Почему капитализм торжествует на Западе и терпит поражение во всем остальном мире

Переход от феодальной и родовой организации жизни к современной системе частной собственности, существующей в странах Запада, никем и никогда не планировался. Однако на тех этапах приведшей к современности длительной исторической эволюции, когда реформаторы брались за программы «демократизации» собственности, чтобы сделать ее доступной для более широкого круга граждан, успех приходил как вознаграждение за продуманность политической стратегии. Так, успех сопутствовал Томасу Джефферсону, который в конце XVIII в. в Вирджинии повысил «ликвидность» недвижимости, уничтожив правило майората*, делавшее семейные владения неделимыми и землю неотчуждаемой. Когда в начале XIX в. руководители правительства Пруссии Г. Штейн и К. Гарденберг** осуществили освобождение крестьян с землей, а Э. Губер в Швейцарии в начале XX в. начал сводить воедино пеструю систему прав собственности, они штурмовали твердыни status quo во всеоружии продуманной стратегии. Для начала они с помощью хитроумных законов заручились массовой поддержкой, что позволило без крови довести до конца задуманные революционные преобразования.

Почему и сегодня нужна политическая стратегия? Кто в состоянии встать на защиту правового апартеида, отличающегося столь кричащей несправедливостью? И на самом деле, мало кто возьмется открыто оспаривать необходимость реформ. Но небольшие группы политически влиятельных людей не могут не понять, что реформы непременно затронут основы их власти, и обязательно будут ставить палки в колеса. С этим связана еще одна проблема: многие государственные законы, преграждающие большинству населения доступ к капиталу, могут одновременно служить защитой жизненных интересов влиятельных групп. Открыть неимущим доступ к капитализму не так просто, как столкнуть с дороги гору мусора с помощью бульдозера. Это
* Система наследования земли только старшим сыном в семье.

** Правительство Г. Штейна в 1807 г. провозгласило освобождение крестьян от крепостной зависимости. Ставший в 1810 г. канцлером К. Гарденберг отменил натуральные повинности крестьян, провозгласил свободу оборота земельного имущества.

Для такой работы нужны опытные и даже изощренные политики, способные, фигурально выражаясь, вытащить гнездо из-под орла и при этом не лишиться глаз. Только такие люди способны добиться изменений для большинства, но при этом не встревожить подозрительное меньшинство. В ходе капитализации малоимущих приходится сводить воедино две явно противоположные системы собственности в рамках одного свода законов. Для успеха нужно, чтобы за дело взялся президент страны или ее премьер-министр и сделал эту реформу основой правительственной политики. Только при поддержке на самом высоком уровне реформа может обрести достаточную силу и сломить тупую и несговорчивую инерцию status quo. Только участие руководителей государства может помешать бюрократическим рогаткам и политическим сварам парализовать ход реформ. Когда народ готовится к проведению масштабных изменений — будь то прекращение инфляции, приватизация государственной собственности или расовая десегрегация образования, — возглавлять реформы должен лидер государства. Эмансипация малоимущих должна быть делом высшего политического руководства страны.

История и личный опыт учат нас, что при проведении революции в сфере собственности на руководителя страны ложится тройная ответственность: за учет интересов малоимущих, за привлечение к реформам политических и экономических элит и за руководство бюрократическим аппаратом, который и обеспечивает нерушимость стеклянного колпака.


Учет интересов малоимущих

В каждой стране от расширения сферы капиталистического влияния выигрывают все и каждый, но более всего и прежде всех -бедные слои населения. Заручившись их поддержкой, руководитель может считать, что он уже наполовину выиграл битву за реформы. Оппозиции трудно одолеть главу государства, опирающегося на большинство населения. Но чтобы победить, нужно убедить всех в необходимости преобразований. А для этого следует самолично изучить проблемы: влезть в шкуру бедняков и узнать, чем и как они дышат. Официальная статистика не содержит нужной информации. Смысл фактов и чисел становится понятен лишь за пределами стеклянного колпака.

