Книга путей и стран», или «Книга путей и государств» «Китаб ал-масалик ва-л-мамалик»

Будущий василевс происходил из Каппадокии и, перебравшись в Константинополь, начал путь по лестнице служебной карьеры хотя и гражданским чиновником, но связанным с воинскими поручениями, в частности, касающимися иноземных контингентов. Так, ему поручается создать из «варваров» боеспособные соединения для войны с персами, а в 577 г. императором Тиверием II он назначается магистром войск Востока. В новом качестве он совершает поход в Армению (578/9), осаждает персидскую крепость (580), идет к Евфрату, откуда, впрочем, из-за персидского вторжения вынужден был ретироваться в оставленную Месопотамию; однако в следующем году армия Маврикия наголову разбивает персов под Теллой-Константиной в Малой Азии, после чего следует триумф полководца в византийской столице и назначение его наследником престола умирающим Тиверием.

Вступив во власть, Маврикий прославился как любитель искусства и литературы, поощрявший гуманитарные занятия. С этими увлечениями связано и его предполагаемое авторство «Стратегикона», где сочетаются его воинский опыт и литературно-исторические пристрастия.

Ведение с переменным успехом персидских кампаний, вплоть до заключения мирного договора с Хосровом II в 591 г., чередовалось с постоянной борьбой Маврикия и его военачальников с успешными частыми вторжениями в 583-599 гг. в пределы империи славян и аваров, доходивших подчас до пригородов столицы, осаждавших второй по значению город Византии – Фессалонику (Солунь). Откупаясь в течение этого времени от славяно-аварских нашествий часто непосильной для казны данью, Маврикий не смог в 599 г. выкупить у авар двенадцать тысяч своих пленных, чем обрек себя на ненависть армии, усугубленную экономической разрухой в результате эпидемии чумы, землетрясений и засухи, и, как следствие, голода. В результате мятежа в столице Маврикий был свергнут и бежал, оставив власть военачальнику Фоке – предводителю дунайской армии, провозглашенному ею императором и триумфально вошедшему в столицу Маврикий же и пятеро его сыновей были в 602 г. казнены в Халкидоне.

В «Стратегиконе» отразился не только военный опыт автора, описывающего устройство лагеря, тактические схемы боя, детали воинской организации. Самая пространная, XI книга произведения посвящена этнологическим характеристикам «варваров» – противников Византии – персов, «скифов» (или «гуннов»), франков и лангобардов, а также «склавинов» и антов. При этом дается как характеристика черт боевого искусства иноплеменников – деталь, новая в византийской традиции, отказывавшей «варварам» в знании военной теории и обладании навыками «искусства войны», – так и описание общественного строя, быта, нравов, внешности «варваров». В этом контексте первостепенное значение имеют свидетельства «Стратегикона» о славянах, не только восходящие к античной традиции подобных описаний, но воспроизводящие непосредственные наблюдения и знания византийца рубежа VI/ VII вв.

Литература: Левченко 1936; Кучма 1979; Кучма 1982; Свод I. С. 364-393.
СТРАТЕГИКОН

XI. 4. (1) Племена склавов и антов одинаковы и по образу жизни, и по нравам; свободные, они никоим образом не склонны ни стать рабами, ни повиноваться, особенно в собственной земле. (2) Они многочисленны и выносливы, легко переносят и зной, и стужу, и дождь, и наготу тела, и нехватку пищи. (3) К прибывающим к ним иноземцам добры и дружелюбны, препровождают их поочередно с места на место, куда бы тем ни было нужно; так что если гостю по беспечности принявшего причинен вред, против него начинает вражду тот, кто привел гостя, почитая отмщение за него священным долгом¹. (4) Пребывающих у них в плену они не держат в рабстве неопределенное время, как остальные племена², но, определив для них точный срок, предоставляют на их усмотрение: либо они пожелают вернуться домой за некий выкуп, либо останутся там как свободные люди и друзья. (5) У них множество разнообразного скота и злаков, сложенных в скирды, в особенности проса и полбы¹. (6) Жены же их целомудренны сверх всякой человеческой природы, так что многие из них кончину своих мужей почитают собственной смертью и добровольно удушают себя, не считая жизнью существование во вдовстве. (7) Живут они среди лесов, рек, болот и труднопреодолимых озер, устраивая много, с разных сторон, выходов из своих жилищ из-за обычно настигающих их опасностей; (8) все ценное из своих вещей они зарывают в тайнике, не держа открыто ничего лишнего. (9) Ведя разбойную жизнь, они любят совершать нападения на своих врагов в местах лесистых, узких и обрывистых. С выгодой для себя пользуются засадами, внезапными нападениями и хитростями, ночью и днем, выдумывая многочисленные уловки.

