Глава пятнадцатая
ПРОШЛОЕ, КОТОРОЕ ПОВТОРЯЕТСЯ БЕЗ КОНЦА
Нет ни настоящего, ни будущего.
Есть только прошедшее, которое
повторяется вновь и вновь -
в данный момент.
Юджин О'Нил.
"Луна для незаконнорожденных"
Таймс Скуэр совершенно уникальна. Это и фактическое и символическое сердце театрального мира Америки, сугубо театральный район. Это тот самый Бродвей, которому посылают привет мюзиклы всего мира. Это "неон стрип" - полоса газосветных вывесок, которой подражает Лас Вегас. Это место, где в Америке начинается Новый Год, когда падает шар с здания бывшей Тайм Тауэр. Это самая душа города, поддерживающая образ маяка для национальной культуры. Это точка притяжения, которую не минует ни один турист, а ведь в экономике Нью-Йорка туризм занимает второе место сразу же за производством и продажей готовой одежды (ближайший сосед Тайме Скуэр к югу).
Театральный район всегда был зоной малого масштаба - невысоких прибылей и больших сюрпризов, где старое стоит бок о бок с новейшим и где легальный бизнес соседствует с малопочтенными занятиями. Особая атмосфера многофункциональности окружает главенствующие здесь театры и рестораны, однако сфера развлечений безусловно доминирует надо всем, и значительное число компонентов этой богатой мешанины — от контор до студий и ателье - так или иначе связаны с развлечениями*. Блеск с оттенком вульгарности всегда были характерны для района, и попытки "причесать" его под стерильность были абсурдом.
"Проходя через Тайме Скуэр днем или ночью, все еще можно ощутить контакт с энергетикой всего города, - писал Тони Хисс в Нью Йоркере, в тонкой статье 1987г., - Множество предприятий на Тайме Скуэр сохранили семейный характер, и они были здесь "всегда", столько же, сколько и театры... Большинство устоявшихся предприятий на Площади обращены к толпе среднего класса, в которой все больше черных, испаноязычных и азиатских семей... Тайме Скуэр явно и очевидно идет к тому, чтобы стать первым в Америке центром развлечения для расово вполне интегрированной массы".
* Известно, что 14 премьерных кинотеатров района продают больше билетов, чем все остальные кинотеатры Нью-Йорка вместе взятые.
Любое городское соседство бесконечно сложнее, чем кажется на первый взгляд. К Театральному Району, разместившемуся между Шестой и Восьмой Авеню от Сороковой до Пятьдесят Третьей стрит, это приложимо в превосходной степени. Театры, рестораны, билетные кассы, магазинчики сувениров и небольшие гостиницы сразу бросаются в глаза. Не так заметны более дюжины штаб-квартир профсоюзов, сопряженных с бизнесом развлечений, офисы театральных агентов, менеджеров, продюсеров. Здесь же магазины и ремонтные мастерские музыкальных инструментов для всех жанров звучания. Повсюду еще можно найти учебные театральные студии, хотя их число быстро сокращается. Все это смешение функций, как-то связанных с театром, полностью зависит от невысокой арендной ставки, какой нет и не может быть в деловой части Мидтауна дальше к востоку.
Тайме Скуэр была и есть до некоторой степени иллюзией, созданной мюзиклами Guys and Dolls, On The Town и Forty Second Street. Многие ищут здесь этот воображаемый мир и, не найдя его, испытывают разочарование, брюзжа по этому поводу. Как хористка мюзикла, восхитительная издали и столь разочаровывающая, если смотреть из первого ряда, этот район по-человечески стареет и покрывается морщинами, как и любой другой.
И все же сила Театрального Района в том, что он поддерживает миф, вопреки реальности. Он никак не утрачивает привлекательности и для коренного ньюйоркца и для туриста. Район поддерживает свою легенду только и исключительно благодаря театрам и господствующей позиции театров. Театральная публика разносит магию театра по домам, и так театральное переживание становится городским.
Нет спасения от "прогресса"
Многие годы, до того момента, пока Театральный Район и Тайме Скуэр не созрели для атаки девелоперов, легенда держала территорию на плаву. Его и не требовалось защищать. Однако к началу 80-х годов Театральный Район оказался одним из последних соседств Манхэттена, еще не испытавших нашествия девелоперов. Ни один участок этого района не мог считаться "недоразвитым", учитывая плотность автомобильного потока и нагруженный общественный транспорт, однако когда городские чиновники навесили на район такой ярлык, это означало лишь то, что здесь еще не построено столько же высотных офисов, сколько в других зонах Мидтауна, и что город был готов пойти на большие уступки тем девелоперам, кто захотел бы их построить. Театральный Район стал новым Диким Западом для девелопмента. Теперь и ему потребовалась защита, ведь двадцать один театр уже исчез с сороковых годов, и теперь театр становился вымирающим видом. Предполагалось снести целые кварталы.
Множество источников по новейшей истории Тайм Скуэр ясно доказывают, что спекулянты недвижимостью, которых более деликатно именуют инвесторами, скупали участки Театрального Района и в 50-е и в 60-е годы в ожидании генерального плана территории, выполняемого на бюджетные средства. Игра называлась "посмотреть, что будет дальше". Хисс писал по этому поводу: "Сознательное небрежение, как это давно уяснили циничные де-велоперы, имеет мощное воздействие на восприятие: грязные, разбитые или забитые фанерой окна, облупливающаяся краска, обрушенный карниз - на все это больно смотреть, это оскорбление для взгляда". В таких условиях у района не было шанса на восстановление естественным образом. Под рукой всегда можно найти какой-то план "исправления положения". И все же, вопреки всей этой конспирации, происходило и кое-что положительное: новые рестораны и перестройка старых зданий и обновление магазинов. Всегда было довольно места и для чего-то крупнее, что склонило бы чашу весов в пользу перемен, но так, чтобы новое не подавляло окружение.
