О чем спорили «братья навеки»?

О чем спорили «братья навеки»?

Ни по каким писаным законам, уставам, традициям и обычаям мне не светило участвовать в работе высшего органа партии — декабрьского (1963г.) Пленума ЦК КПСС. Но все-таки из-за хитроумных хрущевских маневров оказался удостоенным такой чести. В огромном зале Дворца съездов, заполненном до отказа, членов ЦК и не отыщешь, они растворились среди шести тысяч человек. Ясно, этой массой можно придавить несогласных и строптивых. Как уловил потом, декабрьский Пленум и во многих других отношениях оказался не обычным. Официально рассматривались проблемы химизации различных отраслей народного хозяйства. Фактически же, на первый план вышли глобальные проблемы управления социалистической экономикой. Обстоятельно и увесисто обсуждались международные отношения. Из них красной нитью прошли советско-китайские отношения.

Доклад Хрущева, к удивлению присутствующих, не затянулся. Он был, как всегда, острым и красочным. Многие хрущевские перлы, заслуживали быть в сборниках пословиц и поговорок, в юмористических рубриках «нарочно не придумаешь».

От апрельского совещания работников промышленности до этого, декабрьского, пленума ЦК прошло совсем немного времени. За эти месяцы я, тогда начинающий областной партийный работник, насыщался опытом и знаниями быстрее, чем бочка, поставленная под сток, наполняется при ливне. На пленуме много интересного, неожиданного и не пропускал ни единого слова, доносящегося с трибуны. Мои познания, разумеется, стали обширнее от выступления президента Академии наук СССР Келдыша М.В., сообщившего о разработках по созданию полимеров, содержащих в цепи атомы металлов, или о магнитных полях ниобия и циркония без применения энергии, или о дрожжах и белке из нефти. Как собственные услышал соображения Устинова Д.Ф., возглавлявшего Высший Совет Народного Хозяйства, о целесообразности назначать основной руководящий состав предприятия с момента разработки рабочих чертежей; о создании опытно-производственных баз; о внедрении химических процессов в нехимические отрасли.

Большинство же выступлений вызывали раздражение общими рассуждениями и славословиями в адрес Никиты Сергеевича. О положении в промышленности теперь знал значительно больше, чем в начале своей партийной деятельности. Мог сравнивать с состоянием экономики в других странах, имел доступ к ранее закрытым источникам информации, читал много материалов, распространяемых издательством «Прогресс». В переводе прочел работы Бжезинского, Майера, Барри Ричмэна, Отто Шика и многих других зарубежных авторов.

При несомненных, эпохальных достижениях Советского Союза, отчетливо понимал, насколько в то же время велико наше отставание в некоторых отраслях от уровня мировой экономики. Тревожило, а порой и возмущало, как на всяком совещании, в печати из года в год, изо дня в день остро и принципиально поднимаются одни и те же вопросы, а на деле все остается по-прежнему, не предпринимается ощутимых мер по разрешению назревших проблем, по преодолению трудностей. Сплошная говорильня! Как будто мои слова произносили некоторые ораторы:

— У нас много критикующих, советующих, но нет, кто мог бы решать!

Действительно, органов управления экономикой расплодилось множество, а того, кто мог бы решить мало-мальски значимый вопрос — днем с огнем не найти. Централизация власти достигла недопустимого критического уровня. Впрочем, зачем кивать на те времена, сейчас даже искать не приходится, настолько аморфны власть и управление. Оглянитесь вокруг и заметите, что чем крупнее структура, тем более живучи бюрократизм и волокита.

Вдруг на Пленуме прозвучало выступление, непосредственно коснувшееся нашей делегации. Первый секретарь ЦК ВЛКСМ Павлов заявил:

— В Иркутской области новое оборудование, поступившее на химкомбинат, свалили и закопали в землю

Тотчас же последовало указание Хрущева:

.— Прокурору немедленно разобраться!

В перерыве связался с директором комбината. Тот уже знал о выступлении Павлова.

— К нам действительно поступили электролизеры для строящегося хлорного производства,— информировал он,— они по техническим условиям до монтажа должны храниться в подземных условиях, тщательно укрытыми. Что касается поручения прокурору, то пусть приезжают. Надеюсь, найдется умная личность и выведет демагогов, любителей сенсаций на чистую воду…

В тот же перерыв узнал, что комиссия прокуратуры уже в аэропорту. Не стал отговаривать, пусть летят, разбираются, полная ясность нужна и обкому.

Непредвиденно для участников Пленума в числе выступающих оказалось три секретаря ЦК. По традиции работники аппарата не выступали. Исключение делалось для секретарей ЦК, являющихся членами Президиума ЦК.

Выступление Пономарева Б.Н., посчитали многие, это стремление руководства не держать в неведении членов ЦК и партийный актив об обстановке в мире. Борис Николаевич, во всех отношениях старейший деятель, превосходил по возрасту, дольше всех работает в ЦК, еще при Сталине занимался международными проблемами, работал в свое время в Коминтерне. Он не подвергся никаким гонениям или критике с приходом к руководству нового лидера. Это воспринималось, что Хрущев не намерен коренным образом менять отношение к капиталистическому миру.

После первых общих фраз о международном значении Пленума секретарь ЦК обрушился на раскольнические действия китайского руководства. Расхождения с китайской компартией коммунисты области переживали довольно тяжело. В моей памяти сохранялось, как в сорок девятом году к нам приезжал Мао-Цзедун, долго жил в Москве, присутствовал и первым выступал на торжественном заседании, посвященном семидесятилетнему юбилею Иосифа Виссарионовича. С возникновением коммунистического Китая связывалось коренное изменение соотношения сил на мировой арене. Социалистический лагерь мог доминировать в мире, и коммунистическое будущее становилось близкой реальностью. И вдруг, острые, жесткие споры, порой переходившие рамки приличия, нисколько не похожие на взаимоотношения единомышленников. Не только простые люди, но и многие из активных коммунистов не могли ответить: в чем суть споров. Приходилось слышать:

— Читаю наше письмо, вижу, все правильно. Читаю письмо китайцев, вроде, тоже все правильно. Так в чем же дело?

