Предисловие составителя
жүктеу/скачать 4 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Ибн Фадлан о булгарах (Конст. Егоров)
- И для концовки описание Ибн Фадлана, лично видевшего руссов (Конст. Егоров)
- Проведя целый год среди русов (922), Ибн-Фадлан так описывал прибытие купцов.
- Ибн-Хордадбех дал список десяти хазарскьх городов (абсолютно идентичный со списком автора «Худуд-ал-Алам»): Итиль, Семендер, Хамлидж, Байда, Беленджер, Савгар, Хтлг, Лкн, Сур, Масмада.
- ИБУЗИР ГЛЯВАН ( ок. 700 г.) – неправедный хазарский каган, имя которого связано со следующими событиями.
- ИВАН ЗАХАРЬИЧ КОЗАРИН — воевода, посланный Святополком Изяславичем в 1106 г. против половцев и разбивший их. \Миллер, 22\.
- ИВАН (ИОАНН) (ИОАНН) МСТИСЛАВИЧ (†1228) ─ князь луцкий.
- Иван Мстиславич (+ до 1238) ─ кн. (колено 11) Козельский, из рода Черниговских кн. Сын Мстислава Святославича и ясыни Марфы, отец Василия Козельского.
За почти полуторавековую работу европейской ориенталистики над литературным наследием Ибн Фадлана сделано много полезного и важного; значительна доля участия в этой работе нашей науки. "Записка" - один из документов прошлого нашей страны, тем более значительный, что трактует он, этот документ, о фактах, о которых мы ничего не знаем или мало знаем по другим источникам. И все же многие и весьма существенные вопросы остаются неясными, по-прежнему требуют пристального внимания. К таким вопросам относится прежде всего вопрос о соотношении текста "Записки" с со-временными ей или близкими к ней по времени географическими сочинениями. К сожалению, даже солидные исследования литературного наследия багдадского путешественника не свободны от усвоенной европейской ориенталистикой традиции преувеличивать специфическое, индивидуальное в ущерб общему. Так, изданная в 1956 г. крупнейшим нашим знатоком истории арабской географии А. П. Ковалевским "Книга Ахмеда" Ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-922 гг." содержит, кроме перевода, исследования и комментарии, два отрывка персоязычных авторов, один из которых - Наджиб Хамадани - жил спустя три века, а другой - Амин Рази - семь веков после Ибн Фадлана, Исследователь не счел возможным привести какие-либо параллельные отрывки, более близкие по времени к "Записке". Мало того, по поводу двух авторов того же Х столетия, особенно нас интересующих возможностью параллелизмов с Ибн Фадланом, А.П.Ковалевский писал: "...Книга Ибн Руста, написанная в Испахане и не получившая распространения, вероятно, была неизвестна в Багдаде", а Мас'уди, по его же словам, "явно сочинения Ибн Фадлана не знал". Между тем самое беглое рассмотрение сочинений Ибн Русте и Мас'уди показывает, что как раз в части восточноевропейской тематики эти сочинения имеют много общего с "Запиской", Установление таких параллельных мест является тем более важным делом, что сама "Записка" в дошедших до нас вариантах явно не представляет собою полной редакции, хотя открытие так называемой мешхедской рукописи и возбудило надежды, что "в настоящее время мы располагаем почти полным текстом". Еще Д.А.Хвольсон обращал внимание на близость некоторых сообщений Ибн Русте к Ибн Фадлану. Такие параллельные места у Ибн Русте относятся к тематике, посвященной булгарам, русам, славя-нам и хазарам. К булгарской тематике принадлежат сообщения о принятии царем ислама, о земледе-лии, о податях, о короткой ночи. К русской тематике относится рассказ о вероломстве или зависти. Славянам посвящены сообщения о наказаниях за воровство и прелюбодеяние. Наконец, в хазарской части мы встречаем параллельные Ибн Фадлану темы в сообщениях о двух хазарских царях, двойной столице, о многоверии и выезде хазарского царя. Не менее, а быть может, еще более существенным является вопрос о параллелизме в повествовании Ибн Фадлана и Мас'уди - факт, кстати сказать, отмечавшийся уже давно в литературе. Так, тот же Д.А.