Энциклопедический



бет211/236
Дата12.06.2016
өлшемі14.36 Mb.
#130523
1   ...   207   208   209   210   211   212   213   214   ...   236
ЧАСТЬ И ЦЕЛОЕ, филос. категории, выражающие отношение между совокупностью предметов (или эле­ментов отд. объекта) и связью, к-рая объединяет эти предметы и приводит к появлению у совокупности новых (интегративных) свойств и закономерностей, не прису­щих предметам в их разобщённости. Благодаря этой связи образуется целое, по отношению к к-рому отд. предметы выступают в качестве частей. Категории Ч. и ц. характеризуют также общее движение познания, к-рое обычно начинается с нерасчленённого представ­ления о целом, затем переходит к анализу, расчленению целого на части и завершается воспроизведением объ­екта в мышлении в форме конкретного целого. Эти зако­номерности познания целостных объектов были сфор­мулированы К. Марксом в «Экономич. рукописях 1857—1859 гг.» (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 46, ч. 1). Характер трактовки категорий Ч. и ц. и свя­занной с ними проблемы целостности в значит. мере оп­ределяет общую стратегию науч. познания в тот или иной период его развития.

Проблема отношений Ч. и ц. была выдвинута в антич­ности (Платон, Аристотель); она рассматривалась во всех значит. филос. учениях. Материалистич. концеп­ции (Ф. Бэкон, Гоббс, Локк, франц. материалисты 18 в.), ориентировавшиеся на науку, были связаны, как



768

ЧАРВАКА

правило, с механистич., суммативным пониманием це­лого, заимствованным из механики (а позднее — из классич. физики). Классич. естествознание стремилось познать целое лишь с т. зр. его состава, строения. В противовес этому идеалистич. учения (Платон, ср.-век. схоластика, отчасти Лейбниц) делали упор на несводи-мость целого к сумме частей и рассматривали в качестве подлинно целостных лишь продукты духовной деятель­ности, а материальные образования трактовали как механически целые, «мёртвые» агрегаты. Разрыв и про­тивопоставление этих двух сторон (механич. сумма ча­стей — на одном полюсе, духовное, мистическое це­лое — на другом) приводит к антиномиям Ч. и ц. Глав­ные из них таковы: 1) положение — целое есть сумма частей. Противоположение — целое больше суммы ча­стей; 2) части предшествуют целому. Целое предшеству­ет частям; 3) целое причинно обусловлено частями. Це­лостный подход противоположен причинному и исклю­чает его; 4) целое познаётся через знание частей. Части как продукт расчленения целого могут познаваться лишь на основе знания о целом.

Нем. классич. философия (Шеллинг, Гегель) ввела различение неорганичного и органичного (саморазвива­ющегося) целого; однако органичное целое связывалось лишь с развитием духа, а не материи. В 19—20 вв. по­добное толкование отношения Ч. и ц. развивалось в различных идеалистич. концепциях (неовитализм, хо­лизм, интуитивизм).

Критически переосмысливая традиции нем. классич. философии, К. Маркс сформулировал принципы изуче­ния органичных целых — метод восхождения от аб­страктного к конкретному, диалектич. понимание анализа и синтеза и т. д.; он явился также осно­воположником методологии науч. исследования об­щества как целого. Обобщая данные теоретич. кон­цепций и дисциплин, основанных на целостном под­ходе к объектам (концепция интегративных уровней в теоретич. биологии, исследования в генетике, эко­логии, физиологии, психологии, лингвистике и т. п.), диалектич. материализм даёт рациональное объясне­ние диалектики Ч. и ц. Не только теоретически, но и на экспериментальном материале было показано, что в случае сложноорганизованных объектов целое не­сводимо к сумме частей. Была раскрыта недостаточ­ность для решения проблемы формулы «целое больше суммы частей», поскольку она неявно исходит из пред­положения об аддитивности (суммарности, не обра­зующей целостности) свойств целого: целостность вы­ступает здесь как некий остаток от вычитания суммы частей из целого. Решение проблемы состоит в том, что целое характеризуется новыми качествами и свойства­ми, не присущими отд. частям (элементам), но возни­кающими в результате их взаимодействия в определ. системе связей. Эта особенность любого целостного образования, к-рую можно назвать свойством интегра-тивности, позволяет понять и все остальные специфич. черты целого. К этим чертам относятся: возникновение нового в процессе развития; появление новых типов целостности; возникновение новых структурных уровней и их иерархич. соподчинённость; разделение целостных систем на неорганичные и органичные, основанное на том, что в неорганичной системе (атом, молекула и т. п.) свойства частей хотя и отражают природу целого, но всё же определяются гл. обр. внутренней природой ча­стей, тогда как в органичной системе (какой являются, напр., биологич. и социальные объекты) свойства час­тей целиком определяются свойствами целого.

Логич. противоречия заключает и взятая в общем ви­де постановка вопроса: что чему предшествует — целое частям или наоборот. В отношении Ч. и ц., как показал ещё Гегель, ни одна из сторон не может рассматриваться без другой. Целое без (до) частей немыслимо; с др. сторо­ны, часть вне целого — уже не часть, а иной объект, т. к. в целостной системе части выражают природу целого и приобретают специфич. для него свойства.

Между частями органичного целого (а также между частями и целым) существует не простая функциональ­ная зависимость, а значительно более сложная система разнокачеств. связей — структурных, генетических, связей субординации, управления и т. п., в рамках к-рой причина одновременно выступает как следствие, полагаемое как предпосылка. Взаимозависимость час­тей здесь такова, что она выступает не в виде линейного причинного ряда, а в виде своеобразного замкнутого круга, внутри к-рого каждый элемент связи является условием другого и обусловлен им (см. К. Маркс, там же, с. 229). Целостный (структурный) подход не является альтернативой причинного объяснения — он лишь по­казывает недостаточность однозначной причинности при анализе сложной системы связей. Более того, сам принцип структурного объяснения в определ. отноше­нии может рассматриваться как дальнейшее развитие принципа причинности.

Совр. познание разрешает и известный познават. па­радокс: как познать целое раньше частей, если это пред­полагает знание частей раньше целого? Познание Ч. и ц. осуществляется одновременно: выделяя части, мы ана­лизируем их как элементы данного целого, а в резуль­тате синтеза целое выступает как диалектически рас­членённое, состоящее из частей. Изучение частей явля­ется в конечном счёте единственно возможным путём изучения целого. В то же время результаты исследова­ния частей входят в систему науч. знания лишь благода­ря тому, что они выступают как новое знание о целом. Анализ диалектич. взаимосвязи Ч. и ц. является важ­нейшим методологическим принципом научного поз­нания.

• Энгельс Ф., Анти-Дюринг, Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 20; Ленин В. И., Филос. тетради, ПСС, т. 29; Блауберг И. В., Проблема целостности в марксист­ской философии, М., 1963; Афанасьев В. Г., Проблема целостности в философии и биологии, М., 1964; Югай Г. А., Диалектика части и целого, А.-А., 1965; Блауберг И. В., Юдин Б. Г., Понятие целостности и его роль в науч. поз­нании, М., 1972; Абрамова Н. Т., Целостность и управ­ление, М., 1974. И. В. Блауберг, Б. Г. Юдин.



ЧЕЛОВЕК, высшая ступень живых организмов на Зем­ле, субъект общественно-историч. деятельности и куль­туры. Ч.—предмет изучения различных областей зна­ния: социологии, психологии, физиологии, педагогики, медицины и др. Перерабатывая многообразные данные этих наук, философия даёт им определ. истолкование и осмысление.