Положа руку на сердце, тоже не смог бы четко сформулировать существо разногласий. Тем более, что в «Правде» перепечатывались статьи китайской газеты по событиям в Венгрии пятьдесят шестого года. С выводами этих статей никто не спорил. Помнил слова песни, под которую с Ярославского вокзала отправлялись поезда на Китай. «Москва – Пекин», звучала красивая мелодия. Дальше в песне утверждалось: «русские и китайцы – братья навеки». Пожалуй, злая переписка Центральных Комитетов ведущих коммунистических партий впервые заставила задуматься о понятии «интернационализм». Речь Пономарева мало добавила в понимание межпартийных разногласий. Самым ценным в ней показалась попытка вскрыть исходные корни китайской позиции. Национализм и давление мелкобуржуазной стихии не новый источник оппортунизма и ревизионизма. Об этом предупреждал еще Ленин. Трудно спорить и с призывом оратора:

— Идти ленинской дорогой! Если пойдут на разрыв, то небо не упадет…

Другого выбора не существовало, но от сознания этого вдохновляющего настроения насчет перспектив коммунистического движения не становилось больше.

После двух выступающих по существу экономического развития, ради чего, собственно, созван Пленум, на трибуне снова секретарь ЦК. На этот раз Андропов Ю.В.. Он возглавлял Отдел ЦК по связям с компартиями социалистических стран. Молодой, по сравнению с остальными в партийном и государственном руководстве, Юрий Владимирович отличался интеллигентным, красивым лицом, прекрасной дикцией и чистым русским языком. Этого деятеля страна узнала во время венгерских событий пятьдесят шестого года. Он был в то время послом в Венгрии и ему выпала непростая и крайне неблагодарная миссия. После тех событий его заметили и через некоторое время выдвинули в Секретари ЦК.

Подчеркнув, что социалистический лагерь это костяк, ядро, вокруг которого сплачиваются коммунистические партии, все прогрессивные силы Юрий Владимирович указал на особенности тактики Китайских руководителей. «Надо бить по голове, остальное само развалится». Голова, разумеется, КПСС. Тезис Андропова, что одной из причин антисоветской позиции китайских лидеров, является их ошибочная внутренняя политика, по ассоциативной связи с начинающими досаждать некоторыми действиями Хрущева, привлек общее внимание. У них, утверждал Секретарь ЦК, налицо попытка наскоком решить все сложные проблемы. Как это созвучно со скоропалительными хрущевскими решениями, действиями! Создание Совнархозов, не раз задумывался я, проведено без достаточной подготовки и проработки последствий перестройки управления. Разделение партийных органов на промышленные и сельские, безоговорочно считал крупнейшей политической ошибкой Хрущева. Как такой опытный политический и партийный деятель мог додуматься до подобного абсурда? И с сарказмом иногда думал — нет на него Сталина!

Андропова слушали с неослабным интересом и долго ему аплодировали. Весь зал видел, как долго, с расплывшейся улыбкой, жал ему руку Ильичев, тоже секретарь ЦК. Тогда никому в голову не приходило, что состоялось знакомство с будущим Генеральным Секретарем ЦК КПСС, главой СССР, так же как не возникала мысль о скорой смене вех, что пленум приблизил конец политической карьеры Хрущёва.

Где-то сорок первым, по моим подсчетам, выступил Леонид Федорович Ильичев. Невысокий, полноватый он старался выглядеть солидным, уверенным, и даже самоуверенным. Он, похоже, считал себя, чуть ли не главным теоретиком партии. Основания для этого были. При Сталине активно участвовал в теоретических дискуссиях, часто выступал по теоретическим проблемам в печати, был в комиссиях, готовивших учебные пособия по марксизму-ленинизму, стал академиком. Хрущев, как и Сталин, держал его при себе, как видного ученого-теоретика. Его роль в этом качестве заметно возросла после падения Шепилова, получившего своеобразную известность, как «примкнувший к ним», то есть к Молотову, Кагановичу и другим, отнесенным к антипартийной группе.

Запомнился Ильичев при посещении им заседания бюро обкома во время пребывания в области. Он демонстративно пожал руки всем присутствующим. Подойдя к столу, за которым сидели заведующие отделами обкома, он, барственно снисходительно обращаясь к первому, заметил:

— Это ваш мозговой центр?

Почему-то ничего другого в памяти от посещения Ильичевым области не осталось.

В руководящих кругах партии знали, что Ильичев автор понятия «великое десятилетие» и он же обосновал, в противовес определению «культ личности», не совсем понятное «авторитет личности».

У Ильичева неплохие голосовые связки. Большой преподавательский и лекторский опыт помог выработать приемы их умелого использования. Заметно, что несколько рисуется на трибуне, и, мог бы еще ярче красоваться, однако, заметно, помнил, что вместе со всеми его видит и Хрущев. Выступление посвятил, как и предыдущие секретари ЦК, китайской проблематике, ее идеологическому аспекту.

Пленум подходил к завершению, все ожидали заключительного слова Первого Секретаря и были уверены, что оно не будет кратким. Коротко «закругляться» Никита Сергеевич не умел. Этим решительно отличался от Сталина, речи которого были немногословны и афористичны. Начало речи напоминало выступление Хрущева на апрельском совещании. Был, дескать, большой совет нашей ленинской партии. Стоило жить и бороться, мы не даром боролись и трудились, с пафосом восклицал он. Коротко ответил на некоторые выступления. Резанула ухо фраза: «Павлов — вождь молодежи».

Интересно слушать рассуждения Хрущева о коммунистическом распределении. Трудно понять, кто на трибуне. Увлекающийся мечтатель, в котором проглядывали черты гоголевского Манилова, или серьезный государственный деятель? Если его заявления об ожидаемых благах для советских людей начнут осуществляться, то за счет каких ресурсов? Неужели Хрущев не имел представления о реальном состоянии дел в экономике?

Затем он заявил о намерении высказаться по китайскому вопросу. Начал с отпора нападкам китайских лидеров персонально на него. Он резко вскинул вверх руки, злорадно улыбнулся во весь рот, смотрите, мол, каков он:

— Мне семидесятый год, но порох в пороховницах есть!

Действительно, старческих признаков обнаружить невозможно. На зал гордо и вызывающе смотрел уверенный, энергичный, неугомонный человек, готовый к новым схваткам!

