Древне-церковной антропологии

Грех есть начало Противоестества, а смерть – конец и завершение. Смерть противоестественна, это чувствует человек всеми силами своей души и противится ей. Этой теме посвятил Шопенгауэр высокоталантливые страницы в своем сборнике «Парерга и паралипомена». Смерть была кошмаром для Л. Толстого. Ап. Павел называет смерть «последним врагом» (1 Кор. 15, 16), отмечая силу и значение смерти. «Кто избавит меня от сего тела смерти?» – спрашивает апостол. Для борьбы со смертью нужно устранить начало смерти – грех и апостол Иоанн отвечает на вопрос

«Христос есть умилостивление за грехи наши и не только за наши, но и за грехи всего мира» (1 Иоан. 2, 2).

Ап. Павел говорит об «искуплении и прощении грехов по богатству благодати Его» (Христа) (Ефес. 1, 7). Он приводит слова пророка Исаии о «снятии греха» (Рим. 11, 1). Смерть становится переходом в другую жизнь, есть только смерть тела,

«... ибо тленному сему надлежит облечься в нетление и смертное облечется в бессмертное, тогда сбудется слово написанное: поглощена смерть победою» (1 Кор. 15, 53-54).

Обновление человека во Христе освобождает от «закона греха и смерти» и вводит в «закон духа жизни» (Рим. 8, 2). Имеющий в себе Христа и хранящий Его имеет жизнь и побеждает смерть. С победой над смертью «ночь прошла и день приблизился» (Рим. 13, 12).

Победа над смертью практически осуществляется по принципу любви:

«Мы знаем, что перешли из смерти в жизнь, потому что любим братьев. Не любящий брата пребывает в смерти» (1 Иоан. 3, 14).

Проблема искупления возникла непосредственно за грехопадением и предсказанием о «возвращении в землю» (прах ты в прах возвратишься), «из которой взят» (Быт. 3, 19). И с тех пор призрак смерти не покидает человека. Перед ним стоит двойная задача: искупления себя и увлеченного им в грех мира. Искупление осуществляется или ценою своей жизни, когда жертвуют ею для других, или в религиозной жизни с страданиями, испытаниями и искушениями, при практическом доброделании, то-есть в любви к Богу и ближнему. С предельной ясностью выразил эту человеческую долю участия в искуплении Христос:

«Возьми крест свой и следуй за Мною» (Матв. 16, 24).

Искупление ценою жизни есть в то же время искупление кровью и у древних народов, включая и Израиль, оно приняло формы священнодействия, ритуального пролития крови жертвенных животных. Приносили в жертву и часть военной добычи, золото, а по закону Моисея был денежный «выкуп», «половина сикла, и серебро» (Исх. 30, 12-16).

На поворотном пункте человеческой истории Сам Бог-Слово приносит Себя в жертву, как Божественный Агнец (Иоан. 1, 29).

Иисус говорит о Своей жертве:

«Я отдаю жизнь Мою... Никто не отнимает ее у Меня, но я Сам отдаю ее. Имею власть отдать ее, и имею власть опять принять ее».

Кроме добровольности жертвы здесь представлена и универсальность ее. Проблема искупления из человеческой, антропической, становится абсолютной, божественной проблемой и тем самым освящена и санкционирована древняя ветхозаветная форма жертвоприношения словом «Агнец» в отношении к Христу.

«В Нем (Христе )мы имеем искупление кровью Его и прощение грехов» (Колос. 1, 14),

а «кровь Нового Завета», изливается «во оставление грехов» (Матв. 26, 28).

Где нет точного понятия греха, там искажена и концепция искупления. В восточном понимании искупление есть односторонний акт, человеческий, акт автономного самопознания человека, «искупление через знание». Неудивительно, что искупление и спасение имеет все черты релятивизма: оно непрочно, не вечно и не эффективно. Самопознание исчезает, чтобы уступить место незнанию и бессознательности, с погружением в Ничто и Не-бытие, без начала и без конца.

