Предисловие составителя



жүктеу/скачать 4 Mb.
бет38/52
Дата20.07.2016
өлшемі4 Mb.
#211890
1   ...   34   35   36   37   38   39   40   41   ...   52

ДИР — см. Аскольд.

ДИТМАР— см. Титмар.

ДМИТР ПЛЕСКОВИЧ (ПСКОВИТЯНИН) — см. Иванко Попович.

ДМИТР — боярин, оставленный Даниилом Галицким наместником в Киеве в 1240-м году, когда сам князь отправился к венгерскому королю за помощью против татар. Воевода Дмитр руководил обороной города, был ранен при штурме и взят в плен.. Батый подарил ему жизнь за проявленную храбрость.

«Воевода Киевский, Димитрий, находился с Батыем и, сокрушаясь о бедствиях России, представлял ему, что время оставить сию землю, уже опустошенную и воевать богатое Государство Венгерское; что Король Бела есть неприятель опасный и готовит рать многочисленную; что надобно предупредить его, или он всеми силами ударит на Моголов. Батый, уважив совет Димитриев, вышел из нашего отечества, чтобы злодействовать в Венгрии: таким образом сей достойный Воевода Российский и в самом плене своем умел оказать последнюю, важную услугу несчастным согражданам» (Карамзин).

ДМИТР — еретик, пытавшийся распространить на Руси богомильство в 1123 г. и сосланный вскоре после этого в заключение.

ДМИТРИЙ МИРОШКИНИЧ — новгородский посадник, сын посадника Мирошки Незденича. О начале его посадничества (1204) С.М. Соловьёв пишет так:

«Новый посадник Мирошкинич с братьею и приятелями, опираясь на силу суздальского князя, захотели обогатиться на счет жителей и позволили себе такие поступки, которые восстановили против них весь город; в числе недовольных, как видно, стоял какой-то Алексей Сбыславич; брат посадника, Борис Мирошкинич, отправился во Владимир ко Всеволоду {Большое Гнездо} и возвратился оттуда с боярином последнего, Лазарем, который привез повеление убить Алексея Сбыславича, и повеление было исполнено: Алексея убили на Ярославовом дворе - без вины, прибавляет летописец, потому что обычного условия с князем - не казнить без объявления вины, не существовало более: Всеволод распоряжался самовластно в Новгороде».

В рязанском походе Всеволода Дмитрий был тяжело ранен и в Новгород уже не возвратился.

«Как бы то ни было, когда новгородские полки пришли домой {1209}, то немедленно созвали вече на посадника Дмитрия и на братью его, обвиняя их в том, что они приказывали на новгородцах и по волости брать лишние поборы, купцам велели платить дикую виру и возить повозы и в разных других насильственных поступках, во всяком зле, по выражению летописца. На вече положили идти на домы обвиненных грабежом, двор Мирошкин и двор Дмитриев зажгли, имение их взяли, села и рабов распродали и разделили по всему городу, а долговые записи оставили князю; кто при этом тайком нахватал разных вещей, о том бог один знает, говорит летописец; известно только, что многие разбогатели после грабежа Мирошкиничей.

«были очень богатые люди, в домах которых можно было много пограбить, таковы были, например, Мирошкиничи в Новгороде, у которых народ в 1209 году взял бесчисленные сокровища, остаток разделили по зубу, по три гривны по всему городу, но другие побрали еще тайком, и от того многие разбогатели; как ни толковать это место, все выходит, что каждый новгородец получил по три гривны». \Соловьёв, 2\ Народное озлобление против бывшего посадника дошло до того, что когда привезли тело Дмитрия, умершего во Владимире, то новгородцы хотели сбросить его с моста, едва архиепископ Митрофан успел удержать их» (Соловьёв).

В романе Эдуарда Зорина «Большое Гнездо» молодой Дмитрий изображён как беспутный и распутный юноша.

ДМИТРИЙ ЯКУНИЧ \Соловьёв, 2\.

ДОБРАВА [ЕЛЕНА] — дочь Юрия II Всеволодовича, жена Василька Романовича, мать Владимира и Ольги.

Доброгаст (VII в. ?) — ант (праславянин), которого византийцы пригласили командовать черноморским флотом.

ДОБРОГНЕВА — см. Мария-Добронега.

Добрыня Андрейкович (Ядрейкович) – см. Антоний, архиепископ новгородский.

ДОБРЫНЯ ДОЛГИЙ – боярин [ростовский] Мстислава Ростиславича, подстрекавший князя к войне со Всеволодом Большое Гнездо после смерти Михалка Юрьевича (1176). На этой войне Добрыня и пал. Ростовский воевода Воислав Добрынич, возможно, был его сыном.

ДОБРЫНЯ (РЕЗЯНИЧ) ЗЛАТЫЙ ПОЯС – «храбр» [витязь] князя Константина Всеволодовича, упоминаемый в Никоновском летописном списке и в Хронографе 1-й редакции, как участник битвы на Липице. В летописях всегда упоминается вместе с Александром Поповичем, с ним же, по преданию, погиб в битве на Калке. В так называемой Тверской летописи [летописный сборник, составленный в 1534 году неким ростовчанином на основе рукописных сказаний] богатырь Золотой пояс [участвовавший, кстати в битве на р. Гзе] зовётся Тимоней. \Миллер, 77-83\.

ДОБРЫНЯ РАГУЙЛОВИЧ — новгородский воевода из дружины Мстислава Великого (старшего сына Мономаха), упоминается в летописи во время захвата Олегом Святославичем (Гориславичем) Мурома и Ростова. Мстислав, посоветовавшись с новгородцами, послал его от себя в сторожа. Добрыня прежде всего перехватил Олеговых данников (сборщиков дани) и сбил передовые отряды Олега при реке Медведице близ Твери.

ДОБРЫНЯ (МАЛКИЧ) (≈940-≈1000) — воевода Владимира Святого, брат матери его Малуши. Очевидно, сын древлянского князя Мала - убийцы деда Владимира, Игоря Рюриковича Старого. С другой стороны, племянник Добрыни, тот же Владимир Святославич – внук княгини Ольги, казнившей отца Добрыни, того Мала. По преданию, после мести Ольги древлянам, она взяла на княжий двор детей древлянского князя. Согласно другой версии, Добрыня и Малуша – дети некоего любечанина Малка, приглянувшиеся Ольге во время одной из её инспекционных поездок по стране и взятые ей в услужение. Мальчиком Добрыня был то ли княжеским чашником, то ли стольником, но, в конце концов, стал, очевидно, «пестуном» племянника. Когда в 970 году князь Святослав разделил Киевскую Русь между двумя старшими сыновьями (Ярополком и Олегом), в Киев явились представители Новгорода.

«Новгородцы и после любили, чтобы у них был свой князь, знавший их обычай; до сих пор они терпели посадника киевского, потому что во всей Руси был один князь, но теперь, когда древляне получили особого князя {Олега}, новгородцы так же хотят иметь своего. Послы их, по преданию, пришли к Святославу и стали просить себе князя: "Если никто из вашего рода не пойдет к нам, - говорили они, - то мы найдем себе князя". Святослав отвечал им: "Если бы кто к вам пошел, то я был бы рад дать вам князя". Ярополк и Олег были спрошены - хотят ли идти в Новгород – и… отказались. Тогда Добрыня внушил новгородцам: "Просите Владимира"… Новгородцы сказали Святославу: "Дай нам Владимира".

Князь отвечал им: "Возьмите"» (Соловьёв).

И отбыл Владимир в Новгород с уем [дядей по матери] своим. Было ему в ту пору, по моей оценке, лет 11-12. После убийства Ярополком Олега [975], Добрыня с Владимиром бежали в Скандинавию, опасаясь, что теперь Ярополк доберётся и до них. Через два года с варяжской дружиной они вернулись в Новгород [977] и изгнали [судя по дальнейшим событиям, при поддержке большинства горожан] наместника Ярополка. Дядя и племянник порешили добывать великое княжение, легко и быстро набрав ополчение среди новгородцев, гордых стоявшей перед ними задачей и воодушевлённых открывающимися перспективами.

