Таблица 3 Таблица количество консультаций по категориям мигрантов в 2012 году

Данная справка подготовлена на основе изучения судебной практики российских судов общей юрисдикции по гражданским (административным) делам с участием юристов сети «Миграция и право», в которых оспаривались решения органов Федеральной миграционной службы, которыми иностранцам отказано в предоставлении статуса беженца в России.

Судами регулярно некритично воспринимаются все аргументы Федеральной миграционной службы и, несмотря на требование ч.1 ст.249 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации², повсеместно любые доводы заявителей отвергаются за их недоказанностью.

На основе анализа имеющейся судебной практики можно сделать вывод о неспособности либо нежелании судов самостоятельно применять критерии определения статуса беженца, предусмотренные Конвенцией 1951г. и Протоколом 1967г., касающимися статуса беженцев, а также соответствующим федеральным законодательством о беженцах.

Суды ссылаются на ст.1 Конвенции 1951г., а также на руководство по процедурам и критериям определения статуса беженцев управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев, после чего некритично разделяют те доводы, которыми орган Федеральной миграционной службы руководствовался, отказывая в предоставлении статуса беженца, не приводя серьёзной и убедительной мотивировки решения.

При этом суды ссылаются на обстоятельства, которые согласно международным стандартам не имеют и не могут иметь никакого отношения к определению статуса беженца. Так, отказывая в удовлетворении заявлений Ё.М. Бахадирова и Ф.У. Ботирова, Басманный районный суд Москвы сослался на ратификацию Узбекистаном без оговорок договоров ООН по правам человека и подписание Хартии европейской безопасности,³ а Московский городской суд, отклоняя апелляционную жалобу А.Т. Ниязова⁴, даже посчитал возможным указать на учреждение в Узбекистане в 2009 году института уполномоченного по правам человека, не пояснив, какое значение это обстоятельство имеет для решения вопроса о предоставлении статуса беженца.

Кроме того, суды регулярно ссылаются на несвоевременное обращение за статусом беженца, то есть не немедленно после пересечения соответствующим лицом границы Российской Федерации⁵. Например, Московский городской суд, отклоняя апелляционную жалобу А.А. Ниязова, отметил следующее: «Между тем судом установлено, что заявитель в течение года после выезда с территории Узбекистана проживал на территории Российской Федерации, однако не предпринимал попыток получить статус беженца на территории российского государства»⁶.

В отношении лиц, которым угрожает в стране гражданской принадлежности угроза уголовного преследования, суды ссылались на это обстоятельство, обосновывая отказ в удовлетворении требования о признании незаконным решения органа Федеральной миграционной службы об отказе в предоставлении статуса беженца. Так, оставляя без удовлетворения заявление И.А. Сатволдиева, Басманный районный суд Москвы отметил следующее: «Оценив представленные документы, суд приходит к выводу, что ФМС России обоснованно исходила из того, что ответы заявителя на вопросы, заданные сотрудниками УФМС России [по субъекту Российской Федерации] при проведении опроса, позволяют сделать вывод о том, что заявитель покинул страну гражданской принадлежности и не желает туда возвращаться не вследствие опасений стать жертвой преследований по признакам, изложенным в [ст. 1 Федерального закона «О беженцах», в целом воспроизводящей положение ст. 1 Конвенции 1951г.], а из опасения понести в соответствии с законодательством данного государства наказание за совершенное в нем правонарушение»⁷.

Нередки также указания судов (без какого-либо внятного обоснования) на то, что причиной отъезда лица из страны гражданской принадлежности явилась сложившаяся там тяжёлая экономическая, социальная и политическая ситуация⁸, в связи с чем статус беженца предоставлен такому лицу быть не может.

Касаясь применимого стандарта доказывания, суды указывали на то, что предоставленные лицом, ходатайствующим о признании беженцем, доказательства, должны быть «бесспорными»⁹, лишая такого лица каких-либо положительных последствий возникающих по делу сомнений (benefit of doubt).

Об отношении российских судов к рассмотрению споров лиц, ходатайствующих о предоставлении им статуса беженца, с органами Федеральной миграционной службы свидетельствует и то, что в течение 2012 года ни одно такое дело не было истребовано ни в судебную коллегию по административным делам Верховного Суда Российской Федерации, ни тем более в президиум указанного высшего российского суда для рассмотрения в порядке надзора. Таким образом, говорить о формировании какой-либо общеобязательной судебной практики в рассматриваемой сфере не приходится.

Таким образом, судами фактически не применяется Конвенция 1951г., и нет никакой реальной возможности в судебном порядке доказать свою правоту в споре с Федеральной миграционной службой, отказывающей в предоставлении статуса беженца.

Более того, даже в тех редких случаях, когда суды встают на сторону заявителей и признают незаконными отказы миграционных органов в предоставлении статуса беженцев, статус беженца всё равно не предоставляется.

Показательна ситуация оказавшихся в Ивановской области выходцев из Узбекистана М.М. Мамадалиева, М.Н. Шерназаровой и М.М. Мамарахимовой¹⁰. В декабре 2010 года – январе 2011 года органом Федеральной миграционной службы им отказано в предоставлении статуса беженцев. После обращения заявителей в суд такое же решение было принято органом Федеральной миграционной службы повторно. В дальнейшем судом на орган Федеральной миграционной службы возложена обязанность ещё раз рассмотреть ходатайства указанных граждан, устранив неполноту исследования конкретных обстоятельств, касающихся уголовного преследования М.М. Мамадалиева узбекскими властями, на предмет обоснованности опасений заявителя (и членов его семьи) стать жертвой преследования по признаку вероисповедания в ходе расследования возбужденного в отношении него в Узбекистане уголовного дела. Однако в мае 2012 года им вновь отказано в предоставлении статуса беженцев, после чего М.М. Мамадалиев и члены его семьи вновь обратились в суд, и вновь их заявление было удовлетворено, что вновь привело лишь к очередному рассмотрению вопроса о возможности предоставления им статуса беженцев органами Федеральной миграционной службы, без сколько-нибудь ясной перспективы действительного его предоставления.

Однако суд отказался самостоятельно признавать заявителей беженцами, отметив, что данное полномочие относится к исключительной компетенции Федеральной миграционной службы, указав следующее: «Суд, признав заявление обоснованным, принимает решение об обязанности соответствующего органа государственной власти устранить в полном объёме допущенное нарушение прав и свобод гражданина», оговорившись, что в силу конституционного принципа разделения властей суд не может предрешать выводы, которые могут быть сделаны по существу ходатайства о предоставлении статуса беженца миграционным органом, то есть органом исполнительной власти.

В этих условиях суррогатом является предоставление других предусмотренных законом статусов (например, временного убежища) и (или) получение защиты, вытекающей из абсолютного положения о non-refoulement, провозглашённого универсальными договорами о правах человека, в том числе ст.7 Международного пакта о гражданских и политических правах, ст.3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и ст.3 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания.