Пролог: «Messige Митридата» Первая война компания 89-88 гг до н э. «Эфесская вечерня»

Благодаря тому что до нас дошла речь Цицерона, в которой он выступает за назначение Помпея главнокомандующим на Востоке, мы можем судить как воспринимали в Риме происходившее. Угроза Азии грозила парализовать римскую экономику. Налоги, которые республика получала на Востоке, обогащали верхушку римского общества. Наибольшую тревогу испытывали откупщики - «римские всадники, люди весьма уважаемые, поместившие большие деньги в дело сбора налогов и податей». Подати, которые платила Азия намного превосходили подати из остальных провинций: «Ведь податей, собираемых в других провинциях, едва хватает на оборону самих провинций. Азия же так богата и плодородна, … что превосходит все другие страны». Откупщики, получая право на сбор налогов, получали возможность быстрого обогащения. Кроме того, Азия должна была заплатить штраф в 20000 талантов, который возложил на нее Сулла. «Откупщики налогов и ростовщики грабили и закабаляли страну: частных лиц они принуждали продавать своих красивых сыновей и девушек-дочерей, а города — храмовые приношения, картины и кумиры». Ростовщики и откупщики устанавливали очень высокий процент по кредиту в результате они за десять лет они уже получили в два раза больше, чем ссудили а общая сумма долга, возложенная на провинцию дошла до 120 тыс. талантов. Плутарх рассказывает, что «всех должников ожидал один конец — рабство, но то, что им приходилось вытерпеть перед этим, было еще тяжелее … так что после этого даже рабство казалось им облегчением». Понятно, что в такой ситуации значительная часть население Азии видело в армии Митридата освободителей. Некоторым облегчением для провинции были меры, предпринятые Лукуллом в 70 г.до н.э. – он ограничил произвол ростовщиков. Однако и спустя три года даже слух о приближении понтийцев вызвал панику римских ростовщиков и откупщиков, возникла реальная угроза бегства капиталов. Цицерон напоминает римлянам, что «кредит, существующий здесь и денежные дела, совершаемые в Риме на форуме тесно и неразрывно связаны с денежным оборотом в Азии: крушение последних, нанесет первым такой удар, что они не могут не рухнуть».

Военные действия возобновились весной 66 г. до н.э. У римлян был новый полководец - Гней Помпей. Годом раньше он успешно провел операцию против союзников Митридата пиратов. Численность армии Помпея римские историки не указывают. Понятно, что к Помпею перешли 4 - 5 легионов Лукулла, так как Народное собрание приняло «закон о передаче Помпею всех провинций и войск, во главе которых стоял Лукулл, с прибавлением Вифинии, для войны с царями Митридатом и Тиграном; за Помпеем должны были также сохраниться морские силы и командование на море на прежних условиях» (Plut., Pomp., 30). Сколько войска было у Лукулла? 17 000 пехоты и 3000 конницы было у него в Армении. Несколько тысяч должно было остаться после разгрома трех легионов Триария под Зелой. Всего 23000 -26 000. В Вифинии стояли войска консула Глабриона, численность которых точно не известна. Есть мнение, что Помпей получил и три легиона, расквартированных в Киликии. Вообще во время войны с пиратами у Помпея, по мнению Аппиана, было 120.000 пеших и 4000 всадников и 270 кораблей. (Арр., Mithr, 94), а, по мнению Плутарха, «пятьсот кораблей, … сто двадцать тысяч тяжелой пехоты и пять тысяч всадников» (Plut., Pomp., 26). Как уже говорилось выше, флот Помпей сохранил, а войска можно было рассматривать как стратегический резерв.