Отправляясь весной 977 г. из Новгорода с намерением вырвать власть из рук старшего брата, Владимир руководим был Добрыней, который хотел отнять у Ярополка и невесту последнего, Рогнеду, дочь полоцкого князя Рогволода, чтобы выдать её за Владимира. Былины, в которых Добрыня Никитич выступает в роли свата Владимира Красное Солнышко, отражают отражённый в некоторых летописях факт, что реальный Добрыня сватался от лица своего племянника к полоцкой княжне. Ответ Рогнеды: «Не хочю разути робичича, но Ярополка хочю» [разуть жениха – часть свадебного обряда], сильно оскорбил Добрыню, сестру которого назвали рабыней, и после победы, одержанной над Рогволодом, он, по замеча-нию летописца, приказал племяннику «быть с ней (овладеть Рогнедой) перед отцом ее и матерью». Владимир таки взял Рогнеду в жёны, а не в наложницы, но полочанке-полонянке дорого обошёлся её издевательский ответ.

«При этом случае в некоторых списках летописи находим известие, что виновником всех предприятий был Добрыня, дядя Владимиров, что он посылал сватать Рогнеду за Владимира; он после гордого отказа полоцкой княжны повел племянника и войско против Рогволода, позором отомстил Рогнеде за ее презрительный отзыв о матери Владимира, убил ее отца и братьев. В самом деле, странно было бы предположить, чтоб Владимир, будучи очень молод, по прямому указанию предания, мог действовать во всем самостоятельно при жизни Добрыни, своего воспитателя и благодетеля, потому что, как мы видели, он ему преимущественно был обязан новгородским княжением. Итак, говоря о действиях Владимира, историк должен предполагать Добрыню. О характере Добрыни мы имеем право заключать по некоторым указаниям летописи: видно, что это был старик умный, ловкий, решительный, но жесткий; на его жесткость указывает приведенное свидетельство о поступке с Рогнедою и отцом ее; сохранилось также известие об его жестоких, насильственных поступках с новгородцами при обращении их в христианство, следовательно, если замечается жестокость и насильственность в поступках молодого Владимира, то мы никак не можем приписывать это одному его характеру, не обращая внимания на влияние Добрыни. Что же касается до поступка Добрыни с Рогволодом и его дочерью, то он очень понятен: Рогнеда, отказывая Владимиру, как сыну рабы, оскорбила этим сколько его, столько же и Добрыню, которого сестра была именно эта раба, через нее он был дядя князю; словами Рогнеды была преимущественно опозорена связь, родство Владимира с Добрынею, и вот последний мстит за этот позор жестоким позором» (Соловьёв).

В переговорах с воеводой Ярополка Блудом о переходе того на сторону Владимира Добрыня, несомненно, играл главную роль. Он лично знал Блуда, они были ровесниками [Добрыня, очевидно, чуть старше]; сама идея сделать ставку на Блуда могла исходить только от Добрыни.

«В Иоакимовской летописи читаем, что Ярополк был кроток и милостив, любил христиан и если сам не крестился, боясь народа, то по крайней мере другим не препятствовал. Те, которые при Святославе ругались над христианством, естественно, не любили князя, приверженного к враждебной религии: этим нерасположением к Ярополку воспользовался Владимир [т. е. Добрыня] и успел отнять жизнь и владение у брата. Ярополк, по словам Иоакимовой летописи, послал увещевать брата к миру и вместе войско в землю Кривскую. Владимир испугался и хотел было уже бежать к Новгороду, но дядя его Добрыня, зная, что Ярополк нелюбим язычниками, удержал племянника и послал в Ярополков стан с дарами к воеводам, перезывая их на сторону Владимира. Воеводы обещали передаться и исполнили свое обещание в битве при реке Друче, в трех днях пути от Смоленска.

Последующие события описаны, согласно с начальной Киевской летописью.

Если мы примем во внимание рассказ Иоакимовской летописи, то нам объяснится поведение Владимира в первые годы его княжения: торжество Владимира было торжеством языческой стороны над христианскою, вот почему новый князь ознаменовывает начало своего правления сильною ревностью к язычеству, ставит кумиры на высотах киевских; дядя его Добрыня поступает точно так же в Новгороде» (Соловьёв).

Итак, сделавшись единовластителем, Владимир поручил управление Новгородом Добрыне, который, по примеру племянника, поставил там, на берегу Волхова, истукан Перуна. С одной стороны понятно стремление молодого князя возложить на надёжного человека власть во втором по значению городе страны, откуда второй раз уже приходила новая власть в Киев (впервые - при Олеге). Оттуда, с севера, Добрыня мог грозить врагам Владимира в столице. С другой стороны, князь оставался один на один с киевскими боярами: у него не было здесь никакой опоры, кроме собственной дружины. Очевидно, на решение Владимира расстаться с наставником повлияли и чисто психологические мотивы: он захотел, наконец-то, уйти от многолетней опеки. Учтём, к тому же, что характеры у родственников были крайне не схожи: племянник был добр в отличие от несоответствовавшего своему имени дяди. Как бы то ни было, Добрыня получил во владение Новгород. Отсюда, в 985 году, он ходил вместе с Владимиром водой на богатую Булгарию Волжскую.

«Великий Князь победил Болгаров; но мудрый Добрыня, по известию Летописца, осмотрев пленников и видя их в сапогах, сказал Владимиру: "Они не захотят быть нашими данниками: пойдем лучше искать лапотников". Добрыня мыслил, что люди избыточные имеют более причин и средств обороняться. Владимир, уважив его мнение, заключил мир с Болгарами, которые торжественно обещались жить дружелюбно с Россиянами, утвердив клятву сими простыми словами: "Разве тогда нарушим договор свой, когда камень станет плавать, а хмель тонуть на воде"» (Карамзин).

Что касается участия Добрыни в крещении новгородцев, то его, кажется, нужно признать достоверным, но известия о том летописей неопределенны и сбивчивы, а подробности эпизода, передаваемые Татищевым со слов Иоакимовской летописи, основаны, как думают, на старинной новгородской поговорке: «Путята крести мечем, а Добрыня огнем». Новгород не сразу крестился: этому предшествовала миссионерская деятельность.

«В Новгород для проповеди евангельской приходил сам митрополит Михаил с шестью епископами в сопровождении Добрыни, дяди Владимирова, и Анастаса Корсунянина. Это случилось в 990 г.; значит, весь 989 г. пастыри сии занимались благовестием в других странах России, и, всего вероятнее, ближайших к Киеву… Окончательно же утвердить в Новгороде святую веру суждено было Промыслом первому Новгородскому епископу Иоакиму, который, прибыв на свою паству, ниспроверг остальных идолов и целые тридцать восемь лет подвизался в деле своего пастырского служения.

После Новгорода святитель Михаил посетил (в 991 г.) со своею проповедию область Ростовскую, сопровождаемый четырьмя епископами, Добрынею и Анастасом» (Митрополит Макарий). В том же 991 году митрополит Михаил умер, и окончательное крещение Новгорода состоялось при следующем митрополите Леонтии (Леоне) в 992 году.

«Вот любопытное известие об этом из так называемой Иоакимовой летописи: "Когда в Новгороде узнали, что Добрыня идет крестить, то собрали вече и поклялись все не пускать его в город, не давать идолов на ниспровержение; и точно, когда Добрыня пришел, то новгородцы разметали большой мост и вышли против него с оружием; Добрыня стал было уговаривать их ласковыми словами, но они и слышать не хотели, вывезли две камнестрельные машины (пороки) и поставили их на мосту; особенно уговаривал их не покоряться главный между жрецами, т. е. волхвами их, какой-то Богомил, прозванный за красноречие Соловьем. Епископ Иоаким с священниками стояли на торговой стороне; они ходили по торгам, улицам, учили людей, сколько могли, и в два дня успели окрестить несколько сот. Между тем на другой стороне новгородский тысяцкий Угоняй, ездя всюду, кричал: "Лучше нам помереть, чем дать богов наших на поругание"; народ на той стороне Волхова рассвирепел, разорил дом Добрыни, разграбил имение, убил жену и еще некоторых из родни. Тогда тысяцкий Владимиров, Путята, приготовив лодки и выбрав из ростовцев пятьсот человек, ночью перевезся выше крепости на ту сторону реки и вошел в город беспрепятственно, ибо все думали, что это свои ратники. Путята дошел до двора Угоняева, схватил его и других лучших людей и отослал их к Добрыне за реку.

Когда весть об этом разнеслась, то народ собрался до 5000, обступили Путяту и начали с ним злую сечу, а некоторые пошли, разметали церковь Преображения господня и начали грабить домы христиан. На рассвете приспел Добрыня со всеми своими людьми и велел зажечь некоторые дома на берегу; новгородцы испугались, побежали тушить пожар, и сеча перестала, Тогда самые знатные люди пришли к Добрыне просить мира. Добрыня собрал войско, запретил грабеж; но тотчас велел сокрушить идолов, деревянных сжечь, а каменных, изломав. побросать в реку. Мужчины и женщины, видя это, с воплем и слезами просили за них, как за своих богов. Добрыня с насмешкою отвечал им: "Нечего вам жалеть о тех, которые себя оборонить не могут; какой пользы вам от них ждать?". и послал всюду с объявлением, чтоб шли креститься. Посадник Воробей, сын Стоянов, воспитанный при Владимире, человек красноречивый, пошел на торг и сильнее всех уговаривал народ; многие пошли к реке сами собою, а кто не хотел, тех воины тащили, и крестились: мужчины выше моста, а женщины ниже. Тогда многие язычники, чтоб отбыть от крещения, объявляли, что крещены; для этого Иоаким велел всем крещенным надеть на шею кресты, а кто не будет иметь на себе креста, тому не верить, что крещен, и крестить. Разметанную церковь Преображения построили снова. Окончив это дело, Путята пошел в Киев; вот почему есть бранная для новгородцев пословица. "Путята крестил мечом, а Добрыня - огнем"» (Соловьёв).

Как видим, лично Добрыне это крещение аукнулось смертью близких и разорением. Интересно, что при Ярославе Мудром одна из новгородских улиц была названа Добрыниною.

Из летописи известен сын Добрыни – Константин (Коснятин). \Снисаренко, 126\.

Добрыня (ДОБРЫНКО) – боярин в дружине Изяслава Мстиславича, возможно, отец Рагуйло Добрынича. Добрынко был послом (вместе с Радилом) от Изяслава Мстиславича в Киеве с вестью об измене черниговских князей.

Домаш Твердиславич († в начале апреля 1242) — сын известного новгородского посадника Твердислава Михалковича, младший брат новгородского посадника Степана Твердиславича, упоминается в связи с событиями, непосредственно предшествовавшими Ледовому побоищу 5 апреля 1242 года. Изгнав немцев из Пскова, князь Александр Невский отправил пленных в Новгород, а сам перенес военные действия на Чудскую землю. Домаш Твердиславич и Кербет были отправлены в «розгон», т.е. в конную разведку, в то время как основные силы были заняты военной операцией с целью сбора продовольствия и фуража у населения вражеской стороны. Русская разведка встретила немцев на гати, «у моста» (может быть, около нынешнего Моосте) и была разгромлена: Домаш Твердиславич был убит, а остальные были либо взяты в плен, либо бежали к князю Александру; узнав о движении немецких сил, князь Александр повернул обратно на лед Чудского озера.

Новгородская 1-я летопись старшего извода: «а Домашь Твердиславичь и Кербетъ быша в розгоне, и усретоша я Немцн и Чюдь у моста, и бншася ту. И убиша ту Домаша, брата посаднича, мужа честна, и инехъ с нимъ избиша, а инехъ руками изъимаша, а инии к князю прибегоша в полкъ».

Литература. Бегунов Ю.К., Клейненберг И.Э., Шаскольский И.П. - "Письменные источники о Ледовом побоище".

ДОМИД — писец псковского Пантелеймонова монастыря, которого историк-краевед В. Михайлов считал автором «Слова».

ДОСИФЕЙ – архимандрит Печерский, принес в Россию со святой горы Афонской чин о пении дванадесяти псалмов и написал ответ на предложенные ему вопросы о жизни афонских иноков, доселе уцелевший в рукописях.

ДОТЭ (1211) ─ старейшина лэттов замка Беверин, союзник немецких рыцарей.

«Старейшины же беверинских лэттов, Дотэ и Пайкэ, отправившись в Ригу, убедительно просили помощи против жителей Саккалы. И поднялись пилигримы с братьями-рыцарями и Теодерих, брат епископа, и Каупо со всеми ливами, и Бертольд венденский с лэттами, собрали большое войско и выступили в Метсеполэ к морю; шли три дня близ моря, а затем, повернув в направлении области Саккалы, в течение трех дней двигались лесами и болотами по самой дурной дороге, и ослабели кони их в пути и до ста их пало, но наконец на седьмой день достигли деревень и, разделившись отрядами по всей области, мужчин, каких нашли, перебили, всех детей и девушек взяли в плен, а коней и скот согнали к деревне Ламбита, где была их майя (maia), то есть сборный пункт. На следующий день послали ливов и лэттов по темным лесным убежищам, где прячась спасались эсты; они нашли там множество мужчин и женщин и, выгнав их из лесу со всем имуществом, мужчин убили, а все прочее отправили к майе. Двое лэттов, Дотэ и Пайкэ, пошли в одну деревню, и там на них вдруг напали девять эстов и бились с ними целый день; лэтты многих из них ранили и убили, но наконец и сами пали» (Генрих Латвийский).

ДРИВИНАЛЬДЭ (1215) ─ лэтт (латыш), сын Талибальда.


Е
ЕВАГРИЙ ДИАКОН — инок Печерский, брат Тита Попа, лично знакомый епископу Симону. О вражде между братьями рассказано в Киево-Печерском патерике (Слово 23).

ЕВДОКИЯ ИЗЯСЛАВНА — см. Евпраксия.

ЕВДОКИЯ — игуменья Воскресенского новгородского монастыря (поставлена в 1192), преемница Марии. Очевидно, при Евдокии в монастыре были сооружены две церкви - во имя святого Иоанна Милостивого на монастырских воротах (1193) и главная, каменная, во имя Воскресения Христова (1195).

ЕВДОКИЯ — см. Городислава.

ЕВПАТИЙ КОЛОВРАТ — легендарный рязанский воевода.

ЕВПРАКСИЯ Всеволодовна (АПРАКСИЯ-АДЕЛЬЬГЕЙДА) (≈1069-1109) — дочь Всеволода Ярославича, внучка Ярослава Мудрого, сестра Владимира Мономаха. Прославилась своими романтическими приключениями. В 1089 г. вышла замуж за саксонского графа Генриха III фон Стаде (Штадена), позднее (1092) стала женой германского короля и императора Священной Римской империи Генриха IV. \Поротников, 474\. Около 1097 г. «великосветская блудница» вернулась в Киев, в 1106 г. постриглась в том же монастыре, в котором постриглась её сестра Янка. По смерти погребена в Киево-Печерской обители. (ПВЛ). \Робинсон, 148\.

ЕВПРАКСИЯ (ЕВДОКИЯ) ИЗЯСЛАВНА — дочь Изяслава Ярославича, внучка Ярослава Мудрого, жена (1088-1089) польского короля Мешко III. Есть версия, что была отравлена вместе с мужем польскими магнатами. Генеалогические связи Ярославичей с польской королевской династией см. при статье Збислава Святополковна. \Поротников, 475, 485-86\.

ЕВПРАКСИЯ — см. Звенислава.

ЕВСТАФИЙ Константинович ─ сын Константина Владимировича Рязанского (см.).

ЕВСТАФИЙ МСТИСЛАВИЧ ─ сын Мстислава Владимировича Храброго (см.).

ЕВСТРАТИЙ ПОСТНИК (†1097) — мученик. Когда в 1095 г. половцы, сделав нападение на Киево-Печерский монастырь и его окрестности, увели с собою множество пленных и в числе их преподобного Евстратия, которого и продали вместе с пятьюдесятью другими пленниками одному кор-сунскому еврею, то жидовин вздумал принуждать их к отречению от Христа голодом. Пленники, подкрепляемые наставлениями преподобного Евстратия, решились скорее умереть, чем изменить вере, и действительно скончались все голодною смертию. Тогда озлобленный жидовин в самый день христианской Пасхи распял преподобного Евстратия на кресте, издевался над ним с друзьями своими и, услышав из уст его пророчество о казни, какая постигнет их самих, пронзил страдальца копием и бросил тело его в море. Пророчество исполнилось немедленно: в тот же день получено было от греческого царя повеление, чтобы всех жидов за их притеснения христианам изгнать из Херсона, имения их отнять, а старейшин предать смерти; при этом между другими погиб и мучитель преподобного Евстратия. Прочие евреи, бывшие свидетелями этих событий и пораженные чудесами, совершавшимися от мощей преподобного Евстратия, приняли святое крещение. Память 28 марта.

Литература. Киево-Печерский патерик.

жүктеу/скачать 4 Mb.

Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   34   35   36   37   38   39   40   41   ...   52



©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз
    Басты бет