О. В. Осипова Художники-дизайнеры обложки

Глава 14

ПОСТРОЕНИЕ НОВЫХ ДЕЛОВЫХ КОНВЕНЦИЙ

Что подталкивает к выстраиванию таких конвенций и как происходит в этом случае институциональная динамика? Какие препятствия усматриваются на этом пути со стороны бизнеса и со стороны власти? И каковы способы их преодоления? Об этом и пойдет далее речь.

Могут ли участники рынка
договориться между собой

• 
  работающие по закону,
  
• 
  работающие по правилам,
  
• 
  работающие без правил.
  

Представители западных компаний, конечно, различают «серые» (полузаконные) и «черные» (откровенно незаконные) деловые схемы, но по большому счету для них все те, кто отступает от буквы закона, являются нарушителями. Для российских же компаний существуют дополнительные различия, более тонкие, чем юридическое деление на законное и незаконное. Для них важно подчеркнуть, что переступая рамку закона, они не оказываются непременно в зоне криминального беспредела. Что существуют группы участников рынка, которые используют «серые» схемы, но позиционируются при этом как солидный, добросовестный бизнес. Границы этой группы улавливаются с помощью менее формализованной градации, выраженной понятием работы по правилам³²¹.

В чем состоит смысл работы по правилам с точки зрения ведущих российских участников рынка? Четкие объяснения предприниматели, как правило, давать затруднялись. Но принципиальная важность деления компаний на «работающих по правилам» и «ра­ботающих не по правилам» ими проводилась весьма настойчиво. Материалы интервью позволяют разобраться в этом предмете. С позиций предпринимателей, работать по правилам означало соблюдать следующие принципы действия:

• 
  «не портить рынок», т.е. не дестабилизировать его применением демпинговых цен;
  
• 
  отказаться от явной «чернухи», т.е. от откровенно нелегальных схем с повышенной степенью риска;
  
• 
  не работать с контрафактной и фальсифицированной продукцией;
  
• 
  согласовывать действия за столом переговоров.
  

Следовало воздерживаться от деловых схем, связанных с повышенным риском, благодаря которым можно «подставить» своих партнеров, сделав их объектом придирчивых проверок и судебных разбирательств. Ведь зачастую «серый» или «черный» товар обнаруживается не у поставщика, а в самом конце цепи товародвижения — в магазинах, занятых розничной торговлей, которые находятся на виду и страдают за всех.

С рискованными схемами ведения бизнеса были связаны также изготовление и распространение контрафактной и откровенно фальсифицированной продукции, чего ведущие участники рынка должны были всячески избегать (теме подделок посвящена значительная часть пятнадцатой главы).

Наконец, стабильное развитие рынка требует согласованного порядка. Он устанавливается в результате периодических переговоров о принципах действия его участников. Тех, кто уклоняется или отказывается от таких цивилизованных способов координации действий, называют на широко распространившемся в наше время полууголовном слэнге «беспредельщиками» или «отморозками»³²².

Итак, компании, «работающие по закону», не составляли проб­лемы для желающих легализоваться — они и так уже платили все, что полагается. Поэтому при выработке курса на легализацию деятельности перед основными российскими участниками рынка возникало две основные проблемы — договориться с другими ведущими игроками, готовыми работать по единым правилам, и вытеснить с рынка тех, кто принципиально не желает соблюдать эти правила и избегает присоединения к заключаемым конвенциям. Рассмотрим эти проблемы более подробно.

Что препятствует соглашениям между ведущими компаниями. На пути достижения таких соглашений возникали вполне понятные объективные и субъективные трудности, связанные с разным позиционированием компаний. Была довольно распространена узко­прагматическая позиция, когда руководители настойчиво интересовались тем, «что они будут иметь», если потратят время на переговоры и перечислят свои кровные средства на поддержку совместной деятельности. Причем некоторые из них требовали немедленной и прямой выгоды, что не всегда возможно, особенно при реализации стратегий, многие позитивные эффекты которых имеют заведомо от­ложенный характер³²³.

Нередко встречалась и выжидательная позиция. Представители таких компаний проявляли явный интерес к сотрудничеству, но к активным согласованиям не приступали — присматривались и раздумывали. Они говорили: «Пусть сначала государство снизит налоги и прикроет "дыры" на таможне». Встречалось и немало скептиков, считающих, что вообще ничего изменить нельзя. А многих, несмотря на ритуальные жалобы, устраивала нынешняя ситуация. Деловые схемы у них были отстроены, все «схвачено», и легализоваться особой нужды не было³²⁴.

За такого рода прагматизмом и выжиданием скрывалась традиционная проблема «безбилетника» (free-rider problem). Многие не хотели брать на себя дополнительные издержки, ожидая, что заплатит кто-то другой, а выгоды достанутся всем (и тем, кто вкладывал силы и средства в производство общественных благ, и тем, кто стоял в стороне). Ведь многими плодами общих усилий (например результатами принятия нового закона) смогут воспользоваться все участники рынка (включая тех, кто никаких усилий не прилагал). Если же позитивные результаты не появятся, то тем более, лучше держаться в стороне³²⁵. Такие руководители обычно занимали расплывчатую позицию: «В принципе, мы "за", но пока еще не готовы к принятию решений». В итоге возрастал риск того, что коллективное благо не будет обеспечено вовсе.

Для иллюстрации приведем характерный пример — деятельность ассоциации РАТЭК в рамках уже упоминавшегося в тринадцатой главе соглашения с ГТК о «зеленом коридоре», достигнутом во второй половине 2000 г. Тогда машины с товаром членов ассоциации, подписавших данное соглашение и вошедших таким образом в стратегический альянс, начали пропускать через таможню без лишних проволочек, выдавая требуемые документы. Все это расценивалось как несомненный плюс и достижение ассоциации. Однако многие уча­стники рынка к данному соглашению не присоединились, поскольку в этом случае им следовало платить оговоренную цену (скажем, 12 тыс. долл. за фуру). Но в силу благополучного сохранения «серых» схем, неприсоединившиеся конкуренты имели возможность «очищать» товар по значительно более низкой цене (примерно 6—8 тыс. долл.). Вдобавок участникам соглашения приходилось «открываться», что, по их мнению, было чревато в будущем дополнительными рисками и повышенным вниманием со стороны контролирующих органов. Иными словами, они как бы «подставлялись» (меняя риски «серых» схем на риски «засвечивания»), в то время как «безбилетники» спокойно оставались в тени, ожидая исхода эксперимента и к тому же платили меньше³²⁶.

В итоге РАТЭК не набрала больших объемов ввоза товаров в рамках эксперимента. И в начале 2001 г. действие соглашения было прекращено. От косвенного стимулирования объема платежей перешли к более жесткому прямому контролю минимальных выплат с одного транспортного средства³²⁷. Повинны в этом были, видимо, и об­щие пертурбации в ГТК в тот период, но вполне возможно, что результаты работы по «зеленому коридору» показались руководству ГТК не слишком впечатляющими³²⁸.

Таким образом, боязнь «открыться» и, следовательно, стать более уязвимым становилась еще одним препятствием на пути к легализации деятельности в условиях отсутствия доверия к власти. Показывая, что и как ввозишь, ты вместо благодарности можешь получить дополнительные проверки.

Не стоит упускать из виду и серьезную проблему дефицита доверия между участниками рынка. У нее может быть структурная и личная подоплеки. Со структурной точки зрения многие ведущие компании являлись прямыми конкурентами. Поэтому об их полной откровенности и открытости в вопросах, касающихся коммерческой деятельности, говорить не приходилось. Их руководители встречались, говорили о бизнесе, даже сотрудничали по определенным темам, но держали себя при этом достаточно сдержанно — у каждого в памяти были разные малоприятные истории³²⁹. Порою вмешивались и личные причины. Руководители некоторых компаний просто не ладили друг с другом. О них говорили: «так сложилось», подразумевая, что в прошлом один перешел другому дорогу.

Все эти обстоятельства несомненно препятствовали эффективно­му коллективному действию. Посмотрим теперь, каковы шансы на преодоление этих препятствий.

Укреплению доверия способствовало и то, что корпус руководителей компаний зачастую был относительно однороден по составу — по возрасту, уровню и профилю образования. Это в сильной степени характерно, например, для рынка электробытовой и компьютерной техники. Большинство опрошенных руководителей здесь перешагнули тридцатилетний рубеж. Многие из них имели сходное инженерно-техническое образование. Это несомненно облегчало контакты³³⁰. Вдобавок руководители знали друг друга в течение уже многих лет, пристально следили за деятельностью «соседей» и, следовательно, у них было представление о том, чего можно ожидать от них, а на что лучше не рассчитывать.

Однако знание людей и выстроенные репутации — лишь предпосылки для построения новых правил игры. Основным же инструментом здесь являются регулярные переговоры, цель которых — выработка и взаимное согласование позиций. Эти согласования проводились на двух уровнях, которые не противоречили, а скорее дополняли друг друга, — политическом и деловом.

Согласование на политическом уровне осуществлялось посредст­вом деловых ассоциаций (подобных ассоциациям РАТЭК, АКОРТ и Русбренд) и касалось общих правил игры на рынках в целом или в их отдельных сегментах.

Но еще до образования ассоциаций участниками рынка проводились согласования на деловом уровне путем организации серий неформальных встреч между руководителями («за круглым столом» или «за бокалом вина»). И после создания ассоциаций они продолжали проводиться вне их пределов, решая другие, чаще более текущие вопросы, например поддержания уровня цен на конкретные товары, взаимного рыночного позиционирования³³¹. Причем сетевые контакты могут осуществляться сразу на нескольких уровнях управленческих иерархий — между собой общаются и высшие управленцы, и менеджеры, ведущие отдельные направления деятельности. Их рабочее взаимодействие помогает согласовывать и корректировать текущие и стратегические позиции разных компаний.

Выстраивание конвенций между участниками рынка — далеко не разовый акт. И нельзя надеяться на то, что, договорившись однажды по всем вопросам, можно решить их раз и навсегда. И не потому, что контрагенты патологически не честны. Просто рынок очень подвижен, постоянно возникают новые обстоятельства и, следовательно, возможные оправдания для частичного отступления от правил. А когда один из участников рынка отойдет на шаг в сторону, другие чаще всего вынуждены следовать за ним. Выяснение того, «кто первый начал», редко приводит к конструктивным итогам. Поэтому, помимо решения новых проблем, необходимо периодически возвращаться к прежним, уже решенным ранее вопросам. Рыночный порядок требует постоянного пересогласования. Существуют и циклы такого согласования — периоды, в течение которых соглашения соблюдаются участниками без дополнительных усилий по их поддержанию. Так, например, на рынке мобильной телефонной связи наши респонденты определяли продолжительность такого цикла при­мерно в один месяц³³².

Мы продолжим рассмотрение этой темы в шестнадцатой главе, посвященной деятельности деловых ассоциаций. А теперь посмотрим, как договариваются с теми, с кем договориться нельзя.

Как бороться с «беспредельщиками». Ведущие игроки старались четко дистанцироваться от тех, кто располагался на темной стороне делового спектра — использовал «черные» схемы, устраивая «черно­сливы» (сбрасывал партии контрабандного товара по низким ценам), изготавливал подделки, не платил фактически никаких налогов, с кем невозможно было договориться и кто не выполнял обговоренных условий.

От членов ассоциации часто приходилось слышать резкие высказывания в адрес «отморозков», для которых не существовало нормальных правил. Более того, их фронтальное выдавливание с рынка считалось необходимым условием успешной легализации бизнеса.

Добавим, что «беспредельщики» портили не только рынок, но и отношение власти и общественного мнения к бизнесу в целом, подрывая и без того невысокое к нему доверие.

Способы борьбы с нарушителями конвенций эволюционировали с течением времени. Так, на первом этапе (в первой половине 1990-х гг.) широко использовались методы прямого насилия, вплоть до физиче­ского устранения соперников.

На втором этапе (во второй половине 1990-х гг.) пришло понимание того, что насилие — это тяжелая палка о двух концах. В результате зоны применения насилия серьезно сузились (хотя практики «отстрела» бизнесменов, увы, не умерли и по сей день). На смену насильственным методам решения проблем с конкурентами и оппор­тунистами пришло использование органов государственного конт­роля. Наезды «правильных пацанов» сменились визитами налоговой инспекции и санэпидемнадзора. Это оказалось не только безопаснее, но дешевле и эффективнее³³⁴.

В начале 2000-х гг. вступили в третий этап, когда в понятие работы по правилам вошел уже отказ не только от силовых методов, но и от заказных проверок, которые также являются оружием обоюдоострым. Любые действия с применением силовых структур (легаль­ных или нелегальных) означают начало «войны». А открытой «вой­ны» ведущие рыночные игроки, как правило, уже не хотели. Происходил переход от тактик принуждения к стратегии переговоров. И это порождало дополнительные трудности, учитывая, что отдельные ком­пании не понимали языка переговоров и участвовать в них особо не собирались.

Ведущие компании не могли ждать, пока «чернушники» сами исчезнут с рынков, не выдержав экономической конкуренции. Они пы­тались «застолбить» за собою рынок и не пускать на него недобросовестных операторов, отсекать их от крупных производителей и дистрибуторов. Но возможности такого вытеснения зачастую тоже бы­ли ограничены. И встал вопрос о выработке новой цивилизованной системы рыночных сигналов, позволяющих отделять «овец от козлищ». Эти сигналы подавались не только другим компаниям и потребителю, но в первую очередь государству. Подчеркивание важности работы по правилам, таким образом, выражало далеко не только эти­ческую оценку. Оно содержало прагматический и политический под­тексты. Символическая субординация «черных дилеров» и «бес­предельщиков» служила одновременно инструментом политики по их выдавливанию с рынков. В условиях, когда методы экономически обусловленной конкуренции недостаточно действенны, ведущие участники рынка стремились конвертировать символические ресурсы номинации в более осязаемые ресурсы административного воздействия.

Административное вмешательство может осуществляться на адресной основе и путем изменения общих правил игры. К инструментам адресного воздействия обычно относят составление так называ­емых черных списков недобросовестных фирм. Причем поскольку на­звания фирм в российском бизнесе — вещь эфемерная, речь идет о выявлении конкретных операторов (персоналий, команд). Подобные публично обнародованные списки, при условии их постоянного обновления, были бы несомненно полезны не только для ведущих ком­паний, но и для правоохранительных органов. Причем важно, чтобы подобные списки исходили не от отдельной компании, а от имени деловых ассоциаций, которые призваны обращать внимание государственных контролирующих органов на деяния недобросовестных участников рынка, особенно при явном и циничном нарушении правил³³⁵.

Впрочем, к вопросу о «черных списках» опрошенные предприни­матели отнеслись достаточно сдержанно. В частности, ими высказы­валась мысль об их практической нецелесообразности, ибо «чер­ные» компании, попав в подобные списки, затем попросту исчезали, чтобы вновь появиться под новыми именами³³⁶. Поэтому вместо того, чтобы гоняться за отдельными фирмами как за вечно ускользающей тенью, важнее изменять правила игры и способы их соблюдения, затрудняя деятельность таких фирм в принципе.

Кроме того, по мнению руководителей компаний, составление деловыми ассоциациями «черных» списков влечет за собой риски возникновения излишнего напряжения среди представителей бизнеса. Вопрос оказывался деликатным: трудно бросать камни в другого, когда сам не без греха, пусть твои грехи и поменьше. Дополнительными аргументами против активного выдавливания «чернушников» являлись относительно благоприятная конъюнктура рынка в начале 2000-х гг. («места пока всем хватает») и его переполнение множеством мелких операторов («уберешь одних — придут другие»). В результате, наряду с обычными жалобами на «чернушников», от наших респондентов не раз приходилось слышать: «Мы все в одной лодке», или «Давить кого-либо — противоречит нашим деловым принципам».

Чтобы избежать подобной неловкости и разрешить противоречие, порожденное столь широко понимаемой солидарностью, организованные участники рынка явно пытались переложить «черную» работу по вытеснению «черных» операторов на органы государственного контроля. Они старались политическими средствами привлечь внимание проверяющих к деятельности недобросовестных операторов, призывая государство к принятию более решительных мер.

Реальной альтернативой адресным «черным спискам» стало формирование «белых списков» добросовестных компаний, к которым предъ­являлись особые, относительно упрощенные требования и работа с которыми в значительной мере строилась «на доверии» (о них мы уже писали в тринадцатой главе). С точки зрения делового кодекса и работы по правилам подобная адресность казалась более приемлемой: лучше продвигать самих себя, чем «задвигать» других, т.е. прибегать к соревновательной, а не хищнической конкуренции (см. третью главу).

К «белым» спискам мы вскоре вернемся, а пока отметим еще один любопытный момент. Исходным аргументом в борьбе с нарушителями всегда является требование единых правил игры для всех. Однако при агитации за «белые» списки этот аргумент претерпевал ин­тересную модификацию. Вполне справедливо обращалось внимание на то, что в реальности единые правила не реализуются, и на основе этого делался вывод о необходимости дифференциации режимов та­моженного оформления в отношении добросовестных и недобросовестных операторов. Иными словами, во имя достижения единых правил предлагалось установить различные правила для разных участников рынка. Таковы невольные противоречия институционального строительства.

Мы увидели, что вовлечение участников рынка в переговоры по согласованию правил игры — непростая задача. Однако достижение договоренности между представителями компаний — лишь первый шаг по построению новых конвенций. Согласовав позиции в своем кругу, участники рынка не могут на этом остановиться. Они еще должны договориться с представителями государственной власти, наладив с ними относительно регулярный диалог. Без этого сохраня­ется слишком высокая степень неопределенности, и любые соглаше­ния между участниками рынка грозят обвалиться при очередном де­марше со стороны чиновников. Можно даже утверждать, что конвен­ции между представителями бизнеса изначально предполагают вме­шательство государства.

Во-вторых, существовала асимметрия властных отношений. До-говорные позиции здесь почти всегда неравноправны, и представители государственного управления, как правило, являлись диктующей стороной, особенно в случае с малым и средним бизнесами. Предпри­ниматели лишь предлагали варианты действий, которые могли быть приняты или отклонены властью в одностороннем порядке.

В-третьих, сохранялась нестабильность правил, утверждаемых органами государственной власти. Благополучно достигнув договоренности с властями, руководители компаний все равно не могли спать спокойно. По политическим соображениям или по административному приказу сверху чиновники были способны в любой момент в одностороннем порядке пересмотреть принятые правила игры, ссылаясь на изменившиеся политические обстоятельства (или вовсе без всяких ссылок). Так, например, в деятельности ГТК России неоднократно наблюдались случаи, когда издавались приказы, которые потом отменялись через один-два месяца, изрядно дестабилизировав рынок. Выстраивать деловые стратегии на какую-либо отдален­ную перспективу в подобной ситуации — дело не слишком надежное.

В-четвертых, дополнительная неопределенность создавалась зак­рытостью государственных структур и механизмов принятия решений. Зачастую последние возникали неожиданно, как «черт из та­бакерки». Поэтому в отношениях с государственной машиной деловому сообществу нельзя было расслабляться ни на один день, приходилось постоянно держать руку «на пульсе».

В-пятых, повышенная неопределенность порождала естественное желание представителей бизнеса как-то формализовать отношения с государственными органами, закрепить договоренности в официаль­ных соглашениях. Но не все договоренности можно было формально зафиксировать на политическом уровне. Если документ имеет слишком общий, рамочный характер, его цена не слишком велика. А внести конкретные обязательства в официальный документ не всегда возможно. Например, руководители ГТК вряд ли могли подписаться под схемой ступенчатой легализации ВЭД или работой по схеме усредненной платы за растаможенную фуру. Хотя они были прекрасно осведомлены о реальном положении дел и во многом сами инициировали институциональные компромиссы, однако в публичных заявлениях и документах были вынуждены говорить не иначе как о немедленном и безальтернативном переходе к стопроцентной легализации.

В-шестых, наблюдались трудности и с установлением желаемого регулярного публичного диалога с высокими представителями государственной власти. Так, например, РАТЭК за два первых года своей деятельности добиться этого в желаемой мере так и не удалось, хотя отношения ассоциации с ГТК складывались успешно. Одна из причин заключалась в периодической смене руководителей таможенного ведомства, уполномоченных заниматься делами ассоциации. Добавим, что если диалог с высшими руководителями удавалось довести до желанного исхода, то на нижних уровнях иерархии нередко продолжала действовать обычная бюрократическая инерция. И многие из благих в основе своей начинаний, «зажигаемых» наверху, тихо «гасились» на нижних этажах государственных учреждений.

В-седьмых, фундаментальная трудность порождается тем, что ру­ководители компаний и представители государства руководствуются разными логиками обоснования действий и оценки ресурсов. Если бизнес прибегает к рыночной логике, рассуждая в терминах издержек и выгод (в том числе и когда речь заходит об интересах государства), то чиновники придерживаются другой, бюрократической логики — обеспечения показателей, демонстрирующих устойчивые позитивные результаты работы ведомства. И эти две логики постоянно сталкиваются между собой. Так, например, бизнес предлагал резко снизить ставки таможенных пошлин в обмен на максимизацию объема отчислений в государственный бюджет. Но чиновника интересовали не столько максимально возможные объемы сборов, сколько иные показатели, в том числе:

• 
  выполнение утвержденного плана по сборам или его дозированное перевыполнение³³⁸;
  
• 
  контролирование уровня минимальной платы в бюджет с одно­го транспортного средства, ниже которого нельзя опускаться;
  
• 
  сохранение потока неформальных платежей за бюрократические услуги.
  

В итоге с обеих сторон (хотя и по разным причинам) проявлялась общая заинтересованность в легализации хозяйственной деятельности³⁴⁰. И государству, и бизнесу нужна реальная статистика, которая обеспечит более адекватное понимание ситуации на рынках и помо­жет выработать более эффективные концепции контроля над этими рынками. Обе стороны в достаточной степени заинтересованы в том, чтобы прижать «беспредельщиков», пользующихся «черными» схемами, которые «портят» рынок и ничего не отчисляют государству.

О чем могут договариваться власть и бизнес? Какие цели преследовали, скажем, ГТК и РАТЭК при проведении переговоров? Несколько обобщая, можно сказать, что бизнесу требовались:

• 
  упрощение процедур таможенного оформления;
  
• 
  отказ от внеплановых проверок в отношении тех, кто делает свой бизнес более прозрачным;
  
• 
  подавление каналов использования «темно-серых» и «черных схем», включая применение более жестких санкций против теневых операторов.
  

• 
  увеличение общей суммы платежей в бюджет;
  
• 
  относительную достоверность декларирования ввозимых товаров;
  
• 
  экспертную и политическую поддержку действий ведомственного руководства.
  

Процесс институциональных изменений имеет длительный, ступенчатый характер, нуждающийся в организованной поддержке. Та­кая поддержка оказывается, как минимум, на двух уровнях. На первом уровне ведущие участники рынка должны договориться между собой. В результате процесса личного и публичного взаимодействия руководителей компаний вырабатываются концепции контроля, раз­деляемые значительным числом участников рынка. Возникает систе­ма более или менее согласованного порядка. И хотя переговорный процесс не в состоянии охватить всех ведущих участников рынка³⁴¹, достигнутые соглашения помогают прояснить перспективы развития рынка и оказывают на него стабилизирующее воздействие.

На втором уровне представители бизнеса должны согласовать выработанные позиции с представителями органов государственной власти, без чего новые конвенции окажутся слишком слабыми, «подве­шенными» (следует признать, что логика институциональных изменений по-прежнему во многом диктуется государством).

Затем ведущие компании и контролирующие органы должны пред­принять усилия по «зачистке» рынка от откровенно недобросовестных операторов (разумеется, при этом приходится выдерживать паритет в отношении вовлеченных властных и политических структур).