Аппиан утверждает, что «у Митридата было отборное местное войско — 30.000 пехоты и 3000 всадников» (Арр., Mithr, 97), Плутарх считает, что конницы было 2000 (Plut., Pomp., 32). Компания длилась несколько месяцев, причем Митридат опять уклонялся от решающего боя. Он, рассчитывал продолжить тактику войны на измор «надеясь, что, сидя в этой опустошенной стране, Помпей будет терпеть такие же лишения» (Арр., Mithr, 97). Сначала произошло несколько стычек на границе (Помпей «стал лагерем на границах царства Митридата»), затем Митридат отступил вглубь своего царства к Комане. Сам царь, видимо, рассчитывал на подвоз продовольствия из Армении. По крайней мере, Помпей опасался именно этого и попытался обойти Митридата с востока, построить укрепления и перерезать коммуникации. Тогда царь отступил в Малую Армению. На берегу Евфрата Помпей его догнал, Митридат занял оборонительную позицию на крутом холме. Произошло сражение, которое Аппианом и Плутархом описываются по-разному (см. ниже). В результате было убито или попало в плен 10000 (Арр., Mithr, 100, Plut., Pomp., 32). Аппиан утверждал, что лагерь Митридата был со всех сторон окружен крутыми скалами, дорогам вела только одна и по ней поднимались римляне - бежать было невозможно. Митридат прорвался с 800 всадниками, потом к нему собралось 3000 пеших. В результате получается, что войско царя насчитывало менее 14 000. Понятно, что были дезертиры, кто-то погиб в стычках с римлянами раньше, были потери в результате быстрых переходов в горах Малой Армении. Но все равно, либо у Митридата было меньше 32-33 тысяч, либо прорваться из окружения мог не один Митридат (что вероятно).

Впечатление, что и в сражении Митридата с Помпеем в 66 г. до н. э. не обошлось без предательства. В описании Плутраха и Аппиана есть различия. Понятно, что Митридат занял позицию на горе, а Помпей попытался его блокировать. Дальше версии расходятся. По мнению Плутарха, римляне начали наступление ночью. «Луна была за спиною у нападавших римлян, и так как она уже заходила, тени от предметов, вытягиваясь далеко вперед, доходили до врагов, которые не могли правильно определить расстояние. Враги думали, что римляне достаточно близко от них, и метали дротики впустую, никого не поражая. Когда римляне это заметили, они с криком устремились на врагов. Последние уже не решались сопротивляться, и римляне стали убивать охваченных страхом и бегущих воинов»…

В версии Аппиана события происходили днем. На склоне горы, которую занимал Митридат происходили стычки: «И некоторые из всадников Митридата, спешившись без приказания, стали помогать своим передовым отрядам. Когда же против них появилось большее число римских всадников, то вышедшие без коней всадники Митридата целой толпой бросились в лагерь, чтобы сесть на коней и сражаться с нападающими римлянами при равных условиях. Те, которые вооружались еще наверху в лагере, увидев, что они бегут с криком, не зная, что случилось, и полагая, что они обратились в бегство и что их лагерь взят с обеих сторон, бросили оружие и стали убегать»…

Общее в этих версиях – поражение Митридата как следствие недоразумения. Точнее – необъяснимого панического страха, напавшего на понтийцев. Трудно понять, почему солдат Митридата так испугало то, что дротики не попали в цель – они, что планировали остановить легионеров дротиками? В описании Аппиана не понятно, что напугало понтийцев в лагере. Что значит «лагерь взят с обеих сторон»? Только что Аппиана говорил, что на гору «вела одна только дорога» и следом он будет утверждать тоже «это место не имело выхода». И когда собственно все происходило – ночью или днем? Иными словами, все происшедшее либо следствие того, что среди солдат Митридата большинство были необученными новобранцами, либо паника была создана искусственно.

После неудачи Митридат бежал к крепости Синорета, в которой хранилась его казна. В Синории у него было 3000 пехоты и немного конницы. В число его воинов входили и римские перебежчики. К нему продолжали подходить подкрепления («он стоял на месте и вооружал тех, кто был с ним или к нему подходил») (Арр., Mithr, 101).

В Синории царь забрал 6000 талантов и отступил на Кавказ. Такое огромное количество золота- почти 160 т. превращало царское войско в охрану «золотого обоза». Небольшая часть золота Митридат раздал солдатам – им заплатили за год службы вперед. Собственно опытные, готовые на все воины и золото было все, что у него оставалось. Но по его мнению и это было не мало: золото должно было найти для него новобранцев, а ветераны помочь их обучить. Война вступала в последнюю критическую фазу, и каждого из своих друзей царь снабдил смертоносным ядом, чтобы никто против своей воли не попался в руки врагов. Он справедливо считал, что все, кто хотел дезертировать, уже имели такую возможность и остались только те, кто собирался воевать до конца.

