Доклад Комитета по правам человека Том I 105-я сессия

179. В деле № 1548/2007 (Холодова против Российской Федерации) автор утверждала, что власти государства-участника не провели эффективного и своевременного расследования с целью установления точных обстоятельств гибели ее сына и привлечения к ответственности виновных. Ее сын был журналистом, который погиб в результате взрыва спрятанной в портфеле мины в редакции газеты, сотрудником которой он являлся. Комитет пришел к выводу о том, что в демократическом государстве, где должен превалировать принцип верховенства закона, военная юрисдикция в уголовных делах должна иметь ограничительный и исключительный характер. В этой связи Комитет сослался на принцип 9 проекта принципов отправления правосудия военными трибуналами, который гласит: "при любых обстоятельствах компетенция военных судов должна уступать место компетенции обычных судов при расследовании дел о серьезных нарушениях прав человека, таких как внесудебные казни, насильственные исчезновения, пытки, и при уголовном преследовании и осуждении лиц, совершивших эти преступления". В настоящем деле, несмотря на тот факт, что пятеро из шести обвиняемых, представших перед Московским окружным военным судом, были военнослужащими, очевиден и не вызывает сомнения тот факт, что они выступали не в официальном качестве. Государство-участник не попыталось пояснить, помимо приведения цитаты из закона, по каким причинам именно военный суд был сочтен приемлемым органом для рассмотрения дела в отношении военнослужащих, обвиняемых в совершении этого тяжкого преступления. Соответственно, право автора на возмещение вреда ей лично и от имени ее сына было серьезно нарушено. Следовательно, Комитет сделал вывод о нарушении прав автора, предусмотренных пунктом 3 а) статьи 2, рассматриваемого совместно с пунктом 1 статьи 6 Пакта.

181. Факты нарушения пункта 3 статьи 2, рассматриваемого совместно с другими положениями Пакта, были также установлены в делах, связанных с насильственными исчезновениями, № 1753/2008 (Гезу против Алжира), № 1779/2008 (Мезин против Алжира), № 1791/2008 (Буджеме против Алжира), № 1804/2008 (Иль Хвильди против Ливии), № 1805/2008 (Бенали против Ливии), № 1806/2008 (Саадун против Алжира), № 1807/2008 (Мешани против Алжира) и № 1913/2009 (Абушаала против Ливии).

182. В деле № 1303/2004 (Чити против Замбии) автор утверждала, что в течение девяти дней ее мужа подвергали пыткам в штаб-квартире полиции в Лусаке после его ареста 28 октября 1997 года; что в результате пыток он был переведен в военный госпиталь, где у него была обнаружена перфорация барабанной перепонки; что во время пребывания в заключении у ее мужа был обнаружен рак простаты, однако он не имел возможности получать назначенные лекарства; что тюрьма, где он отбывал свой срок, не обеспечила его этими лекарствами и что ему также не было обеспечено высокобелковое питание, рекомендованное для замедления распространения рака; что, несмотря на наличие у него ВИЧ-инфекции, его содержали в негуманных условиях, он был лишен надлежащего питания и чистой окружающей среды, что привело к его преждевременной смерти. Комитет отметил, что, учитывая обнаруженный у него рак и позитивную реакцию на ВИЧ, отказ в предоставлении необходимых лекарств, а также пытки и негуманные условия содержания под стражей, которым он был подвергнут, это утверждение представляется правдоподобным. Он отметил также, что государство-участник ограничилось лишь отрицанием установленной автором причинно-следственной связи между условиями содержания ее мужа и его смертью, не представив дополнительных разъяснений. В отсутствие опровержения со стороны государства-участника Комитет пришел к заключению о том, что государство-участник не обеспечило защиты жизни г-на Чити в нарушение статьи 6 Пакта.

183. В деле № 1753/2008 (Гезу против Алжира) Комитет отметил, что, по словам авторов, жертва была арестована 6 мая 1996 года и в последний раз его видели его жена и ее сестра в центре подготовки сотрудников полиции в Шатонеф спустя 35 дней после его ареста и что прокурор суда в Будуау признал тот факт, что жертва была арестована сотрудниками службы безопасности и доставлена в комиссариат Алжира. Несмотря на многократные запросы со стороны семьи, алжирские власти так и не предоставили информацию о судьбе жертвы. Государство-участник признало свою причастность к аресту жертвы, однако оказалось не в состоянии пояснить, что именно с ней случилось после этого. Комитет напомнил о том, что в случаях, связанных с насильственным исчезновением, лишение свободы, сопровождаемое отказом признать этот факт или сокрытием информации о судьбе или местонахождении исчезнувших лиц, лишает таких лиц защиты закона и создает для их жизни серьезную и постоянную опасность, за что государство несет ответственность. В данном случае Комитет отметил, что государство-участник не предоставило никаких доказательств того, что оно выполнило свое обязательство по защите жизни жертвы. Соответственно, Комитет пришел к заключению о том, что государство-участник не выполнило свое обязательство по защите жизни жертвы в нарушение пункта 1 статьи 6 Пакта. Аналогичный вывод был сделан в делах № 1791/2008 (Буджеме против Алжира) и № 1779/2008 (Мезин против Алжира).

184. В деле № 1804/2008 (Иль Хвильди против Ливии) Комитет отметил, что брат автора дважды содержался под стражей властями государства-участника в течение длительных периодов времени в неизвестном для его семьи месте и без связи с внешним миром. Комитет напомнил о том, что в случаях насильственного исчезновения лишение свободы, сопровождаемое отказом признать этот факт или сокрытием информации о судьбе или местонахождении исчезнувших лиц, ставит таких лиц вне защиты закона и постоянно подвергает их жизнь серьезной опасности, за что государство-участник несет ответственность. В данном случае государство-участник не представило никаких доказательств, указывающих на то, что оно выполнило свое обязательство по защите жизни жертвы. Учитывая предыдущие дела, Комитет также сознает, что другие лица, содержавшиеся в условиях, аналогичных тем, которые пришлось испытать жертве, были обнаружены убитыми или не были найдены живыми. Соответственно, Комитет сделал вывод о том, что государство-участник не выполнило свое обязательство по защите жизни жертвы в нарушение пункта 1 статьи 6 Пакта. Комитет сделал аналогичный выводы в делах № 1805/2008 (Бенали против Ливии) и № 1913/2009 (Абушаала против Ливии).

185. В деле № 2120/2011 (Ковалева и др. против Беларуси) Комитет напомнил о своей практике, согласно которой вынесение смертного приговора по окончании судебного разбирательства, в котором не были соблюдены положения статьи 14 Пакта, представляет собой нарушение статьи 6 Пакта. В свете выводов Комитета о нарушении пунктов 1, 2, 3 b) и g) и 5 статьи 14 Пакта Комитет пришел к выводу о том, что при вынесении г-ну Ковалеву окончательного смертного приговора не были соблюдены требования статьи 14 и что в результате этого была нарушена статья 6 Пакта.

с) Право не подвергаться пыткам или другим жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения и наказания (статья 7 Пакта)

186. В деле № 1303/2004 (Чити против Замбии) Комитет пришел к выводу о том, что пытки, которым был подвергнут муж автора, плохие условия его содержания под стражей без надлежащего доступа к медицинской помощи, лишения и страдания, которые он испытывал в течение семи лет, прежде чем был отменен его смертный приговор, а также отсутствие оперативного, тщательного и беспристрастного расследования фактов представляют собой нарушение статьи 7, рассматриваемые отдельно или в совокупности с пунктом 3 статьи 2 Пакта. Кроме того, терзания и душевные страдания, причиненные арестом, сообщениями о пытках, плохими условиями содержания мужа автора и выселением из их дома представляют собой нарушение статьи 7 в отношении автора сообщения и его семьи.

187. В деле № 1558/2007 (Катсарис против Греции), в котором автор сообщения, являющийся по происхождению этническим рома, жаловался на жестокое обращение со стороны полиции, Комитет пришел к выводу о том, что государство-участник не выполнило свою обязанность по проведению оперативного, тщательного и беспристрастного расследования претензий автора и констатировало нарушение пункта 3 статьи 2, рассматриваемого совместно со статьей 7; а также пункта 1 статьи 2 и статьи 26 Пакта. Комитет принял это решение с учетом множественных, необъясненных и серьезных недостатков предварительных расследований, включая: а) тот факт, что жалоба автора была проигнорирована прокурором первой инстанции; b) отсутствие какого-либо судебно-медицинского обследования; с) расхождения в сведениях о сотрудниках, производивших арест, вызывающие сомнение относительно тщательности и беспристрастности расследований; d) предполагаемое использование дискриминационных выражений следственными органами, касавшихся автора сообщения и его образа жизни; и е) продолжительность предварительных расследований.

188. В деле № 1821/2008 (Вайс против Австрии) автор утверждал, что его выдача из Австрии в Соединенные Штаты Америки, где ему угрожает реальная опасность пожизненного лишения свободы без возможности условно-досрочного освобождения за совершение имущественного преступления, представляет собой бесчеловечное и унижающее достоинство обращение и наказание согласно статье 7 Пакта. Комитет отметил, что в своем решении от 8 мая 2002 года австрийский Земельный суд высшей инстанции выразил мнение о том, что, хотя практика Европейского суда по правам человека свидетельствует о том, что выдача в страну, в которой какому-либо лицу грозит пожизненное лишение свободы, может поднимать вопросы по статье 3 Европейской Конвенции о правах человека, Суд ни разу не приходил к заключению о том, что само по себе пожизненное лишение свободы без возможности условно-досрочного освобождения является нарушением статьи 3 Конвенции; статья 3 Конвенции является аналогичной статье 7 Пакта. Комитет отметил также, что в связи с делом автора австрийский суд основывал свое решение на том, что его выдача в Соединенные Штаты Америки не будет представлять собой жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, на толковании полученных от Министерства юстиции Соединенных Штатов Америки заверений в том, что автор располагает различными возможностями для обжалования своего приговора. Признавая, что депортация какого-либо лица в страну, в которой это лицо будет отбывать наказание, которым для всех практических целей является пожизненное лишение свободы без возможности условно-досрочного освобождения, как, например, в случае приговора, вынесенного в отношении автора, может поднимать вопросы по статье 7 Пакта с учетом целей наказания, закрепленных в пункте 3 статьи 10 Пакта, Комитет выразил мнение о том, что решение государства-участника выдать автора Соединенным Штатам Америки должно оцениваться с учетом правовых положений, действовавших в то время, когда предполагаемое нарушение имело место. В этом отношении информация, представленная Комитету обеими сторонами, как представляется, указывала на то, что государство-участник основывало свое решение о выдаче автора на тщательном изучении утверждений автора австрийским Земельным судом высшей инстанции с учетом обстоятельств данного дела и применимого в то время права. Соответственно, Комитет пришел к выводу о том, что выдача автора государством-участником не нарушила его права, предусмотренные статьей 7 Пакта.

189. В деле № 1912/2009 (Тураисами против Канады) автор сообщения, являющийся этническим тамилом из северной части Шри-Ланки, которому было отказано в убежище в Канаде, утверждал, что он неоднократно подвергался задержанию и пыткам со стороны военнослужащих шри-ланкийской армии, о чем свидетельствуют шрамы на его груди, и что в случае возвращения ему угрожает реальная опасность подвергнуться обращению, противоречащему положениям статьи 7 Пакта. Комитет напомнил о своем замечании общего порядка № 31, в котором он ссылается на обязательство государств-участников не экстрадировать, не депортировать, не высылать и не выдворять каким-либо иным образом то или иное лицо со своей территории, когда имеются серьезные основания полагать, что существует реальная опасность причинения невозместимого вреда. Комитет также напомнил о том, что, в целом, именно органам государств − участников Пакта надлежит рассматривать или оценивать факты и доказательства с целью определения вероятности существования такой опасности. Однако с учетом обстоятельств данного дела Комитет пришел к выводу о том, что государство-участник придало недостаточное значение утверждениям автора относительно реальной опасности подвергнуться пыткам в случае его высылки в страну происхождения, учитывая высокую степень распространенности пыток в Шри-Ланке. Несмотря на предположение государства-участника о том, что автор не обосновал свое утверждение относительно применения к нему пыток военнослужащими после 1989 года, автор ссылался на наличие шрамов на груди как на доказательство недавних пыток. Этого физического доказательства должно было быть достаточно для того, чтобы власти государства-участника распорядились о проведении независимой экспертизы с целью определения возможных причин появления этих шрамов и их давности. Государство-участник не обеспечило привлечения экспертов для определения причин и давности шрамов, обнаруженных на груди автора, и обосновало свое решение об отклонении ходатайства автора об убежище лишь несоответствиями, которые не имеют решающего значения в связи с общим утверждением относительно опасности, которой подвергается автор в качестве этнического тамила из северной части Шри-Ланки. Соответственно, исходя из представленных ему материалов, Комитет сделал вывод о том, что утверждениям автора о пытках и реальной опасности, которой он мог бы подвергнуться в случае высылки, с учетом достоверных сведений о распространенности пыток в Шри-Ланке, было уделено недостаточное внимание. Признавая полномочия иммиграционных властей по оценке имеющихся у них доказательств, Комитет выразил мнение о том, что в данном случае необходим более тщательный анализ. Поэтому Комитет пришел к выводу о том, что решение о высылке автора представляло бы собой нарушение статьи 7 Пакта в случае приведения его в исполнение.

190. В деле № 1957/2010 (Линь против Австралии), касающемся возвращения автора, являющегося последователем Фалуньгуна, в Китай, принимая во внимание сообщения о серьезных нарушениях в Китае прав человека лиц, являющихся последователями Фалуньгуна, Комитет, тем не менее, пришел к выводу о том, что представленная ему информация не свидетельствует о том, что в случае возвращения в Китай автору будет угрожать реальная опасность подвергнуться обращению, противоречащему статье 7 Пакта.

191. В деле № 2120/2011 (Ковалева и др. против Беларуси) Комитет отметил заявление авторов о том, что они сами являются жертвами нарушения статьи 7 Пакта в связи с испытанными ими серьезными душевными страданиями и психологическим стрессом в результате отказа властей сообщить какую-либо информацию о положении и местонахождении их сына и брата, г-на Ковалева, с 13 марта 2012 года (даты отклонения его ходатайства о помиловании) до 17 марта 2012 года (когда им сообщили о приведении в исполнение смертного приговора), а также в результате отказа властей сообщить им заранее о дате, времени и месте казни, передать тело для захоронения и сообщить место захоронения. Государство-участник не опровергло эти утверждения. Комитет отметил, что согласно действующему законодательству семье приговоренного к смертной казни не сообщается заранее дата приведения в исполнение смертного приговора, тело ей не передается и о месте захоронения казненного не сообщается. Комитет с пониманием отнесся к постоянным страданиям и психическому стрессу, которые испытали авторы, будучи матерью и сестрой приговоренного к смертной казни, находясь в полном неведении относительно обстоятельств, которые привели к его казни, а также места его захоронения. Сохранение полной секретности относительно даты казни и места захоронения, а также отказ от передачи тела для захоронения в соответствии с религиозными верованиями и обрядами семьи казненного представляют собой запугивание и наказание этой семьи путем намеренного удержания их в состоянии неопределенности и душевных страданий. В этой связи Комитет пришел к выводу о том, что эти элементы в их совокупности и постоянный последующий отказ государства-участника сообщить авторам место захоронения г-на Ковалева равносильны бесчеловечному обращению с авторами в нарушение статьи 7 Пакта.

192. В деле № 1945/2010 (Ачабал против Испании) автор утверждала, что ее подвергали пыткам в период содержания под стражей без связи с внешним миром с 7 по 9 июня 1996 года, в течение которого она не имела право пользоваться услугами адвоката по своему выбору или поддерживать связь с семьей. Комитет принял к сведению представленное автором подробное и правдоподобное описание событий, связанных с ее арестом и содержанием под стражей, а также предоставленные ею медицинские справки, в частности заключения обследовавших ее психиатров, которые обнаружили у нее хронический посттравматический стресс. Комитет пришел к выводу о том, что закрытие дела на этапе его рассмотрения, которое не позволило провести судебное разбирательство (juicio oral), не соответствовало тем требованиям и степени тщательности, которые следует применять ко всем сообщениям, касающимся актов пыток, и что одни лишь расследования, проведенные на этапе дознания, являлись недостаточными для изучения фактов с той доскональностью, которая требуются с учетом болезненного состояния автора и заключений врачей, которые осматривали ее и ставили диагноз. Учитывая сложность доказывания существования пыток и жестокого обращения, в тех случаях, когда они не оставляют следов на теле, как в случае автора, расследование таких актов должно быть исчерпывающим. Кроме того, любой психический или психологический ущерб, причиненный лицу в период содержания под стражей − и, в особенности, в условиях содержания без связи с внешним миром, − вызывает серьезную фактическую презумпцию, поскольку бремя доказывания не должно лежать на предполагаемой жертве. С учетом этих обстоятельств Комитет пришел к выводу о том, что проведенное национальными судами расследование являлось недостаточным для гарантирования автору ее права на эффективное средство правовой защиты и что имеющиеся в его распоряжении факты свидетельствуют о нарушении статьи 7, рассматриваемой в отдельности и совместно с пунктом 3 статьи 2 Пакта.

193. В число других сообщений, в которых Комитет обнаружил нарушения статьи 7, входят дела № 1753/2008 (Гезу против Алжира), № 1779/2008 (Мезин против Алжира), № 1791/2008 (Буджеме против Алжира), № 1804/2008 (Иль Хвилди против Ливии), № 1805/2008 (Бенали против Ливии), № 1806/2008 (Саадун против Алжира), № 1807/2008 (Мешани против Алжира), № 1913/2009 (Абушаала против Ливии) и № 1863/2009 (Махарджан против Непала).

d) Свобода и личная неприкосновенность (статья 9 Пакта)

194. В деле № 2120/2011 (Ковалева и др. против Беларуси) Комитет напомнил о том, что, хотя значение термина "в срочном порядке" в соответствии с пунктом 3 статьи 9 должно определяться в каждом конкретном случае отдельно, согласно замечанию общего порядка № 8 (1982) о праве на свободу и личную неприкосновенность и практике Комитета задержка должна составлять максимум несколько дней. В этой связи Комитет сделал вывод о том, что задержка сроком в пять месяцев в доставлении жертвы к судье несовместима с требованием срочности, которое предусмотрено в пункте 3 статьи 9.

195. В деле № 1940/2010 (Седеньо против Боливарианской Республики Венесуэла) Комитет напомнил о том, что содержание под стражей до судебного разбирательства должно быть исключительной мерой и срок его должен быть как можно более коротким. Кроме того, досудебное содержание под стражей должно быть не только законным, но и разумным и необходимым во всех обстоятельствах, например, чтобы предотвратить побег, манипуляции с доказательной базой или повторное совершение преступления. В свете представленной информации Комитет пришел к выводу о том, что государство-участник не привело достаточных оснований, за исключением простого предположения о том, что автор попытается сбежать, для обоснования первоначального срока досудебного содержания под стражей автора или его последующего продления; оно также не объяснило, почему не могли быть приняты другие меры для предотвращения возможного побега и почему решение о продлении срока досудебного содержания под стражей было принято спустя месяцы после истечения предусмотренного законом двухлетнего максимального срока досудебного содержания под стражей. Хотя следует признать, что в конечном итоге автор действительно бежал из страны, несмотря на новый ордер на его арест, выданный судом № 31, Комитет отметил, что его побег был спровоцирован нарушениями в производстве по делу. В связи с этим Комитет пришел к выводу о том, что досудебное содержание под стражей автора представляло собой нарушение статьи 9 Пакта.

196. В деле № 1804/2008 (Иль Хвильди против Ливии) жертва была дважды арестована представителями государства без предъявления ордера на арест и в каждом из случаев содержалась под стражей без связи с внешним миром: в первом случае − в течение пяти лет и во втором случае − в течение 20 месяцев, при этом задержанный не имел доступа к адвокату, не был проинформирован о причинах его ареста и не представал перед судом. В течение этих периодов задержанный не имел возможности оспорить законность своего содержания под стражей или произвольный характер этой меры. В отсутствие каких-либо разъяснений от государства-участника Комитет сделал вывод о том, что эти факты представляют собой нарушение статьи 9 Пакта.

197. В число других сообщений, в которых Комитет обнаружил нарушение статьи 9, входят связанные с насильственными исчезновениями дела № 1753/2008 (Гезу против Алжира), № 1779/2008 (Мезин против Алжира), № 1791/2008 (Буджеме против Алжира), № 1805/2008 (Бенали против Ливии), № 1806/2008 (Саадун против Алжира), № 1807/2008 (Мешани против Алжира), № 1863/2009 (Махарджан против Непала) и № 1913/2009 (Абушаала против Ливии).

e) Право быть в срочном порядке доставленным судье (пункт 3 статьи 9 Пакта)

198. В деле № 1787/2008 (Ковш против Беларуси) Комитет напомнил о том, что досудебное содержание под стражей должно применяться в качестве исключительной меры и его срок должен быть как можно более коротким. Для обеспечения соблюдения этого ограничения статья 9 содержит требование о том, чтобы в отношении факта содержания под стражей оперативно осуществлялся судебный контроль. Оперативное применение процедуры судебного надзора также является важной гарантией для предупреждения опасности жестокого обращения с содержащимся под стражей лицом. Этот судебный контроль содержания под стражей должен быть автоматическим, и его проведение не должно зависеть от предварительного направления задержанным лицом соответствующего ходатайства. Отсчет периода для оценки оперативности начинается с момента ареста, а не с момента поступления задержанного лица в место содержания под стражей. Хотя значения содержащегося в пункте 3 статьи 9 понятия "в срочном порядке" должно определяться в каждом конкретном случае отдельно, задержки не должны превышать нескольких дней. В контексте рассмотрения докладов государств-участников, представленных в соответствии со статьей 40 Пакта, Комитет неоднократно рекомендовал обеспечить, чтобы срок содержания под стражей в полицейском участке, предшествующий доставке задержанного лица к судье, не превышал 48 часов. Любая более длительная задержка потребовала бы особого обоснования для обеспечения ее соответствия положению пункта 3 статьи 9 Пакта. В связи с рассматриваемым сообщением Комитет отметил, что государство-участник не представило разъяснений относительно необходимости содержания автора в камере предварительного заключения Управления внутренних дел в течение 61 и 72 часов без доставки ее к судье, кроме указания на тот факт, что она не обращалась ни с какими жалобами. Бездействие задержанного лица не является веским основанием для затягивания его доставки к судье. С учетом обстоятельств рассматриваемого сообщения Комитет сделал вывод о том, что случаи содержания под стражей автора представляли собой нарушение положений пункта 3 статьи 9 Пакта.

199. В деле № 1628/2007 (Павлюченков против Российской Федерации) Комитет отметил полученную от автора информацию относительно условий содержания в соответствующем учреждении, в котором он находился, в частности о том, что в этом учреждении не работала вентиляционная система, не обеспечивалось достаточное питание и надлежащие санитарно-гигиенические условия; что в течение всего времени он находился в камере и не имел возможности для прогулок на свежем воздухе; и что он был вынужден принимать пищу и пользоваться санитарным узлом, находясь в стесненных условиях, в одном помещении. Комитет отметил также, что государство-участник лишь сослалось на соответствие национальным нормам и не представило подробных пояснений в отношении условий содержания автора под стражей или мер, принятых государством-участником для рассмотрения тех условий и обеспечения необходимых средств правовой защиты. Соответственно, Комитет сделал вывод о том, что содержание автора в описанных условиях являлось нарушением его прав в соответствии с пунктом 1 статьи 10 Пакта. Нарушение статьи 10 было также обнаружено в деле № 1863/2009 (Махарджан против Непала).

200. В деле № 1753/2008 (Гезу против Алжира) Комитет вновь заявил, что лица, лишенные свободы, не должны испытывать иных лишений и тягот, помимо тех, которые являются результатом лишения свободы, и что они должны подвергаться гуманному обращению, обеспечивающему уважение их достоинства. С учетом тайного содержания под стражей жертвы и отсутствия информации со стороны государства-участника по этому вопросу Комитет сделал вывод о нарушении пункта 1 статьи 10 Пакта. Аналогичный вывод был сделан в связанных с насильственными исчезновениями делах № 1779/2008 (Мезин против Алжира), № 1791/2008 (Буджеме против Алжира), № 1807/2008 (Мешани против Алжира) и № 1913/2009 (Абушаала против Ливии).

g) Право на справедливое судебное разбирательство (статья 14 Пакта)

201. В деле № 1940/2010 (Седеньо против Боливарианской Республики Венесуэла) Комитет напомнил о том, что государства должны принимать конкретные меры, гарантирующие независимость судебной власти и защиту судей от любых форм политического вмешательства посредством установления четких процедур и объективных критериев назначения, выплаты вознаграждения, сохранения занимаемой должности, продвижения по службе, приостановления и прекращения полномочий членов судейского корпуса и применяемых по отношению к ним дисциплинарных санкций. Ситуация, при которой функции и компетенция судебных органов и органов исполнительной власти четко не разграничены или когда последние оказываются в состоянии контролировать или направлять деятельность первых, несовместима с понятием независимого суда. В рассматриваемом деле Комитет пришел к выводу о том, что арест судьи, осуществлявшей функции председателя в суде № 31, сразу же после издания ею постановления об освобождении автора из-под стражи, наряду с учетом временного характера судебных органов, рассматривавших дело автора, нарушил принцип независимости соответствующих судебных органов и положения пункта 1 статьи 14 Пакта.

202. В деле № 1804/2008 (Иль Хвильди против Ливии) Комитет отметил, что спустя почти 22 месяца после его второго ареста специальный трибунал приговорил автора к двум годам тюремного заключения. Хотя судья назначил ему адвоката, он не имел возможности встретиться с ним за пределами зала суда. Все слушания проводились в ходе закрытых заседаний, на которых не могли присутствовать даже близкие родственники. В отсутствие информации от государства-участника Комитет сделал вывод о том, что судебное разбирательство и приговор по делу жертвы в описанных выше обстоятельствах обнаруживают нарушения пунктов 1, 3 b) и 3 с) статьи 14 Пакта.

203. В деле № 1807/2008 (Мешани против Алжира) Комитет отметил, что процесс по делу жертвы был проведен в ее отсутствие и что автор был приговорен специальным судом Баб-эль-Уеда в результате несправедливого судебного разбирательства, на котором не присутствовали его родственники и в ходе которого его адвокат не имела возможности выступить от имени своего клиента, поскольку ей ни разу не позволили с ним встретиться. Комитет напомнил о своем замечании общего порядка № 32 по статье 14 Пакта, в котором он отметил, что судебные разбирательства, проводимые специальными судами, которые состоят из "безликих судей", зачастую характеризуются нарушениями не только потому, что обвиняемым не сообщается личность и статус таких судей, но и нередко по причине процессуальных нарушений. В этом деле жертва была приговорена к пожизненному заключению в ходе закрытого судебного разбирательства, на котором она не присутствовала, судом особой юрисдикции, состоящем из анонимных судей, который ни разу не заслушал обвиняемого, поскольку он был жертвой насильственного исчезновения с момента своего ареста годом ранее, при этом не было проведено никаких расследований с целью выяснения его судьбы. В этих обстоятельствах и при отсутствии информации от государства-участника Комитет пришел к выводу о том, что судебное разбирательство по делу жертвы и вынесенный ей приговор являлись несправедливыми по существу и представляли собой нарушение пункта 1 статьи 14 Пакта.

204. В деле № 1940/2010 (Седеньо против Боливарианской Республики Венесуэла) Комитет отметил, что после освобождения автора из-под стражи Президент Республики в своем выступлении, транслировавшемся по национальному радио и телевидению, назвал его "бандитом" и намекнул на то, что его освобождение было незаконно организовано его адвокатами и судьей, выполнявшим функции председателя суда № 31. Государство-участник не представило Комитету опровержений или объяснений данных заявлений Президента. Комитет напомнил о том, что государственные власти обязаны воздерживаться от предрешения исхода судебного разбирательства, например, воздерживаясь от публичных заявлений, в которых утверждается о виновности обвиняемого. Таким образом, в связи с отсутствием судебного приговора, устанавливающего уголовную ответственность автора, Комитет пришел к выводу о том, что прямое упоминание дела автора в выступлении Президента Республики и то, в какой форме оно было сделано, нарушило принцип презумпции невиновности.

205. В деле № 2120/2011 (Ковалева и др. против Беларуси) Комитет отметил утверждения автора о том, что несколько государственных должностных лиц выступили с публичными заявлениями о виновности г-на Ковалева до вынесения ему обвинительного приговора судом, а средства массовой информации публиковали для широкой общественности материалы предварительного следствия до начала рассмотрения этого дела судом. Кроме того, в ходе всего судебного процесса он содержался в клетке с металлическими прутьями, а в местных печатных изданиях публиковались фотографии, изображающие его в зале суда за металлической решеткой. Комитет напомнил о своей практике, которая отражена в его замечании общего порядка № 32, и сделал вывод о том, что при отсутствии какой-либо соответствующей информации от государства-участника презумпция невиновности г-на Ковалева, гарантированная в соответствии с пунктом 2 статьи 14 Пакта, была нарушена.

i) Право сноситься с защитником (пункт 3 b) статьи 14 Пакта)

206. В деле № 2120/2011 (Ковалева и др. против Беларуси) авторы утверждали, что в ходе предварительного следствия жертва встречалась со своим адвокатом лишь один раз, что не соблюдался конфиденциальный характер их встреч, что у них не было достаточного времени для подготовки защиты и что адвокату неоднократно отказывали во встрече со своим клиентом. При отсутствии какой-либо информации от государства-участника, опровергающей конкретные утверждения авторов, и какой-либо другой соответствующей информации в материалах дела Комитет сделал вывод о том, что имеющаяся у него информация свидетельствует о нарушении прав жертвы в соответствии с пунктом 3 b) статьи 14 Пакта.

207. В деле № 1940/2010 (Седеньо против Боливарианской Республики Венесуэла) Комитет напомнил о том, что разумные сроки проведения судебного разбирательства должны определяться обстоятельствами каждого дела с учетом сложности дела, поведения обвиняемого и того, каким образом дело разбиралось в административных и судебных органах. С учетом обстоятельств этого дела Комитет выразил мнение о том, что в своих замечаниях государство-участник не разъяснило достаточным образом то, каким образом задержки в разбирательстве могут быть обусловлены поведением автора или сложностью рассматриваемого дела. В связи с этим Комитет пришел к выводу о том, что производство по делу автора проводилось с неоправданными задержками.

208. В деле № 1303/2004 (Чити против Замбии) автор утверждала, что ее мужа доставили в полицейский участок, где его пытали в течение 9 дней и принуждали к даче письменных показаний, содержащих обвинения ряда политических деятелей в участии в государственном перевороте. Государство-участник не опровергло это утверждение. Комитет напомнил о своем замечании общего порядка № 32 по статье 14, в котором он отмечает, в частности, то, что внутреннее законодательство должно обеспечивать, чтобы показания или признания, полученные в нарушение статьи 7 Пакта, не рассматривались в качестве доказательств, за исключением тех случаев, когда такие материалы используются как доказательство того, что имели место пытки или иное обращение, запрещаемое данным положением, и в этих случаях обязанность доказывания того, что показания обвиняемых были даны ими по их собственной воле, ложится на государство. С учетом имеющейся у него информации Комитет пришел к выводу о нарушении пункта 3 g) статьи 14 Пакта.

209. В деле № 2120/2011 (Ковалева и др. против Беларуси) Комитет принял к сведению жалобы авторов в соответствии со статьей 7 и пунктом 3 g) статьи 14 Пакта на то, что на г-на Ковалева оказывалось физическое и психологическое давление с целью принуждения его к признанию своей вины, и на то, что, хотя он отказался от своих признательных показаний в ходе судебного процесса, его признание послужило основанием для вынесения ему обвинительного приговора. Верховный суд счел, что г-н Ковалев изменил свои показания с целью добиться смягчения своего наказания, заявив, что признания обвиняемого и другие доказательства были получены в строгом соответствии с уголовно-процессуальными нормами и поэтому могут быть приобщены к делу в качестве доказательств. Однако государство-участник не предоставило никакой информации, свидетельствующей о том, что оно проводило какое-либо расследование в связи с этими утверждениями. С учетом этих обстоятельств должное значение необходимо придавать жалобам авторов и Комитет пришел к выводу о том, что представленные ему факты свидетельствуют о нарушении прав г-на Ковалева, предусмотренных статьей 7 и пунктом 3 g) статьи 14 Пакта.

l) Право на то, чтобы осуждение и приговор были пересмотрены вышестоящей судебной инстанцией (пункт 5 статьи 14 Пакта)

210. В деле № 2120/2011 (Ковалева и др. против Беларуси) авторы утверждали, что право г-на Ковалева на пересмотр приговора и осуждения вышестоящей судебной инстанцией было нарушено по причине того факта, что он был приговорен к смертной казни Верховным судом, выступавшим в качестве суда первой инстанции, приговор которого обжалованию не подлежит. Хотя г-н Ковалев воспользовался механизмом пересмотра судебного решения в порядке надзора, Комитет отметил, что такая процедура применяется только к уже вступившим в силу судебным решениям и поэтому представляет собой чрезвычайную процедуру обжалования, которая может использоваться по усмотрению судьи или прокурора. Когда такой пересмотр имеет место, он ограничивается только вопросами права и не допускает повторной оценки фактов и доказательств. Поэтому он не может считаться "обжалованием" для целей пункта 5 статьи 14. Комитет напомнил в этой связи, что предусмотренное пунктом 5 статьи 14 право на апелляцию налагает на государство-участник обязанность повторного рассмотрения по существу − как в плане достаточности доказательств, так и в плане соблюдения законодательства − осуждения и приговора таким образом, чтобы эта процедура делала возможным должное рассмотрение характера дела. При отсутствии каких-либо разъяснений государства-участника Комитет сделал вывод о том, что отсутствие возможности пересмотра решения Верховного суда, вынесенного в первой инстанции, вышестоящей судебной инстанцией противоречит требованиям пункта 5 статьи 14.

211. В деле № 1753/2008 (Гезу против Алжира) Комитет сослался на свою устоявшуюся практику, согласно которой преднамеренное лишение какого-либо лица защиты закона на продолжительный период времени может быть сочтено представляющим собой отказ в признании за этим лицом права на правосубъектность, если на момент, когда жертву видели в последний раз, она находилась в руках государственных властей и если усилия ее родственников, направленные на получение доступа к потенциально эффективным судебным средствам правовой защиты, систематически наталкиваются на препятствия. В этом деле Комитет отметил, что государство-участник не представило адекватных разъяснений в связи с утверждениями авторов о том, что у них нет никаких сведений о жертве. Комитет пришел к выводу о том, что насильственное исчезновение жертвы, имевшее место 16 лет назад, привело к лишению ее защиты закона и права на признание ее правосубъектности в нарушение статьи 16 Пакта. Аналогичный вывод был сделан в связанных с насильственными исчезновениями делах № 1779/2008 (Мезин против Алжира), № 1791/2008 (Буджеме против Алжира), № 1804/2008 (Иль Хвильди против Ливии), № 1806/2008 (Саадун против Алжира), № 1807/2008 (Мешани против Алжира) и № 1913/2009 (Абушаала против Ливии).

212. В деле № 1805/2008 (Бенали против Ливии) Комитет отметил неопровергнутое утверждение автора о том, что жертву содержали под стражей без связи с внешним миром в тайных местах с момента ее первого ареста в августе 1995 года до сентября 2000 года и с момента ее второго ареста в феврале 2005 года до мая 2006 года. В течение этих периодов задержанный находился в одиночной камере, был лишен каких-либо контактов с семьей или адвокатом и подвергался пыткам. У его семьи не было никакой возможности защитить его, и она опасалась репрессий в случае, если будет оспаривать действия захвативших его лиц. С сентября 2000 года и до освобождения в октябре 2002 года, а также с мая 2006 года и до октября 2006 года власти информировали родственников о местонахождении жертвы и разрешали им время от времени навещать ее. С октября 2006 года по март 2007 года его вновь содержали под стражей без связи с внешним миром, по всей видимости, в тюрьме Абу-Слим, из которой, как сообщается, он исчез в марте 2007 года; в конечном итоге в апреле 2009 года родственникам сообщили о его местонахождении и разрешили навещать его. Таким образом, большую часть срока нахождения под стражей его задержание носило характер насильственного исчезновения. Комитет констатировал, что насильственное исчезновение и содержание под стражей жертвы без связи с внешним миром лишали его защиты закона в течение соответствующих периодов в нарушение статьи 16 Пакта.

n) Право не подвергаться вмешательству в личную и семейную жизнь и право на неприкосновенность жилища (статья 17 Пакта)

213. В деле № 1803/2008 (Булгаков против Украины) автор утверждал, что использование украинского написания его имени и отчества в документах, удостоверяющих его личность, привело к тому, что он часто подвергался насмешкам и ощущал себя жертвой произвола, поскольку его имя звучало смешно для лиц, говорящих на русском языке. Комитет напомнил о том, что понятие неприкосновенности личной жизни относится к сфере жизни лица, в которой оно может свободно проявлять свою идентичность, вступая во взаимоотношения с другими лицами или самостоятельно. Комитет напомнил также о том, что фамилия человека является важным компонентом его личности, а защита от произвольного или незаконного вмешательства в его личную жизнь включает защиту от произвольного или незаконного посягательства на право выбирать и изменять собственное имя. Комитет отметил заявление государства-участника о том, что в Украине имена и отчества при переводе с одного языка на другой не транскрибируются, а "заменяются соответствующими исторически сложившимися эквивалентами" и что имя автора было изменено в целях соответствия украинской традиции присвоения имен.

214. Комитет отметил также, что правовая основа для изменения имени и отчества автора остается неясной и что государство-участник не оспорило утверждение автора о том, что такое изменение фактически нарушает внутренние законы государства. В связи с этим Комитет сделал вывод о том, что такое вмешательство является незаконным. Комитет принял во внимание свои предыдущие решения, в которых он сделал вывод о том, что защита, предоставляемая статьей 17, охватывает право выбирать и изменять свое имя, и счел, что это положение а fortiori защищает лиц от принудительного изменения их имени государством-участником. В данном случае государство-участник пошло далее транскрибирования имени и отчества автора и фактически изменило их на основе правил, содержащихся в украинской грамматике. Поэтому Комитет сделал вывод о том, что одностороннее изменение государством-участником имени и отчества автора в официальных документах являлось необоснованным и равносильным незаконному и произвольному вмешательству в его личную жизнь в нарушение статьи 17 Пакта.

215. Дело № 2073/2011 (Найденова и др. против Болгарии) касалось выселения авторов из их домов, расположенных в общине "Добри Желязков", которая существовала на протяжении свыше 70 лет с согласия властей, хотя авторы не являлись законными владельцами земельного участка, на котором были построены дома. С учетом многолетнего и безпроблемного пребывания авторов в этой общине Комитет пришел к выводу о том, что, не обеспечив должного учета последствий выселения автора, таких как риск бездомности, ситуации, в которой они не могут сразу же переселиться в удовлетворительное альтернативное жилье, государство-участник совершит произвольное посягательство на неприкосновенность жилищ авторов и тем самым нарушит права авторов, предусмотренные статьей 17 Пакта.

216. Нарушение статьи 17 и пункта 1 статьи 23, рассматриваемого в отдельности и совместно с пунктом 3 статьи 2, было обнаружено в деле № 1303/2004 (Чити против Замбии). Нарушение статьи 17 было обнаружено также в связанных с насильственными исчезновениями делах № 1779/2008 (Мезин против Алжира) и № 1791/2008 (Буджеме против Алжира).

о) Свобода мысли, совести и религии (статья 18 Пакта)

217. В деле № 1786/2008 (Ким и др. против Республики Корея) авторами являлись 388 Свидетелей Иеговы, каждый из которых был приговорен к 18 месяцам лишения свободы за отказ от призыва на военную службу на основании религиозных убеждений. Авторы утверждали, что отсутствие в государстве-участнике альтернативы обязательной военной службе равносильно нарушению их прав, предусмотренных пунктом 1 статьи 18 Пакта. Комитет напомнил о своем замечании общего порядка № 22 (1993), в котором он выразил мнение о том, что фундаментальный характер свобод, закрепленных в пункте 1 статьи 18 Пакта, проявляется в том, что отступление от этого положения не допускается даже во время чрезвычайного положения, о котором говорится в пункте 2 статьи 4 Пакта. Хотя в Пакте непосредственно не предусмотрено право на отказ от военной службы по соображениям совести, Комитет вновь подтвердил свое мнение о том, что такое право вытекает из статьи 18, поскольку обязанность, связанная с применением огнестрельного оружия, может серьезно противоречить свободе совести. Комитет отметил далее, что свобода мысли, совести и религии охватывает право не объявлять, а также право объявлять об убеждениях, которых лицо сознательно придерживается. Обязательная военная служба в отсутствие возможности прохождения альтернативной гражданской службы означает, что лицо может быть поставлено в положение, когда оно лишается права выбирать, сообщать ли ему или нет о своих убеждениях, которых оно сознательно придерживается, будучи связанным каким-либо правовым обязательством, либо нарушить закон, либо пойти против своих убеждений в условиях, когда может возникнуть необходимость лишить жизни другого человека.

218. В этой связи Комитет вновь повторил, что право на отказ от военной службы по соображениям совести является неотъемлемой частью права на свободу мысли, совести и религии. Оно предусматривает освобождение лица от обязательной военной службы, если она не соответствует религии или убеждениям данного лица. Это право не должно нарушаться в результате принуждения. Государство-участник может при желании обязать лицо, отказывающееся от военной службы, нести альтернативную гражданскую службу вне военной сферы и не под военным командованием. Альтернативная служба не должна носить характер наказания, а скорее являться реальной службой обществу и соответствовать принципу уважения прав человека. В рассматриваемом случае Комитет пришел к выводу о том, что отказ авторов от несения обязательной военной службы обусловлен их религиозными убеждениями, истинность которых не оспаривается, и что последующее осуждение авторов и вынесение им обвинительных приговоров равносильны ущемлению их права на свободу совести в нарушение пункта 1 статьи 18 Пакта. Репрессии в связи с отказом от прохождения обязательной военной службы, применяемые к лицам, которым совесть или религия запрещают применения оружия, несовместимы с пунктом 1 статьи 18 Пакта.

219. В деле № 1852/2008 (Сингх против Франции) автор, которому на момент описываемых событий было 17 лет, утверждал, что его исключение из государственной средней школы за ношение дастара является ущемлением его права на свободу вероисповедания и в особенности его права исповедовать свою религию согласно статье 18 Пакта. Решение об исключении было принято на основании Закона № 2004-228, запрещающего ношение символики или одежды, которыми учащиеся в начальных и средних школах явным образом демонстрируют свою религиозную принадлежность.

220. Ссылаясь на свое замечание общего порядка № 22 по статье 18 Пакта, Комитет напомнил о том, что свобода исповедовать какую-либо религию включает в себя ношение определенных предметов одежды или головных уборов. Он выразил мнение о том, что ношение автором тюрбана или дастара является религиозно мотивированным действием и поэтому запрет носить его, содержащийся в Законе № 2004-228, является ограничением в осуществлении права на свободу религии. Комитет вновь подтвердил, что государство-участник имеет право ограничивать свободу исповедовать религию, если отправление религиозного культа представляет собой угрозу установленной цели по защите общественной безопасности, порядка, здоровья или нравственности населения или основополагающих прав и свобод других лиц. Он признал, что принцип светскости (laïcité) сам по себе является средством, с помощью которого государство-участник может стремиться защитить свободу религии для всего своего населения, и что принятие Закона № 2004-228 было реакцией на фактические инциденты, связанные с вмешательством в свободу религии учащихся, а иногда и с угрозами их физической безопасности. Поэтому Комитет пришел к выводу о том, что Закон № 2004-228 служит целям, связанным с защитой прав и свобод других лиц, общественного порядка и безопасности.

