Кодекс Фэнтэзи-роман Но мой удел могу ль не звать ужасным?
жүктеу/скачать 3.75 Mb.
|
ГЛАВА ХХ. ЛИЦОМ К ЛИЦУ Полог палатки был откинут, голубоватое яркое мерцание заливало её холодным, неживым светом. Он вселял чувство тревоги, неуверенности. Чтобы хоть как-то успокоиться перед неизбежным, Аксель то и дело выглядывал наружу, озирая стоящую внизу, у подножия командного пункта, армию эльфов. Собственно, весь командный пункт Гвинн ап Нудда в кратере Аристарх представлял собой только эту скромную, но удобную палатку. С высоты центрального пика, протянувшегося по лунной равнине километра на три, кто бы мог отрицать, что место для битвы Штрой подобрал отлично? Да ещё духи с эльфами слаженно потрудились нынче ночью. У «секундантов» Штроя и Гвинна нашлось немало работы! Недаром Великий Звёздный, владелец Большого Рефрактора, скрывая от земных астрономов блеск его Линзы, когда-то превратил кратер в самое яркое место на Луне. Он коварно насытил оранжево-серый грунт мириадами мириад стеклистых телец — и Аристарх сверкал, как бриллиант, на буром бархате окружающего его плато.
Тот напоминал очертаниями спящую собаку и просвечивал тремя разными цветами — пластами лунных пород. Каждый отражал свет по-своему, что, без сомнения, придавало пику торжественный и даже нарядный вид. (Воинство Гвинна всегда придаёт значение виду, для духов же главное — не спотыкаться лапами о борозды, трещины и камни). А над кратером раскинулась чуть заметная, слегка затмевающая звёзды опаловая дымка: купол Боевой Сферы. Выше кончалась магия и начинался «обычный» космос. Четыре тысячи эльфов — вся армия, кроме горсточки охранников Абаллака! — правильным и грозным прямоугольником выстроилась у подошвы пика. Фронтом к западу, откуда, со стороны кратера Геродот и долины Шрётера, должен был явиться противник. Первые ряды занимала конница Тильвит Тег под началом Нена, в рыцарских латах и длинных белых плащах, вооружённая мечами без ножен, копьями и щитами. (Не обошлось, как поминал Гвинн ап Нудд, и без воинственных «амазонок»-фей). У каждого всадника — свой доспех, со своим гербом и декором, но кони одинаковой белой масти, без лат, украшений и попон: эльфические животные еле выносят даже узду и седло со стременами. Позади них, пешим строем — спригганы Диусса, в лёгких и удобных кольчугах, с короткими мечами и палицами, а главное — боевыми луками. Томас Лермонт не смог приучить пехотинцев к арбалету: тот значительно уступал эльфийскому луку пробойной силой. У самых метких стрелков луки полосатые, словно зебры (полоска — убитый враг). Во время Альпийской бойни они не имели возможности пустить в ход своё знаменитое оружие, зато теперь отыграются сполна! На левом фланге нестройным сборищем топтались дикие, разномастные создания без счёта и числа, напоминая какую-нибудь церковную фреску «Страшный Суд». Многих Аксель припоминал по единственному балу, который он посетил в Стране Фей И Эльфов, но многих видел впервые. Были тут кот Палуг с акульей пастью, племена Троу, Мерроу и Фуа, бобр Афанк, Синие Люди из Минча, озёрные и речные ведьмы, умевшие насолить противнику и на суше. И водяной конь накилэйви — не оборотень, напавший когда-то на Акселя, а настоящий, не менее гнусный с виду, — качался на задних ногах и скалил клыки, блуждая взглядом по полю. Не было только живых мертвецов слуа, ужасных в бою и способных не отступить перед Смертями. Потому-то Гвинн, следуя планам Ронуэн, и решился в столь грозный час обойтись без них. А на правом фланге, один, не зная равных себе, угрюмо лежал на брюхе Великий кабан Турх Труйт — злобный, два дня не евший. От него держались подальше. И блестели на его голове в голубом свете, идущем от склонов кратера, серебряные ножницы, гребень и бритва. Последнее, что увидят нынче многие духи... Все те, кого сейчас видит Аксель, достойно покажут себя в битве. Но скольким не вернуться на Землю? Юноша вздохнул, отвернулся от воинственной панорамы и ушёл вглубь палатки. Шворк бодро подмигнул, Акс и Тави глядели спокойно и серьёзно, Кри, Дженни и Нерисса встретили его одинаково неприязненными взглядами. — Не надо сверлить меня глазами, — буркнул девочкам Аксель. — Во-первых, не я решил, а Гвинн. Во-вторых, ваша задача ничем не уступит нашей. И вас ещё слишком мало для неё! — Ври больше, — сказала Кри. И покосилась на Дженни. Та знала от Акселя правду и молчала. Аксель вздохнул. Он, конечно, наврал с три короба, сочиняя причины, по которым девочки должны вместо битвы торчать в палатке, а Тави-Тав — идти в бой с Фомальгаутом на шее. Если верить «причинам», кулон якобы умел отслеживать Штроя и предупреждать о его манёврах. Но висеть на шее у новоиспечённого Предисессора, Ронуэн или Гвинна он не мог. У тех, мол, слишком сильное волшебное поле, и оно «глушит» Фомальгаут. У Тави же всё со связью будет в порядке! Получив ценную весть, юный курьер на минуточку покинет сражение: то ведь, в свою очередь, может создавать любые помехи связи, так что Тави не следует мысленно пересылать сообщение Гвинну в гуще битвы. Вместо этого он известит Кри, Дженни и Нериссу. А уже те, углядев с центрального пика Ронуэн или короля, помчатся с вестями к ним. Одна не доберётся из-за врагов — пойдёт другая! Огромная ложится ответственность... Разумеется, план был идиотский. То и дело приходилось додумывать разные «почему», отвечая на здравые вопросы. Вот и сейчас... — Нас лишком мало? — вежливо спросила Нерисса, не опускавшаяся до стиля Кри. — Вызывайте фей и фрейлину Маргаритифера! Пускай вместо нас сидят, ткут гобелен и ждут, не скажет ли чего Фомальгаут... — Хорошенькое «чего»! Всего-навсего, где Штрой и что затевает, — возразил Аксель. — Феи не годятся для таких дел. — Да, тут ты прав, — немедленно согласилась сприггана. — Здешние дамы кажутся мне легкомысленными, небрежными существами. И я бы не удивилась, если бы в бой их влёк не патриотизм, а самая обычная кровожадность... Но почему, например, не отдать Фомальгаут Аксу? Он не менее опытен, чем ты, и даже умней. Остался бы на командном пункте и слушал голос... — Если я это сделаю, — начал сочинять Аксель, — все станут принимать Акса за меня. И я навлеку на него повышенную опасность... Нерисса ещё подумала. — И всё-таки я не понимаю, — пару минут спустя вздохнула она. — Ну, поля и разные там помехи — ладно... Но, независимо от них, Фомальгауту в битве делать нечего. Ведь Тави могут ранить или убить с кулоном на шее! Оставьте вашу цепь нам и идите драться. — Вот именно! — сварливо подхватил Аксель, играя с ней в «глухой телефон». — Не просто глуповато, а дико глупо. Так ты не мне говори — самому Тави! Рвётся в драку, и ничего не хочет слушать... — Не будем возвращаться к решённому! — твёрдо сказал Октавио. — И тебя, между прочим, спросили-то о совсем другом. Почему не оставить Фомальгаут здесь, на командном пункте? «Отстаньте! — чуть не завопил Аксель. — Откуда я знаю, почему?!» — Неужто тебе неясно, Тави? — вмешалась Дженни. — Можно подумать, я здесь волшебница, не ты! Фомальгаут ведь заколдовывали Смерти. Они не спрашивали у нас, как нам удобней — спасибо, что вообще его дали... Его связь нацелена на дно кратера — и всё тут! — А ты почём знаешь? — немедленно вопросила Кри. — Я ей сказал! — рявкнул Аксель. — Спасибо, Дженни. Хоть один трезвый человек... И хватит об этом, баста! Забирай, — он снял с шеи мерцающий голубой кулон и повесил на шею Тави. — И не вздумай снять в бою даже на секунду! Фомальгаут ярко блеснул. Акселево враньё во спасение Тава и прекрасного пола ему, кажется, нравилось. Да и Акс, также знавший правду, глядел с явным одобрением. Но Акселю было стыдновато перед Нериссой. Хотя... Акса-то на худой конец можно и опять возродить, он теперь не против. С равнины донёсся ликующий, громкий рёв: армия приветствовала короля Гвинна. Аксель и остальные выбежали из палатки — не упустить зрелище. И не упустили! Все уже знали, что Владыка Энуна Гвинн явился из царства мёртвых привести армию к победе. Он, конечно, мог бы покончить с духами и без эльфов. Но существует высшая справедливость! Нужно быть достойным вождя, а не прятаться за его спиной. И когда он поехал перед фронтом на своём Дду, впереди которого бежали ТЕ САМЫЕ АДСКИЕ СОБАКИ — белые, красноглазые, красноухие, целая свора, а не три! — купол Боевой Сферы, казалось, дрожал от восторженных оваций. Мы, кажется, говорили в третьей части (а может, нет... сколько лет прошло!): начиная с детьми уроки фехтования, Томас привёл их в зал, увешанный «парадным оружием». Ну так вот, нами допущена неточность. Феи и эльфы не разграничивают военного снаряжения подобным образом. Любые парадные доспехи в бою прочны не меньше обычных, и их тут же восстанавливают заклятия. А потому, желая привить нашим героям любовь к поединкам и турнирам, Томас, конечно, знакомил их с лучшими достижениями оружейных мастеров — эльфийских и человеческих. И Аксель мог с гордостью заметить, что последние почти вовсе не уступали первым, хотя и создавались без волшебства. Мало того, Томас поощрял, когда его питомцы сражались с помощью музейных шедевров... пускай лишь волшебных копий! Юноши быстро вошли во вкус и даже начали привередничать, едва только исчез страх повредить мечом какое-нибудь бессмертное творение. Аксель, например, фехтовал в императорском шлеме Карла Пятого — работы лучшего оружейника всех времён, миланского мастера Филиппо Негроли. В том самом шлеме, чей гребень изображает связанного турка, которого держат за усы Молва и Победа! 
А добрейший Тав отбивался от него в чёрно-золотых «мюльбергских латах» того же Карла — прямо как на портрете Тициана... (Правда, по словам Томаса, те латы были на самом деле белыми). Но когда Аксель увенчал себя негролиевским шлемом Гвидобальдо делла Ровере, герцога Урбино, Октавио заявил, что он по такому шлему лупить мечом не будет из принципа. Пришлось снять... 