Вопрос о природе (сущности) Ч., его происхождении и назначении, месте Ч. в мире — одна из осн. проблем в истории филос. мысли. В древней кит., инд., греч. философии Ч. мыслится как часть космоса, нек-рого единого сверхвременного «порядка» и «строя» бытия (природы), как «малый мир», микрокосм (Демокрит)— отображение и символ Вселенной, макрокосма (в свою очередь понимаемого антропоморфно — как живой одухотворённый организм; см. Микрокосмос и мак­рокосмос). Ч. содержит в себе все осн. элементы (сти­хии) космоса, состоит из тела и души (тела, души, ду­ха), рассматриваемых как два аспекта единой реаль­ности (аристотелизм) или как две разнородные субстан­ции (платонизм). В учении о переселении душ, разви­том инд. философией, граница между живыми сущест­вами (растениями, животными, Ч., богами) оказывается подвижной; однако только Ч. присуще стремление к «освобождению» от пут эмпирич. существования с его законом кармы — сансары. Согласно веданте, специфич. начало Ч. составляет атман (душа, дух, «самость», су­бъект), тождественный по своей внутр. сущности со всеобщим духовным началом — брахманом. В филосо­фии Аристотеля нашло выражение определяющее для антич. философии понимание Ч. как живого существа, наделённого духом, разумом («разумной душой», в от­личие от сенситивной и вегетативной души) и способно­стью к обществ. жизни.

В христианстве библейское представление о Ч. как «образе и подобии бога», внутренне раздвоенном вслед-

ствие грехопадения, сочетается с учением о соединении божественной и человеч. природы в личности Христа и возможности, в силу этого, внутр. приобщения каждого человека к божеств. «благодати» (в христ. традиции кристаллизуется термин «сверхчеловек» — лат. super-humanus). В ср.-век. философии намечается понимание личности как отличной от психофизич. индивидуаль­ности и несводимой к к.-л. всеобщей «природе», или суб­станции (телесной, душевной, духовной), как неповто­римого отношения (Ришар Сен-Викторский, 12 в.).

Эпоха Возрождения проникнута пафосом автономии Ч., его безграничных творч. возможностей (Пико делла Мирандола и др.). Специфичность человеч. сферы бы­тия остро переживается, напр., Николаем Кузанским («О предположениях» II 14). Представление Декарта о мышлении как единственно достоверном свидетельстве человеч. существования («мыслю, следовательно, су­ществую») легло в основу новоевроп. рационализма, к-рый именно в разуме, мышлении усматривает специ­фич. особенность Ч., его сущность. Картезианский ду­ализм души и тела надолго определил постановку ант-ропологич. проблематики (см. также Психофизическая проблема). При этом тело рассматривалось как автомат, машина, общая у человека с животными (ср. программ­ное соч. Ламетри «Человек-машина»), а душа отожде­ствлялась с сознанием. Франклин определяет Ч. как «животное, производящее орудия».

У Канта вопрос «что такое человек?» формулируется как осн. вопрос философии. Исходя из дуалистич. по­нимания Ч. как существа, принадлежащего двум раз­личным мирам — природной необходимости и нравств. свободы, Кант разграничивает антропологию в «фи-зиологич.» и «прагматич.» отношении: первая исследу­ет то, «...что делает из человека природа...», вто­рая — то, «...что о н, как свободно действующее суще­ство, делает или может и должен делать из себя сам» (Соч., т. 6, М., 1966, с. 351).

В отталкивании как от картезианского рационализма, так и от сенсуалистич. эмпиризма 17—18 вв., в нем. фи­лософии кон. 18 — нач. 19 вв. происходит возвращение к пониманию Ч. как живой целостности, характерному для эпохи Возрождения (Гердер, Гёте, натурфилосо­фия романтизма). Гердер называет Ч. «первым вольноот­пущенником природы»: его органы чувств и телесная организация, в отличие от животных, не специализи­рованы, более неопределённы, что составляет источник его специфич. преимущества: он сам должен формиро­вать себя, создавая культуру. Гердер, романтики, Ге­гель развивают идеи историчности человеч. существова­ния (Новалис называет историю «прикладной антро­пологией»). Для нем. классич. философии определяю­щим является представление о Ч. как о субъекте ду­ховной деятельности, создающем мир культуры, как о носителе общезначимого сознания, всеобщего идеаль­ного начала — духа, разума. Критикуя эти идеи нем. идеализма, Фейербах осуществляет антропологич. пе­реориентацию философии, ставя в центр её Ч., понима­емого прежде всего как чувственно-телесное существо, как живую встречу «Я» и «Ты» в их конкретности. В России антропологич. принцип в философии развивал Чернышевский.

В иррационалистич. концепциях Ч. 19—20 вв. до­минирующими становятся внемыслит. способности и силы (чувство, воля и т. д.). Согласно Ницше, Ч. опре­деляется игрой жизненных сил и влечений, а не соз­нанием и разумом. Кьеркегор выдвигает на первый план волевой акт, в к-ром Ч. «рождает себя», выбор, благода­ря к-рому индивид, непосредств., природное существо, становится личностью, т. е. бытием духовным, самооп­ределяемым. Проблема личности — центральная для концепции Ч. в персонализме и экзистенциализме, сог­ласно к-рой Ч. не может быть сведён к к.-л. «сущности»



ЧЕЛОВЕК 769

(биологической, психологической, социальной, духов­ной). Отрицая обществ. природу личности, экзистен­циализм и персонализм разграничивают и противопо­ставляют понятия индивидуальности — как части при­родного и социального Целого и личности — как непо­вторимого духовного самоопределения («экзистенции»). Идеи философии жизни (Дильтей) и феноменология Гуссерля послужили исходной основой для возникно­вения философской антропологии мак особого течения в нем. философий 20 в. (Шелер, Плеснер, Гелен, «куль-турантропология» Э. Ротхаккера и др.), Натуралистич. подход к Ч. характерен Как для представителей традиц. фрейдизма, так и для мн. естествоиспытателей 20 в. на Западе. Ю. Н. Попов.

Отвергнув идеалистич. и натуралистич. концепции Ч., марксизм подошёл К объяснению природного и социаль­ного в Ч. на основе принципа диалектико-материали-стич. монизма. Исходным пунктом марксистского по­нимания Ч. является трактовка его как производного от общества, как продукта и субъекта обществ.-трудовой деятельности. К. Маркс писал, что «...сущ­ность человека не есть абстракт, присущий отдельно­му индивиду. В своей действительности она есть со­вокупность всех общественных отношений» (Маркс К. и Э н г е л ь с Ф.) Соч., т. 3, с. 3).

Марксистско-ленинский анализ проблемы Ч. предпо­лагает выявление социальной сущности, конкретно-историч. детерминации его сознания и деятельности, раз­личных историч. форм бытия человека и его образа жиз­ни, раскрытие соотношения социального и биологиче­ского в Ч. и Др.

Обществ. истории Ч. предшествовала его естеств. пре­дыстория: зачатки трудоподобной деятельности у че­ловекообразных обезьян, развитие стадных отношений высших животных, развитие звуковых и двигат. средств сигнализаций. Определяющим условием реализации этих предпосылок становления Ч. марксизм считает труд, возникновение к-рого ознаменовало собой прев­ращение человекообразной обезьяны и человека (см. Ф. Энгельс, там же, т. 20, с. 489—90). Животные не мо­гут производить коренных изменений в условиях своего существования, они приспосабливаются к окружающей среде, к-рая и определяет образ их жизни.Ч. же не про­сто приспосабливается к данным условиям, а, объединя­ясь в совместном труде, преобразует их в соответствии со своими постоянно развивающимися потребностями, создаёт мир материальной и духовной культуры. Куль­тура творится человеком в той же мере, в какой сам Ч. формируется культурой.

Ч. есть живай система, представляющая собой един­ство физического и духовного, природного и социально­го, наследственного и прижизненно приобретённого. Как живой организм Ч. включён в природную связь явлений и подчиняется биологич. (биофизич., биохимич., физиологич.) закономерностям, на уровне сознат. пси-хики и личности Ч. обращён К социальному бытию с его специфич. Закономерностями. Физич., морфологич. организация Ч. является высшим уровнем организа­ций материй в известной нам части мироздания. Ч. кристаллизует в себе всё, что накоплено человечеством в течение веков. Эта кристаллизация осуществляется и через приобщение К культурной традиции, и через механизм биологич. наследственности. Ребёнок насле­дует запас генетич. информации через специфически че­ловеч. строение тела, Структуру мозга, нервной системы, задатков. Однако природные (анатомо-физиологич.) за­датки развиваются и реализуются только в условиях социального образа жизни в процессе общения ребёнка со взрослыми. Марксизм отвергает метафизич. представ­ления о существовании врождённых идей и способностей у Ч. Проявление биологич. закономерностей жизни Ч. носит социально обусловленный характер. Жизнь Ч.