Он довольно пространно доказывал, какое сложное и важное место занимает в жизни партии и страны. Первый Секретарь ЦК КПСС, убеждал в необходимости укреплять и поддерживать его авторитет. Эти рассуждения едва терпимы в устах Ильичева, тому по должности приходится заниматься славословием, и натура выпирала наружу. Почувствовав, очевидно, перебор, Хрущев произнес общеизвестные истины о коллективности в руководстве. Вернувшись к китайскому вопросу, сказал:

— Все это вопросы не персоны, а политики…

И, словно не слыша самого себя, спросил:

— По какому вопросу мы имеем расхождения с Китаем?

Совершено неожиданно ответил:

— Не знаю!?— широко развел руками, подчеркивая вопросительную интонацию.

Зал в недоумении. Каждый день в газетах огромные статьи, наши и китайские, тяжкие взаимные обвинения. И вдруг! Одна из спорящих сторон заявляет – в чем расхождения ей неизвестно!?

Испытание властью не выдержано

Бесконечные реорганизации, бесцеремонное дерганье центральных и местных органов, неуемное прожектерство, вызывали всеобщее раздражение. Авторитет Хрущёва стремительно падал. Разделение партийных органов на сельские и промышленные насторожило многих из руководства партии, да и значительную часть рядовых коммунистов. В этом усматривалось покушение на святая святых — на единство партии. Коммунистическая партия, без кавычек, не на словах и в лозунгах, а по реальному положению и влиянию оставалась руководящей, направляющей, а главное, цементирующей силой общества. Нарушение единства партии означало угрозу целостности государства, подрывало все политические, экономические и идеологические устои общества.

Смещение Хрущёва назрело и становилось неизбежным. В октябре 1964 года оно свершилось спокойно и бескровно, не встретив никакого сопротивления ни в партии, ни в обществе.

В дни, когда проходил октябрьский (1964 г.) Пленум ЦК КПСС, я «ремонтировался» в больнице. Вместе со мной в палате находился Игорь Николаевич Камбалин, первый секретарь Кировского райкома партии г. Иркутска. Накануне вечером мы разговаривали о Хрущёве. Нас возмущала ругань многих в его адрес, о нем распространялись злобные слухи и анекдоты. Наше доброе отношение к этой личности не было конъюнктурным. С приходом Н.С. Хрущёва связано восстановление доброго имени наших отцов, погибших в результате репрессий. Оба обязаны ему изменениям в личных судьбах в связи с новыми явлениями, возникшими после 1953 года и, особенно, после ХХ съезда КПСС. Сообщение о смещении Н.С. Хрущёва, услышанное на следующее утро, мы восприняли с болью и тревогой, расценили это, как «дворцовый переворот».

Да, я, как все, поддерживал Хрущёва. За один доклад на ХХ съезде КПСС, по моему разумению, история ему воздаст. Годы, когда во главе партии и государства находился Н.С. Хрущёв, при всех противоречиях и завихрениях, были интересными и далеко не бесплодными. До сих пор помнится энтузиазм людей в первые годы правления Хрущёва. Мы не были плаксивыми нытиками, пришибленными служаками. Строились мощнейшие в мире гидростанции, возводились новые города, запустили первый спутник, ликовали при незабываемом гагаринском витке. А какая была героическая и тяжелая эпопея — целина! Кое-кто пытается ее оплевать, забывая цену и нужду целинного хлеба. Мы не были над схваткой, выжидающими обывателями, а, как беззаветные бойцы, находились в гуще самой схватки.

В то же время я не из слепцов, который не видел, не чувствовал — у Хрущёва немало и неприемлемого. По моему мнению, Н.С. Хрущёву недоставало выдержки, терпения. Он как бы боялся, что мало времени в его распоряжении, он в вечном «цейтноте». Все-таки на вершину власти Никита Сергеевич пришел в довольно почтенном возрасте. Возраст есть возраст, и как не пытайся казаться активным, а это сказывается. Не был он столь наивным, чтобы не опасаться и «соратников», не изловили бы момент и не свели счеты — не всех радовал ХХ съезд. Словом, торопился свершить намеченное разом, одним махом.

История, практически, не знает примеров, когда выдающийся из выдающихся деятель выдержал бы самое соблазнительное испытание — испытание властью. Бесконтрольная, неограниченная власть сыграла с Хрущёвым коварную шутку. Больше всего лавров выпало на его долю за борьбу против злоупотреблений властью. Апологеты Н.С. Хрущёва пытались понятие «культ личности» подменить понятием «авторитет личности». По сути же, что в лоб, что по лбу. Н.С. Хрущёв ушел из-под контроля над собой ЦК и его Президиума, т. е. совершил то, против чего так яростно боролся. Многие вопросы принялся решать единолично, без участия коллегиальных органов, а если даже и выносил какие-то вопросы на обсуждение, то делал это чаще для проформы.

Многие беды Хрущёва от торопливости. В политике торопливость, давно доказано, самое последнее дело. Политику надо уметь определять приоритеты, выявлять и ставить первоочередные, фундаментальные задачи, при том без всяких временных решений, полиативов, половинчатости. Хрущёв как бы гнался за количеством. Его суетливая поспешность, метание от одной проблемы к другой стали раздражать людей и он, естественно, растерял большой аванс и неоспоримый авторитет, который завоевал в первые годы. Он, как показала его политическая драма, не дорос до крупного подлинного политика — политика не в глобальном плане, а в повседневных делах, в будничной работе. Политика будничных дел иногда и на определенных этапах важнее самой правильной стратегической линии.

Вместо того, чтобы охаивать все подряд из опыта руководства государством у своего предшественника, Хрущеву полезно было бы извлечь из него полезное для себя. Вспоминается описанная наркомом финансов СССР А.Г.Зверевым подготовка к послевоенной денежной реформе. «Помню,— писал А.Г. Зверев, — как-то в конце 1943 года часов в пять утра мне на дачу позвонил И.В. Сталин. Глава правительства извинился за поздний (правильней было бы сказать — ранний) звонок и добавил, что речь идет о чрезвычайно важном деле. Вопроса, который последовал, я никак не ожидал — Сталин поинтересовался, что думает министерство финансов по поводу послевоенной денежной реформы.

Последовал сорокаминутный телефонный разговор».