К битве Аксель наколдовал себе доспехи из воронёной стали с золотой чеканкой — вроде тех, какие видел в музее у Стефано Колонна на портрете Бронзино. И возмечтал, будто всех затмит! Но когда он увидел латы Гвинна (дистанция волшебному зрению не помеха), то с горечью понял: его облачение в сравнении с ними не стоит НИЧЕГО. Великий Король Фей И Всех Эльфов, оказывается, не всегда стремился к простоте. Он даже надел на Дду светлую попону, чтоб его бело-розово-матовые доспехи не казались слишком большим контрастом с мастью коня. И Дду стерпел... Остроклювый шлем-бацинет с вытянутым вперёд забралом — это же символ Абаллака, раковина лестничного эпитониума!* (*Опять показывать?! Ужас... Ну ладно, страницей ниже. — Л.С.) 
И она ещё перевита серебряными асфоделями... А обводы стального панциря, который, пока его не ударишь, кажется перламутровым! А палдроны, налокотники, наколенники, башмаки — всё, всё в виде той же раковины со сверкающей асфоделью или спиралью асфоделей! Цветок сестры на груди, на щите, на конской сбруе... И на эфесе меча — Большого Боевого Меча Нуаду, извлечённого из Сокровищницы Эльфов. Меча, всегда поражавшего врага... Но окончательно добил Акселя серебряный жезл Гвинна, исполненный в упомянутом дизайне. Казалось, он просто тает в воздухе, когда король взмахивает им! Правда, и у Акселя был Меч Почётного Эльфа с рукоятью в виде летучей мыши и алмазной короной. Да куда уж... «Ведь он не любит её! К чему цветочки?... Ну, не любит, и что? И я не люблю! Он прав. Хочет показать: я, мол, ушёл от дел, а она останется... И вообще, стыдно! Как можно думать о ерунде перед смертным боем? У меня зато Фомальгаут... ах, он у Тави. Но я — Предисессор! Вот и потеряю волшебную силу от таких мыслей». И, испугавшись, Аксель усиленно стал восхищаться Гвинном и вслух говорить об этом Тави, косясь на его кулон: вспыхивает тот или тает. Кулон горел ровным, холодным светом. Следом за королём ехали двое Тильвит Тег, и далее — Диадема в полном составе. Томас в довольно скромных латах — последним, а на плече у него... сова-воительница! Её короткое тулово покрывала кольчуга с капюшоном и прорезями для крыльев. На голове блестела круглая стальная мисюрка, из-под которой развевалась куцая кольчужная сетка. Но Ронуэн позаботилась и о нападении: массивный узорчатый наклювник торчал вперёд и, если что, обещал потерю глаз не одному духу. Не видным из-под кольчуги лапам было бы трудно уцепиться за латы Томаса, однако, приглядевшись, Аксель заметил у него и у других членов Диадемы на плечах небольшие скобы, припаянные на данный случай. Кавалькада остановилась перед строем и приняла рапорт Нена. Затем от неё отделился Диусс, чтобы возглавить спригганов, а Гвинн ап Нудд произнёс короткую речь: отдельно для регулярной армии, отдельно — для низших эльфических существ. (Ими, кажется, вообще никто не руководил). И только правому флангу — Турху Труйту — король ничего не сказал специально. А потом, вместе с Лермонтом, Ронуэн и обоими Тильвит Тег, направился к центральному пику. Кони несли по склону всадников с такой лёгкостью, как будто скакали по равнине. Любуясь стремительным скольжением, Аксель вспомнил одно из прозвищ Гвинна — «Господин Ветра». Ему и покров на дне кратера не нужен! Уж если, гоняясь за своим волшебным оленем, он одолевал обрывы и пропасти, и даже пересёк Ирландское море... Но сюда оленя не прихватил. — Будь у Гвинна хоть грамм мозгов — а у него больше! — он не пошлёт Ронуэн выклёвывать глаза духам, — заметил Акс. Нерисса вздохнула с укоризной: она восхищалась Гвинн ап Нуддом, и, кроме того, теперь он её король. Когда всадники взмыли на вершину, люди и сприггана опустились на колено, но Гвинн отмахнулся жезлом и взамен сам поклонился Акселю. Вслед за ним поклонилась свита. — Не Предисессор приветствует нас первым, а мы его! Армия покуда не знает, прошу прощения... С минуты на минуту будет противник, однако мы хотим перекинуться с вами парой слов. Вот, Акси, познакомься: мой новый конюший Энер! Совсем юный Тильвит Тег — наверно, чуть старше Ниля — поклонился и вместе с другим рыцарем из свиты отвёл в сторону коней короля и Томаса. — Он согласился разделить со мной жизнь охотника, когда я окончательно удалюсь от дел, — продолжал Гвинн, поворачиваясь лицом к равнине. — Немалая жертва для эльфа... Но, кажется, он вроде меня. — Неплохо бы для начала дожить до вечера, — ворчливо сказала Ронуэн. — Ну, как вам мой наряд? Правда, чучело? Все духи, завидев, разбегутся... А зато какой у нас Тави! Гвинн покосился на чёрно-золотые, «тициановские» латы Октавио, зардевшегося от комплимента вместе с Кри, — но слова замерли у него на языке. Он резко перевёл глаза с груди Тави, на которой голубым холодным огнём горел Фомальгаут, на грудь Акселя, и лицо его на секунду окаменело. Однако он не сказал ни слова. — Если все не обидятся, — продолжала Ронуэн, — то мы бы потолковали с Акси. На свежем воздухе... А потом придём к вам в палатку. Никто не стал обижаться, и юноша остался с приехавшими наедине. — Случилось что-нибудь? — спросил он. Томас со знакомым Акселю выражением отвёл глаза. — Да нет, я просто хотела изложить тебе план сражения... План, который мне было поручено разработать Гвинном, — подчеркнула голосом Ронуэн. — Господин мой Гвинн его утвердил, нужные распоряжения армии отданы, одни вы ничего не знаете... — А почему ты хочешь рассказать его только мне? — Ну, чтобы не будоражить остальных, Акси. Да и Томас так пожелал, а главное слово тут за ним... Принимай рассказ, и поймёшь! — Невидимые слова порхнули от неё к Акселю, и тот в ужасе устремил глаза на Лермонта. — Нет! — вырвалось у него. — Не надо... — Но он вызвался, Акси, — вздохнул Гвинн. — И не хотел слушать возражений... А они, конечно, имелись! Думаешь, нам его не жаль? — Так он и будет их слушать, возражения! — яростно крикнул Аксель. — Ты, ты должен был запретить ему... — Я сам знаю, что я должен! — отрезал Гвинн, тут же меняя тон. Но затем, видя отчаяние Акселя, осёкся и мягко предложил: — Томас, если ты хочешь сказать пару слов Акселю без нас, мы будем в палатке. — Шотландец молча кивнул, и на краю склона остались лишь две фигуры. Юноша и мужчина. При сумеречно-золотом свете, как когда-то, в первую ночь знакомства... — Почему ты? — с болью спросил Аксель. — Ты — член Диадемы! Они тебя еле к людям отпустили... — Да я и сейчас возвращаюсь к людям в какой-то мере... — заметил Томас, кладя ему руку на плечо. — Никто не предложил бы, если бы я не вызвался сам, поверь мне! — Ну вот и не надо было! Оставили тебя при себе, чтобы убить... — Акси, я не вещь. Никто не может меня оставить, забыть, подкинуть... Я прожил с этим народом дольше, чем кто-либо другой, пользовался его гостеприимством. Но не нашёл то, чего искал. И, принимая во внимание мой возраст, боюсь, искать дальше бесполезно. Так почему не уйти достойно? Долг платежом красен... — Ещё большой вопрос, кто кому должен! — фыркнул Аксель. — Ведь у тебя семья, дети! — Семья была у Ромео и Джульетты. Даже у моего Тристана в конечном счёте... А у меня — привязанность и заботы. Мои дети утешатся и будут гордиться мной. Да и вы вспомните обо мне не раз... Как видишь, у меня не хватило духу прощаться со всеми вами. И с Кри особенно... — Спасибо хоть за неё! — горько бросил Аксель. Томас обнял его, и они постояли молча. — У тебя появился шанс стать незаменимым, — сказал Томас. — Быть может, ключ от Вселенной — самый ненужный и жалкий из всех ключей, но кто-то должен позаботиться и о нём. Твоя жизнь перестанет казаться тебе сном, а если рядом будет ещё и Дженни... — А что делать тем, у кого нет ключа? У кого нет Дженни? — И ты ещё спрашиваешь, почему я вызвался сам? С минуту они молча глядели друг на друга. — Я мог бы отдать тебе Фомальгаут, — дрожащим голосом сказал Аксель. — И ты вернёшься... — А Тави? — напомнил Томас. — Нет-нет, ключ на своём месте, ты даже сумел удвоить его, причём незаметно для нашей общей любимицы... Пойдём-ка уже в палатку. Сумеешь не подать виду? — Да... Постой, а что Асфодель? Ты с ней-то хоть попрощался? — уцепился за соломинку Аксель. — Она в последнее время совсем никого не замечает. С возвращением Гвинна оживилась — и счастлива, я не сомневаюсь! Но, может быть, ему стоило взять её сюда, на поле боя... а не оставлять одну в Абаллаке. Кровь Морриган проснулась бы в ней и как-то взбодрила! Если будет возможность — помирись с ней... — Попробую... Хотя как мириться с тем, с кем не ссорился? — И то правда, — кивнул Лермонт, подходя ко входу в палатку. — А ты всё-таки попробуй... Скоро я наконец увижу моих потомков, Джорджа и Михаила! Они — большие друзья, не сомневаюсь. Для тебя я ничего не могу на прощание сделать? Аксель вздохнул и провёл рукой по лицу. — С чем можно рифмовать слово «иглы»? — спросил он. Томас понимающе кивнул. Гвинн уже переслал ему и всем членам Диадемы заклятие-рассказ про ночь в музее. — Постигли. Воздвигли. В тигле... да нет... ты же не алхимик и даже просто не химик! Обстригли... и не садовник. Впрочем, поэту не заказаны все профессии. Ну, что-нибудь годится? — Спасибо. Надо подумать. И Томас откинул полог. Он зря беспокоился за Акселя: никто не заметил их прихода. Кри минуту назад высказала жуткую мысль: Штрой, мол, способен сплющить Боевую Сферу и превратить обе армии в лепёшку! А Гвинн объяснял ей напрасность подобных опасений. — Он бы, конечно, сделал, если бы мог. Но и у нас, и у них — надёжные секунданты, расставленные вдоль всего купола! А потом — соображения престижа, милая Кри... Открыто убить своих — не меньший позор, чем попросту сбежать с поля битвы. — Но в принципе такое возможно? — уточнил Тави. — Превратить Боевую Сферу в пресс? — Ещё и не то возможно! — утешил Гвинн. — Штрой может превратить любой кратер с идущими от него лучами в гигантского краба, который будет отплясывать по лунной поверхности... Да и я могу. — Правда, удивительно, Акси? — восхитилась Кри. — Угу... — буркнул он, отводя глаза. — А мы когда-нибудь сможем? — доверчиво продолжала девочка. — У фей и эльфов