(12) Пребывая в состоянии анархии и взаимной вражды, они ни боевого порядка не знают, ни сражаться в правильном бою не стремятся, ни показаться в местах открытых и ровных не желают.

(14) Они вообще вероломны и ненадежны в соглашениях, уступая скорее страху, нежели дарам. Так как господствуют у них различные мнения, они либо не приходят к соглашению, либо, даже если и соглашаются, то решенное тотчас же нарушают другие, поскольку все думают противоположное друг другу и ни один не желает уступить другому.

(30) Поскольку у них много вождей² и они не согласны друг с другом, нелишне некоторых из них прибрать к рукам с помощью речей или даров, в особенности тех, которые ближе к границам, а на других нападать, дабы враждебность ко всем не привела бы к [их] объединению или монархии.

(Перевод В. В. Кучмы; комментарии М. В. Бибикова)

Было нашествие варваров, росов – народа, как все знают, в высшей степени дикого и грубого, не носящего в себе никаких следов человеколюбия. Зверские нравами, бесчеловечные делами, обнаруживая свою кровожадность уже одним своим видом, ни в чем другом, что свойственно людям, не находя такого удовольствия как в смертоубийстве, они – этот губительный и на деле, и по имени³ народ, – начав разорение от Пропонтиды⁴ и посетив прочее побережье, достигнул наконец и до отечества святого¹, посекая нещадно всякий пол и всякий возраст, не жалея старцев, не оставляя без внимания младенцев, но противу всех одинаково вооружая смертоубийственную руку и спеша везде пронести гибель, сколько на это у них было силы. Храмы ниспровергаются, святыни оскверняются: на месте их [нечестивые] алтари, беззаконные возлияния и жертвы, то древнее таврическое избиение иностранцев, у них сохраняющее силу. Убийство девиц, мужей и жен; и не было никого помогающего, никого, готового противостоять. Лугам, источникам и деревьям воздается поклонение. Верховный Промысл допускает это может быть для того, чтобы умножилось беззаконие, что, как мы знаем из Писания, много раз испытал Израиль.

Варвар, пораженный этим, обещал все сделать как можно скорее. Дав вольность и свободу христианам, он поручил им и ходатайство перед Богом и пред святым. И вот устраивается щедрое возжжение светильников, и всенощное стояние, и песнопение; варвары освобождаются от божественного гнева, устраивается некоторое примирение и сделка их с христианами, и они уже более не оскорбляли святыни, не попирали божественных жертвенников, уже не отнимали более нечестивыми руками божественных сокровищ, уже не оскверняли храмы кровью. Один гроб был достаточно силен для того, чтобы обличить безумие варваров, прекратить смертоубийство, остановить зверство, привести [людей], более свирепых, чем волки, к кротости овец и заставить тех, которые поклонялись рощам и лугам, уважать Божественные храмы. Видишь ли силу гроба, поборовшего силу целого народа?

(Перевод В. Г. Васильевского; комментарии М. В. Бибикова)

Среди богословских сочинений патриарха важнейшим является «Слово об исхождении Святого Духа», направленное против латинян. Авторство Фотия приписываемого ему в рукописях сочинения «К говорящим, что Римский престол первый» оспаривается. Кроме того, следует выделить антипавликианский трактат, схолии к «Лествице» Иоанна Синайского («Лествичника»), каноны. Из других памятников выдающимся является так называемый «Мириовивлион» («Тысячекнижие»), или «Библиотека» Фотия, где даются краткие сведения о греческих историках, античных и византийских, с аннотацией содержания их сочинений (в том числе не дошедших до нас и сохраненных лишь в выписках Фотия), а также «Лексикон» Фотия.

Корпус писем патриарха Фотия включает в себя десятки объемных и важных по содержанию посланий, содержащих материалы по политической и церковной истории, богословию, философии. В важнейшем из посланий – «Окружном» («Энциклике») 867 г. – вспоминается об осаде росами Константинополя в 860 г., при этом подчеркивается, что «народ, ставший у многих предметом частых толков, превосходящий всех жестокостью и склонностью к убийствам, – так называемый (народ) рос» стал ныне «подданным и дружественным» Византии (№ 2. Р. 50. 293-296). В одном из писем «Рос» фигурирует в качестве антропонима (№ 103. Р. 143. 125, 129).

