Перестройка и «общечеловеческие ценности»

Горбачёв подставляет Лигачёва

С первых шагов борьбы с компартией, с советской властью контрреволюция главный свой удар направила на коммунистическую партию, справедливо рассматривая её как основную цементирующую силу общества.

Как теперь стало совершенно ясным, много лет готовились люди для проникновения в высшие органы коммунистической партии и Советского государства. После внедрения Яковлева А.Н. в партийное руководство, постепенно, без особого шума, чтобы не встревожить партийные кадры, были включены Примаков Е.М. и Фролов И.Т.. Особая роль в разгроме КПСС, СССР предназначалась Шеварднадзе Э.А. Блок Яковлева-Горбачёва-Шеварднадзе-Фролова с этого времени стал фактически определять практическую линию Центрального Комитета КПСС. Исподволь, постепенно и последовательно из руководства выводились люди, которые, по мнению этой клики, могли бы противостоять курсу на реставрацию капитализма, на разгром социализма.

Планомерно и тщательно разрабатывалась программа разрушения КПСС, подбирались деятели, на которых, в этих целях, следовало обрушить огонь антипартийных нападок. Такой фигурой стал Лигачёв Е.К. Внешне активный человек, но в определенной степени склонный к соглашательству, на первых порах ослеплённый близостью и «особыми» отношениями с Горбачёвым, сам по себе не представлял для антипартийных, антисоветских сил серьёзной опасности. Но он часто произносил слово «социализм», клялся в верности ему и его превратили в мишень, олицетворяющую это понятие. Его прямолинейность, чрезмерный оптимизм и самоуверенность, некоторая идеологическая зашоренность отлично послужили яковлевской команде. Благие и честные намерения и действия Лигачёва они обернули против него и партии.

Хорошо помнятся истоки, если можно так выразиться, «узбекского дела». В Москве стояла жаркая погода, когда аппарат ЦК КПСС 9 июля 1984 года собрали на совещание в конференц-зале ЦК, напоминавшем зал заседания Дворца съездов в Кремле и кинотеатр «Октябрь». Тогда у архитекторов была мода на подобный тип помещений для массовых мероприятий. Во вместительном помещении прохлада, созданная мощными кондиционерами. Присутствуют работники всех Отделов ЦК, включая и международные.

Открывший совещание М.С.Горбачёв сообщает, что оно созвано по поручению Генерального Секретаря ЦК КПСС Константина Устиновича Черненко. Большая группа работников Отделов ЦК во главе с секретарем ЦК КПСС Егором Кузьмичом Лигачёвым выезжала в Узбекскую ССР, вскрыла там серьёзные недостатки в деятельности республиканской парторганизации. Без излишних слов Михаил Сергеевич предоставляет слово для информации Е.К.Лигачёву.

Это, пожалуй, первое выступление Юрия Кузьмича перед всем аппаратом ЦК после избрания его на декабрьском Пленуме ЦК КПСС секретарем ЦК. Не знаю, стенографировалось ли выступление на этом совещании. Но моя система записей, выработанная за многие годы пребывания на должностях, которые обязывали участвовать на разного рода заседаниях, позволяет довольно точно схватывать основные высказывания ораторов.

В партии и в стране, начал Е.К.Лигачёв информацию, последовательно проводится линия на укрепление принципов партийного руководства. Новый импульс этой работе придан февральским и апрельским Пленумами ЦК, указаниями Константина Устиновича Черненко.

Начало довольно обычное, оно не затягивается. Начинается анализ обстановки в Узбекистане. Осуществляя ленинскую национальную политику, только за последние восемь лет советское государство вложило в развитие этой республики более сорока трех миллиардов рублей. К сожалению, отдача далеко не соответствует затраченным средствам. В последние годы происходит снижение эффективности производства, падение нравственности и нарушение принципов социальной справедливости.

Сложившаяся в республике обстановка глубоко тревожит коммунистов, всех трудящихся. В 1981-1983 годах в ЦК КПСС, в государственные органы страны из Узбекистана поступило более 30 тысяч писем и заявлений от трудящихся. Отделы ЦК комплексно проверили положение дел. Экономика Узбекской ССР развивается, главным образом, экстенсивным путем. Снижаются фондоотдача, рентабельность, только 25 процентов национального дохода достигается за счет роста производительности труда. Это втрое меньше, нежели по стране. Падает сельскохозяйственное производство, государственные дотации селу не уменьшаются. Сдаются ранее достигнутые позиции по производству и заготовке хлопка. Снизилась урожайность, выход волокна уменьшился на пять процентов.

Оратор обращает внимание на неудовлетворительную обстановку в социальной сфере. Выделенные средства часто используются на строительство особняков, дач и других неплановых объектов. Приезжающих в республику поражают контрасты. Кварталы глинобитных развалюх рядом с особняками для руководящих работников. За три года не введено к плану более 340 тысяч квадратных метров жилья. Не принимается мер по полному использованию трудовых ресурсов. В общественном производстве не занято свыше 1,8 млн. человек.

Это, как говорится, лишь запевка. Участникам совещания трудно воспринимать рассказ Юрия Кузьмича о степени политического и нравственного разложения некоторых руководящих работников республики. Процветали хищения, взяточничество, приписки. Так, приписки заготовленного хлопка ежегодно составляли 350-450 тысяч тонн, были приписки на откорме животных. Даже милиции коснулась эта порочная практика. Чтобы показать якобы принимаемые меры по оздоровлению её личного состава в отчетах завышалось количество направленных в органы внутренних дел коммунистов.

Морально-бытовое разложение и перерождение определенной части руководителей Юрий Кузьмич подтверждал примерами хозяйственного обрастания, излишеств в быту — по две-три автомашины за счет государства, особняки, дачи....

По заявлению секретаря ЦК КПСС, горкомы, райкомы, обкомы и Центральный Комитет КП Узбекистана оказались не на высоте современных требований. Работа с кадрами не выдерживает никакой критики. Руководящие органы нередко заполняются родственниками, земляками, приятелями, поражены круговой порукой. Например, в Джизакском обкоме партии пять членов бюро и два заведующих отделами являются родственниками. В Ферганской области на руководящих постах каждый третий ранее снятый за неблаговидные поступки. Угодничество, подхалимство, штатные ораторы, вседозволенность и безнаказанность, подмена хозяйственников и т.п.

Доклад произвел удручающее впечатление. В то же время увидели, что Юрий Кузьмич не напрасно побывал в Узбекистане. Он начал энергичную, наступательную борьбу за оздоровление обстановки в республике.

В заключение совещания выступил тогда второй человек в партии М.С.Горбачёв. Отметил большую работу, проведенную в республике бригадой работников ЦК, и подчеркнул, что из доклада Е.К.Лигачёва необходимо сделать выводы, применительно к конкретной работе каждого участника совещания. «Это позиция ЦК!»— сказал он.

— Основной замысел настоящего совещания,— продолжал Михаил Сергеевич,— привлечь внимание к тому факту. Наряду с огромной работой, которую ведёт аппарат ЦК, есть серьёзные упущения. Отделы ЦК должны увидеть, что у нас не хватает политического подхода к деятельности партийных комитетов. Особенно это касается отраслевых отделов.

Он предложил помочь узбекской парторганизации кадрами из других регионов. Линия ЦК, завершил свое выступление Михаил Сергеевич, на укрепление дисциплины и ответственности будет и дальше последовательно продолжаться.

Совещание аппарата ЦК, выступления М.С.Горбачёва и Е.К.Лигачёва имели серьезное продолжение в практической деятельности ЦК. Борьба с негативными явлениями усилилась. В Среднеазиатские республики направлялись опытные кадры, в том числе и из аппарата ЦК.

Так, из сектора Сибири в Казахстан был направлен Тутеволь Олег Николаевич, в Узбекистан — Юрий Порфирьевич Гудков.

Другой формой помощи кадрами среднеазиатским республикам стало выдвижение партийных работников этих регионов на работу в Центральный Комитет КПСС. Однажды руководство отдела представило мне Юлдашева Шавката Мухитдиновича из Намангана. Высокий, красивый, обаятельный, широко образованный он легко сблизился с работниками сектора. Вскоре стал считать его близким другом, сошлись семьями, Шавкат Мухитдинович и его супруга бывали на наших семейных праздниках. Правда, выпить с ним ни разу не пришлось, спиртное он отвергал самым решительным образом. Нам было грустно расставаться с узбекским другом, когда по просьбе ЦК Узбекистана, он направлялся на руководящую работу в республику. У меня контактов с узбекским руководством практически не было, но, по-видимому, школа ЦК КПСС для Юлдашева Ш.М. не была напрасной. За короткий срок он достиг поста председателя Президиума Верховного Совета республики. Нас это не удивило, в его организаторских способностях и политической интуиции мы имели достаточно возможностей убедиться.

Представители других национальностей легко приживались в сибирском секторе. С нами удачно работал Константин Ондаевич Албашеев из Бурятии, быстро набирал опыт Алшимбаев Зайнула Утюжанович из Гурьевской области Казахстана.

Если говорить напрямую, то национальной принадлежности друг друга при личном общении мы не придавали никакого значения. У нас были общие идеалы, цели и задачи, общая, объединяющая нас работа.

Прошло почти четыре года после памятного совещания. В Узбекистане, как и во всей стране, происходили известные процессы. Из печати было известно, что большая работа там проводится прокуратурой СССР, появилось несколько громких дел.

На XIX Всесоюзной конференции КПСС 29 июня 1988 года слово предоставлено Филиппу Васильевичу Попову, члену ЦК КПСС, первому секретарю Алтайского крайкома партии. Алтайская парторганизация курировалась нашим сектором и, естественно, переживал за Филиппа Васильевича. Все шло вроде бы гладко. Оратор говорит о перекосах, по его выражению, в дискуссиях, которые, считал он, нередко доходят до абсурда и до прямой фальсификации, а то и оскорблений. Особенно, возмущался Филипп Васильевич, это касается высказываний в адрес партийных работников... Критика в адрес любого должна быть предметной и конструктивной.

— За чистоту рядов партии надо бороться. Но надо и бороться за то, чтобы не допустить потерь от шельмования, исключить всякого рода догадки, недомолвки.

И далее, в подкрепление своего тезиса, он приводит конкретный факт.

— Ну вот, скажем, всем известная статья в последнем номере «Огонька»(N26) «Противостояние». Там прямо сказано, что среди делегатов (имеется в виду конференции — С.К.) есть взяточники. В докладе мандатной комиссии этого нет. А в «Огоньке» у т. Коротича — есть. Так надо сказать здесь нам делегатам. Надо же иметь предел развязности в этом деле!

Делегаты конференции дружными аплодисментами поддержали требование Ф.В. Попова.

Обойти молчанием такое выступление невозможно. В этот же день, но только на вечернем заседании, М.С. Горбачёв сообщает:

— ... здесь есть просьба в Президиум: все-таки внести ясность относительно выступления товарища Попова, в связи с поднятым вопросом по поводу того, что сказано в «Огоньке», разобраться и доложить. Мы поручили Мандатной комиссии разобраться. Завтра Мандатная комиссия доложит.

Рано утром 30 июня наблюдал как Коротич В.С., главный редактор «Огонька», в раздумье вышагивал во дворе дома, где живет. На заседании конференции слово предоставляется председателю мандатной комиссии Разумовскому Г.П., заведующему нашим Отделом. Он говорит, что Генеральная прокуратура СССР не принимала решений о привлечении к уголовной ответственности кого-либо из лиц, избранных делегатами конференции.

— Сведения, приведенные в статье «Противостояние», нуждаются в проверке. По мнению мандатной комиссии, это следует сделать прокурору СССР и Комитету Партийного Контроля при ЦК КПСС. О результатах они должны доложить. Но для этого потребуется время, конечно...

Из зала раздался голос:

— Нужно дать слово редакции, чтобы объяснить, в чем дело?

Пока Коротич спускается с балкона, конференция продолжает работу. И вот он на трибуне. Прежде чем дать ответ по существу он довольно прозрачно намекает, что следственной группе, в которую входят, по его выражению «юридические генералы» — Гдлян и Иванов — связывает руки ЦК КПСС, который не дает нужного ответа на представление следователей.

— Получается заколдованный круг. Люди, которые не могут быть привлечены к ответственности, не могут быть осуждены. Не будучи осуждены, они не могут быть обвинены в чем-либо и так далее... Я очень хотел, чтобы так, как предлагается, КПК при ЦК КПСС и Генеральный Прокурор СССР, наконец, дали оценку тому, о чем говорят следователи, и либо наказали тех, о ком идет речь, либо наказали следователей и журналистов, позволивших себе поставить под подозрение невинных людей.

Голос из зала настаивает:

— Есть ли делегаты среди подозреваемых?

У Коротича есть ответ и на этот случай:

— Четыре человека перечислены в названном документе, они делегаты конференции. Я не могу их назвать, в данном случае и не хотел бы. Существует презумпция невиновности... Справку Прокуратуры СССР я отдаю товарищу Горбачёву М.С.

Коротич через стол Президиума протягивает М.С. Горбачёву бумажку.

Немного прошло времени как имена, указанные в бумажке Коротича, становятся известными. Среди них зав. сектором парторганизаций республик Средней Азии Виктор Ильич Смирнов и инструктор этого же сектора, курировавший парторганизацию Узбекистана Владимир Иванович Бессарабов, которых считал и считаю безупречными людьми, несмотря на травлю, организованную «прорабами перестройки», Гдляном и Ивановым, многими газетами, журналами, радио и телевидением. Смирнова В.И. даже арестовали. Мытарства, которые он перенес на совести организаторов травли. Но Виктор Ильич, как истинный коммунист, не сломался от терзаний, и его вынуждены были освободить из-за отсутствия состава преступления.

Теперь, казалось бы, должна вступить в действие та часть выступления Коротича на Х1Х Всесоюзной конференции КПСС, где он говорит об ответственности следователей и журналистов. Но это говорилось, что называется, на публику. Никто из сфабриковавших дело не привлечен к ответственности. Более того, Гдлян, который, судя по публикациям, достойный приемник мастеров заплечных дел, заседал в Государственной Думе, т.е. был прикрыт депутатским иммунитетом.

Скользкий журналист Коротич вскоре перешел на американские хлеба, стал профессорить в одном из университетов США, прихватив с собой двух сыновей для освоения «американского образа жизни». Достойное жизненное продолжение для перевёртыша и провокатора!

Демарш «Огонька» по «Узбекскому делу» в 1988 году стал сигналом для свистопляски «демократических» средств массовой информации, в полном соответствии с нравами, «принципами» продажной журналистики.

Нужная и принципиальная работа по вскрытию серьезных злоупотреблений в Узбекистане была начата именно Лигачёвым. Он первым в ЦК КПСС ввязался в борьбу с пороками у определенной части Узбекского руководства. Но Яковлев ловко использовал гулаговские методы Гдляна и Иванова и поставил Лигачёва в центре «Узбекского дела». Абсолютно честный и бескорыстный в личном плане человек был представлен взяточником, чуть ли не главарем «кремлевской мафии».

Члену Политбюро ЦК КПСС, секретарю ЦК КПСС предъявляются чудовищные обвинения, а Генеральный Секретарь ЦК КПСС делает вид, что он ничего не видит, ничего не слышит, помалкивает и отделывается пустыми, неопределёнными рассуждениями. Контрреволюционеры же наглеют. Они организуют чуть ли не самосуд над Лигачёвым на съезде народных депутатов. До меня, уже не работающего в аппарате партии, доходит, что Юрий Кузьмич собирается выступить с опровержениями, оправданиями. В беседах с товарищами высказался категорически против его выступления на съезде. Во-первых, на съезде доминировали те, кто самые аргументированные оправдания Лигачёва не восприняли бы и повернули бы их против него. Во-вторых, Е.К.Лигачёв «ходит» под первым лицом в партии — М.С.Горбачёвым — и тому надлежит твердо и определённо заявить, виноват или нет его подначальный, который, кстати, больше чем кто-либо сделал для возвышения Михаила Сергеевича. Защищать Лигачёва не только служебная обязанность, но и долг порядочного человека. И, в-третьих, зная, в какой-то мере, характер, личные особенности, некоторую торопливость Юрия Кузьмича, опасался, что он не сдержится и, выступая, брякнет, не подумав, что-нибудь такое, что послужит поводом для усиления его травли.

До Лигачёва мнение о нежелательности его выступления на съезде довели. Он позвонил на квартиру, спросил, действительно ли возражаю против его выступления. Получив утвердительный ответ, предложил приехать к нему на работу. Часа не прошло, как очутился в его приемной. Удивило, что когда-то кипящая бурной жизнью приемная ныне была тихой, ни людей, ни телефонных звонков. Да, времена изменились, и так быстро. Восходила звезда Яковлева А.Н. и она зловеще затеняла его собрата по Политбюро.

В большом, сусловском, кабинете Юрий Кузьмич предупредил, что время у нас ограниченное. По его просьбе повторил аргументы насчет нежелательности его выступления.

— Как же так? Меня со всех сторон критикуют, а я должен отмолчаться?

— Нужно, чтобы в Вашу защиту выступил Михаил Сергеевич. Вам нельзя быть в положении оправдывающегося. Выступление Михаила Сергеевича остудит страсти вокруг Вас, всё поставит на место, клевета станет ясна всем.

— А если он не выступит?— не без тревоги, как показалось, спросил Юрий Кузьмич.

— Тогда Вы увидите, с кем имеете дело, и многое предстанет ясным.

Настойчиво Юрий Кузьмич убеждал меня, а возможно и себя, в необходимости выступить. Дал проект выступления и попросил к утру вернуть его с замечаниями.

Уходил от Лигачёва почти в девять вечера, а появился у него в шесть. Утром через курьера отправил замечания по выступлению. Часов в одиннадцать утра он позвонил и сообщил, что принял решение не выступать. Считал и до сих пор считаю это решение оправданным для той конкретной ситуации.

Как известно, Горбачёв М.С. тогда в защиту Лигачёва не выступил. Говоря современным криминальным языком, он в который раз «подставил» очередного своего соратника. Кстати, вспомним — Коротича же, явного клеветника и провокатора он в обиду не дал…

Благим было намерение Лигачёва — бороться с тяжелейшим нашим злом — пьянством. Очертя голову, бросился в начатую по инициативе именно Горбачёва, (председателем комиссии по подготовке документов был Соломенцев М.С.), антиалкогольную кампанию и снова Горбачёв оказался в стороне. Лигачёва превратили в козла отпущения. Дело, конечно, не в личности Лигачёва, а в курсе контрреволюционных сил на разгром партии, на коренной подрыв её политики. Через личность Лигачёва наносился прицельный и, надо признать, действенный удар по партии и социалистическому государству. Коммунистическую партию ныне стремятся выставить консервативной силой, стоящей на крайне правом фланге политического спектра. Произошло нарочитое, с дальним прицелом смешение понятий. Этим запутывают, обманывают людей, особенно молодежь, скрывают свое подлинное лицо, свои истинные намерения. Травля Е.К.Лигачёва — продуманная, заранее спланированная операция по дискредитации КПСС. Кого только не предали пробравшиеся к руководству партией и государством лидеры! Разве может быть вера хоть единожды предавшему?! А предавшему многократно, всех и вся?! Думали ли когда-нибудь люди на земле, что может быть предательство больше, чем предательство Иуды?!

Под предлогом борьбы с «консерваторами», «творцами застоя», «правыми» и т.п. начался разгром партийных и государственных кадров. Почти всех членов руководства партии, первых секретарей обкомов партии, министров и других деятелей подобного уровня объявили хапугами, дураками, чуть ли не врагами народа. Хотя большинство руководителей ныне «независимых» государств, включая Ельцина, Шеварднадзе, Назарбаева, Алиева, Шушкевича, Кравчука и других, вышли именно из этой категории. Именно они до поры до времени, как показывает их конкретная теперешняя деятельность, таили свои реакционные, антинародные взгляды, предательскую сущность, не без успеха выдавали себя за ярых борцов за дело коммунизма. По этой логике Робеспьер и Дантон контрреволюционеры и реакционеры, а Людовик XVIII и Меттерних прогрессивные деятели XIX века.