Пролог: «Messige Митридата» Первая война компания 89-88 гг до н э. «Эфесская вечерня»

Только в том, случае если Таманский полуостров не был захвачен Митридатом на первом этапе, становится хотя бы частично понятен эпизод с Стратоникой. Как известно, она предала царя и выдала ему крепость Кенон Хорион в обмен на обещание сохранить жизнь ее сыну Ксифару. Аппиан пишет, что «Митридат убил Ксифара у берега пролива на глазах у матери, смотревшей на это с другого берега, и бросил его тело непогребенным. Так он не пожалел своего сына для того, чтобы причинить мучение погрешившей против него». В этом сообщении много непонятного. Получается, выдав Помпею крепость, Стратоника отправилась на Боспор за сыном? Она рассчитывала, что Митридат ей отдаст сына? Или думала, что он ничего не знает? Обезумела от страха и горя? Все туманно. Но ясно одно – из этого сообщения следует, что Стратоника находилась на другом берегу пролива (ясно что Боспора Киммерийского) и Митридат не имел возможности быстро ее схватить, иначе бы он так и сделал. То есть Аппиан считает, что азиатский берег Боспора царь не контролировал, иначе весь его рассказ теряет смысл.

Вероятнее всего, Горгиппия была крайней точкой куда Митридат прошел по суше, именно здесь он заключил союз с аспургианами, синдами, дандариями и другим меотскими племенами, а следующие 100 км до Пантикапея проплыл.

Как мы помним, на Боспоре правил Махар. Трудно сказать, был ли у него реальный шанс противостоять отцу. Вряд ли отряды наместника превышали две-три тысячи человек (в лучшие времена Спартокиды имели только 4000 наемников). У Митридата было столько же или больше. Митридат мог опереться на поддержку союзных племен Меотиды. Махар мог попытаться вооружить ополчение, собранное на европейской части Боспора. Стали бы греки Пантикопея сражаться против Митридата? Понятно, что противостоять солдатам царя, которые «прошли огонь и воду», им было трудно.

Захватив Пантикапей и укрепившись на Боспоре, Митридат приступил к реализации своего плана. Во-первых, он призвал всех вступать в армию, обещая рабам свободу, а свободным деньги. Аппиан считает, что было собрано 60 отрядов по 600 человек. Речь идет о боспорском аналоге римской когороты – спире. Именно после Митридата она превращается в тактическую единицу боспроской армии. Крайне вероятно, что именно понтийцы были первыми сотниками и спирахами¹⁰⁶. Еще в 68 г. до н. э. в Армении «понтийские учителя» готовили новобранцев, с которыми царь потом разгромил Триария. Кроме того, были римские перебежчики, которые тоже могли поделиться опытом. Реальна ли цифра 36000 солдат? Обычно историки не ставят ее под сомнение, но, кажется, напрасно. Царь привел не больше 3000-4000. Несколько тысяч было у Махара и они, наверное, стали служить новому царю.

Вернемся к оценке численности армии царя. Трудно представить, что он смог собрать на европейском Боспоре дополнительно 30000. Население всего Боспроского царства историки оценивают в 250 тыс. Из них на европейской части живет две трети. Даже если объявить набор и мобилизовать все население греческих городов не соберется более 10 тыс. Жители сельской местности дадут еще до 5 тыс. Но царь ведь не объявлял мобилизацию, он собирал добровольцев, и вряд ли они записывались десятками тысяч. Скифы в его армию не вступили (см. ниже). Иными словами 36 000 – это скорее «мобилизационные планы» нежели реальная армия. Только если привлечь племена Приазовья, можно выйти на эту цифру, но меоты воевали, скорее подчиняясь своим племенным вождям, а не организованными в когорты-спиры.

По мнению Ю. А.Виноградова мы можем попытаться восстановить и внешний вид воинов Митридата. Исследователь предложил считать Ахтанизовский клад и курган около станицы Старо-Титоровской - погребениями воинов армии Митридата. Найдены шлемы, серебряные и стеклянные сосуды, серебряные фалары (бляхи, украшавшие конскую сбрую) и др. Принадлежность этих воинов к понтийской армии исследователь предлагает установить по тому, что бляхи конской сбруи с восьмиконечной звездой – официальным символом Понта, известным по нумизматике¹⁰⁷.

Параллельно с формированием армии, царь обложил население Боспора налогами. Аппиан пишет, что царь заболел и его чиновники «чинили многим обиды без ведома Митридата». Что это за налог? Думаю это была попытка собрать старую дань. Как пишет Старбон, Боспор платил Митридату 200 талантов серебром в год. Дань не поступала как минимум с 70 г. до н. э., а может быть, и раньше. Махар, наверное, собирал с боспорцев меньше, иначе зачем им его было поддерживать. Так или иначе, накопилась недоимка за 5-6 лет, которую Митридат, видимо, и решил собрать. Кроме того, боспорцы столкнулись с тем, что экономическая блокада, организованная Помпеем, должна была больно ударить по их доходам. Правда в 72-67 гг. до н. э. блокады не было, и они продолжали отправлять хлеб на юг, может быть, и в меньших объемах. Теперь блокада длилась всего год, и если Митридат смог собрать десятки тысяч солдат (пусть и не все 36000), то их надо было кормить. Надо было заготовить хлеб на случай похода. Иными словами царь был заинтересован в боспорском хлебе и сам. 6000 талантов золотом (!) (или несколько меньше, ведь около 1 100 тыс. драхм¹⁰⁸ он раздал солдатам в качестве платы за год службы, что-то заплатил за корабли, а что-то подарил меотским вождям в качестве приданного), которые он привез на Боспор – огромные деньги для этого региона. Напомню, раньше до войны 200 талантов серебром (!) Боспор платил царю ежегодно. Имея более 5 тыс. талантов царь мог себе позволить содержать и снаряжать армию. Кроме того, он смог создать флот и снабдить его метательным орудиями. Уже к 63 г. до н. э. относятся сведения, что в его флоте есть биремы и триеры. В. П. Толстиков пишет о широком крепостном строительстве в Пантикапее, по его мнению, началась реконструкция крепости с целью создания возможности установления на стене метательных орудий. Это логично, если учесть, что никто не мог сбрасывать со счета угрозу римского десанта. Золото, которое царь взял в Синории, должно было стать огромными инвестициями в экономику региона. Именно в этот период исследователями зафиксирован выпуск золотого статера Митридата с профилем царя на лицевой стороне и официальными символами царства: венок со звездой и полумесяцем.¹⁰⁹ Одновременно появляется новая медная монета: а) л.с. голова Аполлона, о.с. орел на молнии, справа звезда, слева монограмма; б) л.с. голова Аполлона, о.с.треножник и тирс, справа монограмма, слева звезда (см. ниже). По мнению Анохина это т.н. «храмовый чекан. Даже если обсуждать гипотезы «храмовой чеканки», медные монеты Боспора 65-63 гг. до н. э. имеют одну важную особенность – на них появляется надпись «Пантикапей». Иными словами, Пантикапей получил право автономной чеканки монеты (точнее видимо т. н. «квазиавтономной» т. к. контроль царских чиновников сохранялся). Возможно, это была попытка царя снова выступить в качестве покровителя свободы.

Тем не менее, в 65 г. до н. э. будущее Митридата было неопределенно. К Помпею были направлено посольство, которое, предложило мир на условиях выкупа за «наследственное царство» (за Понт). Только что Тигран заплатил за Армению 7000 талантов, и Митридат намекал на возможность прецендента. Правда, эти 7000 были «официальной ценой» Армении. Самому Помпею, его солдатам и офицерам Тигран заплатил в 2 раза большую сумму¹¹⁰ (так сказать «в конверте»). Помпей ответил, что необходима капитуляция (как и в случае с Тиграном), конечно, Митридат отказался.

План вторжения в Европу Аппиан называет «фантастическим», «удивительным», «грандиозным» и далее говорит: «этот план, может быть, оказался бы для него блестящим». Так какой он на самом деле? Искусство политики – искусство возможного. Пройдет несколько десятилетий и конница сарматов перейдет Дунай и атакует римские провинции. Кельты, «с которыми он для этой цели давно уже заключил и поддерживал союз и дружбу», окажутся в состоянии войны с Римом через десять лет. Фракийцы, были недовольны римлянами всегда. Иными словами, стратегия Митриадата использовала реальные военно-политические процессы. Но с точки зрения ближней перспективы, переход в тысячи километров к Альпам не мог не уменьшить армии Митридата, и вряд ли он мог рассчитывать привести в Италию большую армию. Так или иначе, как показал опыт Ганнибала и Пирра, успех вторжения зависел от веры солдат в своего полководца и от возможности получать подкрепления с основной базы. Как показали дальнейшие события, ни того, ни другого не было.

Солдаты боялось этого похода, о чем довольно красочно рассказывает Аппиан: «войско колебалось вследствии, главным образом, самой грандиозности этого предприятия; не хотелось им также отправиться в столь длительное военное предприятие, в чужую землю и против людей, которых они не могли победить даже на своей земле» (). Даже самые лояльные и надежные сторонники царя – римские перебежчики не хотели этого похода, потому, видимо, что хорошо представляли себе опасности, которые их ждут во время похода в Италию. О Митридате воины (и понтийцы, и римляне) «думали, что, отчаявшись во всем, он предпочитает умереть, совершив что-либо значительное, как прилично царю, чем окончить свои дни в бездействии». Может быть, они очень хорошо знали и понимали своего полководца.

С другой стороны Боспор не был заинтересован в войне с Римом. Это был не Карфаген, регион жил причерноморской или эгейской торговлей, никаких реальных противоречий между греками Боспора и республикой не было (если, конечно, Рим не попытается подчинить себе Боспор – но до этого пока было далеко). Может быть, самым правильным решением для царя было оставить Фарнака с частью армии на Боспоре, а самому уйти с меотами, скифами и сарматами.

Выше уже говорилось о том, что при Митридате на Боспоре чеканились оболы с изображением Аполлона. Следует учитывать, что Аполлон на пантикапейских монетах был доминирующим символом в 180-130 гг. до н. э. В начале правления Митридата на Боспоре (в 109-100 гг. до н. э.) изображение Аполлона еще встречалась на серебряных драхмах и демидрахмах, но потом полностью исчезло. Монеты с головой Аполлона Анохин и С. Ю. Сапрыкин считают чеканом храма в Пантикапее¹¹¹. Аполлона сменил официальный символ царя – Дионис. Чем это объяснить, Ведь, как показывает надгробие Гипсикратии, Митридат, не отказался от своего официального имени Диониса? Анохин связывает исчезновение изображения Диониса с тем, что чекан монеты был передан от храма Диониса, храму Аполлона¹¹². Возможно, что речь идет не о храмах, а о религиозных обществах фиасах, группировавшихся вокруг разных храмов. Митридат казнил тех чиновников, которые изменили ему и поддерживали Махара в 70-65 гг. до н. э. Может быть, эти люди были близки к пантикапейскому храм Диониса и поддерживали Махара? Голова Аполлона будет основным символом на золотых монетах Фарнака в 63-51 гг. до н. э. Если мы вспомним свидетельство Аппиана, что именно из храма Аполлона вынесли стебель, которым увенчали Фарнака во время восстания 63 г. до н. э., то, кажется, все это – свидетельство растущего политического влияния фиаса храма Аполлона и трудно отказаться от соблазна видеть их среди участников «заговора Фарнака».

Но значительно важнее другое обстоятельство - 19 апреля на Боспоре справлялись Священные Цереалии – празднества Деметры, и Митридат принял активное участие в этих празднествах. В это время произошло сильное землетрясение, которое разрушило города и поселки. Археологи зафиксировали разрушения во многих городах Боспора. Конечно, это было воспринято как предзнаменование. Следует учитывать и то, что, по мнению ряда исследователей, культ Деметры в Северном Причерноморье к I в. до н. э. постепенно угасал, сменяясь почитанием Кибелы¹¹³.

Противники Митридата использовали землетрясение, именно в эти дни вспыхнуло восстание. Как можно понять, контроль за Боспором у царя был не полный. Пока он болел, зимой его военачальники продолжали вводить гарнизоны в разные города. Весной он решил взять под контроль Фанагорию («направил часть своего войска против фанагорийцев в другой торговый пункт около устья с тем, чтобы и с той и с другой стороны держать вход в своих руках»). Сначала гарнизон под командованием сына царя Артаферна, занял акрополь¹¹⁴. Затем в город вошел отряд, под командованием евнуха Трифона (Орозий называет его префектом Фанагории). В этот момент один из фанагорийцев, Кастор, подвергнутый некогда телесному наказанию царским евнухом Трифоном, напал на Трифона, когда он входил в город, убил его и стал призывать народ вернуть себе свободу». Фанагорийцы обложили деревом крепость и подожгли. Сыновья Митридата, считая что положение безвыходное, сдались. Сопротивление оказала только дочь царя Клеопратра. «Отец, восхищенный смелостью ее духа, послав много бирем, вырвал ее из рук врагов».

Последнее время восстание в Фанагории оказалось в центре внимания историков. Дело в том, что в 2005 г. археологической экспедицией была найдена уникальная надпись на мраморном постаменте под статую: «Гипсикрат, жена царя Митридата Диониса, прощай». Речь идет о надгробии знаменитой жены Митридата Гипсикратии. Аппиан сообщает, что во время отступления царя на Кавказ в 66 г. до н. э. эта женщина ухаживала за ним (и его конем). Она ехала верхом, была одета в мужскую персидскую одежду. За мужество и смелость царь называл ее Гипсикратом, подчеркивая, что она так же отважна, как и мужчины. Аппиан считает ее «наложницей», но римские авторы называют женой, что полностью совпадает с надгробной надписью. «Ее верность в тяжких и затруднительных обстоятельствах была Митридату величайшей отрадой и сладчайшим утешением: ведь он считал, что взял с собой в скитания свой дом и Пенаты, коль скоро жена тоже отправилась в изгнание»

Найденное надгробие является тем редким точечным попаданием, когда полностью (до мелочей) совпадает информация письменного источника и результаты исследований археологов.

И именно это всегда порождает новые вопросы. Когда и при каких обстоятельствах было установлено. Дело в том, что всегда существовал вопрос, каким образом Клеопатра смогла спастись если, осажденный фанагорийцами, акрополь сгорел. Точное местоположение крепости было предметом некоторых дискуссий, но кажется, что в любом варианте акрополь находится вдали от порта. Посланные Митридатом на спасение Клеопатры солдаты должны были пробиться через город? Но тогда почему они не взяли его полностью под контроль? Это позволяет Е. А. Молеву считать, что Клеопатра защищалась не в акрополе а в другом каком-то месте ближе к порту, дождалась помощи десанта и была спасена¹¹⁵. Руководитель фанагорийской экспедиции В.Д. Кузнецов склоняется к той точке зрения, что солдаты Митридата, прибывшие спасать Клеопатру, подавили восстание. «Что же касается Гипсикратии, ясно одно – она погибла во время этих бурных событий». Логика историка понятна – если жена Митридата похоронена не в Пантикапее (где находился царь), то вероятно она и умерала там же – в Фанагории. Наиболее яркое событие этого времени в городе – восстание и, учитывая характер Гипсикратии, трудно предположить, что она осталась в стороне от событий. Он также допускает, что мраморная плита надгробия – часть памятника погибших во время восстания близких Митридату людей. Иными словами, он считает, что у сторонников Митридата было достаточно времени, чтобы устроить (начать?) похороны. При всей привлекательности этой версии принять ее трудно. Самое главное – она противоречит судьбе Артаферна, Дария, Ксеркса, Оскатра и Эвпатры, которые, как известно, участвовали триумфе Помпея. В традиционной версии событий это кажется естественным и объяснимым – дети царя попали в плен к вождю восставших фанагорийцев Кастору, и тот отправил их Помпею. Если же восстание было подавлено, то надо строить другие более сложные и маловероятные предположения (например, что их выдал Фарнак, что часть восставших ушла из города, уведя царских детей в качестве заложников и т. п.).

Кажется, что все это лишнее и нет смысла строить таких гипотез. Гипсикратия скорее всего умерла до восстания. Мы знаем, что перед захватом Фанагории царскими войсками Митридат болел (зимой 64-63 гг. до н. э.?): «страдая какой-то болезнью — нарывами на лице, — он обслуживался тремя евнухами, которые только и могли его видеть». Предположение, что речь идет об инфекционном заболевании, кажется оправданным – иначе, зачем нужен карантин. В этой ситуации пребывание детей Митридата и Гипсикратии вне Пантикапея совершенно объяснимо. Как и смерть жены царя по совершенно естественной причине. Более того, если болезнь носила инфекционный характер, то Гипсикратия должна была заразиться одной из первых, и тогда появление детей в Фанагории еще более понятно. Этому совершенно естественному сценарию внешне противоречит только одно соображение – по сообщению Аппиана, решение о вводе гарнизона в Фанагорию было принято царем «когда болезнь прекратилась» . Однако, автор сообщает, что до этого военачальники Митридата уже захватили укрепленные пункты. Видимо это были города и крепости на азиатском берегу Боспора, и Артаферн с братьями участвовал в этих операциях. Решение взять под контроль Фанагорию было завершением операции.

Восстание фанагорийцев привело к отпадению полисов на европейской части Боспора: Феодосии, Нимфея и др. Отпал Херсонес. Царь, видимо, хорошо ориентировался в ситуации, знал о настроении в войске и народе и понимал, что подавить выступление с помощью армии, набранной из боспроцев, не удастся. Поэтому он обратился к помощи скифов, предложил им союз, послав своих дочерей в жены к скифским правителям, «прося возможно скорее прибыть к нему с войском». Девушек сопровождали царские послы – евнухи и отряд в 500 человек в качестве почетного эскорта, Но войско действительно было не надежно. Солдаты «едва отъехали от ставки Митридата, убили везших девушек евнухов,… а девушек отвезли к Помпею» (Арр. Mithr. 108). Имена всех их мы не знаем – одну, видимо, звали Орсабарис. Это видно, из того, что она была одной из двух дочерей участвовавших в триумфе Помпея (вторую звали Эвпатра и она попала в плен в Фанагории).

Заговор против царя составил 35-летний сын Фарнак. Мы не знаем имени его матери: очевидно, что это уже не Лаодика, но и не Монима. Митридат ценил его больше других сыновей и, видимо, считал наследником, несмотря на то, что он не был старшим. Мотивы Фарнака Аппиан не знает точно. Есть политическая целесообразность – царевич боялся похода в Италию «и возможности потери всей власти — он считал, что еще теперь можно получить прощение от римлян; если же отец пойдет походом на Италию, то власть будет потеряна везде и совершенно», но допускает, «что у него были другие мотивы и соображения». Интересно на что он намекает? Как можно понять, у царя были верные слуги и донесли о заговоре. Под пыткой заговорщики назвали имя Фарнака. Е. А. Молев считает, что царевич «лучше других понимал, что отстранить от власти отца и добиться мира с римлянами можно только одним способом — убить Митридата. И не хотел этой крайней меры». Трудно сказать, чем историк мотивирует свой вывод. Аппиан пишет скорее другое: центром заговора был именно Фарнак, и он не остановился перед достижением свой цели даже, когда отец его простил. «Так низкая душа, получив прощение, оказывается неблагодарной» - поясняет Аппиан свое понимание событий (Арр. Mithr. 112).

