Глава четырнадцатая
ВТОРАЯ МОЛОДОСТЬ СТАРЫХ РАЙОНОВ
Город обретает специфический характер не за счет
сияющих латунью новых отелей с кабинами лифтов,
подобными космическим кораблям.
И не гигантские оболочки, не фаллические монументы
авторскому эго архитекторов придают ему неповторимость.
Зтот характер города исходит от его жителей, из традиций
прошлого, из взаимодействия устремлений и эмоций
в процессе повседневного существования людей.
Он рождается на базарах и рыночных площадях,
являвшихся источником самого возникновения города,
где люди могли встречаться, покупать, обменивать,
общаться, работать, пьянствовать, воровать, драться,
любить, отдыхать, развлекаться и учиться.
Рыночная площадь это город, и город это рыночная площадь,
и потому его рынки, их непрерывное существование и их
наполненность жизнью служат мерой качества городов.
Там, где рынок все еще близок к людям, к улицам и площадям,
с которых он начинался, там найдешь и город со своим лицом.
Ян Мензиес в бостонской Globe. 24 марта 1976г.
Город не создание одной личности, не произведение одного девелопера, застывшее на момент своего завершения. Он и не должен быть таким. Город - эволюционирующий, вечно изменяющийся организм. У него нет ни четкого начала, ни ясного конца. В нем есть нечто для каждого, потому что его создавали для всех. Город формируется под воздействием и мощных лидеров, и множества анонимных жителей. Его характер никогда не определен с достаточной полнотой на длительное время - во всяком случае ни одним каким-то лицом, ни группой, ни тем более ими в одно время. Это было бы не по-городскому.
По сути своей город приспособляем, разнообразен и полицен-тричен. Торговый молл является его прямой антитезой. Порождаемый в одно действие, одним волевым усилием и под единой командой, по однозначной схеме, молл это не решение для возрождения даунтауна. Келвин Триллин писал по этому поводу: "Среди недостатков традиционного даунтауна, когда он пытается конкурировать с моллом, - тех очевидных недостатков, что связаны с локализацией, возможностями парковки автомобиля, возможностями четкого проектного решения, - главным является то, что даунтаун не похож на машину. Даунтаун не принадлежит ни одному единственному владельцу, и никто не в состоянии упорядочить его смесь всего со всем по одной схеме".
Город может немалому научиться у регионального молла в том, что касается сугубо операциональных и коммерческих правил игры, для поиска пути своего возрождения. Всегда есть возможность учиться, и программа Мейн Стрит показала, что это осуществимо без "субурбанизации" даунтауна. Однако учиться и использовать все, что полезно и пригодно к ситуации, это отнюдь не то же самое, что работать "под копирку". Первое означает разработку и развитие сугубо городских процессов, второе - снос и замещение.
Программа Мейн Стрит предложила немало стратегий обновления даунтауна при уместной гибкости, разнообразии и почтительном отношении к местным чувствам, что столь сильно контрастирует с типовыми моллами. Девелопер Джеймс Рауз в сотрудничестве с кэмбриджским архитектором Бенджаменом Томпсоном продемонстрировали иную стратегию при реконструкции Квинси Маркет в Бостоне, столь же жизнетворную, творческую в экономическом отношении, разнообразную и, к тому же, в крупном масштабе. Если тем, кто осуществляет программу Мейн Стрит приходилось тщательно изучать оперирование региональных мол-лов, то Рауз был в завидной позиции профессионала, который возвел их немало, так что имел возможность пройти все уроки самостоятельно.
Удачная комбинация Рауз—Томпсон
Рауз, человек с наутрой первопроходца, готового к риску, стал первым крупным девелопером, уяснившим, что старый рисунок городской активности не умирает от того, что, вроде бы, пережил свою прежнюю полезность. Он научился "читать" эти рисунки, подобно тому как разработчики программ возрождения учились "читать" торговые центры. В своих интервью после успеха Фанейль Холл Маркетплейс, Рауз подчеркивал, что он долго исследовал полные жизни даунтауны в поисках отгадки секрета их успешного функционирования. Однако еще до того, как Рауз включился в дело, архитектор Бен Томпсон и Джейн, его жена и партнер, выступили с предложением вернуть жизнь полуразрушенным прекрасным постройкам, включив их в средовой проект, сутью которого должны были стать, - как заметил Томпсон, -"индивидуальная собственность при огромном, близком к хаосу, разнообразии". Предложение Томпсонов, с которым они пришли к Раузу после принципиального одобрения со стороны городских властей, заключалось в том, чтобы создать прежде всего Место, сделать исторический район города настоящим магнитом для людей. Авторы сознательно исключили участие в проекте национальных сетей розничной торговли (в дальнейшем это изменилось), равно как и опорных универмагов, что для того времени было необчайным радикализмом. Вместо этого они предлагали набор небольших магазинов, в оправе привлекательной, удобной, жизнерадостной и исторически ценной городской среды. Магазины должны были принадлежать бостонцам и управляться бостон-цами. Рауз сразу же отнесся к идее с интересом, но и его партнеров по бизнесу, и ссудные учреждения еше надлежало сбить с тех типовых формул розничной торговли и кредитования, которые этот проект должен был сломать. Джейн Томпсон вспоминает:
"Это было очень отважно - предлагать проект, не связанный с национальными сетями или универмагами... Мы не сразу сообразили, что нам удалось найти замену для смертельной скуки универмага-"якоря": продуктовй рынок в полном его объеме. Собрать вместе 50 отдельных торговцев едой и готовыми блюдами -это было уже событие, набиралась необходимая розничной торговле критическая масса, как магнит способная функционировать никак не слабее и с не меньшим разнообразием, чем универмаг.
