Е. Г. Паркер профессор китаеведения Университета Виктория Манчестер, Англия Второе издание, переработанное Перевод с английского В. С. Мирзаянова 2 предисловие ко второму изданию данная скромная книга

Хюганжа распорядился разместить свои штаб-квартиры вне Великой Стены

в стране Ордос для того, чтобы подстраховать Капитулировавшиеся Города во

время опасности.Это имя, которое повторяется через всю последнюю историю

тюрков, дано для обозначения укрепленных пунктов простирающихся от

нынешнего Куей-хва в Шаньси (Тендюк по Марко Поло) до самой северо-

западного угла Великого Изгиба и был проектирован для предотвращения

пересечения кочевыми Желтой Реки. Как было указано выше, в целях экономии

были ликвидированы многие китайские гарнизоны. Эскорту в 16 000 солдатов и

офицеров за Великой Стеной во главе с Жания было приказано помогать ему в

наказании упорствующих и в укреплении его положения на троне. Около тысячи

тонн зерна и других продуктов в повозках было отправлено на границу для того,

чтобы поддерживать союзника снабжением на его новом месте расположения.

Соперник Жания Чирче подумал, что и ему было бы неплохо иметь такие же

блага и он также отправил посла китайскому двору, где тот был принят с

великодушием. На следующий год оба Жания направили своих послов и послу

Хюганжа было оказано особое предпочтение. На следущий после этого год (49 г

д.н.э.) Хюганжа опять прибыл ко двору императора и был радушно принят точно

таким же образом и даже был одарен большим количеством подарков чем в первый

раз; однако, он на этот раз имел свой лагерь и не было корпуса кавалерии для его

эскорта домой. Ревнивый Чирче во всю обозревал эти процессии и пришел к

заключению, что Гюганжа должен чувствовать себя весьма слабым, если он так

унижается перед Китаем и он не возвращается обратно на запад. Поэтому он

продвинул всю свою орду на запад и после некоторого сражения с соперничащими

претендентами расположился на Правой земле (или западной земле), вступив в

тоже время в переговоры с Кулджа. Король же вместо того, чтобы приветствовать

его посла, отрезал ему голову и объявил войну, полагая, что это будет по душе

Китаю. Однако, Чирче победил его, отправился покорять нынешний Тарабагатай

Kwang-lu

Shou-hsiang

Ch.eng.

Kao-ch.ueh.

Hu-chieh

Hukai.

на севере и затем, продолжая марш на запад, завоевал киргизов и другую группу

родственных татарам . которую не так легко идентифицировать насчет того, была

ли она восточной или западной ветвью татар. Думается, лучше мы будем называть

ее канкалы ( значит «телеги» ). Интересно было узнать, что штаб-квартиры

киргизов находились в 3700 км от государственной резиденции Жания ( по-

видимому, Урга или Каракорум) и в 3200 км к северу от нынешних Турфана и

Пиджана , так что их основное месторасположение или позиции две тысячи лет

тому назад должны были быть теми же, что и сегодня. В итоге в 48 году д.н.э. на

трон пришел новый император и одним из его первых актов был ответ на просьбу

Хюганжа послать ему 20 000 мерок зерна для его оказавшихся в нищете людей.

Чирче вслед за тем проявил свое ревнивое недовольство тем, что отозвал своего

сына из пажества и проявил подлость, убив посла Китая, в целях безопасности

сопровождающего мальчика домой. Разумеется, Китай полагал, что этот подлый

акт принадлежит Хюганжа, однако, простил его для того, чтобы сохранить мир.

Его сын был отправлен назад под ответственность пары послов. Эти послы, держа

свои глаза открытыми, нашли, что орда Хюганжа была в заметном процветании и

довольно сильной, чтобы соперничать с Чирче. Как бы то ни было, опасаясь, что он

должен будет принять совет, предложенный его знатью, о прекращении игры около

Стены и перемещения на север, на старые штаб-квартиры Жания около

Карокорума, послы взяли на себя задачу заключить с ним договор: - «Мир между

Китаем и гиен-ну будет продолжаться вечно и они должны быть едины как одна

семья. Ни одна сторона не должна обманывать или атаковать друг друга. Если

случатся разбои, то жалующаяся сторона должна поставить в известность другую

сторону, которая будет наказывать нарушителей и требовать компенсации; и если

состоится любое вторжение, то каждая сторона будет делать все, чтобы его

подавить. Если кто-либо нарушает этот договор, пусть Небо сделает ему то, что он

сделал с этим договором!» Одобрение договора происходило следующим образом.

Жания и китайские послы взобрались на холм, была заколота белая лошадь, Жания

держал в своих руках украшенный драгоценными камнями меч или кинжал, и,

перемешивая кровь с золотом в черепе короля Хайтала (очевидно, был сохранен

Chien-ku.n

Ting-ling.

Yuan Ti.

46

Каяком как государственное сокровище (см. стр.27), вместе с послами осушил

Все это весьма примечательно и имеет тенденцию соединения скифов

Геродота с гуннами и монголами в одну неразрывную линию. Геродот* упоминает

черепа, покрытые кожей и линиями из золота, используемые в качестве винных

кубков. Он также упоминает о клятвах с наливанием вина в кубок, смешиванием

вина с кровью дающих клятву и погружением сабли в кубок. Кроме этого, он

упоминает о жертвоприношении Солнцу лошади массагутами Каспия, ( скифское

племя, который ошибочно был кем-то идентифицирован, независимо от места и

эпохи, как гайталы Оксуса, которы появились лишь пять столетий спустя).

Китайцы часто упоминают о жертвоприношении белых лошадей тунгусскими

правителями Китая в 5-ом столетии нашей эры; в то время, как Чингиз-хан, как

утверждает Гиббон**, использовал череп хана керайтов, инкрустированный

серебром и отметил свой первый военный союз жертвоприношением лошади.

Череп римского императора Нисефоруса*** инкрустированный золотом, был

использован для таких же целей булгарами. Об этом же говорится насчет

Кунимунда гепидаев.

Буря оскорблений ождало послов по возвращению домой и, подобно

несчастному Чунжоу после его возвращения из России в 1879 году, они были

обвинены в измене. Оспаривалось, что Хюганжа, будучи типа «буферной» силы, не

покидал бы границу, которую он обязывался защищать, поскольку своим

движением на север он стал бы еще слабее; и то, что поведение послов, которые

поручились доброй волей Китая в будущем кочевым и позволили Жания вложить в

их уста неслыханные слова, явно перешло за грань их компетенции и нанесло

* Herodotus. Egypt and Scythia. Ed. by Professor H. Morley. London. 1886. p. 179 . В.М.

** E. Gibbon. The Decline and Fall of the Roman Empire. A.A. Knopf. New York. Toronto. 1993. vol. 6. p.

309. Этот хан тюркской расы, который, был по-видимому, несторианом, считается тем самым

Джоном Престером. Гиббон отмечает, что он и не знал и не читал, как его христиане возносили как

«изумительного царя Индии» и пр. . В.М.

*** Государственный казначей при императрицы Византии Ирины, которую он предательски

смествив в 802 г., сам стал императором. Был весьма безуспешен во всем. В 807-809 г.г.

безуспешно воевал с болгарами, которые разгромив его армию, убили его и сделали из его черепа

винный кубок для болгарского короля Крума, тем самым, по свидетельству Гиббона, подтвердив

старые традиции своих предков татар.Литература. Encyclopedia Britanica. 15 th ed. 1974. vol. VII. p.

322; E. Gibbon. The Decline and Fall of the Roman Empire. A.A. Knopf. New York. Toronto. Vol. 5. p.

570. . В.М.

Toba Wei.

42

47

ущерб чести и престижу Китая. Было рекомендовано, чтобы были направлены

Небом взамен на равноправный контракт. Однако, император предпочел оставить

вещи по-прежнему. Хюганжа, действительно, продвинулся на север и организовал

там мощное владение.

Между тем Чирче чувствовал себя нелегко по поводу убийства, которое он

совершил и скоро был охвачен сильным желанием продвинуться дальше на запад.

Почти в тоже время король Самарканда терзался под тиранией кочевых Кулджа.

Он и его беки в совете пришли к выводу, что будет лучше помогать Чирче в его

трудностях и дать ему возможность восстановить прежнее покровительство гиен-

ну над Кулджа, в то время как любой другой король или правитель, который был

бы назначен, служил бы как глава «буферного» государства. Соответственно, они

отправили послов к Чирче, который был в то время в своей киргизской провинции

и результатом было то, что Самарканд послал несколько тысяч верблюдов, мулов и

коней, чтобы помочь Чирче, который сразу начал свое наступление на запад.

Однако, наступил такой жестокий холод, что почти вся орда погибла и лишь

выведенные окончательно из строя остатки достигли Самарканда. Здесь он был

преследован подразделением, посланным китайским проконсулом Запада,

резиденция которого находилась на месте, называемом теперь китайцами как

Цетер, между рекой Кайду и городом Куче, как это отмечается на нынешних

картах, по-видимому, весьма близко к Янгишару. Его (Чирче) голова была отрезана

( 36 год д.н.э.) для того, чтобы больше напугать его брата Хюганжа, который, узнав

об этом, не стал терять время для обновления своих заявлений о преданности к

Китаю : он возложил ответсвенность на окружение своего брата за то, что он не

приехал поздравлять императора Юань Ти; за то, что сам, как он выразился,

находился под постоянной угрозой его смертельных атак. В 33 году д.н.э. он

пришел к двору и получил прием с прежними церемониями и был одарен теми же

подарками, как и по поводу его второго визита в 49 году д.н.э. Он попросил себе

жену и одна из красивейших фрейлин императора, которая из-за ревнивых женских

интриг еще не разу не разделяла императорский диван, отважно согласилась на

живой пост жены для преемственных и энергичных татарских монархов. Когда она

K.ang или

K.ang-chu.

Wu-sun

Kan Yenshou.

Ch.iu-T.zu.

Wang Chaoch

un.

48

проследовала для смотрин, то выглядела так интригующе, что император, который

так откровенно очарован ее видом, что удержание было вне всякого вопроса; так

она отправилась к татарам и впоследствии проявила себя как очень важная

политическая фигура. Жания в своем восторге взял на себя обязательство

защищать всю пограничную линию на запад от Шаньси до Лоб-нор, - на деле

главный тракт на Запад; он пообещал, что его наследники будут нести эту

обязанность навечно и предложил, чтобы все китайские гарнизоны распустить.

Имперский совет был почти единодушен в поддержке этого предложения. Однако

один из старых советников, который имел довольно богатый опыт, сильно

протестовал против такого самоубийственной политики. Он сказал : - « Сильно

покрытая лесами линия гор, которая простирается из Шаньси до Кореи была

однажды оплотом завоевателя Багадура, откуда он и его наследники смогли всегда

начать игру и получать материалы для своих оружий и откуда он мог выбрать

удобное для него время, чтобы напасть на Китай; и они делали это до тех пор, пока

император Ву Ти не вытеснил гиен-ну на север Пустыни и не укрепил всю линию

Великой Стены. Характер кочевых таков, что они будут готовы использовать для

себя нашу слабость, если мы уведем наши посты, также, как они осторожны

предоставлять нам широкую стоянку для лагеря, когда мы показываем свои зубы.

Даже цивилизованный Китай нуждается в уголовных законах для обеспечения

подчинения ограничительным правилам : как тогда можно ожидать, что

множество неискушенных татар будут законопослушны без какой-либо

демонстрации силы для того, чтобы их к тому склонить? Пограничные посты

нужны как для удерживания китайских предателей от Татарстана, так и

удерживания татар вне Китая; не говоря о том, что большая часть нашего

пограничного населения является татарским, которая теперь находится в стадии

ассимилияции. Последние годы мы начали поддерживать отношения с тибетянами,

которые, надо сказать, справедливо сердиты на нас из-за жадности и

прожорливости наших офицеров. Если возникнет любой союз между татарами и

тибетянами, то нашим интересам возникнет большая опасность и свободная и

легкая жизнь кочевых побуждает великие искушения для наших неугомонных

От Shang-ku

на Tunhwang.

Ho-Ying.

Yin Shan.

Ch.iang.

49

людей, которые найдут их пограничные обязанности слишком «надоедливыми».

столько же много, как Мень Тиен (см. стр. ) относительно завершения сооружения

ВеликойСтены. Он сказал : - « Теперь прошло более века, как была построена

Великая Стена. По любым меркам это не есть более лишь земляной вал. Взбираясь

на холмы и спускаясь вниз на долины, она следует естественной конфигурации на

земле и соткана секретными проходами и ощетенилась укрепленными пунктами.

Является ли все это лишь пустым расходом труда, чтобы ее разорить и разрушить?

И если мы когда-либо должны будем реконструировать все это, то где мы возьмем

людей и денег? Кроме того, чем больше мы будем пренебрегать нашей обороной,

тем больше мы будем обязаны за нашу безопасность Жания, чьи претензии будут

возрастать пропорционально. Если мы разочаруем его ожидания, то у нас будет

возможность сказать, что он может делать, когда тонкая часть клина будет забита».

Император имел хорошую возможность наложить резолюцию : - « Пусть

предложение будет отставлено». Следующим вопросом было составление

дипломатического письма, звучащего так, чтобы не поранить больное место

Жания. Оно говорило : - «Китай был весьма тронут великодушием и учтивостью, с

каковыми так великолепно разработана идея по поводу предложения Жания

защищать границу и проекта об уводе китайских гарнизонов. Однако, Китай имеет

границы не только на севере, но и других сторонах, защита которых

поддерживается не только для отражения нападений на него, но и также для

воспрепятствования нарушения прав его соседей со стороны его собственных

злонамеренных людей. Поэтому благодаря Жания за его любезные мотивы и

уверяя его в полном отсутствии любого подозрения по поводу его искренности,

Китай чувствует себя вынужденным отклонить данное предложение и посылает

послов высокого ранга с этой нотой для объяснения проблем во всей полноте для

полного удовлетворения Жания». Скоро после этого Жания выразил свои

благодарности следующим образом : - «Такой простой человек как я, возможно, не

способен постичь высокие мотивы политики, однако в тоже время мне доставляет

удовольствие слушать выражение таких великодушных чувств с уст благородного

посла императора.» Из этого явствует, что Греция и Рим никак не обладали

50

монополией дипломатических мозгов в тот период, и что китайское превосходство

Египта и Вавилона.

Гиен-ну сторонники «политики вперед» никогда не простили советника,

который обосновал «политику выхода из тупика» Жания. Более того, советника

обвинили в самонадеянности в своей службе. Ревность Жания была возбуждена

искуссно «оппозицией» и советник, испугавшись за свою жизнь, со своей ордой

около тысяч человек, отправился в Китай. Во время очередного визита Жания ко

двору он обратился к советнику, который успел к тому времени стать китайским

магнатом, со следующими словами : - « Полностью будучи обязанным вашим

благородным концепциям, принц, я был способным жить в мире с Китаем. Я

боюсь, что это полностью моя ошибка, что вы покинули нас и я должен теперь

просить императора дать мне разрешение взять вас обратно с собой». Советник

ответил : - « Жания! Это воля Неба вместе с вашим вдохновением направили вас

под защиту императора; однако, поскольку я стал подданым Китая, то мое

возвращение будет побегом : но, если вы все еще желаете это, то я приму пост

резидент-посла гиен-ну при китайском дворе». Хотя и Жания очень сильно

старался заполучить его на свою службу, однако без успеха.

Между тем китайская фрейлина родила сына и была повышена в ранге до

Инчи. Среди гиен-ну не существовал китайский обычай, по которому первая

формальная жена единственно имела преимущественный ранг, независимо была ли

она из семьи императора или крестьянкой. Хюганжа умер в 31 году д.н.э. после 28

лет правления. Он сперва женился на двух дочерях старшего брата советника,

который был на бегах в Китае. Одна из них, старшая, была Чвангю, по-видимому,

та же женщина, которая является матерью Жания Куянте, который определенно

был дядей Хюганжа : она родила Хюганжа двух сыновей. Младшая сестра, которая

наслаждалась рангом Главной Инчи, родила Хюганжа четырех сыновей, два из

которых были старше чем старший сын сестры и остальные два были младше чем

младшийсын сестры, из чего следует, что Хюганжа сперва женился на на младшей

сестре и взял в жены старшую сестру после того, как она прошла череду его

предшественников. Было также приблизительно дюжины других сыновей младших

Слева от

I-chi-tzu,

etc.

Wang Chao

51

королев, среди которых,несомненно, была женщина из Самарканда и племянница

была благороднейшей женой высоких кровей, принадлежащая к одному из трех

кланов, которые как мы видели выше (стр. 19), обычно переженились внутри клана

Жания и ее старший сын был любимцем Хюганжа, который хотел, чтобы тот был

его преемником. К несчастью, он был, по мнению своей матери Чвангю, слишком

юн и неопытен, чтобы справляться с делами в эти трудные времена и она полагала,

что старший сын ее младшей сестры подойдет для этой задачи больше. Главная

Инчи была равно великодушна и спорила, что министры должны поддерживать

колеса государства вращающимися безостановочно в эти трудные времена и что

разразится гражданская война в будущем, если более благородная кровь будет

смещена плебеем. Поскольку обе сестры были дочерями одного и того же

мужчины, если также не одной и той же женщины, то возникает задача для

исследователей старины, не происходила ли более высокая знатность старшей

сестры от ее матери, отличной от матери младшей сестры, ( как мы это кратко

увидим на примере тунгусов и тюрков, которые давали первое место в генеалогии

материнской линии), или она становилась более знатной из-за своих

многочисленных мужей. Будь это так, то Хюганжа захотел бы на своем смертном

одре чтобы старший сын Чвангю стал его немедленным приемником; однако две

королевы успешно советовали, чтобы наследие сперва перешло к старшему из

четырех сыновей главной королевы и только затем оно должно было перейти к

старшему сыну старшей сестры Чвангю. Соответственно, сын главной Инчи

унаследовал трон с титулом Вухтурой-йокте. Йокте может быть трактовано как

слово гиен-ну, обозначающее «сыновний» или pius, посмертное назначение, как

латинское divus, которое давался в то времявсем китайсим императорам. Не ясно,

использовали ли Жания, которые не имели представления о посмертной чести, эту

добавку во время их жизни; однако, в всяком случае, с этого времени они взяли

этот титул, имитируя китайские обычаи, практику, которую переняли затем Корея,

Япония, Аннам и Шаны, каждый из которых в свою очередь начал уважать

значение литературы и жаждать китайскую пышность. Вухтурой сделал своего

следующего брата Левым Тугры и его два брата от Чвангю Правыми Рухлы и

Hu-yen.

Fu-chu-lei

Hsiao.

Правым Тугры, соответственно. Он также взял в жены китайскую жену своего

отца, которая родила ему двух дочерей. К ее чести должно быть сказано, что она

отправилась в Китай, чтобы возражать против такого брака, однако китайский

император сказал ей « следуй национальному обычаю там, где живешь».

Все проблемы были удобно решены, новый Жания отправил посла

выразить свое почтение императору. Посол получил его аудиенцию и не удалился

от столицы далеко, когда он вдруг повернулся к китайскому послу, который

сопровождал его до дому и сказал : - «Я хочу стать подданым Китая и покончу

самоубийством, если вы меня не примете. Я не хочу возвращаться назад». Этот

подозрительный и потрясающий инцидент сразу был доложен императору,

который обратился к членам своего совета об их мнении, большинство из которых

склонялось к тому, что просьба должна быть по обычаю удовлетворена. Два

министра, однако, выразились так : - «В старые времена вторжений, конечно же,

мы предлагали стимулы для пербежчиков, однако теперь, когда Жания принял

статус вассала и «буферного государства», должна проводиться другая политика.

Мы не можем с одной стороны принимать его дань, и с другой стороны, давать его

дезертирам убежище. Что за интерес одного человека по сравнению с

обязанностью перед Жания? Более того, новый Жания и как раз выдумал это

предложение для того, чтобы испытать ценность нашего союза. Или, возможно, он

может лишь желает предлог для войны, для чего мы можем сыграть прямо в его

интересах, если примем этого человека. Честность является нашей лучшей

политикой и мы должны быть осторожны». Когда император убедился в

логичности этих доводов, то он послал своего генерала к послу для дальнейших

объяснений. Посол весь вопрос обратил шутку и когда он возвратился обратно во

двор Жания, он всячески избегал китайского посла. На следующий год Жания

пришел к императорскому двору и кроме получения специальных дополнительных

даров, ему был оказан точно такой же прием, какой был оказан в 33 году д.н.э.

Хюганжа (стр. 43). Он умер в 20 году д.н.э. после десятилетнего правления и власть

была унаследована Левым Тугры, из чего следует, что семейное соглашение,

предусматривающее, что два старших брата должны править перед тем, как начнет

править сын Чвангю, находится в действии из факта, что тот был возвышен в ранг

Ku Yung,

Tu Ch.in.

53

Левого Тугры. Наследник принял титул Сеугие-йокте. Он правил восемь лет и умер

который принял титул Чега-йокте. Четыре года спустя Чега умер и власть перешла

к его следующему брату Атяуру или Атиуру-йокте. Теперь, Атяуру взял в жены

главную королеву своего отца, ( сестру своей матери) и сделал ее второй

королевой. Этот порядок показывает, что главная королева всегда была одной из

первых, если даже не самой первой, однако выходила замуж за Жания, обладая

этот титул : возможно, первой была вышедшая замуж девственницей; или

возможно, первой была та, которая родила сына. Атяуру сделал ее двух сыновей

(его полу-братья) Левый и Правый Тугры, соответственно, и отправил своего

собственного сына к императорскому двору в качестве пажа. Между тем китайская

династия Хань была в упадке и дядя императора Чень Ти по матери «управлял»

правительством. Какой-то надоедливый человек предложил, что было бы очень

хорошо заполучить и удержать лесистую и богатую животными территорию в

направлении нынешнего Кан-чоу Фу, который тогда, как и теперь, вклинивлся в

китайскую территорию. Император выразил мнение, что если бы это не было

риском для получения убийственного отказа, то он обратился бы честно к Жания

чтобы тот уступил ее. Дядя воспринял это как намек для «вперед» и

проинструктировал китайских послов для доставки просьбы. Соответственно,

ведущий посол прибыл и обратился к Жания : - « Я высмотрел, что вы имеете клин,

проникающий в территорию Китая : это вынуждает Китай содержать три станции

на Стене. Для того, чтобы уберечь бедных друзей от их морозных и

обременительных обязанностей и сэкономить для Китая средства для их

содержания, было бы приятно в обмен многих полученных вами благосклонностей

предложить эту полосу императору, который определенно вознаградит вас очень

щедро». Атяуру, точно не простак, спросил : - « Правильно ли я понял, что вас

послал с этим сообщением сам император? Если это так, то, разумеется, я сделаю

это». Посол ответил : « Император также добр, как и говорил это, но это я, кто

предположил, что это есть хороший прием для политики Жания». Жания ответил :

- « Святой Сюань и святой Юань были весьма любезны с моим отцом Хюганжа и

уступили ему все, что севернее Стены. Земли, о которых вы говорите, находятся во

Sou-hsieh.

Chang-yeh.

По Марко

Поло

Wang Ken.

50

Wu-chu-liu.

54

владении одного из моих принцев, но, с вашего позволения, я пошлю людей и

вновь назад. Когда они достигли двора Жания, то опять повторили свой вопрос.

Ответ был таков : - « Во время правления моего отца и моих братьев не возникало

никаких требований по поводу нашего владения. Почему, именно, этот кусок

желателен вам сейчас? Принц, который владеет этими землями, информировал

меня, что наши вассальные государства на западе вывозят лес для их палаток и

повозок. Более того, я не смею отдавать землю наших предков.» Не противореча

этому, Жания написал об этом письмо императору и главный посол едва спас свою

голову и был направлен на другой пост, где он до конца своей жизни не должен

был прикасаться никаким делам, связанным с гиен-ну. Сын-паж Жания, умерший

только что, был замещен другим.

Кочевые Кулджа вскоре после этого совершили свое предательское

вторжение, но были побеждены гиен-ну и после этого поспешили умилоствить их

отправкой юного принца в качестве пажа к Жания, который затем объяснил

инцидент Китаю. Император не одобрил поступок и распорядился выслать пажа

назад. Жания предложил, чтобы он нанес визит ко двору императора с

поздравлениями Аи Ти по поводу праздников нового 2-года д.н.э., однако,

поскольку Аи Ти был нездоров в это время (умер на следующий год), какой-то

умник внезапно обнаружил злой умысел в этих визитах, которые, по-крайней мере,

по двум поводам последовали после смерти императора. Был также поднят вопрос

об расходах. Другая сторона была представлена государственным деятелем по

имени Ян Хюн, чье имя стояло почти на уровне Мен-тси и Цинь, в качестве одного

из выдающихся философов Китая. Он резюмировал всю историю китайско-

татарских отношений; как Мень Тин со своей армией в 400 000 воинов не смог

достичь пункта (около Тендюка), на которого он целился и вынужден был

сооружать Великую Стену в качестве защиты; как основатель династии Хань с 300

000 воинами едва спас свою жизнь, благодаря невыразимо постыдному обману; как

Багадур оскорбил вдову основателя; как уловка в Конь-городе печально

провалилась и вызвала многолетнюю жестокую войну; и как, даже после того, как

гиен-ну был вытеснен на север Пустыни, он все еще вышел из положения, объявив

Yang

Hsiung.

Lu Hou.

Wen-ou-t.u.

55

себя вассалом. Затем последовала наша объединенная кампания с кочевыми

Только тогда, когда пять соперничающих Жания воевали друг с другом и когда

Сенгенжин с Хюганжа поставили себя под наше покровительство, номинальное

покорение было достигнуто : даже после этого они приходили к двору лишь тогда,

когда это подходило для их удовольствия делать это. Хотя мы преуспели в

завоевании Коканда, тунгусов, кочующих племен Коко-нора, корейцев, Кантона и

Фучоу, однако, мы никогда еще не были способны сделать больше, чем только

ранить этого монстра на севере. Жания теперь в той рамке соображения, которую

мы всегда желали и за которую боролись. Правда, это дорогой бизнес

поддерживать его в хорошемюморе; однако, посмотрите на результаты! Конечно,

разве можно полагать, что мы истратили миллионы в год, чтобы поставить

проконсула на Западе и держать под нашим правлением туркестанские

государства, чтобы держать Самарканд и Кулджа на уважаемой дистанции? Нет!

Весь этот труд был проделан для нашей защиты от гиен-ну и теперь кажется, что

весь труд столетия может быть разрушен за один день! Может быть, вы, Ваше

Величество подумаете хорошенько, пока не будет поздно и пока мы не будем

вовлечены в горе и страдания войны!

Так убеждал философ. Император, как только понял важность его

аргументов, вызвал посла гиен-ну, который уже собрался уезжать назад к себе.

Письменный ответ был послан Жания о принятии его предложения о его визите в

столицу. Однако тем временем Жания заболел и был вынужден отсрочить свой

визит на год. Прежде Жания брали с собой 200 человек свиты всех рангов, а

теперь Атяуру послал извещение о том, что он в следующий раз должен с собой

взять 500 человек «чтобы таким образом подчеркивать свою благодарность

политике императора» - или, говоря простым языком, получить больше подарков.

В 1-ом году н.э. он явился во двор сам и по причине необычного вида планеты

Юпитер, (который, возможно, астрономы смогут объяснить) место квартирования

было назначено в Зоологических Садах, с разъяснением, что этот двусмысленный

акт является знаком особого уважения, - во многом также, как в нынешние

времена наши европейские послы задобривались для оказания их уважения к

K.ang-chu,

Wu-sun.

Tang-tzǔ.

56

Императору Манчжу в одном из внешних залов Пекинского дворца. Дары по

рулонов шелка и множества одежды, 30 000 фунтов шелка-сырца для дальнейшей

набивки шерстью.В каждом последующем случае визита подарки увеличивались

или в любом случае не уменьшались, так что вес этого постоянного налога со

временем становилось предметом серьезного обсуждения. Атяуру после своего

возвращения отправил двух или трех принцев и их жен служить в качестве пажей

в китайском дворе. Это новое отправление, очевидно, было обязано факту, что

шурин Аи Ти мальчик-Император Пин Ти ( который официально начал свое

правление в 1-ом году н.э.) был в руках вдовы-императрицы, которая опять стала

более или менее марионеткой узурпатора Вен Мен, племянника вышеупомянутого

дяди по матери Чен Ти. Вдова-императрица была обольщена тем, что имела этих

татарских женщин среди своих фрейлин и Вен Мен для того, чтобы заискивать

перед ней намекнул Жания, что он может быть отправить одну из дочерей

Вухтурой от китайской жены ( которая с большим удовольствием уже отслужила

пяти Жания) : девушка была отправлена.

Теперь так случилось, что один из мелких королей в регионе Карходжио

или Пиджан, не сойдясь с принцем Лоб-нор по поводу ссоры с китайскими

чиновниками проконсула на западе, перешел на сторону гиен-ну. Жания письменно

признался, что он дал прибежище беглецам вместе с их сторонниками, но не

выразил никакого извинения кроме констатации голого факта. К Жания были

направлены послы (включая кузена китайской жены) для того, чтобы отчитать его,

однако Атяуру заявил о своем праве настаивать на букве торжественного договора,

заключенного Хюганжа и толкованиях Святого Сюань и Святого Юань. Более

того, его отец оставил ему предсмертное указание, чтобы он не принимал никаких

дезертиров из Китая; однако, спорил он, эти люди не из Китая, а из иностранных

государств и, следовательно, никаких незаконностей не произошло с

предоставлением им убежища. Послы напомнили ему, что когда пять Жания резали

друг другу горла, Китай вступился и сохранил мир для династии Хюганжа, которая

может проявить теперь малую услугу в виде вознаграждения. На этом Жания

согласился выдать перебежчиков. Однако, он внезапно изменил свое мнение и

Chu-shih.

Ch.u Hu-lai.

57

выслал их каждого в свою страну : в тоже время он попросил прощения. В этом

последовательно были обезглавлены в качестве предупреждения, большой

китайский совет состоялся где-то на Западе, на который были вызваны

всевозможные мелкие короли. Было установленоновое правило, которое

утверждало, что « в будущем ни китайцы, ни тунгусы, ни кулджаны или аборигены

других государств, держащих печати, выданные Китаем, не будут приниматься

гиен-ну.» Были отправлены специальные послы для доставки этого нового правила

Жания и для изъятия от него договора в шкатулке, посланного прежним

императором.

В это же время Вен Мен, обосновавшее новшество, которое должно было быть

введено в Китае и которое уничтожало практику использования двух персональных

имен, приглашал Жания следовать такому правилу цивилизации. Было не совсем ясно,

какими правилами руководствовались по поводу как китайских, так и татарских имен

в это время, однако по аналогии с более поздней историей имеется тенденция

показать, что никакие татарские расы не суетились насчет имен вовсе или имели

представление о дополнительном табу (избегая частные имена отцов и

императоров) до тех пор, пока их не научили китайцы. В этом случае Атяуру

Жания, чье персональное имя было Нанчегас с готовностью уступил, изменив его

на Чемантаят; хотя это ни в какой мере не очевидно, как, делая это, он

приспособился к новому правилу или каково это правило на самом деле было.

Китайские буквы для перевода этого татарского имени были выбраны, очевидно,

придать смысл развлечения для Вен Мена. Подобстрастность Жания лишь сделало

узурпатора более требовательным. Он теперь открыто расширил китайскую

протекцию на тунгусских послов и объявил тунгусам, что они более не нуждаются

в плате налогов мехом и одеждой гиен-ну. Все это вместе было уже более того, что

мог терпеть Жания и его поддержали все торговцы его народа, мужчины и

женщины. Поэтому он направил послов с требованием оплаты обычных налогов, в

чем было отказано на основании, что Китай запретил их плату. Это вызвало с

обеих сторон насилие, грабеж и убийства, в которых тунгусы, определенно, стали

вторыми лучшими. В 9-ом году н.э. амбициозный Вен Мен сбросил маску и

Nang-chihya-

ssu.

Ta-yueh.

Wu-hwan.

отправил послов с пышными подарками чтобы объявить, что он получил

распоряжение Неба замещать династию Хань : в тоже время он послал новую

печать с новой вытесанной надписью на ней и потребовал, чтобы Жания возвратил

старую. Тот был почти такого же мнения, когда один из его принцев прошептал : -

« Если бы я был на вашем месте, то сперва постарался бы узнать, что означает

надпись на новой печати». Жания заложил руки назад, попросил присесть послов в

палатке на несколько минут и между тем распорядился принести для угощения

ликер. Генерал Вен, первый посол и родственник узурпатора, сразу потребовал

назад старую печать, но принц опять сказал Жания о своем предложении. Жания,

однако, с готовностью возвратил печать, говоря, что он не видит никакой причины

для замены надписи. Он схватил новую завязанную обычной лентой печать,

которую он не мог дешифровать и все гости сели за еду и питье на целый

оставшийся день. После того, как послы покинули палатку, один из них

предложил, что было бы неплохо уничтожить старую печать до того, как будет

раскрыт обман. Вопрос заключался только в том, кто бы взял на себя такую

ответственность, поскольку имперская печать в Китае считалась священной : тем

не менее предложивший посол был из отважного десятка; он разбил печать

топором. На следующее утро, достаточно уверенный в себе Жания потребовал

старую печать на основании того, что слова «Печать Жания гиен-ну» были

заменены на « Малая печать Нового Жания гиен-ну» и что малые печати

предназначены для людей с рангом ниже правящих монархов. Когда ему

объяснили, что теперь начала править новая династия и его посыльный увидел

обломки старой печати, Жания осознал, что теперь бесполезно настаивать; так он

принял подарки и удовлетворил себя отправкой Правого Тугры, одного из своих

братьев, вместе с послами, с письмом, в котором он умолял еще раз предоставить

ему старую печать. На своем пути назад, когда они проходили через территорию

другого брата, послы повстречали множество пленников ву-хван, задержанных в

качестве заложников за плату налогов и обратили внимание этого брата на новые

правила. Этот брат был старшим молодой пары братьев, урожденных от младшей

сестры Чвангю, как мы писали выше. Он спросил и получил разрешение послать

конфиденциальное сообщение Жания, который ответил уклончиво : - « Должен я

Ch.en Yao.

Hsi.

Wang Chun.

59

выслать их на территорию до Стены или за Стену?» Неосторожный вопрос

печатью и тунгусами чрезвычайно раздразнили Жания, который, под предлогом

эскорта ву-хван пленников направил 10 000 воинов к Стене вблизи нынешнего

Нин-хиа на Желтой Реке. На следующий год опять возникла проблема с мелкими

правителями Караходжо и один из них в количестве 2 000 человек со всеми овцами

и скотом направился к гиен-ну. Жания не только принял их, но и присоединил их

для своего рейда, раня офицеров проконсула Китая и убив одного из китайских

царьков-посредников. Два китайских чиновника, предвидя всеобщее восстание в

Туркестане, убили своего начальника и дезертировали к Жания, который даровал

им воинские звания и принял их как своих частных посыльных.

Вен Мен, услышав о судьбе своего генерала, не стал уходить от своей

ответственности. Его первым действием было объявление об разделении владений

гиен-ну на пятнадцать жания . владениия и направил 20 000 лошадей к Великой

Стене около Та-тун Фу, имея ввиду перекупку других сыновей Хюханжа дорогими

подарками. Брат Жания, который был ответственным за тунгусских пленников,

когда Правый Тугры был озабочен идеей о старой печати, получил или его

вынудили принять титул «Наследственный Жания», кроме того, 1000 фунтов

золота, эмблему о ранге и другие дорогие подарки. Его два сына были отправлены

в столицу, где младший был сделан как «Покорный Жания» и получил 500 фунтов

золота. Ответом Атяуру было начало убийств любого, кого бы он не захватил в

районе, близком к Стене около Северной провинции Шаньси и призыв с своим

восточным и западным губернаторам поступать подобным же образом : это

случилось в 11 . м году н.э. Вся благоразумная работа последней половины

прошлого столетия была разрушена за один прием и вся пограничная линия

оказалась в огне, каждое живое существо было уведено или убито. Однако, Вен

Мен, который был похож на Карла Двенадцатого Швеции в своем упрямстве, не

хотел никакого другого пути для решения проблемы. Он накопил сокровища

нескольких имперских поколений в свой кулак и выливал их как воду. Он назначил

двенадцать генералиссимусов, которые должны были взять с собой провизию на

300 дней и вести 300 000 человек по десяти различным дорогам, очистить все

Shuo-fang

Hou-cheng.

Ch.en Liang

and

Yun-chung.

Teng and

Chu

Chu-shih.

60

владения гиен-ну и вытеснить татар в дальние крепости киргизов и канкалов.

того, чтобы их перетащить к границе. Его лучший генерал протестовал против

этого непрактичного плана и еще раз обрисовал всю историю отношений между

Китаем и Татарией, что доказывает, что даже тогдашние военные люди

справедливо были занесены в анналы истории. (Находки сэра Аурел Стейна*

военных документов первого столетия хорошо иллюстрируют это).

Подчеркивалось, что необходимо иметь по-крайней мере год, чтобы провизия на

300 дней для 300 000 человек была собрана на одном месте и что ранее пришедшие

туда будут деморализованы прежде, чем последние наовобранцы дойдут туда. Он

вычислил, что волы, которые только и были пригодны для такой работы, должны

тащить 200 000 тонн пищи для солдат и поскольку трава там и везде была скудной,

только для волов необходимо было доставить 200 000 тонн фуража. Опыт, он

добавил, показывает, что пока пройдут первые сто дней, ни один вол не выживет и

люди не смогут тащить свою пищу вдобавок к своим оружиям, кастрюлям,

сквородкам, углю и т.п. ( Точно такие же аргументы приводились, когда пятьдесят

лет тому назад армии в кампании против Кашгара должны были сеять и

выращивать свой урожай, когда они наступали). Кроме того, пища из риса и воды

со временем производят собачью чуму, по причине которой сто дней всегда были

максимальным сроком для кампаний в таких холодных и ветренных районах. Более

того, с таким изумительным провозом багажа, открытого со всех сторон для атаки

врага, эффективность сражения было бы сравнительно низка и в любом случае они

не смогли бы преследовать врага далеко и оставить транспорт на самозащиту.

Когда, тем не менее, первые прибывшие уже ожидают, он предложил, если

сражение должно быть дано, сделать это немедленно, и ему самому продвинуть

людей вовнутрь вражеской страны и по крайней мере для начала энергично

ударить.

древних документов в 1907-8 г.г. из замурованной (около 1000 г.) библиотеки буддийского храма в Дунхуане,

что находится на пересечении дорог средневековых караванов, ведуюих на юг и север тяньшаньского горного

хребта.-