221. Комитет отметил объяснение государства-участника о том, что запрет на ношение религиозной символики относится только к символике и одежде, которые явным образом демонстрируют религиозную принадлежность, и не распространяется на неявную религиозную символику и что Государственный Совет принимает в этой связи свое решение по каждому конкретному случаю в отдельности. Вместе с тем Комитет выразил мнение о том, что государство-участник не представило убедительных доказательств того, что посредством ношения дастара автор мог бы представлять угрозу правам и свободам других учащихся или общественному порядку в школе. Комитет также выразил мнение о том, что наказание в виде постоянного исключения учащегося из государственной школы было несоразмерным и привело к серьезным последствиям для получения автором образования, на которое он, как и любое лицо его возраста, имеет право в государстве-участнике. Комитет не убежден, что исключение было необходимым и что в ходе диалога между руководством школы и автором действительно принимались во внимание его особые интересы и обстоятельства. Кроме того, государство-участник применило к автору эту наносящую вред санкцию не потому, что его собственное поведение представляло какую-либо конкретную угрозу, но исключительно из-за его принадлежности к широкой категории лиц, определяемых своим религиозным поведением. В этой связи Комитет отметил утверждение государства-участника о том, что расширение категории лиц, которым запрещается выполнять свои религиозные обязанности, упрощает применение ограничительных мер политики. Вместе с тем Комитет выразил мнение о том, что государство-участник не доказало, что пренебрежение правами таких лиц является необходимым или соразмерным достигнутым преимуществам. По всем этим причинам Комитет заключил, что исключение автора из лицея не было необходимым по пункту 3 статьи 18, нарушило его право исповедовать свою религию и представляло собой нарушение статьи 18 Пакта.

222. В деле № 1784/2008 (Шумилин против Беларуси) Комитету надлежало определить, являлся ли штраф, наложенный на автора сообщения за распространение листовок, информирующих население Гомеля о двух встречах с политическим оппонентом, разрешение на которые предоставлено не было, нарушением его прав по пункту 2 статьи 19 Пакта. Комитет отметил разъяснение государства-участника о том, что в соответствии с его законодательством о массовых мероприятиях никакая информация, касающаяся возможных собраний, не может распространяться до официального разрешения указанного собрания компетентными органами и что действия автора представляли собой административное правонарушение. Государство-участник также признало, что право на свободу выражения мнений может быть ограничено только в соответствии с требованиями, установленными в пункте 3 статьи 19 Пакта, однако при этом не объяснило, каким образом в данном конкретном случае действия автора сообщения повлияли на уважение прав и репутацию других лиц или представляли собой угрозу для охраны государственной безопасности, общественного порядка (ordre public), здоровья или нравственности населения. Комитет напомнил о том, что именно государство-участник должно доказывать, что ограничения прав автора по статье 19 являются необходимыми, и что, даже если государство-участник может применять систему, направленную на обеспечение равновесия между соблюдением права отдельного лица на свободу распространения информации и общими интересами поддержания общественного порядка в определенном месте, эта система не должна функционировать таким образом, который несовместим с положениями статьи 19 Пакта. С учетом отказа Гомельского областного суда рассмотреть вопрос о том, являлось ли ограничение права автора на распространение информации необходимым, и в отсутствие какой-либо иной соответствующей информации в материалах дела, оправдывающей решение властей по смыслу пункта 3 статьи 19, Комитет пришел к выводу о том, что ограничения прав автора являлись несовместимыми с требованиями этого положения Пакта. Поэтому Комитет заключил, что права автора по пункту 2 статьи 19 были нарушены. Комитет пришел к аналогичному заключению в деле № 1785/2008 (Олешкевич против Беларуси), касающемся тех же событий.

223. В деле № 1790/2008 (Говша и др. против Беларуси) авторы утверждали, что их права на свободу выражения мнений согласно статье 19 и на свободу собраний согласно статье 21 Пакта были нарушены, поскольку им было отказано в разрешении на организацию мирного собрания, преследующего цель обмена мнениями и информацией о развитии Беларуси и ее общества. Комитет отметил, что статья 19 Пакта применима, поскольку ограничения права авторов на свободу собраний были тесно связаны с темой митинга, за разрешением на проведение которого они обращались. Комитет далее отметил утверждение государства-участника о том, что данные ограничения соответствовали Закону "О массовых мероприятиях" и решению Барановичского городского исполнительного комитета № 4. Замечание общего порядка № 34, хотя и касается статьи 19 Пакта, также дает указания в отношении элементов статьи 21 Пакта. Комитет отметил, что государство-участник не продемонстрировало, хотя ему была предоставлена такая возможность, почему ограничения, установленные в отношении прав авторов на свободное выражение мнений и на свободу собраний, даже если они основывались на законе и решении муниципального органа, являлись необходимыми для достижения одной из законных целей, перечисленных в пункте 3 статьи 19 и во втором предложении статьи 21 Пакта. Соответственно, Комитет пришел к выводу о том, что представленные факты обнаружили нарушение государством-участником прав авторов согласно статьям 19 и 21 Пакта.

224. В деле № 1835 и 1837/2008 (Ясинович и Шевченко против Беларуси) авторы утверждали, что наложение на них административных штрафов за сбор подписей для коллективного обращения, которое содержало следующие слова: "Мы протестуем против отмены льгот и выступаем за отзыв депутатов парламента от Новополоцка, которые проголосовали за антинародный закон", и затем было передано в Администрацию Президента, представляло собой неоправданное ограничение их права на свободу выражения мнений. Комитет выразил мнение о том, что, даже если сбор подписей авторами должен был проводиться в рамках процедуры, установленной в статьях 130−137 Избирательного кодекса, государство-участник не представило никаких доводов в отношении того, почему наложенное на авторов административное взыскание было необходимым с точки зрения одной из законных целей, предусмотренных в пункте 3 статьи 19 Пакта, и какую опасность мог создать сбор авторами мнений сограждан и выражение их собственных мнений относительно отмены социальных льгот парламентом, а также относительно депутатов, которые проголосовали за упомянутые поправки к закону. Комитет сделал вывод о том, что в отсутствие соответствующих разъяснений со стороны государства-участника ограничение на осуществление права авторов на свободу выражения мнений не может считаться установленным законом и необходимым для охраны государственной безопасности или общественного порядка (ordre public) либо для уважения прав и репутации других лиц. Поэтому он констатировал, что права авторов по пункту 2 статьи 19 Пакта были нарушены.

225. В деле № 1836/2008 (Кацора против Беларуси) Комитет пришел к выводу о том, что применение санкций в отношении автора сообщения за распространение им самим и другими лицами листовок, информировавших население о запланированном, хотя еще и не разрешенном массовом мероприятии без указания времени и места его проведения, и объявление о предстоящей встрече с бывшим кандидатом в президенты не могут считаться ограничениями свободы автора искать, получать и распространять всякого рода информацию и идеи, которые могут быть признаны необходимыми для охраны государственной безопасности или общественного порядка (ordre public) или для обеспечения уважения прав или репутации других лиц. Поэтому Комитет заключил, что с учетом обстоятельств данного дела права автора, предусмотренные пунктом 2 статьи 19 Пакта, были нарушены.

226. В деле № 1932/2010 (Федотова против Российской Федерации) на автора был наложен штраф за демонстрацию плакатов с надписями "Гомосексуализм − это нормально" и "Я горжусь своей гомосексуальностью" около средней школы в Рязани на основании статьи 3.10 Закона Рязанской области об административных правонарушениях. Согласно этому положению, публичные действия, направленные на пропаганду гомосексуализма среди несовершеннолетних, являются наказуемыми. Автор утверждала, что ее действия были направлены на поощрение терпимости в отношении геев и лесбиянок в Российской Федерации и что наложенный штраф противоречил положениям статьи 19 Пакта. Признавая роль властей государства-участника в защите благополучия несовершеннолетних, Комитет отметил, что государство не продемонстрировало, почему в этом конкретном случае для достижения одной из законных целей, перечисленных в пункте 3 статьи 19 Пакта, было необходимым ограничивать право автора на свободу выражения мнений на основании статьи 3.10 Закона Рязанской области. В связи с этим Комитет пришел к выводу о том, что признание автора виновной на основании противоречивой и дискриминационной статьи 3.10 Закона Рязанской области являлось нарушением ее прав по пункту 2 статьи 19, рассматриваемому совместно со статьей 26 Пакта.

227. В число других дел, в которых Комитет обнаружил нарушения статьи 19, входили дела № 1830/2008 (Пивонос против Беларуси) и (совместные) дела № 1867/2009, 1936, 1975, 1977−1981 и 2010/2010 (Левинов против Беларуси).

q) Право на свободу ассоциации (статья 22 Пакта)

228. В деле № 1226/2003 (Корнеенко против Беларуси) Комитет рассмотрел вопрос о том, являлись ли наложение штрафа на автора за использование возглавляемой им ассоциацией "Гражданские инициативы" компьютерного оборудования, полученного в качестве безвозмездной иностранной помощи, для подготовки и мониторинга выборов, а также конфискация данного компьютерного оборудования ограничением права автора на свободу ассоциации. По мнению автора, изъятое компьютерное оборудование являлось ключевой частью процесса мониторинга выборов, осуществлявшегося "Гражданскими инициативами", и доказательства, полученные на основании информации, хранившейся в изъятом компьютерном оборудовании, послужили основой для последующего роспуска "Гражданских инициатив" по постановлению суда. В этой связи Комитет отметил, что право на свободу ассоциации относится не только к праву образовывать ассоциацию, но и гарантирует право ее членов свободно осуществлять уставную деятельность ассоциации. Защита, предоставляемая статьей 22 Пакта, распространяется на всю такую деятельность, и любые ограничения, установленные в отношении осуществления этого права, должны отвечать требованиям пункта 2 этого положения. С учетом того факта, что изъятие компьютерного оборудования и наложение штрафа на автора фактически привели к прекращению мониторинга выборов "Гражданскими инициативами", Комитет пришел к выводу о том, что они равнозначны ограничению права автора на свободу ассоциации. Кроме того, Комитет отметил, что государство-участник не привело никаких аргументов, несмотря на то, что ему была предоставлена возможность сделать это, относительно того, почему для целей пункта 2 статьи 22 необходимо запрещать использование такого компьютерного оборудования и наказывать за это, а также конфисковывать его. Поэтому Комитет пришел к выводу о том, что представленные факты свидетельствуют о нарушении прав автора согласно пункту 1 статьи 22, рассматриваемому совместно с пунктом 2 статьи 19, а также в сочетании с пунктом а) статьи 25 Пакта.

229. В деле № 1744/2007 (Нарраин и др. против Маврикия) авторы утверждали, что национальное законодательство в той части, в которой оно признает недействительными заявки на выдвижение кандидатов для участия во всеобщих выборах, если они не указывают, к какой общине − инодомаврикийской, мусульманской, синомаврикийской или к "основному населению" − они принадлежат, нарушает статью 25 Пакта. Они также утверждали, что критерий "образа жизни" того или иного человека, который лежит в основе разделения населения государства-участника на четыре категории, является не только расплывчатым и неопределенным, но и абсолютно неприемлемым в демократической и политической системе. Комитет принял к сведению, в частности, разъяснение государства-участника в отношении того, что цель столь сложной избирательной системы заключается в обеспечении представленности всех этнических меньшинств. Он отметил, что право участвовать в выборах регулируется Конституцией и первым приложением к Конституции и что в первом приложении упоминается официальная перепись населения 1972 года для определения численности каждой из четырех общин.

230. В отношении предполагаемого нарушения права авторов баллотироваться на выборах Комитет ссылается на свою правовую практику и на замечание общего порядка, которое предусматривает, что любые обстоятельства, которыми обусловлено осуществление прав, закрепленных в статье 25, должны основываться на эффективных и обоснованных критериях. В отношении лиц, на которых не распространяется вышеупомянутое ограничение в отношении права баллотироваться на выборах, не должны применяться необоснованные или дискриминационные требования, связанные с образованием, оседлостью, происхождением или принадлежностью к политической организации. Он отметил аргументы государства-участника о том, что категория "основное население" является остаточной категорией, включающей тех, кто не принадлежит к индомаврикийцам, мусульманам или синомаврикийцам. В соответствии с первым приложением к Конституции дополнительные восемь мест по системе отбора наилучших среди проигравших распределяются с учетом "соответствующей общины" на основании данных переписи населения 1972 года. Вместе с тем Комитет отметил, что вопрос о принадлежности к той или иной общине не являлся предметом переписи с 1972 года. Принимая во внимание тот факт, что государство-участник не представило адекватного обоснования в этой связи, и воздерживаясь от выражения какого-либо мнения относительно надлежащей формы избирательной системы государства-участника или любой иной избирательной системы, Комитет пришел к выводу о том, что дальнейшее сохранение требования об обязательной классификации кандидатов, баллотирующихся на всеобщих выборах, без соответствующего обновления данных об общинной принадлежности населения в целом, представляется произвольным и поэтому нарушает статью 25 b) Пакта.

s) Право на равенство перед законом и запрещение дискриминации
(статья 26 Пакта)

231. В деле № 1861/2009 (Бакуров против Российской Федерации) автор утверждал, что имело место нарушение его прав по статье 26 Пакта, поскольку ему было отказано в рассмотрении его дела судом присяжных, тогда как суды с участием присяжных заседателей рассматривали дела некоторых других обвиняемых в судах других субъектов Российской Федерации. Комитет напомнил о своих предыдущих решениях, согласно которым, хотя в Пакте не содержится положений, устанавливающих право на слушание уголовных дел судом присяжных, если такое право предусмотрено национальным законодательством и предоставляется некоторым лицам, обвиняемым в совершении преступлений, то оно должно на равной основе предоставляться и другим лицам, оказывающимся в схожей ситуации. Комитет отметил отсутствие федерального закона, касающегося наличия суда присяжных. Тот факт, что в федеральном государстве допускаются различия между субъектами Федерации в отношении суда присяжных, сам по себе не является нарушением статьи 26 Пакта. Поскольку автор не представил никакой информации о том, что по предусматривающим смертную казнь делам в Красноярской области проводились суды присяжных, с тем чтобы обосновать различие в обращении с ним и другими обвиняемыми, Комитет не смог сделать вывод о нарушении его прав согласно статье 26 Пакта.