770 ЧЕЛОВЕК

детерминируется единой системой условий, в к-рую входят как биологич., так и социальные элементы. При этом биологич. составляющие этой единой системы иг­рают роль лишь необходимых условий, а не движущих сил развития. Действия Ч., образ его мыслей и чувств зависят от объективных йсторич. условий, в к-рых он живёт, от особенностей той социальной группы, класса, интересы к-рых он сознательно или бессознательно представляет. Содержание духовной жизни Ч. и законы сто жизни наследственно не запрограммированы. Но этого никак нельзя сказать о нек-рых потенциальных способностях к творч. деятельности, об индивидуаль­ных особенностях дарования, к-рые формируются об­ществом, но на основе наследств. задатков. Наследств. моменты в той или иной степени, прежде всего через особенности высшей нервной системы, влияют и на ха­рактер развития наклонностей и способностей Ч.

Перед каждым вступающим в жизнь Ч. простирается мир вещей и социальных образований, в к-рых вопло­щена, опредмечена деятельность предшествующих по­колений. Именно этот очеловеченный мир, в к-ром каж­дый предмет и процесс как бы заряжен человеч. смы­слом, социальной функцией, целью, и окружает Ч. При этом достижения человеч. культуры не даны Ч. в готовом виде в воплощающих их объективных услови­ях, а лишь заданы в них. Освоение социальных, исто­рически сложившихся форм деятельности — гл. усло­вие и решающий механизм индивидуального становле­ния Ч; Чтобы сделать эти формы своими личными спо-собностями и частью своей индивидуальности, Ч. с ран­него детства вводится в такое общение со взрослыми, к-рое выражается в виде подражания, учения и обуче-ния. В результате этого индивидуально развивающий­ся Ч. овладевает способностями разумно действовать с орудиями труда, с различного рода символами, слова­ми, с представлениями и понятиями, со всей совокуп­ностью социальных норм. Осваивая очеловеченную при­роду, ребёнок приобщается к бытию культуры разно­образными способами, В этом приобщении участвует каждое из «...человеческих отношений к ми-ру зрение, слух, обоняние, вкус, осязание, мышле­ние, созерцание, ощущение, желание, деятельность, любовь, словом, все органы его индивидуальности...» (М а рк с К., там же, т. 42, с. 120).

В процессе приобщения к культуре у Ч, вырабаты­ваются механизмы его самоконтроля, выражающиеся в способности волевыми усилиями регулировать широкий диапазон влечений, инстинктов и т. п. Этот самоконт­роль по существу является социальным контролем. Он подавляет неприемлемые для данной социальной груп­пы импульсы и составляет необходимое условие жизни общества. Чем более интенсивно развивается человече­ство, тем всё более сложными оказываются проблемы образования и воспитания, формирования Ч. как лич­ности.

Исторически сложившиеся нормы права, морали, быта, правила мышления и грамматики, эстетич. вку­сы и т. д. формируют поведение и разум Ч., делают из отд. Ч. представителя определ. образа жизни, культуры и психологии: Ч, «,..только в обществе может развить свою истинную природу, и о силе его природы надо су­дить не по силе отдельных индивидуумов, а по силе всего общества» (Маркс К. и Энгельс Ф., там же, т. 2, с. 146). Критикуя представления о Ч. как изо­лированной монаде, Маркс подчёркивал, что Ч. все­сторонне включён в контакт, общение с обществом, даже когда остаётся наедине с собой. Осознание Ч. себя как такового всегда опосредствовано его отношениями к др. людям. Каждый отд. Ч. представляет собой непо­вторимую индивидуальность и вместе с тем он несёт в се­бе некую родовую сущность. Он выступает как личность, когда достигает самосознания, понимания своих со­циальных функций, осмысления себя как субъекта йс­торич. процесса. Становление личности связано с про­цессом обществ. дифференциации, выделением отд.

индивида из коллектива по мере развития личных прав и обязанностей. Марксистское понимание Ч. исходит из того, что Ч. может быть свободным лишь в свобод­ном обществе, где он не только является средством осу­ществления обществ. целей, но выступает прежде всего как самоцель. Идеал такого общества марксизм видит в коммунистич. обществе, т. к. только в нём Ч. получит средства, дающие ему возможность полностью выявить свою индивидуальность. См. также Личность.

• Маркс К. и Энгельс Ф., Нем. идеология, Соч., т. 3; Проблема Ч. в совр. философии. [Сб. ст.], M., 1969; Г p и-г о p ь я н В. Т., Философия о сущности Ч., М., 1973; Соотно­шение биологич. и социального в Ч.. М., 1975; Дуби­нин Н. П., Шевченко Ю. Г., Нек-рые вопросы био-социальной природы Ч., М., 1976; Смирнов Г. Л., Сов. Ч., M., 19803; Корнеев П. В., Критика совр. бурж. и реви­зионистских концепций Ч., М., 1981 (лит.). А. Г. Спиркин.

«ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ» ТЕОРИЯ, бурж. концепция принципов и методов управления в орг-циях (прежде всего промышленных), система морально-пси-хологич. стимулирования трудящихся к повышению производительности труда.

Возникновение «Ч. о.» т. связано с экспериментом, проведённым в 1927—32 на заводах компании «Уэстерн электрик» в Хоторне (близ Чикаго), в ходе κ-poгo пси-холог Мэйо и его сотрудники добились повышения про-изводительности труда в одном из цехов, эксперимен­тально создав в нём психологич. климат, в корне от­личный от деспотич. режима, существовавшего в дру­гих цехах,

«Ч. о.» т. развивалась в оппозиций к тейлоризму, как слишком биологизированному, машинизированно­му, «социально некомпетентному». Источники трудовых конфликтов Мэйо и его последователи видели в психич. комплексах, расценивая выступления трудящихся как отклонение от нормы, κ-pоe можно устранить с помощью социопсихич. приёмов. Тем самым проблема эксплуата­ции превращалась в проблему «психологич. благополу­чия работающих по найму». Согласно «Ч. о.» т., анта­гонизм труда и капитала может быть преодолен искус­ной политикой предпринимателей, нек-рыми реформа­ми в стиле управления, в результате к-рых будут вскрыты новые резервы повышения производительности труда, профсоюзы станут ненужными, а установление «социального мира» обеспечат просвещённые управ­ляющие.

В нач. 60-х гг. Д. Макгрегор дополнил «Ч. о.» т. уче­нием о стилях обращения с подчинёнными, или теорией «управления через соучастие», в к-рой утверждал, что при надлежащем обращении человек проявляет иници­ативу и изобретательность и работает лучше там, где «ориентируются на людей», а не просто «на продукцию». Соответственно наёмному рабочему пытаются внушить, что он «социальный партнёр», «член заводского сооб­щества», заинтересованный в успехе капиталистич. предприятия.

Вместе с тем «Ч. о.» т. содержит рациональные чер­ты, обусловленные потребностями совр. крупного про-из-ва, к-рым нельзя управлять без учета Социально-психологич. аспектов, комплекса факторов, воздейст­вующих на человека в процессе произ-ва.

«Ч. о.» т. подвергается критике бурж. психологами и социологами (Ф. Херцберг — в США, Ж. Фридман — во Франции, группа сотрудников Тэвистокского ин-та— в Великобритании), ибо основанные на ней действия не дают желаемого результата, а «эффект Хоторна», по сути основанный лишь на новизне, оказывается недол­говечным.

Марксисты подчёркивают, что «Ч. о.» т. является ре-акц. утопией и служит одной из наиболее распростра­нённых форм борьбы монополий против рабочего класса. Производств. отношения капитализма не имеют ничего общего с человечностью. «Отношение фабриканта к ра­бочему — не человеческое, а чисто экономическое» (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 2, с. 497). Подлинная гуманизация труда невозможна там, где человек является только средством извлечения наживы.

• Вяльховченко Э. Д., Критика совр. бурж. теории «человеч. отношений в пром-сти», М., 1971; Эпштейн С., Индустриальная социология в США, М., 1972; Яковле­ва С. И., Особенности методой капиталистич. эксплуатации в совр. эпоху, Л., 1972; McGregor D., Human side of enterprise, N. Y., 1960; Herzberg F., Work and the nature of man, N. Y., 1966; см. также лит. к ст. Мэйо



ЧЕРНЫШЕВСКИЙ Николай Гаврилович [12(24) 7 1828, Саратов,—17(29).10.1889, там же], рус. революц. демократ, просветитель-энциклопедист, писатель, лит. критик, «...великий социалист домарксова периода..». (Л е н и н В. И., ПСС, Т. 41, с. 55).

Ч. род. в семье протоиерея, учился в Петерб. ун-те, где познакомился с «...новыми началами и идеями, пропо­ведуемыми в Западной Европе...» (ПСС, т. 1, 1939, С. 33). С сер. 50-х гг. занимает руководящее место в журн. «Современник». В 1855 защищает магистерскую дисс. «Эстетич. отношения иск-ва к действительности», в к-рой, применяя к эстетике принципы Фейербаха, обосновывает Тезис: «Прекрасное есть жизнь» (там же, т. 2, 1949, с. 10). В годы подготовки «крест. реформы» Ч. придерживается тактики подталкивания и одновре­менно разоблачения «верхов», ведет линию на создание широкого антикрепостнич. фронта. Высказав ещё в ра­боте «Лессинг» (1856—57) мысль о негодности абсолю-тистской системы для проведения преобразований, Ч. вместе с тем участвует в обсуждении условий освобож­дения, публикует в «Современнике» проект Кавелина. Под предлогом рассуждений О грядущих судьбах крест. общины начинает пропаганду социалистич. идей. По мере выявления грабительского характера реформы в публицистике Ч. всё сильнее звучат антиабсолютист-скйе и антилиберальные ноты, постепенно обосновыва­ется необходимость революции. Критика Ч. самодер-жавно-бюрократич. реформы нашла завершение в «Пись­мах без адреса» (задержаны цензурой, печатались за границей): «...Изменены были формы отношений между помещиками и крестьянами с очень малым, почти не­заметным изменением существа прежних отношений»,— писал Ч. и далее указывал на необходимость для на­рода «...самому прййяться за устройство своих дел» (там же, т. 10, 1951, с. 99, 92). Вопрос о непосредств. участии Ч. в деятельности «Земли и воли» не выяснен, но идейно эта организация подготовлена безусловно им. Вместе с тем Ч. предупреждал, что народ нас «...не знает даже и по именам» и его протест примет стихийный, разрушительный характер (там же, с. 90).

В 1862 Ч. был арестован царским пр-вом; за так и не доказанную причастность к написанию прокламации «Барским крестьянам от их доброжелателей поклон» был приговорён к каторге и последующей ссылке в Си­бирь. В период заточения в Петропавловской крепости Ч. публикует роман «Что делать?» (1863), где ставит проблему раскрепощения женщины, воспитания «но­вых» и «особенных» людей, проводит идею революции и необходимости создания организации проф. револю­ционеров. После отбытия в Нерчинском окр. 7-летнего срока каторжных работ Ч. ссылают в Вилюйск — одно из самых глухих мест Сибири. С 1883 он был переведён На жительство в Астрахань, затем в Саратов. Оставал­ся под надзором полиции, в обществ. жизни не участво­вал. Из огромного количества сочинений, написанных в Сибири, наибольшую ценность представляет «Про­лог», посвящённый осмыслению уроков эпохи 1861; большинство др. произведений Ч. было уничтожено.

Направленность и характер» теоретич. поисков Ч. во многом определили европ. революции 1848—49, при­ведшие к краху бурж. революционности и надклассо­вого социализма, а также реформа 1861. Эти события наложили на мировоззрение Ч. печать скептицизма, к-рый, как и у Герцена, был формой перехода к созда­нию науч. теории революц. борьбы.

Формально Ч. не создал особой науч. школы. Свои идеи он редко излагал в систематизиров. форме, они



Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   207   208   209   210   211   212   213   214   ...   236




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет