Современные политические теории. Опыт запада

1. Как Вы понимаете понятие «польза»? Можно считать, что для Вас «польза» — главная мотивация в жизни? Знаете ли Вы кого-нибудь, кто придерживался в жизни утилитаристского расчета?

2. Что такое благо, общее благо?

3. Сравните утилитаристские теории Бентама и Милля. Что Милль взял у Бентама и от чего отказался?

4. Что такое утилитаризм действия? Приведите примеры.

5. Что такое утилитаризм правила? Как он соотносится с теорией правово­го государства?

6. Назовите утилитаристские политические ценности.

7. Какие аргумента против утилитаризма приводят представители либе­ральной политической мысли?

1. Вольф Р. О философии. М., 1996. С. 99—114.

2. История философии. Запад—Россия—Восток / Под ред. Н.В.Мотрошиловой и А.М.Руткевича. Кн. 2. Бентам. Милль. М., 1998.

122

Возрождение политической теории в 70-е годы происходило в нема­лой степени в результате полемики с утилитаризмом. Или, иначе, нор­мативная политическая теория попыталась дать альтернативу всем ти­пам телеологической этики. Под телеологической этикой здесь понима­ется любой тип морали, который судит о ценности человеческого пове­дения по тому, служит ли оно конкретной цели или, иначе, телосу. Хотя это вроде бы не тождественно человеческому счастью, тем не менее, утилитаризм является чисто телеологической теорией. К телеологиче­ским можно отнести также и аристотелевскую идею о том, что люди (мужчины, не рабы и не иностранцы) реализуют свою рациональную природу, участвуя в качестве граждан в общественной жизни полиса. Ведущие политические мыслители, писавшие после 1870-х гг., такие как Джона Роулс, Роберт Нозик, Алан Гевирт, Рональд Дворкин и дру­гие, настаивали на том, что телеологическая этика, будучи примененной к политической жизни, разрушает свободу. Почему? Теоретики дают на это следующий ответ:

во-первых, утилитаризм не принимает во внимание плюрализм че­ловеческих целей, поскольку одну из этих целей — максимизацию сча­стья или пользы — они ставят выше всех других, а также рассматрива­ют общее благо как совокупность пользы всего общества, не интересу­ясь отдельными индивидами;

во-вторых, телеологическая этика отдает приоритет целям, а не сред­ствам. Например, они утверждают, что совокупные цели общества не должны ограничиваться индивидуальными правами человека. Ути­литаризм, по существу, по многим позициям противостоит либерализ­му. Критики утилитаризма этого толка получили название деонтологи-ческих, или кантианских, либералов. Они противопоставляют деонто-логическую этику (этику прав и обязанностей), опирающуюся на учение Имманула Канта, телеологической этике (этике цели).

123

7.1. СОВРЕМЕННАЯ ВЕРСИЯ

ОБЩЕСТВЕННОГО ДОГОВОРА

Как было показано выше, на протяжении нескольких десятилетий XX века позитивистское влияние существенно ограничивало исследо­вание политических вопросов. Даже Бертран Рассел, написавший глубо­кую политико-философскую работу — «Власть», проводил четкую раз­делительную линию между этим исследованием и своими «подлинно философскими» работами. В сущности, вся политическая теория своди­лась к негативной интерпретации, заключающейся в поисках концепту­альных ошибок и методологических упущений у «классических» теоре­тиков политики. Разумеется, традиции политической мысли прошлых веков не были полностью изгнаны из университетов. Но преподавание политической теории еще не означает ее развития, поэтому она начала восприниматься как дисциплина, во многом тождественная истории политических учений.

Однако в целом применение теоретического анализа к наиболее фун­даментальным проблемам и типам мышления оставалось открытой возможностью. Можно назвать практически единственный пример но­ваторской работы в этой области — книгу Дж.Пламенатца «Согласие, свобода и политическая обязанность», опубликованную в 1938 году¹. Лишь спустя двадцать с лишним лет вышел в свет еще один фундамен­тальный труд — «Социальные принципы и демократическое государст­во» С.Бенна и Р.Питерса, способствовавший возрождению интереса к политической теории². В 1965 году появилась еще одна заметная работа Р.Бэрри «Политический аргумент», по-видимому, первый, и по сей день наиболее яркий, пример применения аналитической философии к ис­следованию проблем политики³. Но лишь с публикацией в 1971 году книги Джона Роулса «Теория справедливости» можно сказать, что кри­зис был приостановлен, политическая теория обрела «второе дыхание» и быстро начала восстанавливать свою респектабельность как система­тизированная академическая наука.

Нисколько ни умаляя личных заслуг Роулса в возрождении интереса в США к политической теории, скажем все же, что в основе этого лежа­ла глубинная потребность осмысления практически значимых теорети­ческих вопросов, поставленных на повестку дня самой политической жизнью.

124

В сущности, это все тот же вопрос, который пытались разрешить еще «отцы-основатели» Американской конституции: как выйти за пре­делы истории, дабы не разделить судьбу коррумпированного Рима? Для американской политической мысли — это, пожалуй, сквозной вопрос, он лишь звучит сегодня несколько по-другому: как соединить сегодня социальное государство с ограничением бюрократизма ради обеспече­ния свободы?

Разрешить эту проблему и попытался Джон Роулс. Значение его ра­бот для политической теории многогранно. Выделим основные момен­ты.

«Теория справедливости» означала разрыв с традицией, установив­шейся в американской научной среде, начиная с первой половины XX века, предполагавшей, что интерес к этическим идеалам и принципам не сопровождается защитой определенных предпочтений. Роулс вер­нулся к осмыслению желательного направления развития, т.е. к поиску политического идеала. Его работа также опровергла популярное пози­тивистское утверждение, что ценности невозможно исследовать с по­мощью достаточно строгих и научно достоверных методов.

Роулс впервые высказался против позитивизма еще в своей ранней работе «Очерк процедур принятия решений в этике», опубликованной в 1951 году. В этой статье он обосновал идею, позднее более полно раз­витую в «Теории справедливости», что может быть найден системати­зированный вариант анализа ценностей, открывающий возможность этической рефлексии как в политической теории, так и в более широкой сфере.

Вместе с тем, обратившись к содержательной теории, он не порвал окончательно с логико-аналитической традицией. Метод Роулса анало­гичен тому, который используется в логике и лингвистике. Применив логические методы индукции и дедукции, мыслитель определил прин­ципы, которые интуитивно представлялись ему правильными, если не

125

Вполне естественно, что этот подход вызвал возражения со стороны других теоретиков, воспринявших теорию справедливости просто в ка­честве реконструкции политических предрассудков. Предвосхитив та­кую реакцию, Роулс высказал два аргумента в защиту своих взглядов.

Во-первых, суждения, предложенные в этой теории, — это взвешен­ные или продуманные суждения, т.е. такие, к каким теоретик приходит в результате тщательного анализа, освободившись из-под влияния ка­ких-либо «особых интересов» и других привходящих факторов. Иными словами, он исполнил известное требование логического анализа — не верить первоначальной интуиции.

Во-вторых, он применил метод «рефлексивного равновесия». Здесь снова есть аналог в логике и лингвистике. В случае, если суждения не соответствуют принципам, необходимо продолжать ставить вопросы не только по поводу выведенных принципов, но и по поводу первоначаль-ных суждений, стремясь добиться равновесия между ними.__________

РОУЛС, Джон (род. В 1921 г.) — один из крупнейших современных амери­канских теоретиков реформистского либерализма, автор теории справедли­вого общественного устройства на принципах рыночной экономики. Выпу­скник Принстонского университета, участник второй мировой войны. После окончания войны преподавал в ведущих американских университетах, в по­следние годы — профессор Гарвардского университета. С 1958 по 1963 гг. в журнале «Философикал ревью» опубликовал первые наброски своей теории справедливости, вызвавшие широкий резонанс в академических кругах. В 1971 г. был опубликован его главный труд «Теория справедливости», давший мощный импульс возрождению политической философии в США и переос­мыслению традиционной трактовки либеральных ценностей. В 1992 году он опубликовал модифицированный в результате дискуссий и споров вариант своей теории либерализма в книге «Политический либерализм». Вскоре вы­шел в отставку.

«Теория справедливости»⁵ не только содержала возврат к фундамен­тальной задаче политической философии исследования должного. Она

126

Роулс доказывает, что требования стабильности накладывают весьма существенные ограничения на любую концепцию справедливости. Но Роулс не просто останавливается на условиях обеспечения стабильно­сти. Он обращается к психологии, экономике, социологии и политиче­ской науке, стремясь выяснить условия, удовлетворяющие его принци­пам справедливости, то есть снова возвращается к традициям политиче­ского теоретизирования прошлых веков. Это важный вклад в развитие политической мысли, даже если далеко не со всеми выводами Роулса можно согласиться.

Роулс сконцентрировал свое внимание на том, что он называет глав­ным предметом справедливости: основной структуре общества, под которой он понимает всю совокупность наиболее важных социальных, правовых, политических и экономических институтов (например, Кон­ституцию, частную собственность на средства производства, конку­рентную рыночную экономику, моногамный брак). Функцией этой ос­новной структуры общества является распределение преимуществ и тягот, вытекающих из социального сотрудничества членов данного об­щества. В число преимуществ он включает доходы и богатство, питание и жилье, авторитет и власть, право и свободы. К «тяготам» причисляют­ся различные обязанности и долг, включая, например, необходимость платить налоги.

Именно потому, что основная структура общества оказывает столь сильное влияние на жизнь каждого индивида, она и становится главным предметом справедливости.

«Здесь присутствует интуитивное представление, что данная структура включает различное социальное положение, и что люди, родившиеся в разных социальных положениях, имеют неодинаковые ожидания в жиз­ни, отчасти определяющиеся политической системой, а также экономи­ческими и социальными обстоятельствами. Таким образом, институты общества создают преимущества для одних стартовых позиций по срав-

127

Но тогда главной проблемой справедливости будет формирование и узаконивание группы принципов, которым должна соответствовать справедливая основная структура общества. Эти принципы социальной справедливости должны конкретизировать, каким образом основная структура общества будет распределять возможности обладания тем, что Роулс назвал «приоритетными благами». Приоритетные блага вклю­чают основные права и свободы, власть, авторитет, жизненные возможности, а также такие блага, как благосостояние и доходы. Назы­вая их приоритетными, Роулс подчеркивает особую значимость для лю­бого рационального человека этих благ, обретение которых почти включается в план жизни.

«Приоритетные блага — это: а) максимально гибкие средства достиже­ния собственных целей; б) условия эффективного достижения собствен­ных целей; в) условия критичного и осознанного формирования своих целей»⁷.

Так, богатство в широком смысле слова рассматривается в качестве максимально гибкого средства, весьма полезного для достижения целей, вне зависимости от их характера. Свобода от произвольного ареста яв­ляется условием достижения всех целей. Свобода слова и информации необходима для их формулирования и реализации. Справедливая ос­новная структура общества обеспечивает также правильное распреде­ление возможностей обретения приоритетных благ, таких, например, как доходы или здравоохранение.

Для реализации целей, поставленных в «Теории справедливости», Роулс создал процедурный метод обеспечения права. Беспристрастная процедура справедливого упорядычевания институтов — это именно то, что имеется в виду в первой части его теории, и которая так и названа «Справедливость как беспристрастность» (Justice as fairness).

⁶ Rawls J. A Theory of Justice. P. 7.

⁷ Buchanan A. Revisability and Rational Choice // Canadian Journal of Philosophy. 1975. December. Vol. 5. № 3. P. 395.

128

С точки зрения Роулса, проблемы справедливости встают на повест­ку дня, когда возникает необходимость в общественной оценке дея­тельности соответствующих институтов для того, чтобы сбалансировать легитимные конкурирующие интересы и притязания членов общества. Иными словами, проблема справедливости возникает тогда, когда леги­тимные права людей приходят в столкновение друг с другом. При этом Роулс отнюдь не рассматривает граждан государства в качестве мора­листов, стремящихся к утопическому идеалу; они, скорее, — рацио­нальные эгоисты, сосредоточенные на собственных интересах и целях. И коль скоро конкуренция интересов обязательна, необходимо введение некоей процедуры, при которой человек, обладающий легитимными притязаниями, согласится на установление справедливых институтов и практики. В основе идеи «справедливости как честности» лежит, таким образом, концепция процедурной беспристрастности, честности в «ис­ходной позиции» (его версии естественного, до-общественного, до-политического состояния), превращающейся в принципы справедливо­сти. Как именно их применять как реальным институтам общества — предмет договора. Иными словами, честная сделка должна принести справедливые результаты. Роулс называет свой метод «чистой проце­дурной справедливостью».

Для выработки этой процедуры мыслитель обращается к теории «общественного договора». Как известно, общественный договор — это соглашение между потенциальными гражданами (или между ними и

⁸ Ricoer P. On John Rawls's A Theory of Justice: Is a pure procedural theory of justice possible? // International Social Science Journal. 1990. Vol. 126. P. 553—554.

129

Теория общественного договора предполагает ситуацию, в которой люди, не обладающие политическими (а, возможно, и социальными) правами и обязанностями, достигают анонимного соглашения об осно­вах организации социальной и политической системы, в которой они уже будут обладать правами и обязанностями, включая и обязанность соблюдения условий заключенного соглашения. Общественный договор использовался для объяснения общих обязанностей граждан соблюдать законы и для определения содержания соотношения прав и обязанно­стей, объединяющих членов гражданского общества. В то же время он может служить и для узаконивания определенных позитивных норм. Две эти цели тесно связаны с общим формированием норм жизни обще­ства на основе правил, установленных в «естественном состоянии». Та­ким образом, идея общественного договора представляет собой способ реализации определенных исследовательских целей. Это объясняет воз­растание интереса к ней, причем как в западной, так и в отечественной политической мысли.

Хотя первые представления о договорном происхождении государ­ства возникли еще в древности, в своей развернутой форме идея обще­ственного договора вошла в политическую философию в исторический период, когда возникла потребность в нетелеологических этических основаниях зарождающегося современного государства как независи­мой политической единицы, т.е. примерно в XVII—XVIII вв. Государ­ство начало рассматриваться как институт, в котором суверен имеет право издавать законы в соответствии с конституционной структурой, определяющей содержание и границы власти правителя, а также права и обязанности граждан.

Общественный договор принимал множество форм, которые разли­чались и по описанию «естественного состояния», и по анализу приро­ды человека, и по условиям самого соглашения. В «Левиафане» Томаса Гоббса (1651) ужасы «естественного состояния» и эгоистическая ра­циональность гоббсовского человека способствуют заключению дого­вора между гражданами об их практически беспредельной преданности по отношению к почти неограниченной власти. Для Гоббса, как извест­но, «естественное состояние» было «войной всех против всех», поэтому проблема Гоббса сводится не столько к справедливости, сколько к безо­пасности.

130

У Локка в его втором «Трактате о государственном правлении» (1690) «естественное состояние» выглядит более спокойным, а взгляд на человека как на существо, обладающее моральным потенциалом, более сбалансированным. Общественный договор между потенциаль­ными гражданами, устанавливающими власть правителя, превращается в нечто делегируемое суверену, который должен управлять согласно законам природы и поддерживать определенную степень согласия меж­ду своими подданными ради сохранения легитимности правления. В сущности, у него речь идет о теории конституционно-монархического государства.

Иными словами, общественный договор допускает различные поли­тические взгляды, однако требует выполнения одного обязательного условия — признания важности согласия индивидов с нормами, кото­рые будут ограничивать их предполагаемую внутреннюю свободу. Та­ким образом, в основе общественного договора лежит индивидуалисти­ческий взгляд на общество, в соответствии с которым люди являются источником своих политических прав и обязанностей, воплощая тем самым либеральный идеал необходимости узаконивания свободы инди­видов. Во всех своих вариантах теория общественного договора дает представление о политическом обществе как о форме ассоциации, це­лью которой является защита интересов его членов на основе внутрен­ней автономии каждого. Идея общественного договора позволяет объе­динить весьма различные индивидуальные интересы и ценности с по-

131

мощью широко употребляемого средства — компромисса как процеду­ры решения.

«Само понимание жертвенности здесь подразумевает отказ от каких-то требований и даже интересов ради достижения общеприемлемого ре­зультата, в то время как на Востоке жертвенность выступает в форме ге­роического самоотречения ради достижения полной победы над непра-

Следует также оговориться, что ориентация на компромисс как спо­соб разрешения общественных противоречий — во многом вынужден­ная мера безопасности. И.Г.Тюлин указывал в этой связи:

«Компромисс, согласно либерально-демократической модели, конъюнк­турен и в меньшей степени зависит от идеологии. Такой компромисс, скорее, основан на силе, чем на политическом или социальном равенст­ве партнеров. Можно сказать, что либерально-демократическая модель «рыночная», конъюнктурная и ей более свойственна концепция торга на переговорах»¹⁰.

Не удивительно, поэтому, что в последнее время в процессе посте­пенного перехода от хищнического капитализма к более «цивилизован­ному», политические теоретики либерального направления вновь воз­вратились к идее гипотетического общественного договора как проти­вовеса утилитаризму, по существу, устремленному лишь к выгоде. Именно договорный аспект теории Роулса произвел наиболее сильное впечатление на других мыслителей. Для большинства американских теоретиков общественный договор оставался историческим методом XVII—XVIII веков. Сам по себе прецедент его современного использо­вания не мог не вызвать интерес. Практически Роулс восстановил тра­дицию в западной политико-философской мысли — у Роулса появилось множество последователей.

Роулсовская версия общественного договора, ситуация гипотетиче­ского выбора, которую он назвал «исходной позицией», впервые была описана им еще в 1958 году и с тех пор постоянно уточняется и разви­вается автором. Ее целью был поиск пути общественного выбора, для

132

Предположение, что общественный договор представляет собой аде­кватную модель для выведения принципов справедливости, связано с убеждением Роулса, что честность соглашения обеспечивается согла­сием его участников с принципами, которым они будут подчиняться в будущем. Именно поэтому Роулс и назвал свою теорию «справедли­вость как честность».

Основная идея заключается в том, что справедливость является объ­ектом соглашения. Таким образом, мы должны представить себе, что те, кто участвуют в социальном сотрудничестве, вместе изберут в едином совместном действии принципы, включающие основные права и обя­занности, и определят распределение социальных благ. Заключая обще­ственный договор, «группа людей должна раз и навсегда решить между собой, что является справедливостью, а что несправедливостью». Принципы, на которых она остановится, должны управлять всей после­дующей критикой и реформами институтов. С этой точки зрения, обще­ственный договор выглядит как обычный контракт, только очень широ­кий.

Но для Роулса, так же как и для его идейных предшественников, ис­ходный договор — это не реальный исторический контракт, и гипоте­тический. Его наличие зависит не столько от сути договоренности, сколько от идеи, что при требуемых гипотетических условиях может быть достигнуто соглашение. Иными словами, роулсовский обществен­ный договор принадлежит к сфере воображаемого даже в большей сте­пени, чем у Гоббса или Руссо. Его договор никогда не был заключен. Но предполагается, что если бы речь шла о заключении такого догово­ра, то участвовали бы в этом никогда не существовавшие люди. С этой точки зрения, его теория, утверждает М.Сэндел, является «гипотетиче­ской вдвойне»". Это интеллектуальный инструмент, не имеющий кор­ней ни в истории, ни в опыте.

«"Справедливость как беспристрастность" отличается от других тради­ционных договорных теорий тем, что соответствующее соглашение не входит в данное общество и не одобряет данную форму правления, а принимает определенные моральные принципы», —

пишет Роулс¹². Результатом соглашения является не группа обязанно­стей, применимых к индивидам, по крайней мере, не прямо, а принципы

133

Но прежде чем непосредственно описать гипотетическую ситуацию заключения общественного договора, равно как и охарактеризовать лю­дей, принимающих участие в процедуре, Роулс оговаривает некоторые предварительные условия, а именно:

1) сотрудничество людей возможно и необходимо;

2) участники договора придерживаются принципа рационального рас­пределения;

3) они стремятся к получению определенных приоритетных благ, кото­рые Роулс у широком смысле характеризует как права и свободы, возможности и власть, доходы и благосостояние — иными словами, общие блага, необходимые с его точки зрения для обретения любых индивидуальных благ;

4) договорный процесс ограничивается минимальными требованиями морали, обусловливающими, что принципы, принятые участниками договора, должны носить всеобщий, универсальный с точки зрения применения, общественный характер, выступать в качестве критерия окончательного решения при необходимости судебного разбира­тельства;

5) участники договора обладают чувством справедливости и стремятся одобрить соответствующие принципы.

С учетом перечисленных условий, вводящих моральные ограниче­ния, Роулс предлагает провести мысленный эксперимент: представить себе, что несколько рациональных индивидов заключают договор отно­сительно принципов организации общества, устроенного на справедли­вых началах.

Участники договора — индивиды, а не представители институтов, однако у них есть сильные семейные привязанности, они озабочены будущим своих близких и потомков. Кроме того, все они — люди одно­го поколения. Но это не собрание всех людей, живущих в определенное время. Более того, число участников несущественно.

«Ясно, что поскольку различия между участниками договора им неиз­вестны, все они находятся в одинаковом положении и в равной степени рациональны, то каждого из них убеждает тот же самый аргумент. По-

134

Иными словами, вполне допустимо считать, что выбор принципов справедливости делает читатель, следящий за рассуждениями Роулса.

Фактически в исходной позиции определяется основная структура общества. Способ, каким образом социальные институты объединяются в одну систему, как они реализуют фундаментальные права и обязанно­сти и определяют распределение преимуществ, вытекающих из общест­венного сотрудничества. Таким образом, политическая конституция, законно признанные формы собственности, организация экономики — все это входит в основную структуру.

Основная структура общества выстраивается на основе принципов, а не каких-то конкретных образцов, причем принципы, по предложению Роулса, имеют некоторые ограничения, связанные с концепцией права. Иными словами, принципы должны быть общими по форме, универ­сальными с точки зрения применения и общественно признанными в качестве окончательной инстанции по разрешению конфликтующих притязаний. Причем каждый вариант будущей основной структуры обя­зательно должен быть установлен законным путем, или иначе это дол­жен быть режим, руководствующийся правовыми принципами.

Ключом к пониманию того, что же происходит в исходной позиции, становится «вуаль неведения». В сущности, это — не что иное, как обобщение обычной практики в суде присяжных, когда судья просит членов жюри не принимать во внимание какую-то информацию относи­тельно обвиняемого (например, его предшествующую судимость) для того, чтобы вынести справедливый приговор. Иными словами, для того, чтобы сформулировать принципы справедливости, необходимо вообра­зить себе людей, искусственно лишенных важной и разносторонней информации о них самих.

Участники договора не должны знать, какое место в обществе они занимают. Такое незнание гарантирует, как считает Роулс, беспристра­стность и не дает им возможности принять решение из эгоистических, а не общих, соображений. «Вуаль неведения» исключает информацию об их принадлежности к социальному классу и занимаемой должности, профессии, состоянии, таланте, уме, физической силе, здоровье, приро­де существующего общества и индивидуальной концепции блага. Это должно исключить какие-либо особые интересы и возможность сговора в ущерб меньшинству. Как пишет Роулс, участники договора действуют таким образом, как если бы их враги определяли их место в будущей общественной иерархии.

135

Механизм принятия решения Роулс объясняет на конкретном при­мере. Поскольку участники договора не знают, богаты они или бедны, чем они занимаются в реальной жизни и одарены ли они от природы, то какая стратегия может оказаться в этой ситуации наиболее рациональ­ной? Очевидно, считает Роулс, любой человек будет стремиться защи­тить положение наиболее обездоленных в данном обществе. А посколь­ку невозможно быть уверенным, что участник договора не будет при­надлежать к дискриминируемой расе или вероисповеданию, то общест­во будет избавлено и от расизма, и от национальной или религиозной дискриминации. Коль скоро участники договора, по сути дела, те же рациональные эгоисты, действующие под «вуалью неведения», они обя­зательно одобрят общий принцип, который сведет к минимуму их воз­можные потери в реальном обществе.

Этот вывод вытекает из роулсовской интерпретации природы чело­века. Люди, заключающие договор, обладают двумя основными качест­вами: им присуще чувство справедливости и способность сформулиро­вать концепцию блага.

Кроме того, участники договора должны знать, что любое рацио­нальное существо предположительно будет стремиться обладать так называемыми приоритетными социальными благами, без которых осу­ществление свободы станет пустой претензией. В этой связи важно от­метить, что самоуважение также фигурирует в списке приоритетных благ. Следовательно, чисто деонтологический подход к положению о справедливости у Роулса не лишен также телеологических соображе­ний, поскольку они представлены уже в исходной позиции. Таким обра­зом, люди в исходной позиции не знают, какими будут их собственные представления о благе, но они все-таки имеют представление о том,

136

какие из приоритетных благ социального характера люди предпочитают иметь, причем больше, а не меньше.

Участники договора имеют представление об определенных приори­тетных благах. Роулс перечисляет их в третьем условии договора. Мы можем разделить их на пять основных групп:

1) основные свободы, в том числе свобода слова, совести, ассоциаций;

2) свобода передвижения и выбора профессии, равно как и социальной роли на фоне разнообразных возможностей;

3) власть, прерогативы должности и положения, ответственность, свя­занная с этим;

4) доходы и благосостояние;

5) социальные основы самоуважения.

Таким образом, хотя участники договора ничего не знают о своих конкретных целях, предполагается, что все они мотивированы стремле­нием к определенным приоритетным благам.

Распределение этих благ входит в сферу интересов справедливости. Для того, чтобы сделать такое распределение справедливым, Роулс предлагает обратиться к основным структурам общества, т.е. к главным социальным институтам. Поскольку теория блага сама по себе не может быть источником права, справедливость должна проистекать из чего-то другого. Здесь Роулс снова возвращается к понятию беспристрастности, подразумевая группу независимых этических ограничений. Беспристра­стность ограничивает то, что люди могут делать по отношению друг к другу в процессе стремления к благу. С точки зрения Роулса, — это ос­новное лекарство от слабостей утилитаризма, максимизирующего, в том числе, и удовлетворение социально-приоритетными благами.

Таким образом, в то время как «вуаль неведения» обеспечивает ус­ловия беспристрастности и анонимности при заключении договора, приоритетные блага создают минимальный уровень мотивации, необ­ходимый для начала процесса рационального выбора. Две эти предпо­сылки обеспечивают деятельность участников договора только в общих интересах всех рациональных индивидов, причем наиболее важным оказывается установление социального сотрудничества такого типа, чтобы каждый человек обладал полной свободой реализации своих це­лей при условии, что они совместимы с равной свободой для других.

137

Что же касается собственных желаний, то участники договора знают только то, что применимо практически к каждому: у них есть какой-то жизненный план и некий уровень личных связей с другими индивида­ми. У них есть также общее представление об экономике, политике, социологии. Наконец, они верят, что их выбор должен будет принимать во внимание давление обстоятельств, им присуща определенная психо­логическая стабильность.

Равенство в исходной позиции относится, прежде всего, к свободе, включая и равенство в процедурных правах по отношению к источни­кам права на получение доли ресурсов общества. Все участники обще­ственного договора имеют «одинаковую стоимость», или равноценны.

Таковы общие черты исходной позиции. Многие аспекты роулсов-ской версии общественного договора содержат определенные натяжки. Например, почему Роулс так уверен, что люди изберут наиболее спо­койный вариант решения, исходя из наихудшей возможности оказаться бедняком в реальном мире? В конце концов, человеческая натура со­держит и склонность пойти на риск, сыграть, поставить на кон, а даль­ше пусть будет «или пан, или пропал».

138

Итак, люди в исходной позиции заключают договор относительно принципов справедливости, которые по идее должны гарантировать наивысший из возможного социальный минимум.

Поскольку в исходной позиции имеется согласие, что наиболее ра­циональный путь должен ограничить потенциальный ущерб для челове­ка, то анонимно будут одобрены следующие два принципа:

1. Все люди обладают равными правами на максимально большую сово­купность равных основных свобод, совместимую с аналогичной системой свобод для всех (Принцип свободы).

2. Социальное и экономическое неравенство должно регулироваться таким образом, чтобы: а) оно было направлено к наивысшей выгоде наименее преуспевающих; б) институты и положение в обществе должны быть от­крыты для всех при условии честного соблюдения равенства возможно-стей (Принцип дифференциации).__________________________________

Именно эти принципы и являются результатом гипотетического об­щественного договора. Они справедливы, поскольку процедуры их формулирования были честными.

Два принципа справедливости Роулс намеренно выстроил в опреде­ленном иерархическом (лексическом — в его терминологии) порядке, что в целом соответствует традициям моральной философии. Это такой тип упорядычевания, который предполагает удовлетворение первого принципа и только после этого переход ко второму. Иными словами, принцип не начинает действовать, пока не выполнен, или не применен предыдущий. Это не требует сбалансированности принципов — назван­ный раньше обладает абсолютным весом по отношению ко всем после­дующим. Тем самым, принцип равной свободы оказывается приоритет­ным по отношению к принципам, регулирующим экономическое и со­циальное неравенство. Можно сказать и по-другому. Основная структу­ра общества должна регулировать неравенство в распределении богат­ства и власти таким способом, чтобы оно было совместимо с равной свободой, на которой настаивает первый принцип. Лексический поря­док придает специфический вес всем элементам, но не делает их взаи­мозаменяемыми. В применении к теории справедливости это означает, что потеря свободы, даже незначительная, не может быть компенсиро­вана увеличением экономической эффективности.

139

Сумма, которую предстоит разделить, не определена заранее, а зави­сит от природы распределения, что ведет к различиям в производитель­ности; при системе арифметического равенства производительность может быть столь низкой, что даже интересам наименее преуспеваю­щих людей может быть нанесен ущерб. Существует точка, в которой социальные перераспределения становятся контрпродуктивными. Именно в этой точке принцип дифференциации (второй принцип Роул-са) вступает в действие.

Вполне естественно, что Роулс оказался между двух огней со сторо­ны двух групп оппонентов. «Справа» звучат обвинения в эгалитаризме (абсолютном приоритете наименее преуспевающих), в то время как «слева» исходят обвинения в узаконивании неравенства. Ответ Роулса первой группе заключается в том, что в ситуации произвольного нера­венства преимущества наиболее преуспевающих будут подвергаться угрозам со стороны бедных. Отвечая на возражения второй группы, он говорит, что более эгалитаристское разрешение будет анонимно отверг­нуто, поскольку в этом случае потерпевшими окажутся все. Принцип дифференциации избирает ситуацию, наиболее близкую к равенству, однако не предполагающую уравнительность.

Преимущества для наименее обеспеченной части общества опреде­ляются Роулсом через индексы социально-приоритетных благ. К этим благам, как мы уже показали, относятся права, свободы, возможности самореализации, доходы, благосостояние, а также социальные основа­ния самоуважения. Предполагается, что индивиды стремятся к этим благам, вне зависимости от других мотиваций или своих конечных це­лей. В самом общем виде, он определяет наименее преуспевающих в обществе людей как частично совпадающую группу обездоленных с точки зрения этих основных благ. Эта группа включает людей, которым меньше повезло, чем другим, в отношении семьи, в которой они роди-

140

лись, и классовой принадлежности, чьи природные данные менее бога­ты, которых удача обходит стороной и, соответственно, кто меньше обеспечен. Однако что здесь важно, так это то, что эти люди остаются в нормальных, обычных рамках (ни индивиды, нуждающиеся в специаль­ном лечении, ни душевнобольные под эту категорию на подпадают).

Во-первых, это политическая свобода, которую он понимает как «принцип равной свободы, применяемый к политическим процедурам, определенным Конституцией», выражающийся в «принципе равного участия». Этот принцип предполагает, что все граждане должны обла­дать равным правом на участие в определении результатов конституци­онного процесса, устанавливающего законы.

Во-вторых, это свобода слова, включая свободу печати.

В-третьих, это свобода совести, т.е. свобода делать то, что является правильным в соответствии с верой человека; но эта свобода является подчиненной по отношению к государственным интересам обществен­ного порядка и безопасности. Но это, у таких теоретиков либерального направления как Брайан Барри, противоречит традиционному постулату либерализма, что

«личная свобода предполагает делать то, что человек хочет»¹⁵.

Однако у Роулса, если религия нарушает свободу человека или тре­бует нарушения прав других людей, государственные интересы преоб­ладают.

В-четвертых, правление закона, или правовое государство. Оно включает целый ряд предписаний:

¹⁵ Barry В. The Liberal Theory of Justice. Oxford, 1973. P. 36.

141

2) сходные случаи должны рассматриваться аналогичным образом;

3) никакая обида не может быть причинена иначе как на законном ос­новании, что предполагает знание законов и их широкое обнародо­вание»;

4) определение естественных прав человека.

Что здесь важно, так это то, что роулсовское положение о «правле­нии закона» никак не ограничивает содержание законов. Для него «пра­во — эти система».

В-пятых, свобода от произвольного ареста и заключения под стражу.

И, наконец, в-шестых, право на частную собственность.

Идея первого принципа, таким образом, заключается в том, что каж­дый человек должен обладать равным правом на максимально широкую совокупную систему названных свобод, но что особенно важно, совмес­тимую с аналогичной системой свобод для других людей, поскольку все обладают равными правами.

Таким образом, Роулс отчасти выходит за пределы свобод, вклю­ченных им в группу приоритетных благ, дополняя их демократически­ми правами, защищающими другие индивидуальные интересы, а также свободой личности, правом на обладание частной собственностью, а также свободами, диктуемыми правлением закона, например, свободой от произвольного ареста. Их приоритет обеспечивается тем, что, по мнению Роулса, никакой рациональный выборщик не будет рисковать, ставя себя в положение, где его интересы (возможно, интересы мень­шинства?) могут оказаться под угрозой в условиях недемократического режима. Поэтому, называя эти свободы, выборщик думает прежде всего о безопасности. Вместе с тем, Роулс подчеркивает, что фундаменталь­ная свобода может быть принесена в жертву только ради других фунда­ментальных свобод и никогда не может стать предметом торга ради большего экономического процветания. Ибо права человека и его сво­бода — изначальные человеческие ценности, присущие каждому как представителю рода человеческого, ориентир прогрессивного развития общества. Тем не менее, он неоднократно оговаривает, что свободы не могут быть гарантированы в условиях репрессивного, тоталитарного режима, или в случае, если экономическое развитие страны находится на крайне низком уровне. Соответственно, в таких условиях не могут быть реализованы и принципы справедливости.

Если приоритетность будет четко соблюдаться, то даже катастрофи­ческое снижение уровня обеспечения приоритетными благами, доста­точно серьезное, чтобы угрожать развалом общества, по мнению Роул­са, не позволяет оправдать даже минимальное ослабление соблюдения принципа формальной гарантированной Конституцией свободы, даже

142

если будут все основания полагать, что выживание может быть достиг­нуто ценой установления временной тирании. Иными словами, предпо­лагается «улица с односторонним движением», то есть, свобода не мо­жет быть обеспечена до тех пор, пока общество не достигает опреде­ленного уровня демократии и процветания, в то время как, если она уже гарантирована, то никакой упадок не может привести к ее отмене. Об­ратного хода нет.

«Так же, как свободный рынок, как считается, основывается на класси­ческой экономической теории, на политических свободах и законной защите, гарантирующих каждому человеку право заключения догово­ров, действий в соответствии с договорами, компенсацию за нарушение контракта и т.д., представление Роулсом его модели, я полагаю, вне вся­кого сомнения постулирует такую же систему политических прав и за­щиты в контексте заключения договора».

Если говорить в историческом смысле, то первый принцип содержит в себе сущность системы правового и политического равенства, полу­чившего развитие в XVIII—XIX веках с приходом эпохи промышлен­ного капитализма, в то время как второй принцип определяет стандарты социлаьной справедливости, смягчающие неравенство и другие про­блемы, связанные с его функционированием.

Еще раз подчеркнем, что, в соответствии с лексическим порядком, они выстроены по степени важности. Таким образом, речь идет о при­оритетности (абсолютном приоритете), придаваемом свободе по отно­шению к благосостоянию, и на их обоих, в свою очередь, по отноше­нию к равенству возможностей. В сущности — это кодификация систе­мы ценностей «либерализма благосостояния».

Принцип дифференциации и принцип справедливого равенства воз­можностей содержатся во втором принципе справедливости. Остновим-ся на этом несколько подробнее.

Принцип дифференциации утверждает, что социальное и экономи­ческое неравенство должно регулироваться таким образом, чтобы слу­жить пользе наименее обеспеченной части общества. Для того, чтобы понять, как работает принцип дифференциации, необходимо остановить­ся на двух понятиях — «социальное и экономическое неравенство» и «наименее преуспевающая часть общества».

Прежде всего, следует указать, что первый и второй принципы спра­ведливости распределяют разные группы приоритетных благ. Первый принцип, как мы уже говорили, занимается распределением основных свобод. Принцип дифференциации распределяет иные блага: богатство,

143

Под «наименее преуспевающей частью общества» Роулс понимает группу людей, имеющих минимальные перспективы обретения все тех же «приоритетных благ»: благосостояния, доходов, власти, авторитета и т.д.

Но каким образом можно повернуть перспективы приобретения со­циальных благ на пользу «наименее преуспевающих»? Предположим, что необходимо крупномасштабное инвестирование капитала в опреде­ленную отрасль промышленности с тем, чтобы повысить уровень заня­тости и произвести новые товары и услуги. Можно предположить так­же, что это в конечном счете пойдет на пользу наименее пресупеваю-щим людям. Тогда, очевидно, для них с ростом занятости увеличатся и перспективы увеличения своих доходов. Однако весьма вероятно, что отдельные люди не пожелают идти на риск крупного инвестирования, если у них не будет уверенности в возможности увеличения собствен­ных прибылей в случае успеха. В этом случае налоговые льготы на ин­вестируемый капитал и снижение налога на прибыль могут создать не­обходимые стимулы для инвесторов. Принцип дифференциации как раз и говорит о необходимости снижения налогов, если это необходимо для максимального расширения перспектив наименее преуспевающей части общества.

Очевидно, что успешный капиталист-инвестор увеличит свою долю «приоритетных благ» — богатства и власти по сравнению с другими членами данного общества. Однако это неравенство узаконивается в соответствии с принципом дифференциации, поскольку предельно рас­ширяет также и перспективы наименее преуспевающих граждан. Если какой-то другой институт в состоянии сделать для них нечто большее, то он может считаться более справедливым.

Еще один пример такого рода неравенства — это особые полномо­чия президента США, гарантированные Конституцией. В соответствии с принципом дифференциации, эти особые полномочия могут считаться узаконенными только в том случае, если они используются на пользу наименее преуспевающих граждан США.

Как же работает принцип дифференциации? Сначала мы выбираем человека определенного общественного положения, например, неква­лифицированного рабочего, а затем выделяем наименее преуспеваю­щую группу среди всех неквалифицированных рабочих, после этого определяем средний уровень их доходов. В этом случае перспективы репрезентативной части определяются как «средние по данному клас­су». Другое определение, которое дает Роулс, характеризует группу

144

наименее преуспевающих людей, имеющую менее половины средних доходов. В этом случае перспективы «репрезентативной наименее пре­успевающей части общества» соответствуют средним перспективам по данному классу.

«нет необходимости, реализуя требования справедливости, обращать внимание на бесконечное разнообразие обстоятельств и меняющееся положение определенных лиц. Тем самым, при определении принципов можно избежать колоссальных трудностей, неизбежных в случае, если бы такие детали были необходимы»¹⁷.

В целом его второй принцип справедливости предполагает, что оп­ределенное неравенство может быть сочтено более предпочтительным по сравнению с эгалитаристским распределением.

«Второй принцип справедливости применяется при первом приближе­нии к распределению доходов и благосостояния и к созданию организа­ций, использующих различия во власти и собственности (отсюда проис­текает собственно и само название принципа дифференциации). ...В то время как распределение благосостояния и доходов не должно быть рав­ным, оно должно быть направлено к выгоде всех, и в то же самое время власть и командные институты должны быть открыты для всех. Второй принцип реализуется благодаря открытости позиций, и затем как субъект этих ограничений организует социальное и экономическое не­равенство таким образом, чтобы все от этого выгадали»¹⁸.

В то же время он считает, что распределение таланта, способностей и энергетического потенциала личности столь же произвольно с мо­ральной точки зрения, как и пол, семейное благосостояние, националь­ность или классовая принадлежность, получаемая ребенком при рожде­нии. Распределение является честным и беспристрастным, только если

¹⁷WolffR.Op.citP. 87. ¹⁸ Ibid. P. 61.

145

«Представляется одним из установленных положений в нашем анализе, что никто не может обладать большим правом на природное достояние, чем кто-то другой, у кого иные стартовые условия. Утверждение, что человек заслуживает особых данных, позволяющих ему предпринять усилия для развития своих способностей, в равной степени проблема­тично, поскольку его характер в значительной степени зависит от удач­ливости его семьи и имеющихся социальных условий, нам чести не сде­лает. Как представляется, в этих случаях положение о вознаграждении по заслугам неприменимо. Таким образом, более преуспевающие пред­ставители рода человеческого не могут сказать, что они заслуживают своего успеха и поэтому имеют право на такой тип сотрудничества, в котором они смогут воспользоваться своими преимуществами, но без внесения своего вклада в благосостояние других. У них нет оснований для такого утверждения. С точки зрения здравого смысла, тем самым, принцип дифференциации представляется приемлемым как для более преуспевающих, так и для менее преуспевающих индивидов»¹⁹.

Процитированный отрывок показывает, что справедливость, как ее понимает Роулс, содержит в себе не только признание равенства людей, но и необходимости дифференцированного подхода с учетом их нера­венства. Честное равенство возможностей лексически следует за прин­ципом дифференциации. Иными словами, если основные права макси­мизировать до наивысшей точки, совместимой с равным распределени­ем, то может быть введено неравное распределение других благ, если только это обеспечивает наибольший выигрыш для наименее привиле­гированных граждан, иными словами, приемлемо для всех слоев насе­ления.

Но здесь возникает весьма существенный вопрос: почему участники общественного договора, находящиеся под «вуалью неведения», пред­почтут принципы справедливости в их определенном лексическом по­рядке любой версии утилитаризма? Антижертвенное воплощение тео­рии справедливости Роулса именно здесь обретает свою наивысшую значимость. Позаимствованный Роулсом из теории принятия решений в ситуации неопределенности принцип дифференциации находит свое выражение в понятии «максимума к минимуму» (максимин): участники

146

Единственной мотивацией индивидов в ситуации общественного выбора становится то, что участники его будут сотрудничать, содейст­вуя реализации договора, содержание которого было совместно опреде­лено и анонимно принято, т.е. договор устанавливает связи участия. Это вводит серьезное ограничение, поскольку соглашение должно быть окончательным, не допускающим каких-либо сомнений, а его предмет — основополагающая структура общества, ни больше, ни меньше. Ес­ли, например, две концепции справедливости приходят в конфликт друг с другом, и одна из них допускает ситуацию, которая оказывается не­приемлемой для кого-то, в то время как другая концепция исключает такую возможность, тогда доминирующей станет последняя.

Интерес Роулса сосредотачивается на доказательстве того, что в утилитаристской схеме человек, занимающий наименее выгодное по­ложение, является жертвой, в то время как в теории справедливости Роулса — он выступает в качестве партнера. Этого достаточно, как счи­тает автор, для доказательства верности его теории.

ПРИНЦИП «МАКСИМИН» — максимум для минимума, то есть максималь­ные преимущества для наименее преуспевающей части общества.

В обществе, провозгласившем принципы Роулса, наименее преуспе­вающие люди будут знать, что их положение обеспечит им максимали-стско-минималистские преимущества, вытекающие из неравенства, ко­торое они осознают. Если же уровень колебаний в неравенстве будет ниже, то вероятность того, что именно они окажутся жертвами такого порядка вещей, будет существенно выше. Более преуспевающие граж­дане, численность которых всегда меньше, воспримут данные аргумен­ты как убедительные, ибо их относительные потери (по сравнению с более выгодным положением в условиях менее справедливого распре­деления) компенсируются сотрудничеством с согражданами, при отсут­ствии которого их относительные привилегии подвергнутся угрозам. В обществе же, которое громогласно провозглашает свой утилитарист­ский характер, наименее преуспевающие могут оказаться в совершенно иной ситуации. От них требуется признать, что величайшее благосос­тояние группы — достаточное основание для того, чтобы узаконить их незавидный жребий. Они вынуждены будут согласиться оказаться в положении «козла отпущения» системы. На практике же ситуация будет еще хуже, ибо утилитаристская система не в состоянии соответствовать правилу публичности. Принцип жертвенности, воплощаемый утилита­ризмом, должен оставаться скрытым, тайным для того, чтобы быть эф-

147