Обратите внимание, сорок минут! — Верховный Главнокомандующий в напряженное военное время уделяет министру финансов! «Я высказал две основные идеи: неизбежную тяжесть от реформы, возникающую при обмене денег, переложить преимущественно на плечи тех, кто создал запасы денег спекулятивным путем. Выпуская новые в обращение деньги, не торопиться и придержать определенную сумму, чтобы первоначально ощущался их недостаток, а у государства были созданы эмиссионные резервы. Сталин выслушал меня, а затем высказал свои соображения о социальных и хозяйственных основах будущего мероприятия. Мне стало ясно, что он не впервые думает о реформе. В конце разговора он предложил мне приехать на следующий день.

Поражает, что этот разговор происходил в то время, когда на территории Советского Союза еще шли ожесточенные бои с врагом. До конца войны оставалось еще полтора года! Просчитывали, как опытные шахматисты — на несколько ходов вперед!

…Еще через некоторое время Сталин снова вызвал меня. Мы обсуждали детали реформы вплоть до организационно-подготовительных. Я получил разрешение привлечь к делу еще 15 человек(14 — из министерства финансов, 1— из Госбанка СССР), но с условием, что никто не будет знать о плане в целом».

Как видите, глубоко продуманный подход был не только к принципам проведения денежной реформы 1947 года. Не менее тщательно, примерно, за четыре года до начала самого мероприятия, начал прорабатываться весь круг организационных, экономических и иных вопросов подготовки данной реформы. А не тяп, ляп, лишь бы не по-русски, как говорится в одной детской шутке. А у нас нередко этот подход, побыстрее да наугад, преобладает. А потом вздыхаем, почему не получается, как задумали, и отчего народ стонет?! Реформа 1947 года в поразительно короткие сроки оздоровила всю экономическую жизнь в стране, подорванную войной. А мы наложили своеобразное табу на изучение положительного опыта тех лет.

Можно было бы считать Хрущёвские перехлесты, стремление разрешить одним махом накопившиеся проблемы, постепенное скатывание к мелочному самолюбованию неизбежной пеной, шлаком, издержками при свершении исторически значимых дел. Но он совершил промахи, ошибки крупного масштаба, непростительные для глубокого политика.

Ощутимый удар по себе Н.С. Хрущёв нанес попыткой методом «кавалерийской атаки» расправиться со сталинским наследием. Он обмарал Сталина со всех сторон, хотя миллионы людей верили в покойного вождя, верили убежденно и безоговорочно. Сталин личность действительно всемирно-исторического масштаба, невзирая на некоторые негативные стороны его правления. Миллионы советских людей и не только простых, а это следовало предвидеть, восприняли доклад Н.С. Хрущёва на закрытом заседании ХХ съезда КПСС, как удар по ним, как перечеркивание их ратных и трудовых свершений, всей нелегкой жизни. От этой «кавалерийской атаки» в обществе образовалась глубокая трещина, и она не зарастает, не в пример окопам и траншеям времен войны, до сих пор.

В наши дни появилось много данных, на основании которых можно более спокойно и объективно рассмотреть некоторые обвинения Хрущева в адрес Сталина. Прежде всего, о репрессиях. Что они были, никто опровергать не может, они прокатились по стране страшным катком. Мне, потерявшему в те годы отца, их тяжесть ощутима до настоящего времени, на склоне моих лет. В то же время знание обстановки в предвоенные годы заставляет признать, что репрессии практически были неизбежны, хотя масштабы их могли бы быть менее губительными. В наши дни стали известны многие документы, неопровержимо доказывающие, что многие троцкисты и другие оппозиционеры состояли на содержании западных спецслужб, включая фашистские. Разумеется, нельзя оправдывать, что под гребенку репрессий попали невинные люди. Однако, также нельзя подряд, без разбору реабилитировать и тех, кто наносил огромный вред нашей Родине, предавал ее.

Хрущев не один раз грязно намекал, что И.В. Сталин имел прямое отношение к убийству С.М. Кирова. Сейчас выяснилось, что у Сергея Мироновича был «роман» с официанткой при секретариате в Смольном Матильдой Драуле. Ее муж Николаев был ревнивым и неуравновешенным человеком. Он имел право входа в Смольный, к тому же охрана его хорошо знала. Ему не представляло больших затруднений расправиться с «соперником». Для обоснования «версии» Хрущева, как известно, была создана специальная комиссия. Все старания комиссии оказались тщетными. Когда Хрущеву доложили результаты, он разразился бранью и запретил их публиковать. Заявление Хрущева о том, что на XVII съезде ВКП(б) кто-то предлагал Кирова на пост Генерального секретаря и поэтому Сталин видел в нем соперника, оказалось не более чем злой домысел.

Н.С. Хрущев при нападках на И.В. Сталина часто ссылался на так называемое «завещание» В.И. Ленина, говоря напрямую, спекулировал на письме больного вождя партии XII съезду ВКП(б). В нем Владимир Ильич давал характеристики ведущим лидерам партии того времени и вносил предложение о расширении состава Центрального Комитета партии. Однако, на этом съезде письмо не было оглашено. После съезда Троцкий и его сторонники развернули кампанию против Сталина, часто ссылаясь на указанное письмо Ленина. Чтобы прекратить разного рода кривотолки и спекуляции оппозиции, Политбюро приняло решение огласить письмо в региональных делегациях XIII съезда партии. Каждая делегация должна была проголосовать за свою кандидатуру на пост Генерального Секретаря ЦК. В результате ни одной(!) кандидатуры, кроме Сталина не было предложено. Примечательно, что Троцкий и его сторонники — делегаты съезда — голосовали за Сталина! Тем не менее, на первом, организационном, Пленуме нового ЦК Сталин подал в отставку, но ему было предложено — единогласно! — оставаться на своем посту.