Когда в 1980-х гг. я начал изучать возможность открытия для малоимущих доступа к законным формам собственности, каждая крупная юридическая фирма, к которой я обращался за консультациями, клятвенно заверяла меня, что открыть законный бизнес и получить доступ к капиталу можно буквально за считанные дни. Я знал, что для меня и моих юристов все так оно и есть, но у меня было подозрение, что для большинства перуанцев это совсем не так. Поэтому мы с коллегами решили организовать в трущобном пригороде Лимы небольшую швейную мастерскую — на две швейных машинки. Чтобы увидеть процедуру регистрации глазами бедняков, мы замеряли количество времени, которое приходится тратить типичному предпринимателю Лимы для преодоления бюрократических крючков, и обнаружили, что для получения статуса юридического лица нужно затратить более 300 шестичасовых рабочих дней. Мы провели сходный эксперимент, чтобы выяснить, сколько времени потребуется человеку, внелегальным образом построившему дом, с существованием которого власти уже смирились, на то, чтобы получить законный титул собственности на него. Только для согласования этого решения в муниципалитете Лимы — а это лишь один из 11 государственных органов, разрешение которого необходимо получить, — нужно пройти 728 бюрократических этапов (см. рис 6.3). Это подтвердило мои изначальные подозрения: большая часть принимаемых всеми на веру данных отражает интересы тех, кто, подобно консультировавшим меня юристам, уже пребывал под стеклянным колпаком. Вот почему эту преграду можно видеть только снаружи — с позиций бесправных и неимущих.

Когда правительство получит подобную информацию, оно сможет объяснить свои намерения таким образом, чтобы бедняки поняли и приняли их. Тогда не исключено, что они с энтузиазмом поддержат программу реформ. Поддержка неимущих станет источником обратной связи с улицами, необходимой для продолжения реформ.

Именно так все и случилось в Перу. В 1984—1994 гг. я и мои коллеги неустанно занимались разъяснением того, почему разрушение стеклянного колпака принесет выгоду всем и каждому. Нашей целью было доказать политикам, что существует неявное общенациональное согласие в пользу реформ и что легализация принадлежащей беднякам недвижимости — это политически выигрышная стратегия. Опросы общественного мнения, проведенные в конце 1980-х гг., подтверждали это: почти 90% опрошенных поддержали нашу программу изменения системы прав собственности. Учитывая столь массовое одобрение реформ, ничего удивительного, что когда в 1988 г. и начале 1990 г. первые порции законов, разработанных моей организацией, были внесены в законодательное собрание Перу, они были приняты единогласно. На выборах президента в 1990 г. все кандидаты поддержали программу легализации собственности бедняков, включая Марио Варгаса Льосу, писателя и кандидата от либертарианско-консервативной коалиции, и Альберто Фухимори, неизвестно откуда взявшегося популиста, который и стал президентом страны, а также проигравшего выборы президента социалиста Алена Гарсия. Даже сегодня, после нескольких лет неустойчивых и незавершенных реформ, политика легализации прав собственности не имеет альтернативы и остается непременной характеристикой перуанского политического ландшафта.

Вооружившись фактами и заручившись поддержкой общественного мнения, правительство получит возможность сделать вопрос о бедности центром программы экономического роста. Борьбу с бедностью перестанут рассматривать как благотворительную кампанию, которую осуществляют при наличии лишних средств. Напротив, будущее бедноты сможет стать главным приоритетом правительственной программы экономического роста.

Привлечение к реформам политических и экономических элит

После того как осознан громадный экономический потенциал бедняков и обеспечена, благодаря этому, поддержка самой большой группы населения, реформаторам стоит обратить внимание на политические и экономические элиты. Нужно помочь им избавиться от иллюзии, что устранение стеклянного колпака выгодно только неимущим. И дело не только в том, что всем на пользу наведение мостов через пропасть, разделяющую верхи и низы общества. Всем социальным группам на пользу интеграция легальных и внелегальных систем права. Пришла пора реформаторам, которые, опираясь на факты и статистику, уже заручились поддержкой бедноты, использовать другие факты и статистику для завоевания поддержки элит. Элиты должны поддержать реформы не из патриотизма или альтруизма, но прежде всего потому, что их собственные кошельки станут толще.

Например, легализация внелегального сектора открывает возможность массового и дешевого жилищного строительства, способного обеспечить неимущих не только более качественным, но и более дешевым жильем, которого они сами для себя построить не смогли бы. Строить дома во внелегальном секторе, где все шиворот-навыворот, это то же самое, что сначала влезть в ботинки, а потом пытаться натянуть носки. Только представьте себе, что приходится совершить переселившемуся в город крестьянину, чтобы обзавестись домом в трущобном районе на окраине большого города. Для начала ему нужно не только найти клочок свободной земли, но и лично занять этот участок, разместив на нем свое семейство. Затем на этом участке нужно возвести навес или сараюшку, изготовленную, в соответствии с климатом и культурой, из соломенных матов, глиняных кирпичей, картона, фанеры, гофрированного или кровельного железа. Это строение физически обозначает притязание на участок, потому что правовыми средствами эти люди воспользоваться не могут. Постепенно мигрант и его семейство наполнят эту хибару всякой домашней утварью. Им, разумеется, было бы лучше иметь более прочное и удобное строение, но как его построить при отсутствии кредита? Они поступают так же, как и все остальные: накапливают качественные стройматериалы и приступают к постепенному возведению более достойного жилья.

Когда обитатели одного из таких новых поселков сумеют в достаточной степени сорганизоваться или местные власти преисполнятся жалости к их бедственному положению, им разрешат подключиться к системам канализации, водо- и электроснабжения. При этом обычно приходится сносить ряд домов, чтобы проложить трубы и т.п. Только убив многие годы на накопление стройматериалов, строительство, достройку и перестройку своих домов, эти домовладельцы смогут насладиться некоторым комфортом.

На Западе строительство дома организовано более нормальным образом (сначала надеваем носки, потом — брюки и ботинки), а потому весь процесс менее хаотичен, не столь изнурителен и более дешев. Застройщик обычно имеет право собственности на землю, что дает ему уверенность, нужную для того, чтобы начать строительство с инфраструктуры (провести дороги с твердым покрытием, подвести энергию, воду и пр.). Затем он продает начатые дома, которые достраиваются с учетом пожеланий заказчиков. Новые домовладельцы, которые скорее всего заняли деньги на новый дом в банке, привозят в законченный дом сначала мебель, а в самом конце — детей и кота.

Когда неимущие обретут ответственность в рамках статутного права, они получат доступ к дешевому жилищному строительству и смогут вырваться из сумасшедшего мира внелегалов. Тут-то свою выгоду начнут получать и элиты. Строительные компании и производители стройматериалов обнаружат, что их рынки расширяются, у банков и страховых компаний появится новый круг клиентов. Легализация внелегального жилищного сектора откроет новое поле деятельности для поставщиков коммунальных услуг: каждый новый домовладелец станет для них совершенно надежным клиентом. Правительство и коммерческие компании получат в свое распоряжение информацию и адреса, необходимые для организации рекламы и сбыта, для страхования и сбора долгов, платежей и налогов. Кроме того, легализованная система частной собственности становится источником информации, необходимой для развития системы образования, здравоохранения, экологического и налогового планирования.

Массовая легализация недвижимости поможет даже разрешить одну из самых острых и болезненных проблем, сопровождающих рост городов, — проблему «закона и порядка». В условиях рыночной экономики гражданское общество возникает не только в силу роста зажиточности. Право на собственность повышает уважение к законам. Это отмечает известный историк Ричард Пайпс в книге, посвященной революционным событиям в России:

Можно утверждать, что частная собственность является важнейшим институтом социальной и политической интеграции общества. Владение недвижимостью создает приверженность политическому и правовому порядку, поскольку оно является непременным условием сохранения прав собственности и приобщает граждан к управлению государством. Собственность как таковая способствует насаждению в массах населения уважения к закону и заинтересованности в сохранении status quo. История свидетельствует, что общества, в которых собственность, особенно на землю и жилища, общедоступна, отличаются большей консервативностью и стабильностью, а по этой причине менее подвержены любого сорта потрясениям. Именно поэтому французский крестьянин, который в XVIII в. был источником смут, благодаря завоеваниям Французской революции стал в XIX в. опорой консерватизма¹⁸.

Когда малоимущие обретают уверенность, что земля и ремесло принадлежат им по закону, их уважение к собственности других увеличивается.

Кроме того, законная и своевременная регистрация операций с недвижимостью обеспечивает полицию информацией, необходимой для поимки преступников. В развивающихся и бывших социалистических странах уголовные элементы, как правило, не имеют постоянного места жительства. Полиция, расследующая преступление, не располагает адресами или другой связанной с собственностью информацией, которая дает возможность выслеживать подозреваемых. Вот почему правоохранительные органы этих стран не могут работать с такой же прицельной точностью, как их западные коллеги, а это делает неизбежным нарушение гражданских прав невиновных.

Владение законной собственностью отвращает людей от неподобающего поведения. Когда землю приходится делить на все более мелкие участки между растущим из поколения в поколение числом наследников, кому-то приходится в конце концов покинуть семейный надел и, весьма вероятно, попытаться захватить чужой. Кроме того, когда человек не в силах доказать свое право собственности, он, чтобы стать хозяином своей судьбы, вынужден подкупать чиновников или соседей. Что еще хуже, об-

щество, в котором законы не обеспечивают соблюдение принятых обязательств, фактически приглашает бандитов и террористов заняться регулированием отношений. Мне с коллегами приходилось проводить кампании по легализации недвижимости, в ходе которых место бандитов, защищавших поселки от реальной или мнимой угрозы экспроприации, заняли силы самообороны. Право частной собственности помогает также бороться с производством наркотиков. Пока у крестьян нет законных прав на свою землю, такие высокодоходные культуры, как кусты коки и посевы опийного мака, обладают непреодолимой притягательностью. В некоторых малоразвитых районах мира доходы от выращивания наркотиков являются единственным источником денег для мелких фермеров, а поскольку их хозяйства нигде не зарегистрированы, правоохранительные органы не в силах их даже найти, не говоря уже о заключении соглашений, предусматривающих переход на ненаркотические культуры. Результатом отсутствия правовой защиты оказывается и то, что производители наркотического сырья вынуждены для защиты собственности вооружаться или приглашать для этого наркоторговцев. При отсутствии сплошной системы частной собственности практически невозможно контролировать выращивание наркотического сырья, преследовать наркоторговцев и выявлять тех, кто наносит ущерб окружающей среде. Власти оказываются бессильными перед сплоченностью внелегальных организаций, создаваемых людьми для защиты своих интересов.

Легализация собственности неимущих — это никоим образом не благотворительность. Создание упорядоченного рынка, который превращает собственников в ответственных граждан, а их жилье наделяет законными титулами собственности и делает пригодными для участия в финансовых операциях, дает толчок экономическому росту, поощряет законопослушное поведение и наполняет деньгами кошельки экономической элиты общества.


Привлечение бюрократии на сторону реформ

После того как реформаторам удается привлечь на свою сторону неимущих и хотя бы часть экономически влиятельных групп, самое время наладить отношения с руководителями бюрократических машин, которые обеспечивают сохранение status quo, и прежде всего с юристами и техническими специалистами.

Создают капитал и капитализм предприниматели и рядовые граждане, но вырабатывают концепции собственности и фиксируют их в законоположениях профессиональные юристы. Незыблемость прав собственности, ответственность владельцев и принуждение к исполнению сделок — все должно быть закреплено в конкретных процедурах и правилах, а без юристов этого не достичь. Именно юристы дали жизнь всем документам, отражающим право собственности. Это и титулы собственности, и регистрационные записи, и торговые знаки, и авторские права, и долговые обязательства, и векселя, и патенты, и акции корпораций. Нравятся вам юристы или нет, без сотрудничества хотя бы с частью из них невозможно изменить режим собственности и процесс формирования капитала.

Трудность заключается в том, что редкие юристы понимают экономические последствия своей деятельности, а их инстинктивные реакции на внелегальность и программы крупномасштабных изменений всегда враждебны. Все стремившиеся к либе рализации и легализации собственности реформаторы, с которыми мне приходилось встречаться, считали юристов своими природными врагами. Участвующих в реформах экономистом консерватизм законников привел в такое уныние, что они не пожалели времени и денег на то, чтобы опорочить юристов. Собрав экономическую статистику по 52 странам за период с 1960 по 1980 г., Самар К. Датта и Джеффри Б. Ньюджент показали, что при повышении доли юристов в составе рабочей силы на 1 процентный пункт (скажем, с 0,5 до 1,5%) экономический рост замедляется на величину от 4,76 до 3,68%. Иными словами, чем больше в стране юристов, тем хуже ее экономические перспективы¹⁹.

Многих реформаторов особенно раздражает манера юристов обвинять других в недостатках системы собственности. Мне часто приходилось слышать, как юристы восхваляют существующие законы о собственности и, не переводя дыхания, признают, что использовать законные титулы собственности крайне трудно или вовсе невозможно. Такое поведение неприемлемо. Юристы, разрабатывающие законы и экономические процедуры их применения, не имеют морального права винить во всем тупоумие «стрелочников», выполняющих закон, или недостаточную образованность публики, которая вынуждена им пользоваться. Элегантно сформулировать закон — этого мало. Нужно обеспечить его действенность в условиях той административной и социальной реальности, для которой он был написан.

Достаточно любопытно, что самая острая критика в адрес юристов, тормозящих реформы собственности, исходит от их коллег, выполняющих функции прокурорского надзора (attorney). Вот что пишет С. Раутон Симпсон, юрист и всемирно известный авторитет по вопросам земельной собственности:

По всему миру юристы известны своим нежеланием принять даже мельчайшие изменения традиционных процедур... Австралиец Торренз [создатель одной из лучших в мире систем регистрации недвижимости], который был на ножах со всеми своими коллегами, сумел преодолеть сопротивление юристов Южной Австралии, но его случай — это исключение. Только алмазом можно резать алмаз, и в большинстве стран системы регистрации титулов собственности возникли благодаря усилиям юристов, работавших при дружном противодействии всех своих коллег; а кроме активной оппозиции, которая может возобладать или проиграть, существует пассивная, намного более зловредная. Пассивная оппозиция чрезвычайно коварна и может свести на нет любой прогресс. Не так уж редки случаи, когда закон увядает на корню, а радость тех, кто одобрил его появление, оборачивается всего лишь притворством или даже «поцелуем смерти».

Немало и таких случаев, когда реализующие закон процедуры оказываются настолько медлительными, что ни о каком движении вперед и речи быть не может. Такие законы никак не угрожают сложившейся правовой практике, а потому приемлемы для корпорации юристов. Такие законы не способны достичь никакой полезной цели, разве что удлинить список если не провальных, то, по крайней мере, «неудачных» законов²".

Юристы часто признают необходимость перемен в других областях, но стоят на том, что закон должен быть стабилен. Такое «обожествление» закона, не говоря уже об иных последствиях, может дойти до того, что прокурор, поддержавший реформы, рискует быть подвергнутым остракизму со стороны коллег. В немецкоязычных странах в XIX и начале XX в. враждебность юристов к реформе прав собственности была настолько остра, что любой их коллега за приверженность изменениям мог получить имя Nestbeschmutzer — гадящий в родном гнезде.

Самые блестящие (хотя не обязательно самые удачливые) юристы считают, что закон должен служить жизни, а не наоборот, — этим реформаторы могут утешаться. На Западе, даже работая в контексте римского права, дальновидные юристы сумели в итоге восторжествовать над природной реакционностью своей корпорации. Борьба эта была безумно трудна, главным образом потому, что, по замечанию Питера Стайна, вклад юристов в «верное понимание правовых институтов был сильно затемнен их приверженностью к старине и убежденностью, что римское право совершенно и не нуждается в изменениях»²¹. Но со временем великие европейские юристы сумели преодолеть чрезмерную негибкость, потому что, как указывает Стайн, они «стали экспертами в тонкостях римского права и добились того, чтобы оно изменялось в ногу со временем»²². В каждой европейской стране против воинствующей невосприимчивости своих коллег выступили элитные когорты юристов, принявших на себя труд по устранению стеклянного колпака.

Как видно, любое правительство, задумавшее двигаться к единой системе прав собственности, должно выработать продуманную стратегию работы с корпорацией законников. Главное — выбрать правильных юристов. Политический руководитель реформ должен обладать мудростью и чутьем, чтобы не связаться с юристами, наторевшими в умении связывать политиков по рукам и ногам, и выбрать себе в помощники таких, кто захочет и сможет придать выверенную форму преобразованиям, грозящим стабильности системы. Если настроенный на реформы политик не сможет подобрать себе юристов под стать, он попадет в лапы высокопоставленных крючкотворов, которые на словах объявят себя приверженцами реформ, но только для того чтобы вернее их сгубить исподтишка.

К счастью, в каждой стране существуют реформаторски настроенные юристы, и раз уж понятно, какого рода людей следует искать, их можно подобрать. Многие осознают, что исходные причины изменений пребывают за пределами права. В каждой из стран, которые мне случилось посетить, я обнаруживал группу правительственных юристов, прекрасно осведомленных в проблемах внелегального сектора и неустанно стремящихся к установлению гармонии между официальными законами и вне-легальными установлениями. Некоторые университетские юристы также остро осознают одновременность и параллелизм действия порядков, закрепленных легальным и внелегальным правом. Но в высших правительственных кругах их работы остаются незамеченными, а они, соответственно, пребывают в безвестности. Поразительно, но стало почти правилом, что юристы, хорошо знакомые с реалиями параллелизма легальных и внелегальных законов и симпатизирующие целям реформ, находятся в стороне от процесса принятия политических решений.

Это именно те люди, кого политические руководители страны должны направить на штурм status quo и на осуществление национальной программы легализации собственности. Но такая армия не может действовать сама по себе. Каждого прогрессивного юриста нужно призвать к служению реформам и найти ему место в строю. Действуя совместно, они смогут сыграть роль авангарда, который привлечет к делу реформ своих коллег-юристов. Только они способны разбить ретроградов и объяснить правоведам на их собственном языке, насколько важно для каждого из них и для будущего всей страны интегрировать всю собственность в рамках единой системы права, открытого для всех и каждого. Только они способны убедить своих коллег, что существующие правовые процедуры стали не просто помехой, а прямо-таки непреодолимым препятствием, закрывающим большинству жителей планеты доступ к капиталу. Юристы тоже люди. Стоит им понять, что система, которой они служат, безнадежно устарела, они изменятся.

Даже технические специалисты отдают себе отчет в излишней увлеченности прелестями современных технологий. Один из видных канадских специалистов в области информационных систем землепользования следующим образом выразил озабоченность тем, что некоторые правительства продолжают рассматривать землемерные работы и картографирование как краеугольный камень системы земельной собственности:

В настоящее время нам грозит опасность окончательно погрязнуть в этом мифе и свести задачу управления [природными] ресурсами к проблеме создания географической информационной системы. Технология весьма привлекательна и дает ощутимые результаты. Но это лишь часть того, что нужно... Консультанты и организации, предоставляющие помощь, зачастую экспортируют системы, с которыми они хорошо знакомы (поскольку принимали участие в их разработке или привыкли с ними работать), не учитывая при этом должным образом потребности и возможности принимающей страны... Хорошо бы профессиональным консультантам стать более скромными, хоть иногда признавать, что не всегда знают ответы или что их системы не всегда пригодны²⁴.

Программы создания собственности будут пробуксовывать до тех пор, пока правительства не расстанутся с иллюзией, что для создания собственности достаточно знания материальных вещей, что стоит им получить аэрофотографии, результаты землемерных работ и загнать все результаты обмеров в компьютеры, они тут же получат всю информацию, нужную для закрепления титулов собственности. Не получат. Фотографии и переписи дают информацию только о внешней стороне дела; они ничего нам не говорят о том, кому на самом деле принадлежит недвижимость или каковы правила ее использования. Все фотографии и компьютерные реестры мира не в силах нам сказать, каким местным законам подчиняются эти правила или какие сети взаимоотношений их поддерживают. Земельные кадастры чрезвычайно полезны, но они не подскажут правительствам, как создать общенациональный общественный договор, который позволит довести до конца легализацию собственности.

Склонность некоторых правительств уравнивать решение вопросов о собственности с задачами картографирования и внедрением современных информационных технологий искажает понимание реальной природы собственности. Собственность не является элементом материального мира: она обитает в сфере права и экономики. Собственность характеризует невидимые отношения между вещами, тогда как карты — это отражение материальных объектов. Карты дают представление об их физических очертаниях, но упускают главное. При отсутствии уместной институциональной и экономической информации о внелегаль-ных установлениях они не в силах дать нам представление о том, что творится за пределами стеклянного колпака. Они не помогут нам сделать то, что нужно, то есть связать отношения собственности с физическими характеристиками объектов и увязать виртуальные и материальные аспекты недвижимости.

Пока не будут устранены препятствия к легализации собственности и внелегальные установления не будут замещены официальными законами, у людей не будет заинтересованности в предоставлении информации, важной для своевременного и точного обновления карт и регистрационных реестров. Люди избегают контактов с системой государственных законов, потому что нет ничего хорошего в том, чтобы их собственность нанесли на карту, зарегистрировали и обложили налогом. Но они охотно присоединятся к этой системе, когда экономические преимущества этого шага станут несомненными и появится уверенность, что их права будут надежно защищены.

А пока эти права защищены внелегальными установлениями, нет никакого смысла уведомлять власти о каких бы то ни было изменениях в составе собственности. Только когда в роли защитников собственности место внелегальных установлений займут государственные законы, люди признают их легитимность и преисполнятся готовности предоставлять властям всю информацию, нужную для своевременного обновления карт и регистрационных реестров. Общественный договор позволит своевременно обновлять карты и регистрационные реестры.

Это далеко не тривиальное утверждение. Проекты землеустройства, подчиненные преимущественно техническим целям, обычно вырождаются в системы инвентаризации природных богатств и уже в период проектирования являются точным подобием исторических реликвий вроде «Книги Страшного суда». В итоге пострадавшими оказываются картографические работы и программы компьютеризации. Сначала политики, мечтающие с помощью этих инструментов решить проблемы неимущих, щедро отпускают деньги на соответствующие проекты. Но когда выясняется, что цель остается недосягаемой, все картографические работы сворачиваются. Я многократно наблюдал, как это происходит.

В развитых странах эти технологии отлично работают, не требуя значительных перемен в сфере права и политики, и причина этого в том, что все важные перемены были осуществлены более сотни лет назад. Всеохватывающий общественный договор о собственности уже есть. Когда в последние 30 лет появились на свет все эти волшебные информационные технологии — компьютерные базы данных, аэрофотосъемка, спутниковая система местоопределения и пр., — они идеально подошли к потребностям традиционной информационной и правовой инфраструктуры. Ведь это всего-навсего инструменты автоматизации процессов сбора, хранения и поиска информации.

Я вовсе не утверждаю, что труд проектировщиков, поставщиков оборудования, специалистов по систематизации и каталогизации информации и всех остальных, кто обеспечивает создание земельных кадастров и реестров недвижимости, ничтожен. Совсем наоборот. Когда удается их как следует адаптировать к работе в условиях внелегального сектора, они становятся незаменимы при обработке и объединении информации. Именно на создание и обслуживание этих технологий расходуется подавляющая часть денег, нужных для реформирования систем частной собственности, но эти расходы идут на пользу только в тех случаях, когда уже решены правовые и политические проблемы, препятствующие легализации внелегальных активов.

***

Только сильный политический лидер в состоянии выманить закон о собственности из теснин прошлого, приспособить его к потребностям сегодняшнего дня, отойти от чрезмерной увлеченности технологиями и обратить на благо общества. Без политиков не обойтись, потому что существующие институты нацелены исключительно на защиту status quo. Только политики могут убедить технократию, что необходимо пожертвовать некоторыми интересами и поддержать изменения.

Создание общедоступной системы собственности — это работа прежде всего для политиков, потому что ею должны руководить люди, понимающие, что конечной целью реформ являются не изящные пункты законов, не сеть суперсовременных компьютеров и не многоцветные карты, полученные в результате аэрофотосъемки земли с предельно высокой разрешающей способностью. Целью реформы, легализующей собственность, является превращение собственности в капитал, который послужит благу всего народа.