Древне-церковной антропологии

Потеря рая идет параллельно с потерей Бога и потерянным человеком, вернее с потерей человеком его «подобия Богу», икон Теу. С потерей внешнего рая, как своего жилья, человек потерял и свой внутренний рай, царство Божье, которое с тех пор скрылось, стало латентным, но не исчезло вовсе.

Рай был бесценным даром Бога человеку, он был дан не по заслугам человека, не по праву, а по благодати. Но человек не оценил этого дара, принял его, как по праву, по наущению змея. Адам получил земной рай в дар, как наилучшее условие его земного, телесного и материального существования, и не только для себя, но и для всех своих потомков, для всего человеческого рода, поэтому ответственность его очень велика.

Рай – это систатическая обитель нетронутого грехом и цельного человека. С появлением катастасиса после падения рай был изъят из человеческого обихода, как обитель бессмертного и нетленного тела. Изгнание человека из рая было необходимостью. Загрязненный и зараженный, тленный и ставший смертным человек угрожал и раю тлением и растлением. а Бог не захотел губить одно из самых чудесных своих творений, земной рай. Внерайская природа настолько изменилась, что стала неузнаваемой. Со внедрением заразы в тело и душу человека рай не мог воспринять загрязнение, тление и смрадность человеческую.

Рай исчез с поверхности земли, был изъят, а земля без рая осиротела, отяжелела и огрубела, стала дебелой, как и человек. То же испытала и вода, стала тяжелее, изменился и огонь, потеряв в значительной степени свою творческую и созидательную, очистительную силу.

Обителью катастатического человека стала проклятая Богом земля, которая в наказание должна была принять в себя всю человеческую грязь, включая и мерзость человеческого трупа. Катастасис человека стал катастасисом стихий и всей природы. Пришли в мир и природу борьба, враждебность, конкуренция и уничтожение, нарушены гармония, иерархия и ритм, по вине человека. Глава земного творения – человек испортил и исказил все подвластное и доверенное ему творение. Природа мстит за себя и стала врагом человека. Появились жара и стужа, появилась непогода, времена года, туман, облака и снег.

Необитаемый земной рай был поднят на небо, весь целиком, как он был. Земля без рая опустела, а райское место стало первым местом расселения человека. Высокие культуры Месопотамии (Междуречья) стали суррогатом райского бытия. Здесь цвели и отцвели первые человеческие племена: сумерийцы, аккадяне, халдейцы, ассиро-вавилоняне. И после потопа, расселившись в близости Арарата, людские потоки устремились вновь в Междуречье. Так, известно, что все племена, расселившиеся здесь, пришли с севера. Как будто человека вновь и вновь влекло к месту бывшего рая.

Рай стал обетованным местом будущего царства, но обновленный, без единого следа происшедшего в нем грехопадения, без единого следа пребывания в нем змея и согрешивших людей.

Рай утерян и его не вернуть. Грядущий новый рай-царство, Небесный град, Иерусалим Христа – нечто иное. А царем Рая-царства будет не человек Адам, а Богочеловек – Новый Адам, Иисус Христос. А Адам будет в Новом граде первым после Него, а человеко-мать Ева будет первой после Богоматери. Наследники Адама, патриархи, пророки, апостолы и святые, будут радоваться при лицезрении своего прародителя-Праотца, а отец Адам будет ликовать, глядя на свое святое потомство.

Дьявол, древний Дракон, Змей-архетип, змей искуситель, падший дух Земли, Каин и все зло, от них возникшее и в них пребывающее, будет изъято, локализовано, собрано в одно место. Земля производящая «волчцы и тернии», сгорит до тла от своего внутреннего огня и заменится геенной, царством Каина и Иуды.

Детронированный царь не только потерял свое царство, но приобрел себе в нем врага. Вековечная борьба с природой приносит человеку то победу, то поражение. Через науку, искусство и технику человек частично возвращает себе свою былую власть, но озлобленная природа и стоящая за нею невидимая Иерархия мстят за себя. Научно-технический прогресс усеян человеческими трупами. Победа стала самоцелью человека, а науко-техника стала спортом. В этом – недобрый аспект науко-техники, каинизм наших дней и новой Европы. Всемирный потоп означал конец клуьтурно-исторической эры каинизма. Но и после потопа каинизм восстановлен в семени Ноя. Каинизм вошел прочно в человеческую природу и навсегда отравил ее, вплоть до последних, апокалиптических дней. Торжество каинизма в наши дни – грозное предостережение. Рай был оазисом на пустынной вокруг земле, одним из величайших чудес Бога и память о нем никогда не оставляла человека. Возвращение рая стало главной мечтой человечества, особенно среди бедствий, пережитых человечеством.

Воспоминания о рае остались, сохранились во всех религиозных и оккультных традициях. Это Элизиум, Елисейские поля греков, где обитают после смерти великие люди, герои, благодетели человечества, родоначальники племен и народов, сыновья и дочери Олимпийских богов. Это «остров блаженных» Платона, где-то на краю света, «за океаном» – обитель избранных. На азиатском континенте это «Шамбала» – обитель посвященных, отрезанный от остального мира непроходимой пустыней. Близка к ним и «Гиперборейская» область, где-то далеко на севере, на пространствах нынешней России, куда на зиму уединялся Аполлон.

Рай утерян и его не вернуть, но доисторическое вкушение рая в человеческой душе осталось. Таковы в своих эсхатологических концепциях иудазим и мусульманство. Рай на земле, даже на проклятой, грешной земле, рецидив земного рая – в этом весь иудаизм с его все еще ожидаемым мессией. Это – пантеизм при монотеизме, нечто чудовищное, неосуществимое, теомахическое (богоборческое). Этот откровенный хтонизм (хтон – земля и земное, включая и подземное, преисподняя) характерен для миро-и жизнеощущения иудаизма. В этом пункте хтоническом иудаизм оказался в трогательном единении с древним язычеством, хотя и кичится своим избранничеством. Избраный народ – язычник насквозь, избранничество – только в прошлом, но и то прерываемое в исторических далях. Претензии на избранничество после Христа принесло неисчислимые бедствия не только всем народам, но и самому избранному народу, который сам вырыл пропасть между ним и остальным миром.

Хтонизм в индуизме – иного порядка, он выражается в повторении, возвращении и перевоплощении.

Вернуть рай на земле можно при условии, если человек (и природа) изменятся вдруг сразу, по мановению гуманистической волшебной палочки, изменятся не только социально-политически, но и внутренне. Но и самые узколобые гуманистические волшебники знают хорошо, что это невозможно, знают на своем собственном, личном примере. Поэтому всегда были и будут попытки насильственного насаждения гуманистического рая, в виде революций. Но сколько было революций – столько неудач. Извращение человеческой природы и природы вообще зашло так далеко, что делает искусственное насаждение рая на земле невозможным. Попытка части человечества вернуть рай не только неправомочна, но и преступна и анти-теистична, это – гуманистическая тенденция, рай без Бога.

Катастатический рай – величайшее безумие человечества, катастасис и рай исключают друг друга. Нет никакого сомнения в том, что попытки насаждения рая на земле будут продолжаться любою ценой, вплоть до азиатского рецепта: пожертвовать 3/4 населения земного шара для рая остальной. Безбожный рай на земле будет и бесчеловечным, безбожье и бесчеловечность идут рука об руку. Гуманизм без гуманности – таково последнее слово всякого последовательного гуманизма.

Кто-то сказал, что мир есть каррикатура того, чем он должен быть. Кто же каррикатурист? Человек нерелигиозный всегда страдал и ныне страдает «не-вмещением» греха, своей ответственности перед Богом и миром, невмещением даров Божьих. В обоих случаях человек охотно следует Лете, богине забвения, а гуманистическая культура делает все, чтобы удержать человека в забвении.

Апофеоз земного чувственного безбожного рая – в Антихристе, который воссядет в храме и будет требовать поклонения себе. Это будет рай рабов и скотов в человечьем облике, без «Образа Божья» в человеке.

Человек стремится зафиксировать в своей текучей жизни все то, что отдаленно напоминает потерянный рай: чувственное наслаждение, тщеславие, славолюбие, самолюбование, самоудовлетворение и сексуальность; практический эпикуреизм и гетевское: «остановись, мгновение, ты прекрасно!».

Проблема «возвращения рая» на земле тесно связана с проблемой бессмертия, никакой рай – не рай, если есть смерть. Поэтому усилия гуманистической науки направлены на поиски средств бессмертия. Нет сомнения в том, что этим средством воспользуются прежде всего дельцы всех «призваний», тираны и рабовладельцы, политические авантюристы и демагоги. Можно ли представить себе бессмертного Нерона и Ирода, Чингис-Хана и Тамерлана, Иоанна Грозного и Людовика 9-го, Екатерину 2-ю и Семирамиду. Если взять даже лучшие случаи: бессмертие Шекспира и Бетховена. Шекспир пишет 500 кровавых трагедий и никакие театры мира не могут их вместить, а Бетховен пишет 500 симфоний и 250 сонат... Или бессмертие Вольтера и Льва Толстого...

Увековечение катастатического человека есть величайший non sens. Это означало бы увековечение преступности, человеческой глупости и извращенности, увековечение больниц и сумасшедших домов, домов терпимости и игорных притонов. Гуманистическое бессмертие есть перманентный гедонизм. Кто съел в своей жизни 20,000 бифштексов и выпил 1,000 бочек вина и пива, тот жаждет следующих тысяч...

Достижения культуры, научно-технический прогресс, удлинение человеческой жизни, победа над болезнями, улучшения условий жизни и комфорт, не могут превратить нашу планету в рай. Нужна культура и внутренняя, культура ума и сердца.

Евангелие приучило христианское человечество к критическому отношению к земной жизни, к «миру сему», который является школой и подготовкой к «миру иному», небесному, к Царствию. Кто может отрывать свой взор от земных прелестей и устремлять его к небесному, тот знает цену земной суете и тщете. Отношение обоих миров друг к другу воспринимается, как отношение конечного к бесконечному, временного к вечному, связанности к свободе. Онтическая антитеза «мира сего» и «мира иного» зафиксирована в Евангелии с предельной точностью. Обоюдоострый архангельский меч Логоса-Христа, принесенный им на землю (Матв. 10, 35), разделил мир сей на двое. Тем самым была окончательно решена судьба мира сего: «Небеса с шумом прейдут, стихии же разгоревшись разрушатся» (2 Петр. 3, 10). Не будет физической, исторической и культурной преемственности между обоими мирами, нынешним и грядущим, от прежней земли не останется и следа. Земные дела и судьбы, вся культура, наука, философия и искусство, все то, чем гордится мир сей не представит минимальной ценности в сравнении с тем, что дано будет в новом. Книжники и современные апостолам мудрецы отождествлены с миром сим:

«Где мудрец? Где книжник? где совопросник мира сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?» (1 Кор. 1, 20).

Это касается и современных «книжников и мудрецов», выдающих безумие свое за мудрость, у которых «бог века сего ослепил умы» (2 Кор. 4, 4). Неоднократно апостолы Петр и Павел предостерегают от философии мира сего, как «пустого обольщения, по преданию человеческому, по стихиям мира» (Колос. 2, 8), как «хитросплетенных басен». Напротив, мудрость новая основана на «Силе Божьей» и на откровении Духа Св., на мудрости Христа, открывшего и воплотившего тайну Бога.

Мир сей пребывает в рабстве, он живет «по воле князя, господствующго в воздухе» (Ефес. 2, 2-3). Ап. Павел говорит о «лжебратиях, скрыто приходивших подсмотреть за нашей свободой» и призывает братию к свободе (Галат. 5, 13).

Мир сей развернулся почти полностью, выявил все свои особенности, всю свою сущность и идет к своему концу, не зная и не чувствуя этого конца, несмотря на грозные предостережения. Он ждет своего владыку Антихриста как осуществителя земного рая без Бога. Огненным, но невидимым мечом Своим Христос освободил место в мире сем для Церкви Своей, как преддверия к миру иному. Это одно является живым укором миру сему и нарушает одним своим присутствием установившийся строй его, привлекает к себе всю злобу и ненависть последнего. Два мира, существующие рядом, пребывают во вражде друг с другом, обречены на брань, которая проникает до невидимых, скрытых глубин мира сего:

«Наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных» (Ефес. 6, 12).

Почему Господь втиснул один мир в другой, не дав истечь сроку первого? Потому что в мир сей вкраплены и обитатели грядущего мира, как пшеница в поле смешана с плевелами, а жатва еще не поспела, но исход борьбы уже решен еще при земной жизни Христа:

«Мужайтесь: Я победил мир» (Иоанн. 16, 33).

Мистический парадокс земного христианства заключается в том, что победители скорбны («в мире будете иметь скорбь», т. ж.), окружены непониманием, гонимы, мученики, как и Сам Победитель-Христос.

Фундамент мира сего – человеческий, «слишком человеческий» или сверхчеловеческий, а самообожествление человека осуществляется в соединении со змеем, когда змей поглощает все человеческое и все-таки остается змеем, В мире сем человек становится богом по рецепту змея в Эдеме.

Борьба двух миров бескомпромиссная. Что общего у Христа в Велиаром? – задает вопрос ап. Павел. Грех не может войти в новое Царство, даже убеленный на 99 %.

Мир сей есть .мир естества, естественного закона, Закона вообще. Все в этом мире обусловлено, причинно-связано друг с другом. Поэтому верховным принципом в нем, почти верховным существом является Причина, Cause, в «Тайной Доктрине» Бланатской, которая и пишется с большой буквы, как другое выражение Закона. В этом детерминистическом (необходимом) мире все взвешено, измерено, все предусмотрено и известно Махатмам Блаватской, все кальпы, Юги, циклы и Ронды, судьба и характеристика всех 7-ми человеческих рас с их подрасами. Известны и заранее намечены все Ману, все Бодисаттвы-начальники всех рас, даже еще не появившихся, место этих начальников у 7-ми лучей. Цела, вечна и нерушима Гималайская «Иерархия Света»,–это невидимое правительство мира сего и человечества, в невидимых руках коего все видимые начальники, цари, короли, императоры и вожди народов являются только пешками в великой шахматной игре, называемой историей человечества. Наиболее полная картина мира сего и его структуры дана в системе эсотерического буддизма, и заслуга Блаватской заключается в том, что она открыла завесу. Глава и верховный владыка сего мира, князь естества, Эосфор пользуется большими симптиями Блаватской и махатм. Блаватская посвящает ему десятки восторженных страниц. «Иерархия Света» и ее земные министры, невидимые и закулисные, с тяжелым арсеналом многочисленных Будд, являющихся по очереди в мир, так осуществляется антропократия (человеко-правление) мира сего, Гаутама – не первый и не последний и по его учению можно судить, что такое Будда вообще и что он может дать и мог дать. Учение Будды, как нельзя лучше, выражает особенности духовной силы и возможностей владык и слуг мира сего преходящего. Гаутама есть слуга мира сего, несмотря на титаническое отрешение от мира сего. Нирвана есть перевод мира сего на высший план, с сохранением его иерархии. Концепция Нирваны есть попытка дать мир иной, но Будда не может это осуществить, ему не дано преобразить мир, материю и души, одухотворить их. Нирвана ведет к полной диссолюции мира (растворению) с тем, чтобы подготовить очередное повторение и возвращение его. Косвенным признанием этого бессилия Будды является его отказ от материи и космической души, Будде нечего с ними делать Нирвана есть состояние оголенного от всех оболочек человеческого духа и души, будхи-манас, возврат в первобытное состояние.

В изложении Блаватской в «Т. Д.» дело представляется в таком виде. Путем эманации Брама выделяет из себя чистые духи, названные «интеллектуальными сынами Брамы», fils nés du mental Brahma, которые названы асурами или рудрами. Брама приказывает своим сынам войти в тела, сыновья отказываются. Брама проклинает их и все-таки заставляет их войти в тела. Непокорные сыновья практикуют йогу и освобождаются от своих тел, душа-манас поглощает дух будхи и освобожденные (самоосвобожденные) асуры и рудры переходят в Нирвану. Нирвана есть состояние бездеятельного духа асуров и рудр, названных так за их непокорность. Асурами и рудрами названы в «Ведах» злые непокорные духи, по нашему бесы .Позднее имя Рудры присвоено Шиве, который и считается отцом этих бесов. Брама погружается в сон, а когда он вновь просыпается, то игра начинается сначала.

Эта революция нирванических духо-душ повторяется в каждой Манвантаре, дне Брамы, как прямое доказательство того, что задача творения, просветление тела и материи не достигается.

«Мир сей во зле лежит» (1 Иоан. 5, 19).

Мудрость мира сего признала этот факт и сделала зло вторым естеством, необходимым звеном в эволюции мира. Зло непобедимо – таково другое утверждение земной мудрости воплощенных асуров и рудров, оно лежит в основе дурной бесконечности возвращений и перевоплощений.

Сколь сильно тяготение человечества к миру сему и его богам, видно из примера Израиля, который имел боговдохновенных вождей и пророков, видел столько чудес и благодеяний Бога, был бичуем и наказан. Примечательна греховная и безбожная активность женщины. «Жены их кадят иным богам» (Иерем. 94, 15), «жены сказали: будем кадить богине неба и возливать ей возлияния, потому что мы тогда были счастливы и сыты и беды не видели» (т. ж. 17). Ложные боги не требовали воздержания и исполнения заповедей, напротив давали простор обжорству, пьянству и разврату. Закалывание детей для идолов, сжигание сыновей и дочерей стало обыкновенным явлением (Исаия 57, 5 и Иеремия 7, 31). Полчища лже-пророков, волшебников и чревовещателей рассказывают о своих видениях и обольщениях и гаданиях (Иерем, 14, 14).

В индуизме утверждается шактизм, каждый бог имеет свою жену, включая Браму, Вишну и Шиву; утверждается фаллизм, культ membris virilis, напр. в культе Шивы, в Греции – во всех мистериях.

Исаак Сирин называет «век сей» несовершенным, полного совершенства в мире сем не может быть. Знание мира сего тоже несовершенно, это знание душевное есть изучение и книжничество. Чтобы приобрести истинное, духовное знание, нужно забыть знание мира сего. Кто удерживается «вервию душевного знания», тот «недалек от сетей прельщения». Нужно остерегаться «проповедующих непреложное совершенство в мире страстном и удобопреклонном» (Сл. 49, 219-220). Духовное знание приносит «услаждение небесным царствием» (т. ж. 219). Житейская косность, желание покоя, довольство, примиряют с миром сим, усыпляют дух и ослабляют надежду на услаждение царствием. Появляется другая надежда:

«Если человек небрежет о царстве небесном, то разве по надежде малого здешнего утешения» (т. ж. 224).

Тщетные поиски рая у потомков генниторов: Сифа, Ноя и Сима, вызывали разочарования, сомнения и отчуждение от Бога. Рай обманул или мечта обманула, как фата-моргана в пустыне, увлекая путника и ускользая от него. От Арарата до Междуречья – только пустыня, желтый песок, каменные громады и маленькие оазисы, не вмещающие потомков генниторов.

Из двух Своих даров человеку: рая и богоподобия, Бог лишил человека только одного из них, земного рая. Осталось «Подобие» (Образ), которое должно было напоминать человеку о потерянном рае и давать надежду на его возвращение. Остался внутренний рай, «царство внутри». Если земной рай, Эдем, соответствует земному человеку, и стал его жилищем, то внутренний рай соответствует небесному человеку и предваряет его небесное отечество. Кто открыл свой внутрисердечный рай, тот блаженствует, как в настоящем царстве. И здесь Бог приходит человеку на помощь. Он направляет луч Свой протянутым перстом Своим и внутренний человек, психопневма (дух и душа) восхищаются (увлекаются) на третье, седьмое или десятое небо, в соседство Бога. Внешний человек с телом, загрязненным наследственным грехом, даже у святого, остается на земле, не входит в смарагдовый рай. Это и есть экстаз, как предвкушение царства, залог вовращаемого рая.

«Евангелие Царствия» есть осуществление всех библейских чаяний, осуществление хартии Божьей, данной в обоих Заветах. Царство есть осуществление всего того, что возвестил Христос всему человечеству в Нагорной Проповеди. Кто не находил себе места в своих скитаниях на земле, тот найдет свое вечное отечество, отечество смиренных и кротких, как Сам Христос (Матв. 11, 29).

Это – царство живых, в нем не будет ни одного мертвого «оставьте мертвым хоронить мертвых» (Матв. 8, 20), царство зрячих («если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму») и исцеленных слепых от рождения; царство «имеющих уши слышать» и слушающих, взрастивших посеянные в душе семена; воспринявших слово и исполнявших их, открывавших двери своих домов для странников, голодных и неодетых, посещавших по больницам и тюрьмам; царство ростивших свои таланты, данные Богом, и удвоившие их, внимавших словам церковных молитв и творивших молитвы в уединенной «клети»; царство ядущих тело и кровь Христову, отвергающих всех лжепастырей и лжепророков, воров и разбойников, «ин-де пролазивших» во двор овчий, волков в овечьей шкуре, имитирующих в ночной темноте доброго пастыря («Я есмь дверь овцам»), не слушающих «наемников» (Иоан. 10, 1-13).

В нем, Царстве, имеют «жизнь с избытком» (Иоан. 10, 10), венчающиеся девы входят в него с горящими светильниками и сами светятся, как светильники. Это – Царство званных, не отвергших пир Господень, но и избранных. Плачущие находят в нем утешение, алучщие и жаждущие насыщаются правдой Божьей, милостивые и миротворцы умилостивляются и усыновляются Богом, изгнанные правды ради находят родину, а гонимые и преследуемые ради Христа находят приют, где нет гонителей и преследователей. Потерявшие своих родных, отцов, матерей, детей, жен и мужей ради Христа находят в Царстве своих духовных родственников. Созерцают величие и Силу Божью, Славу Христа и преобразуют темницу душ своих, тленное и дебелое тело, в царские палаты; созерцают зло в Бездне сверху, как Авраам с недосягаемых высот добра.

... Царство верных, не оглядывающихся назад. Оглядывание осуждено в обоих Заветах. Вспомним жену Лота и... «взявшийся за плуг не оглядывается назад». И Христос говорит: «Кто на поле, не обращайся назад» (Марк, 13, 16).

... Царство опытных, опытно познавших и на себе испытавших зло и оценивших добро, пребывающих в добре, без раздвоения между добром и злом, умерших для зла навсегда. Зло будет изжито, исчерпает само себя полностью и без остатка, и сами адепты зла увидят свое ничтожество и бессилие. Зло будет изъято из мира, будет локализировано, собрано в одно, уготовленное ему, место и задохнется в своих нечистотах.

У «врат Царства» земные счеты будут подведены: обиды, оскорбления, несправедливости, свои и чужие, будет подведен космический и антропический баланс. Вход в Царство откроется через Страшный Суд, на котором все земные судьи будут судимы сами. Вся земная жизнь пройдет перед глазами судимых, ибо «нет ничего тайного, что не стало бы явным» (Матв. 10, 26). Откроется вся сокровищница сердца, скрытая и зарытая, добрая и злая, Бог спросит отчета о талантах и у «неимущих отнимет и то, что они имеют». Карты души и сердца, «компас фантазии», будут освещены небесным светом Внутреннего Логоса и будут прочитаны все иероглифы злых и добрых Архетипов. Обитатель увидит у преддверия Царства с изумлением, что мир, от которого он отрекся в своей земной жизни, пребывает в нем целиком, но в другом аспекте, он подобен звездному небу, но каждая звезда будет светится своим светом даже при солнечном свете Логоса-Христа. Неочищенные и не просветленные микрокосмические сущности будут немыми обвинителями.

Заслуженные души будут освобождены от злых остатков и вздох облегчения огласит залу Суда, чувство неизъяснимого облегчения озарит глаза.

«Царство Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе» (Рим. 14, 17).

В Царстве дано и примирение другой диады, двух Заветов, закона и нового Откровения,

«... Дабы из двух создать в Самом Себе одного нового человека, устрояя мир, и в одном теле примирить обоих с Богом посредством креста, убив вражду на нем» (Ефес. 2, 15-16).

В царстве дано разрешение центральной религиозной проблемы примирения твари с Творцом, Мира-Человека с Богом в преемственности обоих Заветов.

Мир и примирение в Царстве выходят за границы религиозных взаимоотношений в интелектуальную, или вернее, в софийную сферу. Это означает органический или конструктивный синтез, примирение диад и противоположностей, тезиса и антитезиса, в синтез с переходом на высшую ступень в иерархической лестнице. Это есть путь интеллектуального софийного восхождения к Богу, сократо-платоновское спасение через философию, нашедшее в Логос-Мистике свое предельное выражение и развитие. После великих, проникновенных апостолов Иоанна и Павла этот путь ведет к Иерофею и Дионисию Ареопагиту по одной линии, и Клименту Александрийскому и Оригену по другой линии, до Максима Исповедника (8-й век).

Все неразрешимые на земле проблемы находят свое разрешение в Царстве. Синтетизм в Царстве идет параллельно с мистическим процессом унификации и упрощения ума.

Примирение с Богом в Царстве есть в то же время приближение к Нему, лицезрение Его и уподобление Ему, и обожение, со всеми вытекающими чертами Богочеловечества, то-есть осуществляется полное восстановление древнего Адама. Исчезают: страх, замешательство, психическая запутанность, то-есть все то, что мешает видеть предметы и сущности в их подлинном виде. Душа в этом мире созерцает только тени, подлинное бытие остается незамеченным. А здесь, в Царстве, явление и вещь находят свою идею и осуществляется величайший из всех человеческих синтезов, соединение субъекта и объекта с переходом в транссубъективное.

Эстетический или художественный путь, ведущий от созерцания красоты чувственного мира к созерцанию красот Царства, развит в диалоге Платона «Теэтет».

Античный мир пришел к банкротству, интеллектуальному, моральному, эстетическому и религиозному, стоял на грани разложения. Древний гуманизм кончил обожествлением человека в культе цезарей. «Мир сей» дошел до вершины своих культурно-исторических возможностей и исчерпал себя. Не спасли древний мир ни Аполлоний Тианский, явившийся со специальной миссией обновления языческого мира, ни культ Митры, как суррогат христианства до Христа. Последние научные изыскания обнаружили подлинную природу митраизма и лишили синкретизм всякой почвы в одном из наиболее чувствительных пунктов. Появились первые проблески нового мира, «мира иного», мира-Царства.

Царство было втиснуто в «мир сей» Логосом вопреки законам природы, как чудо, началась эра новых чудес. Наступление Царства не ознаменовалось катастрофой. Вифлеемская звезда Логоса не нарушила хода светил, небосвод не дрогнул, не померк. На лице и голове родившегося младенца Христа засветилось Солнце нового мира. Земная аура вздрогнула, заколебалась, приняв в себя небесный, незримый Свет. Звуки гимна ангельского славословия: «Слава в вышних Богу» огласили музыку сфер и влили в нее новое содержание. Появились первые обитатели Царства: Мария и Иосиф, пастухи, волхвы, а при сретении в храме Симеон Богоприимец и Анна пророчица. В лице апостолов Христос Сам избрал новых обитателей Своего Царства и со всей силою Слова подчеркнул разницу между «миром сим» и иным миром

«Царство Мое не от мира сего».

Еще во время земной жизни Христа круг обитателей Царства расширился и вышел за пределы Палестины. Крещение Христово и новообращенных усилило действие небесного света, a Фаворский свет Преображения завершил дело освящения. Появились первые отпрыски очищенных стихий, воды, земли, как органическая почва Царства.

Невидимый мир Царства испытал новое приращение, когда был низведен на обновленную землю небесный Огонь,

«Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он возгорелся!» (Лук. 12, 49).

Огонь возгорелся в сердцах обращенных и растопил плотяные и каменные сердца, и этот факт прошел незамеченным для духовно-ослепших вождей Израиля. Фарисейская жестоковыйность и саддукейское узколобие как будто признало себя побежденным. Временная реакция обреченного «мира сего» в виде беснования Ирода с избиением вифлеемских младенцев и с головой Иоанна на блюде не изменила положения. Чудеса нового пророка-Христа угрожали разрушению всего строя мира сего. Ярость владык мира сего, архонтов, Космократоров (миродержателей) и князей мира сего, ярость и адский скрежет зубов их земных слуг после вербного дня привела к Голгофе. Адский треугольник – Каиафа, Иуда Искариот и бесноватая, когда-то облагодетельствованная Христом, чернь, – сделал свое дело: «Распни, распни Его... Кровь Его на нас и на детях наших» (Матв. 27, 26).

Перед сплоченной силой «власти тьмы» склонилось миро-державие Рима в лице Понтия Пилата.

Кровь Христа и мучеников утучнила духовную ниву Царства и дала всходы на столетия и тысячелетия. Много видела и пережила земля, но скорбного возгласа Распятого не выдержала, заколебалась и открыла гробы умерших святых, которые воскресли и вернулись к родным. Разодралась завеса храма Иерусалимского и кто был в это время в храме, слышал звуки удаляющихся шагов и возглас: «Уйдем отсюда» – Бог Саваоф покинул Свое земное жилище навсегда. «Померкло Солнце». Земная тьма собрала всю свою силу, чтобы покрыть величайшее преступление человечества.

Воскресение и Вознесение Логоса с пребыванием одесную Отца утвердило Царство на развалинах и полуразвалинах враждебного «мира сего». Евангелие Царствия дано не только, как «баня пакибытия», очищения и возрождения, но и как «камень преткновения и соблазна», по словам ап. Петра (1, 2, 7). Симеон Богопримец в день сретения яснее формулировал это положение:

«Се лежит Сей (младенец Иисус) на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий, да откроются помышления многих сердец» (Лук. 2, 34-35).

Это откровение сердечных помышлений врагов Царства осуществлено полностью, в Евангелии Царствия дано предельное раскрытие и разоблачение зла:

«Ваш отец дьявол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца искони, и не устоял в истине... Когда говорит он ложь, говорит свое» (Иоан. 8, 44).

«Дети Сатаны» размножаются с неимоверной быстротой и угрожают затопить всю планету...

Симбиоз обоих миров временный и вынужденный,

«Нет, чтобы выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ним пшеницы. Оставьте расти вместе то и другое до жатвы». (Матв. 13, 29-30).

Мир сей осужден и обречен, предсказан его конец, дана картина разрушения его и гибели, неповторимая в мировом религиозном откровении.

Впервые в Евангелии Царствия дана эсхатология, учение о конце и о конечных вещах. В индуизме и буддизме нет эсхатологии, нет конца, есть дурная бесконечность, лишь временно прерываемая. Конечное и бесконечное смешано и имеет одинаковую судьбу, возвращаться и временно исчезать, при чем это исчезновение не полное, есть Не-бытие, которое по существу есть лишь латентное Бытие. Брамано-буддийское учение о спасении и искуплении всего и всех без остатка есть логическое недоразумение, разоблаченное учением о вечном возвращении, повторении и перевоплощении. Зачем и кому нужна эта чехарда возвращений и перевоплощений, если все спасаются и искупляются добрым Буддой? Этого не знает не только Будда или все Будды, вместе взятые, но и Брама, единственный козел отпущения брамано-буддизма. Это незнание Гаутамы Будды и его беспомощность в эсхатологическом, реальном искуплении и спасении – Ахиллесова пята буддизма. Божество Брама еще более беспомощен, чем человек Будда. Это – бог, не владеющий собою, хотя и страдающий от бедствий человеческих не меньше, чем Будда. Бог и человек пребывают в вечном конфликте, нет между ними примирения, то-есть опять дурная бесконечность. Будда ликвидирует продукты творчества Брамы, а Брама аннулирует все усилия и достижения Будды. В этом обоюдном мистикопатическом переливании из одной пустоты в другую человеческая трагедия превращается в трагикомедию, но страждущему человечеству от этого не легче. Откровенный антитеизм Гаутамы, его предшественников и преемников, переходит в скрытый атеизм. Прямое доказательство этого положения – отрицание Атмана-Брамана, внутреннего Логоса, этой частицы Бога в человеке, «искры Божьей», признанной всеми мистагогическими школами древности.

Иванов и Сидоров, Абхедананда и Вивекананда, исчезают и появляются, каждый раз под новыми масками. 10.000 перевоплощений Иванова и Сидорова – это столько же масок, сбрасываемых, как ненужная ветошь, а перевоплощение – сплошной маскарад, увековеченный бездушным Законом, механически и автоматически действующим.

В своих сотериологических (спасательных) и литротических (искупляющих) потугах Гаутама весь во власти мифологического мышления, из которого индуизм не может выйти и по сей день. Переход западного человечества от мифологического примитивного мышления в логическое и логоистическое – огромная и непреходящая заслуга Сократа. Современник Гаутамы, Сократ является антиподом его. Переход от натуралистического политеизма и пантеизма к конкретному монотеизму и теизму – таков путь Сократа. Переход от абстрактного теизма и политеизма индуизма в антитеизм и атеизм – таков путь Гаутамы. На индийской почве уличил Гаутаму в атеизме Вьяза, автор знаменитой поэмы «Махабхарата».

Гипотетическое «колесо закона», Дхарма-чакра, может дальше вертеться, а Будды будут приходить, пока стоит мир сей, и проповедовать одно и то же, атеистическое спасение и искупление.

Увековечение мира сего в брамано-буддизме покупается ценою дурной бесконечности страданий, бесконечности Майи, иллюзии, миража, лжи и обмана. Тогда и спасение буддийское – ложь, иллюзия, обман и самообман. Только Царство бесконечно,

«Его Царствию не будет конца...»

Разница между жившим в земном раю Адамом и обитателем Царствия в том, что первому было запрещено вкушение плода с Древа познания, а второму не запрещено. Обитатель Царствия признан более зрелым, чем Адам.

В новом раю-Царстве Христос стал живым Древом Познания, будучи Древом Жизни в первом раю. Нет рая без этих обоих Древ, и где эти Древа, там рай. Два Древа, уходя корнями в Бытие, вершинами соприкасаются в человеке. Райская диада двух Древ, не примиренная в древнем Эдеме, преодолевается в Евангелии Царствия. Царство осуществляет то, что осталось неосуществленным в Эдеме. Царство есть завершение Эдема и его духовное, агапэ-софийное продолжение.

В Царстве соединены, со-присутствуют прошлое, настоящее и будущее, как и в «Откровении» Иоанна, потому что «времени уже не будет» (Откр. И. 10, 6).

Можно ощущать грядущее Царство в мире сем. Исаак говорит:

«Ощущение будущего века в мире сем есть то же, что малый остров в море: и приближающийся к нему не утруждается уже в волнах видений века сего» (Сл. 85, 398).

Максим Исповедник дает конкретное определение Царства, которое «состоит в обладании духовным, от вечности сущим в Боге, познанием о внутренних свойствах вещей... есть благодатное причастие благ, которые заключаются в Боге» (О богословии и воплощении Сына Божия, «Христианское Чтение», 1835).

Максим говорит дальше, что Царство Божие находится во всех верующих, но «действием своим обнаруживается в тех, которые провождают только жизнь духовную» (т. ж.).

Исаак отождествляет два Царствия:

«Потщись войти во внутреннюю свою клеть и узришь клеть небесную; потому что та и другая – одно и то же, и входя в одну, видишь обе. Лествица одного царствия внутри тебя, сокровенна в душе твоей. В самом себе погрузись от греха и найдешь там восхождения» (Сл. 2, 10).

Церковные песнопения дают различные наименования Царствию. Это «место злачное», «Святая гора Твоя, селения Твои», «чертог Небесный».

Христос, Новый Адам, есть геннитор Царствия, нового рая. Народился новый человек у прародителя Христа.

«Мы по обетованию Его, ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает правда» (2 Петр. 3, 13).

Бог открывает «свободный вход в Царствие «твердо держащим звание и избрание» (2 Петр. 1, 10-11), приглашенным на пир и приходящим в светлой брачной одежде. «Плоть и кровь не могут наследовать царствия Божия и тление не наследует нетления», говорит ап. Павел (1 Кор. 15, 50). Ангелы соберут из царства все соблазны и делающих беззаконие (Матв. 13, 41).

Местом нового царства будет та же наша земля, но не грешная, а преображенная. Будет не простая смена власти, замена одного Земного Архонта другим, Христом, но и глубокие изменения во всей солнечной системе. Все небесные светила «поколеблются» и исчезнут, будут другие светильники, как предсказано в Откровении Иоанна. Сойдет с неба новый Иерусалим в драгоценных каменьях, и преображенная земля примет его, будут сады и нивы для питания нового человечества. Будет упразднено «всякое начальство, всякая власть и сила (1 Кор. 15, 24), исчезнет смерть, как главный атрибут мира сего. Исчезнет кошмар человеческого сознания, этот пространственно-временно-причинный мир трех измерений, кошмар логизирования, анализа, дедукции и индукции и прочих свидетелей немощи неочищенной человеческой души. Несовершенное знание заменится видением, знанием всего и всех лицом к лицу, не «как зерцалом в гадании», не рефлексией. Не будет громоздкого аппарата памяти, этого склада всякого хлама, где нужное сложено рядом с ненужным, больным и вредоносным, и все покрыто сором и пылью времени. Человек нового Царства будет созерцать вещи сразу и в их цельной связи, будет созерцать мир целиком, не перебегая беспокойно своим вниманием с одного предмета на другой, когда он видит один предмет и теряет из виду другой. Будет одновременное видение ближнего и дальнего, прошлого и будущего вместе с настоящим, потому что не будет ни времени, ни пространства.

Место дебелого и мокротного тела, в котором преобладают низшие элементы: земля и вода, займет тело легкое и огненное, в котором будет преобладать элемент огня и небесный огонь, низведенный Христом на землю в таинствах (Лук. 12, 49).

Мудрость мира сего и властей мира сего, заклейменная, как «надутое пустоловие» (Петр. 2, 18), как «хитросплетенные басни» (т. ж. 1, 16), заменит мудрость Божья,

«тайная, сокровенная, которую предназначил Бог прежде веков к славе нашей, которой никто из властей века сего не познал» (1 Кор. 2, 7-8).

Тайну, одним только Духом Св. открываемую, приготовил Бог для обитателей Царствия, того, что «не видал глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку» (1 Кор. 2, 9)... тайну Бога, недоступную человеческой мудрости.

Мирская, человеческая мудрость заклеймена, как душевная, бесовская, как мудрость отверженных, сынов противления, эосфорическая и змеиная.

Все домыслы о каком-то третьем царстве, как например, у Д. Мережковского, в котором будет синтез христианства с язычеством, розы с крестом, примирение неба и земли, природы и человека, добра и зла, жизнерадостности древней Эллады и христианского отрешения, полового экстаза с иллюминацией, Христа с Буддой, все это – одно из проявлений лжи мира сего, для усыпления колеблющихся, чтобы как пибудь продлить дни осужденного мира. Разговоры о «целомудренно-грешной прелести» и о свято-грешной плоти просто грешных людей, – все это признак духовной импотенции носителей этой плоти, грешных без всякой святости. Русская интеллигенция начала 20-го столетия дала несколько представителей этой категории свято-грешных людей в лице Д. Мережковского, В. В. Розанова и др.