Городские политические деятели и магнаты недвижимости форсировали ошибочную уверенность в том, что только крупномасштабные строительные программы способны привнести весомый вклад в обновление. В Нью-Йорке объем нового строительства совершенно ошибочным образом утвердился в роли критерия здоровья городской экономики. Мало кто решался оспаривать ценность идеи, будто только огромные новые проектные программы способны радикальным образом решить проблемы возрождения территории в состоянии упадка.
Огромный проект, обрушившийся на Тайм Скуэр, Портман Отель (теперь - Мариотт Маркиз), высветил едва ли не все пороки городского "обновления" любого города. Более того, битва по его поводу приобрела статус символа столкновения систем ценностей и образов будущего для всей страны.
Изменения норм и правила зонирования в роли тарана
В конце 60-х годов Нью Йорк предпринял активную работу по стимулирующему зонированию города - в дальнейшем это средство стало широко использоваться по всей стране. Идея была в том, чтобы дать застройщикам возможность создать дополнительную полезную площадь на участке в обмен на предоставление публичных удобств, которые иначе были бы слишком дороги для сохранения нормы прибыли девелопера.
В 1967г. был учрежден особый театральный район, чтобы - с помощью таких стимулов - подтолкнуть реализацию такого рода проектов, призванных "спасти" Бродвей от утраты театров и разорения*. Застройщик получал право увеличить массу здания, если то включало новый театр. На каждый новый коммерческий театр, по новым правилам, полагался новый некоммерческий. Это была существенная инновация. В результате были сооружены Серкл, на самой площади, и Американ Плейс, - оба некоммерческие и оба более успешные в театральном смысле, чем те коммерческие Минскоф и Юрис, постройка которых вызвала к жизни рождение первых двух. Однако при этом не было поощрения для сохранения существующих театров или вообще любого ценного сооружения.
Первым из существенных старых зданий, что пали жертвой стимулирующего зонирования, стал королевский по роскоши отель Астор, на месте которого в 1973г. встала штаб-квартира компании Грант, которая обанкротилась несколько лет спустя, оставив новое сооружение надолго пустовать. Эта штампованная стеклянная башня словно в насмешку именуется Астор Плаза №1, и заслужила право именоваться худшим сооружением к востоку от Шестой Авеню, и так обезображенной архитектурой родом из скучного учебника. Девелопер Астор Плаза №1 получил разрешение на дополнительные этажи, поскольку постройка включила театр Минскоф на 1.650 мест, изначально пестрый и вульгарный.
На углу Бродвея и Пятидесятой Стрит поднялась другая банальная башня в стекле и металле, украшенная безжизненной, продуваемой всеми ветрами площадкой, и вместившая второй неудачный театр Юрис на 1.933 мест. (Весьма кстати театры Минскоф и Юрис получили имена девелоперов, что нарушало традицию уважения к таланту людей, прямо связанных с миром театра. В 1982г. сразу после утраты театров Хелен Хайес и Мороско, продюсер Александр Коэн предпринял усилия к тому, чтобы все лицензированные театры имели соответствующие названия. Театр Юрис стал театром Гершвин, однако Минскоф так и остался.)
В этот период великие старые театры Бродвея опускались все ниже. Между 1895 и 1929 годами было построено около ста театров с огромным мастерством и с применением дорогих материалов, включая утепляющую обивку из конского волоса, что создавало превосходную акустику. Эти театры реставрировать нереально. К началу 70-х годов уже половина из них были или снесены или превращены в порно-кинотеатры. Американский театр переживал тяжелый спад, и многие остававшиеся еще театры Бродвея были темны большую часть времени.
* Первый абзац общих принципов городского закона гласил: "В целях сохранения, защиты и развития особого театрального района как местонахождения всемирно известного сосредоточения лицензированных театров - атрибута, позволяющего городу Нью-Йорку сохранять лидирующую позицию витрины американской культуры, центра штаб-квартир множества предприятий и космополитического жилого сообщества".
Театр или недвижимость: нелегко различить
Натура и экономическая жизнь бродвейского театра изменились радикально. Две сети, Шуберт и "Голландцы", заняли доминирующую позицию*. Со временем эти две группы успешно вытеснили независимых "ангелов" в первичных вложениях в производство театральных постановок. Театры Мороско и Хелен Хайес были в частной собственности, и благодаря высокому уровню, -сильными конкурентами для владельцев групп театров. Если бы оба театра входили в группы Шуберта или "Голландцев", Порт-ман Отель скорее всего строили бы на другом месте.
Тайм Скуэр была приоритетом в кампании мэра. Объявления о кампаниях в пользу новых "чисток" территории появлялись регулярно - или когда в городе не случалось ничего особенного, или когда появлялась новая строительная программа. Газета Дей-ли Ныос однажды назвало все это "войной с тремя П" (pimps, porn and pushers) - сутенерами, порнографией и уличными торговцами наркотиками. Из всех этих шумных усилий, разумеется, ничего не вышло. Каждая строительная программа объявлялась крупным шагом в усилиях очистить Тайм Скуэр. Фальшивый тезис, будто снос зданий способен снять социальную проблему, твердо засел в голове начальства.
Занавес поднимается
Итак, в июле 1973г. мэр Джон Линдсей и Джон Портман предали гласности проект Тайме Скуэр Отеля, место для которого было отведено по западной стороне Бродвея, между Сорок Пятой и Сорок Шестой Стрит. Три театра - Мороско, Хелен Хайес и Бижу - и гостиница Пикадилли подлежали сносу. По первому варианту проекта, под отелем должен был разместиться новый театр, семь этажей торговых залов, шесть уровней офисов и залов собраний, кафе с выходом на улицу по первому этажу и множество всяких удобств. Цена должна была составить 150 миллионов долларов исключительно частных затрат.
Многие думали, что это просто еще одна схема "расчистки" Тайме Скуэр, из которой не последует ничего, как и из предыдущих. Однако председатель Комиссии планирования Джон Дзукот-ти уже на следующий день заявил, что Комиссия рассмотрит проект "в срочном порядке", организовав публичные слушания двумя неделями позже или 1 августа* . Портману требовалось специальное разрешение на включение в состав сооружения кинотеатра и лицензированного театра, равно как введение поправки в норму зонирования, чтобы получить право на подземную автостоянку.
* Новой силой среди владельцев театров стала компания Дзю-дэям-цин Ин-корпорейтед, с ее пятью театрами, но в то время, к которому относится наш рассказ, этой компании на Бродвее еще не было.
** Летний сезон, когда множество гражданских "сторожевых псов" уезжают на отдых, давно стал любимым временем для ускоренного прохождения проектов в Нью Йорке. - Следует помнить, что июль и август в этом городе почти невыносимы, как только человек выбирается на улицу из кондиционированного помещения. - Прим. Пер.
Совет местного сообщества, рассматривающий все проекты, имеющие отношение к его территории, работал в таком же пожарном порядке. Через неделю после объявления мэрии комиссия Совета по недвижимости одобрила все запросы авторов. Шесть дней спустя, 25 июля*, исполнительный комитет Совета собрался, проголосовал в пользу одобрения и направил в Комиссию планирования письмо, подтверждавшее единодушное согласие на условия проекта. Комиссия планирования собралась для публичных слушаний 1 августа и 7 августа проголосовала в пользу проекта -меньше, чем через месяц после объявления!
Это был рекорд скорости в процессе получения одобрения, и годы спустя в судебных бумагах и публичных дискуссиях он именовался "экспедиторское общественное рассмотрение" на сцене ньюйоркского девелопинга, где постоянны жалобы девелоперов на то, что они задавлены тяготами длительного и дорогостоящего процесса рассмотрения проектов общественностью. И все же при всей интенсивности работы "экспедиторов" этот вариант проекта не сдвинулся с места. Ничто не стояло на его пути, кроме финансовых обстоятельств, сопряженных с содержанием самого проекта. Портман не мог найти средства и к середине декабря 1974г. ему пришлось заявить, что проект мертв. Городским чиновникам понадобилось больше времени, чтобы признать, что проект безнадежен. Через несколько дней после объявления Портмана Дзукот-ти встретился с ним и заявил журналистам, что "нельзя исключить, что запланированный отель может быть построен на другом участке в зоне Тайме Скуэр". Портман, по-видимому, был так уверен в окончательности провала затеи с гостиницей, что спокойно дал истечь сроку, отведенному для начала операций.
Вашингтон и Бостон сказали Портману "нет"
Не все города поддались очарованию концепции Портмана. В 1978г. Вашингтон решительно отклонил его проект, предполагавший, среди прочего, снос Национального театра. Построенный в 1835г. Национальный театр старейший лицензированный театр страны, непрерывно действующий со дня своего открытия. Там выступали все без исключения "звезды" в истории американского искусства, и все президенты США с времен Эндрю Джексона бывали здесь на представлениях. Незадолго до объявления о проекте Портмана в театре были осуществлены ремонтные работы стоимостью миллион долларов. Портман хотел поставить на место целого квартала с разнообразной застройкой два 16-тиэтажных атриумных здания, объединявших гостиницу, офисы и торговые залы. Он возражал против сохранения Национального театра и против строительства нового театра в новой конторской башне, утверждая, что это не укладывается в проектную концепцию и экономическую рациональность новой программы. Вместо этого Портман предлагал свою помощь Национальному театру в сборе средств на передислокацию.
* Хронология реконструирована по записям в делах Совета.
После длительных дискуссий предложение Портмана было отвергнуто в пользу более скромного набора офисов, отеля и магазинов вокруг Национального театра, который был полностью отреставрирован и соединен с гостиничным комплексом.
Еще раньше Бостон также отказался от услуг Портмана - в том самом 1973 году, когда Нью Йорк был готов заключить его в объятья. Уже знакомый нам обозреватель Globe Ян Мензиес предупреждал бостонцев против опасностей плана Портмана соорудить отель на набережной:
"В лице Портмана мы имеем дело не столько с архитектором, сколько с закаленным частным девелопером, и эта комбинация может сравниться по силе с старомодными общественными агентствами по реконструкции, если не превосходит ее. В то время, как эти агентства испытывают острый недостаток средств из федеральных фондов, приватный потенциал Портмана приобретает особенную привлекательность в глазах городских властей и городских торговых палат.