Литература: Буланин 1981. С. 35-54; Литаврин 2000.
ОКРУЖНОЕ ПОСЛАНИЕ ФОТИЯ, ПАТРИАРХА КОНСТАНТИНОПОЛЬСКОГО, К ВОСТОЧНЫМ АРХИЕРЕЙСКИМ ПРЕСТОЛАМ, А ИМЕННО –

К АЛЕКСАНДРИЙСКОМУ И ПРОЧАЯ

(В коем речь идет об отрешении некоторых глав и о том, что не следует говорить об исхождении Святого Духа «от ОТЦА и СЫНА»¹, но только «от ОТЦА»)

…Ибо так, изгнав нечестие и утвердив благочестие, питаем мы добрые надежды возвратить новооглашенный во Христа и недавно просвещенный сонм болгар к переданной им вере. Ибо не только этот народ переменил прежнее нечестие на веру во Христа, но и даже для многих многократно знаменитый и всех оставляющий позади в свирепости и кровопролитии, тот самый так называемый народ Рос – те, кто, поработив живших окрест них и оттого чрезмерно возгордившись, подняли руки на саму Ромейскую державу²! Но ныне, однако, и они переменили языческую и безбожную веру, в которой пребывали прежде, на чистую и неподдельную религию христиан, сами себя с любовью поставив в положение подданных и гостеприимцев вместо недавнего против нас грабежа и великого дерзновения. И при этом столь воспламенило их страстное стремление и рвение к вере (вновь восклицает Павел: Благословен Бог во веки!³), что приняли они у себя епископа и пастыря и с великим усердием и старанием встречают христианские обряды⁴. Таким вот образом по милости человеколюбивого Бога, желающего, чтобы все люди были спасены и достигли познания истины⁵, переменяются у них старые верования и принимают они веру христианскую…

(Перевод П. В. Кузенкова; комментарии М. В. Бибикова)

НИКИТА ДАВИД ПАФЛАГОН
Никита Давид, прозванный Философом, или, иногда, Ритором, нередко (но небезусловно!) идентифицируется с Никитой Пафлагоном, ибо родился около 885 г. в Пафлагонии. Образование получил в Константинополе у виднейшего деятеля византийской культуры Арефы Кесарийского. Никита очень рано сам стал преподавать: в рукописных заглавиях он нередко именуется «схоластиком». Участие в церковной полемике на стороне Арефы Кесарийского и последующая за этим немилость властей вынудили Никиту уйти в монастырь, где он принимает монашеское имя Давид. Но в 910 г. он покидает обитель.

Среди произведений Никиты Давида самым известным является «Житие патриарха Игнатия». Оно составлено после 906 г. и имеет антифотианскую направленность. В нем содержится описание осады Константинополя и разграбления его окрестностей «народом Рос» – «запятнанным убийствами более, чем кто-либо из скифов» (21.14-19).

Однако ряд ученых считает, что Никита Давид, епископ Дадибры, и автор «Жития» Никита Пафлагон – не одно и то же лицо, полагая тем самым, что «Житие» и другие произведения являются сочинениями двух разных авторов.

В риторическом произведении, сохранившемся под именем Никиты Философа Давида, посвященном св. Андрею, автором создается классический, по византийским меркам, образ учителя-просветителя. Этот текст имеет очень важное значение и для отечественной истории, ибо запечатлевает образ Андрея Первозванного – первоучителя восточноевропейских народов. Он обошел весь «северный край», просвещая язычников, «охватив Евангелием все области севера и все побережье Понта». На этой основе позже родилась версия о пребывании ап. Андрея на территории будущей Киевской Руси.

В одной из речей конца IX в. Никита говорит, что в Амастриду стекаются, словно на общий рынок, скифы, населяющие как северные берега Эвксина (Черного моря), так и южные. Эти «скифы» обычно идентифицируются с русскими купцами, так что данное свидетельство является древнейшим упоминанием торговых контактов русских с Византией.

Литература: Виноградов 2004; Виноградов 2005.
ЖИТИЕ ИГНАТИЯ

21/14-19. В это время¹ запятнанный убийством более, чем кто-либо из скифов, народ, называемый Рос, по Эвксинскому Понту придя к Стенону² и разорив все селения, все монастыри, теперь уж совершал набеги на находящиеся вблизи Византия³ острова, грабя все (драгоценные) сосуды и сокровища, а захватив людей, всех их убивал. Кроме того, в варварском порыве учинив набеги на патриаршие монастыри, они в гневе захватывали все, что ни находили, и, схватив там двадцать два благороднейших жителя, на одной корме корабля всех перерубили секирами.

(Перевод и комментарии М. В. Бибикова)

КОНСТАНТИН БАГРЯНОРОДНЫЙ
Большинство исторических и литературных памятников X в. в той или иной степени связаны с именем императора Константина VII Багрянородного (905-959), номинально ставшего правителем в 913 г. после смерти в 912 г. своего отца Льва VI и принявшего после него власть Александра (912-913). Но период самостоятельного правления Константина Багрянородного начался лишь в 945 г. после длительного периода, когда властью в государстве распоряжались регенты, один из которых, Роман Лакапин, стал полновластным императором в 920 г. Для одних дошедших до нас произведений император был вдохновителем и инициатором исторических сочинений, в других случаях, вероятно, «редактором», в третьих – имя Константина претендует на авторство. Фигура просвещенного монарха, каким традиционно представляется Константин Багрянородный, во многом определила характер и особенности так называемого «македонского ренессанса» конца IX-X вв. Василевс покровительствовал Магнаврской школе, которую в наше время ученые поспешили назвать университетом; он задумал и осуществил ряд проектов энциклопедического характера.

