УДК 1:351
Философская инноватика и междисциплинарные проблемы
государственного управления в современной России
(Круглый стол)
От редакции: Новое научное направление «Философская инноватика» и одноименный термин введены в научный оборот профессором А.М. Старостиным в 2009 году в монографии «Философские инновации: концепция и основные сферы ее проявлений» (Ростов-на-Дону, изд-во СКАГС,2009. 38,5 п.л.). За прошедшие полтора года
на базе СКАГС при участии и организационной помощи Донского философского общества (председатель – профессор Т.Г. Лешкевич) проведено 4 круглых стола по проблемам философской инноватики, издано
4 сборника научных трудов, в которых приняли участие 230 авторов.
К вопросам философской инноватики проявляет внимание все большее число ученых, причем, не только философов, но и представителей других наук. С самого начала разработка данного направления носит междисциплинарный характер, подтверждением чему может служить и состав участников круглого стола «Философская инноватика и междисциплинарные проблемы государственного управления
в современной России», состоявшегося 13 октября 2010 года на базе Северо-Кавказской академии государственной службы, где в обсуждении проблемы приняли участие более 60 человек из ряда научных центров Российской Федерации.
Редакция предлагает фрагменты некоторых докладов участников круглого стола, отражающих, на наш взгляд, их основные положения.
Профессор Старостин А.М.:
<…> В анализе проблем философии сегодня стало модным употребление термина «перезагрузка». Практика политической «перезагрузки» государства демонстрирует множество нерешенных проблем как во внешней, так и во внутренней политике. Они имеют междисциплинарный характер. В аналитической деятельности прослеживается тенденция использования инструментального подхода в деятельности международных организаций, комитетов, занимающихся разработкой стандартов, вводящих разнообразные рейтинговые системы, индексы
в оценке эффективности деятельности государственной власти и т.д. Подобный опыт воспринят отечественными исследователями. Разработаны шкалы измерения комфортности, инновационности, коррупционности и др. В прошлом году вышла в свет книга «Политический атлас современности», (издательство МГИМО) вобравшая в себя опыт многомерного статистического анализа функционирования государственной власти на основе сравнительного сопоставления деятельности более ста государств мира. В данном издании введен ряд индексов: государственности, качества жизни, институциональных оснований демократии. Значимость подобного выделения и операционализации базовых понятий состоит в невозможности построения эффективной модели государственного управления, минуя теоретико-конструктивную рефлексию.
Второй момент, на который следует обратить, касается нашей реальности, требующей «перезагрузки» – проблемы реформирования государственности. Реформы, с регулярностью проводимые последние 20 лет, не дают эффективных результатов ни для элиты, ни для масс. Так, запущенная сейчас реформа МВД, таит в себе опасность сохранить прежний формат структуры, прикрывшись дискурсивным обновлением. На слуху и реформирование, направленное на создание инновационных систем, реформирование образовательной системы. В рамках данного контекстуального поля значимыми становятся определение государства, его структурной наполненности, выбор аутентичного пути развития. Реформы государственных подсистем, призванные обеспечить успешность функционирования государства в целом, нуждаются в концептуальной проработанности. В целом же, мы сталкиваемся с дефицитом осмысления оснований российской государственности.
Затрагивая методологический аспект данной тематики, необходимо зафиксировать господство двух подходов к проблеме государственности: инструментального и деонтологического. Мы несколько отошли от инструменталзма и деонтологизма, но в сознании общественности они присутствуют, развиваются по разным векторам: – вектор элиты (отдают предпочтение инструментальному подходу); и вектор масс (отдают предпочтение деонтологическому подходу). В современной России наблюдается сдвиг к деонтологии: понятие государственного блага довлеет над конкретными инструментами.
Следующая проблема – проблема междисциплинарного синтеза фундаментального знания о государствености. Здесь можно говорить
о вертикальной проекции синтеза – выделим уровень философии политики, философии. На данном уровне закладываются аксиологические
и методологические основания понимания государственности. Но закладываются они на различных институциональных основаниях. Отсюда вытекает проблема возможности их сближения и интеграции.
Следующий уровень дисциплинарные – государственноведческие исследования. Различаются они рядом дисциплин, которые формируют отдельные теории, пересекающиеся между собой, но пока не имеющие механизмов коммуникации.
В заключение нужно сказать: ключевым моментом, которым может выступать основания междисциплинарного синтеза, являются некоторые ключевые концепты – проблема глубинной операционализации – попытка выхода на некоторые клеточки. Если говорить о проблемных ситуациях, которые можно обозначить: институционализм против этизма; персонализм против институциоцентризма; государство как элемент систем или как целостная система; конспирализм против публичности, одномерное государство власти против многомерного государства.
Указанные коллизии позволяют выделить модальности государственности. Помочь этой сборке могут междисциплинарные клеточки, политико-диатропические ряды, матрицы власти. Эти теоретико-конструктивные исследования необходимы, дабы не впасть в некий центризм (т.е. навязывание определенного вида процессов).
Профессор Драч Г. В.:
<…> Мой доклад «Инновационное развитие России: контекстуальность проблемы». позволяет более широко взглянуть на вопросы, связанные с государственным управлением. Инновационность развития и либеральные реформы предполагают знак равенства. Из этого многое становится понятным. В нашей стране на протяжении уже длительного периода либеральные реформы проводятся без ощутимых результатов. Проблема либерализма – это проблема практического характера. Либеральная идеология – идеология практических подходов
и применяемых рецептов. То есть – это практические подходы, которые были реализованы, прежде всего, в западноевропейских странах. Такого рода политические реформы проводятся и в России, однако отсутствует надлежащая рефлексия. Молодые реформаторы не имели должной философской и политической культуры. Отсюда и проведенные смело, но непродуктивно реформы. Только сегодня наличие опытных политических менеджеров в верхних эшелонах государственной власти позволяет держать страну наплаву. В этом отношении работы Грея Дж., Валлерстайна И., предлагающие макроуровень рассмотрения проблемы, показывают, что современная система неоднозначна. Оказавшись в море реформ, Россия столкнулась с непредполагаемой ситуацией. Сейчас мы имеем другой облик процессов. Обостряются проблемы национального государства. Актуализируется переосмысление ценностного ряда: общество-личность-государство. Если попытаться резюмировать общее положение в стране, увидим задачу ограничения вмешательства государства в жизнь общества и личности. Права и свободы гражданина должны быть обеспечены с законодательной стороны и получить поддержку со стороны гражданского общества. Консерваторы критикуют такой подход, т.к. личная свобода отдается на откуп государству. В этой ситуации невозможно забывать о том, что в российском обществе был опыт либеральных консервативных реформ в XIX веке. Они были прерваны деятельностью левых партий, но сам подход к реформированию укладывается в формулу либерального консерватизма.
Либерализм представляет собой один из двух самостоятельных контуров современной миросистемы. Второй олицетворяет собой Китай – страна не придерживающаяся либеральных принципов, но вместе с тем провела успешное реформирование и претендующая на мировое лидерство.
В этом контексте возникает вопрос – в какой степени Россия осознает свои собственные парадигмы развития? На наш взгляд, соотечественники недостаточно рассматривают просвещенческую политику XX века. Еще западные историки говорили о развитии России
в рамках просвещенческой парадигмы. Другое дело, что эта парадигма сохраняет выход и в насилие, и в жесточайшие формы патологического насилия. Именно из просвещенческой идеологии вырастает позиция Маркиза де Сада. Россия не исчерпала просвещенческую парадигму. Страна вступает в эпоху постмодерна, не решив проблемы модерна. Именно их и нужно решить с опорой на просвещенческие идеалы, чтобы предложить конкретные рецепты реформ и инноваций.
Профессор Буйло Б. И.:
<…> Следует заметить, что проблема модернизации весьма актуальна для современной России, но обычно, когда говорят о модернизации, предполагают ее Западный вариант. И навязывается эта модель как единственно возможная. Везде речь идет о переходе от традиционного к современному либеральному западному обществу. Так, например Федотова, развивая такую позицию, оценивает Китай, Японию
и их опыт модернизации как односторонний. Считает, что в случае кризиса их экономическая система обречена на провал. Но произошедший кризис демонстрирует нам обратную ситуацию: в основном рухнула экономика Западных стран. Это говорит о недопустимости одномерной трактовки проведенной модернизации в Китае и Японии. И России стоит присмотреться к «китайскому чуду», секрет которого нам видится в переходе к постиндустриальному обществу в рамках традиционного общества. В результате такого подхода оказалось возможным сохранение сакральных ценностей традиционного общества, исторического наследия. Система, существующая века, не разрушалась,
а использовалась для строительства индустриального блока. В этом году Китай вышел на второе место по ВВП в мире, обогнав Японию. На сегодняшний день, 400 млн. китайцев живет в городах, имея достаточно высокий уровень жизни. Все это говорит о быстрорастущем экономическом рынке страны. Китайский опыт может быть чрезвычайно полезным для отечественных реформаторов. Сохранение традиционной модели при построении индустриального блока вывело Китай и Японию на новый уровень. Социальные опросы показывают, что либеральные идеи не пользуются популярностью в нашей стране. Исключение составляет лишь тонкая прослойка элиты. Эти настроения отмечал еще Н. Бердяев. Он писал о том, что в России либерализм никогда не был популярен. И даже проведенные в 1861 году либеральные реформы не имели должного теоретического обоснования, что определило их половинчатый характер. И в принципе, «либеральные» идеи, победившие в 1917 году, были неизбежны для России. К тому времени идеи либерализма исчерпали себя. Правда Н. Бердяев допускал их реанимацию, но не считал, что таковая принесет успех. Поэтому он выступал как противник либерализма, хотя вначале своего творческого пути занимал позицию идеологического либерализма.
Профессор Белов А.В.:
<…> Результаты современных исследований выявили три категории граждан: традиционалисты – зависимые от государства, промежуточная категория, модернисты – их видение строится на личной ответственности и свободе. В процентном соотношении модернисты составили лишь 26%. В 2004 году в 24 субъектах РФ проводилось исследование, в рамках которого предлагалось ответить на следующий вопрос: «В каком обществе социальной свободы и равенства Вы хотели бы жить?». Согласно результатам, в обществе индивидуальной свободы хотели бы жить лишь 26%, желающие жить в обществе социального равенства составили 41%. В 2006 году доля россиян, настроенных на модернизацию стала сокращаться. Традиционные ценности россиян демонстрируют устойчивость. Это приводит к выводу, что общенациональную ментальность невозможно изменить по заказу. Подавляющее большинство россиян хотят видеть страну великой державой, отводя ей третье место в мире (после США и Японии). В 2007 году нами (совместно с аспирантом) на территории Ростовской области проводилось исследование, в рамках которого жителям Донского края предлагалось выделить критерии российской державы. Среди таковых оказались: величие духа, огромная территория, военная мощь, наличие ядерного оружия, особое предназначение. Лишь 1% респондентов в качестве критерия выделил высокий уровень благосостояния. Проведенное исследование позволило также заключить, что жители Ростовской области не относят Россию не к Европе, ни к Азии. На вопрос же «По какому пути развития должна идти Россия?» 71% респондентов отвечают «По собственному». Среди сильных национальных черт были выделены – открытость и гостеприимство; среди слабых – грубость нравов, леность. Интересен тот факт, что чувство лености у себя никто признавать не захотел. Патриотизм жителей Донского края связан с победой
в ВОВ, восстановлением страны после событий ВОВ, творческим наследием, успехами космонавтики. От великих событий конца XIX начала XX века предпочитают дистанцироваться. Высокую миссию династии Романовых отмечают около 10% респондентов. Период гласности в перестроечную эпоху отметили всего лишь 3%. Ликвидация железного занавеса высоко оценивается в основном модернистами. Гордость за экономическое достояние современной России составляет
от 19 до 23%. Часть опросника, призванная показать желаемое государственное устройство, продемонстрировала постепенное принятие рыночной модели – даже «традиционалисты» не против рыночной экономики. Однако обязательным условием должно быть наличие государственной доли в промышленности. По мнению 3/4 опрошенных, все стратегические и социальные отрасли также должны находится
в сфере государственной власти.
Когда россияне говорят о социальном равенстве, то подразумевают равенство возможностей. Демократию же, призванную дать это равенство возможностей, оценивают как низко эффективную 73% респондентов. В силу этого многие институты, призванные обеспечить интересы граждан, имеют низкий уровень доверия. Лишь общественные организации пользуются доверием соотечественников. Возникает вопрос: «С чем связана неэффективность демократии в России?». Ответ на данный вопрос нам видится в следующем. Демократия в сознании большинства россиян носит социально-экономический, а не политический характер. Соответственно демократия трактуется как путь решения социально-экономических проблем. Но высокий уровень демократии невозможен без высокого уровня жизни. Свобода же для россиян это приволье, воля, блаженная свобода, ничем не ограниченная. Отсюда и ее трудная реализация в рамках общества. Практически целое поколение россиян выросло с ощущением несправедливости происходящих в стране явлений, ощущением беспомощности.
Профессор Макаренко В.П.:
<…> В основе данного выступления лежит один из фрагментов моей книги выпущенной еще в 1998 году. В общем виде теория власти включает такие части как: проблема соотнесенности культуры, языка
и социального порядка, феномен русской власти. Мною используется категория политического отчуждения с опорой на основы, заложенные Марксом К., Вебером М. Выводится такие три категории: политическое отчуждение, гражданское отчуждение, гражданское сопротивление. Исторический пласт теории состоит из анализа политической истории России как накопления господства.
Также рассматриваются начала российской власти, суперклассовая борьба (имеется в виду восстание Болотникова, Разина и др.). Вводится понятие государства как верховного собственника-эксплуататора. Детально анализируются формы государственного обогащения. Все это анализируется в контексте революционной парадигмы. Конкретно показывается в чем состояло троевластие. Все это соотносится с современной ситуацией в России. И на данный момент власть остается чужой, так как остается господство над собственником.
Профессор Радовель М.Р.:
<…>Стратегически важной характеристикой коммуникативных отношений является доверие между властью и населением. Если оно имеет высокие показатели у населения, то страна может пережить любые потрясения. Выделяемые нами критерии: субъектность той и другой стороны (т.е. активность); уровень доверия, взаимопонимания, согласованности действий. Некоторые исследователи говорят о коммуникации, мы же – о диалоге, если понимать его дифференцированно.
В отличие от Запада и Востока в России очень низкий уровень доверия. В Европе процент доверия у людей друг к другу составляет
от 50% (Италия, Испания) до 86% (Скандинавские страны). У нас же этот показатель совершенно мизерный – от 30% до 5%. На предыдущем социологическом конгрессе нами было представлено сравнение социологических замеров с анкетными данными, предоставленными участниками. В результате был сделан вывод, что социологи критичнее относятся к уровню доверия. Если посмотреть на субъекты власти и населения, то можно выявить такие характеристики власти: 1) дистанцированность от населения; 2) авторитарность (проявляется прежде всего как традиция); 3) популизм, демагогия, склонность к заигрыванию с населением; 4) недостаточная компетентность власти. Если власть авторитарна, а население ориентировано на патернализм, то формируется позиция «без царя не проживем».
Политическая власть очень низко опускает субъектность населения. Если люди не субъектны, то в мировой перспективе вырисовывается печальная будущность. Необходим активный субъект населения. Часто население очень отрешено от властных структур. Популизм идеологий (своеобразное заигрывание с населением) сглаживает недоверие. В отношении существующей между властью и населением дистанции полностью согласны около 20%, скорее согласны около 30%, полностью не согласны лишь 3%. Мера полного доверия составляет всего 30%. Мы доверяем только Богу и Царю, а ныне президенту. По опросу «Левада» центра (за 2005 г.) признают власть своей 24%, а чуждой 42%. При кризисах эти факторы чрезвычайно опасны. Простой человек чувствует себя угнетенным, униженным.
Отметим некоторые способы влияния масс на толпу: дискредитация противника, лесть народу (широко применяется и сегодня). Политики обращаются не столько к разуму, сколько к чувствам населения. Эти тенденции, в совокупности с коррумпированностью власть имущих, вредят в первую очередь им. На сегодняшний момент, считают власть сильной и эффективной лишь 7% респондентов, 67% характеризуют ее как криминальную и коррумпированную. Слабость власти проявляется в ее неэффективности. Это не сулит ничего хорошего
в целом населению. Дело не только в экономических ошибках власти. Власть не прилагает должных усилий, чтобы убедить население в оправданности собственных действий. Субъектные признаки населения отражают такой характер властных структур. Выделим их: 1) дистанцированность от власти, эскапизм, отрешенность, пассивность; 2) патерналистская настроенность; 3) надежда – как ответ на популизм и демагогию, сомнение, критичность, при определенных факторах эти настроения могут приводить к активным действиям «снизу». Вспомните Древнюю Грецию – одна часть «политикус», вторая «идиотикус», обнаруживаются отчетливые коннотации с днем сегодняшним. И сегодня проявляется низкая политическая активность населения, причем и среди молодежи. Наблюдается коллективный эгоцентризм. В заключение практический вывод: свойства качества и действенности власти тесно связаны диалогическими отношениями с субъектными характеристиками населения.
Лешкевич Т.Г.:
<…>. В век индустриализации человек исчерпал себя как рабочая сила, но высока ценность его управленческих способностей. Управленческая культура представляет собой индикатор здоровья общества. Все существующие кросскультурные исследования показали, что в тех сегментах общества, где довлеющим оказывается культ силы, высокие показатели занимает конкурентоспособность, процент депрессивных состояний значительно ниже. Органомика предполагает соразмерность человеческих возможностей. Интересно, что тематика Всемирного философского конгресса (2013 г.) подана «Философия как образ жизни». Наша задача – поверить этому. На Западе давно исследованы эталоны управленческой культуры. Для России же характерен низкий уровень управленческой культуры, ее неразработанность. Это связанно с авторитарными традициями, кроме того управленчество поражает отрицательная селекция – т.е. когда на управленческие посты выдвигается не «золотой слой генофонда», а посредственность. Здесь важна расстановка приоритетов при присвоении управленческих функций. Как в целом оценивать управленческие культуры? Как направленные скоординированные действия. Действующая в России модель патерналистская. Каким же он должен быть, современный управленец? Ретроспектива античной эпохи воссоздает перед нами такую модель мудреца, главной отличительной способностью которого является знание самих принципов. Так же в текстах находим идею умеренности управителя. Ее нужно оглашать перед современными власть имущими. Интересна идея «неторопливости, но деятельности». Таковы черты мудреца в античности. Но в эту эпоху мы сталкиваемся и с демагогией – явлением, где искусство управлять народом было связано с умением убеждать. И по сей день ораторское искусство транслируется в образе управленца. Это все уловки и приемы демагогии. Важно отметить: 1) практическую ориентированность поведенческих методик управленца; 2) ассиметричный характер управленческого процесса. В целом в управленческой модели важен анализ человеческой мотивации, анализ корпоративной культуры. В качестве другого ресурса осмысления образа управленца можно использовать творчество Н. Макиавелли. Согласно его рекомендациям управитель должен «наказывать быстро, а вознаграждать постепенно», в обязательном порядке заручится поддержкой сторон. Вот его интересная сентенция «Страх и любовь – то, что дает возможность манипулировать». Мы фиксируем еще одну ситуация – руководящий значит всегда ведущий, предлагающий программу действий. Но что мы видим сейчас. Лидер не обязан завоевывать собственные позиции, его статус стабилен. Получается ситуация вдвойне проблематична, когда в коллективе обнаруживается неформальный лидер. Это реалии современного общества. На прошлогоднем Философском конгрессе все именитые философы обернулись к фигуре Т. Гоббса, известного своими грубыми высказываниями. Оказалось, что если проработать его труды, то обнаружим там «энциклопедию современного управленца». Цитирую: «… ни один человек не должен выявлять ненависти, неуважения
к другому, проявлять это внешне…». Все это могло бы войти в кодекс успешного управителя.
На Востоке уже в 1040 г. до н. э. указывалось на необходимость: организации, руководителя, контроля, введения специализаций. В китайских стратагемах были выделены группы существующих методик, влияющих на успешность управленческого процесса. Среди них: церемониал, уровень игры – возможность совмещать внутренний и внешний опыт. Этому не нужно удивляться, в практиках современных управленцев высоко ценятся игры. Помимо этого, выделяется параметр – «разбор ситуации», проводится идея воздействия визуальной силы имиджа. Самое важное в восточных стратагемах – необходимость внимания к малейшим нюансам жизни, радость в мелочах. Надо отметить, что ценность последнего в наше время вообще девальвирована. В китайских стратагемах выражена стратегия предупреждения. Задан некий режим ожидания, который западный управленец не воспринимает. Обратите внимание на три модели управленческой культуры: Прометея, Колумба и Сизифа. Прометей олицетворяет собой человеческий прогресс, свидетельствует о победе сознания. У Сизифа другие мотивы (если всмотреться в сам миф), поэтому данная модель фиксирует невозможность человека выйти за рамки существующего порядка, вещей. В модели Колумба мы находим пример того, когда побочный продукт превзошел ожидаемый. И эта модель сопряжена с феноменом неопределенности.
***
В заключение профессор А.М.Старостин поблагодарил участников «круглого стола» за проявленный интерес и личное участие
в разработке проблем философской инноватики. Он также объявил программу на 2011 год, когда в конце мая планируется проведение круглого стола на тему «Философская инноватика и русский космизм», а в конце сентября – «Философская инноватика и междисциплинарные проблемы современной конфликтологии» и пригласил принять участие в дальнейшей разработке проблем философской инноватики. В конце 2011 года предполагается выпустить в свет сборник научных трудов «Философская инноватика: поиски, проблемы, решения, «Ежегодник – 2011», в который включить наиболее интересные работы, апробированные на «круглых столах».
Достарыңызбен бөлісу: |