Беда в том, что Портман торгует архитектурой в упаковке, которую можно доставить в любой город, где готовы ее принять. При этом как-то забывается, что если упаковка от Портмана может быть уместна в Детройте, Атланте или Далласе, для Бостона это было бы катастрофой. Должно же все-таки прийти время, когда архитекторы, планировщики и девелоперы научатся различать американские города, признают за ними персональность характера и перестанут навязывать любому американскому городу новейший небоскреб, обернутый в пластиковую пленку, как если бы это была коробка сухой смеси, рассылаемой по универмагам национальной сетью.
Бостон не нуждается в Портмане, даже если тот нужен Атланте. Городу нужен действительно современный, признанный архитектор со свежим взглядом, который смог бы соединить прошлое и будущее и сохранить ту систему ценностей, в которой здания служат дополнением человеку, а не наоборот".
Подлинные частные предприятия тоже идут под бульдозер!
В 1977 году новые инвесторы приобрели Отель Пикадилли с его шестьюстами номеров по западной стороне Сорок Шестой Стрит, рядом с театром4 Мороско. Они заплатили за гостиницу три миллиона долларов и затратили еще полтора на его переобрудование. Построенный в 1927г. Пикадилли был 25-тиэтажным зданием посредственной архитектуры, но высокой экономической ценности. В 1980г., когда в Нью-Йорке было уже трудно найти комнату в гостинице меньше, чем за 80-120 долларов в сутки, в Пикадилли запрашивали 40-50 долларов. В Fodor's New York издания 1979 года Пикадилли был описан как "один из лучших отелей в этой зоне, не без шарма, с удобными достаточно просторными комнатами." При норме занятости номеров порядка 95% -. что было достаточно высоко даже в разгар гостиничного бума -Пикадилли принадлежал к ряду классических особей вымирающего вида: гостиница умеренной цены для приезжих среднего класса, без больших денег на счету, которым хотелось провести приятное время в Нью-Йорке.
В соответствии с духом частного предпринимательства, Пикадилли оказался во владении инвесторов-партнеров, заинтересовавшихся возможностью переоборудования устарелых бродвейс-ких гостиниц под туристические отели хорошего класса. Не получая никаких субсидий, эти инвесторы не спеша привносят в соседства новую жизнь. В 1980г. Пикадилли заработал 1.250.000 долларов, что было совсем недурно - тип предприятия, которое город в трудном состоянии должен был бы поддерживать.
Владельцы Пикадилли были убеждены, что сделали капиталовложения с хорошей перспективой. Но этому не суждено было статься. 1 января 1978г. в должность мэра вступил Эдвард Кох, и вскоре после этого городская администрация захотела освежить заинтересованность Портмана в проекте Тайм Скуэр, в строительную площадку которого входил Пикадилли. Кеннет Халперн, глава Планировочного управления Мидтауна, стал координатором проекта от имени города. Среди всех энтузиастов проектов Портмана в коридорах власти Халперн был самым активным сторонником архитектора с общеамериканской репутацией. Халперн столь хорошо справился с задачей, что позже, когда проект был одобрен городом, но еще до того, как были снесены театры и возведен отель, Портман нанял его и вывез из Нью Йорка. Не лишено забавности, что в 1976г., до того, как он стал городским поводырем проекта Портмана, Халперн напечатал в журнале Urban Design статью об особом театральном районе и его зонировании. В этой статье он писал: "Все еще нет специальных правил в системе зонирования, которые могли бы сохранить существующие театры, многие из которых расположены в старых и красивых зданиях. Хотя они и не обладают какими-то особыми историко-архитектур-ными достоинствами, эти театры представляют собой интегральный элемент культурной жизни Нью Йорка, и безусловно необходимо усилие по их сохранению. Для решения этой проблемы было предложено ввести весьма несложную поправку к системе зонирования, которая учла бы стимулы для девелопера, чтобы вести обстройку вокруг существующих театров." Согласно проекту такой поправки, девелопер должен получить такие же льготы при сохранении и реконструкции существующего театра, как и при строительстве нового. Халперн приводил расчеты, согласно которым 30% существующих театров примыкали к участкам развития достаточной величины, чтобы эта поправка могла быть практически используема. К сожалению, действительно простая и очень добротная поправка к правилам зонирования так и не была принята.
В городах по всей стране, - писала архитектурный критик Нью Йорк Тайм Луиза Хакстебл, - есть старые театры, "отреставрированные и используемые для современных потребностей искусства, играя роль экономического катализатора для пробуждения даунтауна." И действительно к 1978г. многие из крупнейших девелоперов страны уже сделали открытие, что солидные останцы прошлого стоят вторичного применения. Налоговое законодательство 1976г. добавило достоинств старым постройкам, введя для них те же льготы, что и для нового строительства. Новые инвесторы повсюду начали выискивать старые постройки, чтобы включить их в план девелопинга, однако схема Портмана с ее крупными зонами внутренних атриумов не оставляла места для творческого соединения старого и нового.
Глен Изааксон, менеджер Портмана, сказал в 1979г., что сохранение старых театров "обсуждалось", но сохранить их оказалось невозможно "из-за той схемы отеля, которую хотел воплотить мистер Портман. Архитектурное решение не сочетается с идеей сохранения старого. Время имело ключевое значение. Жизненно важно было продвигаться вперед. Все остальное —эмоции."
Городские чиновники в 1978г. настолько жаждали оживить проект Портман Отеля, что нашлись одна за другой субсидии, общая сумма которых достигла 100.000.000 долларов. В марте 1978г. статья в Нью Йорк Тайм прямо указывала, что Портман был готов возродить проект при условии финансовой поддержки со стороны города. Поскольку разрешение на застройку было просрочено, рассматривалось - указывала статья - несколько других участков, в том числе, наряду с кварталом по Сорок Пятой Стрит, участок по другую сторону Бродвея, где находился магазин одежды Олд Бонд. Этот второй участок, где не было ни исторического театра, ни успешно функционирующей гостиницы, был несколько меньше, чем первоначальный, и потому он был неприемлем для Портмана, поскольку это означало бы некоторое уменьшение объема нового отеля. Иные активисты из состава местного сообщества пытались заинтересовать Портмана и город в возможности расположить отель на Бродвее, между Сорок Восьмой и Сорок Девятой Стрит, где располагалось множество известных порнографических заведений*. "Взявшись за этот участок, - говорит Барбара Хандман, член местного общественного Совета и одна из первых активистов борьбы с проектом Портмана, - город имел возможность совершить два десятка добрых дел для возрождения территории и ни одного дурного. Однако Портман даже не желал обсуждать этот сюжет, хотя этот участок был не меньше, чем на Сорок Пятой Стрит, что лишний раз доказывает его нежелание идти на компромисс."
* В 1986г. этот участок был расчищен под строительство высотного офиса.
Статья в Нью Йорк Тайме приводила сведения о намерении города ходатайствовать перед федеральными властями о выделении субсидий для Портмана - 15 миллионов долларов по Акту о действиях в развитие города (Urban Development Action Grant -UDAG), известной программе, охватывающей проекты с значительной долей частных инвестиций. В конечном счете грант был увеличен до 21.5 миллиона, что в то время было крупнейшим грантом при строительстве отеля в стране. Тем не менее, эта щедрая субсидия составила лишь часть общих вложений из средств налогоплательщиков на реализацию проекта.
Подсчитать точный объем субсидий непросто, ввиду сложных формул, которыми пестрит тысячестраничный, в двенадцать дюймов толщиной, по-византийски изощренный договор между Порт-маном и Корпорацией Городского Развития, освобожденной от налогообложения структурой штата Нью Йорк, которой город передал проект, чтобы в его прохождении избежать стандартных процедур экспертизы. Среди легко вычленяемых субсидий грант UDAG (ссуда на пять лет из шести процентов годовых, которая была пролонгирована из восьми процентов на следующие пять лет), льготы по налогам, составившие в 1979 году, по расчетам, 33 миллиона и освобождение от штатного налога от продаж 15-ти миллионов долларов, затраченных на строительные материалы и конструкции. Добавим, что отель был освобожден от уплаты земельного налога на первые семь лет, поскольку Корпорация Городского Развития с юридической точки зрения выступала как владелец участка, а затем он должен был уплачивать налог на чистую прибыль девелопера, если таковая возникала, после уплаты по счетам, выплаты гонораров и процентов по банковским ссудам. В конечном счете, через семь лет, сумма выплат по этому налогу не должна была выйти за предел 900.000 долларов, т.е. величины, которую составили бы налоги на недвижимость, если бы земля была от него освобождена.
Почему же город не потребовал от Портмана включить Хелен Хайес или Мороско, или даже оба эти театра в объемно-пространственное решение нового отеля при столь щедрой финансовой поддержке? Даже сторонники нового отеля соглашаются с тем, что любой другой застройщик, начиная подобный проект в конце 70-х годов - желающих занять место Портмана было немало, -счел бы разумным включить старые постройки по сугубо экономическим соображениям.
"Само собой подразумевалось с самого начала, - признает Халперн, комментируя повторное обращение города к Портману в 1978г., - что мы хотели снести Хелен Хайес и Мороско. Мы были готовы абсолютно на все, чтобы отель был построен". Ни одна из проектных групп или ассоциаций охраны памятников не предложила конструктивной альтернативы.
Профессиональное театральное общество ценило в этих зданиях именно театры, а не недвижимость как таковую, и считало, что и' Хелен Хайес и Мороско имели качества, не поддающиеся воспроизведению. "Любые посулы, что новый театр, который должен их заменить, будет замечательным, безусловно обречены на фиаско, что подтверждает хроника новейших театров в Нью Йорке", - это слова Ричарда Молтби, в то время ставившего спектакли на Бродвее. Конечно, концепция Портмана была бы совершенно неуместна, не будь на участке известных старых театров, поскольку она означала разрушение прекрасно функционировавшего квартала, вросшего в район. Однако именно вопрос утраты театров привлек к себе наибольшее внимание.
Городские власти пренебрегли значимостью Хелен Хайес и Мороско, и хотя в апреле 1978г. постоянный персонал Городской Комиссии по историческим сооружениям настаивал на том, что "с архитектурной точки зрения Хелен Хайес безусловно относится к лучшим театрам зоны Тайм Скуэр", члены Комиссии полностью проигнорировали мнение экспертов и наотрез отказались даже рассматривать вопрос о включении театра в свод памятников. Это действие Комиссии было лишь первым звеном в цепи уступок со стороны городских властей. Экспертам Комиссии даже не поручалось оценить качества театра Мороско! Халперн доказывал, что на Бродвее достаточно театров лучшего качества, отмечая с гордостью, что город компенсирует потерю путем стимулирования (через программу зонирования и налоговых стимулов) восстановление "законной" функции восьми некрупных, но существенных в архитектурном отношении театров на Сорок Второй Стрит, которые давно были превращены в кинотеатры. При этом только в одном из восьми было больше тысячи мест, что давало ему шанс на функционирование без дотаций из бюджета.
Это привело к удивительно путаной позиции, которую приняли чиновники и подхватила пресса. Сторонники Портмана неустанно адресовали читателя к тому, что Мороско (1.009 мест) и Хелен Хайес (1.160 мест) слишком малы, чтобы окупать себя, тем более, что второй театр имел балкон, места на который продавались плохо. Редакционная статья в Нью Йорк Тайм именовала их "неиспользуемые и вряд ли поддающиеся использованию театры". Новый театр в отеле Портмана на 1.500 мест - утверждали "фэны" Портмана - будет гораздо лучше в экономическом смысле. Утрата памятников - утверждалось дальше - будет более чем компенсирована поддержкой города для реконструкции и переоборудования театров на Сорок Второй Стрит, которые в той же редакционной статье именовались уже "в равной степени интересными старыми театрами". Как уже говорилось, только один из них имел свыше тысячи мест, а все прочие должны были действовать или как бесприбыльные театры, или как студии под найм или как кинотеатры - что в равной мере означало солидные дотации из бюджета. Получалось, что защитники отеля были готовы приветствовать туманные планы дорогой реставрации ряда интересных по архитектуре, но бессмысленных в экономическом отношении театров* в обмен на разрушение двух действующих театров с блестящей репутацией, сохранение которых было бы куда лучшей инвестицией, не говоря уже о ее культурном значении.
Аргументация "фэнов" не выдерживала никакой критики и все же она способствовала продвижению проекта, который к тому времени набрал уже такие обороты, что об остановке его не могло быть и речи. Целью властей было реализовать его в полноте.
Бетонный бункер или нечто вроде
13 марта 1982г. Сидней Шанберг писал в Нью Йорк Тайм: "Всякий норовит стать на пути прогресса. Взять, к примеру, планы поставить Портман Отель - модернистский бетонный бункер, вполне достойный "Пушек Навароны"*
Именно в тот момент, когда единственной нашей надеждой является перетащить Нью- Йорк из преступно-улично-анархист-ского XX века в век XXI, который должен быть похож на салат из шпината цветом поярче, откуда ни возьмись выскакивают какие-то слабоумные знаменитости с протестом против "бундоглей"**, готовые скорее лечь под нож бульдозера, чем дать состояться этим именинам сердца..."
Как часто, когда важное ведомство и тем более целая группа ведомств начинают нечто поддерживать и подписываются под известными обязательствами, их вожди пуще всего боятся признаться в том, что совершили ошибку. Дело не в том, что они вообще не могут изменить свои обязательства. Когда это им на руку, они делают такое сплошь и рядом. Нередко они заверяют, что обязательства нельзя изменить, потому что либо какие-то глубинные силы не позволяют это сделать, либо потому, что изменение состава и природы обязательств показало бы, что бюрократия функционирует из рук вон плохо. Власти не могут позволить себе выглядеть неумелыми. Именно поэтому власти скорее всего будут стоять твердо на стороне ошибочного решения.
Когда проект Портман Отеля вновь появился на свет в 1978г., многие элементы 55-тиэтажного сооружения существенно отличались от проекта 1973г. Новый подземный театр был перенесен на третий этаж, а уличное кафе сменилось вращающимся рестораном на крыше. Более существенное изменение касалось того, что теперь перед входом была организована "плаза", пешеходная площадка, наличие которой означало бы, что движение вокруг трех кварталов по Бродвею надо реорганизовать, в результате чего части здания выходили на и над- тротуаром Бродвея. Все это требовало новых субсидий, новых сокращений нормы налога, льгот и стимулов, что означало обращение к федеральному гранту. Городские чиновники уверяли, что все это были "незначительные коррективы", не требовавшие повторного публичного слушания. Единственное, что было нужно, - обращение города к федеральному правительству о выделении гранта в 15.000.000 долларов из фонда UDAG.
* К концу 1988г., вопреки обещаниям властей, ни один из этих театров не был отреставрирован и не действовал. (Напомним читателю, что речь о сентиментальном кино-триллере с Бертом Ланкастером в главной роли. - Прим. Пер.)
** Замечательное непереводимое словечко, означающее, среди прочего, проекты властей, которые никоим образом не отвечают интересам публики, но защищаются с яростной риторикой. - Прим. Пер.
Чиновники заверяли, что пятью годами раньше проект уже прошел процесс "обширного" рассмотрения, тогда как в действительности, как мы видели, в основе лежало одно решение одного исполнительного комитета Совета соседства. С помощью одной из самых наглых манипуляций, Кен Халперн, возглавлявший Комиссию Планирования Мидтауна, собрал Совет в своем офисе, не сумев однако в один присест преодолеть убеждение Совета, что в проекте было сделано достаточно существенных изменений, чтобы требовать новых слушаний. Так или иначе, позже Совет в полном составе убедили в том, чтобы эта позиция была изменена..
В обход общественного мнения
Единственной заботой городских властей было форсировать проект. Надзор за ним был передан Корпорации городского развития штата Нью Йорк, обходя таким образом все формы градостроительных требований, нормы зонирования и налогообложения. Эта корпорация, UDC (Urban Development Corporation), была создана губернатором Нельсоном Рокфеллером как квазиобщественная частная корпорация, ради того, чтобы обойти референдум по выпуску облигаций, предназначенных для финансирования дотационного жилищного строительства. С 1968г., когда корпорация была создана, она набрала значительную силу, получив право действия в нарушение местной системы зонирования, право отчуждать частную собственность и проводить собственные процедуры публичных слушаний. Теперь именно UDC получила полномочия "экономического развития" и "коммерческой ревита-лизации", что возвращает нас к казусу отеля Пикадилли.
UDC имеет право отчуждать частную собственность в целях сноса "трущоб и руин" и продавать или сдавать в аренду отчужденную землю - частной или общественной компании - в целях "улучшения недвижимости". Над владельцами Пикадилли нависло грозное оружие. Газетные сообщения 1979г. создавали у читателя впечатление неотвратимости осуществления проекта, вопреки тому, что Портман все еще боролся с трудностями при получении кредитов. Вполне понятно, что дела у Пикадилли шли все хуже и хуже: резко упал объем "бронирования" номеров, и туристические группы, обычно записывающиеся на год вперед, стали предпочитать другие места.
В последние годы общая емкость недорогих гостиниц сокращалась с пугающей скоростью. Налоговое стимулирование сделало перестройку старых и обветшалых отелей под дорогие многоквартирные дома более чем соблазнительной. В октябре 1979г. Генри Гельдцалер, член Совета по вопросам культуры, писал в колонке обозревателя Нью Йорк Тайм: "Если Нью Йорк хочет в конце XX века играть такую же роль, как Лондон или Париж, надо признать, что отели Мидтауна, взимающие от 60 до 120 долларов за сутки, не могут обеспечить достижение этой цели. Эти цены достаточно стеснительны даже для тех клиентов, на которых такие отели рассчитывают, — американские и зарубежные бизнесмены и туристы среднего класса. Наши отели хвастают заполненностью, но стоит задуматься над тем, сколько посетителей города, отпугнутых ценами, стараются обойти их стороной. Я имею в виду и студентов и молодых художников и семьи с невысоким доходом. Все эти люди остро нуждаются в альтернативе".
Поначалу владельцы Пикадилли попытались оспорить в суде право на отчуждение их собственности. Дело было нелегким, право UDC на отчуждение - несокрушимым, и в конце концов Пикадилли был продан Портману.
Здесь-то и заключена наибольшая ирония всего дела - или трагическое его звучание, в зависимости от позиции наблюдателя. Правительственные агентства, уполномоченные на снос "руин", разрушали один из наименее обветшалых кварталов в гуще Театрального района. Здравый смысл не может смириться с тем, что "ветхим" признается квартал, в котором есть полный клиентов отель, девять лицензированных театров, кинотеатр, ресторан и еще целый набор предприятий. Актер Бернард Хьюз, выступая на "гостевом" развороте Нью Йорк Тайм 10 февраля 1980г., назвал Сорок Пятую Стрит "наибродвейской улицей, сгустком того, что может человеку предложить театр - от мюзикла и комедии до драмы, и все в шаге друг до друга." Хьюз подчеркивал, что новое строительство на участке требует совершенно ненужных жертв, что никак нельзя согласиться с заверениями властей, будто сносимая недвижимость "устарела и недоиспользуема", а новый отель уберет из всего района одну лишь "ветошь".
"После того, как я 549 раз давал спектакль "Да!" в Мороско, я имею право трактовать такие заявления как персональное оскорбление. Бизнес на этих улицах - это мой бизнес. Здесь нет ни единого порно-магазина и ни единого "массажного" заведения."
Однако "снос обветшалого" служил оправданием для того, чтобы Портман мог получить щедрые льготы по зонированию и налогам. В противном случае проект не мог бы претендовать на получение субсидий от казны. Но даже этот шитый белыми нитками предлог был не единственной фальшивкой, служившей фундаментом всей затеи.
В январе 1982г., когда мучительная история проекта продвигалась к завершению, архитектор и критик Майкл Соркин писал в Уолл Стрит Джорнал, что "сооружения мистера Портмана умеют производить впечатление, не будучи интересными... Странным образом, его здания, вроде бы кричащие громко о своих претензиях на урбанистичность, напрочь лишены чувства принадлежности городу... Постройки мистера Портмана подобны гигантским космическим кораблям, они как бы и предлагают контакт с городской средой, но не допускают тесного контакта с ней. Эти здания всегда упорно подчеркивают статус своей отчужденности".
Для лоббистов проекта, - замечал Соркин, - Портман "был человеком, обращенным к будущему, гений предприимчивости, которого приводит в отчаяние процесс планирования, который стягивает свободу художника в болото мелочности и провинциальности". И еще - подчеркивал Соркин, - отель "пережил такое количество трансформаций, что кажется уже не столько собственно проектом постройки, сколько символом византийских конфликтов, непременно присутствующих во всяких программах крупномасштабной реконструкции в городе".
Действительно, достаточно рано и автор и его проект стали символом желания властей превозмочь сопротивление публики. Портман начал казаться едва ли не Непонятым и Непринятым девелопером, остро нуждающимся в защите со стороны властей. Отель стал воплощением воли и способности власти "нечто в конце концов сделать". В отношении любого элемента проектной схемы, городские власти, поддержанные агентствами штата и федеральными ведомствами, вели себя так, как если бы любой поднятый вопрос, любое несогласие, любая предлагаемая альтернатива и любое обращение к законности и любое сомнение в экономической эффективности предприятия - были препятствиями, которые следовало или превозмочь или игнорировать.
Самый частый довод в защиту проекта Портмана, какой можно было слышать от городских чиновников на переломе 1979/80 гг., то есть в момент наивысшего напряжения конфликта, сводился к тому, что город не может себе позволить отказаться от своей лояльности столь солидному девелоперу, как Портман. Иначе - говорили чиновники - слово, данное городом, ничего не будет значить для девелоперов, которые предпочтут перенести свои операции в Канзас Сити или, к примеру, Хьюстон.
Но кого вообще беспокоила обязанность власти или ее лояльность относительно общественности? Что можно сказать по поводу ее ответственности перед частными владельцами недвижимости, которые вкладывают собственные средства, без какой бы то ни было помощи города, в усовершенствование своего имущества, как это было в случае владельцем Пикадилли? Все дело в том, что оказывается невозможно радикально сменить проекты, когда-то казавшиеся правильными, но позже осознанные ошибкой, - они развивают собственную инерцию поступательного движения.
При всех спорах, при временных отступлениях, Портман проявил потрясающую цепкость и политическое чутье. Когда в конце 1980г. запрос на фонды UDAG был отвергнут администрацией Картера под занавес ее полномочий, Портман так перегруппировал своих партнеров по проекту, что он стал привлекателен для рейгановской команды, которой предстояло перенять власть. Если до того, по бумагам, менеджером проекта от правительства был Trust House Forte Ltd., то теперь в этой роли вдруг оказалась система Marriott. Дж. Марриотт возглавлял финансовый комитет Рональда Рейгана во время его предвыборной кампании 1980г. Спустя три месяца после инаугурации Рейгана, запрос Портмана был удовлетворен, несмотря на ранее заявленное стремление новой администрации покончить с программой UDAG как таковой.
Возражения общественности отметаются с порога
Пока Портман был поглощен реанимацией своего проекта и попытками обеспечить надежное его финансирование, его противники старались сконцентрировать усилия на спасении театров. Общество Actors Equity в 1979г. организует "Комитет Спасения театров", развернувших долгую кампанию протестов. Под петициями было собрано более 200.000 подписей. В Нью Йорк Тайм протесты печатались как платные объявления. Собирались митинги, первый из которых произошел в феврале 1980г. К началу 1980г. Джоан Дэвидсон, опытный урбанист, пытавшаяся неоднократно открыто противостоять неуместным программам реконструкции, кто бы их ни форсировал, организовала группу под именем "Спасем Наш Бродвей" , чтобы придать формальную силу разрозненным "охранителям" и вынести дело в суд. Вскоре обе группы слились воедино.
Комитет Спасения Театров организовал тщательно мотивированные выступления по поводу невосстановимых качеств существующих театров на всех возможных слушаниях. Звезды кино и театра частным образом встречались со всеми и вся, от Коха до Портмана. Список актеров, драматургов, критиков и сценографов, выступавших в поддержку группы, можно было читать, как сборник Who is Who, в состав которого вошли Чарлз Хестон и Джеймс Стюарт - личные друзья Президента Рейгана. И каждый раз чиновники обвиняли людей искусства в сентиментальных бреднях, не имевших ничего общего с реальным миром экономического развития и общего прогресса.
* Save Our Broadway - SOB: характерным для англо-американской лексики образом здесь, как и во множестве других случаев, обыгрывалось значение аббревиатуры, так как sob - рыдание или всхлип. - Прим. Пер.
Понадобилось два года и два судебных процесса, чтобы заставить чиновников города, штата и федеральных ведомств признать, что они проглядели основания, по которым театр Мороско заслуживал выдвижения на включение в Национальный Свод Памятников Истории, и что необходимо рассмотреть эти основания со всем тщанием. 17 ноября 1981 года Министерство Внутренних Дел признало Мороско достойным включения в Свод, отметив в своем заключении, что театр - "превосходный образец функционального решения театра", и что просматриваемость сцены с любого места и акустика уникальны.
Силовая политика: дальше некуда
Министерству внутренних дел потребовалось два года, чтобы объявить Мороско памятником национального значения, однако консультативному Совету по Охране Памятников, с его не вполне внятными претензиями на независимость, понадобилось всего два дня на то, чтобы одобрить снос Мороско. Совет имеет главной задачей поиск альтернатив разрушению памятника, - этот процесс занимает надели, часто многие месяцы. За рекордное время, затраченное на припечатание судьбы Мороско, не было публичного слушания (каковое не обязательно, но общепринято). Александр Олдрич, председатель Совета, настаивал на том, что решение было принято без какого бы то ни было нажима - при том, что были телефонные звонки Лин Нофцигер, политического шефа Белого Дома при Рейгане, и Джеймса Уотта, Министра внутренних дел, и что Совету намекали, что финансирование его деятельности может быть прекращено.
По иронии судьбы, тот же Совет во всяком случае счел театр Хелен Хайес памятником настолько, что обязал девелопера, который должен был его снести, заказать и оплатить архитектурные чертежи и рисунки. Не здание, так по крайней мере чертежи должны храниться для вечности в составе Свода исторических зданий Америки. В случае Мороско не потребовали и чертежей!
Был необходимо судебное разбирательство, чтобы заставить городские власти соблюсти процесс слушаний относительно взаимодействия проекта и средового контекста. Именно эта страница саги о Портмане в наибольшей мере заполнена жульническим пером. Так, анализ качества воздуха, непременно включаемый в заключение о среде, был приведен как средняя величина от замеров в течение восьми часов, но в эти восемь часов не был включен промежуток с семи до восьми вечера, когда, перед началом спектаклей, движение в Театральном Районе достигает пиковой величины. Ответственный чиновник UDC в частной беседе признался Леноре Лавмен, председателю Комитата Спасения Театров, что вопрос об изменении проекта отеля таким образом, чтобы спасти театры, вообще никогда не ставился.
Достарыңызбен бөлісу: |