играл и до сих пор продолжает играть немалую роль в социал-демократической литературе. Приходилось высказываться о нем и Бебелю. Уже в 1872 г., в ожидании предстоявшего тогда съезда профессиональных союзов в Эрфурте, он поместил в № 46 социал-демократической газеты «Volksstaat» статью, до сих пор заслуживающую внимания, в особенности русских читателей. Бебель писал в ней: «Нельзя отрицать, что организованное профессиональное движение в Германии порядочно отстало. Этому немало способствует разделение рабочего класса на различные фракции и ожесточенная взаимная борьба. Худо уже то, что рабочие выступают друг против друга в различных социально-политических организациях, но еще хуже, если, — что неизбежно бывает в таких случаях, — рабочие одной и той же отрасли, даже одной и той же фабрики или мастерской, разделены на два или три лагеря и враждуют друг с другом». Бебель проповедовал единство профессиональных союзов. Он тем более настаивал на их единстве, чем больше значения придавал он профессиональным организациям рабочих. Он говорил: «В профессиональных союзах заключается будущее рабочего движение. В этих союзах массы доходят до классового самосознания, учатся вести борьбу с капиталом; такие союзы естественным путем, без всякого внешнего воздействия, превращают рабочих в социалистов». Это очень много. Но это еще не все. Научившись дорожить единством в своих профессиональных союзах, рабочие станут стремиться к нему и в своей политической организации. (Не забудьте, что эту свою статью Бебель писал в то время, когда в германской социал-демократии происходила ожесточенная борьба лассальянцев с эйзенахцами.) «В профессиональных союзах заключается средство устранить существующий 261 ныне раскол среди рабочих, — говорил Бебель. — Когда, наконец, рабочие убедятся в необходимости профессиональных организаций, они вскоре увидят, что политическому науськиванию уже не будет места; потребность в объединении и соглашении вскоре возрастет и без труда победит сопротивление тех элементов, которые лично заинтересованы в этом науськивании» 1). После объединения германской социал-демократии Бебель не переставал оттенять необходимость единства профессиональных организаций. В мае 1900 г. он прочитал в берлинском доме профессиональных союзов доклад, из которого я заимствую здесь следующие места. Бебель говорил своим слушателям-рабочим: «На фабрике или вообще в промышленном предприятии работают рабочие с различными религиозными и политическими убеждениями, а часто и различных национальностей; поэтому профессиональный союз должен принимать в свои члены рабочих без различия их религиозных и политических взглядов, а равно и их национального происхождения. Слияние всех без исключения сотоварищей по профессии в одну организацию должно быть первой заповедью его политики; нарушая этот принцип, он не может выполнить своих задач или может их выполнить только в недостаточной мере». Из этого следует, что профессиональные союзы не должны находиться в организационной связи с каким-нибудь религиозным обществом или с политической партией. Дверь профессионального союза должна быть открыта для рабочего совершенно независимо от того, к какой партии он принадлежит. «Профессиональный союз не имеет никакого права спрашивать его об его политических убеждениях или предписывать ему, к какой партии он должен принадлежать вне профессионального союза. Если профессиональные союзы сумеют обеспечить ему необходимую степень взаимной терпимости, то будущее сулит нам процветание и успехи». Так думал Бебель. Его упрекали в том, что он рекомендует нейтральность профессиональных союзов. Но нейтральность нейтральности 1  ) Я совсем не расположен к полемике в этой статье, посвященной памяти Бебеля; но я считаю позволительным сделать следующее замечание pro domo sua. Весной 1905 г. я, ввиду наших тогдашних расколов, писал, что только дальнейший ход рабочего движения поло кит им конец, и что наше будущее — в (начинавших тогда возникать) открытых рабочих союзах. Из этого один глубокомысленный публицист сделал тот вывод, что я восставал тогда против партии. Но разве восставал когда-нибудь против партии Бебель, утверждавший, как мы сейчас видели, что будущее рабочего движения — в профессиональных союзах? Что поделаешь! Не все публицисты одинаково догадливы.
262
рознь. Та нейтральность, которую отстаивал Бебель, вовсе не исключала классовой борьбы пролетариата. Напротив. Бебель прямо говорил: «Я утверждаю, что партийная политика и религиозные вопросы должны быть чужды профессиональным союзам; но я утверждаю также, что они тем шире и тем энергичнее должны проводить рабочую политику-политику классовой борьбы». Это требует пояснения. Постараюсь сделать его словами самого Бебеля. Профессиональная организация ставит государству целый ряд требований, которых она не может добиться своими собственными силами: требование свободы союзов, собраний и стачек; страхование рабочих на случай старости, болезни, несчастных случаев, неспособности к труду; охрана производителей в процессе производства и т. д. «Словом, все те социальные и экономические условия, которыми затрагиваются интересы значительного числа или всех рабочих, подлежат обсуждению профессионального союза, как рабочей организации, в прессе и на собраниях. Надо согласиться, что это — широкая область политической деятельности, а что все упомянутые вопросы будут обсуждаться только с классовой точки зрения рабочего, тому порука заключается в самом профессиональном союзе. Профессиональные союзы, и особенно профессиональная печать, должны посвящать этим вопросам тем большее внимание, что, оставаясь на почве самопомощи, нет никакой возможности внести в эту область какие-либо изменения и улучшения. Поэтому политическая деятельность в пределах намеченных здесь задач есть обязанность профессиональных союзов. Такое отношение Бебеля к профессиональным союзам тоже огорчало некото-рых его близких товарищей, и они даже печатно спорили с ним по этому поводу. Но Бебель и тут оставался верен себе. Выше я сказал, что о« всегда держался правила не навязывать рабочей массе те или другие желательные для него тактические приемы, а подготовлять ее к их усвоению. Взгляд Бебеля на отношение профессиональных союзов к партии явился лишь обобщением этого золотого правила: профессиональный союз не навязывает социализма рабочим, а так ведет свое дело, что социалистами делаются даже такие рабочие, которые вошли в него, будучи пропитаны буржуазными предрассудками. Субъективная логика рабочего не может не подчиниться объективной логике его положения. Не сознание определяет собою бытие, а бытие определяет собой сознание. Если Бебель никогда не забывал об этом в своих стараниях повлиять на рабочую массу, то это происходило, может быть, и оттого, что он слишком хорошо помнил историю своего 263
В своем докладе Иенскому партийному съезду о массовой стачке он еще раз коснулся своего понимания нейтральности профессиональных союзов. Он заявил там, что проповедует не то, что союзы должны быть нейтральными по отношению к политическим вопросам, а то, что они не должны смотреть на себя, как на придаток к какой-нибудь политической партии, так как им следует принимать в свою среду всех рабочих независимо от их политического образа мыслей. При этом он прибавил, что берется так редактировать в течение целого года печатный орган того или другого профессионального союза, чтобы, ни разу не произнося слова: «социал-демократия», обратить своих читателей в социал-демократов. Эти слова очень характерны для агитационных приемов Бебеля. Не мешает заметить, что взгляд Бебеля на отношение профессиональных союзов к партии был также и взглядом Маркса. В своем разговоре с группой рабочих, принадлежавших ко Всеобщему немецкому союзу металлистов, Маркс сказал: «Профессиональные союзы никогда не должны быть связаны с каким-нибудь политическим союзом или находиться в зависимости от них, если хотят выполнить свою задачу. Поставить их в такую зависимость — значит нанести им смертельный удар», и т. д. 1). Пора кончать, хотя я далеко еще не исчерпал всего того, что можно и что следовало бы сказать о Бебеле. Я излагал его взгляды, не распространяясь об его личности. Чернышевский написал когда-то, приступая к характеристике Белинского, что есть такая степень уважения к человеку, когда уже не хочется хвалить его именно потому, что никакие похвалы не выразят всей полноты нашего чувства. То же самое испытал я, садясь за статью о Бебеле. Мое уважение к этому замечательному человеку так велико, что я не могу хвалить его. Скажу только 1 ) Разговор этот Маркс вел с рабочими, находясь проездом в Ганновере. Один из его собеседников воспроизвел этот разговор в газете «Volksstaat» 1869 г. Рукописный отчет о нем был, по-видимому, прежде напечатания показан Марксу, обещавшему, в случае надобности, подтвердить его правильность (см. об этом в книге Августа Брингмапа: «Geschichte der deutchen Zimmerer-Bewegung». Stuttgart 1903, T. I, S. 364 — 365). Разговор Маркса с металлистами приведен в книге г. Тотомианца «Формы рабочего движения».
264
одно: по мнению Бебеля, нынешняя сознательность рабочей массы в передовых странах культурного мира представляет собой нечто небывалое в истории. К этому можно прибавить, что еще никогда, ни в одну историческую эпоху, трудящаяся масса не выдвигала из своей среды таких замечательных борцов, каким был Август Бебель. Тот факт, что германский пролетариат оказался в состоянии поставить на защиту своих интересов такого борца, служит одним из самых ярких свидетельств его политической зрелости. Недаром рабочие всех других стран видят в этом пролетариате своего гегемона. Предисловие к брошюре Фр. Энгельса: Крестьянский вопрос во Франции и Германии Предлагаемая вниманию читателя работа Энгельса, как и все произведения этого автора, не нуждается ни в каких рекомендациях. Но полезно будет сделать по ее поводу несколько предварительных замечаний. По-немецки она была напечатана в № 10 «Neue Zeit» за 1894 год. Со времени ее появления в разных капиталистических странах вышло довольно много официальных и неофициальных исследований о положении крестьянства. Ввиду этого иной читатель может, пожалуй, предположить, что она устарела. Но такое предположение было бы ошибочно. Новые исследования, пролившие немало нового света на аграрный вопрос, в общем вполне подтвердили взгляд Энгельса на положение мелкого крестьянина при господстве капитализма. Правда, вероятные социальные последствия этого положения представлялись нашему учителю, по-видимому, не совсем такими, какими они кажутся теперь нам. Он с уверенностью говорил о том, что мелкая крестьянская собственность осуждена на исчезновение. Но факты, обнаруженные новыми исследованиями, показали, что под влиянием очень многих и очень сложных причин, — а главным образом под влиянием так называемого сельскохозяйственного кризиса, — процесс исчезновения мелкой крестьянской собственности местами (например, во Франции) становится очень медленным, а местами (например, в Германии) и совсем прекращается. Защитникам капитализма и поющим с их голоса «ревизионистам» это бесспорное обстоятельство подало, как известно, повод утверждать, что «Марксова догма» была опровергнута жизнью, по крайней мере, в ее отношении к земледелию. Мы не можем входить здесь в подробный разбор этого мнения и потому отсылаем читателя к сочинениям: Каутского (Die Agrarfrage, Stuttgart, 1899), Вандервельда (La propriété foncière en Belgique, Paris 1900); L'exode rural, Paris 1903; Essais sur la question 266 agraire en Belgique, Paris 1903), Саймонса (The american farmer, Chicago 1902), Кживицкого (Kwestia Rolna, Warszawa 1903) и, наконец, к нашей «Заре», где было напечатано несколько критических статей и библиографических заметок, посвященных новейшей литературе по аграрному вопросу. Мы скажем здесь лишь следующее. Во-первых, замедление и, — как частный случай замедления, — остановка процесса исчезновения мелкой крестьянской собственности есть следствие таких явлений общественно-экономической жизни, которые сами как нельзя лучше и как нельзя больше подтверждают справедливость Марксова учения о развитии капиталистического общества. Поэтому как нельзя более странно считать его доводом против этого учения. Шар, наполненный водородом, поднимается вверх, а не падает на землю. Это — факт. Но что он означает? То ли, что на этот шар не распространяется действие закона тяготения? Наоборот: только его действием и может быть объяснено движение шара. Вот то же и с мелкой крестьянской собственностью Ее судьба только тогда и станет понятной, когда мы примем во внимание рост капитализма, в свою очередь лучше всего объясняемый именно с помощью учения Маркса. Значит, говоря вообще, защитникам капитализма и идущим у них на пристяжке «ревизионистам» ликовать все-таки нечего: учение Маркса в общем остается нимало не поколебленным. Но это еще не все. Даже и в том, что касается собственно аграрных отношений, судьба мелкого крестьянского землевладения колеблет учение Маркса несравненно меньше, чем это делают люди, во что бы то ни стало желающие объявить его поколебленным. жүктеу/скачать 2.08 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|