Эти проекты были связаны с задачей систематизации накопившегося к середине X в. знания – в области права (юридический свод «Василики»), языкового наследия (лексикон «Суда»), сельскохозяйственного опыта («Геопоники»), военных навыков (различные «Тактики»), агиографии («Менологий» Симеона Метафраста). Эти своды определили лик эпохи «византийского энциклопедизма», непосредственно связанной с именем и образом Константина Багрянородного, хотя в ряде случаев его участие в подготовке тех или иных памятников было номинальным и даже легендарным.

Самым объемным трудом историографического характера, дошедшим под именем Константина, стали сборники эксцерптов из античных и ранневизантийских памятников, объединенные тематически в 53 раздела и представляющие собой не только литературно-антикварный интерес, но и практическую ценность. До нас дошла лишь часть собраний эксцерптов – «О посольствах», «О добродетели и пороке», «О заговорах против василевсов», «О полководческом искусстве» и др. В них использован богатый историографический материал, причем ряд текстов, например, таких авторов, как Евнапий, Приск, Малх, Петр Патрикий, Менандр, стал известен лишь благодаря компендиуму Константина Багрянородного. На примерах текстов цитируемых памятников раскрываются как военно-исторические или дипломатические проблемы, так и вопросы идеологии, морали, образа жизни.

Задачами классификации и систематизации определен и характер трактата Константина Багрянородного «О фемах», где на материалах текстов древних исторических и литературно-географических памятников излагается происхождение и структура византийских административно-территориальных округов. Наряду с данными, уходящими в далекое прошлое, в произведении встречаются и сведения, современные эпохе составления трактата.

Авторству Константина приписывает традиция и сочинение «Жизнеописание императора Василия I» – деда багрянородного василевса (Vita Basilii). Этот памятник дошел в составе Хроники Продолжателя Феофана в виде ее пятой книги. Под именем Константина Багрянородного сохранились и другие сочинения – проповедь, речь на перенесение мощей св. Иоанна Златоуста, Послание на перенесение останков Григория Назианзина, литургические стихи, письма, обращения к войску и др.

Как справочно-энциклопедический, так и историко-дидактический характер носят и основные сочинения Константина Багрянородного, известные под условными (как и авторство!) названиями «Об управлении империей», «О церемониях византийского двора», а также три воинских трактата. Константин был современником многочисленных важнейших событий международной политики первой половины X в., таких как поход князя Олега на Византию и поход князя Игоря, следствием чего стали первые русско-византийские договоры, известные по «Повести временных лет», а также войн и соглашений с Болгарией эпохи царя Симеона, войн с арабским халифатом с последующим освобождением армянских и иверийских земель от власти ислама и удалением византийских восточных границ к долинам Тигра и Евфрата. Среди дипломатических акций эпохи правления Константина Багрянородного важное место заняла русская политика, увенчавшаяся приемом в Константинополе посольства княгини Ольги. Многие из пережитых Константином событий в той или иной степени получили отражение в сохранившихся под его именем произведениях.

Множество событий забывается и ускользает за большой промежуток времени, если бы пренебрегали великим и почетным занятием – описанием царских обрядов, если бы это, так сказать, обрекли на вымирание, на царскую власть можно было бы смотреть как на будничное и поистине лишенное красивой внешности явление.

Мы решили все то, что самими нами видено и в наши дни принято, тщательно выбрать из множества источников и представить для удобного обозрения в этом труде тем, кто будет жить после нас; мы покажем забытые обычаи наших отцов, и, подобно цветам, которые мы собираем на лугах, мы прибавим их к царской пышности для ее чистого благолепия.

Другой прием – Эльги¹ Росены².

Девятого сентября, в четвертый день [недели], состоялся прием по прибытии Эльги архонтиссы³ Росии. Сия архонтисса вошла с близкими, архонтиссами-родственницами и наиболее видными из служанок. Она шествовала впереди всех прочих женщин, они же по порядку, одна за другой, следовали за ней. Остановилась она на месте, где логофет⁴обычно задает вопросы. За ней вошли послы и купцы архонтов Росии и остановились позади у занавесей. Все дальнейшее было совершено в соответствии с вышеописанным приемом.

Выйдя снова через Анадендрарий⁵ и Триклин кандидатов⁶, а также триклин, в котором стоит камелавкий⁷ и в котором посвящают в сан магистра, она прошла через Онопод и Золотую руку, т. е. портик Августия, и села там. Когда же василевс⁸ обычным порядком вступил во дворец, состоялся другой прием следующим образом.

В Триклине Юстиниана⁹ стоял помост, украшенный порфирными дионисийскими тканями, а на нем – большой трон василевса Феофила, сбоку же – золотое царское кресло. За ним, позади двух занавесей, стояли два серебряных органа двух партий, ибо их трубы находились за занавесями. Приглашенная из Августия, архонтисса прошла через Апсиду, ипподром и внутренние переходы самого Августия и, придя, присела в Скилах¹⁰. Деспина¹¹ между тем села на упомянутый выше трон, а ее невестка – в кресло. И [тогда] вступил весь кувуклий¹², и препозитом¹³ и остиарием¹⁴ были введены вилы¹⁵: вила первая – зост, вила вторая – магистриссы, вила третья – патрикиссы, вила четвертая – протоспафариссы-оффикиалы, вила пятая – прочие протоспафариссы, вила шестая – спафарокандидатиссы, вила седьмая – пафариссы, страториссы и кандидатиссы¹.

Итак, лишь после этого вошла архонтисса, введенная препозитом и двумя остиариями. Она шла впереди, а родственные ей архонтиссы и наиболее видные из ее прислужниц следовали за ней, как и прежде было упомянуто. Препозит задал ей вопрос как бы от лица августы², и, выйдя, она [снова] присела в Скилах.

Деспина же, встав с трона, прошла через Лавсиак и Трипетон³ и вошла в Кенургий⁴, а через него в свой собственный китон⁵. Затем тем же самым путем архонтисса вместе с ее родственницами и прислужницами вступила через [Триклин] Юстиниана, Лавсиак и Трипетон в Кенургий и [здесь] отдохнула.

Далее, когда василевс с августой и его багрянородными детьми уселись, из Триклина Кенургия была позвана архонтисса. Сев по повелению василевса, она беседовала с ним, сколько пожелала.

В тот же самый день состоялся клиторий⁶ в том же Триклине Юстиниана. На упомянутый выше трон сели деспина и невестка. Архонтисса же стояла сбоку. Когда трапезит⁷ по обычному чину ввел архонтисс и они совершили проскинесис⁸, архонтисса, наклонив немного голову, села к апокопту⁹ на том же месте, где стояла, вместе с зостами, по уставу. Знай, что певчие, апостолиты и агиософиты¹⁰, присутствовали на этом клитории, распевая василикии¹¹. Разыгрывались также и всякие театральные игрища.

А в Хрисотриклине¹² [в то же время] происходил другой клиторий, где пировали все послы архонтов Росии, люди и родичи архонтиссы и купцы. [После обеда] получили: анепсий¹³ ее 30 милиарисиев¹⁴, 8 ее людей – по 20 милиарисиев, 20 послов – по 12 милиарисиев, 43 купца – по 12 милиарисиев, священник Григорий – 8 милиарисиев, 2 переводчика – по 12 милиарисиев, люди Святослава – по 5 милиарисиев, 6 людей посла – по 3, переводчик архонтиссы – 15 милиарисиев.

После того как василевс встал от обеда, состоялся десерт в Аристирии¹⁵, где стоял малый золотой стол, установленный в Пентапиргии¹⁶. На этом столе и был сервирован десерт в украшенных жемчугами и драгоценными камнями чашах.

Сидели [здесь] василевс, Роман¹⁷ – багрянородный василевс, багрянородные их дети, невестка и архонтисса. Было вручено: архонтиссе в золотой, украшенной драгоценными камнями чаше – 500 милиарисиев, 6 ее женщинам – по 20 милиарисиев и 18 ее прислужницам – по 8 милиарисиев.

Восемнадцатого сентября, в воскресенье, состоялся клиторий в Хрисотриклине. Василевс сидел [здесь] с росами. И другой клиторий происходил в Пентакувуклии св. Павла, где сидели деспина с багрянородными ее детьми, с невесткой и архонтиссой. И было выдано: архонтиссе – 200 милиарисиев, ее анепсию – 20 милиарисиев, священнику Григорию – 8 милиарисиев, 16 ее женщинам – по 12 милиарисиев, 18 ее рабыням – по 6 милиарисиев, 22 послам – по 12 милиарисиев, 44 купцам – по 6 милиарисиев, двум переводчикам – по 12 милиарисиев.

(Перевод Г. Г. Литаврина; комментарии М. В. Бибикова)

К СЫНУ СВОЕМУ РОМАНУ, БОГОВЕНЧАННОМУ И БАГРЯНОРОДНОМУ

1. О пачинакитах¹: насколько полезны они, находясь в мире с василевсом ромеев

Итак, послушай², сын, то, что, как мне кажется, ты [обязан] знать; обрети разумение³, дабы овладеть управлением. Ведь и всем прочим я говорю, что знание есть благо для подданных, в особенности же для тебя, обязанного печься о спасении всех и править и руководить мировым кораблем. А если⁴ я воспользовался ясной и общедоступной речью⁵, как бы беспечно текущей обыденной прозой, для изложения предстоящего, не удивляйся нисколько, сын мой. Ведь не пример каллиграфии или аттикизирующего стиля⁶, торжественного и возвышенного, я старался представить, а заботился более, чтобы через простое и обиходное⁷ повествование наставить тебя в том, о чем, по моему мнению, тебе не должно пребывать в неведении и что легко тебе может доставить тот разум и мудрость, которые обретаются в длительном опыте.

Я полагаю всегда весьма полезным для василевса ромеев желать мира с народом⁸ пачинакитов, заключать с ними дружественные соглашения и договоры, посылать отсюда к ним каждый год апокрисиария⁹ с подобающими и подходящими дарами для народа и забирать оттуда омиров, т. е. заложников¹⁰, и апокрисиария, которые прибудут в богохранимый этот град¹¹ вместе с исполнителем сего дела¹² и воспользуются царскими благодеяниями и милостями, во всем достойными правящего василевса.

Поскольку этот народ пачинакитов соседствует¹ с областью Херсона², то они, не будучи дружески расположены к нам, могут выступать против Херсона, совершать на него набеги и разорять и самый Херсон, и так называемые Климаты³.

2. О пачинакитах и росах⁴

[Знай], что пачинакиты стали соседними и сопредельными⁵ также росам, и частенько, когда у них нет мира друг с другом, они грабят Росию⁶, наносят ей значительный вред и причиняют ущерб.

[Знай], что и росы озабочены тем, чтобы иметь мир с пачинакитами. Ведь они покупают⁷ у них коров, коней, овец и от этого живут легче и сытнее, поскольку ни одного из упомянутых выше животных в Росии не водилось⁸. Но и против удаленных от их пределов врагов⁹ росы вообще отправляться не могут, если не находятся в мире с пачинакитами, так как пачинакиты имеют возможность – в то время когда росы удалятся от своих [семей], – напав, все у них уничтожить и разорить. Поэтому росы всегда питают особую заботу, чтобы не понести от них вреда, ибо силен этот народ, привлекать их к союзу и получать от них помощь, так чтобы от их вражды избавляться и помощью пользоваться.

[Знай], что и у царственного сего града¹⁰ ромеев, если росы не находятся в мире с пачинакитами, они появиться не могут, ни ради войны, ни ради торговли, ибо, когда росы с ладьями приходят к речным порогам¹¹ и не могут миновать их иначе, чем вытащив свои ладьи из реки и переправив, неся на плечах, нападают тогда на них люди этого народа пачинакитов и легко – не могут же росы двум трудам противостоять¹² – побеждают и устраивают резню.

3. О пачинакитах и турках¹³

[Знай], что и турок род весьма страшится и боится упомянутых пачинакитов потому, что был неоднократно побеждаем ими¹ и предан почти полному уничтожению, оттого турки всегда страшными считают пачинакитов и трепещут перед ними.

4. О пачииакитах, росах и турках

[Знай], что пока василевс ромеев находится в мире с пачинакитами², ни росы, ни турки не могут нападать на державу ромеев по закону войны, а также не могут требовать у ромеев за мир великих и чрезмерных денег и вещей, опасаясь, что василевс употребит силу этого народа против них, когда они выступят на ромеев. Пачинакиты, связанные дружбой с василевсом и побуждаемые его грамотами³ и дарами, могут легко нападать на землю росов и турок, уводить в рабство их жен и детей, разорять их землю⁴.

5. О пачииакитах и булгарах⁵

[Знай], что и булгарам более страшным казался бы василевс ромеев и мог бы понуждать их к спокойствию, находясь в мире с пачинакитами⁶, поскольку и с этими булгарами соседствуют названные пачинакиты⁷ и, когда пожелают, либо ради собственной корысти, либо в угоду василевсу ромеев, могут легко выступать против Булгарии⁸ и, благодаря своему подавляющему большинству и силе, одолевать тех и побеждать. Поэтому и булгары проявляют постоянное старание и заботу о мире и согласии с пачинакитами. Так как [булгары] многократно были побеждены и ограблены ими, то по опыту узнали, что хорошо и выгодно находиться всегда в мире с пачинакитами.

6. О пачинакитах и херсонитах

[Знай], что и другой народ из тех же самых пачинакитов⁹ находится рядом с областью Херсона. Они и торгуют с херсонитами¹⁰, и исполняют поручения как их, так и василевса и в Росии, и в Хазарии¹¹, и в Зихии¹², и во всех тамошних краях, получая, разумеется, от херсонитов заранее согласованную плату за эту самую услугу, соответственно важности поручения и своим трудам, как-то: влаттии, прандии, харерии, пояса, перец¹³, алые кожи парфянские и другие предметы, требуемые ими, как о том каждый херсонит сумеет договориться с любым из пачинакитов при соглашении или уступит его настояниям. Ведь, будучи свободными и как бы самостоятельными¹, эти самые пачинакиты никогда и никакой услуги не совершают без платы.

7. О василиках², посылаемых³ из Херсона в Пачинакию⁴

Всякий раз, когда василик переправится в Херсон ради подобного поручения, он должен тотчас послать [вестника] в Пачинакию и потребовать от них заложников и охранников⁵. Когда они прибудут, то заложников оставить под стражей в крепости Херсона, а самому с охранниками отправиться в Пачинакию и исполнить порученное. Эти самые пачинакиты, будучи ненасытными и крайне жадными до редких у них вещей, бесстыдно требуют больших подарков: заложники домогаются одного для себя, а другого для своих жен, охранники – одного за свои труды, а другого за утомление их лошадей. Затем, когда василик вступит в их страну, они требуют прежде всего даров василевса и снова, когда ублажат своих людей, просят подарков для своих жен и своих родителей. Мало того, те, которые ради охраны возвращающегося к Херсону василика приходят с ним, просят у него, чтобы он вознаградил труд их самих и их лошадей⁶.

8. О василиках, посылаемых из богохранимого града в Пачинакию с хеландиями⁷ по рекам Дунай⁸, Днепр и Днестр⁹

[Знай], что и в стороне Булгарии¹⁰ расположился народ пачинакитов по направлению к области Днепра, Днестра и других там имеющихся рек. Когда послан отсюда василик с хеландиями, то он может, не отправляясь в Херсон, кратчайшим путем и быстрее найти здесь тех же пачинакитов, обнаружив которых, он оповещает их через своего человека, пребывая сам на хеландиях, имея с собою и охраняя на судах царские вещи. Пачинакиты сходятся к нему, и, когда они сойдутся, василик дает им своих людей в качестве заложников, но и сам получает от пачинакитов их заложников и держит их в хеландиях. А затем он договаривается с пачинакитами. И, когда пачинакиты принесут василику клятвы по своим «заканам»¹¹, он вручает им царские дары и принимает «друзей»¹² из их числа, сколько хочет, а затем возвращается. Так-то нужно договариваться с ними, чтобы, когда у василевса явится потребность в них, они бы исполнили службу будь то против росов либо против булгар, либо же против турок, ибо они в состоянии воевать со всеми ими и, многократно нападая на них¹, стали ныне [им] страшными. Ясно это также из следующего. Когда клирик Гавриил как-то был послан к туркам² по повелению василевса и сказал им: «Василевс заявляет вам³, чтобы вы отправились и прогнали пачинакитов с мест их, а вы расположились бы вместо них, так как прежде там располагались, – дабы находиться близ царственности моей и дабы, когда я того пожелаю, я отправлял послов и вскорости находил вас», – то все архонты⁴ турок воскликнули в один голос: «Сами мы не ввяжемся в войну с пачинакитами, так как не можем воевать с ними⁵, – страна [их] велика, народ многочислен, дурное это отродье. Не продолжай перед нами таких речей – не по нраву они нам»⁶.

[Знай], что пачинакиты с наступлением весны переправляются с той стороны реки Днепра и всегда здесь проводят лето⁷.

9. О росах, отправляющихся с моноксилами⁸ из Росии⁹ в Константинополь

10. О Хазарии⁴, как нужно и чьими силами воевать [с нею]

[Знай], что узы способны воевать с хазарами, поскольку находятся с ними в соседстве, подобно тому как и эксусиократор Алании⁵.

[Знай], что девять Климатов Хазарии⁶ прилегают к Алании и может алан, если, конечно, хочет, грабить их отселе и причинять великий ущерб и бедствия хазарам, поскольку из этих девяти Климатов являлись вся жизнь и изобилие Хазарии.

11. О крепости Херсон и крепости Боспор⁷

[Знай], что эксусиократор Алании не живет в мире с хазарами, но более предпочтительной считает дружбу василевса ромеев, и, когда хазары не желают хранить дружбу и мир в отношении василевса, он может сильно вредить им, и подстерегая на путях, и нападая на идущих без охраны при переходах к Саркелу⁸, к Климатам и к Херсону. Если этот эксусиократор постарается препятствовать хазарам⁹, то длительным и глубоким миром пользуются и Херсон, и Климаты, так как хазары, страшась нападения аланов, находят небезопасным поход с войском на Херсон и Климаты и, не имея сил для войны одновременно против тех и других, будут принуждены хранить мир.

12.О Черной Булгарии¹ и о Хазарии

[Знай], что так называемая Черная Булгария может воевать с хазарами.

37. О народе пачинакитов²

Да будет известно, что пачинакиты сначала имели место своего обитания на реке Атил, а также на реке Геих³, будучи соседями и хазар, и так называемых узов⁴. Однако пятьдесят лет назад⁵ упомянутые узы, вступив в соглашение с хазарами и пойдя войною на пачинакитов, одолели их и изгнали из собственной их страны, и владеют ею вплоть до нынешних времен так называемые узы⁶. Пачинакиты же, обратясь в бегство, бродили, выискивая место для своего поселения. Достигнув земли, которой они обладают и ныне⁷, обнаружив на ней турок, победив их в войне и вытеснив, они изгнали их⁸, поселились здесь и владеют этой страной, как сказано, вплоть до сего дня уже в течение пятидесяти пяти лет⁹.

Да будет ведомо, что вся Пачинакия делится на восемь фем¹⁰, имея столько же великих архонтов. А фемы таковы¹¹: название первой фехмы Иртим, второй – Цур, третьей – Гила, четвертой – Кулпеи, пятой – Харавои, шестой – Талмат, седьмой – Хопон, восьмой – Цопон. Во времена же, в какие пачинакиты были изгнаны из своей страны, они имели архонтами в феме Иртим Ваицу, в Цуре – Куела, в Гиле – Куркутэ, в Кулпеи – Ипаоса, в Харавои – Каидума, в феме Талмат – Косту, в Хопоне – Гиаци, а в феме Цопон – Батана. После смерти этих власть унаследовали их двоюродные братья, ибо у них утвердились законы и древний обычай, согласно которым они не имели права передавать достоинство детям или своим братьям; довольно было для владеющих им и того, что они правили в течение жизни. После же их смерти должно избирать или их двоюродного брата, или сыновей двоюродных братьев, чтобы достоинство не оставалось постоянно в одной ветви рода, но чтобы честь наследовали и получали также и родичи по боковой линии. Из постороннего же рода никто не вторгается и не становится архонтом. Восемь фем разделяются на сорок частей, и они имеют архонтов более низкого разряда.

Должно знать, что четыре рода пачинакитов, а именно: фема Куарцицур, фема Сирукалпеи, фема Вороталмат и фема Вулацопон, – расположены по ту сторону реки Днепра по направлению к краям [соответственно] более восточным и северным¹², напротив Узии, Хазарии, Алании, Херсона и прочих Климатов¹³. Остальные же четыре рода располагаются по сю сторону реки Днепра, по направлению к более западным и северным краям, а именно: фема Гиазихопон соседит с Булгарией, фема Нижней Гилы соседит с Туркией, фема Харавои соседит с Росией, а фема Иавдиертим соседит с подплатежными стране Росии местностями, с ультинами¹⁴, дервленинами¹⁵, лензанинами¹⁶ и прочими славянами. Пачинакия отстоит от Узии и Хазарии на пять дней пути, от Алании – на шесть дней, от Мордии¹ – на десять дней, от Росии – на один день, от Туркии – на четыре дня, от Булгарии – на полдня², к Херсону она очень близка, а к Боспору еще ближе.

Да будет известно, что в то время, когда пачинакиты были изгнаны из своей страны, некоторые из них по собственному желанию и решению остались на месте, живут вместе с так называемыми узами и поныне находятся среди них, имея следующие особые признаки (чтобы отличаться от тех и чтобы показать, кем они были и как случилось, что они отторгнуты от своих): ведь одеяние свое они укоротили до колен, а рукава обрезали от самых плеч, стремясь этим как бы показать, что они отрезаны от своих и от соплеменников³.

Должно знать, что по сю сторону реки Днестра, в краю, обращенном к Булгарии, у переправ через эту реку, имеются пустые крепости: первая крепость названа пачинакитами Аспрон, так как ее камни кажутся совсем белыми; вторая крепость Тунгаты, третья крепость Кракнакаты, четвертая крепость Салмакаты, пятая крепость Сакакаты, шестая крепость Гиэукаты⁴. Посреди самих строений древних крепостей обнаруживаются некие признаки церквей и кресты, высеченные в песчанике, поэтому кое-кто сохраняет предание, что ромеи некогда имели там поселение.

Должно знать, что пачинакиты называются также кангар, но не все, а народ трех фем: Иавдиирти, Куарцицур и Хавуксингила, как более мужественные и благородные, чем прочие, ибо это и означает прозвище кангар.

(Перевод Г. Г. Литаврина; комментарии М. В. Бибикова)