Простить сына убедил Митридата стратег Менофан. Он говорил царю «что не следует, собираясь уже в поход, казнить еще так недавно столь ценимого им сына; он сказал, что подобные перемены — результат войны, с прекращением которой и все остальное придет в порядок». Странная аргументация – какое «прекращение войны»? Митридат не собирается ничего прекращать. Остается непонятно почему «убежденный им [Менофаном], Митридат согласился на прощение сына». То есть непонятно почему его могли убедить аргументы Менофана, может быть царь хотел, чтобы его убедили. А может быть, действительно искал смерти…

Фарнак, испугавшись, что отец не простит ему участие в заговоре, решил действовать немедленно. Доброту он считал слабостью – видимо Аппиан прав: «низкая душа, получив прощение, оказывается неблагодарной». Наиболее лояльной царю частью войска, кроме телохранителей, оставались, видимо, римские перебежчики – именно они поэтому стояли ближе всего к ставке царя на акрополое. Три года назад царь поклялся им что «не сделает ничего, что не было бы к их общей пользе» (98). Теперь пришло время перебежчиков держать свою часть клятвы, но им это оказалось не по силам. Римляне хорошо представляли себе все опасности похода в Италию прежде всего для них самих и Фарнк, «дав им много обещаний, если они останутся с ним, довел их до решения отпасть». Именно римские перебежчики стали первыми требовать убийства Митридата. Утром восстание началось по единому сигналу. Из храма Аполлона вынесли стебель и «Фарнака увенчали им вместо диадемы».

Наверное, царь вспоминал в эти часы свою жизнь. Боги и люди много раз спасли его от смерти. Его не убили приближенные царицы Лаодики, когда он был мальчиком, не смогла отравить сестра. Он счастливо спасся в Питане в 85 г.до н. э. когда римляне фактически поймали его в ловушку и только конфликт между Лукуллом и Фимбрией позволил царю уплыть с армией. В 72 г. до н. э. во время бури он перешел на легкое пиратское судно и спасся. Чего в этом больше: верности людей или помощи Посейдона? А как своевременно взбунтовались солдаты Лукулла не выдержав ранней зимы! Скифы выхаживали его от тяжелых ран, полученных в боях с римлянами 64-летним стариком. Кто его спасал: боги или люди, а кто был его врагом?

Историки оставили нам две версии его последних слов. Как уже говорилось, Орозий считал, что перед смертью Митридат сказал: «Поскольку Фарнак велит мне умереть, я молю вас, боги отцов, если вы есть, пусть и сам он когда-нибудь услышит подобные слова от детей своих». Аппиан дает несколько иную версию. Увидав некоего Битоита, начальника галлов, Митридат сказал: «Большую поддержку и помощь твоя рука оказывала мне в делах войны, но самая большая мне будет помощь, если ты теперь прикончишь мою жизнь; ведь мне грозит быть проведенным в торжественном шествии триумфа, мне, бывшему столь долгое время самодержавным царем этой страны, я не могу умереть от яда вследствие глупых моих предохранительных мер при помощи других ядов. Самого же страшного и столь обычного в жизни царей яда — неверности войска, детей и друзей — я не предвидел, я, который предвидел все яды при принятии пищи и от них сумел уберечься».

Общее в этих словах – скорбь о предательстве. Предательстве детей, друзей и войска или неблагодарности Фарнака. Заметим сразу – он не винит восставших фанагорийцев и это понятно: не тот уровень проблемы.

Орозий не обвнияет царя в самоубийстве: «Фарнак велит мне умереть». Кроме того он упоминает о «богах отцов». Кто это? Ахурамазда – Митра? Правда царь настроен скептически «если вы есть». Эта оговорка позволяет Орозию реконструировать мысли Митридата в последние часы: «В ходе долгого поклонения богам и долгих размышлений он увидел, что он не являются истинными богами, которых полагают сущими. Царь имея большой опыт в преклонные годы не пришел к почитанию истинного Бога, к почитанию Которого нельзя придти иначе как через веру. Однако собственным разумом он постиг, что те боги ложные» (Oros ). «Понимая, что над человеком есть сила, большая чем сам человек, я, движимый необходимостью обратиться с мольбой, высказываю усердие свое, и ссылаюсь в оправдание на незнание свое. Я взываю к Тому, Кто есть, обращаясь к тому, чего нет» (6.8.). Насколько оправдана такая реконструкция Орозия? Слова Митридата, на которые он ссылается неизвестны по другим источникам, и некоторые высказывают предположение, что Орозий взял их из недошедшего до нас труда Ливия. Другие допускают, что это – вымысел христианского историка. Мне трудно согласиться с последней точкой зрения. Дело в том, что в версии Аппиана Митридат вообще не упоминает о богах, что кажется сомнительным. Убедительным кажется и формула «боги отцов» - она хорошо согласуется с попыткой восстановить почитание Митры «по отеческому обычаю» (см. выше). Спустя полторы тысячи лет другой известный хритсианский писатель напишет: «Среди солнечных культов был единственный, который подобно Ветхому Завету (!) возвещал всеобщее спасение и преображение мира. Мы имеем в виду митриазм… Одним из первых ее принял Митридат Евпатор»¹¹⁶.

Митридат был убит начальником его охраны галатом Битоитом, на Боспоре появился новый царь.

5. Война Фарнака

Попытка Фарнака в 48-47 гг. до н.э., восстановить державу отца, хорошо описана историками, и прежде чем приступать к этому сюжету, следует определиться, что именно нового можно узнать из того, достаточно ограниченного, круга источников, которыми мы располагаем: Аппиан («Александрийская война»), Дион Кассий, несколько фраз Страбона, Плутарха и Светония. И конечно - монеты. Однако кажется, что есть некоторые детали, которые пока не попали в круг внимания исследователей.

К моменту войны с Римом правитель Боспора обладал опытным войском и даже считал, что у него есть своя система (см. ниже). Победа над меотами и позволила Фарнаку принять гордый титул «великого царя царей».