Сначала он рассчитывал на продолжение войны на Кавказе: Тигран все еще находился с Римом в состоянии войны, иберы, колхи и албаны могли пополнить войска союзников. Правда, для того, чтобы обучить их требовалось время. Вскоре выяснилось, что на Армению рассчитывать нельзя - Тигран хотел сохранить то, что осталось. Кроме того, против него выступил сын (тоже Тигран). Сложность заключалась в том, что он был внуком Митридата. Это был уже третий сын дочери Митридата Клеопатры, который выступил армянского царя. Думается, что все это ослабляло сторонников понтийцев при дворе Тиграна. Но, главное, конечно в том, что у Тиграна и Митридата были разные характеры. Царь Армении даже назначил награду за поимку Митридата – 100 талантов. Кажется, что голова Митридата стоила больше: через два года Помпей заплатил за нее Боспорское царство и не считал, что продешевил и очень радовался сделке. Может быть, Тигран просто таким жестом говорил царю, чтобы он не вступал не территорию Армении.

Без помощи армянской армии у Митридата не было времени на обучение новобранцев, и он принял решение отступить на север. Приближалась зима, и он рассчитывал, что Помпея задержит сопротивление народов Кавказа. Римский полководец, и правда, действовал медленно. Во-первых, он потерял время в Армении, что, конечно, можно объяснить стремлением обезопасить тыл. Во-вторых, он двинулся не на северо-запад в Колхиду, куда отступил Митридат, а на север – в Иберию и Албанию. Возможно, подвела разведка, которая неправильно определила движения царя – если предполагать, что царь дальше отступит на восток («в царство амазонок»), то римляне шли ему на перерез.

Планы Помпея – отдельный вопрос. Даже Плутарх вынужден признать, что их полководец действовал вяло: «Помпей оставил Афрания для охраны Армении, а сам, не видя иного выхода (выделено мной – Л.Н.), направился преследовать Митридата» (Plut., Pomp,34). Так или иначе, зиму 66-65 гг. до н.э. Помпей провел в боях с иберами и албанами. Митридат находился близко в Диоскуриаде. Надо думать римский полководец был убежден в успехе – царь казался ему загнан в каменный мешок: с запада море, с севера – горы, на юге и востоке – римляне.

И именно здесь в эти дни, почти в ловушке у Митридата возник план продолжения войны. Первый этап плана – вернуть себе контроль за Боспором и его ресурсами, снова стать царем. Второй – продолжить войну с римлянами (если они не согласятся на мир). Преимущество на море у римлян, поэтому Митридат принял решение нанести им удар по суше, перенеся театр военных действий в Европу. Как именно это сделать в этот момент царь еще не решил, но начал действовать: с наступление весны он двинулся на север по черноморскому побережью и преодолел «скифские запоры». Когда Помпей вышел в морю, то узнал, что враг снова ускользнул.

Римские историки всеми силами пытаются объяснить, почему Помпей не продолжил преследование царя. Может быть можно согласиться, с тем римский полководец считал, « что самому ему никогда не обойти кругом ни Понт, ни Мэотиду». (Арр., Mithr, 103). Но другая мысль Плутарха кажется спорной: «Преследование Митридата, который скрылся в области племен, живущих на Боспоре и вокруг Мэотиды, представляло большие затруднения» (Plut., Pomp,35). Такие ли большие? У Помпея армия и флот, который стоит в Фасисе. Вообще-то был реальный шанс высадить десант на Боспоре и захватить царя. В свое время для установления контроля над Боспором римляне использовали 40 кораблей и 3000 легионеров. В данный момент в распоряжении Помпея было значительно больше. Следует помнить, что на Боспоре еще правит Махар. Даже если Митридат уже приблизился к Горгиппии или Фанагории – время еще есть: Махар узнав, что отец приближается, сжег корабли, чтобы отрезать царя от Пантикапея. Кажется, Помпей просто испугался этого похода - «он видел, что к Митридату трудно подступиться с оружием». Кроме того – война в Причерноморье не сулила столько добычи, сколько можно было взять в Армении и Сирии - десятки тысяч талантов. Среди римлян многие порицали Помпея за отказ от преследования Митридата. Может быть, они были и правы. Так или иначе, Помпей ограничился тем, что объявил о блокаде Боспора. «Объявив, что он обречет царя в жертву врагу более страшному, чем он сам, — голоду, Помпей своим флотом преградил путь купеческим кораблям в Боспор. Тем, кто будет пойман при попытке прорвать заслон, было объявлено наказание — смертная казнь» (Plut., Pomp,39). Смелая идея – ожидать, что Митридат умрет от голода, захватив главный экспортер хлеба в регионе. Возможно, что римляне ожидали, что экономическая блокада оттолкнет от царя греков Боспора и Херсонеса, но эта мера могла сработать, только если царь планирует никуда оттуда не уходить и жить там годами.

Окончательный триумф стратегии и тактики сформулированной Митридатом произошел в мае 53 года до н. э. в знаменитом сражении при Каррах. 7 легионов, 4 тыс. конницы и 4 тыс. легковооруженных пехотинцев (всего примерно 40 – 42 тыс.) под командованием Красса двинулись в Парфию, уверенные в быстрой и легкой победе. Как видим, силы римлян примерно совпадали с тем, что было у Лукулла. Им противостоял корпус парфянского полководца Сурены, состощий из тысячи катафрактариев, 10 тыс. легкой конницы и 1 тыс. легкой пехоты. - у римлян был большой численный перевес. На первом этапе компании парфяне применяли именно «скифскую тактику»: отступали, заманивали, отрезали коммуникации, но избегали решающего сражения. Следует учесть, что Красс сразу допустил ошибку, наступая не вдоль реки и, тем самым, дав возможность парфянам перерезать коммуникации. Можно предположить, что парфяне сознательно заманивали римлян: «несколько разведывательных команд, вернувшись с рекогносцировки, донесли, что местность совершенно безлюдна, но замечены следы множества лошадей, как бы повернувших назад и уходящих от преследования, вследствие чего и сам (Красс еще больше утвердился в своих надеждах на успех, и воины прониклись пренебрежением к парфянам, думая, что те в бой не вступят» (Plut., Crass. 20).

Вскоре римляне оказались в песчаной местности и их движение замедлилось, воины изнемогали от жажды и усталости. На настроении римлян оказывало воздействие и слухи о парфянских лучниках: «от преследующих парфян убежать невозможно, сами же они в бегстве неуловимы, будто их диковинные стрелы невидимы в полете и раньше, чем заметишь стрелка, пронзают насквозь все, что ни попадается на пути» (Plut., Crass. 18 ).

Когда Сурена пришел к выводу, что наступил удобный момент для боя, парфянская армия сделала попытку атаковать легионы Красса. Парфяне активно использовали конных лучников, осыпая римлян тучей стрел. Римский полководец «построил свое войско двойным фронтом в глубокое каре, причем с каждого из боков его выставил по двенадцати когорт, а каждой когорте придал по отряду всадников, дабы ни одна из частей войска не осталась без прикрытия конницей». Разин считает, что римляне столкнулись с новой и незнакомой им тактикой. Может быть и так, но приказ Красса показывал, что он понимает замысел противника и знает, как действовать против конницы.

В решающий момент боя появились катафрактарии. «Вооружение закованных в броню всадников такой работы, что копья их все пробивают, а панцири выдерживают любой удар» (Plut.,Crass.18)., - рассказывали спасшиеся римские солдаты. Вооружены катафрактарии были тяжелыми длинными пиками: «Парфяне вонзали … тяжелые, с железным острием копья, часто с одного удара пробивавшие двух человек». Однако их атака не смогла пробить строй римской пехоты так как он был слишком глубокий. Это еще раз подтверждает ту мысль, что римляне уже представляли себе, как надо противостоять катафрактариям. Оценив ситуацию и поняв, что пробить каре легионеров тысячей катафрактариев не удалось, Сурена снова приказал лучникам обстреливать римлян. Красс неоднократно делал попытки навязать парфянам бой, но они разумно уклонялись.

Тогда Красс отправил сына Публия с 8 когортами пехоты, 1300 всадниками (в том числе 1000 галльских всадников) и 400 лучниками в обход. Видимо он планировал одновременный удар по парфянам с фронта и с тыла. Может быть, хотел повторить маневр Лукулла при Тигранокерте, когда одновременным ударом галльской и фракийской конницы с фронта и легионеров с фланга римлянам удалось опрокинуть конницу Тиграна. Однако внезапного удара не произошло, парфяне окружили римский отряд и уничтожили. В этом бою численный перевес если и был на стороне парфян, то небольшой. У Публия было 6,5 тыс. Против него парфяне выстроили « лишь своих броненосных конников, остальную же конницу не построили в боевой порядок, а пустили скакать вокруг них». Легкой конницы у парфян всего было 10 тыс., но какая-то часть должна была блокировать передвижения Красса, если он решит двинуться на помощь сыну, поэтому можно предположить, что численность двух отрядов была равной. Рассказ об этом бое у Плутарха несколько сумбурный, можно понять, что римские всадники действовали так же как и в бою под Тигранокертой (кстати, тогда в римской армии были тоже галльские и фракийские всадники). В 69 г.до н.э. Лукулл приказал мечами отбивать длинные пики армянский катафрактариев и сближаться для рукопашного боя, «ведь вся сила этой броненосной конницы — в копьях, у нее нет никаких других средств защитить себя или нанести вред врагу, так как она словно замурована в свою тяжелую, негнущуюся броню». Так и сейчас «галлы хватались за вражеские копья и, сходясь вплотную с врагами, стесненными в движениях тяжестью доспехов, сбрасывали их с коней. Многие же из них, спешившись и подлезая под брюхо неприятельским коням, поражали их в живот. Римская конница насчитывала 1300 всадников, а катафрактариев было меньше, однако в данном случае римская конница оказалась неуспешна в столкновении с катафрактариями: «галлы били легкими, коротенькими дротиками в панцири из сыромятной кожи или железные, а сами получали удары копьем в слабо защищенные, обнаженные тела» (Plut., Crass.25 ).

Может быть, сыграло роль то, что галльские всадники потеряли значительную часть лошадей, раненых и убитых парфянскими пиками, а может быть, в данном случае легионеры не подержали атаку конницы («когда Публий призывал их ударить на броненосных конников, они показывали ему свои руки, приколотые к щитам, и ноги, насквозь пробитые и пригвожденные к земле, так что они не были способны ни к бегству, ни к защите»). В результате атака римлян была отбита, и на них снова посыпался град стрел. После смерти самого Публия Красса римский отряд был полностью уничтожен атакой конницы: «продолжавших еще сражаться, парфяне, поднимаясь по склону, пронзали копьями» (Plut., Crass. 25 ).

Далее парфяне вернулись к главным силам римлян и снова попытались опрокинуть их атакой броненосной конницы, но смогли лишь потеснить. С наступлением ночи бой прекратился. На военном совете римляне приняли решение отступать, Боевой дух армии был сломлен: «никто не думал ни о погребении умерших, ни об уходе за ранеными и умирающими, но всякий оплакивал лишь самого себя. Ибо, казалось, не было никакого исхода — все равно, будут ли они тут дожидаться дня или бросятся ночью в беспредельную равнину». Отступление римляне осуществляли ночью, потому что знали, что парфяне ночью не воюют. В лагере бросили 4000 раненых, которых парфяне уничтожили на следующий день. Но результате паники и отсутствия надежных проводников, римские войска разделились. Общие потери римлян при отступлении были огромны – до Сирии дошло не более 12-14 тыс. Еще около 10 тыс. римлян попали в плен и было поселены на восточной окраине Парфии. Если считать, что в отряде Публия погибло 6-6,5 тыс., в лагере было брошено 4 тыс. раненных и около 2000 римляне потеряли в бою, то при отступлении было потеряно не менее 8 тыс.

Дельбрюк считает, что причина неудачи Красса в деморализации армии и параличе командования и он, видимо, прав¹⁰⁵. Римляне находились в нескольких десятках километров от Сирии и обладали достаточной численностью, чтобы успешно сопротивляться и переходить при необходимости в контрнаступление. Парфяне также должны были нести потери и в бою в Публием Крассом, и при попытках прорвать строй легионеров. Стоит напомнить, что потри броненосной конницы в боевых условиях практически невосполнимы и поэтому сообщение Плутарха, что уже на третий день боев «парфяне уже не с прежним пылом шли навстречу опасности» кажется объяснимым».

А когда появились катафрактарии у парфян? Мы ничего не знаем о них во II в. до н.э. Наоборот, одно время даже парфяне пытались реорганизовать свое войско на греческий лад. Если верить Плутарху: «Против парфянского царя, который совершил вторжение в Гордиену и разорял подвластные Тиграну племена, Помпей послал войско во главе с Афранием. Последний изгнал парфян и преследовал их вплоть до Арбелитиды» (Plut., Pom, 26). То парфяне без боя отступили, то ли они не были убеждены в своих силах. А спустя десять лет они были очень успешны.

Вопреки тому, что часто думают историки, римляне были знакомы с катафрактариями. Это видно из того, что Красс практически пытается повторить тактику Лукулла: совместный удар пехоты и галльской конницы, сближение конницы для ближнего боя, чтобы использовать неповоротливость катафрактариев и т.п. Успех броненосной конницы при Каррах объясним, только в контексте того, что боевой дух римской армии оказался сломлен. Так же как и боевой дух легионов Лукулла был сломлен «скифской тактикой». Думаю, что именно войны Митридата с Римом стали тем полигоном, на котором отрабатывалась успешная стратегия и тактика войн Востока и Запада.
Боспор 65-63 гг. до н.э.

Земля гениохов встретила царя хорошо: их правители приняли Митридата дружелюбно, а страна «оказалась легко проходимой. «От намерения пройти через страну зигов ему пришлось отказаться из-за ее суровости и дикости; только с трудом удалось Митридату пробраться вдоль побережья, большую часть пути продвигаясь у моря, пока он не прибыл в страну ахейцев». Здесь ситуация оказалась неоднозначной. Аппиан считает, что Митридат «ахейцев же обратил в бегство и преследовал» (). Страбон, наоборот, убежден, что «при их поддержке царю удалось завершить свое путешествие из Фасиса» (ССЫЛКА?!).

Так или иначе, царь оказался в Меотиде. Именно в эти дни у Митридата сформировался план продолжение войны. Следовало, собрав армию на Северном Причерноморье, вторгнуться во Фракию и Македонию. Оттуда идти не на Балканы, а прямо в Италию через Поэнию (Пеонию?!). Римские авторы предполагают, что Митридат хотел повторить поход Ганнибала и рассчитывал использовать стремление рабов и восставших гладиаторов к свободе. «Когда Митридат вступил в область Мэотиды, над которой много правителей, то все они приняли его (дружески), ввиду славы его деяний и его царской власти, да и военная сила его, бывшая еще при нем, была значительна; они пропустили его и обменялись взаимно многими подарками… Для укрепления этого союза он отдал замуж за наиболее могущественных из них своих дочерей» (Арр. Mithr. 102).

Каков дальнейший маршрут Митридата? Традиционно считается, что он сначала захватил азиатский Боспор, а затем переправился через Керченский пролив. Думаю, что наиболее вероятный вариант другой – минуя Таманский полуостров, морем в Пантикапей. В пользу этого предположения говорит ряд соображений.

Историки и географы, описывая маршрут Митридата, говорят о том, что он вышел из Диоскуриады, прошел земли гениохов и ахейцев, Меотдиду и сразу оказался в Пантиканее. Именно так описывают это Аппиан и Страбон. Иными словами, движение через Тамань и захват Фанагории вообще не упоминается (на этом этапе).

Аппиан пишет, что Махар, пытаясь остановить царя, сжег корабли. Где сжег? Логичнее всего, если он это сделал в Фанагории. Царь вместе с тем нашел корабли, чтобы переправиться через Боспор. А где он их нашел? Скорее всего, у ахеев и гениохов. Именно это было той помощью, которые они ему сказали, а корабли у ахеев были. Если же у него были корабли, то куда он должен был плыть в первую очередь? Конечно в Пантикапей. Движение по морю намного быстрее, чем по суше. Митридату было дорого время – надо было захватить Пантикапей быстрее. Никто ведь не мог предположить, что Помпей не вышлет Махару помощь морем.

Из рассказа Аппиана следует, что решение занять Фанагорию появилось у царя только на завершающем этапе событий на Боспоре: «направил часть своего войска