Концепции фольклористики проверялись и кор
жүктеу/скачать 6.74 Mb. Pdf көрінісі
|
| тр)
40 ; ср. семантически прозрачный вариант в приве- денном выше тексте: Җахн-җахн холаhур… (‘Чуть-чуть подальше…’). Итак, можно с большой степенью уверенности пред- положить, что разнообразные персонификации гро- мовержца вторичны по отношению к представлениям о грозе как о естественной функции Неба / небесного бога — едва ли не одной из основных его функций; это характерно для целого ряда мифологических традиций Старого и Нового Света — индоевропейских, финно- угорских и др. (Индра, Зевс, Юпитер, Тор, Перун, Укко, Хевиозо, Оваси-оса и т.д.) 41 . В наибольшей степени дан- ное представление сохранялось у западных бурят, у ко- торых вообще удержались самые архаические формы монгольской мифологии. Напомню: цитируя соответ- ствующее бурятское (тункинское) поверье, Г.Н. Потанин называет гром «Тенгир-бурхыном» (тэнгэри бурхан), т.е. «небесным богом», прямо отождествляя одно с другим (Пот. Оч. IV. С. 141); та же логика, очевидно, лежит и в основе «ошибки И.Д. Черского», который, по мнению М.Н. Хангалова, «самое имя грома смешал с небом и по- лагал, что тэнгэри значит гром, а не небо» 42 — на самом деле здесь, вероятно, имеет место не ошибка, а синкрети- ческое отождествление в самой традиции производителя 39 Калмыцкие сказки / Под ред. И.К. Илишкина, У.У. Очирова. Элиста: Калмгосиздат, 1962. С. 189. 40 Борджанова Т.Г. Магическая поэзия калмыков. С. 35–36. 41 Мифологический словарь / Гл. ред. Е.М. Мелетинский. М.: Сов. энциклопедия, 1991. С. 662. 42 Агапитов Н.Н., Хангалов М.Н. Материалы для изучения ша- манства в Сибири. С. 300. 169 М НОГОЛИКИЙ ДРАКОН и производимого (ср. русск. Перун как имя бога грома и молнии и как название молнии, а также громовой стре- лы 43 ). Следует подчеркнуть: рассмотренные модификации центрального образа и разнообразные версии связан- ных с ним мотивов, как правило, не являются спонтан- ными, о чем свидетельствует их включенность в круг широких фольклорно-мифологических параллелей (г р о м к а к п е р е м е щ е н и е б о г о в / д у х о в п о н е б о с в о д у; с т о л к н о в е н и е / б о р ь б а д р а к о н о в; б е с п о м о щ н о с т ь у п а в ш е г о н а з е м л ю г р о м о в е р ж ц а и др.). Наличие этих па- раллелей может способствовать установлению источни- ков у указанных мифологических новаций, хотя отдель- ные позиции остаются непроясненными (например, вопрос о верблюде как громовержце, встречающемся практически исключительно у монголов, причем пре- имущественно у западных). Это, однако, не относится к дракону (луу), проис- хождение и история которого вполне может быть ре- конструирована — с опорой на языковые данные. ИСТОРИЯ МОНГОЛЬСКОГО ДРАКОНА Монгольское слово луу / luu (‘дракон’) является заим- ствованием из уйгурского и встречается в письменных текстах (в том числе переводных буддийских) уже XIII– XIV вв., т.е. в эпоху особенно сильного уйгурского влия- ния на монгольскую книжность 44 . В тюркские языки оно приходит из китайского 45 — видимо, из какого-то севе- ро-западного диалекта первого тысячелетия, в котором lung произносилось без конечного -ng, по предположе- нию Дж. Клосона (Claus. Etym. Dict. P. 763); лингвистиче- ские обоснования этого допущения не вполне понятны. 43 Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. III. М.: Русский язык, 1990. С. 103. 44 Кара Д. Уйгуро-монгольские литературные связи // Лите- ратурные связи Монголии. М.: Наука, 1981. С. 55. 45 жүктеу/скачать 6.74 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|