Семинара Москва 2008 Содержани е

В самом обобщенном виде внешнеполитическая деятельность государства решает три задачи:

Политическую (внутреннюю и внешнюю), экономическую, информационную/идеологическую/культурную.

Источниками внешней политики РФ являются неосознанные и осознанные материальные и культурные консолидированные/конкурирующие потребности российских граждан на уровне общественного и политического сознания. Сам процесс осознания потребностей обществом (нацией) сложен и опосредован субъектами-интерпретаторами – элитными группами, борющимися за власть и их мотивациями, что и находит свое проявление во внешней политике.

По мере развития общества и его коллективного сознания неизбежно встает вопрос о принципах его ориентации в мировом пространстве, то есть о методологии формирования стратегических целей национального развития. Традиция, национальный миф, хотя и отражают определенную реальность, но не способны ориентировать общество в ускоряющемся потоке цивилизационного развития. Каждый цивилизационный виток требовал адекватных ответов на его вызовы. Таким образом, потребность в самосохранении, безопасности стимулирует совершенствование национальной рефлексии, то есть появление категории «национальный интерес».

«Национальный интерес» как категория, отражающая определенный уровень общественного самосознании, возникает не сразу, а как результат консолидации социально-политического образования, проживающего длительное историческое время на определенной территории, развития его самосознания и повышения политической культуры²²². Причем осознание себя как некой самостоятельной целостности, обладающей рядом совпадающих, общих и т.п. потребностей/интересов, происходит с определенным опозданием по сравнению с процессом политического объединения. Такова закономерность развития социального сознания, которому требуется определенное время, чтобы понять себя в самодостаточном качестве, отказаться от каких-то старых стереотипов и согласиться с современной реальностью.

На ранних этапах социального развития, когда личностное начало человека было не столь выражено, когда индивид был растворен в группе, одним из важнейших его ориентиров его коллективного Я являлся монарх-вождь. Монархия являлся не только институтом власти и защиты, но и одним из основных символом в системе национальной самоидентификации того или иного народа (например, - «мы подданные Великого князя Московского, Царя, Императора и т.д.»). В результате исторически сформировался устойчивый стереотип отождествлять общество и институт государства. Не говоря уже о том, что взаимоподдерживаемые институты монархии и бюрократии практически монополизировали право формулировать и представлять национальные интересы. Причем в ряде случаев (особенно на переломах истории) их понимание национальных интересов вступало в противоречие с интересами общества. В частности, руководствуясь принципом династического родства и борьбы за династическое наследство, монархия вполне могла проигнорировать один из базовых принципов устойчивой государственности - геосоциальную целостность, то есть – исторически сложившуюся на определенной территории социальную общность (население) и ее общие интересы.

В этой связи стоит отметить, что одной из причин европейских буржуазных революций явился кризис аристократической династической государственности, когда этот тип власти не смог реализовать в своей внутренней и внешней политике интересы различных социальных групп, объединенных одной территорией (местом исторически сложившихся коммуникаций). Переход к новой государственности, основанной на принципах территориального самоуправления и народовластия (суверенитет народа/населения/нации), в европейских странах осуществлялся достаточно сложно и занял не одно столетие. В ходе этого процесса и возникают такие понятия, как «нация» и «национальный интерес».

Как известно, пришедшие из латыни слова «нация» и «национальный интерес» стали употребляться в европейском дипломатическом языке начиная с XVII в., когда в системе внутренних и международных противоречий самого различного порядка (политических, экономических, этно-культурных, религиозных) активизировался процесс национального самосознания европейских народов, выраженный, в частности, в их стремлении выделиться из состава имперских образований и зафиксировать особость и самодостаточность своих интересов как определенных исторических общностей по отношению к наднациональной династическо-аристократической государственности. Причем на это в значительной степени повлияла динамика европейских международных отношений, когда борьба за наследство (территорию с населением) породненных между собой европейских монархов все более вступала в противоречие с интересами населения/народов.