Хвольсон замечал в своем "Ибн Даста": "Масуди, писавший около двадцати двух лет после Ибн Фадлана, по-видимому, знает сочиненные около 922 г. известия, хотя и не придерживается их исклю-чительно". Параллельные Ибн Фадлану места у Мас'уди мы находим в повествовании о принятии ислама булгарским царем, о короткой ночи у булгар, о двух хазарских царях, двойной хазарской сто-лице, итильских мусульманах и выезде хазарского царя. Оригинальная и очень вольная трактовка общих с Ибн Фадланом тем порождает некоторую неуверенность в признании параллельным того или иного рассказа у Мас'уди. Невольно является мысль - не передаст ли текст Мас'уди иной вариант сообщений Ибн Фадлана, чем известный нам? Не исключена, нам представляется, и возможность личной встречи Мас'уди и Ибн Фадлана, из устных рассказов последнего. Обычно принято считать, что Ибн Фадлан вернулся в Багдад тем же путем, что и ехал на Поволжье, т.е. сухопутьем через Среднюю Азию. В предыдущих разделах нашего исследования мы пытались по-казать, что самым привычным путем для всякого рода сношений между Средней Азией, Хорасаном и Поволжьем был не сухопутный, караванный, а морской судоходный путь. Исходя из этих общих сооб-ражений, мы полагаем, что весь сухопутный маршрут багдадского посольства на Поволжье сам по себе являлся исключением из обычных способов сообщения и объяснялся какими-то сложными по-литическими соображениями, быть может, враждебными отношениями между Хазарией, булгарами и Хорезмом, - намеки на подобного рода политическую ситуацию содержатся и в дошедшем до наших дней тексте "Записки" Ибн Фадлана. И нет никаких оснований полагать, что этот трудный и не-обычный путь был проделан Ибн Фадланом вторично. Более того, имеются достаточные основания думать, что Ибн Фадлан возвращался на родину от булгарского царя не сухопутьем, а по Волге. Этим, например, только и можно объяснить необычайное по богатству деталей описание Хазарии, сохра-нившееся в географическом словаре Иакута и переданное последним со ссылкой на Ибн Фадлана и на его сочинение, названное в этой передаче трактатом или запиской. Если это наше предположение правильно, то возвращение Ибн Фадлана могло иметь место весной 923 года. Из скудных данных, сохранившихся от биографии Мас'уди, известно, что последний в 305/917-18 г. был в Истахре, в следующем году - в Индии, затем ездил по южному берегу Каспия, возвратившись на запад в Палестину в 314/926-27 году. Весьма вероятно, что Мас'уди мог оказаться на побережье Каспия, которое он изъездил, по выражению одного из исследователей, "более чем в одном направлении" в то же самое время, что и Ибн Фадлан. Как известно, Мас'уди ни в "Мурудж аз-захаб", ни в "Киаб ат-танбих" не упоминает ни одним словом об Ибн Фадлане. Но ведь мы располагаем только незначительной частью сочинений этого замечательного арабского писателя. Вряд ли могут быть какие-нибудь сомнения, что и дошедшая часть сочинений за многовековую свою историю и переписку подвергалась значительным искажениям. Как приходилось нам неоднократно наблюдать, текст того или иного автора, испорченный до неузнавае-мости в рукописи, носящей имя автора, сохранился в неприкосновенном виде у компилятора. То же самое, по-видимому, произошло и с упоминанием имени Ибн Фадлана у Мас'уди. Наличие такого имени в сочинениях Мас'уди обнаруживается не по дошедшим до нас именным произведениям, а в сочинениях позднейшего компилятора. Таким сочинением является "Книга стран и путей" Бакри. Среди лиц, у которых через посредство Мас'уди заимствовал свои сведения Бакри, упомянут и некий Ахмад, в котором В.Р.Розен увидел Ахмада ибн ал-Факиха. Представляется, что предположение Розе-на неправильно: уж если под загадочным Ахмадом надо видеть кого-либо, кого мог знать Мас'уди, то не правильнее ли было бы разуметь Ахмада или Мухаммада ибн ат-Тайиба ас-Серахси, упомянутого самим Мас'уди в качестве источника? Но более всего правильным представляется нам видеть в упо-мянутом Ахмаде Ахмада ибн Фадлана; параллельные его "Записке" тексты и обнаруживаются в со-чинении Мас'уди» (Заходер). Ибн Фадлан о булгарах (Конст. Егоров): Я не знаю арабского языка, и возможно моё отождествление булгар - ас-с.к. с ас-сакалибами, вызовет закономерные сомнения, однако приведём ещё один весомый аргумент. Ибн Фадлан, не кабинетный географ, а секретарь посольства лично посетивший Булгар, применяет с первой и до последней страницы текста термин ас-сакалиба именно к болгарам и их царю малик [правитель] ас-сакалиба.>105< И.Г.Коновалова видит разрешение этого противоречия в том, что Ибн Фадлан как и некоторые другие источники расширительно толкует этот этноним, понимая под ас-сакалибами всё население Восточной Европы. Аналогии не аргумент, но всё-таки представим себе секретаря посольства Ивана Грозного в Англии, который бы, описывая переговоры с английской королевой, неизменно называл бы её королевой немцев на том основании, что все западные иностранцы - "немцы". В том-то и дело, что Ибн Фадлан - чиновник высшего ранга, лично участвующий в миссии. И если он пишет что в Булгаре правит правитель ас-сакалиба, значит либо основное население, либо доминирующая группа в этой стране - это ас-сакалибы. У нас нет никаких сомнений в том, что славяне никогда не составляли ни основного этнического массива в Волжской Булгарии, ни правящего элемента её. Следовательно ас-сакалибы Ибн Фадлана - это булгары. Соответственно с этим и остальные ранние упоминания ас-сакалибов следует отнести к тем же булгарам. Если следовать текстологическим принципам, то следует указать, что Ибн-Фадлан описывает или упоминает следующие этносы юго-востока Европейской равнины: ас-сакалиба; русы; хазары; аскал; вису; живущие в трёх месяцах пути от Булгара; печенеги; турки, называемые ал-Башгирд (башкиры), турки-гузы. То есть Ибн-Фадлан, несмотря на проявляемое некоторое непонимание северных реалий, всё-таки различает большее количество этнических категорий, чем это было бы при традиционом для многих авторов пренебрежении к чужим и именовании их всех каким-нибудь единым термином, обычно имеющим смысл "варвары". Под полным непониманием я имел ввиду не фантастических размеров человека или змею, которых описывает Ибн-Фадлан. Без элемента чудес книга о столь дальнем путешествии могла бы показаться современникам не слишком достоверной. А например смешение сосны и берёзы в одно дерево. Я ви-дел у них дерево, не знаю, что это такое, чрезвычайно высокое; его ствол лишён листьев, а вершины его, как вершины пальмы…[жители] пробуравливают его и ставят под ним сосуд, в который течёт из этого отверстия жидкость более приятная, чем мёд». И для концовки описание Ибн Фадлана, лично видевшего руссов (Конст. Егоров): «Ибн Фадлан. Я видел русов, когда они прибыли по своим торговым делам и расположились у реки Атыл. Я не видел [людей] с более совершенными телами, чем они. Они подобны пальмам, белокуры, красны лицом, белы телом. Они не носят ни курток, ни хафтанов, но у них мужчина носит кису, кото-рой он охватывает один бок, причём одна из рук выходит из неё наружу. При каждом из них имеется топор, меч, нож, [причём] со всем этим он [никогда] не расстаётся. Мечи их плоские, бороздчатые, франкские. И от края ногтей иного их них [русов] до его шеи [имеется] собрание деревьев, изображе-ний [картинок] и тому подобного. А что касается их женщин, то на [каждой] их груди прикреплена коробочка, или из железа, или из дерева в соответствии с размерами [денежных] средств их мужей. И у каждой коробочки - кольцо, у которого нож, также прикреплённый на груди. На шеях у них мониста из золота или серебра...» Проведя целый год среди русов (922), Ибн-Фадлан так описывал прибытие купцов. Приплыв из родных краёв, они «причаливали к берегу и строили большие деревянные дома на берегу. В каждом из этих домов собиралось по 10-20 человек – иногда больше, иногда меньше. Каждому отводилось по скамье, где купцы и располагались с неизменно сопровождавшими их пригожими девицами». \Руднев, 57-58\ \Викинги, 67, 70\ \Сперанский, 142\. Ибн Хаукал(ь), Абдул-Касим-Мухамед (X в.) — арабский путешественник Х века, сириец, родом из Багдада. За более чем 30 объездил весь мусульманский мир от Испании до Индии [в т.ч. был на южном берегу Каспия] и написал "Книгу путей и стран " ("Китаб ал-масалик ва-л-мамалик") ~950-980 г.г., в которой можно найти сведения о хазарах, болгарах, славянах и русах. Он, в частности, сообщает существенные подробности о булгарском и хазарском походах Святослава. «Оригинальной темой у Ибн Хаукала является сообщение о разрушении русами в 358/968-69 г. Булгара и Итиля. Тема эта, отраженная глухо лишь в сочинении Мукаддаси, не имеет каких-либо параллель-ных текстов, говорящих о ее происхождении. У самого Ибн Хаукала тема о нападении русов имеет повтор, как это обычно для сообщений, заимствованных из разных источников. В первом случае со-общение о нападении русов на Булгар, Хазаран, Итиль и Семендер следует за описанием Булгара и сопровождается указанием на поспешный уход русов по ограблении хазарских городов на-Рум и Ан-далус. Во втором случае сообщение связано с повествованием о меховой торговле, причем даже в наи-более полном варианте в издании Крамерса упоминаются только два города - Булгар и Хазаран. Не-смотря на очевидный интерес помянутого сообщения, отрывок о нападении русов не подвергался все-стороннему изучению, отдельные исследователи и комментаторы касались главным образом вопро-сов датировки события и прикрепления самого события к определенному историческому лицу. При-чем, как это уже стало правилом при обследовании неясных древних сообщений восточных писателей о русах, старые споры между приверженцами русской и норманнской теории продолжали приводить к самым противоречивым выводам. Между тем сравнительно-текстологический анализ, который, казалось бы, должен лежать в основе всяких выводов и соображений, все еще не произведен. Приводимые ниже сопоставления и факты, конечно, ни в малейшей мере не могут претендовать на упомя-нутый анализ, но все же и в общем кратком обозрении нельзя не отметить, что маршрут русов после нападения на Итиль через Рум в Андалус, не находящий какого-либо объяснения в известных нам исторических фактах, весьма напоминает маршрут, которым пытался переслать свое письмо хазарскому царю кордовский еврей вельможа Х века Хасдай ибн Шафрут. Кстати сказать, в этом же письме среди различных стран и народов, через которые предполагалась доставка упомянутого письма хазарскому царю, фигурирует и страна Рус. Но что представляет особенный интерес в рассматриваемом письме, это неожиданное упоминание месопотамского города Нисибина (Нисибим), откуда, по словам письма, шел путь в Армению, Бердаа и далее к хазарам. Упоминание Нисибина, места рожде-ния Ибн Хаукала, не может не привести нас к сопоставлению с известными фактами биографии авто-ра "Книга путей и государств", касающимися пребывания его в Кордове при дворе омейядского ха-лифа 'Абд ар-Рахмана III (912-961). Как бы ни были различны предположения о роли, которую играл Ибн Хаукал при дворе Абд ар-Рахмана III (фатимидский шпион? агент Аббасидов? купец?), все же одно неоспоримо: это пребывание было настолько длительно, а ознакомление с испанской действи-тельностью настолько глубоко, что в результате того и другого страницы сочинения Ибн Хаукала, посвященные Испании, представляют выдающееся явление "за весь омейядский период". В этих ус-ловиях нет никаких оснований сомневаться в возможности или даже неизбежности встречи Ибн Хау-кала с Хасдаем ибн Шафрутом - видным государственным деятелем и приближенным лицом кордов-ского халифа, инициатором так называемой еврейско-хазарской переписки. Хасдай ибн Шафрут жи-во интересовался местонахождением своих соплеменников в различных уголках мира, известного в те времена арабской географии. Отсюда, быть может, появление Нисибина в качестве возможного пере-даточного пункта письма из Испании к хазарам. Этим же, вероятно, объясняется и наличие таких арабизмов в письме при названии Шафрута, как употребление арабского артикля при названии стра-ны Хазар. Наконец, не нашего ли географа разумеет письмо, рассказывая о "купцах из Хорасана" как об источнике осведомления о Хазарском царстве? "Этих всех посланцев, приносящих дары, - гово-рится в письме, - я всегда спрашивал о наших братьях, израильтянах, остатке диаспоры, не слышали ли они чего-либо об освобождении оставшихся, которые погибают в рабстве и не находят (себе] покоя. [Так продолжалось дело], пока не доставили мне известие посланцы, [пришедшие] из Хорасана куп-цы, которые сказали, что существует царство иудеев, называющихся именем ал-Хазар". Весьма ха-рактерно, что именно в рукописи Ибн Хаукала одного из константинопольских собраний (дворца Топкапу), открытой З.В.Тоганом, сохранилось сообщение о путешествии Хасдая ибн Шафрута на Кавказ» (Заходер). ИБН ХОРДАДБЕХ (ИБН-ХОРДОДБЕ) (≈820-≈912)— арабский писатель персидского происхождения, писал и о музыке, о генеалогии, метеорологии, о кулинарном искусстве, писал также исторические сочинения. До нас дошла лишь его географическая "Книга путей и стран " ("Китаб ал-масалик ва-л-мамалик"). Как и Хорезми, автор "Книги путей и стран" был связан с иранским и прикаспийским миром - его отец управлял от имени халифа Табаристаном; само прозвище Хордадбех легко объясняется из среднеперсидского языка. Очевидно, как и отец, Ибн Хордадбех поддерживал близкие связи с владетельными старинными семействами Хорасана, благодаря чему и занимал высокое должностное положение в Халифате. Все это всемерно сказалось на интересующих нас характеристических чертах сочинения Ибн Хордадбеха: в "Книге путей и стран" можно рассчитать свыше десятка мест, где речь идет о событиях и терминах, относящихся к восточноевропейским народам. Правда, все эти сообщения не представляют единого или систематического целого; известия о Восточной Европе разбросаны в сочинении в разных местах, мало связаны друг с другом. Но само наличие их ясно свидетельствует об интересе составителя. Из разнообразных сообщений Ибн Хордадбеха наше внимание особенно привлекает описание знаменитого маршрута купцов-русов по Дону и Волге через Каспийское море, вызвавшее значительную литературу и переведенное на русский и другие европейские языки. Но и менее обширные сообщения Ибн Хордадбеха, так же как и отдельные термины, чрезвычайно интересны. Таковы упоминание среди "титулов царей земли" титула царя славян кназ (князь), приведенная выше титулатура хазарского кагана, сообщения о титулах тюркских владетелей, описание пути из Горгана в Хамлидж - город хазар на реке, впадающей в Каспийское море и текущей из страны славян, и т.д. Ибн-Хордадбех — древнейший арабский писатель, знавший и писавший о восточных славянах и русских, да при том, по всей вероятности, по личному наблюдению или лично добытым сведениям. У него единственно находим славянское слово князь, он один говорит о славянском происхождении русов и ему одному известно о торговом пути купцов-русов. В тексте, изданном де Гуе, есть указание на существование в Багдаде славянских пленников-евнухов, служивших переводчиками для русов, приезжавших в столицу халифов с своими товарами с севера по Дону, Волге и Каспию. «Ибн Хордадбех - кажется, первый из восточных писателей, перечисляющий несколько хазарских городов. Описав путь из Джурджана по Каспию к западному побережью, Ибн Хордадбех приводит следующий список: Хамлидж, Баланджар, ал-Байда'. Вслед за списком Ибн Хордадбех цитирует стихотворение поэта Бухтури, в котором упоминаются также два хазарских города - Хамлидж и Баланджар, и сообщает, что за Баб ал-абваб (в тексте ал-Баб) расположены владения "царя Сувар, царя ал-лагз, царя аллан, царя Филан, царя Маската, сахиб ас-сарира и город Семендер".» (Заходер). Ибн-Хордадбех дал список десяти хазарскьх городов (абсолютно идентичный со списком автора «Худуд-ал-Алам»): Итиль, Семендер, Хамлидж, Байда, Беленджер, Савгар, Хтлг, Лкн, Сур, Масмада. ИБУЗИР ГЛЯВАН (ок. 700 г.) – неправедный хазарский каган, имя которого связано со следующими событиями. В 695 г. в далёкую провинцью византийской империи – Херсон был сослан свергнутый император Юстиниан II. Ссыльный император не оставил надежду вновь обрести трон, однако его активность сильно не нравилась херсонит, которые донесли о ней в столицу. Юстиниан же, не дожидаясь реакции на этот донос в столице, бежал в Крымскую Готию, находившуюся тогда уже под протекторатом хазар. Хазарский каган Ибузир Гляван (в греческой транскрипции) обещал помочь экс-императору и даже выдал за него замуж дочь, которую крестили и нарекли именем Феодора. Затем новый зять был ппоселён в Фанагории под личным присмотром правителя Боспора Болгация и представителя кагана Папация. Византийцы, узнав об этих событиях, начали уговаривать кагана убить Юстиниана, обещая большой выкуп. Опытный интриган и политик, Юстиниан, предупреждённый женой, бежал в Дунайскую Болгарию и с помощью хана Тарвела захватил в 705 г. Константинополь и царский трон. Он вывез из Хазарии жену и маленького сына, которого объявил соправителем и нарёк Тиверием. \Плетнева\. ИВАН (ИОАНН) ВАСИЛЬКОВИЧ — князь (9 колено от Рюрика) теребовльский (в Галиции), сын Василька Ростиславича, вместе с братом своим, Григорием, наследовал Теребовль и, кажется, Галич, по смерти отца, в 1124 г. В следующем году он принимал участие в распре своих двоюродных братьев — Володаревичей, Владимирка Звенигородского и Ростислава Перемышльского, держа сторону последнего, а в 1140 г., вместе с Владимирком, участвовал во враждебных столкновениях вел. кн. киевского Всеволода II Ольговича с претендентом на киевский стол, Изяславом Мстиславичем. Умер бездетным в 1141 г.; ранее скончавшийся брат его, Григорий, был также бездетным, почему волость их взял себе Владимирко Володаревич. ИВАН (ИОАНН) ВОЙТИШИЧ — киевский воевода. По преданию, И. в 1116 г. с Мономаховой ратью занял многие города по Дунаю, в отмщение за убийство зятя Мономаха, царевича Леона, по приказу Алексея Комнена. В 1127 г. он как воевода Мстислава Великого командовал войском торков в объединённом походе на кривских князей (см. Давыд Всеславич). В 1139 г. при великом князе Всеволоде Ольговиче был послом Всеволода в Новгород о назначении сына Святослава Всеволодовича князем новгородским. В смутное время правления Игоря Ольговича (1146) боярин Иван Войтишич принял сторону Изяслава Мстиславича (изменил Ольговичам в пользу Изяслава Мстиславича). Иногда этот воевода ошибочно отождествляется с Яном Вышатичем (умершим в 1106 г.). Иван (ИОАНН) ВСЕВОЛОДОВИЧ – удельный князь стародубский, прозвищем, по некоторым родословным, Каша, — первый удельный князь стародубский (Стародуба Кляземского), седьмой, младший из сыновей Всеволода Юрьевича Большое Гнездо, род. в 1198 г. После смерти отца принимал участие в борьбе старших братьев своих, Константина и Юрия, за великокняжеский стол, держа сторону второго (1212—13). После нашествия Батыя вел. кн. Ярослав Всеволодович дал в удел Иоанну в 1238 г только что разоренный татарами Стародуб Владимирский на реке Клязьме (ныне Кляземский городок, во Владимирской губернии, в 12 верстах от города Коврова). В 1246 г. И. ездил с Ярославом в Орду. ИВАН ЗАХАРЬИЧ КОЗАРИН — воевода, посланный Святополком Изяславичем в 1106 г. против половцев и разбивший их. \Миллер, 22\. ИВАН (ИОАНН) МИХАЛКОВИЧ— воевода Даниила Романовича галицкого. В 1227 г. овладел г. Луцком, принадлежавшим князю Ярославу. Когда галицкие бояре составили заговор на жизнь кн. Даниила, И., остававшийся верным князю, схватил 28 человек из числа заговорщиков (1229—1230 г.), которые, однако, были прощены (Ипат. лет.). ИВАН (ИОАНН) (ИОАНН) МСТИСЛАВИЧ (†1228) ─ князь луцкий. ИВАН ОРЦЕЛИАН (вторая половина XII в.) — приближённый грузинского царя Георгия III. Возглавил заговор против царя в пользу законного наследника Демны, у которого Георгий узурпировал власть. Хотя царь дал слово сохранить заговорщикам жизнь, Орцелиан с семьёй был казнён. ИВАН (ИОАНН) ПАВЛОВИЧ — выбран в посадники в 1136 г.; убит в сражении на Ждановой горе (1136), когда новгородцы заставили кн. Всеволода-Гавриила идти вторично на Суздальскую землю, чтобы отомстить суздальцам за первый неудачный поход того же года. По отзывам летописи, Иван был "храбр зело" (см. статью Иванко Павловиц). Иван Мстиславич (+ до 1238) ─ кн. (колено 11) Козельский, из рода Черниговских кн. Сын Мстислава Святославича и ясыни Марфы, отец Василия Козельского. ИВАН РОСТИСЛАВИЧ Берладник — имя, отчество и прозвище одного из галицких князей (10 колено от Рюрика), внука Володаря, данное ему по молдавскому городу Берладу, который в XII в. служил притоном всех беглецов, князей и простых людей; сюда-то прибыл и Иван Ростиславич, после поражения 1144 г. и здесь нашел убежище и дружину. До 1144 г. Иван Ростиславич мирно княжил в своем уделе — Звенигороде. В этом году галицкий князь Владимирко уехал однажды на охоту, на довольно продолжительное время. Недовольные им из галичан решили воспользоваться его отсутствием и лишить удела. Обратились с просьбой к Ивану Ростиславичу занять Галич и княжить в нем. Честолюбивый Иван не замедлил явиться и завладел Галичем. Узнав об этом, Владимирко вскоре появился под стенами Галича с многочисленным войском. Началась осада города. Осажденные крепко выдерживали натиск дружины Владимирка и своими вылазками наносили ему большой вред. В вылазках принимал участие и Иван Ростиславич и в одну из них был отрезан войсками Владимирка от города и принужден был пробиваться через них и навсегда покинуть Галич и свой удел. Сначала он устремился к Дунаю (Берлад), а "оттуда полем прибежал к Всеволоду Киеву", т. е. степями, через реки Прут, Днестр, Буг и др. в Киев, к великому князю Всеволоду Ольговичу, непримиримому врагу галицкого князя (1145 г.). Всеволод принял его, но, вероятно, не надолго, так как в след. году мы видим его уже в рядах войск брата Всеволода Святослава Ольговича (1146). С этих пор и начинается скитальческая жизнь Ивана Ростиславича, служившего с своей дружиной то у одного князя, то у другого и боровшегося с врагами то для получения себе удела, то в интересах князя, которому служил. Более 15 лет провел он в бесплодных поисках своего удела, служа постоянно какому-либо великому князю и представляя собой первый пример в нашей истории служилого князя. После нападения на Святослава Изяслава Мстиславовича Иван Берладник переходит на службу к Ростиславу, князю смоленскому. В 1149 г. он на службе у суздальского князя Юрия и бьется на отдаленном севере с данниками Великого Новгорода. В 1156 г. Берладник подвергся было величайшей опасности. Юрий Владимирович, уступая просьбам своего зятя Ярослава, сына Владимирка, соглашается его выдать последнему и отправляет скованного в Киев, где его ожидали посланные от Ярослава. Но за Ивана Ростиславича вступился митрополит и высшее духовенство. Отговоренный ими от исполнения своего намерения, Юрий отправляет Берладника обратно в Суздаль. Дорогой на него нападают люди Изяслава Давыдовича, князя черниговского, отбивают от юрьевских слуг и перевозят в Чернигов (1157). В лице Берладника Изяслав, вероятно, хотел иметь оплот против честолюбивых стремлений Ярослава Галицкого и более всех других князей покровительствовал Ивану Ростиславичу. Он не выдал его и тогда, когда явились к нему за Берладником послы многих русских и польских князей и даже послы венгерского короля. А так как держать его долее у себя он не считал безопасным, то помог бежать в степь к половцам (1158). С дружиной из половцев Берладник сначала занимался грабежом галицких судов на Дунае, а затем пошел походом на самого Ярослава. Но на пути, во время осады города Ушицы, большая часть половцев покинула Берладника, и он с остальными прибыл в Киев, к Изяславу Давыдовичу, занимавшему тогда великокняжеский стол (1159). Изяслав принял его и даже обратился к Ярославу с требованием удела для Берладника, но, вызванный галицким князем на борьбу, потерял в ней и свой собственный удел и во время бегства был убит (1161). Лишившись единственного покровителя, Берладник уехал в Грецию и нашел свою смерть в Фессалониках, в 1162 г., отравленный, по преданию, ядом. жүктеу/скачать 4 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|