Принятие такого титула означало политику разрыва с зависимостью от Рима (пока только идеологического разрыва). Кроме того, что Фарнак «стал осаждать Фанагорию и соседние с ней города по Боспору». Из рассказа Аппиана следует, что это был не быстрый процесс – царь блокировал город с суши и моря, пока, наконец, «фанагорийцы. побуждаемые голодом, не вступили с ним в сражение и не были побеждены в битве» (Арр. Mithr. 120). Поскольку Фанагогрия играла важную роль перевалочного пункта для товаров, которые шли из Меотиды, то, видимо, захвату города и предшествовали победы Фарнака над дандариями. По сути это могло означать открытый политический разрыв с Римом потому что «свобода»¹¹⁹ Фанагории была установлена Помпеем: «фанагорийцев он сделал свободными и автономными так как первыми именно они, когда Митридат стал крепнуть и заготовлял себе корабли и другое войско и держал в своих руках укрепленные пункты, решились восстать против него и тем подали пример другим отпасть от него и оказались, таким образом, виновниками гибели Митридата»(Арр. Mithr. 113). Захватив город и полностью подчинив себе таким образом Боспор, Фарнак, не «причинив фанагорийцам «никакого вреда», только заключил с ними союз дружбы и взял заложников. Так как ликвидация независимости Фанагории была вызовом Риму, то Фарнак считал, что фанагорийцы либо не будут жаловаться Помпею, либо он не прислушается к их посольству. Вероятная дата этих событий – начало войны Помпея с Цезарем – 49 г. до н. э. Однако кажется, что есть основания говорить и о более ранней дате. <ИНИЦИАЛЫ!!> Анохин предполагает, что еще в 50 г. до н. э. на Боспоре появляются золотые статеры Асандра (с титулом архонта)¹²⁰. Самое вероятное объяснение этому – Фарнак передал Асандру роль правителя на Боспоре, оставив за собой титул царя царей и начал готовиться к экспедиции в Малую Азию. Кажется, что подчинение Фанагории предшествовало появлению статера архонта Асандра и, значит должно произойти раньше 50 г. до н. э. Все это свидетельствует в пользу того, что разрыв с Римом был неизбежен вне зависимости от того, как складывались отношения Помпея и Цезаря.

мнению историков, поход Фаранка начался в 49 г. до н. э. Маршрут движения его армии восстанавливается не точно. Ясно, что он прошел через Колхиду (завоевал?)¹²¹, о чем сообщает Страбон. Но как боспорцы оказались в Колхиде? Историки обычно считают, что Фарнак прошел по восточному берегу Черного моря¹²². Однако античные авторы ничего не сообщают о том, что Фарнак, как и отец, пошел на это трудное предприятие и прошел через земли ахейцев и гениохов. Вероятнее, конечно, что до Диоскуриады или Фасиса боспорская армия (как минимум пехота) двигалась морем. Путь морем значительно быстрее, кроме того, движение армии Фарнака по побережью Черного моря должно было быть затруднено: колонна растянулась бы на десятки километров. Возникли бы трудноразрешимые проблемы со снабжением армии в земле ахейцев и гениохов. Флот у Фарнака, конечно, был – еще Митридат построил триеры и биремы. Известно, что из Синопы на Боспор Фарнак возвращался с 1000 всадников на кораблях. К слову сказать Страбон cчитает, что Фарнак «переправился с Боспора»(Strabo. XII. 3. 14).

Следующей областью, которую захватил царь была Малая Армения из которой он изгнал ставленника Помпея Дейотара. Произошло это уже после поражения Помпея при Фарсалах в августе 48 г. до н. э. С. Ю. Сапрыкин справедливо предполагает, что Фарнак, видимо, опирался на те слои населения, которые раньше симпатизировали Митридату и являлись сторонниками восстановления Понтийского царства. В Малой Армении таких людей должно было быть достаточно много – область была опорой в борьбе Митридата против римлян, там были построены десятки крепостей. Если предположение о том, что Митридат создавал там катойкии, верно, то должны были оставаться в живых и сами поселенцы, и их совершеннолетние дети.

Захватив Малую Армению, Фарнак вторгся в Каппадокию, царство другого ставленника Помпея – Ариобарзана. Сын Митридата считал, что, во-первых, римляне заняты междоусобной войной и не имеют возможности ему помешать. Кроме того, он надеялся договориться с победителем в гражданской войне Цезарем – ведь пока Фарнак захватывает только земли ставленников Помпея. На первом этапе наступление сына Митридата пытался остановить наместник Азии Домиций Кальвин, у которого было три легиона. Правда, два из них он отправил на помощь к Цезарю в Египет, но вместо них получил три местных легиона. Два легиона дал царь Галатии и Малой Армении Дейотар, «который уже за несколько лет до этого образовал их, и обучив их по римскому образцу». Дейотар дал так 100 всадников и 100 всадников царь Каппадокии Ариобарзан. Один легион привел квестор Плетория, «составленный из спешно набранных в Понте солдат», - это т. н. «понтийский легион». Кроме того, вспомогательные войска пришли из Киликии. Общая численность армии Домиция, таким образом, была, видимо, более 25 000 (с вспомогательными войсками). Римляне требовали от Фарнака очистить Каппадокию и вернуть Малую Армению, царь соглашался выполнить первое условие, но хотел сохранить за собой Армению «на которую он по отцу должен иметь право». Ссылка на наследственное право лишний раз доказывает, что Фарнак хотел вернуть «времена Митридата». Заметим кстати, что захват Колхиды и подчинение Фанагории римляне уже «простили» сыну Митридата. Фарнак тянул время и предлагал не начинать военных действий и ждать решения Цезаря, но римляне решили воевать.

Войска Домиция сосредоточились в Команах. Из текста «Александрийской войны» не ясно точно идет ли речь о Понтийских или Каппадокийских Команах. Автор наиболее распространенного перевода (и комментариев?) М. Н. Покровский считает, что имеются ввиду Команы Понтийские, но я думаю, что он ошибается и речь идет о Команах Каппадокийских. Во-первых, Домиций приказал придти легионы из Понта, то есть сам римский полководец там не находился, вспомогательные войска из Киликии к Команам в Каппадокии придут быстрее. Иными словами Команы удобный центр, для сбора войск союзников. Во-вторых, дальнейшее движения Домиция в Армению на северо-восток шло по горному хребту, у «подножья которого лежит Каппадокия». Предполагая что речь идет о Понтийских Команах, Покровский вынужден утверждать, что автор «Александрийской войны» ошибается утверждая, что «от Понта у Коман идет вплоть до Малой Армении высокий лесистый хребет, отделяющий Каппадокию от Армении» (ССЫЛКА!!). В комментариях он пишет, «что горная гряда, тянущаяся от Коман до Никополя, лежит значительно севернее границы между Малой Арменией и Каппадокией». Горная гряда, тянущаяся от Понтийских Коман к Малой Армении, действительно значительно севернее, но горная гряда, идущая от границ Понта к Малой Армении, идущая по течению Галиса, как раз выводит к Никополю и никакой ошибки древнего автора нет. Наконец, и политическая логика говорила о необходимости движения именно в Каппадокию, ведь угрожал Фарнак именно этой стране и Малой Армении.

Какова численность армии Фарнака? Обычно исследователи считают, что его войска превышали по численности римскую армию. Однако в тексте сообщений об этом нет. Говорится лишь, что конница боспорцев «была гораздо многочисленнее» римской (Bel. Alex. 38) - но римская конница состояла всего из двухсот всадников. По поводу же общей численности армии Фарнака сведений нет ни во время боя с Домицием, ни во время боя с Цезарем. Мне кажется это странным - римские авторы обычно сообщают о численном превосходстве «варваров», даже если такового нет. А здесь мы имеем дело с многозначительным молчанием. Более того, автор «Александрийской войны», не приводя численности армий противников, указывает, когда считает нужным, что враги Цезаря имели численное превосходство. Так он сообщает, что александрийцы, готовясь к войне с римлянами «послали уполномоченных и вербовщиков для набора во все стороны, куда только распространяется область и царство египетское, свезли в город большое количество оружия и метательных машин и сосредоточили в нем бесчисленное множество вооруженных людей (выделено мной – Л.Н.») (2). Упоминаются даже вооруженные рабы. В другом месте он говорит о «массе» вражеских воинов в Александрии ( Alex. 2). Полководец Цезаря Ватиний вступил в морской бой с Октавием. Автор сразу подчеркивает, что флот Ватиния «ни величиной, ни числом своих судов не может померяться с врагом, [но] предпочел пойти на риск, приняв сражение» (Аlex 46). Однако ничего не говорится о том, что армия Домиция столкнулась с «полчищами варваров Фарнака». Может быть, численное превосходство было у римлян?

Что известно о составе его армии? Сын Митридата строил войска «по своей системе»: впереди прямая линия, на флангах и в центре по три резервных линии (всего девять). Как можно предположить смысл этих резервных линий заключался в возможности оказания помощи на угрожающих участках, защиты флангов от обходного удара и маневрирования. Костяк армии Фарнака состоял из опытных воинов (царь гордился 22 победами) и сформировался в боях на Боспоре с варварами. Видимо, ему было важно отработать умение прикрывать фланги от ударов конницы. Наличие резервных линий можно связать с влиянием римской когортной тактики. Как мы помним, Митридат, формируя свои войска на Боспоре, тактической единицей выбрал отряд в 600 воинов: аналог римской когорты и прообраз боспорской спиры. Правда численность резервных линий Фарнака неизвестна, но в другом месте автор «Александрийской войны» прямо говорит о том, что тактической единицей в боспорско-понтийском войске была когорта (). Известно, что его конница состояла из сарматов и скифов (возможно и меотов) и, как уже говорилось, римский автор сообщает о ее численном превосходстве над 200 всадниками Домиция (Фарнак, же даже после поражения при Зеле сохранил 1000 всадников – конечно, его конница «многочисленнее»). Кажется, кстати, что тысяча всадников и составляли основу боспорской конницы – ведь в сражении с Цезарем конница не участвовала и должна была сохраниться. Как уже говорилось, есть основания предполагать, что часть конницы Фаранка составляли катафрактарии из аспургиан. В битве при Зеле в Фарнака появятся колесницы (см. ниже).

Фарнак стоял лагерем у Никополя в Малой Армении, как уже говорилось, видимо, он чувствовал себя в этой стране уверенно. Город стоит на равнине, но с двух сторон окружен противолежащими высокими горами, довольно далеко от него отстоящими, боспорский лагерь был размещен недалеко от городских стен, так что Никополь был в тылу у Фарнака.

Нануне сражения боспорцы перехватили гонцов Цезаря, которые требовали от Домиция срочно идти в Египет – положение римского отряда в Александрии было критическим. В этой ситуации сражение Фарнаку было не нужно – римляне все равно ушли бы, оставив его хозяином в регионе. Но сам Домиций решил начать бой - уйти без боя он мог только либо заключив мир на условиях Фарнака, (оставив ему Малую Армению), либо не заключив мир и тогда оказавшись под угрозой удара в тыл. В результате в декабре 48 г. до н. э. римляне решили дать бой, что оказалось ошибкой.

В этом сражении царь Боспора применил неожиданный тактический прием: «провел от города – там, где, по его наблюдениям, для наших всего легче было подойти и дать при наиболее выгодных условиях сражение, – два прямых рва глубиной в четыре фута на совсем небольшом расстоянии друг от друга; они были доведены до того пункта, дальше которого он решил не доводить своей боевой линии. Между этими двумя рвами он всегда выстраивал свою пехоту, а всю конницу ставил на флангах вне рва» (38). Можно только догадываться о смысле этого построения. Сулла во время осады Пирея и при Орхомене рыл рвы, защищаясь таким образом от атак понтийской конницы, но конница Домиция была слабее понтийской. Можно предположить, что не будучи полностью уверен в своей коннице (и римляне не опасались ее), Фарнак стремился обезопасить фланги рвами. Ход сражения показал, что в целом он правильно рассчитал ситуацию. Интересной кажется и еще одна деталь: между рвами было «совсем небольшое расстояние» - иными словами пехота Фарнака, размещенная в центре, имела очень глубокий строй. Можно предполагать, что все девять резервных линий (когорт?) теперь стояли одна за другой.

Римские войска были выстроены в линию: 36-й легион был на правом фланге, понтийский – на левом, легионы Дейотара – в центре, «причем для них была оставлена только небольшая полоса по фронту с очень узкими промежутками». Сообщается, что были «остальные когорты», которые образовали резерв. Возможно, речь идет о вспомогательных войсках, а возможно о том, что в силу того, что в центре фронт был узкий, часть когорт легионов Дейотара оказалась в резерве.

Поучается, что у Домиция в центре стояло 12 тыс. солдат и на флангах по 6 тыс. – в этом случае на флангах у римлян был численный перевес. По тому, как действовали римляне, можно предполагать, что Домиций планировал окружение пехоты (центра армии) Фарнака фланговыми ударами. Такое предположение обосновывается не только построением римской армии, но и действиями 36 легиона и понтийского легиона в бою.

Сражение началось одновременно на всех участках. 36-й легион, атаковавший стоявшую вне рва царскую конницу, опрокинул ее, перешел через ров и напал на врагов с тылу. Иная ситуация сложилась на левом фланге римлян. Понтийский легион не смог отбросить боспорскую конницу и даже «несколько подался перед неприятелями назад». Затем легионеры сделали попытку нанести удар во фланг пехоте Фарнака, расположенной в центре. Из этого можно сделать предположение, что первоначально план Домиция заключался в том, что легионы Дейотара должны сдерживать удар пехоты Фарнака, а 36 легион и понтийский легион отбросив конницу боспорцев окружить главные силы противника, размещенные в центре. Просто 36 легион справился с задачей, а легион, набранный в Понте, - нет. Несколько отступив, он «тем не менее сделал попытку обойти ров и переправиться через него, чтобы напасть на незащищенный неприятельский фланг». Из этого можно сделать вывод, что центр римской армии также уже отступал, иначе у пехоты Фаранка, расположенной в центре не могло образоваться «незащищенного фланга». Автор пишет, что легионы Дейотра с трудом сдерживали атаку пехоты противника. При попытке переправиться через ров понтийский легион «был осыпан неприятельскими снарядами и уничтожен». Вслед за этим побежали и легиона Дейотара в центре. Затем вся армия Фарнака окружила 36 легион, но он построился в каре и смог отступить. Поскольку, по словам автора «Александрийской войны», 36 легион уже смог выйти в тыл пехоте Фарнака в центре, то окружение его возможно только если резервные линии быстро развернулись, а конница Фарнака, стоявшая на правом и левом фланге атаковала со стороны городских стен. 36 легион отступил к горам, окружающим Никополь «потеряв не более двухсот пятидесяти человек»(?!) и Фарнак решил его не преследовать в связи с тем, что местность неудобна для действий конницы.

Уничтожена была практически половина римского войска – около 12 тыс. человек. Оставшиеся войска Домиция видимо отошли в Галатию.

Разгром римской армии делал сына Митридата хозяином в Понте - он захватил Синопу и осадил Амис. Правда Аппиан предлагает иную последовательность событий: «взял Синопу: задумывая захватить Амис, он вступил в войну с римским военачальником Кальвином». То есть, по его мнению, сражение у Никополя было после захвата Синопы. Это возможно только если Синопа была захвачена десантом с моря. Теоретически такая возможность есть, но последовательность событий в «Александрийской войне» кажется более естественной – «Фарнак захватил всеми своими войсками Понт» после победы на Домицием (41). Затем царь осадил Амис, но город сохранил верность Риму. Новый владыка «взял с бою много городов и разграбил достояние римских и понтийских граждан».

Политически расчет Фаранка строился на том, что Цезарь не сможет выйти победителем из Александрийской войны. Действительно римский отряд был заблокирован в столице Египта. Однако в марте 47 г. до н. э. в Александрйиской войне произошел перелом – римскому полководцу удалось соединиться с подкреплениями, которые привел к нему Митридат Пергамский, и 27 марта в сражении в дельте Нила Цезарь разгромил египетскую армию. Теперь война в Азии неизбежно должна была вступить во вторую стадию.

Цезарь прибыл в Понт летом 47 г. до н. э. и приступил к решению «понтийской проблемы». После того как он собрал все свои силы, выяснилось, что армия меньше по численности, чем у Домиция Кальвина: «они были и по своей численности, и по боевой опытности весьма посредственными». Надеждой Цезаря был 6-й легион, состоящий из ветеранов. «Но и этот легион после долгих трудов и опасностей потерял много солдат в трудных походах и плаваниях, а также в частых сражениях и так уменьшился в своем составе, что в нем оставалось менее тысячи человек». Кроме того, у Цезаря был 36 легион, который смог отступить в порядке после Никополя, из двух галатских легионов удалось собрать один и еще новый один галатский легион был прислан Дейотаром.

Но главное – Цезаря звали в Рим неотложные дела, он уже потерял в Египте практически год и дальнейшее промедление могло быть опасно. Иными словами, менее всего Цезарь был заинтересован в затягивании войны. Именно в этот момент появились послы Фарнака. Царь напоминал, что год назад он отказал в помощи врагу Цезаря Помпею перед Фарсалом и предлагал мир. В знак этого он прислал римскому полковдцу золотой венок и даже предлагал брак со своей дочерью.

Насколько неуверен был Цезарь в ситуации и насколько спешил, видно из условий мира, которые он поставил перед Фарнаком: «немедленно очистить Понт, отпустить челядь откупщиков и возвратить римским союзникам и гражданам все, что еще осталось в его руках». Иными словами Цезарь уже не ставил вопрос о возвращении Малой Армении (!), более того «великие и тяжкие насилия над римскими гражданами, торговавшими в Понте, он не в состоянии сделать несуществующими и потому прощает их Фарнаку» (выделено мной – Л. Н.). Вспомним – и Сулла «простил Митридату Эфесскую вечерню». Кажется, что если бы Домиций Кальвин предложил Фарнаку эти условия до Никополя, то тот, наверняка согласился бы.

Ход сражения при Зеле оставляет значительно больше вопросов, чем сражения при Никополе. Как можно понять, Цезарь решил навязать Фарнаку бой, перенеся свой лагерь на холм, стоящий рядом с холмом, на котором располагался боспорский лагерь – теперь между двумя армиями оказалась долина шириной не более одной мили (73). Поскольку этот маневр был опасен, то Цезарь осуществил его ночью. Интрига заключалась в том, что события происходили на том самом месте, где в 20 лет назад Митридат разгромил Триария.

Более всего Цезарь опасался, что Фарнак будет затягивать войну, маневрировать. Видимо, именно поэтому римский полководец хотел лишить Фарнака возможности сменить позицию – действительно теперь боспорцам было трудно незаметно отступить. Столкнувшись с тем, что римляне стоят совсем близко, Фарнак должен был либо занять оборонительную позицию и вынудить Цезаря на штурм укрепленного лагеря, либо самому перейти в наступление. Фарнак выбрал последнее.

На рассвете боспорское войско выстроилось в боевую позицию. Из текста «Александрийской войны» точно неясно идет ли речь о том утре, которое наступило сразу, после того как Цезарь перенес свой лагерь, или прошел хотя бы один день. Однако, скорее всего первое, потому что говорится о том, что римские укрепления были еще не достроены.

Удар, который Фарнак нанес по противнику, оказался внезапным. Цезарь не предполагал, что боспорцы решатся на атаку римского лагеря и построил к бою только первую боевую линию. Поскольку у него было 4 легиона, то, следовательно, против Фарнака он выстроил более 8000 легионеров. В традиционной ситуации в первой линии легиона 4 когорты, следовательно Цезарь выстроил 12 когорт трех легионов и тысячу солдат 6 легиона (вряд ли он занял своих ветеранов строительными работами). Римский автор выдвигает различные предположения относительно того, почему Фарнак принял решение атаковать Цезаря с заведомо невыгодной позиции: боспорцам надо было спуститься в долину, а затем подняться вверх по крутому холму. Может быть, сын Митридата был убежден в превосходстве своего войска, тем более, что он разгромил армию Домиция, которая численно превосходила армию Цезаря. Возможно, что на решение Фарнака повлияли благоприятные предсказания (см. ниже). Однако, кажется, что если мы учтем, что римляне имели численное превосходство, то становится ясно, что царь решил воспользоваться редкой возможностью добиться успеха - ведь в строю у Цезаря стояла всего треть римской армии. Собственно римский автор сообщает, <что ?!> об этом соображении царь «узнал также о малочисленности солдат, находившихся у нас под оружием» (74).

Кроме того, следует учитывать, что именно в этот момент Фарнак получил сообщение, что «его личный враг» Асандр, «изгнал его из Азии». Поскольку до этого Асандр считался архонтом, то можно предположить, что он захватил азиатский берег Боспора. Как давно зять Фарнака стал его «личным врагом». Кажется, что сын Митридата столкнулся с повторением ситуации двадцатилетней давности, которая привела его отца к гибели. Успешное продолжение войны невозможно, потому что в тылу на Боспоре вспыхнул мятеж.

Так и ли иначе, решение Фарнака было неожиданным, и Цезарь этой атаки не ожидал и «был застигнут совершенно врасплох». «Внезапная суматоха навела на них [легионеров] большой страх» (75). Замешательство в римском войске вызвала и атака царских серпоносных колесниц, хотя конечно, поднимаясь вверх по склону холма, они не могли развить необходимой скорости и поэтому не могли нанести врагу серьезного урона. За колесницами двигалась боспорская пехота. Как уже говорилось, римский автор ничего не сообщает об участии в сражении конницы Фарнака, что позволяет предположить, что тысяча всадников, с которыми царь отступил после боя, и составляли всю его кавалерию.

В рукопашном бою римляне победили – «на правом фланге, на котором стоял 6-й легион из ветеранов, зародилось начало победы, именно здесь стали сбивать врагов вниз по крутому склону». Успеха в центре и на левом фланге легионеры добились «гораздо позднее» (76). Видимо не раньше того как легионеры, привлеченные к строительным работам, приняли участие в бою, и сыграло свою роль численное превосходство римской армии. Затем армия Цезаря взяла штурмом укрепленный лагерь Фарнака. Царь Боспора бежал с конницей в Синопу, заключил мир с Цезарем и вернулся на Боспор. Ему удалось на время захватить европейскую часть царства (Пантикапей и Феодосию), но затем он погиб в бою с Асандром.

В этой связи надо учесть еще одну важную особенность рассказа римского автора о борьбе Цезаря и Фарнака. Это практически единственный сюжет, в котором фигурирует помощь богов римлянам. В целом книга посвящена войне Цезаря в Египте, но в Александрии Цезарь обошелся без обращения к богам. Точнее молитвы фигурируют всего один раз и довольно нейтрально: «в Александрии все без исключения – как наши [имеется ввиду римляне – Л.Н.], так и горожане – перестали думать о шанцевых работах и о боях друг с другом, но бросились на самые высокие крыши, выискивая везде, откуда открывался вид, удобные пункты, чтобы следить за боем; в молитвах и обетах они просили у бессмертных богов победы для своих соотечественников» (16). Иными словами, и египтяне, и римляне одинаково молятся богам и ждут от них помощи, а кому она оказана (будет оказана) неизвестно.

Совершено иная ситуация возникает при описании событий в Азии. Во-первых, автор считает нужным упомянуть Команы «с их древнейшим и самым священным во всей Каппадокии храмом Беллоны. Он столь свято почитается, что жрец этой богини по своему высокому сану, власти и влиянию в глазах этого народа занимает второе место вслед за царем» Сообщается, что этот сан Цезарь присудил знатнейшему вифинцу из каппадокийского царского рода, Ликомеду.

Затем в переговорах с послами Фарнака Цезарь сразу обозначает, что победу над Помпеем ему «даровали бессмертные боги» 70. Интересно, что автор «Александрийской войны» считает нужным указать, что и Фарнак перед боем запрашивал волю богов («птицегадания и другие божественные указания») и получил благоприятные предзнаменования. 74

Наконец Цезарь начал сражение, опираясь «всего более <на?!> милость бессмертных богов, которые вообще принимают участие во всех превратностях войны, особенно же там, где всякие человеческие расчеты бессильны»(75). Фраза сама по себе крайне интересна, получается, что если опираться на «человеческие расчеты», то исход боя был не так очевиден. Странно потому, что только что звучала совсем иная мысль – у римлян хорошая позиция, которая должна обеспечить им победу. Наконец, в следующем абзаце автор прямо разделяет успех 6 легиона, который опрокинул врага, так сказать, «своими силами» и успех в центре и на левом фланге, который приписывает «воле богов».

Повторюсь, это упоминание трудно относить к обычным литературным оборотам - война с Фарнаком (точнее сражение у Зелы) - единственное сражение в этой книге, в котором боги принимаю участие. Впечатление, что как и Сулла при Херонее считал, что обязан своим успехом Венере (Удаче), так и Цезарь понимает, что успехом он обязан скорее «воле бессмертных богов».

Что скрывается за этой ссылкой на «волю богов»? Ошибка, которую совершил Фарнак, отказавшись от затягивания войны? Или слишком самоуверенная попытка взять штурмом римский лагерь? Или какая-то случайность, происшедшая в ходе боя, о которой мы не знаем? А может быть боги просто проявили «справедливость»: Фарнак повторил судьбу своего отца? Ведь по мнению Оррозия, перед смертью Митридат сказал: «Поскольку Фарнак велит мне умереть, я молю вас, боги отцов, если вы есть, пусть и сам он когда-нибудь услышит подобные слова от детей своих». Теперь сын Митридата «услышал эти слова» от своей дочери Динами, жены Асандра.