Тот факт, что исторически категория «национальный интерес» (или «национальные интересы») в большинстве случаев рассматривается прежде всего в связи с вопросами внешней политики государства и международных отношений, вполне соответствует и архетипу «мы – они» и его роли в осознании консолидированных интересов определенной общности в сопоставлении с другой. В то же время существует мнение, что этого не достаточно для описания и анализа национальных интересов²²³. Внешняя политика и дипломатия государства воспринимается обществом по отношению к его конкретным интересам весьма отвлеченно - как некое священнодействие, тайна, доступная только избранным. Другими словами, по отношению к интересам внешнего порядка общество в обычном состоянии менее требовательно, а значит, и более консолидировано. Лишь поражения в войнах или их затяжной характер заставляет общество задуматься о том, насколько внешняя политика и дипломатия действительно соответствуют его интересам. Например, так произошло в России, после ее поражения в Крымской войне и русско-японской войне или в США после вьетнамской войны и т.д.

В общественных науках категория «интерес» связана с категорией «потребность». Последняя определяется как нужда в чем-либо необходимом для поддержания жизнедеятельности социального организма и человеческой личности и является побудителем их активности. Характер и разнообразие потребностей зависят от уровня развития социальных субъектов, а также от специфики условий их жизнедеятельности и характера отношений с внешней средой. Потребности могут изменяться на каждом данном этапе развития общества и среды его обитания. На формирование потребностей любого социализированного субъекта неизбежно влияет его культура, в том числе и сложившаяся система ценностей.

Потребности обнаруживают себя в неосознанной направленности личностной и социальной деятельности, а также в осознанных мотивах социального и политического поведения. Осознанные потребности выступают в качестве интересов. Следовательно, категории «потребность» и «интерес» разнятся степенями своей социальности и субъективности.

В категории «интерес» наличествует социально-психологический аспект – рефлексия, то есть интеллектуальную деятельность по осознанию собственного и коллективного Я, соотнесение абстрактного с реальным, отслеживание самого процесса, своей логики осознания. Выходит, что категория «национальный интерес» нам необходима скорее не для констатации потребностей, а для соотнесения декларируемых целей с потребностями. А поскольку национальные интересы – это интересы большой социальной группы (то есть, - общества или нации), то это подразумевает наличие в их структуре также интересов малых групп и индивидов. Соответственно, «национальные интересы» как категория-ориентир есть процесс соотнесения общего и частного. Причем баланс общего и частного в свою очередь подвижен в ту и другую сторону в историческом развитии, в том числе в зависимости от конкретного состояния общества. Иначе говоря, «национальные интересы» как категория отражает сложный социально-психологический процесс осознания и политический процесс согласования потребностей. Чем более структурно развито общество, тем большую значимость приобретают интересы его составляющих субъектов – личности и разнообразных групп. Соответственно, усложняются механизмы согласования интересов.

Когда заходит речь о том, чтобы дать точное описание категории «национальный интерес», и особенно - конкретное содержание национальных интересов соответствующего государства, возникает такое количество разнообразных точек зрения, что примирить их часто очень затруднительно. Более того, есть мнение, что это вообще невозможно²²⁴.

Потребности как национальные интересы формируются и осознаются в социальных и политических структурах общества, которые не совпадают между собой полностью. В силу этого имеется сложная взаимосвязь групповых и индивидуальных интересов самого различного порядка и направленности. Соотношения этих интересов, их конкуренция и кооперация создают некую константу - определенный баланс интересов внутри общества и определенная договоренность или «правила игры», позволяющие поддерживать определенную степень разнообразия интересов, возможность их реализации внутри и вне общества, не нарушая одновременно целостность общества по отношению к внешней среде.

Проблема национальных интересов рассматривается также во взаимосвязи с условиями, которые формируют нацию (или нацио-государство) и ее потребности. В частности, существует точка зрения, которая связывает формирование национальных интересов со стадией “формирования гражданского общества и правового государства”²²⁵. Причем в отдельных случаях такая связь утверждается категорично: “Понятийные рамки национального интереса определены самой природой нации. Как бы ни менялись условия, сколько бы времени ни прошло, ничем иным, кроме основания целенаправленных действий или политики нации как единства нации-государства и гражданского общества, национальный интерес оказаться не сможет”²²⁶.

При таком подходе выходит, что в отсутствие единства государства и общества (обязательно гражданского?...) национальные интересы существовать не могут. Соответственно, предполагается, что национальными интересами не обладали протогосударственные образования и империи²²⁷. Выходит, что у России в ее имперском прошлом не было, а в настоящее время у большинства государств, полноправных субъектов международных отношений и членов ООН, нет национальных интересов, ибо в этих государствах, по крайней мере, возможно оспаривать факт существования гражданского общества.. Безусловно, с этим трудно согласиться.

Можно утверждать, что как бы институт государства не монополизировал право представлять и опосредовать потребности соответствующих социально-политических образований, национальные интересы - как в той или иной степени осознанные потребности - существуют на каждом этапе развития того или иного устойчивого социально-политического образования, организованного в государство или в нечто подобное ему. Потребность к самосохранению (безопасности) и культурной выделенности по отношению к внешней среде существует на всех стадиях развития любого сложившегося общества/государства.

Следовательно, необходимо говорить только о разной степени присутствия рационального и иррационального в процессе осознания потребностей и их реализации, а также о различных механизмах выражения и представления интересов общности во внутренней и внешней политике государства. Таким образом, осознание и консолидация национальных интересов является составной частью процесса национального самосознания и самопознания.

Важно отметить, что осознание и консолидация национальных интересов происходит в сопряжении с интересами других наций (то есть в системе международных отношений) и в процессе развития национального сознания. Отметим лишь то, что национальные интересы неизбежно так или иначе должны быть в какой-то мере согласованы (сбалансированы) с интересами других наций и интересами мирового сообщества или вписаны (представлены) в региональную и мировую систему множества национальных интересов. Эту функцию, как известно, осуществляет внешняя политика и дипломатия государства.

Итак, категория «национальные интересы» является сложным понятием. Ее можно определить как интересы определенной социально-политической общности (государственного уровня самоорганизации), отражающие сложившийся в определенное историческое время баланс интересов личности, группы и этой общности в целом на территории ее проживания и в соотношении с интересами других социально-политических образований. Категория «национальные интересы» отражает также определенный уровень общественного сознания.

Можно сказать и так: национальные интересы есть процесс осознания потребностей через находящуюся в динамике систему различных парных категорий: частное-общее, духовное-материальное, рациональное иррациональное, центр-периферия, мы-они и т.д. С усложнением этой системы, то есть с возрастанием емкости общественного сознания, “агрессивное, прямолинейно эгоистичное по своей направленности” сознание “через последовательную цепь внутренних преобразований диалектически оборачивается навыком и готовностью учитывать при разработке” решений (в том числе внешнеполитических – А.З.) “интересы других субъектов”²²⁸ с той степенью умения воспринимать разнообразие, которая существует у данной общности.

Для максимального приближения к объективному (правильному) пониманию национальных интересов необходимо достаточно четкое самосознание и высокий уровень консолидации общества и его элиты, а также определенный уровень политической культуры. Если нет отмеченного, то в понятие «национальные интересы» можно вложить практически все, а главное - придать этому понятию нечто сакральное, дающее право под лозунгом защиты или реализации национальных интересов проводить любую внешнюю политику и любыми методами.

Несмотря на неоднозначность подхода к национальным интересам и сложность их конкретного описания, присутствие их как категории целесообразно. Это дает возможность даже при их различном толковании придать процессу формирования политики более рациональный и сбалансированный интересами групп характер²²⁹. В этой связи национальные интересы могут рассматриваться в их функциональном плане. Выделяют следующие их функции: политическую - как основу для принятия внешнеполитического решения государственного уровня; коммуникативную - как концентрированное выражение целей и задач государственной политики на международной арене; идеологическую - как средство поддержки тех или иных внешнеполитических действий²³⁰.

Можно предложить и такое описание рассматриваемой категории «национальные интересы». Национальные интересы есть осознанные и консолидированные потребности социально-политической общности государственной формы самоорганизации. Постоянная составляющая национальных интересов – это консолидированные потребности общности, сформировавшиеся в процессе ее исторического развития. Переменная составляющая - это консолидированные потребности, которые возникают в связи с тенденциями глобального развития.

Таким образом, национальные интересы выражают сложившийся исторический баланс жизненных потребностей личности, малых социальных групп и в целом определенной общности (большой социальной группы) на территории их проживания, причем в соотношении с интересами других социально-политических образований (государств ближнего и дальнего зарубежья). Категория «национальные интересы» также отражает определенный уровень общественного сознания, а их внутреннее содержание и иерархию - соответствующий этап развития общества и характер его взаимоотношений с внешней средой. Для максимального приближения к объективному (правильному) пониманию национально-государственных интересов необходимо достаточно зрелое самосознание и высокий уровень консолидации общества. Можно также говорить о необходимости наличия определенного уровня политической культуры общества и его элиты

Категория «национальные интересы» необходимы не только, как рациональный ориентир при принятии внешнеполитического решения. Ссылкой на национальные интересы власть осуществляет легитимацию того или иного своего внешнеполитического решения власти, а политическая оппозиция и институты гражданского общества обосновывает свою критику государства. Следует также принимать во внимание, что содержание и приоритеты составляющих национальных интересов неизбежно тяготеют к их иррациональной интерпретации - сакрализации и мифологизации со стороны общества и властных элит. То есть мы имеем дело, скорее всего, с Образом национальных интересов, чем с рациональным осознанием их, на который можно ссылаться.

Соответственно, и официальные декларации и проофициальные политические СМИ формируют такой Образ внешней политики России, который предназначен для легитимации власти и консолидации вокруг нее общества. Оппозиция или оппоненты из числа научных экспертов также могут ссылаться на национальные интересы. Но, с одной стороны, оппозиция, обращаясь к обществу, больше внимание уделяет внутренним проблемам, а научная экспертиза вряд ли интересует общество. А с другой –интерпретация внешнеполитических целей исторически за вождями и государством. Во внешней политике общество растворяет свои проблемы (отвлекается от них) или, как это было в период русско-турецких войн и военных конфликтов в бывшей Югославии, восполняет отсутствие свободы самореализацией в борьбе за освобождение другого народа.

Процесс формирования внешней политики государства и принятия внешнеполитического решения включает так же категорию «национальная безопасность», которая имеет внутреннее и внешнее измерение. Причем внешнее измерение первично, ибо возникает на самом раннем периоде формирования той или иной общности, когда контакты между народами сопровождались борьбой за территории, ресурсы и выживание.

Характер отношений с международной средой – ближними и дальними соседями определял у того или иного народа его особое восприятие безопасности (национальные стереотипы), которое и становится частью его системы самоидентификации, культуры и составной частью его коллективного сознания.

Идеологические контуры постсоветской внешней политики Российской Федерации как международно-признанного продолжателя СССР формировалась в условиях смены, трансформации системных характеристик постсоветской российской республики.

Решаются задачи геополитического, международно-правового и экономического характера, вытекающие из ситуации распада и исчезновения Советского Союза, становления новой российской государственности и провозглашения независимости бывших республик СССР. В то же время историческая преемственность Российской Федерации по отношению к СССР и его геополитическому статусу и в определенной степени к ценностной ориентации предопределяет и некую поведенческую стереотипность, тем самым, оказывая свое влияние на направления и содержание внешнеполитической деятельности, возможно, не всегда отвечающей современным реалиям и мировым тенденциям политики и национальным ресурсам и интересам.

Экономический и политический кризис, кризис национальной идентичности, низкий уровень национальной консолидации и консолидации элит, дефицит профессиональных кадров – все это создавало определенные сложности для осмысления целей и задач национальной стратегии России, организации внешнеполитического процесса и формирования сбалансированных отношений с международной средой.

В контексте трансформации национальной системы ценностей и реструктуризации интересов внешняя политика России впервые стала представлять собой процесс скрытой и открытой конкуренции групп интересов, политических стратегий и идеологий. Корпоративные и региональные элиты начинают формировать свое понимание национальных интересов, внешней политики и идеологии, конкурируя между собой и официальной позицией Центра. В силу отмеченного, внешняя политика выражала национальные интересы лишь в той степени, насколько были сбалансированы интересы гражданского общества и интересы элит и эффективно работали институты представительства и согласования групп интересов.

После распада СССР процесс формирования внешней политики в России осуществлялся преимущественно группами элит либерального и проевропейского толка. Ставилась задача наладить политическое и экономическое сотрудничество с государствами Запада с целью получения кредитов и инвестиций для национальной экономики. Данный курс на концептуальном уровне противопоставлялся прежней идеологической и геополитической конфронтации СССР с западными державами, но и в ущерб связям с бывшими советскими республиками и рядом других государств мира, продолжавшим ориентироваться на Россию.

В то же время стереотипы холодной войны продолжали действовать, и образ Запада как врага по-прежнему присутствовал во внешнеполитическом сознании России, а попытки его преодоления через однозначно прозападную политику начала 90-х годов окончились провалом и только закрепили и усилили прежние стереотипы, что не способствовало подавлению иррациональных моментов во внешней политике России. Хотя было очевидно, что в условиях дефицита ресурсов и все более растущего разнообразия мира политика России должна была быть более рациональной и прагматичной, изощренной и напористой и одновременно все более открытой, в том числе и по отношению к Западу.

Дефолт 1998 г. в России привел к ослаблению позиций либеральных элит в политическом процессе. Начинается процесс смещения политики к центру, что также стимулировала и война НАТО против Югославии и террористическая угроза. Внутренние и внешние факторы приводят к перегруппировке элит и усиления влияния правоцентрических и консервативных силовых групп и финансово-промышленных групп ВПК на процесс формирования внешней политики России.

В дальнейшем консолидация большей части элитных групп вокруг президента В.В.Путина способствует экономическому развитию России и сосредоточению внешней политики на решении задач укрепления безопасности страны. Притом, что Россия не отказывается от сотрудничества и партнерства с США и европейскими государствами, западный вектор внешней политики начинает постепенно уравновешиваться развитием связей со странами других регионов мира, а в плане отстаивания мирового, великодержавного статуса России ее дипломатия становится более активной. Внешняя политика и дипломатия России активизирует свою деятельность по защите и продвижению российских интересов и одновременно претендует на одну из ведущих ролей в мировой политике, что находит свое выражение в активном участие в Группе восьми, АТЭС и других международных организациях.

Одним из важнейших направлений реализации стратегического курса России на укрепление многосторонних начал в международных отношениях, ускорение интеграции в мировую экономику стала внешняя энергетическая политика. Российская дипломатия, используя энергетический фактор, стремится выстроить сбалансированные отношения с европейскими государствами и выходу российского капитала на европейские рынки. Одновременно решается проблема баланса интересов России с рядом бывших советских республик - государств Средней Азии и Кавказа как растущих конкурентов в энергосырьевом секторе мировой экономике. Более того, в мировой политике Россия позиционирует себя, как энергетическая сверхдержава и задействует энергетическую дипломатию в продвижении своих интересов.

В целом внешняя политика России отстаивала свое видение национальных интересов и безопасности страны во все более и более сложной для нее международной обстановке. Ее курс на сотрудничество и партнерство со странами западной демократии не был поддержан на Западе и со временем стал встречать все большее сопротивление. Продолжалось вопреки отрицательному отношению дальнейшее расширение НАТО на восток и активизация сотрудничества Альянса с рядом государств СНГ. Российско-американское сотрудничество в области борьбы с международным терроризмом, как реакция на трагедию сентября 2001 года в США, не получило своего развития и не переросло в устойчивую тенденцию.

Неблагоприятная международная обстановка вокруг России ведет к ужесточению ее внешнеполитической риторики и позиции по вопросам национальной безопасности. Прежде всего речь шла о защите геополитических и экономических позиций России на СНГовском пространстве в условиях все более обостряющейся конкуренции между Россией, рядом стран Средней Азии и Кавказа и странами Запада и Востока.

В ответ на экспансию Запада Россия стремится проводить наступательную внешнюю политику, ищет пути и способы отстоять свои позиции, диверсифицирует международные связи и налаживает отношения с целым рядом государств различных регионов.

В тоже время существует проблема преодоления гипертрофированного восприятия проблем безопасности, то есть «своеобразной сосредоточенности на образе врага» и «рассматривать любое событие социальной действительности как потенциальную угрозу»²³¹. Речь идет не только о реанимации стереотипов времен холодной войны, но и использовать Образ внешней угрозы во внутриполитических целях.

В контексте баланса сил и в противовес экспансии США и НАТО в направлении пространства СНГ в политических и военных кругах России на основе концепции многополярного миропорядка разрабатываются различные геополитические модели, причем с ориентацией на Восток. Одной из них стала модель стратегического треугольника «Россия – Китай – Индия». В этом же направлении осуществляется попытка сориентировать и деятельность ШОС. Актуализация образа Востока (как и в XIX в.) во внутренней и внешней политике России - есть реакция на неудачные попытки применить западную модель непосредственно в России и на стагнацию отношений с Западом. Соответственно, Восток (в лице бурно развивающегося Китая) виделся как вызов Западу, а некоторыми политическими кругами и как образец для подражания.

В международных отношениях Россия выступает против избыточного применения военной силы Соединенными Штатами. По мнению России, доминирование фактора силы в международных отношениях неизбежно подпитывает тягу ряда стран и антисистемных структур к обладанию ОМУ, провоцирует экстремизм и терроризм. России считает, что применение в разумных пределах силы является исключительной мерой и возможно только согласно уставу ООН и на основе решения СБ ООН. И в этой связи выступает против действий в обход ООН и попыток подмены ООН Евросоюзом и НАТО.

Безусловно, что экономизация российской внешнеполической деятельности решает в какой-то степени проблемы стартового этапа модернизации страны, а геополитика – проблемы национальной безопасности. Но этого не достаточно для страны «продолжателя» СССР. Холодная война закончилась не в пользу СССР/России. И дело не только в ослаблении ее мощи. Россия проиграла идеологически. Она не смогла реализовать заявленную альтернативу западной модели развития. А современная Россия пока не может предложить нечто сопоставимое тому, что привлекала какое-то время к СССР целый ряд стран и народов мира.

«Балканские уроки Косово», расширение НАТО и ЕС (или, может быть, как просто констатация - увеличивающаяся дистанция мировоззрений Запада и России), ситуация неопределенности в перспективах СНГ и многое другое требуют от российских политических кругов дальнейшую работу над стратегической формулой внешней политики страны. В настоящее время в глобальной системе отношений между народами и цивилизациями Россия, рассматривая себя как культурное звено между Западом и Востоком, претендует на лидерство в развитии межцивилизационного диалога, намерена сделать эту тему сквозной в международных контактах, закрепить ее в качестве «большой идеи» российской дипломатии на обозримую перспективу, средством утверждения интеллектуального лидерства России в мировой политике. Но для этого, очевидно, необходимо, как выработать систему ценностей приемлемую, понятную и Западу и Востоку. Поставленная властью задача повышения имиджевого рейтинга России требует не только активизации информационной работы, а качественных подвижек в развитии экономики и политической системы. Пойти по пути прежней реставрации идеологических клише времен холодной войны типа борьбы с фальсификаторами истории не приведет к желаемому результату, хотя бы потому, что с этой задачей не справилась даже могучая советская пропагандистская машина. Но, в принципе, дискуссия на научной основе необходима, как составная часть утверждения интеллектуального лидерства.

Стратегические намерения и цели внешней политики России, изложенные в официальных декларация и договорах, еще находятся на стадии реализации в силу состояния транзита или остаются декларациями, предназначенными в определенной степени для внутреннего конъюнктурного потребления. В этой связи есть проблема оценки эффективности внешнеполитической деятельности России. Причем речь необходимо вести

Участниками оценок эффективности внешней политики могут и являются со своими особенностями восприятия, существующим и взятым на себя функциям и по целям:

Со стороны государства:

МИД (координатор)

Министерство обороны

Спецслужбы

Научные учреждения и другие отраслевые ведомства

Парламент

Совет безопасности

Президент, аппарат президента.

«Критериями» оценки эффективности внешней политики России в обобщенном и примерном виде могут быть, как всего лишь в качестве контуров диалога государства и общества/нации:

• Степень реализации внешней политикой и дипломатией существующих и перспективных национальных интересов (т.е. личности, разнообразных интересов групп, нации в целом); степень эффективности участия (в сравнении затраченных и имеющихся ресурсов) в решении международных и глобальных проблем.

• Уровень национальной безопасности - современное (и в сравнении с прошлым периодом) состояние отношений с соседями и другими государствами; сохранение за Россией (но не в ущерб национальным интересам) прежнего (в контексте желаемой преемственности), существующего статуса в региональной и мировой политике или завоевание нового; а также степень собственной дипломатической и политической результативности (а не просто критики контр-партнера) в согласовании собственных национальных интересов с интересами других государств.

• Степень участия в сохранении и повышении уровня совокупной национальной мощи (экономика, образование наука, технологии-инновации профессионализм государства и демократический механизм выработки и принятия внешнеполитического решений и контроля за его решением) в соответствии с концепцией устойчивого развития.

• Современный имидж государства или его изменение в положительную или отрицательную сторону: (внешнее восприятие места и роли России как таковой и ее внешней политики в системе международных отношений и решении международных проблем и в сравнении с прошлыми периодами).

Государства, находящиеся на стадии перехода к гражданскому обществу, в том числе Россия теоретически ориентируются на перечисленные критерии или стремятся им следовать. Но над процессом оценок на подсознательном уровне довлеет прошлое, то есть присутствует как в процессе выработки и принятия внешнеполитического решения государственного аппарата, так и в оценках внешней политики обществом.

В обобщенном виде оценки внешней политики России можно представить так:

Одни, однозначно положительно ориентируясь на прошлое, оценивают внешнюю политику с точки зрения, как эта политика сохраняет позиции и идеологию предыдущих периодов, когда, по их мнению, государство занимала достойное место в мире.

Другие, также ориентируясь на прошлое и отторгая его, оценивают современную внешнеполитическую деятельность с точки зрения преодоления этого прошлого и темпов модернизации.

Третьи оценивают достижения, с точки зрения того, как внешнеполитическая деятельность сохраняет прошлое (геополитические позиции, ценности, идеологию, методы) любой ценной и одновременно отвечает на новые международные вызовы и угрозы.

Четвертые, не идеализируя и рационально оценивая прошлое, исходят из тенденций развития и воспринимают внешнюю политику и ее результаты с точки зрения, как она реализует исторически постоянные и новые интересы нации в новых условиях.

Таким образом, критерии оценок внешней политики страны объективно (наличие информации и профессионализм) и субъективно (ценностный подход, завышенные (нереалистические) ожидания и требования, отсутствие доступа к информации или простая неинформированность, ощибки, а также конъюнктурные цели, частные и групповые интересы) могут быть и являются различными, что в условиях демократии плюрализма интересов и взглядов вполне нормально и допустимо. В то же время государство, создав партию власти, очевидно, поможет институализироваться своим оппонентам для развития всего того же самого диалога собственных «западников» и «славянофилов» с целью лучшего понимания национальных интресов.

З.И. Назаров