нет магии, закрытой для тебя и Октавио, — с намёком ответил Гвинн. — Научитесь, дайте срок... Словом, Штрою не так-то просто выкинуть номер! За ним ещё, вы сказали, следят Смерти через эту звезду на шее Тави, — невинно добавил он. — Подобное обстоятельство меня успокаивает... Но, главное, соблюдайте план и следите за сигналом моего жезла! — А девочкам зачем ждать сигнала? — ляпнул Акс. — Могли бы прямо сейчас... — Нет-нет, пускай делают всё, как велел Акси! Он ведь возложил на них поручение, и очень серьёзное притом... Поручение самих Смертей! — Тем не менее, — встряла Ронуэн, — я и без Смертей подозреваю, где сейчас Штрой. Для них не секрет, надеюсь? — кивнула она королю эльфов на детей. Гвинн не возражал. — К западу от нас находится кратер Геродот. К нему, в свою очередь, подползает долина Шрётера... Я не случайно сказала «подползает». Она выглядит огромной змеёй, и её собственный кратер, обращённый к Геродоту, ваши земные астрономы называют «Головой Кобры». Так вот я уверена, что Штрой там! — Почему же? — спросила Дженни. — Несколько раз в течение минувшей ночи мои разведчики замечали над Головой Кобры вспышки света. Волшебное поле «искрит» от серьёзных заклинаний даже у больших магов... И вообще, удобное место — затаиться наблюдателю-одиночке! — Захватим его! — воскликнули хором Кри и Дженни. А Шворк указал лапой на себя. — Бесполезно, — категорично отрезал Гвинн. — Он тоже понимает, что его видно, и будет держаться начеку. Не то чтобы он боялся нас... нет, конечно! Но если решил оставаться за кулисами, значит, имеет основания. Хорошо ещё, он не знает, кто теперь Акси, иначе бы его в Лотортоне и след простыл! А ему за многое следует ответить... — Ну, основания его известны, — заметил Томас. — С поля боя бежать не хочется, умирать под косами Смертей — тоже! — Кроме основания, у всякого айсберга есть вершина, — мрачно сказала Ронуэн. — Мало знать, чего Штрой не делает, неплохо бы знать, что он собирается сделать... Шворк вздохнул. Ему не терпелось в битву! — Могу я, по крайней мере, использовать молнии в бою? — спросил он. — Лазерную пушку? — Я много слышал о твоих подвигах, — с сожалением вздохнул Гвинн, разводя руками, — и, нет сомнения, ты один мог бы сокрушить полки духов... как тогда, в Альпах! (Шворк приосанился). Но это магия тех же духов в чистом виде, а у нас с ними договор: бой холодным оружием, да ещё собственными мышцами, без всякого колдовства. Прости! Пёс понурился. — Однако размеры того, кто в бой идёт, — продолжал король, — никакими соглашениями не ограничены. Достигни максимальной величины, оденься в броню, наколдуй себе рог на морду — и ты наверняка превзойдёшь боевых слонов, которых люди с древности используют в битвах. Вы с Турхом Труйтом на пару устроите славное побоище! Вид Шворка явственно говорил, что сравнение с голодным кабаном, обокравшим вдобавок парикмахерскую, явно ему не льстит. Но он не успел излить свои чувства: громовой рёв, поднявшийся над равниной, заставил всех выбежать из палатки. Армия эльфов стояла там, где и прежде, в презрительном, безмолвном покое. А у подножия трёхкилометрового западного склона лежала тёмная туча, намного превосходя длиною шеренги Гвинна. Вот она двинулась навстречу, медленно и зловеще, как облако пепла из вулкана на обречённый город. Всё явственней блестело оружие, всё чётче вырисовывались при свете звёзд стальные панцири, рогатые шлемы и секиры. Здесь не было ни нарядных лат, ни белых коней, ни разнообразия земных тварей... Серые, угрюмые пехотинцы — живые машины в колышущихся кольчужных юбках — топали мерно, шелестяще. Лишь горящие свечками глаза на асфальтовых, вислых мордах выдавали пыл и свирепость. Виднелись в серых рядах и странные, студенистые пустоты, светящиеся тусклей серебряного покрова под ногами: лунные духи-лаборанты, которых пригнали на убой вовсе без лат — чтоб атаковать противника незаметно! Они шли гигантским квадратом, и только три рыцаря на гнедых конях возглавляли строй. В центре — Главный Диспетчер Циринаф, в яйцевидном высоком шлеме с загнутыми книзу рогами. На правом фланге — лунный наместник Геганий (не «лже», а настоящий), шлем без рогов, с поднятым забралом. На левом — Одинокий Библиотекарь Алеки, низко надвинутая и очень простая стальная каска. Приблизительно в километре от врага эта живая машина остановилась, и стало отчётливо видно, что у неё не десять рядов, как у эльфийских рыцарей, а все восемьдесят. Над морем шлемов висел неподвижный дождь длинных копий... Да, чёрная туча была намного больше белого облака! Аксель, не раз видевший бой, но ещё ни разу — сражение, вспомнил единственную не менее величественную картину, какая пришла ему на ум:
Ночь от него бежала. Абдиил Увидел, что равнина перед ним Необозримая, покрыта вся Блистающими ратями; не счесть Сверкающих доспехов, колесниц И пламенных коней; тысячекратно Блеск отражался блеском. Он узрел Войну вполне созревшую, войну Во всеоружье…* (*Джон Мильтон. Потерянный рай. Кн. Шестая. — Пер. Арк. Штейнберга. — Л.С.).