Это было особенно существенно в Бостоне, в силу очевидной подлинности: Квинси уже был продуктовым рынком, так что около 20 торговцев были "отсюда", со старого рынка. Это были люди в полном человеческом измерении - мы работали вместе с ними, проектировали их новые торговые места, мы покупали у них продукты, мы стали с ними приятелями. Вся суть была в этих признаках укорененности, в типе торговли, когда продавец и владелец суть одно лицо. Ни в коем случае нельзя недооценивать тот факт, что торговля на рынке есть всегда человеческое взаимодействие двух сторон."
Рауз и Бен Томпсон создали опорную модель для энергичного десятилетнего процесса возрождения на Манейль Холл Мар-кетплейс, открывшегося в 1976 году. Там 150 специализированных магазинов, рынков, кафе, ресторанов, там множество мест, удобных для того, чтобы перкусить на ходу, магазины подарков и аксессуаров, мебельные магазины. Все это - в трех зданиях: больше, чем может разместится на обычной мейн-стрит и примерно столько же, сколько на стандартных торговых "рядах" на пути из города в пригород. Центральное, в граните, с куполом, Квинси Билдинг было построено в 1825г. по проекту Алексадра Пэрриса под мясной рынок, под общим присмотром Мэра Джозайя Квинси. Примыкающий к нему Фанейль Холл, построенный в 1742 году как зал городских собраний, тоже использовался потом как рынок, но рынок перерос здание, и вслед Квинси Маркет Билдинг были сооружены еще два параллельных ряда из 47-ми пятиэтажных, облицованных гранитом складских помещений.
Когда в 1977г. я первый раз побывала на Бостон Маркетнп-лейс и разговаривала с арендаторами, меня озадачило их ворчание в адрес управления со стороны Рауз Компани. Действительно, Рауз привнес в этот необычайный городской комплекс весьма жесткие правила менджмента. Арендные договоры насчитывали до сорока страниц, там было множество дополнительных платтежей и обязательство держать торговлю открытой шесть или семь дней в неделю, включая поздний вечер. Многим владельцам малых предприятий, открывшихся здесь, - часть были новичками, часть открыли здесь дочерние магазины - многое в этих правилах казалось чуждым и утомительным. Рауз настаивал на том, что лишь при соблюдении нескольких жестких правил менеджмент способен обеспечить непрерывность потока покупателей. Сюда входили поздние часы работы и очевидные признаки наличия системы безопасности; эффективная, с достаточным штатом, система уборки; опытные консультанты по розничной торговле, к которым могли обратиться те торговцы, кто замечал явные провалы в торговом обороте; контроль и консультации по качеству дизайна; достаточный объем развлечений, чтобы они сами и уличная жизнь, с ними сопряженная, притягивали людей сюда не меньше, чем потребность в покупке; хорошо скоординированная реклама. Все арендаторы несли нагрузку и все пользовались выгодами от нее*.
Особенностью Фанейль Холл Маркетплейс было подлинная опора на историческую застройку в сочетании с новым строительством так, что потенциал имевшегося признавался стержнем создания чувства праздничности: мастерство исполнения деталей, человечность целого, привлекательность для пешехода. Частью продуманная инновация, в части импровизация, Фанейль Холл Маркетплейс выразил самую суть инноваций, осуществленных в крупных масштабах и с широким откликом, - в год Двухсотлетия, когда все заметили, что у нас есть наследие. Заметила вся страна.
Ограничения участка толкают к творчеству
Не вся заслуга в "переделке" столь одухотворенных мест принадлежит их реконструкторам. Успех Гирарделли Скуэр, Пайк Плейс Маркет, Стейшн Скуэр, Квинси Маркет, Балтиморского Харборплейс или ньюйоркского Саут Стрит Сипорт (последние обе работы осуществлены в партнерстве Томпсон-Рауз) во многом следует отнести на счет уникальности места.
…………………………………………………………………………………………………….
*Увы, тяжесть платежей на поддержание публичных событий и общественных мест на столь высоком уровне оказалась для части арендаторов чрезмерной, вслед за чем какая-то часть первоначальной сбалансированности торговли и общегородского духа была утеряна.
Это или исторические постройки* или места особой живописности, часто у воды, а то и сочетание всех факторов вместе, так что успех принадлежит и месту, и тому, кто брался за риск. Безусловным фактом является то, что все самые интересные проектные решения связаны не с работами на пустом участке, а с решением проблемы вписывания в контекст, дополнения, встраивания нового в старое, успешной адаптацией и знанием того, где и в каких местах надлежит сделать как можно меньше. Нынешняя мода на "открытие" наново набережных отражает это явление с достаточной полнотой. Всякий отрезок набережной по определению специфичен и уже потому требует к себе индивидуального подхода со стороны реконструктора. Даже там, где один девелопер был занят подряд несколькими набережными, - как это было с Рауз Компани в Квинси Маркет, Харборплейс в Балтиморе и Саут Стрит Сипорт в Нью Йорке, - уникальные свойства участка гарантировали своеобразие результата. В случае Квинси Маркет мы имеем дело с полной реконструкцией старых построек, Харбор Плейс - полностью новое сооружение, а Саут Стрит Сипорт сочетает в себе то и другое.
Недавно, после поражения затеи со строительством Вествей, мне довелось участвовать в рабочей группе, целью которой были рекомендации относительно реконструкции дороги вдоль Вест Сайд набережной Манхэттена. Наряду с конкретными рекомендациями по поводу дороги, нас просили изучить потенциал берега с точки зрения возможного там девелопмента. Участники рабочей группы и представители сообщества совершили несколько поездок на разные набережные, чтобы оценить результаты работы других. Все члены группы признали, что необычные, уникальные черты места привлекали их внимание в первую очередь в каждом случае.
В Балтиморе это педальные лодочки в защищенном внутреннем заливе, доступность набережной, огромность живого, полного пешеходов пространства, начинающегося у самой кромки воды.
В Бостоне это реконструкция разнообразной исторической застройки, включая использование под жилье бывших верфей, развитие современной низкоэтажной жилой застройки с явным благом для города в целом. В Торонто летний бассейн для игрушечных яхт зимой превращается в каток, каналы свободными извивами входят в залив, создавая эффектные виды при каждом повороте, холодильник-ледник девятнадцатого века весьма удачно использован под дансинг, а прежний склад с шедовым покрытием превращен в одно из самых эффектных сочетаний мастерских художников, галерей и художественной школы, какие мне довелось видеть в путешествиях по свету.
…………………………………………………………………………………………………
* Эффектная историческая постройка сама по себе отнюдь не гарантирует успеха, что доказано великим множеством безвкусных и вульгарных адаптаций к новым функциям. Утешением служит лишь то, что во всяком случае само здание осталось стоять, что даст одному из его будущих владельцев шанс отнестись к нему подобающим образом.
В Ванкувере огромный выставочный центр, служащий и залом собраний, удачно напоминающий корабль, ставший на якорь в порту, царит над набережной, не подавляя ее, доказывая, что и крупный масштаб не обязательно разрушителен. По другу сторону залива, у вокзала Морского Автобуса (чудо общественного транспорта), почти пустой пирс с единственной беседкой на конце идет параллельно мешанине из скромной жилой и коммерческой застройки по берегу, акцентированной великолепным торговым пассажем с площадью-террасой над морем. И там же в Ванкувере, на Гранвиль Айленд, театры, художественные галереи, рестораны, художественная школа, цементный заводы и прочие культурные и промышленные постройки вперемежку существуют там, где раньше была только индустриальная зона. Размах и многообразие вполне творческих решений поистине безграничны.
Трудно сказать, чему научились в этих поездках ньюйоркские чиновники - жюри еще не приняло решения. К чести лидера рабочей группы, председателя Американской Биржи, лидеры сообщества были вовлечены в процесс обсуждения с редкой для Нью Йорка последовательностью. И это при том, что из двадцати одного участника рабочей группы только трое (включая меня) не были чиновниками на службе города или штата. Только благодаря реальному участию общественности удалось достичь компромисса в вопросе, который делил город целых десять лет, не сдвигаясь ни на дюйм. Общественность увидела в набережной возможность сочетания публичных и частных форм развлечения и отдыха. Чиновники, казалось, навсегда застыли в убежденности о необходимости создать здесь суперкомплексы завтрашнего дня. Вместо того, чтобы видеть в привлекательности набережной мудрое капиталовложение, чиновники говорили только о цене. Перерасход при строительстве или расширении дороги воспринимается ими не так же, как перерасход на публичные зеленые зоны. По иронии судьбы, с внутренней стороны набережной тянется зона перепланировки Вест Виллидж, о которой шла речь раньше, - городская лаборатория образцов реконструкции и нового строительства с почтительным и любовным отношением к участку и масштабности.
Словами Уильяма Уайта в "Социальной жизни малых городских мест": "Примечательно, что в городах, наиболее успешно справляющихся с сохранением старой застройки и ее использованием, даунтауны играют наиболее значительную роль в их экономике. Привлекательные старые здания хороши и сами по себе, но у них есть еще одно важное достоинство - они понуждают к дисциплине действий. Архитекторы и планировщики предпочитают пустые участки, однако лучшее, что ими сделано, обычно не имеет такого преимущества. Когда им приходится иметь дело с сложнейшими очертаниями границ участка, с пространством, разрезанном на куски и кусочки, и прочими трудностями, они достаточно часто создают лучшие из своих новых работ, наиболее ясно несущие на себе дух соседского окружения."
Случается, что провести грань между подлинным и сугубо поверхностным возрождением района непросто, и хотя я и пытаюсь на страницах этой книги исследовать тонкие различия в том, что мне довелось наблюдать, у меня нет надежного инструмента, чтобы точно и сразу отличить подлинное от фальши.
Персонифицированность урбанизма
Мне нравится Фанейль Холл Маркетплейс. Многим он решительно не нравится. Иные критики утверждают, что это потребительская культура на свободе, торговый центр, возведенный на пьедестал и уже потому все здесь слишком искусственно. До некоторой степени это правда. Пуристы из числа реставраторов оспоривают детали проекта и обвиняют весь замысел в тяготении к красивости. Архитекторы и дизайнеры перечисляют множество вещей, которые могли бы быть выполнены лучше, начиная с выбора оконных рам и кончая подбором пород деревьев. Кое-что верно и в этой позиции.
Задолго до того, как Бенджамен Томпсон и Джеймс Рауз получили возможность прикоснуться к трем постройкам в "греческом стиле", бостонские власти успели наделать немало драматических ошибок во имя сохранения исторического наследия. Деталировка фасадов, менявшаяся с ходом времени, орнаментальные включения, измененный силуэт кровель - та самая коллекция постепенных перемен, благодаря которой комплекс Маркетплейс выглядел как составленный из множества зданий, - все это было удалено, несмотря на протесты многих, включая Томпсонов, чтобы вернуть зданиям "первоначальный" облик. Тот самый привкус единообразия, за который многие критикуют Фанейль Холл Маркетплейс, был придан ему раньше, когда наслоения истории были безжалостно уничтожены. Конечно, оконные рамы без переплетов с исторической точки зрения неверны, и наверное деревья высажены там, где их никогда раньше не было, но все жалобы на исторические неточности и чрезмерность коммерческого начала блекнут в тени этого очень человечного места, ставшего и регенератором экономики и триумфом естественного по сути урбанизма.
Пуристы от эстетики не видят главного: Фанейль Холл Маркетплейс это урбанизм в его лучшем проявлении. Взять, к примеру, ассортимент предприятий. Бок о бок обычное и уникальное, дешевое и элегантный шик, сугубо практичное и удовольствие в чистом виде, филиал торговой сети и новичок в бизнесе, большое и маленькое, высокого стиля и дешевка, массово произведенное и ручного производства. Разве не такое именно сочетание придавало некогда даунтаунам привлекательность и коммерческую эффективность? 100% или не 100% точность исторической реконструкции, но главным достижением здесь является возрождение.
На Фанейль Холл Маркетплейс можно устроить важный деловой ленч с той же легкостью, что и воскресный пикник. Когда место открыли, здесь был устроен и филиал Бостонского Музея изящных искусств (в дальнейшем уступивший место магазинам с явной утратой для многообразия рынка). Можно пойти на представление: от музыкантов до фокусников. Можно посидеть на скамье сквера с газетой в руках. Можно выбрать свежую рыбу к обеду дома или погрузиться в радости обжорства ...
Во всяком случае очевидно, что, вопреки ряду обвинений, Фанейль Холл Маркетплейс ничем не напоминает пригородный молл. Здесь нет и следа "центровости", и можно пересечь это место насквозь, входя или выходя из Общественного центра, к Норт Энд или набережной. Подобно Рокфеллер Центру, это место связывает вас с городом окрест, а не обособляет от него. Оно четко определено без того, чтобы замыкать вас в "ящик" или сдавливать в тесноте. Пешеходные пути расходятся и сходятся к нему без тени жестко контролируемых входов и выходов. Это перекресток даунтауна, где скрещиваются жилые, коммерческие и культурные функции, легко доступный с близкого расстояния и издалека, благодаря удобной связи с общественным транспортом. Одним это место служит как парадный двор перед их соседством; другим -приятная передышка от монотонности загородного жилья; третьим - как туристическая мекка; четвертым - как место, куда приятно заглянуть в обеденный перерыв.
Фанейль Холл Маркетплейс отличается от моллов и составом своих арендаторов. Хотя здесь больше филиалов торговых сетей, чем во время открытия (ряд новичков в торговле успели сами превратиться в сеть) и, наверное, больше, чем было бы желательно для углубления специфики места, атмосфера ничем не напоминает схематичность молла. В августе 1986г., к десятилетию со дня открытия, Бен Томпсон говорил на страницах журнала Boston:
"Наша цель состояла в том, чтобы сохранить среди арендаторов прежних торговцев, составлявших, наряду с прочей колоритной публикой, самую сердцевину рынка. Нам хотелось, чтобы здесь были настоящие владельцы, из тех, кто будет держать заведение, где вы можете знать в лицо того, кто готовит суфле из креветок или выпекает хлеб. Мы не желали видеть здесь стандартные филиалы национальных розничных сетей. Нам были нужны бостонцы, здешние налогоплательщики и избиратели, остающиеся частью городского сообщества, фанатики футбольных команд Sox и Celtic. Девелоперы не знают, что делать с таким подходом. Они предпочитают банки и телефонные компании и отели группы Hyatt, разом пожирающие огромные куски территории. И ведь такого рода затеи обсуждались здесь всерьез... И все же мы как могли сопротивлялись появлению корпораций в роли арендаторов. У них есть резоны в политике девелопинга, но в этом конкретном случае они не могли разделить ответственность за состояние самого сердца исторического Бостона."
Несмотря на то, что мода "от-кутюр" и прочий шик играют здесь первую скрипку, атмосфера городского рынка все же уцелела: удержалось место интригующих запахов и визуальных сюрпризов, серьезности и веселья, бизнеса и романтики. И как это было всегда с крупными или малыми рыночными площадями, здесь остается возможность и даже неизбежность метаморфоз. Хотя рынок был реконструирован и управляется единственной компанией девелопинга, здесь так много творческих мелочей, соединяющихся в занятное целое, что создается впечатление удачной импровизации.
Урбанистика ларька на колесах
Многообразие возков или ларьков на колесах является, быть может, самой творческой деталью в экономическом стиле Фанейль Холл Маркетплейс. Вот еще одна чисто городская черточка! Около тридцати возков внутри круглый год и еще двадцать пять возков с мая по октябрь снаружи перемещаются между стационарными киосками, служащими той же функции. Количество впечатляет, но их роль еще больше. Вскоре после открытия рынка Рауз рассказывал главному редактору журнала Architectural Record, Милдред Шмерц:
"Нам хотелось создать условия для как можно большего числа независимых арендаторов, и мы решили дать шанс мелким торговцам за счет работы с возков. Мы наняли умную молодую даму, чтобы она объехала всю Новую Англию, разыскивая художников, ремесленников и владельцев малых предприятий с редкой и узкой специализацией. Она проанализировала и оценила работу 900 возможных арендаторов для финального отбора 43-х из них. Мы спроектировали возки и подыскали для них коробки и корзины. Наш стандартный арендный договор имеет 43 страницы текста, включая требование, чтобы арендатор имел постоянного юриста, бухгалтера, архитектора и строительную фирму. В этом случае мы подготовили контракт на одну страницу так, чтобы некто вздумавший привезти сюда что-нибудь, к примеру, затянутое шелком, мог через неделю убедиться, покупается это нечто или нет."
Разве не с колесного возка отсчитывают свое начало многие и современных гигантов розничной торговли? Разве не колесный возок был когда-то для многих входной калиткой в экономику национального масштаба? Разве не возок был местом старта для множества мужчин и женщин с задатками предпринимателя, но пустой приходо-расходной книгой недавнего иммигранта?
Собственно говоря, затея с колесными возками возникла почти случайно. В первом эскизе Томпсона возки появились для того, чтобы предоставить место торговцам овощами с расположенного неподалеку рынка Хеймаркет. Девелоперы, не исключая и Рауза поначалу, изучая эскизный проект, не отнеслись к этому серьезно. Но по мере того, как приближался день открытия, назначенный на июль 1976г., в в Квинси Билдинг все еще недоставало ни арендаторов, ни готовой товарной массы, нужно было найти что-то дополнительное, чтобы создать впечатление завершенности целого. Тогда-то идея возков на колесах была предъявлена вновь, и, как вспоминает Джейн Томпосн, "мы загрузили их всем, что только удавалось найти". Важный урок, извлеченный из затеи с возками, добавляет она, состоит в том, что "не слишком значительная по масштабам и не обязательно сущностно орги-нальная идея может стать успешной, если отвечает реальной потребности в нужном месте."
Возки для розничной торговли составили наиболее примечательную черту истории успеха рынка, вслед за чем аналогичная система широко распространилась в США и Канаде. Наилучшими отпрысками бостонского замысла стали рынки, включившие систему возков, - Рауз использовал ее и в балтиморском Харбор Плейс и в ньюйоркском Саут Стрит Сипорт. Затея с возками, контроль над которой обычно устанавливают местные предприниматели, стала той линией поведения, что дало шанс оторваться от схематизма торговли в моллах, а местный оттенок придает ее воплощению непременную индивидуальность. От Харбор Плейс в Балтиморе до Куинс Куэй Терминал в Торонто* возки на колесах и переставные киоски остаются гарантией того, что эти рынки не окаменеют как схематичные торговые центры.
При посещениях лондонского Ковент Гарден меня озадачило, что торговцы в рядах на открытом воздухе меняются со дня день, так что не знаешь, какого ремесленника ты упустила позавчера или упустишь завтра**.
…………………………………………………………………………………………………..
*Реконструкция старого складского сооружения, выполненная компанией Олимпия и Йорк по проекту архитектора Эберхарда Зайдлера, который также был автором Итон Сентер и Онтарио Плейс.
**При последнем визите я узнала от уличных торговцев, что дневная рента выросла настолько, что стала непосильной для наиболее оригинальных ремесленников-новичков, каких можно было там встретить годом раньше.
Роберта Грац и ее муж, дизайнер Дональд Грац - страстные коллекционеры, и их обширная квартира в Манхэттене набита всеми видами художественных поделок, наряду с фрагментами американского городского дизайна эпохи Ар Деко в натуральную величину: вывески мороженщика, уличные часы и прочий очаровательный хлам. - Прим.Пер.
Возки и тележки составляют самое интересное в местах, вроде Куинс Куэй в Торонто, которые могут быть образцами увлекательных проектных решений, но практически лишены оригинальных "магнитов", выходящих за рамки стандарта розничной торговли. Парк Плейс Маркет в Сиэтле, реконструированный фермерский рынок, прежних арендаторов которого и их покупателей с невысокими доходами из близких соседств спали от вытеснения сильные группы общественной поддержки*, включил в себя нечто вроде упорядоченной барахолки, наряду с одним из лучших в стране рынков "чистой" сельскохозяйственной продукции. Хороший продуктовый рынок (ведущий арендатор центрального здания Квинси Маркет и стержень Пайк Плейс) являет собой гарантированный центр притяжения, каким всегда был фермерский рынок в городе.
Сьюзен Краухерст и Генри Леннард пишут в книге "Общественная жизнь в городской среде" (Public Life in Urban Places):
"Рынок прежде всего оживлен непрерывным жужжанием людской речи. Окрестные жители приходят сюда за покупками несколько раз в неделю, так что рынок служит им своего рода продолжением гостиной. Между покупками они останавливаются переговорить со знакомыми и незнакомыми людьми, часто - в группке... Рынок замечательное место для наблюдения за поведением людей, излюбленное место для импровизированных выступлений уличных музыкантов, танцоров, фокусников. Более организованные концерты, фестивали, исторические костюмировки и сезонные ярмарки собирают и участников и зрителей региона, стремящихся оказаться в одном месте в одно время".
По-прежнему не следует недооценивать роль постоянного товарообмена на городских рынках. К примеру, в недавнее время старая ньюйоркская Юнион Скуэр у Четырнадцатой Стрит Ист Сайд, слышавшая в свое время немало известных ораторов и видевшая не одну демонстрацию, совершенно преобразилась.
……………………………………………………………………………………………………
* В 1987г. Пайк Плейс Маркет был удостоен первой награды Руди Брунер за Совершенство в Городской Среде. Эта награда, нацеленная на изучение и популяризацию успешных примеров обновления городов, была учреждена Фондом Брунера в Нью Йорке для "признания первоклассных мест в городе и поощрения процесса изучения путей их неизбежно нелегкого формирования." Решающим фактором в пользу выбора именно этого рынка стало то, что "в нем удалось избежать сахаринной сладости сникерс ~ Пайк Плейс это реальность". Награда в 20.000 долларов была израсходована на нужды детского сада и клиники при рынке и на деятельность Центра пожилых граждан.
Как и в других недавно оживших районах, и здесь улучшение началось с того момента, когда это место было "открыто" отважными квартиросъемщиками, увидевшими здесь возможность найти просторное, привлекательное и умеренное по цене жилье - в месте, считавшимся бросовым с коммерческой точки зрения районом. Лишь после того, как место выкарабкалось из состояния упадка, городские власти отреагировали на прогресс существенной поддержкой, включая многомиллионное субсидирование работ в Юнион Скуэр Парке. Самой успешной частью осуществленного проекта стал Гринмаркет, фермерский рынок на северной стороне Юнион Скуэр. Гринмаркет предшествовал всем прочим реконструктивным работам и едва избежал гибели от энтузиазма чиновников, возглавлявших эти работы.
Критическая роль инкубаторов развития
В то время, как рынки играют ключевую роль для демократического кровообращения в тоще городского сообщества, колесные возки знаменуют собой и символическое и реальное восстановление первичной функции города - выращивание того наименьшего слоя малого бизнеса, который, в случае роста и успеха, вливается в массу национальной экономики. Джон Лейтин в статье "Поставить лошадь впереди телеги" в февральском номере журнала Fortune 1985г. писал следующее:
"Для новорожденного предпринимательства нашего времени колесные возки снова играют роль первой ступеньки к реализации Американской Мечты. Впервые вернувшиеся в 1976г. на Фанейль Холл Маркетплейс возки размножились в торговых центрах по всей стране. Этот феномен дает предпринимателям шанс окунуться в воды торговли с минимумом начальных средств, и некоторые, начав с одного возка, становятся владельцами магазинов, с торговым оборотом в миллионы долларов.
Опытные торговцы с возка сравнивают поддержку со стороны менеджеров торгового центра с экономическим колледжем: возможность арендного договора на одну неделю, низкая арендная плата, наряду с идеальной локализацией, по их словам одновременно и снижает риск и повышает их прибыль. Хотя плата за аренду возка выросла с того времени, когда Фанейль Холл брал с них 10 долларов в день, и сейчас торговцы выплачивают не более 200 долларов в неделю или 1000 долларов за месяц плюс 10% от недельной суммы продаж сверх минимума в 1.500 долларов."
Лейтин далее сообщал, что ряд предпринимателей, начавших с возка на Куинси Маркет, перешли к более крупной форме операций, а 25 из них открыли собственные магазины. Торговка теплыми наушниками, чье производство умещалось первоначально на ее собственном кухонном столе, охватила производство вязаной одежды, снабжая торговцев с возка и магазины по всей стране. Торговец с возка деревянными игрушками открыл магазин мужской одежды. Женщина, поставлявшая товары, специально предназначенные для левшей, расширили свое дело до общенационального масштаба и т.п.
Выигрыш на стороне местной экономики
Фанейль Холл Маркетплейс оказался более чем только инкубатором. Он стал мощным стимулом местной экономики в полном смысле слова. Как отмечал обозреватель бостонской Globe в статье, помещенной в апреле 1979г. на страницах Country Journal:
"... среди тысяч слов, написанных после открытия этого рынка 26 августа 1976г., не нашлось места для одной интересной особенности - все возрастающая его роль "окна" в Новую Англию, зеркала, в котором отражены умения и стиль региона. Более трети товаров, продающихся на рынке, произведены в Новой Англии, на прялках и в креслах вязальщиц Мейна, Нью Хемпшира и Вермонта, западного Массачузетса, Род Айленда и Коннектикута, на дому и в малых кооперативах. И уж конечно там все, что дают земля и море Новой Англии - лангусты и яблоки, треска и кукуруза, креветки и черника".
Именно этим должны быть города с экономической точки зрения - стартовой площадкой всего нового и новаторского. Разве это не было так, пока мы не пришли к той стадии, когда, кажется, более озабочены тем, чтобы перегонять существующие предприятия с места на место и обратно, чем выращиванием нового? Города все еще состязаются между собой за возможность заманить к себе штаб-квартиру одной и той же компании, тогда как стимулирование роста новой обещает значительно большие блага: предприятия, пересаженные издалека, имеют значительно более слабые связи с местом, чем компания, которая родилась, выросла и возмужала в городе.
Отнюдь не всякая схема обновления может и должна быть столь же крупной, как Фанейль Холл Маркетплейс. Тем не менее, вслед за шумным успехом в Бостоне, немало девелоперов возжаждали подражать Раузу, и многие сообщества увидели в проекте типа раузовского своего рода золотую копь и ответ на все их проблемы. Увы, в жаргон девелоперов даже вошло слово "раузировать", тогда как подражать успеху, имитировать его форму совсем не то же самое, что учиться успеху.
Наряду с коммерческими нововведениями, важнейшая составляющая бостонского успеха имела психологический аспект. Скептики убедились в том, что коммерческая жизнь вполне возможна в даунтауне и что у даунтауна есть будущее. Этот успех подорвал убежденность финансовых структур в правоте их антиурбанистической политики. Главное препятствие тому, чтобы проект мог встать на ноги, - объяснял Рауз после открытия рынка, -заключалось "в состоянии умов по поводу города в Америке... Никто не хотел верить, что это сработает... Главным было убедить людей в том, что успех возможен".
Безусловность успеха отправила планировщиков и дизайнеров обратно в мастерские и подтолкнула людей к размышлениям. Ингредиенты этого успеха дают немало для того, кто хочет учиться, но механически воспроизвести их невозможно. Как говорила Джейн Томпсон, их подход к задаче "развился из довольно нестандартной смеси наших взглядов на то, чем должен быть идеальный город, и нашего профессионального опыта, включая "вылазки" в сферу профессионального образования, публицистику, торговли и содержания ресторана". Она объясняет также, что они с самого начала твердо знали, что для возрождения рынка нет какой-то готовой схемы, "какого-то единого прототипа того типа насыщенной городской жизни, который нам грезился, однако было много фрагментарных источников." Томпсоны учились у всего, что им довелось видеть, что им удалось узнать из истории и анализа настоящего, у городов Америки и за рубежом. Они осмысляли традиции американских ярмарок в графствах и штатах, рынков по всему миру, где они бывали: от Марракеша до Хельсинки. "Мы были уверены в том, что успешное воплощение замысла вырастет из бесчисленного множества мельчайших, тонких и сложных по сути деталей, новая комбинация которых может создать тотальный средовой опыт очевидно местного характера," -добавляет Джейн Томпсон.
Куинси Маркет как сотрясение основ схематизма
Подражания Квинси Маркета были в основном скверными. Даже сама компания Рауза и новая принадлежащая ему компания Энтерпрайз Девелопмент превратили его схему в расхожую формулу, которая способна сработать только в тех случаях, когда местные особенности отпечатываются на ее применении с такой силой, что от формулы остается немногое. Во всем этом хорошего было только то, что десятью годами спустя, и успешное начало и слабые имитации в совокупности повысили осознание того, что есть много путей вдохнуть "жизнь" в старый даунтаун. Вариации на тему рынка все еще сохраняют значение везде, где они уместны, но не исключая других, новых и рискованных путей.
Куинси Маркет - модель городской иннвации не в меньшей и не в большей мере, чем Рокфеллер Центр: пример штопки городской ткани вместо заплаты, чужеродность которой фактически разрушает всю ткань.
"Портманизация" Америки
В 70-е годы Джон Портман стал новым баловнем американской архитектуры после строительства и рекламы проектов шикарных комплексов "отели/офисы/торговля" в Атланте (Хайат Ридженси и Пичтри Сентер), Сан-Франциско (Эмбаркадеро Сен-тер), Чикаго (аэропорт О-Хара), Лос Анжелесе (отдель Бонаван-тюр) и Детройте (Ренейсанс Сентер). Города, искавшие девелопе-ров, способных инвестировать в даунтаун, были счастливы появлению Портмана. На какое-то время, когда в архитектуре не происходило ничего любопытного, идеи Портмана казались новыми и свежими, тем более, что Портман стремился работать именно в городе, тогда как большинство поставило на городе крест.
По мере распространения атриумной схемы, критики начали выявлять и путанность и иллюзорность за поверхностным глянцем. Оказалось, что легче ориентироваться в самом сложном городе, чем в пространствах Портмана. В 1982 году обозреватель Вашингтон Пост Джордж Уилл, назвал это в статье "Великим кризисом американских вестибюлей":
"... Признаков упадка предостаточно, но нигде они не проступают с такой силой, как в вестибюльных группах помещений новомодных гостиниц. В них голова идет кругом и от архитектурного решения и от декора, и здесь почти невозможно найти спокойный уголок, в котором можно переждать, пока это головокружение пройдет.
В атлантском отеле Пич Три Плаза вестибюль таков, что и магистры бойскаутов не могли бы его пересечь. Собственно говоря, слово "пересечь" трудно применить для этого перехлеста в четвертом измерении... В Детройте, мне кажется, я видел совершенно сломленных делегатов (вернее, оставшиеся от них сухие оболочки) Съезда Республиканцев 1980г., которые все еще бродят с пустыми глазами по бесконечным бетонным рампам и коридорам, заполняющим внутренности отеля Ренейсанс Плаза. Людям, которых назвали тогда кандидатами на выборы в Детройте, следовало бы упрятать базу ракет MX в этом вестибюле. Русские никогда не смогут ее найти..."
Достарыңызбен бөлісу: |