В журнале «Большевик» № 16 за 1925 год опубликована статья Троцкого «По поводу книги Истмена «После смерти Ленина». Троцкий пишет: «В нескольких местах книжки Истмен говорит о том, что ЦК «скрыл» от партии ряд исключительно важных документов, написанных Лениным в последний период его жизни (дело касается писем по национальному вопросу, так называемого «завещания» и пр.); это нельзя назвать иначе, как клеветой на ЦК нашей партии. Из слов Истмена можно сделать тот вывод, будто Владимир Ильич предназначал эти письма, имевшие характер внутриорганизационных советов, для печати. На самом деле это совершенно неверно. Владимир Ильич со времени своей болезни не раз обращался к руководящим органам партии и ее съезду с предложениями, письмами и пр. Все эти письма и предложения, само собой разумеется, всегда доставлялись по назначению, доводились до сведения XII и XIII съездов партии и всегда, разумеется, оказывали надлежащее влияние на решения партии, и если не все эти письма напечатаны, то потому, что они не предназначались их автором для печати. Никакого «завещания» Владимир Ильич не оставлял, и самый характер его отношения к партии, как и характер самой партии, исключали возможность такого «завещания». (выделено мной — С.К.) Под видом «завещания» в эмигрантской и иностранной буржуазной и меньшевистской печати обычно упоминается (в искаженном до неузнаваемости виде) одно из писем Владимира Ильича, заключавшее в себе советы организационного порядка. XIII съезд партии внимательнейшим образом отнесся и к этому письму, как и ко всем другим, и сделал из него выводы применительно к условиям и обстоятельствам момента. Всякие разговоры о скрытом или нарушенном «завещании» представляют собой злостный вымысел и целиком направлены против фактической воли Владимира Ильича и интересов созданной им партии».

Подчеркнем еще раз, что это писал Троцкий. А в октябре 1927 года на заседании объединенного Пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) Сталин был вынужден сказать: «Теперь о «завещании» Ленина. Здесь кричали оппозиционеры, — вы слыхали это, — что Центральный Комитет партии «скрыл» «завещание» Ленина. Несколько раз этот вопрос у нас на пленуме ЦК и ЦКК обсуждался, вы это знаете. (Голос. Десятки раз.) Было доказано и передоказано, что никто ничего не скрывает. Оно обсуждалось на XIII съезде партии. Все это известно оппозиции не хуже всех нас. И тем не менее, оппозиция имеет смелость заявлять, что ЦК «скрывает» «завещание»… На каком основании теперь Троцкий, Зиновьев и Каменев блудят языком, утверждая, что партия и ее ЦК «скрывает» «завещание» Ленина? Блудить языком «можно», но надо же знать меру.

По настоянию и требованию Сталина письмо Ленина, вопреки его воле, было опубликовано на страницах специального «Дискуссионного листка» в «Правде» от 10 ноября 1927 года. Хрущев, конечно, знал об этом документе и обязан, как находившийся к тому времени уже на руководящей работе, разъяснять линию партии в этом вопросе. Что им двигало, когда он вопреки всем известным фактам заявлял: «Письмо к съезду никогда не публиковалось, но и вообще не упоминалось. Сталин этого Письма боялся»? Совершенно очевидно он обманывал, вводил в заблуждение более молодых членов КПСС, весь наш народ.

Особенно злорадно распространялся Хрущев о Сталине, как военном руководителе, пытался не то что принизить его роль и заслуги в разгроме фашистской Германии, а представлял его невежественным в военном отношении. Рассказывают, как однажды Хрущев пытался в свои сторонники по оплевыванию Сталина привлечь знаменитых маршалов. «Иван Степанович,— обратился к маршалу Коневу,— ты пострадал от Сталина в сорок первом году, выступи, осуди… какой он к черту полководец…

— Нет, товарищ Хрущев! Сталин действительно был полководец…»

С той же просьбой обращается к маршалу Гречко.

— Нет! Сталин был великим деятелем и великим полководцем!— ответил Гречко».

Попробовал Хрущев склонить к этому маршала Захарова, известного своей прямотой и грубостью. Но тот послал Никиту Сергеевича… За это поплатился своей должностью. Очень вежливо и твердо заявил маршал Рокоссовский, попавший на фронт прямо из тюрьмы:

— Как можно говорить о бездарности Сталина, если ему нет равных лидеров государств?! А уж победили мы благодаря таланту Сталина. Нет, товарищ Сталин для меня святой!

Бывший начальник Генерального штаба маршал Василевский резко заявил:

— Сталин — великий государственный деятель и великий полководец!

В своей книге «Дело всей жизни» маршал пишет: «Хорошие отношения были у меня с Н.С. Хрущевым и в первые послевоенные годы. Но они резко изменились после того, как я не поддержал его высказывания о том, что И.В. Сталин не разбирался в оперативно-стратегических вопросах и неквалифицированно руководил действиями войск как Верховный Главнокомандующий. Я до сих пор не могу понять, как он мог это утверждать. Будучи членом Политбюро ЦК партии и членом Военного совета ряда фронтов, Н.С. Хрущев не мог не знать, как высок был авторитет Ставки и Сталина в вопросах ведения военных действий. Он также не мог не знать, что командующие фронтами и армиями с большим уважением относились к Ставке, Сталину и ценили их за исключительную компетентность руководства вооруженной борьбой».

На одном совещании в Кремле Хрущев заявил:

— Здесь присутствует начальник Генерального штаба Соколовский, он подтвердит, что Сталин не разбирался в военных вопросах. Правильно я говорю?» «Никак нет, Никита Сергеевич,— четко ответил маршал. Он тоже был освобожден от занимаемой должности.

Ну, а Жуков был краток: «Мы Сталина и мизинца не стоим!»

У меня возникало благое намерение собрать воедино все, что говорили, писали о Сталине выдающиеся деятели нашей страны: военачальники, министры, работники промышленности, представители технической и творческой интеллигенции, знавшие его не по рассказам, по книгам и статьям, а работавшие с ним, регулярно общавшиеся, наблюдавшие этого деятеля в самых различных ситуациях. Но осуществить такое намерение не удалось. Успел выписать кое-что лишь из трудов Г.К. Жукова. Если сумею, то включу это в качестве приложения. Здесь же, полагаю, будет уместным привести только некоторые высказывания великого маршала. Описывая работу Ставки Верховного Главнокомандования Георгий Константинович однозначно заявляет: «Деятельность Ставки не отделима от имени И.В.Сталина. В годы войны я часто с ним встречался. В большинстве случаев это были официальные встречи, на которых решались вопросы руководства ходом войны. Но даже простое приглашение на обед всегда использовалось в этих же целях. Мне очень нравилось полное отсутствие формализма. Все, что делалось им по линии Ставки или ГКО, делалось так, чтобы принятые этими высокими органами решения начинали выполняться тотчас же, а ход выполнения их строго и неуклонно контролировался лично Верховным или, по его указанию, другими руководящими лицами или организациями. (…) … практика работы Ставки и ГКО была физически очень тяжела для их членов, но в ходе войны об этом не думалось: каждый работал в полную меру своих сил и возможностей. Все равнялись на Сталина, а он, несмотря на свой возраст, был всегда активен и неутомим. Когда кончилась война и наступили дни сравнительно планомерного труда, И.В. Сталин как-то сразу постарел, стал менее подвижен, еще более молчалив и задумчив. Минувшая война и все связанное с нею сильно и ощутимо отразилось на нем. (…)