Проблема спасения тесно связана с проблемой искупления. Самоспасение, как и самоискупление с исчерпанием индивидуальной и мировой Кармы усилиями человека есть пустое занятие и заслуга Гаутамы Будды в том, что он дал этому занятию теоретическое и практическое оформление. Искать точку опоры для спасения человека в самом человеке, хотя бы с помощью человека-Будды, это все равно, что искать, вопреки Архимеду, точку опоры для передвижения земли на самой земле. Это все равно, что сказать утопающему: спасение утопающих – дело самих утопающих. Как древний, так и новый индуизм полны пессимизма не только в отношении к спасению, но и в отношении к знанию, от которого зависит спасение. В Упанишадах можно встретить горькое признание того, что человек ничего не знает и сомнение в том, знает ли и Брама. Жнан-иог Вивекананда принужден признать, что мир не меняется и страдание вечно. «Увы, я не вижу, как мир может быть счастливым. Наша старая земля всегда останется такою же, как и теперь. Ужасная вещь, говорить это, и все-таки я не вижу выхода из настоящего положения»⁵⁹.

Воскресение.

Человек создан телесным и таким он останется в вечности. Воскресение человека будет воскресением в теле, даже для тех, кто презирал и презирает тело и хотел бы расстаться с ним навсегда. Идеал бестелесного бытия в древнем и новом спиритуализме есть результат гордыни падшего человеческого духа и не реализуется, как и бестелесное спасение. Смертное тело становится бессмертным,

«как в Адаме все умирают, так в Христе все оживут» (1 Кор. 15, 22).

Оживление всех есть воскресение по примеру Христа:

«Бывши погребены с Ним при крещении, в Нем вы и совоскресли верою в силу Бога» (Колос. 2, 12),

Воскресение индивидуальное есть совоскресение с Христом и в то же время это есть «смерть для стихий мира» (т. ж. 2, 20), представляющих грубоматериальную основу тела, прекращение циркуляции материи в человеческом теле.

П. Страхов⁶⁰ говорит: «Истина воскресения мертвых, в ее христианской форме, не только была совершенно новой для языческого мира, но она внесла первую весть о великой новой тайне мироздания, таинственная глубина которой и до сих пор остается почти недоступной разуму». У древних не было учения о воскресении, анастасис, а только учение об оживании, анабиосис, как у Платона в «Федоне», что связывалось, с метемпсихозом и перевоплощением в смысле Пифагора, как искупительная ступень, а не как эсхатологический (конечный) акт, как в христианстве. Страхов отмечает, что даже неоплатоник Плотин не воспринял идеи воскресения плоти, оставаясь при языческом чаянии «воскресения» души в смысле ее освобождения от оков плоти. Христианское понятие воскресения мертвых встречало у древних греков и римлян непреодолимые трудности. Когда ап. Павел явился в Афины со своею первой проповедью и заговорил о воскресении мертвых, то присутствующие рассмеялись и разошлись. Когда заговорил о воскресении Христос, то это вызвало недоумение учеников. «Что значит: воскреснуть из мертвых» (Марк. 9, 10).

«Воскресивший Христа из мертвых оживит и ваши смертные тела Духом Своим, живущим в вас» (Рим. 8, 11).

Логос вознес материю и все промежуточные между духом и телом состояния души на небывалую высоту. Устраняется навсегда дуализм материи и духа, раздиравший философское и религиозное сознание древности, дуализм натуралистических религий, не изжитый и по настоящее время на азиатском Востоке. Исчезает ложь материи, бывшая проклятием всех великих умов древности, исчезает покрывало Майи. Материальный и интеллигибельный Мир-Космос соединяются с Логосом в последнем единении, а человечество становится телом Христовым.

«И взыдут творившие добро в воскресени жизни, а творившие зло – в воскоесение осуждения» (Иоан. 5, 29).

Логос-Христос в сердце – как в каменном гробе Иосифа Аримафейского, прикрытый тяжелым камнем, который один человек не в состоянии сдвинуть. Этот камень – наш катастатический сердечный панцырь, который окружает живого младенца Христа в сердце и замуровывает Его. В момент предсмертного или посмертного просветления камень отваливается и замурованный Христос встает. Как живой магнит Он привлекает все частицы умершего и развалившегося тела, просветляя их. Это я есть индивидуальное воскресение в теле. Смерть остается без своей добычи и упраздняется.

ТАИНСТВА

Божественная Сила приходит на помощь процессу восстановления и очищения человека через тело его. Значение тела для души и духа особенно ярко выступает в церковных таинствах, которые суть видимые внешние средства для невидимого внутреннего общения человека с Богом и чувственного действия благодати, на человека. О значении религиозных актов для тела говорит ап. Павел:

«В Нем (Христе) вы и обрезаны обрезанием нерукотворным, совлечением греховного тела плоти, обрезанием Христовым» (Колос. 2, 11).

Через крещение вошедший в плотяное сердце Дух Св. и отличает нового человека от ветхого. Все нехристианское живет еще по образу ветхого необновленного человека, необновленного духа, необновленной души и необрезанного новым Христовым обрезанием «греховного тела плоти».

Прямое общение человека с Богом нарушено через грехопадение, Особые свойства тела, еще не согрешившего, и особенные отношения души к телу, открывали благодати доступ для непосредственного ее воздействия на душу и тело человека. Под формой видимых действий и через принятие вещественных предметов таинства стали средством, облегчающим благодати доступ в дух и душу через тело. Проникая в психосому благодать укрепляет, очищает, и совершенствует силы и способности и сообщает ей новые силы и способности. Правильность совершения таинств обеспечена церковным ритуалом. Вещество или материя таинств: вода, хлеб, вино и масло приобретают духовные свойства в теургии Логоса-Христа. В древней Церкви есть указание о первообразах таинств в будущей жизни, а здесь, по Максиму Исп. «таинства показаны только посредством чувственных знаков». Таинство крещения кладет начало духовному возрождению человека, таинство Евхаристии завершает процесс возрождения. Человек делается единое тело со Христом.

«Пиющий кровь Христову Духом Божества напояется, Который по всей душе расходится и душа вывает в Нем». (Макарий Вел. (Добр. 5, 447).

А вера есть «дверь таинств» (Исаак, Сл. 82, 390).

БЛАГОДАТЬ

Благодать.

Общее для всех таинств есть центрирующая сила благодати.

Что осталось у человека от его былого богатства, от наследия Адама? Ум в его созерцательном устремлении, колеблемый точно ветром; свобода воли, сильно ущемленная через греховную пассивность; совесть – голос ведения, затемненная картою души; вера-луч света в помраченной душе и любовь – теплота сердечная, слабый огонь под пеплом в потухающем очаге сердца. На эти слабые пункты действует Бог через благодать. «Душа может противиться греху, но без Бога не может победить зло», говорит Макарий Великий (Египетский) (Беседы, послания и слова, Москва, 1885, гл. 22, 294).

Благодать представляется Макарию в виде света или огня, освещающего и согревающего человека, смотря по его достоинству и чистоте. На высшей ступени облагодатствования человек непосредственно созерцает сияние Господа, благодать «субботствует истинную субботу» (т. ж.). Благодать есть огонь, который Христос низвел на землю (Лук. 12, 49).

«Благодать есть небесный внутри тебя огонь» (Макарий, Добр. 1, 249).

Иоанн Лествичник называет ее невещественным огнем (Леств. 23).

Исаак называет благодать огнем Духа Св. (Сл. 8, 49), который действует в сердце, и вложен Христом (Сл. 68, 347).

Благодать таинственно проявляется в сердце, как «некое духовное воссияние света, наподобие луча (Луч Божий!) н освещает душу» (Симеон Благоговейный, Добр. 5, 71).

Сердце, как сверхъестественный орган, является вместилищем божественной благодати, но «действие благодати в сердце совершается сокровенно только в христианине», говорит Феофан Тамбовский. Христианин получает силу благодати Божией в сердце при крещении и она остается в нем постоянным внутренним фактором, очищающим, исцелюящим, реинтегрирующим, триадизирующим, гармонизирующем, то-есть одним из главнейших факторов апокатастасиса. Она лежит в основе мистических процессов катарсиса (очищения), озарения, просветления, созерцания и религиозной интуиции. Спорадически действует она извне в актах обращения, призвания и избранничества. Таинственно в душе «производит божественный Образ», ростит внутреннего «Младенца» Христа (Исаак, Сл. 65, 339), «обнаруживает внутренний Дух» (Святой), по Иоанну Леств. (289). Марк Подв. говорит:

«Благодать от крещения таинственно дается. Действует аналогично выполнению заповедей и не прекращает тайно действовать» (Патр. М. 65, 937).

Действие благодати бывает ощутительно в сердце при всех случаях благочестия, бесстрастия и отрешения (Mapк, т. ж. 1005). Благодать, как свет незримый, светит то ярче, то слабее и наполняет созерцанием (т. ж, 1065). Диадох говорит, что благодать после крещения укрывается в чувстве ума (умном чувстве) ( De perf. spir. 72, 96). Благодать делает созерцание истинным (Исаак, Сл. 55, 270). Благодать дается и действует только при благодарении, смирении, кротости и терпении. Симеон Новый Богослов отмечает две степени благодати: при крещении и совершенная благодать, как достояние совершенных (Добр. 5, 31).

О степенях действия благодати на человека говорит подробно Макарий Египетский, отмечая, как основную цель, претворение души, изменение ее вида и соединение с Христом и Духом, как бы срастворение с Ними. Грех еще живет в человеке и после крещения, гнездится в глубоких тайниках души (сердца). Это «змий, пребывающий под самым умом, в глубине помыслов, ибо сердце есть бездна». Хотя душа и очищена, хотя источник изливает чистую воду, но под ним «лежит тина». Благодать может пребывать с грехом, не оскверняясь им. Задача благодати овладеть всеми областями души, «иссушить самый корень греха, скрывающийся в свободной воле».

Когда господствует в душе грех, положение меняется, но и тогда благодать не оставляет душу. Жизнеспособность души и тогда не прекращается в силу заложенного в ней Творцом неистребимого стремления к добру (из статьи А. Катанского «Учение о благодати Божьей» в «Христ. Чтении» 1902, т. 213).

Иоанн Златоуст говорит более конкретно о действии благодати в душе и уме. От действия благодати Христовой начинается движение в человеческом уме, но нужно еще склонение воли, полнота соизволения нашего, которого «ожидает Бог и благодать Духа», так как свобода воли есть неприкосновенное святилище нашей души.

Григорий Богослов говорит, что «рассудок понемногу принимает врачевство», появляются знание и первые зачатки веры.

Благодать проникает внутрь, душа становится доступнее пониманию и умягчается. Затем следует непосредственное прикосновение благодати к душе, «тогда внутри тебя слышишь голос, потому что живущий в тебе Дух соделывает ум твой божественным жилищем». Здесь начинается «вера от Бога», появляются лучи света и ведения (Кирилл Иерусалимский). Но это только «предсияние Духа», начало озарения и духовного просвещения.

Благодать представляет различные виды и степени, она «разделяется», как говорит Кирилл Иерусалимский: благодать Бога Отца есть влечение, Сына – руководство, Духа Св. – помощь, содействие (А. Катанский, т. ж.).

Благодать и свобода.

Христианской концепции благодати посвящена обширная богословская литература всех исповеданий и значительное место в ней уделено вопросу об отношении благодати к человеческой свободе, но и древне-церковная литература дает много указаний. Процесс спасения начинается действием благодати на человека прежде, чем он сделает какой либо шаг или движение на пути к спасению во Христе (Иоанн Златоуст). Благодать не действует одна, без соучастия человека и имеет несколько степеней. Начинаясь от ума, она идет глубже к сердцу и наконец касается воли и в ней сосредоточивается, выражаясь в постепенном и решительном склонении воли к тому или другому. Последний момент есть самый важный, наступления его благодать Духа Св. ждет для проявления более полного своего воздействия. Благодать Отца и Сына действует на всех, но не во всех находит благоприятную почву, а где таковую находит, превращается в избирающую, которая проявляется влечением ко Христу.

Не все в человеке изменяется крещением. Человеческая природа в существе своем не меняется, силы души не претворяются, даже зло не совершенно уничтожается. Происходит только «пресечение непрерывности зла», человек «отрешается от срощения со злом». Остаются еще навыки, коренящиеся в воле, то-есть области, неприкосновенной для Самого Бога (Иоанн Златоуст) и Его благодати. Вот почему крещение не истребляет навыков, этих остатков греха. «Грехи уничтожает купель, а привычку исправь ты» (Иоанн Зл.). Человеку остается только непротивление божественному влечению, соизволение и посильные труды по предочищению (из ст. А. Катанского).

Ириней Лионский говорит:

«Свет (благодати) не порабощает насильно и Бог не принуждает принять на себя Его художества» (Против ересей, кн. 4, гл. 39).

Феофан Тамбовский говорит: «Благодать и свобода сочетаваются воедино и потом уже неразлучно действуют во все течение жизни, если не разлучит их опять прившедши какой-нибудь грех» (по А. Катанскому).

Западная богословская мысль увлеклась в пелагианство (учение Пелагия) и полупелагианство, в сторону преувеличения человеческого элемента в спасении. Протестантское же учение получило противоположное направление, выразившееся в повторении и видоизменении крайностей учения Августина умаляющих значение человеческого момента в сотериологии (учении о спасении), значение добрых дел. И только в учении древних отцов Церкви можно найти стройное и гармоническое сочетание действий силы Божьей и сил человеческих Марк П. говорит:

«Всякое доброе дело, которое делаем мы естественными нашими силами, хотя и удаляет нас от худых дел но без благодати не может приложить нам освящения… Благодать возбуждает совесть» (Патр. М. 65, 561 и 565).

«Я есмь путь» (Иоан. 14, 6).

Рай и Царство – это почти одно и то же. Разница лишь в том, что рай земной, Эдем, был дан, как наследственный дар, без труда и усилия. Земная и космическая инерция в человеке не позволила ему оценить этот дар и увлекла его вниз, Рай-Царство есть также дар Божий человеку, но падшему человеку, который оделся в грех. Царство – это дар приобретенный, его нужно заслужить. Рай царя и рай работника – такова разница. Нужно пройти путь к Царству, узкий путь Христов. Тем не менее путь этот – царский, это путь Самого Царя Христа. Он Сам прошел этот путь в своей земной жизни, через отрешение от всего земного, родился в овчей пещере, лежал в яслях, не имел пристанища, был изгнан с детских лет, испытал гонения и преследования, клевету и ложь, принял великомученическую смерть. Все, о чем говорит Он в Нагорной проповеди, как об условиях спасения и обретения Царства, Он пережил Сам, прошел через жизненные этапы, всю лестницу спасения, самоотречение до Голгофского Креста. Вся жизнь Его с детских пеленок была непрестанным деланием.

Узок и тесен путь Христов и он связан с Голгофой. Кто хочет заслужить Царство, тот должен принять и часть Голгофы. Каждый обращенный и жаждущий Царства получает свою долю Голгофы, каждый по силам, это индивидуально. Чем больше и тяжелее часть принятой Голгофы, тем ярче одеяние Славы Царства. Вышедшему на время из повиновения Петру Христос говорит:

«Не имеешь части со Мною» (Иоан. 13, 8).

Другого пути к Царству нет, все облегченные и сокращенные пути ложны, как к все спекулятивные пути к нему. Элизиум, Девакан, Брама-Лока пантеистическая и атеистическая Нирвана, – это каррикатуры и пародии на Царство, продукт «человеческих измышлений», которые так ненавидел праведный царь Давид.

Обращенный на путь уподобляется путнику-паломнику, путь которого лежит через пустыню. Кругом на сотни километров нет никаких признаков жизни, только немногие птицы, ящерицы, жуки и полевые мыши, путь безотрадный и как будто ничего не обещающий; голые, округленные камни, небо, как узкая лента среди скал, и стремнины с обеих сторон, как при восхождении на гору Синай.

«Дело (и щит) веры, труд любви и терпение упования» (Фесс. 1, 3),

таковы единственные спутники.

«Ты не оставляешь ищущего Тебя» (Псал. 9, 11),

не оставляет Бог и идущего к Нему на Синайские вершины.

Постепенно меняется ландшафт, лента неба становится шире и появляются вехи на пути, говорящие о конце. Это значит, что Бог «призрел на скинию» одинокого путника.

Обращение есть реакция человека на акцию Бога.

«Возьму у вас сердце каменное и дам вам сердце плотяное» (Иезек. 11, 19),

таково обетование Бога с ветхозаветных времен. Обращение означает готовность человека и находит отклик свыше:

«Готово сердце мое. Боже, готово» (Псал. 56, 8),

говорит обращение словами великого царя и пророка Давида. Обращение человека есть обращение сердца, куда обращено сердце, туда обращен человек:

«Где сокровище ваше, там и сердце ваше» (Матв. 6, 21).

Никто не может служить двум господам, – сказано в Евангелии, – ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть (Матв. 6, 24).

«Не можете служить Богу и маммоне» (т. ж. 25).

Что такое маммона? Авва Исайя поясняет:

«Маммона есть служение миру сему» (Добр. I, 410).

Обращение означает переход человека к Богу, его установление на религиозный путь. В той же главе Евангелия от Матвея есть поэтическое сравнение с птицами, которые «не сеют и не жнут», но питаемы Богом, о лилиях и полевой траве, о которых заботится Бог. Искреннее и полное обращение освобождает человека от всех житейских и мирских забот, ведет к райской беззаботности, есть предвкушение рая для обращенного. Обращение знаменует конец катастатической космофилии и переход к райской теофилии. Христос говорит о полном, тотальном обращении:

«Если не обратитесь и не будете, как дети, не войдете в царство небесное» (Матв. 18, 3).

Детскость означает отсутствие демонских качеств метасхематизированного ума: лукавства, хитрости, коварства, недоверия, сомнения, гордости и лицемерия. При всей катастатической отягощенности человека, обращение означает возврат к невинной райской детскости первозданного Адама, при всей его райской же интеллектуальной зрелости и сверхчеловеческих духовных способностей. Христос превозносит детскую мудрость:

«Славлю Тебя, Отче, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам» (Матв. 11, 25).

Любовь Христа обращена к детям и «не мудым» мира сего. Это стоит в тесной связи с «переоценкой ценностей», которую принес Христос в мир сей:

«Первые будут последними и последние будут первыми» (Матв. 20, 16).

«Не собирайте себе сокровищ на земле: ...но собирайте себе сокровища на небе» (Матв. 6, 19-20).

Ап. Павел говорит:

«Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное и ничего незначущее избрал Бог, чтобы упразднить значущее–, для того, чтобы никакая плоть не хвалилась перед Богом» (1 Кор. 27-29).

Христос предпочитает нищего, в рубищах, Лазаря богатому в порфире и виссоне, скорбного мытаря – хвастливому фарисею, взвешивающему на весах свои благодеяния церкви, кающихся грешниц – закоснелым законникам, галилейских рыбаков – ученым раввинам, пещеру и ясли – первосвященническим дворцам. А властному Риму в лице Понтия Пилата Христос бросает:

«Ты не имел был надо Мною власти, если бы не было дано тебе свыше» (Иоан. 19, 11).

И все лже-мудрые и лже-ученые, все узурпаторы власти и знатности, народные трибуны и поставщики народных волнений, не простили Христу и до сих пор не прощают.

Евангельская история полна чудесных обращений, таковы, обращение разбойника на кресте, Марии Магдалины, жены самарянки, мытарей и грешников, и обращение Савла, с превращением его в Павла, ученого апостола языков. И вся история первых веков христианства, с обращением императора Константина. Вся жизнь царя Давида была обращением и об этом свидельствует каждый из его псалмов.

Обращенный следует делу крещения, он живет не один,

«Живу не я, но живет во мне Христос» (Гал. 2, 20).

Обращение сопровождается чувством своей греховности, иначе оно не действительно. Чувство греховности сопровождает обращенного до самой смерти. Второй спутник искреннего обращения – самоотречение. Отказ от своей воли ведет к богообщению. Обращенный вдруг убеждается, что его воля не парализована, а совпадает с волею Божией. Совпадение двух воль, божественной и человеческой – один из самых решительных моментов в жизни обращенного.

Богоустремленность человека в обращении идет навстречу миро- и человеко-устремленности Бога:

«Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий верующий в него не погиб, но имел жизнь вечную» (Иоан. 3, 16).

Обращение разрушает козни темной силы, начавшиеся в райском бытия и продолжающиеся в пустыне падшего человеческого бытия-существования.

За богообщением следует или идет параллельно с ним богомыслие, которое есть не только мышление о Боге, но и мышление с Богом, а затем следует утверждение человека обращенного в новом чине, сыноположение.

Обращение означает готовность души к обновлению и первые шаги на этом пути, пути Логоса: рассудительность, ограничение, трезвение, отрешение, умерщвление плоти и очищение.