— Вниз! — бросил Гвинн ап Нудд. Он всё-таки дал трём друзьям секунду — в последний раз обнять девочек... и хорошо, что прощание оказалось настолько быстрым! Затем Томас усадил Акселя в седло впереди себя, Тильвит Тег так же помогли Акселю и Тави — и маленький отряд с головокружительной скоростью понёсся по склону пика. Успев оглянуться, Аксель увидел: Кри закрыла лицо руками, Дженни стоит как статуя, Нерисса машет вслед Аксу... Он тряхнул головой и стиснул зубы. «Ты и за них заплатишь», — пообещал он невидимому Штрою. Минутой позже рыцари-эльфы ответили криками на крики, вновь приветствуя Гвинна — и духи дрогнули. Если бы, благодаря колдовству Дануты и изначальному неверию Штроя, их не предупредили о возвращении короля, они бы, пожалуй, разбежались. Но и несколько секунд замешательства, и зябкий ледяной ветер, пробежавший по рядам при виде «владыки Энуна», считались почти позором. Суеверные слухи о царстве мёртвых, вид адских псов, летевших следом за Гвинном, сковали в седле и тех, кому подобало принять вызов на традиционные поединки перед строем — Циринафа, Гегания и Алеки. А король эльфов, вручив свой жезл Кийну из Диадемы и приняв в обмен копьё, уже подъезжал к рядам врагов. В полном одиночестве, как положено! Никто не спешил ему навстречу. Впрочем, Циринаф мог себе позволить: он имел право не рисковать, а права Циринафа не обсуждались. Алеки, верный идеям, избегал бранных приключений, надеясь довести свою смертоносную миссию до конца. Наконец Геганий, больше прочих жаждущий отличиться, дал коню шпоры. Всадники понеслись друг на друга, опустив копья. Лунный наместник рассчитывал сразу выбить короля из седла, чтоб не состязаться с ним в фехтовании: ибо выдержать подобный бой с Гвинном, у которого в руках Меч Нуаду, мог бы разве что Штрой. Но Геганий не учёл сумасшедшей скорости Дду. Гвинн налетел на него подстать прозвищу — как буря, и если б ударил копьём ему в забрало, сломал бы шею. В последний момент король, повернув копьё, разбил Геганию щит тупым концом. Тем не менее наместник вылетел из седла и тяжело рухнул на спину под клики обеих армий. Гвинн опасался, что враг сломал позвоночник, однако тот лишь сильно расшибся. Тогда король оживил его заклятием (подобная магия в битве разрешалась), и, когда тот угрюмо поднялся на ноги, жестом велел обнажить меч. — Это не поединок, это казнь! — загремел он, повернувшись к духам. — Казнь того, кто ставил смертельные опыты на детях! Голос его, волшебно усиленный, прокатился по всему кратеру от склона до склона. Затем Гвинн шагнул вперёд, готовясь к атаке. Но Геганий, мрачно уставившись на него, не шевелился. — Ты хочешь просить пощады? Её не будет! — сказал Гвинн. — Преступления против детей — самые тяжкие в глазах моего народа. — Нет, не хочу! — бросил тот и выпрямился. Миг спустя его голова шлёпнулась в траву, а Гвинн, не взглянув на труп, сел в седло и поехал вдоль вражеского каре — туда, где высился Циринаф, как стальная башня. И слегка шевельнул концом копья. — Рад бы, да не могу! — с искренним сожалением ответил дух. — Я должен руководить вашим разгромом... Вон, вызывай Алеки! «Рад бы, да не могу», — ответил мысленно Гвинн и, повернув коня, поскакал к своим. Вслед ему ехал новый конюший, ведя в поводу коня Гегания, и уже за тем бежали собаки. Армия встретила короля ликующим рёвом. Начались пешие поединки других рыцарей с отборными духами. Почти все они завершились победой эльфов, которые всегда превосходили врага как фехтовальщики. Пора было начинать сражение. Аксель Реннер не встретит его со спригганами — Гвинн только что подарил ему отбитого у Гегания гнедого. Конечно, все трое юношей давно могли попросить коней и сами, но Томас им отсоветовал: овладевать фехтовальным мастерством лучше постепенно, начав с пешего боя. Однако получив такой шикарный подарок, Аксель не мог устоять — да и кто бы смог? Навыки верховой езды он приобрёл столь же мгновенно, сколь когда-то — опыт бывалого пулемётчика. И уже видел зелёные просторы полей в платяном шкафу, где нет больше Акса, но где будет теперь пастись и мчаться на воле его конь! Ничего, задним числом научится и по-настоящему, а случая участвовать в битве может никогда больше не представиться... Последняя началась по традиции — с града стрел. Их пускали спригганы через головы своей конницы, и за пять минут сделали несметное количество выстрелов. Духи же подняли щиты, прикрывая тело и голову, но открыли нижние лапы. Предвидя это, часть «полосатых лучников» заранее обогнула конницу и делала выстрелы прицельно — ниже щитов. Пускай «комариные укусы» — ни один не пропадал зря! Увы, Циринаф и Алеки заблаговременно отступили в гущу духов. Воины падали, отползали, места упавших тут же заступали живые; к концу обстрела их ряды если и поредели, то на глаз не слишком заметно. Бросаться на ощетинившееся копьями каре (достаточной глубины и мужества) для любой кавалерии на свете означает верную смерть. О, если б эльфы не так чурались пороха! Один добрый залп... Но тогда и волшебный мир не был бы волшебным, и я, с моей стороны, не имел бы никакого желания о нём писать. Зато на стороне эльфов изнывал некто, не уступавший живой и голодной пушке. Великий кабан Турх Труйт с нетерпением ждал, когда Гвинн поведёт серебряным жезлом в его сторону. Дождавшись мановения, он молча, сначала ровной рысцой, затем с постоянно растущей скоростью кинулся на живое мясо... летящая ядром туша ближе, ближе... врезалась! Несколько выставленных ему навстречу копий с хрустом впечатались в морды своих владельцев и вместе с последними улетели куда-то вверх. Каре, испустив вздох ужаса, дрогнуло, заходило ходуном, но бежать не смело. А сбоку уже подлетал Шворк размером с сорокатонный «вольво» — без всяких там лат или рога на носу, ещё не хватало! Довольно веса и шерсти, заряженной статическим электричеством! Являясь гигантским «плюс-зарядом», он честно, по всем законам физики, награждал подминаемых духов «минусом». Наконец-то пудель мог нанести фланговый удар, о котором мечтал в Обераммергау! За пять дальнейших минут уважение его к Турху Труйту наверняка значительно возросло. Тот топтал каре, как порося — грязевую лужу, оставляя позади ужасные клочья... Несколько кровоточащих царапин только подстёгивали его прыть и жажду убийства и, казалось, доставляли ему мазохистское удовольствие. А бомбившего фланги Шворка копья и совсем не могли достать: вязли в шерсти, еле царапая органику, ломались, как спички, от удара «живого дирижабля». Огромная косматая масса в ореоле электрических искр, налетая с одного фланга, пронзала каре насквозь, чтобы уничтожить другой. Под крики и стоны... Аксель не удивился бы, если бы эти двое на его глазах уничтожили всю армию духов. На деле урон, нанесённый ими противнику, едва превышал потери от ливня стрел: и пёс, и кабан уступали духам в манёвренности, да к тому же атаковали по прямой, как можно дальше проникая в ряды врагов. Но главная их задача была — расстроить каре, что они сделали блестяще. К тому же никто не собирался предоставить победу им. Мерный глухой топот тронувшейся с места рыцарской конницы (ровными шеренгами, стремя в стремя, ни один не забегает вперёд) рос, грохоча в ушах. Всадники разгонялись постепенно, как и Турх Труйт, достигнув максимальной скорости на подлёте к хаотичной толпе, ещё недавно бывшей квадратом. А за ними бежали спригганы с мечами и палицами, скачками неслись земные и водяные твари, похожие на видения ночных кошмаров — и впереди, на задних ногах, чудовищный накилэйви... Настигни такой удар любую человеческую пехоту — конец наступил бы в считанные минуты. Но король и сова недаром хмурились, оглядывая ряды врагов. Те обладали огромным мужеством и быстрой реакцией... и их было всё же слишком много — живых и мёртвых! На полном скаку кони спотыкались о трупы, не успевающие растаять под копытами, и всадники летели через их шеи наземь, чтоб уже больше не подняться. А главное, предвидя атаку кавалерии, духи разбегались на фланги — и теперь, окружив эльфов грозными и мощными «скобками», пытались сомкнуть кольцо. Конечно, Шворк и кабан тут же сменили тактику, стараясь утюжить «скобки». Однако духи смешались с атакующими, спасаясь от двух убийц, и необдуманный, инстинктивный их манёвр стал поворотным пунктом сражения. Воины Циринафа с дикой яростью принялись крушить эльфов секирами — а ярость духа ужасна! Тут-то и обнаружилось главное преимущество врага помимо перевеса в числе: огромная, свирепая сила. Среднему духу, прикрывшемуся щитом, нипочём уложить на месте коня одним ударом, покуда всадник пытается достать его мечом сверху. Да и эльфические создания, хотя и являлись грозной силой — силой земной природы, чуждой для пришельцев со звёзд — становились опаснее всего при нападении врасплох, из засады. Зато они не давали встать упавшим... нередко вдобавок и своим. Пёс и Турх Труйт престарались: рассеяли духов слишком сильно! Шворка, пожалуй, и вовсе не стоило напускать на вражье каре, учитывая его колоссальные размеры и скорость. Один из живых таранов был лишним — но сова поняла ошибку, когда бойня закипела вовсю. Правда, Ронуэн до сих пор не видела Шворка «в деле», если не считать лазерную пушку... Даже волшебной памяти не сравниться с собственными глазами. Насытившись кровью и убийством, кабан потерял интерес к сражению и сел обедать. Шворк резко уменьшился в размерах до габаритов Кэти МакГрори, наносил точечные удары сверху. Кстати, о Кэти: она с махриханишской Чёрной Сворой, бок о бок с тремя детьми, висела над полем боя, исполняя почётную задачу: выносила из схватки раненых, которых тут же исцеляли несколько фей. И исцелённые снова кидались в битву. А совсем уже выше всех над полем висела Ронуэн, давно потерявшая мисюрку. Зорко оглядывая схватку, она подмечала её критические моменты, следила за Циринафом и Алеки, держала мысленную связь с Гвинн ап Нуддом и другими членами Диадемы. И вовремя поняла: ещё полчаса секирной рубки станут концом для армии эльфов. Чаша весов зловеще клонилась в пользу духов — потрёпанных, но не сломленных. Только кавалерия Тильвит Тег как-то спасала дело. Выхода не было. Следовало перейти ко второй, «Смертельно» опасной части плана, а пока трубить отступление. И король Гвинн, пришедший в гуще битвы к таким же выводам, согласился с ней и дал сигнал Энеру. Тот поднёс к губам рог нарвала... Аксель к этому времени чувствовал себя живым автоматом, наносящим механические удары. В первые минуты атаки он был увлечён порывом ярости, восторгом конного натиска, чудесным громом копыт! Но скоро душевный подъём сменился ужасом, отвращением и тоской. К тому же юноша никак не мог отвязаться от пары рыцарей: куда бы ни направлял своего коня, те молча скакали с ним бок о бок, и стоило любому встречному духу замахнуться на Акселя секирой — у врага голова летела с плеч, не успевал атакуемый шевельнуться. В конце концов новоиспечённый всадник, еле сумевший нанести несколько ударов, грубо погнал рыцарей прочь. Эльфы неохотно отъехали — и тут же какой-то дух-мерзавец ударил его чудесного гнедого коня секирой по шее... И убил! Следующий удар покончил бы с самим Акселем, однако лапу духа пронзило копьё, пущенное одним из «телохранителей». Секира лишь оставила вмятину на панцире, казалось, испустившем крик боли. Отчаяние, ужас, страх, бьющие извне, не из тела, заставили юношу упасть на колени, схватившись рукой за грудь. К счастью, лавина конников унесла Тильвит Тег, подосланных Гвинн ап Нуддом. Аксель заклятием сделал панцирь прозрачным и, к ужасу и скорби, увидел непоправимое: медальон, его медальон, драгоценный подарок Асфодели изувечен страшным ударом, уничтожен! То, что медальон наверняка спас ему жизнь, даже и не пришло Акселю в голову. Обливаясь горячими слезами, он принялся бормотать заклятия, в стихах и без, умом понимая их бесцельность: раны боевой стали неизлечимы! Мало того, позорно притворился убитым, чтобы никто не помешал... Однако когда к нему стала красться зеленоволосая и клыкастая Пег Паулер, увидев, как он шевелится, юноша в ярости вскочил, прогнал злобную водяную фею мечом и исступлённо ринулся в битву пешим. Гибель последней ниточки, связующей его с Асфоделью, казалась ему предвестником большого несчастья. Почувствовала ли королева страх и отчаяние вместе с ним? Наверное, да — ведь после ночи в музее Аксель «оживил» медальон опять... Во всяком случае, он наконец изведал «обычный бой». Уверенный в собственном конце, Аксель отбросил страх и сосредоточился на мелких задачах: ударить, уклониться, ударить... Напасть врасплох... Точно рассчитать, когда дух взмахнёт секирой, и, опережая, колоть... А удар должен быть косым: иначе и у пронзённого духа хватит сил тебя зарубить... И ни о чём, ни о чём не думать! Мелькнуло на миг тревожное и горестное лицо дедушки Гуго: никогда Аксель не видел его в таком смятении. На лице Реннера Упрямца он не прочитал осуждения... может быть, только сожаление? О чём же? О своём упущенном выборе, о выборе внука? «Иди, — сказал ему Аксель. — Иди, я сам...» И Гуго Реннер ушёл, и хотя он не пригодился, Акселю стало дышать немного легче. Мысли исчезли, но не чувствовать ничего он не умел — и превратился в ненавидящую машину. Пару раз мелькали вдалеке Акс и Тави. Первый был спокойно-угрюм, второй растерян — духи улепётывали от него, как от чумы, и его нарядные латы сияли золотом, не забрызганным ничьей кровью. «Вот лучшее, что я в жизни сделал, — подумал Аксель. — Пускай обман... Неужто я ещё жив?» Вдруг его охватил озноб, зубы застучали: глаза юноши упёрлись в застывшие зрачки накилэйви. Тот лежал, выбросив ноги, поверх двух или трёх тел — обнимал их, скаля клыки в последний раз... Неподалёку прозвучал рог нарвала, и Аксель, с трудом оторвавшись от лежащих, увидел Гвинн ап Нудда. Взмыленный Дду храпел, бил копытом, терзал узду, безумно водил глазами; всадник сидел в седле неподвижно, статуей Смерти. Бело-розовые, воздушные доспехи набрякли кровью духов. К горлу Акселя подступила тошнота... Тут его ухватили чьи-то руки, вздёрнули рывком на седло, и юноша вновь очутился на коне Томаса. Словно кипящая битва — страшный сон... Нет, не сон! Латы Томаса так же красны от чужой крови. И свои ненамного чище... мерзость! Аксель бормотнул заклинание, и доспехи обоих заблестели. — Спасибо, друг, — сказал Томас. — Ну, держись крепче! Конница Тильвит Тег, прокладывая дорогу спригганам, ринулась к центральному пику, и духам пришлось отпрянуть с её пути. Шворк и далеко не нажравшийся кабан, в котором проснулась совесть, вдвоём защищали хвост колонны. Впрочем, духи почему-то не слишком мешали отступлению, что сохранило жизнь половине лучников и остаткам Неблагого Двора. Наконец пудель вернулся к отступавшим, а Турх Труйт продолжал обедать, уверенный в недерзании врагов. (Никто бы его и не тревожил, но скоро Кэти МакГрори, отряженная Ронуэн, подлетела к нему, сказала что-то, и он неохотно затрусил вслед за ней к стану эльфов). жүктеу/скачать 3.75 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|