И.В. Сталин внес большой личный вклад в дело завоевания победы над фашистской Германией и ее союзниками. Авторитет его был чрезвычайно велик. и поэтому назначение Сталина Верховным Главнокомандующим было воспринято народом и войсками положительно. (…)

Маршал Жуков обращается к авторитету гения мировой и русской литературы Михаилу Александровичу Шолохову, чтобы более убедительными были его оценки И.В. Сталина: «Нельзя оглуплять и принижать деятельность Сталина в тот период.— говорил крупнейший писатель ХХ-го века.— Во-первых, это нечестно, а во-вторых, вредно для страны, для советских людей, и не потому, что победителей не судят, а прежде всего потому, что «ниспровержение» не отвечает истине». Г.К. Жуков пишет: «К этим словам М.А. Шолохова вряд ли можно что добавить. Они точны и справедливы. Верховный Главнокомандующий сделал все возможное, чтобы Ставка, ее рабочий аппарат — Генеральный штаб и Военные советы фронтов стали подлинно мудрыми и искусными военными помощниками партии в достижении победы над фашистской Германией». (…)

Нелишне напомнить, все приведенные высказывания о И.В. Сталине написаны Г.К. Жуковым в годы, когда положительно оценивать эту личность было непросто.

В одной из статей маршал Язов Д.Т., последний министр обороны СССР приводит весьма примечательный диалог. Однажды при встрече с ним народный артист СССР Иннокентий Смоктуновский заявил:

— Что там Сталин! Такие полководцы, как Жуков или Василевский и без Сталина все могли решать. Еще лучше могли!

Язов ответил:

— Вот у вас там во МХАТе чуть ли не все артисты великие! Зачем вам режиссер?

— А как же без режиссера?

— А как же без Верховного Главнокомандующего?— в свою очередь спросил маршал.— Каждый фронт будет себе тянуть, каждый фронт будет сам по себе.

В вопросах видного представителя советской интеллигенции, большого артиста довлели наивный непрофессионализм, подмена серьезных размышлений эмоциональными всплесками.

Человек никогда не бывает однозначным, одноцветным. В нем все перемешано. Так и в Сталине. Один Сталин — величайший государственный и политический деятель, убежденный, бескомпромиссный коммунист. Другой Сталин — обычный человек, личность с присущими каждому достоинствами и недостатками. Но у Сталина первый довлел над вторым, который почти никому не известен и занимал подчиненное, даже второстепенное положение по отношению к первому. То есть явный примат первого над вторым. Для Сталина высшие интересы строительства социалистического государства всегда безоговорочно стояли выше личных запросов и потребностей. И.В. Сталин не был столь наивным, чтобы не представлять, как в будущем определенные силы будут оценивать его деятельность. Маршал авиации А.Е. Голованов приводит следующие слова Сталина: «Я знаю, что когда меня не будет, не один ушат грязи будет вылит на мою голову. Но я уверен, что ветер истории все это развеет».

У Хрущева же его индивидуальность, его личные потребности и страсти довлели над Хрущевым политиком, государственным деятелем, коммунистом. Его низменные, обывательские, корыстные интересы возвышались над интересами партии, страны, народа.

Иногда возникает мысль, а надо ли было Н.С.Хрущёву взваливать на И.В.Сталина вину за все негативное, что было при нем. Да еще и добавить глупую отсебятину вроде руководства военными действиями по глобусу, растерянности и т.п. подобной, явно несвойственной И.В. Сталину, чепухи.

Культ личности?! Брякнул «наш дорогой», но, как говорится, не заглянул в святцы. Есть культ личности, а есть и микрокульт. Культ — это когда значительный человек своим служением стране, народу достигает высокого положения в партии и в государстве, и благодарный народ его прославляет и даже обожествляет. Микрокульт, культик, культяшка, — выбирай любое — это когда ничтожество, которое и не разглядеть в самый мощный микроскоп, безмерно надувается, мнит о себе, примерно так же, как та лягушка, которая лопнула. Сталина нельзя сравнивать даже с такими величинами, как Александр Македонский и Наполеон! Они, по сравнению с ним, мелкота! Сталин это личность, да такая, что в веках будут помнить, и прославлять его дела! Залаяла Шавка на слона!

Был разоблачен Берия, вскрыта его зловещая роль в репрессиях. «Можно, как говаривал один мой приятель, и остальные ”грехи” свалить на него. Не было бы Берии, то, надо было выдумать, создать его. Следовало оставить имя Сталина в его прижизненном ореоле, как это сделали китайцы в отношении Мао Цзэдуна». Но, как известно, И.В. Сталин был не из тех, кто стремится уйти от ответственности.

До сих пор Яковлев А.Н. и ему подобные у нас и за рубежом патологически плотоядно смакуют тему сталинских репрессий и жируют на ней.

Решающий удар по самому себе Н.С.Хрущёв нанес разделением партийных комитетов на промышленные и сельские. Трудно понять, что подвигло его на разделение партии. Вместо того, чтобы без оглядки набрасываться на Сталина, ему следовало, как «Отче наш», помнить его клятву перед гробом Ленина. Хрущёв не мог не помнить, что недооценка единства партии, ее роли в советском обществе и социалистическом государстве, обрекла на политическое небытие таких деятелей, как Берия, Маленков, Молотов. После смерти Сталина они поспешили от не успевшего еще остыть тела, дабы расхватать высшие государственные посты, снисходительно предложив, чтобы Хрущёв «сосредоточился на работе в Центральном Комитете». И Никита Сергеевич так «сосредоточился», что за три-четыре года «рассредоточил» всех поспешивших ухватиться за государственный руль. Он не один раз в полной мере ощутил мощь и оперативность, организующую роль партии, сумел в достаточно эффективной мере использовать возможности гибкого, сильного и отлично управляемого партийного аппарата. Но как только он позволил, лишь в малой степени, пренебречь единством и силой партии, тотчас же жестоко поплатился.

От раскола Коммунистической партии произошли все нынешние беды России. Советским, российским политикам стоило бы назубок выучить клятву И.В.Сталина у гроба В.И.Ленина.: «УХОДЯ ОТ НАС, ТОВАРИЩ ЛЕНИН ЗАВЕЩАЛ НАМ ХРАНИТЬ ЕДИНСТВО НАШЕЙ ПАРТИИ, КАК ЗЕНИЦУ ОКА. КЛЯНЕМСЯ ТЕБЕ ТОВАРИЩ ЛЕНИН, ЧТО МЫ С ЧЕСТЬЮ ВЫПОЛНИМ И ЭТУ ТВОЮ ЗАПОВЕДЬ!» Единство — Победа! Разобщенность — гибель! Противники нашей партии отлично понимали и понимают, что сила коммунистов в их нерушимом единстве и до сих пор каждодневно работают над внесением разлада, раздрая в коммунистические ряды и, к нашему несчастью, небезуспешно. Лидер «перестройки» М.С.Горбачёв, вдохновленный коварными нашептываниями супер-предателя Яковлева А.Н., направил свои действия на раскол, а затем и на разгром КПСС и поплатился за это презрением собственного народа, проклят во веки веков за предательское расчленение первого в истории человечества государства трудового народа.

Хрущев открыл клапан для проникновения в партию, в ее руководство конформистов, оппортунистов, и перевертышей, тесно связанных с международным сионизмом. Далеко не случайно и не из большой любви и преданности к марксистско-ленинскому учению супер-предатель Яковлев А.Н. организовал «научную» конференцию, в связи со столетием Никиты Сергеевича. Он стремится подлое дело развала КПСС и расчленения СССР представить как прямое продолжение политического курса Хрущева. Выступая в конгрессе 28 января 1992 года, тогдашний президент США Дж. Буш (старший), не скрывая высокомерного торжества, провозгласил: «Коммунизм умер в этом году — Америка выиграла холодную войну…». Супер-предатель Яковлев многое сотворил, чтобы лидер капиталистического мира смог торжествовать!

Хрущев, не был подлинным политиком, крупным государственным деятелем. Он довольно искусно владел марксистско-ленинской фразеологией, но совершенно не постиг даже основы научного социализма, не владел марксистко-ленинской методологией, не смог подняться выше уровня довольно неплохого исполнителя указаний, решений, директив, разработанных не им. Как всякий дилетант, он много импровизировал, не просчитывая последствий принимаемых им решений, собственных повседневных текущих действий. Это обернулось роковым образом против него самого, против партии, к руководству которой он умелым и смелым интриганством пробрался, против дела социализма. Пример Хрущева наглядно свидетельствует, насколько опасна беспредельная власть в руках ограниченного, человека, беспринципного эгоиста. В постановлении Октябрьского (1964 г.)пленума ЦК КПСС в первые в нашем политическом обиходе впервые появилось понятие «волюнтаризм», означавшее применительно к Хрущеву Н.С. преобладание волевого начала в его практических действиях, пренебрежение объективными закономерностями исторического процесса, принятие произвольных решений. Многие навязанные им решения привели к долговременным негативным последствиям. Можно назвать множество примеров. Передача, по настоянию Никиты Сергеевича, Крыма в состав УССР в наши дни становится яблоком раздора между самыми близкими друг к другу, самыми взаимосвязанными славянскими народами. Переименование города-героя, где произошло величайшее сражение второй мировой войны, до сих пор болью отдается в сердцах русских людей.

Ухожены скверы, ограды.

Вдруг вижу — упреком! — в стране чужой,

Табличку: «площадь Сталинграда»!

Терзает обида, досада —

Не сыщешь на картах и с фонарем

Легендарного Сталинграда!?

Требует народ не награду! —

Отдается вселенским набатом:

Верните имя Сталинграду!

Врагов уничтожив армаду.

Память погибших вечна и свята!

Верните имя Сталинграду!

Прорывая плотин преграду.

Ждет История! Нет выше долга! —

Верните имя Сталинграду!

Мое отношение к Хрущеву претерпело кардинальную метаморфозу. С позиций прошедших после него десятилетий, трагических последствий его политики для нашего народа лучше просматривается он, как политик. Изменения в отношении к Хрущеву совершились не в один миг. Наибольший удар по его положительному образу нанес… сам Хрущев. У меня оказались четыре тома его воспоминаний. Разумеется, их тенденциозность предопределена тем, что они изданы в США при активном участии его сына Сергея, сбежавшего из страны, на которую, как мы когда-то считали, беззаветно работал Никита Сергеевич. Но приведенные там факты, примеры, изложение событий воспроизведены так, что не остается сомнений, что они действительно надиктованы Хрущевым. В четырех томах невозможно обнаружить твердого и принципиального коммуниста, зато антикоммунист, антисоветчик просматривается совершенно отчетливо. Понятно, почему верный слуга американского империализма супер-предатель Яковлев ухватился за личность Хрущева, пытаясь в какой-то мере оправдать свою измену социализму, СССР, России. Думается, коммунистам следует прочитать «творения» «нашего дорогого Никиты Сергеевича», чтобы получить из этого «первоисточника» достоверный ответ — насколько он наш?

ВНУТРИПАРТИЙНАЯ ЖИЗНЬ

(Иван Васильевич Капитонов)

И долгие годы над ним протекли... А.Пушкин
Отдел предполагает, Генсек располагает.
Первым видным деятелем партии, с которым довелось столкнуться на новой работе, стал, разумеется, Иван Васильевич Капитонов. В то время он, будучи секретарем ЦК КПСС, одновременно возглавлял Отдел организационно-партийной работы. По неписаной иерархии в центральном аппарате партии Отдел организационно-партийной работы считался ведущим и его, как правило, возглавлял секретарь ЦК. Если назначенный на этот пост в течение какого-то времени не избирался секретарем ЦК, то его обоснованно считали временщиком. В партии, можно проследить по ее истории, организационную работу всегда возглавляли видные деятели, среди них можно назвать Молотова, Кагановича, Маленкова, Хрущёва, Патоличева, и других. При рассмотрении вопросов внутрипартийной работы, думается, целесообразно использовать опыт и знания, накопленные при руководстве Отделом И.В.Капитоновым. Помимо продолжительности его работы в Отделе, считаю, он довольно полно воплощал, если можно выразиться, классический образ «организационника».

Значение Отдела определялось тем, что в его непосредственном ведении были все звенья партии, начиная с первичных организаций. При этом руководствовались ленинским указанием, что сила революционной партии в ее организации. Отдел практически осуществлял и контролировал расстановку кадров партии всех уровней. Секретари обкомов и крайкомов КПСС, ЦК компартий союзных республик, заведующие отделами этих партийных комитетов не могли быть выдвинуты без прямой рекомендации или согласия Отдела. Отдел непосредственно следил за составом секретарей горкомов и райкомов партии, секретарей крупных партийных комитетов на предприятиях — длительное время существовал институт партийных организаторов (парторгов) ЦК на предприятиях.

Само собой, что все внутрипартийные задачи готовились, предрешались, а во многих случаях и решались, а затем проводились в жизнь через Орготдел. Регламентация работы партийных организаций, начиная с первичных, формы и содержание внутрипартийных отношений, вся практическая деятельность направлялись этим Отделом. Структура Отдела соответствовала этому комплексу задач. В его составе существовали территориальные сектора, курирующие парторганизации краев и областей, компартии союзных республик. Отдельными разделами партийной работы занимались функциональные сектора: организационно-уставных вопросов, единого партбилета, учета кадров, внутрипартийной информации, международных межпартийных связей и т.п.

Через Отдел организационно-партийной работы направлялась деятельность так называемых приводных ремней — советов, профсоюзов, комсомола, органов народного контроля. Таким образом, руководство всеми звеньями советской политической системы высшие органы партии осуществляли через Отдел организационно-партийной работы ЦК КПСС. Понятно, окончательные решения, директивы по принципиальным вопросам функционирования любых составляющих политической системы, подбора и расстановки кадров принимали высшие органы партии, действующие между съездами — Пленум Центрального Комитета партии, Политбюро и Секретариат ЦК. Но все исходные материалы, проекты постановлений и других документов готовились Отделом оргпартработы и представлялись им на рассмотрение этих органов.

Отдел практически предопределял многие политические решения. К подготовке партийных документов, само собой, привлекались наиболее квалифицированные работники с мест, научные учреждения, различные государственные органы. В предварительной работе над документами учитывались мнения, позиции членов руководящих органов партии и государства. При действии принципа демократического централизма в партии Отделу не представляло трудностей довести готовые документы, а часто и сложившееся в Отделе мнение, оперативно до местных партийных органов.

Не исключались случаи, когда вмешательство членов руководства партии вносило существенные коррективы в результативность работы Отдела. На память приходит характерный случай. Вскоре после начала работы в Отделе, меня включают в группу, готовившую постановление по Саратовскому обкому партии. Как потом узнал, постановления ЦК готовились тщательно и порой очень долго. Сначала на местах и в центральных органах собирали необходимый материал — статистика, аналитические обзоры, конкретные факты, примеры, данные о кадрах. Затем группа работников Отделов ЦК выезжала в область, край или республику, изучала обстановку в определенных направлениях, насыщалась «местным материалом». Иногда этого бумажного материала набиралось несколько мешков, которые опечатанными доставлялись фельдъегерской службой. Накопленный материал в Отделе классифицировался, анализировался и обобщался. Первоначальные проекты документов готовились этой группой. Их подготовка часто сопровождалась острыми дискуссиями, в ходе которых выкристаллизовывались оценки, соображения и предложения. Со временем группа как бы выдыхалась, начиналось непродуктивное топтание вокруг сложившихся формулировок, идей. Чтобы придать новый импульс работе над документами, извлечь свежие идеи, мысли группа полностью или частично обновлялась. В особо сложных и важных случаях завершающий этап выработки проектов документов продолжался в загородных резиденциях ЦК, где ничто не отвлекало от углубленной проработки и редактирования проектов.

Подготовка Постановления по Саратовскому обкому находилась в завершающей стадии. Большого толку от моего участия едва ли ожидали, ибо начинающий работник аппарата ЦК еще не вышел за рамки областного мышления, не приобрел масштабности общепартийного подхода. В личном плане участие в этой работе стало полезным, превосходной школой аппаратной работы.

Как стало понятным из дискуссий в группе, руководство Отдела под довольно существенным давлением сектора парторганизаций Поволжья намеревалось представить в Политбюро ЦК предложение об освобождении от работы первого секретаря обкома партии. Первоначальный вариант Проекта постановления ЦК готовился именно в этом духе. Но получилось почти по поговорке: «человек предполагает, а Бог располагает». В данном случае функции Бога узурпировал Генеральный Секретарь ЦК КПСС. В стране в тот год сложилась тяжелая обстановка с урожаем зерновых культур из-за суровой засухи в Казахстане, Сибири и других хлебных регионах. В Поволжье, напротив, хлеба выдались богатые. Чтобы обеспечить максимально возможный сбор и заготовки зерна, туда отправился сам Л.И.Брежнев. Хлебосольно и почтительно встречал высокого гостя первый секретарь Саратовского обкома КПСС.. Он пообещал значительно перевыполнить установленное задание по продаже зерна государству и, как говорилось в те времена, с честью выполнил данное обязательство. В результате на груди Алексея Ивановича Шибаева заблистала Звезда Героя Социалистического труда. Проект постановления по Саратовскому обкому, вполне естественно, отправился в корзину, вопрос был снят с обсуждения.

Подобные казусы не были частыми, в основном подготовка вопросов завершалась в плановом порядке и проекты постановлений вносились на обсуждение высших органов власти.

Не скажу, что факты работы по поговорке — «человек предполагает, а Бог располагает» были частыми, но, что было, то было.

жүктеу/скачать 2.57 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: