Таррег а (Биографический очерк)
жүктеу/скачать 0.98 Mb.
|
| Его первая попытка означала шаг к победе. Этого хватило, чтобы оживить надежду. Как в начале, он начал с первых упражнений.
2. ПОСЛАНИЕ НЕБА Наступила весна, когда Таррега впервые смог оставить постель, посидеть с полчаса. Это случилось в светлое, солнечное утро, время пробуждения надежд. В доме покорность и смирение уступили место радости, смягчающей серый тон нормальности разума маэстро. Вдруг слышится удар странного предмета о стекло двери, отделяющей террасу от столовой, где отдыхает маэстро. Дочь Мариэтта с удивлением подбегает, открывает дверь и видит на полу оглушенного ударом воробья. От прикосновения нежных и деликатных рук птичка пробуждается. Все заботятся о птичке, к новому гостю относятся хорошо, дают ему попить, поесть, он летает во всех направлениях по комнатам дома. Как балованный ребенок, он царит в свое удовольствие в сердцах всех обитателей дома. Однако предпочтение он отдает Тарреге, а тот, в свою очередь, считал его новым, уменьшившимся “лоэнгрином”, посланцем счастливых будущих событий. И это незначительное существо, концентрировавшее внимание и ласки домашних и знакомых, начало придавать собственным крыльям крылья неуважительного шаловства, которое всегда допускалось и даже иногда встречалось аплодисментами. Хозяйничая в чужом доме, однажды он сел на благородную голову маэстро и, приняв его шевелюру за спутанные стебли чужого гнезда, засунув в нее свою голову, возбужденно встряхнул перьями и постепенно углублялся в нее, пока совсем не исчез в густом лесу волос. По лицу маэстро было заметно, что ему щекотно. В дальнейшем это было любимым спортивным упражнением птички, уверенной что она не получит отказа. Все посетители дома должны были выносить этот грациозный и особый визит, на плечо, на голову, или на гитару, на которой кто-нибудь играл. Однажды воробей завершил полет на голове матери одного ученика и, не захотел покинуть этого места, пока не оставил на ней маленькую белую небрежность. Несчастный случай, по поводу которого хозяева дома выразили сожаление...и может быть сеньора, судя по ее натянутой улыбке. Больной изо дня в день пытался поднять правую руку, на левой упорно шевелил пальцами. Постепенно рука заметно прогрессировала, обретала чувствительность и нога, которую он тащил, а также оживлялась замутненная память. Прошло несколько недель и чувствуя себя в силах для этого предприятия, Таррега захотел прогуляться в сопровождении брата вокруг дома. Вернувшись в дом, его ожидало печальное известие: птичка, ставшая членом семьи с первого дня его выздоровления, 23 марта, в тот день, когда он почувствовал себя в силах начать нормальную жизнь, покинула дом. Именно в этот день, птичка решила подняться в полет, возможно, считая выполненной свою миссию от провидения, когда Таррега смог взять снова первый аккорд на своей гитаре. Человек, менее страстно любящий искусство, обладающий меньшими способностями к борьбе, меньшим упорством в достижении идеала, упал бы духом и, лишившись жизненных иллюзий, покорился бы горечи своей немощи. Дух Тарреги, которым владела неистощимая любовь к искусству, постоянно подстегивал его волю, чтобы вернуть чувствительность и энергию пальцам, кисти немощной руки. Каждый день - новая попытка и маленький прогресс в устойчивости, ловкости, точности. От одной минуты до часа, от элементарного до самого важнейшего, от бормочущего ритма до самых острых нот чувствительности и энергии, вся разнообразная гамма трудностей постепенно преодолевалась, как будто бы это был начинающий ученик, идущий от совершенного неведения, начинал бы от робкого движения руки, которой он желает овладеть. До чего же жестока судьба художника, посвятившего все чувства и силы души созданию столь же дорогой, как и смелой вещи, в момент, когда она была закончена и ею можно любоваться, - видит, что она ранена и сожжена фатальным лучом! Другими мотивами трудной борьбы против давно приобретенных и одобренных всеми привычек был строгий режим питания, абсолютный отказ от табака. Раньше он никогда не играл в узком кругу без сигареты в зубах. Равномерное распределение времени в течении дня и особенно, ограничение времени занятий. В этой физическо-моральной драме добавлялись элементы, еще более усугублявшие боль и горечь страдающей души. Таррега, которого ни его эпоха, ни практическая хватка в жизни, ни филантропия меценатов не смогли освободить от бедности, страдал от отсутствия средств на содержание дома и семьи. Что сделать, чтобы получить хоть какой-то доход? Концертов давать - невозможно, уроков в стране, где на гитаре занимались лишь редкие любители, кроме того, в основном бедные, недостаточно, другого средства, кроме издания произведений, не оставалось. Но публикации для гитары никогда не обещали больших доходов для издателей. Одного авторитета Тарреги хватило для того, чтобы издатели Видаль, Алимон, Босет предложили знаменитому артисту контракт, в котором он обязывался каждый месяц предоставлять для публикации пять произведений с выплатой 500 песет ежемесячно, причем права на произведения принадлежали издательству. Контракт прервался из-за противоречий, возникающих между издателями; и Таррега, со своей обычной деликатностью, не захотел доказывать свои права. 3. КОНЦЕРТЫ ТАРРЕГИ Содержание дома и расходы на лечение болезни артиста падали исключительно на брата Висенте, в то время исполнявшего партии первой скрипки в театре Лиссо; его заработная плата при исполнении опер была 7 песет за представление. В свободные дни он играл на религиозных церемониях и в летних театрах. Любовь и восхищение братом были направлены к одной цели: любой ценой добиться полного и окончательного выздоровления Тарреги. В этих критических обстоятельствах господину Катарину, другу семьи Тарреги, пришла наполовину спасительная идея собрать друзей и почитателей маэстро в ассоциации с центром в Барселоне под названием “Концерты Тарреги”. Знаменитый артист должен был раз в два месяца давать оплачиваемый ими концерт. После того, как идея была принята Таррегой, первый из этих концертов состоялся во внутреннем зале кафе “Тост” на улице Майор-де-Грасия, второй - в саду имения сеньора Катарину, в Сан-Хорвасио, и третий - в зале Катеура, расположенном на проезде Мерсед и памятный тем, что он был последним из залов, в котором Таррега в Барселоне давал публичный концерт. Среди присутствующих на этих концертах был и Висенте Диес-де-Техада, очень известный и популярный в то время писатель, вспоминавший через два года после смерти маэстро в журнале “Белое и черное” /25 июня 1911 года/ интересный случай, произошедший на концерте в саду дома Катаринеу. Из его рассказа мы приводим следующее: “Однажды вечером мы с восхищением слушали маэстро. В глубине сада был небольшой водопад, с которого падала струя воды в маленький пруд. Ее шум был приятен Тарреге, а прохладу искал, спасаясь от жары, пес по кличке Тристан, ньюфаундленд. Мы рассеялись по саду. Таррега играл, как сам ангел. Мы в восхищении, не дыша, слушали его. И вдруг случилось то, от чего мы содрогнулись. Собака медленно, мягко, без малейшего шума, наклонившись и почти ползком по земле, покинула водопад, пересекла сад, молча добралась до нас, остановилась напротив маэстро, вытянула шею, протянула голову и высунув язык, с мягкостью ласкающего пера, лизнула руку Тарреги, слабо и нежно извлекающую из старой гитары целый мир небесных гармоний. Затем также тихо она вернулась к водопаду и, положив голову на передние лапы, улеглась в прежней позе”. 4. ЭПИСТОЛЯРНОЕ НАСЛЕДИЕ Музыкальный мир Валенсии получил в 1905 году мощный импульс под влиянием супружеской четы Рафаэля Моранта и Кончиты Санчес де Морант, которых, кроме всего прочего соединяло абсолютное взаимопонимание в области искусства. Дом сеньоров Морант представлял собой очаг валенсийских интеллектуалов и людей искусства. Величественный по форме и содержанию, возвышенный в моральном и материальном плане, уютный до изысканности, музыкальный салон был храмом искусства. Сама донья Кончита была выдающейся пианисткой с исключительной техникой и изысканным музыкальным вкусом, она приглашала жить в своем доме Ванду Ландовски и пользовалась ее советами. Ее почетными гостями в разное время были проживавшие в Валенсии или проезжавшие через нее музыканты, а также братья Хосе и Алигаро Итурба, Чавари, Лассаль, Кероль и другие. Но среди всех и больше всех они восхищались Таррегой, почитали его как за его искусство, так и за добрый характер. Эти верные друзья представили нам следующий сборник писем, вернейшее отражение душевного состояния маэстро в последний период его жизни. В середине февраля 1905 года, т.е. до приступа эмболии и после данного Таррегой в Валенсии концерта, сеньоры Морант, внесшие щедрый вклад в доход от концертов, получили следующее письмо: Валенсия, 18 февраля, 1905 года Г-ну и Г-же Морант Уважаемые друзья, Ваше благороднейшее ко мне отношение глубоко тронуло меня. Поскольку я не могу лично выразить свою благодарность посредством моего искусства, что для меня физически невозможно, позвольте мне выразить признательность запахом этих фиалок, который Вы, надеюсь, будете вдыхать. Я восхищаюсь Вашими прекрасными душами людей искусства. С глубоким уважением Франсиско Таррега. В январе 1906 года из-за приступа эмболии маэстро прекратил всякую деятельность. Господа Морант постоянно интересовались физическим и экономическим состоянием знаменитого больного, пославшего им по случаю нового года следующее поздравление: Барселона, 31 декабря 1906 года. Друзья души моей, сердечно поздравляем Вас с Новым годом. Желаю вам, чтобы у Вас было все, что Вы хотите. Ваш благодарный друг молится за Вас. Репетирую “Валькирию” Вагнера. Как только будет готово, я Вам сообщу. Может быть, мне посчастливится Вас здесь увидеть. Вся моя семья шлет Вам привет. Что я, пишущий это письмо могу сказать Вам? Что я люблю Вас. Этого мало? Франсиско Таррега Концерты Шопена Вы скоро получите. Эти строки, написанные больной рукой, ценой больших усилий, свидетельствуют о глубоких дружеских и увлекательных отношениях между получателями письма и Таррегой. Через несколько дней, с большой решимостью, более свободной правой рукой, он выражается более ясно. Барселона, 22 января 1907 года Мои дорогие друзья, я немного запоздал с ответом на Ваше приятнейшее письмо, потому что хотел сообщить хорошие новости о представлении “Валькирии”. В партии Масканьи в репризе теряется интерес, она не прозвучала. Дирижер не является достаточно серьезной личностью. Поэтому не стоит, чтобы Вы беспокоились. Мне жаль, но я думаю, что у нас еще много будет возможностей пожать друг другу руки в этом городе. Первое исполнение “Мессы” Масканьи имело большой успех, т.к. в партитуре виден прогресс /в вагнеровском, конечно, смысле/, но индивидуальность не уменьшается, так же искренность и свежесть мелодии, что и в “Сельской чести”. Этой же почтой отправлю вам Концерты Шопена. Я хотел сам привезти их, но из-за просьбы семьи моей ученицы Риты Бронди, которая приехала из Болоньи специально для уроков, я не уеду из Барселоны до 15 февраля. Надеюсь, что знаменитая Кончита продолжает заниматься, как и раньше. Я страстно желаю снова ее услышать. Она меня не только очаровывает, но и учит. Она обладает чудесной способностью точного выражения, а это редкое качество. Сообщите мне, дон Рафаэль, о противоречиях, которые Вы нашли здесь для исполнения муниципальным оркестром...” Маэстро Москаньи, упомянутый в письме, приехал в Барселону для дирижирования своими произведениями “Подруга”, “Ирис”, “Сельская честь”, которые пела знаменитая Даркле. Прежде чем уехать из города, он навестил нашего великого артиста и в домашней обстановке послушал его. В марте того же года, когда Таррега благодаря заботам домашних и большой воле почувствовал себя лучше, он снова писал своим друзьям: Барселона, 7 марта 1907 года. Мой дорогие друзья! Пишу вам несколько строк. Я чувствую себя лучше. Большое спасибо за беспокойство о моем здоровье. За верность своему бедному другу Бог вас отблагодарит. Это мое первое письмо. Моя бедная гитара оплакивает того, кто еще вчера играл на ней. За этим, через несколько дней последовало еще одно письмо: Барселона, 24 марта 1907 года.
В тот же день он написал также в Валенсию, на этот раз своей юной ученице Пепите Рока: Барселона, 24 марта 1907 года.
Барселона, 5 октября 1907 года. Уважаемые друзья мои! Я с ликованием получил ваше поздравление. Большое спасибо за ваше внимание! Я без устали прошу у Бога для вас. Вы два ангела, родившихся для того, чтобы осушать слезы у смертных и заставлять проливать их от благодарности. Пусть падет на вас Божье благословение! Слушая Кончиту, я хотел бы перенестись в страну идеалов. Сеньор Кибеля любезно послал мне одно из своих произведений с поздравлением с Днем моего Святого. В нем он проявляет /как будто бы раньше мы об этом не знали/ чрезвычайное поэтическое остроумие и живописность в стиле Гойи, благодаря своим замечательным качествам, Я сохраню эту вещь, как огромную ценность и обнимите от меня, дон Рафаэль, самого сеньора Кубелла, почтившего меня таким замечательным подарком. Передайте мою благодарность замечательному артисту и другу! Прощайте, дорогие друзья, я вас всегда помню Франсиско Таррега. P.S. Как вы увидите, я чувствую себя гораздо лучше. Я играю почти как в лучшие времена. Очень возможно, что скоро мы увидимся. Передайте от меня привет доктору Монтесиночу и остальным членам семьи. Через два месяца из Аликанте, где он задержался у друзей при возвращении из Алкоя после памятного концерта, Таррега послал Морантам следующие строки: Уважаемые друзья! Примите мои поздравления по случаю Дня Святой Кончиты. Да пусть благословит вас Бог, пошлет вам счастье и долгие годы жизни.
На обратном пути он заехал в Валенсию и смог, наконец, лично засвидетельствовать свою симпатию к этим людям, таким внимательным к его судьбе. За несколько дней его пребывания в Валенсии фотограф Новелья, пользуясь случаем, сделал несколько замечательных клише известного артиста. Это, несомненно, лучшие фотографии артиста. Особенно среди них выделяется фото, где друзья в задумчивости слушают маэстро. В группе сеньоры Франсиско Корелл, священник, нотариус Санта Крус, дон Баядомеро Катеура, Паскуаль Роч, Тонико Тельо, дон Хосе Ортильяно и сеньор Пухоль. 5. МАРИЯ РИТА БРОНДИ В первых числах января 1907 года, в Барселону с матерью приехала сеньорита Мария Рита Бронди с единственной целью усовершенствоваться в игре на гитаре под руководством маэстро. Впервые услышав Таррегу, она была безутешна настолько, что ночью не могла заснуть, настолько она была взволнована и удивлена. На следующий день на первом уроке, из страха, что Таррега заставит ее решительным образом изменить технику из-за другой школы, она расплакалась. Маэстро ее успокоил, разглядел ее прекрасные природные способности, ее восприимчивость и большие знания в области музыки. И. видя, что это уже сформировавшаяся в своей стране артистка, ограничился ориентацией и усовершенствованием художественного чувства новой ученицы. Успехи Марии Риты Бронди за три-четыре месяца занятий под руководством маэстро, были очевидны. Она вернулась в Италию и руководствуясь музыкальными интересами, познакомилась с историей гитары и итальянских лютнистов. Спустя несколько лет в 1923 году мне посчастливилось присутствовать на ее концерте, где она исполнила венецианские мадригалы XVI века, аккомпанируя себе на лютне. Позже в 1926 году в Турине, она опубликовала книгу “Лютня и гитара”, иллюстрированную многими документами; это издание является одним из важнейших исследований в области щипковых инструментов. Книга была посвящена королеве Маргарите Савойской. Нам кажется интересным мнение этой знаменитой артистки о маэстро, поэтому здесь мы приведем часть статьи из миланского журнала “Плектр” от июня 1914 года, которую сопровождала упомянутая выше фотография: Интересный эпизод из артистической жизни знаменитого гитариста Тарреги. С удовольствием отвечая на приглашение “Плектра”, предлагаю ее читателям этот прелестнейший портрет моего уважаемого учителя Тарреги в окружении некоторых его почитателей или, вернее сказать, обожателей. Этот человек действительно был достоин восхищения. Я узнала его благодаря славе искусства, преодолевающего моря и горы, не признающего границ. В нем подкупало все: его нежная и несколько меланхолическая вежливость, простой и убедительный тон его голоса, странная, спокойная и грустная улыбка огорченного и смирившегося от спазматических и постоянных страданий болезни, руки человеки. Одинаковы были его доброта и мягкость и очаровывали так же, как и гитара, которую он любил как никто другой. С первых же нот он склонялся над ней и извлекал эти чудесные звуки, вызывающие восхищение и удивление. Пальцы стремительно летали с точностью механического инструмента, но давали совершенно иное ощущение звука, оживлявшегося его великим духом, который иногда взлетал, падал, трепетал, растягивался, резко прерывался, унижался до нежной ласки или с торжеством издавал трели на струнах гитары. Об этих чудесных ощущениях говорят лица людей, слушающих внимательно: одни с жадными лицами, другие с мечтательными глазами, удивляющиеся, каким волшебством двигались эти все шесть струн, чтобы из них выходила такая богатая и ослепляющая полифония. На могиле великого маэстро следовало написать следующую эпитафию: Прохожий, если ты не слышал его чудес, Пойми, что он никогда не должен был умереть, И он бы очаровал смерть, Но, к несчастью, у нее нет души. Мария Рита Бронди 6. БЕСПЛАТНЫЙ УРОК Таррега, с присущей ему справедливостью, умел воздать каждому свое. В 1905 году во “Дворце Иллюзии” в Барселоне /в настоящее время Колизей/, появился почти неизвестный до того времени гитарист Артуро Сантос, которому затем аплодировала публика, обычно посещавшая это место. Несколько пропагандистских колонок в газетах, составленных и отредактированных какой-то дальновидной редакцией, поддержали этот успех и постепенно послушать его стали приходить все любители города. Однажды, по настоянию близких и друзей, послушать его пошел и Таррега. Кто-то представил гитариста маэстро и он, как всегда благожелательный, предложил ему посетить его дом. С тех пор, при каждом приезде Тарреги в Барселону новоиспеченный артист появлялся в его доме элегантно одетый, с перстнями на руках, и бриллиантами в галстуке, надушенный и расфранченный с ног до головы. Он рассказывал маэстро о своих личных успехах напыщенным и чванливым тоном человека, очень ценящего собственное достоинство, а мы, ученики и друзья Тарреги, с трудом скрывали свое растущее неудовольствие, которое сдерживало лишь уважение. Мы думали, слушая его, о самодовольстве этого человека и представляли себе его при исполнении: пристукивающим ногой по треножнику перед гитарой, без правильного ритма в нотах, капризно перебирающего ноты различных сочинений. Но Таррега, который не мог не заметить, какое неприятное впечатление на нас производили внешность и разговоры этого человека, охотно прощал промашки из-за его полной преданности гитаре и желания исправиться. Однажды вечером, когда мы с Леоном Фарре были в гитарной мастерской Энрике Гарсия, появился Артуро Сантос с маэстро, который на следующий день должен был уезжать. Этими редкими визитами гитарный мастер часто пользовался, чтобы показать только что законченную гитару и представить ее на рассмотрение и суд маэстро, как максимального авторитета в этой области. Так было и в этот вечер. Леон Фарре по просьбе маэстро наиграл несколько аккордов, которые мы собравшиеся, прослушали внимательно и молча. Один только Артур Сантос рассеянно листал попавший ему под руку журнал, рассматривая какой-нибудь инструмент или возбужденно прохаживался, пока Леон, наконец, не отложил гитару, чтобы дополнить комментарии Тарреги о качестве инструмента. Через некоторое время мы вышли на улицу и, прощаясь с Артуро Сантосом, маэстро, вспомнив, что в день, когда ему представили этого человека, тот просил давать ему советы, сказал: “Завтра я уезжаю в Валенсию и не знаю, когда вернусь. В мое отсутствие Вы могли бы иногда заходить к Леону. Я уверен, что он Вас хорошо встретит и что Вашему таланту будет кое-что очень полезно позаимствовать у него”. 7. ПРИМИРЕНИЕ Несчастье маэстро смягчило, наконец, сердце доньи Кончи. Планиол и Кларита, навещавшие больного и материально помогавшие ему, рассказали своей тете о полной физической немощи и моральном упадке артиста. Тогда Конча обратилась к семье Тарреги с просьбой указать ей день, когда она могла бы навестить его. Встреча состоялась в доме больного, в Барселоне. Донья Конча по-человечески постаралась избежать акцентирования естественных чувств этого момента; эти чувства могли оказаться опасными для подорванного здоровья ее старого друга. Продемонстрировав раскаяние в своей несправедливости и оскорблении, она снова предложила свою дружбу и протекцию семье артиста. Таррега должен был дать несколько концертов в Аликанте и Алкое, и донья Кончита решила сопровождать его в первый из городов, где ей принадлежала, как я уже сказал, прекрасная усадьба под названием “Капуцинка”. Отъезд был назначен на 11 ноября 1907 года, но из-за ухудшения здоровья маэстро поездку отложили. Это легкое нездоровье было даром судьбы, т.к. уже в вечерней газете появилось сообщение о катастрофе (из-за обрушившегося моста Рундеханьяс) того поезда, на котором он собирался ехать. После выздоровления Тарреги и после того, как был восстановлен отрезок железнодорожной ветки на месте катастрофы, через несколько дней он переехал. Концерт в Алкое имел большой успех. Его чистейшему искусству пресса посвятила несколько колонок, полных восхищения и энтузиазма. Однако физическое состояние артиста внушало некоторое опасение его старым друзьям из Аликанте, сеньорам Поведа, Мадрасо и доктору Рико, которые договорились между собой и предложили маэстро с величайшей деликатностью “конверт” в качестве гонорара за концерт в узком кругу, который они должны были организовать взамен запланированного публичного концерта. На самом деле друзья только старались избежать потрясения для нежной душевной организации от многочисленной аудитории. Но Таррега, артистическому самолюбию которого был нанесен удар, отклонил подарок и вернулся в Барселону, не давая концерта. 8. УРОК ЧИСТОЙ ЭТИКИ Мои утренние занятия с маэстро в 1908 году ограничивались лишь несколькими упражнениями общего характера. По совету врачей перед обедом он должен был совершать длительные прогулки. Я был счастлив и горд быть его сопровождающим в продолжительных прогулках в Санс, в Клош, к подножию Тибидадо. Во время прогулок я рассказывал ему все, что могло заинтересовать его, по моему мнению. Во время отдыха я читал ему газету. Таррега, со своей стороны, рассказывал мне истории из своей жизни, насыщенные тонкими наблюдениями или рассказывал мне о своем искусстве. жүктеу/скачать 0.98 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|